Текст книги "Скрытый космос (Книга 4, 1969-1978)"

Автор книги: Николай Каманин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

22 июля.

Сегодня утром вернулся на "Стреле" из Ленинграда – меня срочно вызвали в Москву для участия в заседании ВПК по вопросу о готовности долговременной орбитальной станции.

Николаев, Севастьянов и я выехали с семьями в Ленинград в ночь на 20 июля по приглашению первого секретаря обкома В.С.Толстикова. Главная цель поездки – посмотреть исторические места и отдохнуть, а попутно рассказать ленинградской общественности о полете "Союза-9". Всего нас собралось девять человек: Андриян с Валей и Аленкой, Виталий с женой Алевтиной Ивановной и я с Мусей, Олей и Колей. Муся была в Ленинграде только один раз в 1934 году, Николаев и Севастьянов были в нем только проездом, а мои внуки еще не успели побывать в этом прекрасном городе, так что мое предложение о поездке все встретили с восторгом.

Утром 20 июля на Московском вокзале Ленинграда нас встретили секретари обкома, член Военного совета округа генерал-полковник Можаев, командующий Воздушной армией генерал-лейтенант Бабаев и другие товарищи. Разместили всех нас на обкомовской даче на Каменном острове. Сразу после завтрака мы согласовали программу нашего трехдневного пребывания в Ленинграде с секретарем обкома по пропаганде З.М.Кругловой. Мы запланировали посещение Смольного, крейсера "Аврора", Петропавловской крепости, Исаакиевского собора, памятника и домика Петра I, Эрмитажа, Пискаревского кладбища, Марсова поля, Летнего сада, а также поездки в Разлив и Петродворец. Кроме того, мы предусмотрели выступления космонавтов перед городским активом и военнослужащими гарнизона, посещение Балтийского завода и встречу с телезрителями.

За первые два дня нам удалось почти полностью выполнить намеченную программу. Николаев и Севастьянов с большим интересом знакомились с историческими памятниками города и охотно выступали, но к вечеру заметно уставали. Очень хорошо выступала Терешкова, удачно рассказывал отдельные эпизоды полета на "Союзе-9" Севастьянов, выступления Николаева были вяловатыми. После встречи с телезрителями мы все поднялись на телевизионную башню и осмотрели Ленинград с высоты 190 метров. Примерно в трех километрах от башни хорошо просматривался прямоугольник Комендантского аэродрома, а рядом с ним – небольшая роща, где Пушкин стрелялся с Дантесом. В 1927 году, будучи курсантом летной теоретической школы (в шутку ее называли "теркой"), именно здесь, на Комендантском аэродроме, я впервые сел в самолет и учился управлять им на земле – осваивал рулежку. Караульную службу на Комендантском аэродроме несли курсанты "терки", и мне не раз приходилось проходить в пешем строю от улицы Красных курсантов (Петроградская сторона) до аэродрома... С телебашни мы направились к мосту Лейтенанта Шмидта, где нас ждал катер командующего Балтийским флотом. На причале Балтийского завода осмотрели океанское судно "Космонавт Юрий Гагарин", его оборудование еще продолжается, а когда оно будет закончено, этот корабль станет флагманом эскадры, предназначенной для обеспечения космических полетов. Затем мы отправились на катере в Петергоф. Большие толпы любопытствующих мешали нам осмотреть парк, дворцы и фонтаны, было жарко и душно, но даже эти неудобства не испортили общего приятного впечатления от посещения Петергофа.

Жаль, что мне лично не удалось полностью завершить программу поездки. Я настоял на том, чтобы все, кроме меня, остались в Ленинграде до вечера 22 июля.

23 июля.

Утром вместе с Левой и Людой встречал на вокзале Мусю с внуками и героев космоса. Поездкой в Ленинград все очень довольны. Коля особенно доволен подарком Ленинградского зоопарка – двумя маленькими попугаями.

Сегодня среди ночи меня разбудил телефонный звонок из милиции: Герман Титов опять совершил грубейшее нарушение правил уличного движения, управляя автомашиной в нетрезвом состоянии, и безобразно вел себя с милиционерами. Фактически Титов не выполнил приказ Главкома, запрещающий ему в течение года управлять самолетом и автомашиной. Титову потворствуют Кузнецов, Крышкевич, Пашков, Леонов и другие: все они знали, что он в нарушение приказа продолжает ездить на машине, и ни один из них не доложил мне об этом.

29 июля.

Почти целую неделю не прикасался к дневнику: много работал в ЦПК и кроме того участвовал в работе 4-й Военно-научной конференции ВВС, проходившей в течение двух дней в Монино. На конференции рассматривались вопросы завоевания господства в воздухе, основной доклад сделал Кутахов, выступали Ефимов, Силантьев, Мишук, Полынин, Пстыго, Решетников и другие. В работе конференции принимали участие Вершинин, Красовский, Руденко, Скрипко и все командующие воздушными армиями. Борьба ВВС за превосходство в воздухе рассматривалась изолированно от действий других видов Вооруженных Сил и без применения ядерного оружия. И то и другое – ошибка: в современных условиях завоевать господство в воздухе можно только в результате внезапного нападения всеми силами и средствами коалиции, любая другая попытка грозит грандиозным провалом и поражением. Опыт военных действий во Вьетнаме и на Ближнем Востоке не дает никаких оснований для построения схемы начала будущей большой войны. Ясно одно: внезапно и всеми силами напавшая сторона будет иметь решающее преимущество.

Сегодня состоялось, наконец, заседание ВПК по долговременной орбитальной станции. Заседание вел Л.В.Смирнов, присутствовали многие министры, от Министерства обороны были Герасимов, Пономарев, Карась и я. Основной доклад о готовности ДОС №1 и №2 сделал Сергей Осипович Охапкин. Он сообщил, что из-за задержек с поставкой узла стыковки и многих других систем изготовление кораблей 7КС и ДОС №1 и №2 отстает от плановых сроков на два месяца. Общая продолжительность существования ДОС на орбите будет составлять (по расчету) 70-80 суток. Станция выводится в космос ракетой УР-500, через 8-10 суток стартует "семерка" с пилотируемым транспортным кораблем 7КС, корабль стыкуется со станцией и экипаж переходит в нее по внутреннему лазу. После 30-суточного пребывания на ДОС экипаж на корабле 7КС возвращается на Землю, а через несколько дней на станцию доставляется другой экипаж.

В принципе планируемое пребывание экипажа на станции продолжительностью 30 суток нас вполне устраивает, но если пуск ДОС №1 состоится в 1971 году и до него не будет новых длительных полетов на "Союзах", то рассчитывать на возможность обеспечения 30-суточного пребывания космонавтов на орбите нереально, – в этом случае мы будем настаивать, чтобы длительность полета экипажа на станции не превышала 20 суток. Л.В.Смирнов высказал требование вывести в космос ДОС №1 в феврале 1971 года (до 24-го съезда КПСС). Я уверен, что пуск ДОС №1 не состоится раньше мая, но космонавтов мы тем не менее подготовим для полета на ней к 1 февраля.

30 июля.

В ЦПК закончено написание и оформление отчета о полете "Союза-9". Николаев подписал отчет и сегодня с Валей и Аленкой вылетает на отдых в Сочи (Севастьянов улетел туда еще 25 июля). На этом эпопею длительного космического полета на "Союзе-9" можно считать в основном законченной. Однако его значение еще недостаточно оценено: многие (в том числе и Мишин) не понимают, что 18-суточным полетом Николаева и Севастьянова вскрыты такие отрицательные влияния невесомости на организм человека, которые окажут очень существенное воздействие на планирование и подготовку длительных пилотируемых полетов в космос. Нужны новые длительные полеты (три, пять, а лучше десять), которые могли бы дать нам надежные данные о предельных возможностях пребывания человека в условиях невесомости и позволили бы нащупать пути защиты от ее вредных влияний.

31 июля.

Сегодня я последний раз выступил в защиту Германа Титова. За девять лет пребывания в ЦПК Титов совершил более десятка грубейших дисциплинарных проступков, связанных с выпивками, нарушением правил уличного движения и пр. Он дважды отстранялся от должности и получал строгие взыскания как по строевой, так и по партийной линии. Главный маршал авиации К.А.Вершинин предупреждал Титова о том, что в случае повторения им нарушений дисциплины мы будем ходатайствовать о лишении его мандата депутата Верховного Совета СССР и звания Героя Советского Союза. Титов обещал командованию ВВС, партийной организации ЦПК и товарищам по службе, что он возьмет себя в руки, прекратит выпивки и больше не допустит промахов в своем поведении. После гибели Гагарина Титов года полтора держался прилично, но в октябре прошлого года сорвался: сел за руль автомобиля в нетрезвом виде и устроил дебош с милиционерами. За этот проступок он был строго наказан приказом Главкома и на один год отстранен от полетов.

Весной этого года Титов стал просить разрешения на поступление в академию Генерального штаба. Я советовал ему не уходить из Центра, но он через Кутахова и Иванова добился согласия маршала Гречко на перевод в академию. До начала занятий в академии остался один месяц, и вот 22 июля Титов вновь садится за руль автомобиля в нетрезвом виде и грубо нарушает правила уличного движения (передо мной лежат рапорт старшего инспектора ГАИ и доклад об этом происшествии коменданта города Москвы генерала Астахова).

Сегодня я говорил с Германом один на один и предупредил его, что беседую с ним с глазу на глаз в последний раз и что в будущем, если потребуется, я буду разговаривать с ним только при свидетелях. Я напомнил Титову о наших многочисленных предупреждениях и о том, что его уже не избрали в Верховный Совет, что он катится по наклонной плоскости и что все это может окончиться для него очень печально. Титов сказал: "Мне стыдно, что я не сдержал данного мною слова... Я не буду оправдываться, а прошу только последний раз дать мне возможность исправления и разрешить учиться в академии". На просьбу Германа я ответил так: "Я готов в последний раз поверить твоим обещаниям и сделать все для того, чтобы дать тебе возможность учиться в академии Генерального штаба, но для этого ты должен выполнить три условия: во-первых, откровенно рассказать, где и с кем выпивал вечером 22 июля; во-вторых, немедленно отдать мне водительские права и ровно год не садиться за руль автомашины; в-третьих, немедленно написать рапорт с просьбой о замене квартиры в Звездном на квартиру в Москве".

Титов согласился выполнить все три условия. Он рассказал, что в тот вечер был в Купавне на даче главного редактора журнала "Авиация и космонавтика" полковника Асташенкова. Кроме хозяина дачи там были еще писатель Семенихин и заместитель Асташенкова полковник Ковалев. За разговором все понемногу выпили сухого вина. В 9 часов вечера Ковалев и Семенихин попросили Германа подвезти их в Москву, и он не решился отказать им в такой просьбе. Титов, бесспорно, виноват в этом происшествии, но не менее его виноваты и Асташенков, Ковалев и Семенихин, спровоцировавшие Германа на управление автомашиной после выпивки.

Герман положил на стол передо мной свои водительские права и твердо обещал, что ровно год не будет садиться за руль. Я глубоко убежден, что Титову нельзя разрешать езду на машине до тех пор, пока он совершенно не прекратит выпивки (у него было много дорожных происшествий, связанных с употреблением спиртного). Я не имею формального права запретить офицеру управлять автомобилем, но в данном случае я сделал это в интересах самого Титова.

Титов выполнил и третье мое условие, на котором я настаивал также в интересах самого Титова. Живя в Звездном и тратя каждый день по 3-4 часа на поездки в Москву и обратно, он не сможет отлично учиться в академии, да и ежедневная езда на служебном автомобиле, особенно в осенне-зимний период (дожди, гололед), сопряжена с риском попасть в новые автопроисшествия.

Сегодня же я убедил Мороза, Ефимова и Кутахова в том, что нужно еще раз поверить Титову и дать ему возможность исправиться. Я понимаю, что многие могут обвинить меня в излишней мягкости по отношению к Титову, но ведь дело не только в этом: Титова знает весь мир – он был и остается гордостью советского народа, и нам, его друзьям и старшим товарищам, да и всем советским людям будет очень обидно и больно, если он покатится и дальше вниз, а мы ничего не сделаем, чтобы не допустить развенчания высокого звания космонавта-2. У меня нет твердой уверенности, что Титов исправит свое поведение за время учебы в академии Генштаба, – больше того, я опасаюсь, что его падение будет продолжаться, но я обязан и буду делать все возможное для того, чтобы избежать печального конца.

1 августа.

Маршал Кутахов с группой генералов и офицеров вылетел сегодня в Египет, за Главкома остался Ефимов. В Главном штабе все довольны убытием Кутахова в командировку: его никто не любит и почти все боятся. Мои личные отношения с Главкомом постепенно улучшаются, но хорошими они никогда не будут, поскольку у нас с ним совершенно разные взгляды на задачи и пути освоения космоса. Вчера за обедом, к примеру, Кутахов пытался поддеть меня вопросом: "Что же это вы, Николай Петрович, вместе с Мишиным жалобы на меня пишете?" Я понял, что он прочитал наше письмо о ходе строительства космических тренажеров, адресованное Смирнову и Афанасьеву, и полушутя ответил: "Жаловаться на начальство военным не положено, товарищ Главком. Начальство можно только просить, что мы и делаем". "По существу письма вы правы, но его форма могла быть и другой", – огрызнулся напоследок Кутахов.

Только что получил команду: подготовить шесть истребителей МиГ-21 для перегонки в Египет. Оказывается, вчера израильтяне сбили четыре наших самолета – два летчика катапультировались, а двое других погибли. Эти первые наши боевые потери на Ближнем Востоке, случившиеся перед самым прилетом Главкома в Египет, особенно огорчительны. К тому же июль 1970 года оказался для ВВС "рекордным" месяцем по числу тяжелых летных происшествий – свыше 20 аварий и катастроф (в июле 1964 года в строевых частях и училищах ВВС было 16 катастроф и аварий, а во все последующие годы количество происшествий в этом месяце было еще меньше). Лично Кутахов, разумеется, меньше всех виноват в резком росте аварийности в полках – он работает очень много и, казалось бы, немало делает для повышения безопасности полетов. Но его не без оснований называют "бумажным Главкомом" за увлечение бесконечными потоками директив, телеграмм, указаний, планов и уточнений к ранее изданным документам, а особенно за требование к летчикам иметь подробный конспект на каждое полетное задание. Сильно вредят делу и болезненная нервозность и подозрительность Кутахова, его огульные обвинения всех в бездеятельности, безответственности и нежелании укреплять дисциплину и порядок.

Аварийность в авиации была, есть и будет. Количество часов налета на одно летное происшествие на самолетах разных типов год от года мало изменяется как у нас, так и за границей. Меньше всего происшествий на транспортных самолетах и больше всего – на истребителях. Чем дольше находится самолет в эксплуатации и чем лучше он освоен, тем меньше аварий больше всего происшествий на новых типах самолетов. Чем опытнее летчик, тем ниже вероятность аварии. Много происшествий у молодых летчиков, но характерно, что в летных училищах аварийность ниже, чем в полках. Бороться с аварийностью нужно, но заклинания, окрики, грубость, недоверие к подчиненным и бесконечный бумажный поток – плохие помощники в этой борьбе. Для уменьшения числа летных происшествий и предпосылок к ним необходимы: постоянное совершенствование всех видов техники, высокая сознательная дисциплина личного состава, плановость и систематичность учебы и полетов, регулярные занятия физкультурой, четкая организация подготовки и проведения полетов.

3 августа.

Был сегодня у заместителя председателя Госплана В.М.Рябикова по очень важному для нас вопросу – о приобретении для ЦПК большой центрифуги с радиусом плеча 16 метров (ЦФ-16), – решения которого я добиваюсь уже более семи лет. В США имеется четыре таких центрифуги, у нас в стране нет ни одной.

Еще в 1963 году я добился решения ЦК и Совмина, которое обязывало министра Дементьева построить для ЦПК большую центрифугу ЦФ-16. В 1965 году был создан проект ЦФ-16, мы его рассмотрели и утвердили. Нужно было начинать строительство корпуса для монтажа ЦФ-16 на территории ЦПК, но совершенно неожиданно в дело вмешался С.П.Королев, предложивший передать центрифугу Минздраву. Мы категорически возражали, началась долгая тяжба. Руководство МАП не было заинтересовано в строительстве ЦФ-16, распри между ВВС и Королевым были на руку Дементьеву, который сумел убедить Госплан, что строить центрифугу невыгодно – лучше заказать ее за рубежом. Так появилось новое решение ЦК и Совмина: закупить центрифугу за границей. Потом почти два года решался вопрос о том, где закупать – в Швеции или во Франции? В конце концов остановились на Швеции, но теперь возникло новое препятствие Госплан не дает денег (нам нужно 12 миллионов рублей).

С Рябиковым мы встретились как старые друзья. Я знаю его давно, Рябиков – опытный ракетчик-ветеран: он был председателем Государственной комиссии по запуску первого спутника. Василий Михайлович очень внимательно меня выслушал, но сказал, что сейчас очень трудно с валютой – в этом году наши закупки за границей сокращаются на 700 миллионов рублей. В такой обстановке трудно было убедить Рябикова в необходимости поддержать нас, и все же он обещал помочь космонавтам и выделить валютные средства для закупки ЦФ-16.

4 августа.

Уже прошло двадцать дней, как генерал Кузнецов ушел в отпуск – за него остался Береговой. За это время у меня нет серьезных замечаний по работе Берегового, он хочет и старается доказать, что может руководить Центром. Правда, сейчас в ЦПК довольно спокойная обстановка, все космонавты в отпуске, и горячей работы нет. Вчера я провел совещание с руководящим составом Центра (от начальников отделов и выше) и поставил задачи по ускорению подготовки экипажей для "Союзов", ДОС №1 и "Алмаза". Комплектование соответствующих групп и бригад приказал закончить к 15 августа и сразу же приступить к занятиям.

Вчера мне пришлось дать бой генерал-полковнику А.Н.Ефимову – врио Главкома. Ефимова я уважаю и верю, что из него может получиться хороший Главком ВВС. К сожалению, даже у самых лучших руководителей бывают ошибки. Ефимов всюду возил за собой офицера-интенданта Бышева (он работал с ним в Риге и Львове), а полгода назад устроил его на работу заместителем начальника тыла Центра. Генерал Кузнецов, зная, что Бышев является протеже Ефимова и охотно выполняет его мелкие хозяйственные поручения, решил воспользоваться этим обстоятельством для укрепления связей с Ефимовым и предложил назначить Бышева начальником тыла Центра, а полковника Н.И.Суханова, занимающего эту должность, "выдвинуть" на другую работу. Суханов после того, как Ефимов приказал Серебрякову оформить его перевод, обратился ко мне с просьбой оставить его на прежней должности. Береговой, Пашков и Крышкевич поддержали просьбу Суханова и высказались против кандидатуры Бышева. Я предупредил Серебрякова, что буду категорически возражать против перевода Суханова и назначения Бышева на его место. Потом я зашел к генералу Морозу и рассказал ему всю историю с переводом Суханова, затеянным Кузнецовым в угоду Ефимову. Генерал Мороз посоветовал мне лично переговорить с Ефимовым и обещал свою поддержку. Когда я обратился по этому вопросу к Ефимову, он вначале пытался защищать свое решение, мотивируя "выдвижение" Суханова необходимостью его роста по службе. Я сказал, что "забота" о Суханове будет воспринята в Центре как забота о Бышеве, отчего пострадает и авторитет самого Ефимова. Александр Николаевич осознал всю неприглядность ситуации и отказался "выдвигать" Суханова.

5 августа.

Сегодня был в Центре – проверял ход подготовки к научной конференции. Заместитель начальника Центра по НИР полковник Самсонов подробно доложил о состоянии дел и попросил разрешения организовать на конференции выставку по материалам полета корабля "Союз-9", его системам и оборудованию. Я дал согласие на проведение выставки и утвердил все необходимые организационные мероприятия.

Беседовал с Георгием Береговым, учил его работать с заместителями и начальниками управлений ЦПК. По всему чувствуется, что у Берегового еще мало опыта: он излишне доверчив, не проверяет лично доклады и бумаги и с легкостью подписывает всевозможные ходатайства. Было уже много случаев, когда подписанные им документы приходилось возвращать как явно ошибочные, но Береговой продолжает отшучиваться: "Раз десять набьют морду, тогда научусь писать бумаги"... Подчиненные очень охотно обращаются к Береговому с просьбами о помощи, а он искренне стремится каждому помочь, но переоценивает свои возможности. Я неоднократно советовал ему не торопиться с обещаниями твердо обещать можно только то, что сам в состоянии выполнить. Можно обещать лично разобраться в деле и ходатайствовать перед вышестоящими инстанциями, но нельзя с ходу обнадеживать людей, что будет принято именно то решение, какого они добиваются. Очень часто этого нельзя делать даже тогда, когда у тебя есть право самому решить тот или иной вопрос, а в более сложных случаях – и подавно.

7 августа.

Провел совещание по ходу работ в организациях ВВС по комплексу "Алмаз". На совещании присутствовали: Береговой, Горегляд, Карпов, Фролов, Молотков, Холодков, Шаталов, Голубев и другие товарищи.

Решение вопроса о создании орбитальной станции "Алмаз" по проекту В.Н.Челомея затянулось на 5-6 лет. В свое время Челомею много мешал Королев, а в последние годы сильно мешает Мишин. Затеянная Мишиным возня с ДОС – это попытка похоронить "Алмаз". Но Министерство обороны взяло под свою защиту проект Челомея и добилось принятия решения ЦК КПСС и Совета Министров от 16 июня 1970 года, в котором определены следующие сроки завершения работ по "Алмазу":

1) первый испытательный полет – четвертый квартал 1971 года;

2) завершение полного цикла испытаний – конец 1972 года;

3) принятие на вооружение – 1973 год.

От ВВС в этих работах активно участвуют ЦПК имени Гагарина, три института, служба авиационной и космической медицины и служба поиска. На сегодняшнем заседании мы договорились по основным пунктам плана мероприятий, необходимых для выполнения решения ЦК, наметили ответственных исполнителей и контрольные сроки окончания отдельных работ. Головной организацией по медико-биологическому обеспечению полетов на "Алмазе" назначен Институт авиационной и космической медицины. Институт уже получил от Челомея макет станции для проведения цикла наземных испытаний. В целях более детального изучения станции, ее задач и возможностей мы проведем в институте 11 августа расширенное совещание с представителями всех организаций ВВС, работающих по "Алмазу". Я обязал всех доложить 11 августа о ходе работ примерно по такой схеме: 1) что уже сделано; 2) что нужно сделать в ближайшие месяцы; 3) что мешает выполнению работы, чего не хватает и что требуется для ее завершения.

10 августа.

Маршал Кутахов вернулся из Египта. Во время его пребывания в ОАР израильтяне заключили с арабами перемирие на три месяца. В целом поездка была удачной, но без неприятностей не обошлось. Сегодня заболел холерой один из сопровождавших Главкома офицеров, и теперь все тринадцать вернувшихся из Египта военнослужащих, в том числе и Кутахов, должны быть помещены в карантин.

Завтра в Москву вторично прилетает Фрэнк Борман. Организацию встречи Бормана в ЦПК 12 августа я поручил Береговому. У меня в этот день начинается очередной отпуск, первую половину которого я хочу провести вместе с женой и внуками на Кавказе в санатории ВВС "Чемитоквадже". Правда, врачи пугают холерой – уже запрещен въезд в Астрахань, Крым и Одессу, есть случаи заболеваний и на Кавказе, но в Адлер лететь еще можно. У нас с Мусей еще много сомнений, и пока мы не решили окончательно, где будем отдыхать – на Кавказе или под Москвой, – хотя путевки в "Чемитоквадже" и билеты на самолет у меня уже в кармане. Не позднее утра завтрашнего дня я должен решить этот непростой вопрос.

14 сентября.

С 12 августа по сегодня был в отпуске. Первые 22 дня отпуска провел на Кавказе в санатории "Чемитоквадже" вместе с Мусей, Олей и Колей. Поездкой к морю все мы остались довольны, особенно много радости доставила она детям. Оля уверенно плавала на 150-200 метров от берега, а Малой освоил плавание на надувном матрасе – обоих приходилось за уши вытаскивать из воды.

В "Чемитоквадже" я был впервые, хотя для развития этого санатория кое-что сделано и лично мною. Десять лет назад это был небольшой дом отдыха с десятком финских домиков, принадлежавший академии имени Жуковского, а сейчас это хороший санаторий с двумя трех– и семиэтажными спальными корпусами, большим лечебным корпусом, отличной столовой, клубом и бассейном. Отдыхают в "Чемитоквадже" летчики, космонавты, их жены и дети. Плохо пока что в санатории со спортивной базой: есть только две волейбольные площадки и один теннисный корт. В ближайшие дни я займусь строителями и заставлю их уже в следующем году значительно расширить спортивную базу санатория.

16 сентября.

Весь вчерашний день провел в ЦПК – был на полетах в полку, встречался с Леоновым, Шаталовым, Елисеевым, Горбатко, Хруновым и другими космонавтами, осмотрел строящееся здание центрифуги и только что заложенный фундамент корпуса тренажеров. Ход строительства этих сооружений меня сейчас особенно беспокоит.

Перед отъездом в отпуск я встречался с заместителем председателя Госплана СССР Рябиковым – он обещал выделить на 1971-1973 годы 10-12 миллионов инвалютных рублей для закупки большой центрифуги в Швеции. Рябиков свое обещание не выполнил, вопрос о приобретении центрифуги опять повис в воздухе. У нас в стране нет ни одной центрифуги радиусом более 8 метров, в то время как в США имеется шесть центрифуг радиусом от 14 до 20 метров, а в этом году американцы начали строительство здания для центрифуги радиусом 46 метров. Сегодня Кутахов подписал письмо Л.В.Смирнову с просьбой "нажать" на Рябикова и добиться осуществления заказа центрифуги в Швеции. Думаю, надо будет использовать и другие рычаги давления на Госплан.

Звонили Николаев и Терешкова, они хорошо отдохнули и уже приступили к работе. Николаев должен отправиться 4 октября в Западную Германию, а 18 октября он, Валя и Севастьянов с женой полетят в США.

17 сентября.

Сегодня у меня были автор повести о Гагарине "Орбита жизни" Олег Куденко и редактор издательства "Московский рабочий" Л.С.Козина. Они готовят второе, значительно расширенное издание этой книги. Ранее я внимательно прочитал повесть, и мне кажется, она удалась. Я рекомендовал автору и редактору убрать длинноты и сократить эпизоды, имеющие косвенное отношение к основной теме. По тексту рукописи я сделал много замечаний, касающихся главным образом исторических дат, фактов и описаний космической техники. Куденко обещал внести в текст все необходимые исправления.

Был у меня сегодня и научный сотрудник "Военно-исторического журнала" Солоницын Геннадий Павлович. Редакция журнала собирается напечатать страниц сорок текста из моей будущей книги "Летчики и космонавты". Я просмотрел и завизировал материалы о Челюскинской эпопее, об участии летчиков 5-го ШАК в Киевской операции и о создании Звездного. Мне понравилось, что редакция журнала очень тщательно проверяет все исторические факты, даты, фамилии, цифры и другие данные, имеющие отношение к военным операциям.

18 сентября.

Полет автоматической станции "Луна-16", стартовавшей 12 сентября, успешно продолжается. В ходе полета со станцией были проведены 26 сеансов связи. 13 сентября была выполнена коррекция траектории "Луны-16" для обеспечения выхода ее в расчетную точку окололунного пространства. При подлете к Луне 17 сентября станцию сориентировали по Солнцу и Земле. Затем в расчетной точке была включена ТДУ, сообщившая "Луне-16" тормозной импульс, необходимый для перехода ее на круговую орбиту искусственного спутника Луны (высота орбиты 110 километров). Центр управления полетом продолжает поддерживать устойчивую связь со станцией.

"Луна-16" – это шестая по счету АМС из серии Е-8-5 (станция для забора лунного грунта и доставки его на Землю). Первая такая станция должна была доставить на Землю лунный грунт раньше, чем это сделали американские астронавты. Но нам крепко не повезло: из пяти предыдущих пусков Е-8-5 четыре закончились авариями ракеты УР-500К в районе космодрома,* а станция "Луна-15" разбилась при спуске на лунную поверхность. "Луна-16" тоже получит команду на мягкое прилунение, после посадки на Луну она должна будет осуществить забор лунного грунта и вернуться с ним на Землю. У меня нет уверенности, что этот полет будет полностью успешным, – впереди еще слишком много трудностей, но если он завершится удачно, то это будет большой нашей победой: впервые автоматическая станция вернется с поверхности Луны на Землю (три возвращения после облета Луны "Зондами-5, -6, -7" у нас уже были).

______________

* только 2, еще 2 – на орбите ИСЗ – Хл.

19 сентября.

Вчера вечером прочитал книжку Г.Гилмора "Бег ради жизни" (бег трусцой с Артуром Лидъярдом – лучшим стайером Новой Зеландии). Главное в книге: если хотите быть здоровыми, работоспособными, довольными собой и прожить без болезней долгую жизнь, бегайте, и как можно больше. По-моему, книга очень полезная. Мой личный небольшой опыт и длительные наблюдения за летчиками и космонавтами полностью подтверждают выводы и рекомендации Гилмора. Умеренно питаться, работать физически или заниматься физкультурой, соблюдать режим и во всем знать меру – вот что надо твердо усвоить каждому, кто хочет быть полезным обществу до глубокой старости.

21 сентября.

Вчера, 20 сентября 1970 года, в 8 часов 18 минут станция "Луна-16" произвела мягкую посадку на лунную поверхность. Прилунение станции осуществлено в районе Моря изобилия в точке с координатами: 0 градусов 41 минута южной широты, 56 градусов 18 минут восточной долготы.

18 и 19 сентября в результате маневрирования на круговой селеноцентрической орбите станция была переведена на эллиптическую орбиту с параметрами: максимальная высота над поверхностью Луны (в апоселении) – 106 километров, минимальная высота (в периселении) – 15 километров; период обращения – 1 час 54 минуты; наклонение к плоскости лунного экватора – 71 градус. Сход станции с этой орбиты и собственно прилунение осуществлялись в два этапа. На первом этапе после проведения траекторных измерений, ориентации и выдачи команды на спуск была включена двигательная установка в расчетной точке на непродолжительный отрезок времени, и начался сход станции с орбиты. На втором этапе осуществлялось управляемое прецизионное торможение – на высоте 600 метров от поверхности Луны двигательная установка была снова включена, причем ее тяга регулировалась в соответствии с выбранной программой управления и поступающей информацией о скорости и высоте снижения. На высоте 20 метров основной двигатель выключили, и дальнейшее торможение станции происходило при помощи двигателей малой тяги. На высоте около двух метров они были выключены, и "Луна-16" мягко опустилась на лунную поверхность.