Текст книги "Зов Лавкрафта (Антология хоррора)"

Автор книги: Николай Романов

Соавторы: Максим Кабир,Дмитрий Тихонов,Александр Матюхин,Александр Подольский,Виктория Колыхалова,Алексей Жарков,Илья Пивоваров,Дмитрий Костюкевич,Елена Щетинина,Евгений Абрамович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Запросив у Робота дополнительную информацию о коттеджном поселке Иннсмут, я узнал, что в это поселение сейчас занимает колония аркхемиан-дагонцев. Они прибыли с планеты Аркхем и являлись приверженцами тамошнего Дагонизма. Робот услужливо построил маршрут до Иннсмута, рассчитал время в пути. Оказалось, что, заглянув туда на часок-другой, я дотянусь до начала ужина в тамошнем аркхемианском ресторане. Им оказалась уже знакомая мне «Империя селедки». Удивительные совпадения следовали одно за другим, туристические находки словно вели меня за руку, появляясь исключительно вовремя. Мне как раз хотелось каких-нибудь легких приключений перед едой. Случайностей. Но вся наша жизнь, вся цивилизация, вся история и вся наша Вселенная – это одна гигантская, многомерная, умопомрачительно случайная случайность. Я забрался в машину и направил автопилот в Иннсмут.

Пока мы тряслись на ухабах провинциальной квазидороги, меня одолевали размышления о вечном, о настоящем. Например, про то, что жить, вообще, вполне безопасно. Все инопланетяне, которым правительство разрешает посещение страны, проходят тщательную всестороннюю проверку на предмет вредоносности, заразности, психологической и биологической совместимости с «хомо сампиенсом», сдают сотни разнообразных тестов и анализов. Поэтому, даже если на свободной кассе Крошки-картошки меня встречает страшнейший рептилоид, от вида которого запросто может пропасть даже самый сильный аппетит, я его не боюсь, и аппетит не теряю. Потому что знаю наверняка – если этот крокодил здесь работает, значит он безопасен. Два пирожка с сыром, пожалуйста. Будьте добры, спасибо, пожалуйста, приложите ваш палец, вот ваши пирожки. Приятного аппетита, приходите еще.

Именно поэтому, когда я вновь увидел существо с раскосыми рыбьими глазами, совершенно такими же, какие были у трупа в манграх, я не испугался. Вместо этого я подумал, что все сходится – то, значит, несомненно был аркхемианин. С точки зрения местной деревенщины – настоящее чудовище, пугающее своим искаженным сходством с человеком.

Впрочем, все инопланетные гуманоиды именно такие.

Я бросил машину у закрытого на обеденный перерыв ресторана и решил устроить себе прогулку с таким расчетом, чтобы вернуться ближе к вечеру, когда «Селедка» откроется. У всякого ресторана инопланетной кухни обязательно найдется специальное человеческое меню, или хотя бы его раздел с человеческими закусками. По пути я приметил церковь и решил начать свое знакомство с Иннсмутом с нее. До церкви было чуть больше километра. На улицах мне встречались аркхемиане. При виде первого я снова вспомнил о своей находке у озера, мне следовало сообщить о ней в полицию. Но это пришлось отложить, потому что Робот пожаловался на отсутствие связи. Коттеджный поселок выглядел как настоящий город. В нем была центральная улица с магазинами и заведениями из сферы услуг, центральная площадь и парк, а также здание в стиле североамериканского Капитолия, которое являлось, видимо, резиденцией вконец зажравшейся администрации поселка. Шагая по улице, я обратил внимание еще и на то, что Иннсмутцы на меня как-то странно косятся и при виде меня замедляются, озираясь. К слову, их манера передвижения лишь отдаленно напоминала обычное человеческое хождение, все они будто волочили ненужные им ноги, едва ли вообще их поднимая, а некоторые так и вовсе подскакивали, точно огромные человекоподобные жабы.

Кроме этого, сам Иннсмут произвел на меня двойственное впечатление: с одной стороны, в городе не было никаких признаков разрухи или последствий изображенного на картинах катаклизма, с другой – в нем все же ощущался кисловатый привкус общественного упадка. Бродившие по улицам существа были неприветливы, все машины, что мне попадались, выглядели так, будто являлись частью музейной экспозиции, а не средством передвижения. Кроме этого, сама архитектура поселка вызывала чувство безнадежности и упадка. Кирпичные дома с высокими окнами и симметрично расположенными по краям крыши трубами, напомнили мне «козу» – рогатый жест из мизинца и указательного пальца. Штукатурка порыжела и растрескалась, палисады заросли бурьяном, а все без исключения окна были закрыты и зашторены изнутри. Особенностью поселка были прорытые в нем по примеру петербуржских каналы, которые я заметил не сразу, а лишь перебравшись через третий или пятый по счету мостик. Каналы были узкими, шли по задворкам улиц и были наполнены какой-то вонючей и непрозрачной водой.

Я прошел к церкви, дверь ее была заперта, хотя я услышал, как внутри что-то ухало и гремело. Решив, что там проходит служба, я присел на скамейку у входа и запросил у Робота карту. До машины было не больше километра по прямой, но Робот не отвечал. Прямая связь с Интернетом тоже не работала. Меня это расстроило, но не испугало. В тот день с самого утра наблюдались какие-то перебои со связью, не говоря уже о подозрительном происшествии на орбите, обрубившем воздушное сообщение с городом.

Небольшая площадь напротив церкви выглядела пустынно. Мне снова стало скучно и одиноко. На ней не было никого, кроме мрачного мешкообразного существа, которое, заметив меня, сменило курс и неровными галсами, прихрамывая и покачиваясь на кривых ногах, направилось в мою сторону. Приблизившись, существо не представилось, обратившись ко мне с обескураживающим вопросом:

– А ты, кхммм, чего здесь забыл?

Я не ответил, но желание быстрее покинуть место, убежав от наглеца, у меня почему-то исчезло. Его голос показался мне как будто знакомым. Знакомым на уровне тайных внутренних форм, которые душа иногда примеряет, выбирая себе укромное место под градом неразрешимых жизненных вопросов. Словно этот человек был одной из таких форм, одним из вариантов существования моей души. Словно он был послан мне самой судьбой. К сожалению, последовавшие за этим события подтвердили это предположение.

Я промолчал, прислушиваясь к скрежету открытой его голосом двери, за которой меня как будто ждало объяснение некой дурманящей тайны.

– Валил бы лучше, пока светло, – произнес подошедший.

Это был пожилой человек примерно пятидесяти лет, одетый в хорошие, но порядком изношенные вещи. Куртка висела на нем, словно худой картофельный мешок, брюки напоминали растянутые спортивные штаны с белыми лампасами, роль которых выполняли протертые до светлой прокладки боковые швы. На замусоленной рубахе, вцепившись в краешек кармана прищепкой-крокодильчиком, висел невзрачный бейджик с именем Садок А.Л. В правой руке словно прилипшая, болталась длинная непрозрачная бутылка квадратного сечения с аккуратно отбитым донышком.

– Валил? – переспросил я, – почему?

– Хех, я живу здесь уже четверть века и цел только благодаря этому, – он продемонстрировал бутылку, – им не нравится запах, кажется. Или что-то еще. Но они меня не трогают.

– Кто? – спросил я. – Аркхемиане? Разве они опасны?

– Аркхемиане? О, нет, никакие это не аркхемиане. Ничего такого. Эти твари, – Садок А.Л. неожиданно прихватил свободной рукой мою рубашку, и подтянул к себе, шепча, – никакие они не аркхемиане, это вообще… не пришельцы.

От этих слов у меня мороз пошел по коже. Странным образом я ему верил и не верил одновременно.

– К тому же, – продолжил он, – твари поклоняются Дагону, а ты, наверное, уже нагуглил, что никакого дагонизма на Аркхеме нет, и никогда не было.

Я осторожно кивнул.

– На Вики сказано – дагонцы. Так вот послушай, что я скажу. Нет на Аркхеме никакого Дагона, и никаких дагонцев там тоже нет. Ни один из них не поклоняется никакому Дагону. У них вообще нет религий, понимаешь? Я проверял, загуглил как следует, ага… пока тут со связью не начались проблемы. Храмы! Да уж. Как ты себе представляешь вот это, – он обвел взглядом возвышавшуюся за нами церковь, – на другой планете, а? Все эти купола с трезубцами, рясы из золотой чешуи, и… наши моря на иконах. На иконах, да. Наши моря! Не-е-ет, дружище, это все свое… местное.

– Кто же это? – спросил я, чувствуя, как во мне зарождается страх.

Вместо ответа, старик еще раз приложился к свой бездонной бутылке, облизал губы, будто ему оттуда что-то перепало, и произнес ясным, точно помолодевшим голосом:

– Вот что я тебе расскажу. Был у меня тут дом. Зарабатывал я неплохо, купил и въехал с женой. Алина ее звали. Хорошая была, – Садок А.Л. вздохнул, – Алина. Так вот, заехали мы сюда как раз по весне. Здесь повсюду белые деревья, яблони цвели. Да… Мы начали приводить в порядок участок. Деньги были, и нам захотелось оформить подводный сад. Такой, знаешь, чтобы из подвала было видно, с подсветкой, гротами, рыбками, и со всякими такими делами. Сидишь у камина, а кажется, будто на подводной лодке опустился. Красота. Я, как увидел видосик, сразу решил. В детстве у меня аквариум был, но что этот жалкий аквариум по сравнению с таким? В общем, коттеджная администрация сообщила, что их делает только авторизованный подрядчик. Я не спорил, мне какая разница кто делает. Нарисовали проект, составили план, все красиво, стильно, лучше даже, чем хотели, и прислали двух… этих… – Садок А.Л. махнул в сторону улицы, – для проведения подводных работ. Сказали, что аркхемиане будут. Ну мы же не расисты, и не видисты, нам что? Аркхемиане, так аркхемиане. Знаешь, раз компания, а там инопланетяне, значит все по закону. Легально, безопасно. Так вот, первые дни эти рыбные черти ничего не делали, валялись как тюлени на солнце, грелись, типа у них акклиматизация. Потом натянули над водой пленку, чтобы видно ничего не было и вроде как делом занялись. На пленке той был какой-то важный кальмар нарисован, в рясе и с необычной короной на голове, с таким как бы гребнем, а под ней, как у евреев пейсы – щупальца. С присосками и глазами. Те двое сказали, что это Дагон – бог, которому они там якобы у себя поклоняются. И еще сказали, что скоро будет религиозный праздник, и к нему нужно как следует подготовиться, соблюдать что-то вроде поста…

Я мысленно проверил часы, Сеть по-прежнему не отзывалась. Связи с Роботом тоже не было. Небо, между тем, стемнело, а уличные фонари не спешили загораться. С озера еще сильней потянуло холодом и тиной. Я пожалел, что не взял с собой теплых вещей, свитер или куртку. В одной рубашке становилось прохладно и неуютно. К тревоге, которую вызывал рассказ подозрительного мужика со странной фамилией Садок, добавилось еще и неприятное чувство призрачной бездомности, будто я уже никогда не смогу быть дома, в тепле, в комфорте привычной, понятной жизни. Как оказалось, чувства меня почти не обманывали, но обманывало другое. Садок А.Л. продолжал:

– Работали они по ночам. Днем сидели под навесом. Ели рыбу. Воняло от них. Однажды встал ночью и увидел, как они лежат в бассейне и булькают по-своему, вернулся в кровать и дошло, что их было не двое, а трое…

Садок А.Л. облизал бутылочное горлышко и продолжил:

– У Алины стали появляться золотые украшения, которые я не дарил, не покупал, я такие вообще не видел нигде, не встречал ничего похожего. Эти рыбные гастеры ей золото дарили. Представляешь, они у меня наемные батраки, можно сказать, а жене моей дарят золото. Каково? Знаешь, как меня тогда накрыло. Сейчас то я знаю, что третьей в ту ночь она была. В темноте не разобрал. После этого она стала меняться… Срок подходил.

– Срок? – уточник я, однако Садок А.Л. пропустил мой голос мимо ушей, продолжил так, словно я не сидел рядом. Возможно, ему просто надо было выговориться.

– Алина стала меня избегать. То у подружки, то на выставке, то еще где. Тогда я понял, что уже много дней тупо не видел свою жену. Понимаешь? Записки утром, звонки вечером, я ухожу она спит, зарывшись в одеяла, прихожу – ее нет, и так один день, другой, десятый. Как было у кого-то, мы живем, под ногами не чуя страны. Да уж. Вот и я так жил, рядом, но не чуя своей Алины. А потом вдруг вернулся домой из-за автопилота. Объявили пробку, всех завернули в область, я перенес дела и вернулся… оказалось очень не вовремя…

Садок А.Л. облизал губы, нахмурился и с тревогой посмотрел на церковь.

– Ты не поймешь. Представь, что ты смотришь на себя в зеркало, и видишь там почти себя. То есть не точно себя, а почти… понимаешь? Это почти намного страшнее любого чудовища. Ты видишь свои глаза, но они не такие, как обычно, они искажены, совсем незаметно, незаметно, почти… но ты видишь их и понимаешь эту разницу, ты не можешь ее описать, потому что это все еще твои глаза. Теперь представь мой ужас, когда я вернулся на три часа раньше и застал дома почти Алину.

Сказать честно, от этих слов мне стало не по себе. Кроме этого, я наконец понял, что меня беспокоит в Инстмуте, с каждой минутой мне все меньше хотелось оставаться здесь на ужин.

Я перевел дух и взглянул на небо.

Весь день в небе словно пузырились огромные пепельные облака, но к вечеру у горизонта появилась сочная светлая полоса, и солнце, добравшись до нее, положило на землю свои густые предзакатные лучи. Все кругом стало рыжим и глиняным. Тени от столбов вытянулись в бесконечные черные линии, и колонны на фасадах, наконец, признались в обмане. Они не отбрасывали тени – они были нарисованными. Возможно, обманом в Иннсмуте были не только они. Эта странная дымка с непонятным запахом, что, будто чья-то спящая душа, гуляла по поселку, тоже показалась мне лживой. Когда тени вытянулись и легли на землю черными полосами, я понял, что солнце садится как раз у меня за спиной, со стороны церкви, и огромное черное пятно передо мной – это тень от церкви. И тогда, поняв это, я впервые испытал настоящий страх – справа и слева от этой тени, вытягивались другие, не такие длинные и ровные. Они двигались, копошились, ворочались и клубились – беспокойные клочки мрака, отбрасываемого кем-то, притаившимся справа и слева от нас за углами церкви. Их было слишком много по сравнению с пустыми безжизненными улицами, слишком много, чтобы не вызвать во мне чувство гнетущей тревоги и животного инстинктивного страха, какой я обычно испытываю при большом скоплении непонятных мне разумных существ.

– Тогда я решил, что со мной что-то не так, что у меня психоз, стресс, наваждение, глюки, в конце концов, – продолжил Садок А.Л. – Я напился. Я как следует напился. Тщательно, знаешь ли, как разведчик. Это было за день перед их праздником. Потом весь день на работе. С трудом, понимаешь. Когда такое происходит – работать тяжело. Я начал искать, снова гуглить, и нашел. Нет никакого Дагона, понимаешь. У аркхемиан. Нет. Ну ладно, это что… выглядят они совсем не так, не как эти… мои гастеры. Ничего там нет от рептилии, настоящие аркхемиане – это инсектоиды, считай большие тараканы. Таких на стройках полно. И я решаю тогда – вернусь и разгоню эту кодлу к чертовой матери, и в администрацию Иннсмута жалобу напишу, что они людей обманывают, нелегалы работают за подрядчиков и все такое. Но в тот день я поздно вернулся, из-за вчерашней пробки пришлось наверстывать, в час ночи только. Алины нет нигде, и этих нет, я подвал смотрю – вроде нет, а свет выключил и в окне, что в бассейн выходит… вижу, понимаешь, вижу! Тащат эти двое мою Алину под воду, ко дну, там черное отверстие еще глубже куда-то уводит – дыра, а в ней ворочается что-то… я тогда хватаю из сейфа пистолет, заряжаю его…

Садок А.Л. снова приложился к бутылке, а моя тревога относительно толпившихся вокруг запертой на богослужение церкви существ достигла апогея, когда они стали издавать громкие гортанные звуки, не имевшие ничего общего с человеческой речью. Если верить услышанному мной рассказу, и это были не сертифицированные миграционной службой пришельцы, тогда что это было? И, опять же, судя по рассказу, они были настроены враждебно. Садок А.Л. тоже услышал эти мерзкие бульканья, точнее, он обратил на них внимание, отвлекшись от своего рассказа, и сразу же побледнел, руки его затряслись, и, оттолкнув меня, он бросился прочь, рассыпая проклятия и ругательства, которые я не смог бы повторить.

Порыв ветра качнул воздух между строениями в мою сторону, и я почувствовал морской запах такой плотности, какой бывает разве что на огромных рыбных базарах, да и то лишь под вечер. Впрочем, к моему удивлению, он не показался мне противным. Наоборот, в нем чувствовалось соленое тепло моря и нежная, уютная сытость. В животе у меня заурчало, ноги сами направили тело к оставленной у «Империи селедки» машины.

Поразмыслив немного по дороге, я пришел к выводу, что истории мужика чересчур эмоциональна. Скорее всего, с ним случилась обычная женская измена, подробности которой весьма замысловатым образом исказились в его измученном городскими стрессами сознании. Всем известно, что отношения на стороне меняют женщин, и они действительно могут становиться почти такими, к каким привыкли их мужья. Ничего необычного в этом нет, а в голову обезумевшего от ревности мужа могут забраться и не такие фантазии. Мы все прекрасно знаем, что женщины способны на все, чтобы свести нас с ума. Особенное, если мы состоятельны и претендуем на независимость.

К машине я подошел, когда солнце скатилось за горизонт, раскрасив пышные облака над Иннсмутом огненными оттенками золотого и красного. Облака светились так ярко, и переливались таким сочным кровавым светом, что заодно с цветом все кругом как будто изменило и форму. Блики на моей машине казались незнакомыми, непривычными и недобрыми. В луже под капотом отражались пламенеющее небо и переливалась едва различимая серая ртутная пленка.

Через минуту мои опасения насчет этой пленки подтвердились. Что-то в машине протекло, и она перестала работать. Робот объявил мне, что запаса его резервного питания осталось на сорок пять минут, что он пытается отправить сообщение в службу транспортной поддержки, но связи с ней почти нет.

После этого цепь странных совпадений продолжилась, моя машина и живущий в ней Робот добавили очередное звено. А следующим должен был стать ресторан, который был по-прежнему закрыт – внутри него, за широким мрачным стеклом ничего не светилось. Свет не горел, в духовке не готовилась селедка. Мой голод снова напомнил о себе, настроение заметно ухудшилось. Мне стало холодно и некомфортно. Улицы стремительно тонули в сумерках, а фонари хранили убийственное световое молчание. Город, словно огромная подводная лодка, медленно погружался на дно, а заполнявший его воздух пропитывался чернотой утробных морских глубин, холодел и уплотнялся, становясь каким-то скользким и вязким одновременно.

Осмотревшись, я заметил, что за мной наблюдают из ближайшего дома. Свет в окне не горел, но я заметил две пары искрящихся глаз, сопровождавших мои рассеянные движения вокруг машины. Я подошел к ним и знаками попросил помочь найти связь. Через некоторое время дверь открылась, и я сделал робкий шаг в жилище инопланетян. В то, что они не инопланетяне, как пытался убедить меня своим рассказом Садок А.Л., мне по-прежнему не верилось.

В доме у аркхемиан со связью был полный порядок – я позвонил в экстренную службу, передал свои координаты и, поблагодарив хозяев, вернулся к машине ждать скорого приезда спасателей.

Время тянулось медленно, и на улицу вернулся тот странный туман, что я заметил в самом начале своего визита в Иннсмут. Вокруг меня стало теперь не просто темно, а непрозрачно темно. Туман закрыл небо, отправив меня на самое дно Иннсмутской бездны. Я забрался в машину, запер двери и попробовал найти, чем можно согреться. Однако, вещей у меня не оказалось, ведь я не собирался ночевать ни вдали от дома, ни в гостинице, тем более не думал, что придется сидеть в сломавшейся машине.

Через некоторое время туман за окнами сгустился настолько, что стекла казались закрашенными с обратной стороны черной краской. Когда мои глаза привыкли к темноте, я заметил, что в окнах что-то блестит. Во всех по периметру. Искорки, большие и маленькие, но, когда я приблизил свои глаза к стеклу, чтобы получше их рассмотреть, меня отбросило назад, словно ударом тока – да еще и скрючило от ужаса – все эти искорки, это были глаза аркхемиан, облепивших мою машину словно мухи. А когда я увидел так близко их лица, множество, множество их почти человеческих лиц, я почувствовал страх. Что если они задумали что-то ужасное? Что если они причастны к поломке моей машины? Ведь она прежде не ломалась ни разу. Что если они действительно не пришельцы? Тогда кто? Меня колотил озноб, коленки буквально тряслись. А что если меня на найдут в таком тумане спасатели? Как я выберусь из этого замороченного Иннсмута, если в следующий раз мне откажут в телефонном звонке? Кто меня будет искать, если искать меня некому? Ни родителей, ни собственной семьи, ни настоящих друзей. Кому я нужен со своими страхами и жизнью, наполненной лишь стремлением стать еще более одиноким?

Совладав кое-как со своим страхом, я принялся разглядывать лица окружавших машину пришельцев. Что-то подозрительно знакомое было в них всех. Словно я видел их уже где-то, но не мог вспомнить где. Как будто в новом, незнакомом запахе вилась одна бледная, но знакомая нотка, своим присутствием старавшаяся что-то рассказать, выдать, что-то подсказать. Я не сразу понял, что именно, но, когда понял, мне стало еще страшней – потому что Садок А.Л. оказался прав. Меня окружали не пришельцы – это все были люди. Странные, измененные, очень похожие на обычных, выглядящие почти как пришельцы. Замаскированные под них, видимо, чтобы ни у кого не возникало подозрений. Но я не сразу понял это, потому что база, от которой отталкивались эти изменения, лежала за пределами европеоидной расы. Осознав это, я ужаснулся еще сильней – кто же это, и что привело их к такому?

От окончательного помешательства под угнетающими сознание взглядами сотен черных глаз меня избавила мигалка спасательной машины. Мрак тут же расступился, а заодно с ним исчезли и осадившие меня иннсмутцы. Облегченно вздохнув, я осторожно выбрался из машины. Спасение было совсем близко. Если моя машина не включится, меня просто доставят в гостиницу, где я смогу согреться, поесть и выспаться.

Механик-спасатель вышел из своей машины, и, обратившись ко мне по имени, попросил описать ситуацию. Рассказывать было особенно нечего, я показал его фонарику лужу, разрешил Роботу сообщать ему любые технические данные, разлочил гнездо для зарядки.

– Все ясно, исправим за минуту, – бодро объявил мне механик-спасатель, поправляя форменную кепку, – но данный тип поломки не входит в вашу базовую страховку, потребуется дополнительная оплата.

О, как я был счастлив тогда, что все вот-вот закончится. Как я надеялся на это. Даже был в этом уверен. Спасатель выудил из кармана терминал и протянул мне:

– Ваш пальчик, пожалуйста.

Я приложил палец, но экран загорелся красным, а не зеленым, как обычно. Я подышал на него, вытер о штанину и проложил еще раз. Мне отлично запомнился тот момент, замечательно, как я прикладывал палец пятый раз, шестой, десятый, а терминал лупил меня своими красными пощечинами. Когда я уже по несколько раз перепробовал все свои ручные пальцы, спасатель, до этого терпеливо стоявший в сторонке (на втором пальце он отошел, положив терминал на капот), наконец, предложил воспользоваться запасным терминалом.

Мне захотелось его ударить. Я мерз и нервничал, а у него был запасной терминал, ведь ежу понятно, что этот сломался. У меня нигде ни разу не было проблем с оплатой покупок и авторизацией с помощью отпечатка.

Однако, с другим терминалом все оказалось точно так же. Ничего не изменилось, мы только тратили время. Это погрузило спасателя в некоторое замешательство. Он попросил любые другие документы, но у меня их, разумеется, не оказалось. Тогда он попытался сфотографировать меня и отправить фотографию в датацентр – ослепил меня вспышкой, но связи не было и ему не удалось ничего никуда отправить. Тогда он решил просто сверить мое лицо с тем, что отражалось в его заказ-наряде. Для этого он направил на меня фонарик, и тогда я почувствовал кожей, как он вздрогнул, едва не выронив свой источник света.

Не говоря ни слова, он ошалело бросился в свою машину и умчался в темноту. Я так опешил от этой стремительной смены поведения, что не сразу понял, что произошло. В какой ужасной ситуации я оказался. Убравшись, спасатель оставил меня наедине с темнотой и толпой азиатов, зачем-то маскирующихся под пришельцев.

Робот сообщил, что его резервный аккумулятор разряжен. Я потребовал включить свет в салоне, хотя бы на секунду, а сам поднес лицо к зеркалу над рулем. Свет включился – я увидел себя.

Почти себя.

А вокруг, вокруг меня в машине, весь салон – они. Кругом они. Я почувствовал, как мой собственный страх глотает и пережевывает меня, впиваясь зубами в мою мыслительную плоть и душу. Перед глазами закружились уродливые пятна, чужие рыбные лица. Повинуясь инстинктам, я бросился прочь, на улицу. Здесь, где в отступающем тумане копошились и перекатывались громоздкие тени, все произошедшее стало казаться мне сном, безумным кошмаром. И я будто плыл в нем, сам того не желая. Кто-то дернул меня за ногу, и в голове загудел колокол, оглушая меня ударами обезумевшего сердца. Я бросился прочь от машины, от всех этих странных лиц. Ноги понесли мимо искаженных улиц, будто струившихся и перетекавших из одной в другую морд, с огромными, мокрыми, как у живых рыб, глазами. Впереди показалась вода, и пробудилась надежда на спасение – Плещеево озеро должно быть таким мелким, что по нему можно запросто обойти этот чудовищный Иннсмут. Я побежал к воде, ныряя в ее запах, который был как морской, сладковато-соленый с привкусом ржавчины и водорослей.

Однако, на берегу меня ждало разочарование – озеро так быстро набирало глубину, что я едва ли не с головой ушел под воду, сделав один единственный неловкий шаг. Выбравшись, я развалился на песке, стараясь отдышаться. Когда дыхание восстановилось, я почувствовал страшный холод. Вся моя одежда промокла. И вот тогда, когда я был на волоске от гибели, мое лицо пригрел красноватый отблеск загоревшегося где-то вдалеке окна. По черному силуэту здания я догадался, что это та самая церковь, что возвышалась у берега и у которой мне встретился Садок А.Л.

Я встал и, трясясь от холода, побрел на этот свет. За спиной что-то хлюпнуло, точно выходя из воды, и, с трудом втягивая воздух, потащилось следом. Холод усилился. У входа в церковь меня уже колотил сильнейший озноб, руки тряслись, зубы стучали, ноги едва слушались. Но, вопреки моим наивным надеждам, внутри церкви оказалось еще холоднее, чем снаружи. Надо же, мне казалось, что я шел в церковь за спасением, но там, глядя на возвышавшееся у алтаря огромное каменное чудовище, я вдруг понял, что могу рассчитывать, в лучшем случае, на пощаду.

Церковь выглядела странно даже если представить, что ее устроили инопланетяне. Представьте иконы, где в сюжетах люди сдвинуты на роль чертей и демонов, а их прежнее возвышенное место занимают уродливые рыбообразные существа. При этом борьба с этими людьми в роли чертей ведется с помощью поднявшегося из морских бездн огромного монстра, напоминающего рассерженного мускулистого карася с грозно оттопыренными плавниками. Впрочем, у меня не было ни времени, ни желания разглядывать эти безобразные художества. За мной пришлепало в церковь нечто мокрое и отвратительное, с лицом человека по имени Садок А.Л.

В том, что это было его лицо я не сомневался, но вот тело… теперь оно было похоже на комок слипшихся водорослей внутри которого что-то ворочалось, хлюпало и причмокивало. Будто оно ело Садока А.Л., пока тот смотрел на меня своими бледными глазами, а рот его шевелился как у рыбы с болезненно вырванными жабрами.

– Садок? – произнес я, стараясь быть как можно приветливей.

– Дх'а, – отозвался тот, вращая белыми глазами.

– Рад вас снова встретить, – сказал я.

– Мнх'е нх'адо закончить, – проскрипел Садок А.Л. – самое интх'ересное в моей истории, там дх'алыие… про тх'ебя.

– Про меня? – удивился я, чувствуя, что теряю контроль над окончательно замерзшими конечностями.

– Дх'а, про тебя. Про то, что пх'отом назвх'али инстмутский инцидх'ент. Моя Алинх'а не умерла. Я не смх'ог помешать, не смог ее убх'ить. Ее принх'если в жертву. И озеро… озеро лишилось днх'а, стало частью вх'еликого подземного моря. Которым правит Дх'агон. Он поднх'ялся из глубин и взх'ял ее… а зх'атем…

Удивительным образом мне удалось запомнить эту странную речь Садока А.Л. почти до самого конца. Или мне показалось, что это был ее конец, потому что сам я почти утратил сознание, когда услышал его слова, они добили меня окончательно. Слова, после которых, он, кажется, умер, или был окончательно съеден. Так, в стенах этой странной церкви, посреди зловонного мрака, поднимавшегося от земли словно дым, и струившегося вокруг гигантских статуй, ронявших тяжелые скользкие тени между полосами синего света из оскалившихся витражей, я услышал то, что совсем не хотел услышать, и узнал то, что мне не нужно было знать. Садок А.Л. открыл свою выморочную пасть, задрал полупрозрачный язык, словно собака ногу, и произнес, шипя и харкая:

– А зх'атем… онх'а родила тх'ебя…

После этих слов я, кажется, умер. Точнее, хотел бы умереть, но, видимо, просто отключился, и увидел сон, в котором передо мной пронеслась история целого народа, существовавшего на Земле с незапамятных времен, намного дольше, чем люди. Его представители считают людей такими же пришельцами, как нынешние люди считают остальных инопланетян. Этот народ живет в море, в огромном подземном море, которое намного больше всех континентов и островов с океанами, в которых эти континенты плавают. Этот народ уже много раз успешно избавлялся от пришельцев задолго до появления людей и прочих инопланетных форм жизни. И собирается проделать это снова, теперь. Для реализации плана ему нужны метисы, такие, как я – наполовину люди, наполовину истинные земляне. Нас таких должно быть много, а само очищение начнется с Плещеева озера. Верховный повелитель этого народа выбрал это озеро в качестве своего главного калибра. Люди назвали тот день «Иннсмутским инцидентом». Дно озера опустилось, а рыбаки начали вытаскивать из него морскую рыбу. Ядовитую, как и воды самого озера. Как и водоросли, что растворяли их лески, крючки, сети и лодки, и сами их кости. В Переславле-Залесском закрылся последняя «Крошка-картошка», и город тут же пропал со всех туристических карт. Скрылась в безмолвной серости электронных пустошей и необитаемых зеленых многоугольников, словно ее и не было. И тогда из поселка Иннсмут сбежали все кроме наемных работников из средней Азии. После чего туман, покорный слуга Дагона и великого подводного народа, истинных первородцев планеты Земля, день за днем принялся менять их внешность, их культуры и мировоззрения. Превращая их в своих покорных, безмолвных, словно рыбы, слуг. Такими я их и увидел – азербайджанцев, узбеков, киргизов, армян, грузин, туркменов, таджиков – когда они показались мне пришельцами с огромными рыбьими ртами и глазами, отливавшими зеленой морской слизью. Во сне я узнал и многое другое, о чем не в праве писать. Мой сон был длинным и сложным, но закончился.