355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Старилов » Хроника революции » Текст книги (страница 4)
Хроника революции
  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 04:01

Текст книги "Хроника революции"


Автор книги: Николай Старилов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Протокол допроса генерала Хабалова 22 марта 1917 г.: Хабалов. С утра с понедельника происходит следующее. Позвольте вернуться немножко назад: нужно сказать, что это несчастное распоряжение о том, чтобы употреблять в дело и винтовку, было вызвано, между прочим, и тем, что кавалерия была вымотана. Она разгонит одну толпу – соберется другая! Словом, мотались непоенные лошади и некормленные люди, и они вымотались, выдохлись... Так вот, начинаю с утра. Утром я на своей квартире, дай бог памяти... Председатель. Вы не устали, генерал? Может быть, сделать перерыв? Или воды дать? Хабалов. Нет, благодарю. Воды не надо, я не нервничаю. Но при всем желании быть правдивым и последовательно рассказать то, что было, это трудно сделать, потому что эти события – ведь это котел!.. Председатель. Пожалуйста, будем разбираться. Хабалов. Словом, по какому-то случаю утром... Да, вот что такое? Ночью, ночью! Сообщили про второй флотский экипаж, Балтийский, что будто ночью он поднимет восстание и что там, не знаю, какие-то агитаторы... Словом, мне это передавали ночью, но ночью не могли меня дозвониться по телефону, и это передали моему начальнику штаба. Утром рано мне это же передал градоначальник – утром рано, часов в 7 или 6, пожалуй. Имейте в виду, что я в 3 часа ночи пришел, значит, ночью не спал. Ночью мне звонили о том, что второй флотский экипаж волнуется, будто восстанет, станет во главе мятежников, бастующих, теперь я узнал, что ночью уже были приняты меры, был произведен обыск, оказалось, ничего подобного нет – все эти сведения фальшивые. Вообще фальшивых сведений была масса, и в первые дни и во время беспорядков целая куча фальшивых сведений была! Утром же, часов в 7 или 6, мне звонят по телефону из Волынского полка – командир батальона – о том, что учебная команда этого полка отказалась выходить. Сначала было сообщение, будто бы они убили своего начальника учебной команды, а по другим сведениям – он сам застрелился перед фронтом, когда они отказались ему повиноваться. Ну, тогда я передал командиру батольона одно: "Постарайтесь – постарайтесь, чтобы это не пошло, не разрослось дальше. Верните в казармы и постарайтесь обезоружить – пусть они сидят дома". Сам же немедленно отправился в дом градоначальника. Нужно сказать, что полковник Павленков страдает грудной жабой (вообще все офицеры, здесь находящиеся, – больные, а все здоровые – в армии; сюда же эвакуированы все больные). И с утра в этот день полковник Павленков был не в состоянии явиться на службу, поэтому я вызвал в градоначальство заместителя его полковника Михайличенко лейб-гвардии Московского полка и приехал сам. Когда приехал туда, то там, по полученным сведениям, оказалось, что к волынцам, которые стоят на улице и винтовок сдавать не желают, присоединяется и рота Преображенского полка, состоящая из эвакуированных, затем то же самое – часть литовцев. А вслед за этим дальнейшие сведения о том, что эта вооруженная толпа с присоединившейся толпой фабричных и других двигается по Кирочной, что она разгромила казармы жандармского дивизиона и что вслед за тем она громит и помещение школы прапорщиков инженерных войск. Тогда приходилось подумать об усмирении этой толпы. Мною был сформирован отряд в составе двух рот кексгольмцев, двух рот преображенцев, роты стрелков его величества, если не ошибаюсь, – словом, тех, кого можно снять из ближайших окрестностей, с Невского. К ним была присоединена вызванная полковником Михайличенко пулеметная рота из Стрельны, присоединен эскадрон драгун 9 запасного полка. И вот этот отряд в составе шести рот, пятнадцати пулеметов и полутора эскадронов под начальством полковника Кутепова, георгиевского кавалера, был отправлен против бунтующих с требованием, чтобы они положили оружие, а если не положат, то, конечно, самым решительным образом действовать против них... Тут начинает твориться в этот день нечто невозможное... А именно: отряд двинут, двинут с храбрым офицером, решительным, но он как-то ушел и результатов нет. Что-нибудь должно быть одно: если он действует решительно, то должен был бы столкнуться с этой наэлектризованной толпой – организованные войска должны были разбить эту толпу и загнать эту толпу в угол к Неве, к Таврическому саду, а тут – ни да, ни нет! Посылаю – известий нет. Посылаю три разъезда казаков, из тех казаков, которые были у меня. Нужно сказать, что, отправивши этот отряд, я остался без войск и надо было собирать другой отряд, чтобы в случае восстания дальнейшего иметь что противопоставить. Отправляю и этот отряд из трех разъездов – получаю только сведение, что отряд Кутепова дошел только до Кирочной, что двинулся по Кирочной и Спасской, но что дальше продвигаться не может – надо посылать подкрепление. Получаю вслед за тем известие с тем, что окружной суд разгромлен и подожжен. Литвинов, бранд-майор, доносит по телефону, что приехал с пожарной командой тушить окружной суд, но толпа не дает и что он это сделать не в состоянии. Тогда были взяты не помню какие две роты, посланы были туда, к окружному суду, чтобы разогнать эту толпу и допустить пожарных для тушения пожара... Но опять эти посланные роты вышли, пропали, и вести нет! Вслед за тем донесение от Московского полка. Московский полк был расположен так: часть его была расположена на Сампсониевском проспекте у казарм – эта часть должна была не допускать толпу собираться на Сампсониевском проспекте около заводов, а другая часть – четвертая рота с пулеметами – должна была занять Литейный мост и Нижегородскую улицу и здесь не пропускать толпу рабочих в Литейную часть – отсюда, а равно из Литейной – сюда. Словом, чтобы держать в своих руках по возможности подход к складу огнестрельных припасов. Около полудня было получено донесение, что четвертая рота подавлена толпой, что офицеры, которые пытаются сопротивляться, – кто убит, кто ранен, что вслед за тем колоссальнейшие толпы запружают Сампсониевский проспект, что остальные роты стоят на дворе казарм, будучи бессильными, очевидно, предпринять что-нибудь... Положение становилось критическим! Дать что-нибудь в подкрепление становилось трудным – к кому я ни обращался, везде говорят, что у них свободных рот нет, что дать не могут. Только к вечеру выяснилось, что могли дать семеновцы, измайловцы и егеря, но из них прибыло в конце концов только три роты измайловцев и три роты егерей. Засим – Финляндский полк дать мне не может... наряду с этим... Хотя, виноват, я не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение... Председатель. Пожалуйста, пожалуйста! Это очень важно. Хабалов. Повторяю, наряду вот с этим идет ряд требований – дать роту туда-то для охраны, дать сюда для охраны... Председателю Совета Министров дать караул для охраны его... Но, признаться, я считал, что это значит бросить 20 человек? Что такое 20 человек? Охраны ничего не дадут ровно, а вот разве только лишнее кровопролитие будет. Где караула нет – оно лучше! Но ввиду настоятельных просьб послана была рота, которая должна была занять Моховую с двух концов: с стороны Симеоновской и со стороны Пантелеймоновской. Затем, когда выяснилось, таким образом, что Выборгская сторона захвачена восставшей толпой, затем и Литейная часть, а что остальные части города сравнительно, относительно благополучны, то мною предложено было собрать, оттянуть возможный резерв под начальством полковника Преображенского полка кн. Аргутинского-Долгорукова у себя на Дворцовой площади и затем направить таким образом: часть направить на поддержку Кутепова, который, очевидно, не мог справиться, а другую часть направить на Петроградскую сторону вместе с лейб-гренадерами и ротой Московского полка и постараться отбросить этих мятежников по возможности к северу, к морю... ибо положение было тем хуже, что сзади находятся заводы пороховые – взрывчатых веществ. Сохрани Бог! Взрыв одного из этих заводов – и от Петрограда не осталось бы ничего. Положение создалось трудное. И проект сформирования резервов оказался очень трудным, потому что прибывшая третья рота Преображенского полка оказалась без патронов, достать же патронов было невозможно, потому что бастующая толпа занимала Выборгскую сторону... Достать негде!.. Председатель. Я хочу спросить вас по нескольким пунктам вашего показания. Вы выразились по поводу начавшихся волнений, что вам казалось или вы полагали, что они имеют провокационный характер. Как вы понимаете это выражение? Хабалов. Я так понимаю: ранее из того, что мне доносило охранное отделение и что послужило поводом к аресту рабочей группы, я уже видел, что цель в конце концов устроить восстание, свергнуть существующее правительство и заменить его временным правительством. Стало быть, раз такая цель поставлена – первоначально восстание приурочивалось к 14 февраля, но затем 14 февраля почему-то не вышло. То, что не вышло 14-го, почему не выйдет 28-го? Так что мне казалось, что не столько действительный недостаток хлеба, сколько это поджигание... Председатель. То есть вы "провокационный характер" понимаете в смысле "революционный"? Хабалов. Революционный, но в смысле, что, может быть, известные группы, может анархические или другие, устроят – те, словом, которые бунтуют, мутят...

Генерал Хабалов – Николаю II, 12 часов 10 минут: "Вашему императорскому величеству всеподданейше доношу, что 26 февраля рота эвакуированных запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка объявила командиру роты, что она не будет стрелять в народ. Рота обезоружена и арестована. Дознание производится. Командир батальона полковник Экстен ранен неизвестным из толпы. Сегодня, 27 февраля, учебная команда запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка отказалась выходить против бунтующих, вследствие чего начальник ее застрелился, затем вместе с ротой эвакуированных того же батальона направилась частью к расположению лейб-гвардии Литовского и частью лейб-гвардии Преображенского батальонов, где к ним присоединилась рота эвакуированных последнего батальона. Принимаю все меры, которые мне доступны, для подавления бунта. Полагаю необходимым прислать немедленно надежные части с фронта".

Полковник Павленков – Николаю II, 13 часов 40 минут: "Вашему императорскому величеству всеподданнейше доношу, что 27 сего февраля из толпы тяжело ранен командир запасного батальона л.-гв. Павловского полка полковник Экстен и ранен того же полка прапорщик Ридигер. Временно исправл. должность начальника гвардейских запасных частей полковник Павленков".

Листовка РСДРП (большевиков): "Настал час освобождения порабощенного народа, настал час мести и расправы с царским правительством! Переполнилась чаша терпения! Армия с вами товарищи, и в этом залог победы второй русской революции. Вернуться назад нельзя, вернуться назад – это значит предать восставших солдат и обречь их к расстрелу. Для победы нам нужна организованность. Нам нужен руководящий центр движения. Приступайте немедленно на заводах к выборам в заводские стачечные комитеты. Их представители составят Совет рабочих депутатов, который возьмет на себя организующую роль в движении, который создаст Временное Революционное Правительством."

После окончания собрания Каюров пошел к Московским казармам, которые со всех сторон обстреливались рабочими. Солдаты не сопротивлялись, а, кто с винтовками, кто без них, перепрыгивали через забор и смешивались с рабочими. Стреляли офицеры из пулеметов, установленных в амбразурах окон. Заметив растерянность солдат, Каюров подошел к ним и резким тоном спросил, почему они не помогают революции. Солдаты молча переминались с ноги на ногу и пожимали плечами. Им явно не хватало командира. – Стройся, – скомандовал Каюров. Солдаты почти с радостью по привычке быстро встали в шеренгу. Теперь уже растерялся Каюров – он не знал, как полагалось командовать дальше. Солдаты сразу это почувствовали и начали пересмеиваться. Из неловкого положения рабочего-большевика вывел безусый прапорщик. Увидев его, Каюров закричал: – Прапорщик, именем революции приказываю вам принять командование! Сердце Каюрова бешено подпрыгивало в груди: солдаты за нас! Нужно было действовать, не дать событиям выйти из-под контроля, выдвинуть требования, близкие и понятные рабочим. Найдя среди восставших нескольких членов райкома Выборгской стороны и просто рабочих-большевиков, Каюров привел их к себе на квартиру, где после короткого обмена мнениями предложил выпустить от имени ЦК партии большевиков манифест: – Надо сделать это раньше, чем очухаются другие партии и группы, иначе может случиться, что руководство революцией возьмут в свои руки соглашатели, а то и прямые контрреволюционеры, вы можете, товарищи, догадаться, как они будут "руководить" революцией! Манифест поручили написать Каюрову и Хахареву, который начал под диктовку Каюрова, потом продолжил сам. Написанное воззвание Каюров отнес на квартиру Павлова, зная, что там находятся члены Русского бюро ЦК. Там он застал Молотова и Залуцкого, предложил им отредактировать текст и немедленно отдать печатать. Молотов, третий день не выходивший на улицу, неуверенно спросил: – Не преждевременно ли, товарищ Каюров? Вместо ответа Каюров рассказал о том, что происходит в городе. Он видел, что членам бюро плохо верится в его слова, но они все же согласились с ним – просмотрели текст, приложили печать Бюро ЦК и обещали передать манифест для печатания. Во второй половине дня манифест был расклеен на улицах Петрограда, принявшего вид осажденного города.

Манифест Российской Социал-Демократической Рабочей Партии. Ко всем гражданам России. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Граждане! Твердыни русского царизма пали. Благоденствие царской шайки, построенное на костях народа, рухнуло. Столица в руках восставшего народа. Части революционных войск стали на сторону восставших. Революционный пролетариат и революционная армия должны спасти страну от окончательной гибели и краха, который приготовило царское правительство. Громадными усилиями, кровью и жизнями русский народ стряхнул с себя вековое рабство. Задача рабочего класса и революционной армии создать Временное Революционное Правительство, которое должно встать во главе нового нарождающегося республиканского строя. Временное революционное правительство должно взять на себя создание временных законов, защищающих все права и вольности народа, конфискации монастырских, помещичьих, кабинетских и удельных земель и передать их народу, введение 8-ми часового дня и созыв учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного избирательного права с тайной подачей голосов. Временное революционное правительство должно взять на себя задачу немедленного обеспечения продовольствия населения и армии, а для этого должны быть конфискованы все полные запасы, заготовленные прежним правительством и городским самоуправлением. Гидра реакции может еще поднять свою голову. Задача народа и его революцинного правительства подавить всякие противонародные контрреволюционные замыслы. Немедленная и неотложная задача временного революционного правительства войти в сношения с пролетариатом воюющих стран для революционной борьбы народов всех стран против своих угнетателей и поработителей, против царских правительств и капиталистических клик и для немедленного прекращения кровавой человеческой бойни, которая навязана порабощенным народам. Рабочие фабрик и заводов, а также восставшие войска должны немедленно выбрать своих представителей во Временное революционное правительство, которое должно быть созвано под охраной восставшего революционного народа и армии. Граждане, солдаты, жены и матери! Все на борьбу! В открытую борьбу с царской властью и ее приспешниками! По всей России поднимается красное знамя восстания! По всей России берите в свои руки дело свободы, свергайте царских холопов, зовите солдат на борьбу. По всей России, по городам и селам, создавайте правительство революционного народа. Граждане! Братскими дружными усилиями восставших мы крепили нарождающийся новый строй свободы на развалинах самодержавия! Вперед! Возврата нет! Беспощадная борьба! Под красное знамя революции! Да здравствует демократическая республика! Да здравствует революционный рабочий класс! Да здравствует революционный народ и восставшая армия! Центральный Комитет Российской Социал-Демократической Рабочей Партии.

По всему Петрограду были слышны выстрелы. Высоко в небо поднимались столбы дыма от горевших полицейских участков. Каюров вышел на Сампсониевский проспект к баракам, занятым самокатчиками, подошел к часовым, спросил: – Что вы стоите, товарищи? Солдаты усмехнулись, с пренебрежением глядя на рабочего, офицеры, стоявшие рядом, густо пересыпая свои слова бранью и размахивая пистолетами, заорали, чтобы он убирался прочь. Подойдя к стоявшей за углом дома толпе вооруженных рабочих и солдат, Каюров предложил напасть на казармы и вывести самокатчиков. Кто-то спокойно ответил ему, что уже послано за броневиком, без которого трудно будет взять предателей – они окопались и выставили пулеметы. Подходили рабочие и солдаты. Не все они, возбужденные победами, хотели ждать. Началась перестрелка. Подожгли забор, окружавший казармы. Самокатчикам не хватало сил удерживать все два десятка бараков, и они засели в трех. Остальные запылали. Примчался броневик. Остановившись метрах в двадцати от бараков, он дал по ним несколько орудийных выстрелов, одновременно поливая их из пулеметов. Несколько минут продолжалась ожесточенная перестрелка, но исход боя был предрешен. Оставшиеся в живых офицеры, сорвав с себя погоны и кокарды, бежали через прилегавшие огороды. Солдаты сдались. Теперь Выборгская сторона была полностью в руках революции – не осталось ни одной воинской части, не примкнувшей к ней. Только городовые, засевшие с пулеметами на чердаках, с отчаянием обреченных или просто не в силах понять, что все кончено, надеясь на подход царских войск, которые, конечно, "восстановят порядок", стреляли из пулеметов по восставшему народу. Когда дом, из которого стреляли, брали приступом, среди городовых с немалым удивлением часто обнаруживали долгогривого "батюшку" со следами пороховой гари на лице и руках. Вечером на совещании большевиков района было обсуждено продовольственное положение примкнувших к революции солдат. Решено было помочь им, и уже через два часа в реквизированных трактирах и ресторанах начали работать несколько солдатских столовых.

Поезд подошел к Финляндскому вокзалу ранним утром 27 февравля. Получивший трехдневный отпуск матрос Дыбенко вышел на привокзальную площадь. Кругом разъезжали усиленные патрули конных жандармов. Растерянно озираясь, Дыбенко спросил у одного из них: – В город пройти можно? – Куда тебе? – К Невскому. – Нельзя. Дыбенко поехал к своим знакомым на Выборгскую сторону. Вошел в квартиру. – Как?! Пропустили из Финляндии? Матросы идут на поддержку? Совершенно растерявшийся Дыбенко удивленно крутил головой: – Ничего не понимаю. Лучше расскажите, в чем дело. Лица присутствующих омрачились: – Как? Неужели ничего не знаешь? Ведь в городе восстание началось. Вчера на Невском жандармы пытались разогнать демонстрацию голодных рабочих и женщин, но ничего не могли сделать. Были посланы казаки. Проехались по улицам, но бездействовали. Перед рабочими выступил один студент, офицер пытался его зарубить, но казаки и рабочие не дали. По городу запрещено ходить без разрешения. Сегодня ожидается выступление рабочих и солдат. Говорят, что идут войска с фронта на подавление революции. В Кронштадте уже началось восстание. – Хорошо. Дайте умыться Через час я кое-что узнаю более подробно от своих друзей, если сумею к ним пробраться, а пока хорошо бы чего-нибудь перекусить. Но не успели сесть за стол, как с улицы послышались винтовочные выстрелы. Выглянув в окно, увидели: примчались два грузовика с вооруженными рабочими, студентами и женщинами. Стрельбой полицейских автомобили были остановлены. Упала раненая женщина, и в треске выстрелов было не слышно, как ударилась ее винтовка о булыжник. Люди быстро выскочили из машины, спрятались за колеса и начали отстреливаться. Какой-то студент возился у пулемета, но не мог с ним ничего сделать. Выскочивший из дома Дыбенко подбежал к нему, оттолкнул и через несколько секунд открыл огонь по полиции. Из окон домов, из-за заборов в полицейских полетели камни, поленья и цветочные горшки. Студент, радостно возбужденный окончившейся схваткой и немного смущенный, обратился к матросу: – Вот хорошо. Вы, конечно, с нами пойдете, не правда ли? – Да, я с вами, но скажите мне наконец, что творится в городе? – В городе восстание. Есть сведения, что к нему присоединился Волынский полк. Грузовики понеслись к казармам Московского полка, но, когда они туда приехали, там уже стояли другие автомобили под красными флагами.

Последние донесения охранного отделения, 27 февраля: "1. 27 февраля в 9 час. утра полицейский надзиратель Любицкий доложил, что в Волынском полку в д. 1315 по Виленскому пер. взбунтовалась учебная команда, причем убит из ружья заведывающий командой штабс-капитан Лашкевич, затем взбунтовался Литовский полк, находящийся в казармах по Кирочной ул., где начал грабить цейхгауз и вывозить на моторах патроны и ружья, и к ним присоединилась часть Преображенского полка, находящегося в этих казармах. 2. 27 февраля 1917 г. полицейский надзиратель Любицкий доложил, что в 12 час. дня в Преображенском полку (Кирочная ул., д. 37) солдаты убили командира полка Богдановича за невыдачу патронов и оружия; группы этих солдат разошлись по направлению к Невскому пр. и Государственной Думе и на Выборгскую сторону, где находятся цейхгаузы этого полка, и разослали по всем частям войск на лошадях и автомобилях солдат, чтобы взбунтовались и другие части. Начинается стрельба. Публики по Госпитальной, Парадной и другим улицам очень мало".

Родзянко – Николаю II, 12 часов 40 минут: "Занятия Государственной Думы указом Вашего величества прерваны до апреля – последний оплот порядка устранен. Правительство совершенно бессильно подавить беспорядки. На войска гарнизона надежды нет. Запасные батальоны гвардейских полков охвачены бунтом. Убивают офицеров. Примкнув к толпе и народному движению, они направляются к дому министерства внутренних дел и Государственной Думе. Гражданская война началась и разгорается. Повелите немедленно призвать новую власть на началах, доложенных мною Вашему Величеству во вчерашней телеграмме. Повелите в отмену вашего высочайшего указа вновь созвать законодательные палаты. Возвестите безотлагательно эти меры Высочайшим манифестом. Государь, не медлите. Если движение перебросится в армию, восторжествует немец, и крушение России, а с ней и династии неминуемо. От имени всей России прошу Ваше величество об исполнении изложенного. Час, решающий судьбу Вашу и родины, настал. Завтра может быть уже поздно".

– Опять этот толстяк Родзянко написал мне разный вздор, на который я ему даже отвечать не буду, – заметил Николай II в разговоре с министром императорского двора Фредериксом.

Сообщения Петроградского комитета журналистов: "В 1 час дня председатель Совета Министров доложил по телефону Председателю Государственной Думы Родзянко о подаче им в отставку. По слухам, подали в отставку и остальные члены кабинета, за исключением Протопопова. Около 2 часов дня сильные отряды революционной армии, сопровождаемые вооруженным народом, подошли к зданию Государственной Думы. Навстречу революционной армии вышли члены Государственной Думы Н.С. Чхеидзе, А. Ф. Керенский, А. И. Скобелев и мн. другие. Появление депутатов, а особенно наиболее популярных в народных массах, было встречено громким "ура". С речами к войскам выступали Чхеидзе, Керенский. Скобелев. Лица, руководившие солдатами, сняв караул у Таврического дворца, приняли охрану Государственной Думы на себя, заняли почту и телеграф в здании и поставили часовых у телефонных аппаратов. В половине третьего часа дня в Полуциркульном зале под председательством М. В. Родзянко состоялось совещание членов Государственной Думы. На обсуждение был поставлен вопрос об организации Временного Комитета для поддержания порядка в Петрограде и для сношений с учреждениями и лицами. Ввиду многолюдности собрания выбор Временного Комитета поручено произвести совету старейшин. По окончании совещании в кабинете М. В. Родзянко состоялось заседание совета старейшин, на котором состоялись выборы членов Временного Комитета Государственной Думы. Комитет Государственной Думы для водворения порядка в Петрограде и для сношения с учреждениями и лицами: 1. М. В. Родзянко, 2. Н. В. Некрасов, 3. А. И. Коновалов, 4. И. И. Дмитрюков, А. Ф. Керенский, 6. Н. С. Чхеидзе, 7. В. В. Шульгин, 8. С. И. Шидловский, 9. П. Н. Милюков, 10. М. А. Караулов, 11. В.Н. Львов, 12. В. А. Ржевский. Около 5 1/2 часов вечера в помещение Государственной Думы под сильным конвоем революционного народа был доставлен председатель Государственного Совета, бывший министр юстиции И. Г. Шегловитов. После краткого совещания по распоряжению членов Временного Комитета Шегловитов временно помещен под сильной охраной в министерском павильоне Таврического дворцам.

Шляпников2 был на квартире у М. Горького, когда ему по телефону около 6 часов вечера сообщили, что кое-где рабочие избрали депутатов и посылают их в Таврический дворец. Когда он вышел на улицу, против обыкновения нигде не было шпиков, обычно днем и ночью наблюдавших за квартирой писателя. Около Орудийного завода было много вооруженных рабочих и солдат. На углу Литейного проспекта и Шпалерной улицы у горевшего здания окружного суда стояли пожарные. Из окон огромного окутанного дымом здания рвалось пламя, освещая красным толпу любопытных, наблюдавших за тщетными попытками потушить огонь. На перекрестке Захарьевской улицы Литейный проспект был забаррикадирован. Вдоль Литейного в сторону Невского смотрели две пушки. Около орудий стояли наготове артеллиристы. У домов прохаживались часовые несколько рабочих с винтовками и солдаты. Вдали слышались беспорядочная ружейная перестрелка. У входа в Таврический дворец часовые с трудом удерживались на ногах под напором толпы. В Екатерининском зале было много солдат, интеллигенции, выделялись депутаты четвертой Думы, державшиеся "как у себя дома". Рабочих Шляпников здесь не увидел. В комнате № 12 на длинном столе лежали ленты красной материи – вклад буржуазии в революцию. Кто-то подвел Шляпникова к этому столу и нацепил ему на рукав красный бант. Направо от входа стоял стол. Здесь были Хрусталев-Носарь, Гвоздев, несколько рабочих. Подойдя к ним, Шляпников узнал оборонцев всех мастей. Из рабочих районов еще не прибыл ни один депутат, а эти господа уже заняли свою любимую позицию – за председательским столом. Гвоздев заговорил о том, что надо бы находящимся здесь взять на себя инициативу учреждения Совета рабочих депутатов и избрать руководящий центр. Хрусталев-Носарь посмотрел на Шляпникова, который, едва заметно презрительно улыбнувшись, посоветовал не спешить с учреждением Совета и подождать для этого рабочих-депутатов. – А кроме того, – добавил он, глядя в лицо Носарю, – некоторые господа здесь просто лишние. Носарь побагровел, но промолчал – ему уж очень хотелось попасть в кресло председателя или, хотя бы сидеть рядом с ним. Сошлись на том, чтобы подождать пару часов и тем временем приспособить комнату для заседаний. Эти два часа Шляпников использовал для предупреждения товарищей об организации Совета, но везде еще шли бои, и ему мало кого удалось предупредить. Комната постепенно наполнялась какими-то господами в темных тройках и белых сорочках, то ли адвокатами, то ли еще черт знает какой сволочью, искавшей любых мандатов, лишь бы прилипнуть к революции повыше. Шляпников в резких тонах потребовал навести порядок и выдворить посторонних из комнаты. У входа в нее поставили часового. Около 9 часов вечера в комнате № 12 открылось заседание Совета Рабочих Депутатов. Из пятидесяти депутатов, или тех, кто так себя называл, только несколько человек были большевиками или сочувствующими. Кроме того, чего, конечно, никто не мог знать, кое-кто из называющих себя большевиками буквально в ближайшие часы переменил символ веры. Большевики дрались на улицах с судорожно цепляющимся за власть самодержавием, они были организующим началом восставшего народа, и им было не до заседаний в Таврическом. И все-таки это было их ошибкой, позволившей врагам революции в ближайшие дни начать потихонечку наступление на революцию и фактически не вырвать, а принять у склонившихся перед ними соглашателей из Исполкома Совета власть.

Сообщения Петроградского комитета журналистов: "Днем в помещении Государственной Думы собрались представители рабочих, солдат и несколько общественных деятелей. Организован Совет Рабочих Депутатов, постановивший обратиться к населению со следующими воззваниями: "Граждане! Заседающие в Государственной Думе представители рабочих, солдат и населения Петрограда объявляют, что первое заседание их представителей состоится сегодня в 7 час. вечера в помещении Государственной Думы. Всем перешедшим на сторону народа войскам немедленно избрать своих представителей по одному на каждую роту. Заводам избрать своих депутатов по одному на каждую тысячу. Заводы, имещющие менее тысячи рабочих, избирают по одному депутату. Временный Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов". "Граждане! Солдаты, ставшие на сторону народа, с утра находятся на улице голодные. Совет депутатов рабочих, солдат и населения прилагает все усилия, чтобы накормить солдат, но сразу организовать продовольствие трудно. Совет обращается к вам, граждане, с просьбой кормить солдат всем, что только у вас есть. Временный Исполнительный Комитет Совета Рабочих Депутатов. 28 февраля

1917 г."

"Окончательный состав Исполнительного Комитета Государственной Думы: 1. Мих. В. Родзянко, 2. А. Ф. Керенский, 3. Чхеидзе, 4. Шульгин, 5. Милюков, 6. Караулов, 7. Коновалов, 8. Дмитрюков, 9. Виевский, 10. Шидловский, 11. Некрасов, 12. Львов, 13. полк. Энгельгардт". По предложению исполнительного Комитета Государственной Думы обязанности коменданта восставшего Петроградского гарнизона принял на себя полковник Генерального штаба, член Государственной Думы Б. А. Энгельгардт, вступивший в должность в начале первого часа ночи. Временный Комитет Государственной Думы так определил свои задачи: "Дума стремится установить связь между офицерами и нижними чинами. Чувствуется настоятельная потребность в организации воинских масс, исполненных лучших стремлений, но еще не организованных – слишком быстро идут события. Поэтому офицеры приглашаются оказать всемерное содействие Государственной Думе в этом тяжелом труде. Порядок поддерживается пока патрулями, наряжаемыми от Военной Комиссии Государственной Думы и автомобилями с вооруженными людьми. Приняты меры к охране арсенала и монетного двора Петропавловской крепости. Всякие враждебные действия против крепости нежелательны. Все политические заключенные, томившиеся в казематах, в том числе и 19 солдат, арестованных в последние дни, выпущены на свободу. Несмотря на глубокое различие политических и социальных идеалов членов Государственной Думы, вошедших в состав Временного Комитета, в настоящую трудную минуту между ним достигнуто полное единение. Перед теми и другими стоит неотложная задача организовать стихийное народное движение. Опасность дезорганизации одинаково понимается всеми. Граждане, организуйтесь – вот основной лозунг момента. В организации – спасение и сила. Слушайте Временный Комитет Государственной Думы".


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю