Текст книги "Гражданская война в Испании. 1936-1939 гг."

Автор книги: Николай Платошкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)

Между тем, находившийся в тюрьме Хосе Антонио критиковал взбунтовавшихся генералов, полагая, что со своим узким политическим кругозором они отбросят Испанию в средние века. Прието переправлял все написанные Примо де Риверой в таком духе статьи в зону мятежников, пытаясь вызвать там внутренний раздор. Тем более, что в фаланге кроме Хосе Антонио не было другого признанного вождя.

Но тут Франко помогли сами республиканцы. Хосе Антонио Примо де Ривера был приговорен Народным трибуналом Аликанте к смертной казни за мятеж против республики. Ходатайствуя о помиловании перед центральным правительством, Хосе Антонио предлагал, чтобы его направили на самолете в «национальную» зону, где он добьется прекращения огня и создания правительства национального единства (первый раз с такой инициативой Примо де Ривера выступил уже в августе). Большинство членов правительства Кабальеро было за помилование Примо де Риверы, но, опасаясь немецкой акции по освобождению лидера фашистов, местные власти все же расстреляли вождя фаланги 20 ноября 1936 года.

Франко втайне был рад и даже утверждал в узком кругу, что Примо де Ривера умер, как трус. Но на публике он объявил себя продолжателем дела «великого мученика».

Перед самой фалангой со всей остротой встал вопрос о новом лидере. Правда, фалангисты отказывались верить в смерть их кумира и официально считали вождя «отсутствующим». 4 сентября 1936 года Национальный совет фаланги собрался впервые после начала войны в Вальядолиде и по предложению командира фалангистской милиции Аснара временным руководителем партии был избран 34-летний бывший шеф провинциальной фаланги Сантандера Мануэль Эдилья. Это был единственный представитель рабочих в руководстве партии. Он придерживался «левых» взглядов и видел свой идеал в НСДАП. Но политиком он был никаким, обладая излишне прямодушным характером и недалеким умом. Его выдвинули, думая, что Эдилья не имеет каких-либо личных амбиций и просто будет «держать место» для Примо де Риверы.

Но новый лидер фаланги установил прочные контакты с германским послом Фаупелем, который сам был нацистом левого толка и так же, как и Эдилья, был против массовых репрессий в отношении рабочих, считая, что их надо привлечь на сторону нового режима продуманной социальной программой. Берлин явно делал ставку на Эдилью, о чем свидетельствовал присланный ему оттуда экземпляр «Майн Кампф» с дарственной надписью Гитлера. Все чаще Эдилья стал говорить, что после взятия власти и победы над республикой фаланга покажет свое настоящее левое лицо.

Франко понял, что пора действовать и самому возглавить процесс создания новой правящей партии. Провести всю операцию взялся свояк генералиссимуса Серрано Суньер, только в феврале 1937 года выпущенный из республиканской тюрьмы. Суньер говорил Эдилье, что Франко готов отдать в его руки реальное руководство будущей единой партией, оставив за собой высший представительский пост. Но сначала нужно очистить все руководство партии от оппозиционеров, не желавших такого развития событий. То же самое Суньер говорил и этим оппозиционерам – Аснару и Пилар Примо де Ривера, жалуясь, что Эдилья замахнулся на святое место «отсутствующего» Хосе Антонио.

Эдилья, ободренный авансами Франко, решил навести, наконец, порядок в своей партии. Его противники, также уверенные в поддержке «генералиссимуса», собрали 16 апреля 1937 года Командную хунту фаланги (так назывался ее временный коллегиальный руководящий орган) и объявили Эдилье о его смещении. Эдилья покинул заседание и отправился в штаб-квартиру Франко, где его еще раз заверили в полной поддержке. После этого преданные Эдилье фалангисты ночью 17 апреля захватили штаб-квартиру фаланги в Саламанке. Но «путчистов» там не было, и было решено направиться на квартиру одного из них – Доваля. Там возникла перестрелка, в результате которой были убитые и раненые. Именно это и было нужно Франко, который еще до этих событий начал обрабатывать Фаупеля, рассказывая ему о полной неспособности Эдильи обеспечить твердое руководство фалангой.

18 апреля 1937 года, проведя заседание Национального совета фаланги, Эдилья добился своего избрания лидером и отправился к Франко. Тот, обняв новоиспеченного «вождя», вывел его на балкон, где уже собралась заранее срежиссированная толпа и корреспонденты. Франко объявил в присутствии ошарашенного Эдильи о слиянии карлистов с фалангой в единую партию под своим собственным руководством. Со стороны присутствие Эдильи выглядело как одобрение им этого шага.

19 апреля 1937 года был издан официальный декрет об образовании новой партии с длинным названием Испанская традиционалистская фаланга и хунты национально-синдикалистского наступления. Новый лидер объединенной партии Франко по декрету назначал половину членов Национального совета партии, а оставшуюся половину выбирали эти назначенные члены.

Эдилье предложили войти в Национальный совет, но он не мог подавить своего недовольства и отказался. Тогда 25 апреля 1937 года несостоявшегося вождя просто арестовали и приговорили к смертной казни за события 17 апреля. Фаупелю удалось добиться помилования (причем Франко убеждал немца, что Эдилья готовил переворот), и следующие четыре года Эдилья провел в тюрьме.

Таким образом, Франко полностью подчинил себе карлистов и фалангу, и его власти уже никто не угрожал. Да и в отличие от событий в Барселоне в мае того же года «апрельский кризис» в Саламанке таковым вовсе не являлся. Это была ловкая инсценировка Франко, в капкан которого попался доверчивый Мануэль Эдилья, никогда реально не угрожавший чем-либо «генералиссимусу».

Теперь «национальная Испания» даже внешне ничем не отличалась от Германии и Италии. 24 апреля 1937 года было введено новое «национальное приветствие», которое выражалось «в поднятии руки с открытой ладонью под углом 45^о от вертикальной оси тела». Франко обзаводился и другими символами. День начала мятежа 18 июля и день «избрания» «генералиссимуса» главой государства – 1 октября были объявлены национальными праздниками. Шло массовое переименование улиц и отелей. Даже подозрительный «русский салат» (известный у нас как «оливье») был переименован в салат «национальный». В газетах было много материалов, восхваляющих различные стороны жизни Германии и Италии. Много апеллировали и к блестящему имперскому прошлому Испании XVI века, когда над ее колониями не заходило солнце.

Итак, весной 1937 года в Испании оформились окончательно два прямо противоположных по мировоззрению государства, примирение между которыми было немыслимо. И обе стороны стали готовиться к полномасштабной войне, в которой на карте стояло существование каждого из враждебных лагерей.

Глава 12. Война на Севере и контрудары республиканцев

Весна – осень 1937 года

Разгром итальянцев под Гвадалахарой доставил Франко определенное удовольствие. С союзника была сбита спесь малагской победы и «генералиссимус» мог чувствовать себя в отношениях с Муссолини более уверенно. В армии мятежников распевали итальянские боевые песни, но с другим, оскорбительным для «добровольцев» с Апеннин содержанием. Офицеры-франкисты поднимали тосты за «испанскую доблесть, какого бы цвета она ни была», недвусмысленно намекая на «красных». Канарису пришлось дать указание службе абвера легиона «Кондор» о пресечении среди легионеров насмешек над итальянцами. Больше всех был взбешен Муссолини, отдавший приказ о переформировании потрепанных дивизий экспедиционного корпуса.

Но, помимо этой лирики, перед мятежниками встал вопрос о дальнейшей военной стратегии. Франко после Гвадалахары убедился, что созданная на Центральном республиканском фронте, регулярная Народная армия сильна в обороне и принял решение отказаться от дальнейших попыток овладения Мадридом. С другой стороны, успех в Малаге показывал, что на окраинных фронтах по-прежнему воюет милиция, довольно легко поддающаяся паническим настроениям.

Такой анализ привел ставку Франко к выводу о переносе центра тяжести военных действий на север с целью завоевания районов, отрезанных от основной территории республики. В этом «каудильо» активно поддерживал командующий легионом «Кондор» Шперрле, обещавший массированным действием авиации подавить республиканскую оборону (немцам явно не давали покоя лавры ВВС республики, обретенные под Гвадалахарой). Итальянцы также перебросили на север свои части. Верховным командующим операцией стал генерал Мола.

Что же представлял собой весной 1937 года республиканский Север? Это была узкая (30–50 км) примыкающая к Бискайскому заливу территория трех провинций – Бискайи, Сантандера и Астурии, – протянувшаяся на 350 км с запада на восток от Галисии почти до французской границы. Это был центр тяжелой промышленности Испании (добыча угля в Астурии, железной руды в Бискайе и черная металлургия там же). Были здесь и заводы по производству вооружений, находившиеся, правда, под постоянным обстрелом франкистов. Население Северной зоны составляло 1,7 миллионов человек.

Основной проблемой республиканского Севера была его политическая разобщенность. На небольшой территории летом 1936 года образовались целых три органа управления. В Бискайе возникла Хунта обороны, сформировавшая отряды милиции общей численностью 2–2,5 тысячи бойцов. Она была очень пассивной и не оказала помощи соседней восточной баскской провинции Гипускоа, захваченной Молой в сентябре 1936 года. Только в начале сентября Хунта разоружила в Бильбао гарнизон и гражданскую гвардию, передав милиции 1500 винтовок и 8 пулеметов.

В Сантандере образовалась Директория во главе с гражданским губернатором провинции, находившимся под влиянием социалистов. Она также медлила с разоружением пехотного полка регулярной армии и частей гражданской гвардии (2–2,5 тысячи человек), имея в рядах милиции в начале осени только 800 бойцов. И все же Директория была более активной и оказывала помощь людьми и оружием своим восточным (Бискайя) и западным (Астурия) соседям.

В Астурии, как было показано выше, мятежному полковнику Аранде с 5 тысячами солдат и фалангистов удалось укрепиться в столице провинции Овьедо. Город окружали всего 2,5 тысячи бойцов милиции, половина из которых была вооружена охотничьими ружьями и динамитом. Власть в Астурии осуществлял Совет обороны во главе с одним из лидеров восстания октября 1934 года социалистом Белармино Томасом. В этот орган входили все партии и организации Народного фронта. Всего под началом Совета было около 5 тысяч бойцов милиции, вооруженных винтовками, 20 пулеметами и 5 орудиями.

В совокупности в начале сентября 1936 года в рядах защитников республики на Севере насчитывалось 10 тысяч человек. Однако не было единого командования, и дело доходило даже до организации таможенных постов на границах между тремя провинциями.

Каждая из провинций выпускала свои эрзац-деньги, а контролировавшие портовый астурийский город Хихон анархисты вообще отменили их, введя «либертарный коммунизм», продолжавшийся до конца 1936 года.

К весне 1937 года республиканский Север испытывал большие трудности со снабжением населения продовольствием. Мяса практически не было, и его выдавали только для госпиталей. По очень скудным нормам гражданское население получало по карточкам молоко, сахар, хлеб и жиры. В целом потребление продовольствия, по сравнению с довоенным временем, снизилось по отдельным категориям следующим образом: жиры – на 75 %, сахар – 70–90 %, мясо – 95-100 %, хлеб – 75 %. Картофель в январе – феврале 1937 года населению вообще не выдавался.

С самого начала мятежники организовали с моря блокаду Севера, которую осуществляли линкор «Эспанья», крейсера «Адмирал Сервера» и «Веласко». На стороне республики было две подлодки и два эсминца, а также несколько вооруженных гражданских судов. После того, как Север в начале сентября 1936 года был отрезан от Франции, единственным путем его снабжения был прорыв морской блокады или доставка грузов самолетами через территорию, занятую мятежниками. Привозимых самолетами из центра 30–50 тысяч патронов за рейс хватало милиционерам на 5 выстрелов на каждую винтовку в день.

Летом-осенью 1936 года обе стороны считали Северный фронт второстепенным, так как судьба войны решалась под Мадридом. Тем не менее, и на Севере шли военные действия.

Колонна мятежников из Галисии настойчиво пыталась деблокировать окруженный гарнизон в Овьедо, а народная милиция стремилась разгромить его до подхода подкрепления. Первый штурм Овьедо силами до двух батальонов при поддержке артиллерии начался в начале сентября, но уже на второй день атаки у милиции кончились боеприпасы. С другой стороны, колонна мятежников из Галисии 15 сентября 1936 года захватила город Градо в 25 километрах от Овьедо. В свою очередь, 5 тысяч республиканцев с трех сторон начали 4 октября второй штурм столицы Астурии и, прорвав созданное Арандой тройное кольцо обороны, 7 октября вышли к городской черте. 17 октября положение окруженного гарнизона стало критическим. В тот момент Франко уделял Овьедо уже больше внимания, чем Мадриду, постоянно напоминая Моле о необходимости ускорить деблокаду Аранды. Нащупав слабое место в обороне милиции и воспользовавшись слабой координацией действий отдельных отрядов, мятежники в самый последний момент прорвали фронт и 17 октября соединились с гарнизоном Овьедо. Был создан узкий коридор, по которому было налажено снабжение овьедской группировки боеприпасами. Попытки расширить коридор были сорваны контратакой милиции, которая в результате стала простреливать эту узкую артерию снабжения Овьедо. Теперь у обеих сторон вокруг Овьедо было по 9 тысяч человек: на помощь астурийцам прибыли отряды басков, один из которых назывался «Россия». 27 ноября 1936 года коридор был практически перерезан, но милиция не смогла удержать завоеванные позиции опять таки из-за нехватки боеприпасов.

Чтобы ликвидировать морскую блокаду Северной зоны, правительство республики решило 25 сентября 1936 года направить республиканский флот в Бискайский залив (линкор, крейсер и 6 эсминцев). До того дела у ВМС республики на севере (как, впрочем, и везде) не клеились. 19 сентября, когда мятежники атаковали одну из республиканских субмарин, ее командир сразу решил сдаться. Произошла стычка с экипажем, который хотел затопить подлодку. В результате экипаж был расстрелян подобравшим его кораблем франкистов.

Но, прибыв на Север, флот оказался без горючего и настоящего дела, так как на фронтах наступило затишье. К тому же корабли стали подвергаться налетам итало-германской авиации. Поэтому уже 10 октября 1936 года, оставив в Бискайском заливе два эсминца, флот вернулся в Картахену. В целом, операция была задумана неплохо, но команды кораблей просто были неспособны на осуществление масштабных боевых действий. Единственной пользой северного похода ВМС республики была доставка 2000 винтовок, что было каплей в море.

Война в воздухе на Севере в августе-сентябре 1936 года характеризовалась малочисленностью самолетов с обеих сторон (республиканцы имели на 16 сентября 1936 года 5 «бреге 19», 1 «ньюпор 52» и еще 4 устаревших самолета разных типов). Поэтому воздушные бои были редкостью и авиация использовалась «классически», т. е. для нанесения бомбовых ударов по важным объектам противника. 23 сентября на севере разом появились все наличные немецкие истребители «хейнкель 51», которые только за один день 26 сентября сбили три республиканских самолета. Но на счастье защитников республиканского Севера, немцы уже 29 сентября вернулись под Мадрид. В октябре 1936 года республиканцы перебросили на Север еще 6 «бреге», но немцы, опять появившиеся на Севере, завоевали господство в воздухе, существенно мешая атакам на Овьедо. Республиканцы использовали на Севере авиетки и спортивные самолеты, которые оснащались примитивным стрелковым вооружением и легкими бомбами. Эту пеструю эскадрилью метко окрестили «цирк Кроне».

Положение несколько улучшилось, когда в начале ноября 1936 года на Север прибыли 11 советских летчиков во главе с комбригом Борисом Александровичем Туржанским (1900–1948), только что закончившим Военно-воздушную академию. А в середине того же месяца пароход «Андреев» доставил из Советского Союза 30 истребителей И-15 и авиационный бензин. В 1937 году прибыло еще несколько И-15, однако никогда истребительная авиация республики на Севере не превышала 40–50 самолетов.

С началом декабря 1936 года летчики Туржанского навели порядок в небе Севера, существенно ограничив бомбардировки со стороны численно превосходящей авиации мятежников. Советские пилоты сбили 6 самолетов противника и уничтожили на аэродромах еще 12. Сам Туржанский только за один боевой вылет сбил два самолета. 20 декабря в одном из боев комбриг был тяжело ранен и ему удалили один глаз. Однако он остался в боевом строю, а впоследствии даже стал летчиком-испытателем. За Испанию Туржанский вскоре получил Золотую Звезду Героя Советского Союза под номером 12. Начальник штаба Северного фронта Сиутат назвал советских летчиков «эскадрильей героев, руководимой львом». В марте 1937 года с Центрального фронта прилетела группа испанских летчиков и командиром эскадрильи «курносых» стал Фелипе дель Рио.

После образования правительства Ларго Кабальеро на Север был послан лейтенант (позднее майор) Сиутат, приступивший, наконец, к образованию центрального штаба по руководству военными действиями на Севере. Но более или менее крупные соединения – бригады – стали формироваться на Северном фронте только в начале 1937 года, причем, как правило, они создавались из батальонов одной и той же политической партии. В Бискайе 10 батальонов сформировали компартия и ОСМ, 11 – ИСРП и ВСТ, 5 – НКТ-ФАИ (один из них носил имя Бакунина), 3 – республиканцы и 14 – баскские националисты. В Астурии за все время войны было создано 70 батальонов, из них 30 коммунистических, 20 социалистических, 12 анархистских и 5 республиканских (то если состоящих из членов республиканских партий).

Главной политической силой в Бискайе была Баскская националистическая партия (БНП), которую условно можно назвать по ее политической линии христианско-демократической. Несмотря на давление Ватикана, она не пошла в феврале 1936 года на союз с правыми силами и выставила своих кандидатов. Программа Народного фронта казалась БНП слишком левой и антиклерикальной. После начала мятежа БНП встала на сторону республики, так как только она обещала Стране басков долгожданную автономию. И действительно, уже 1 октября 1936 года испанские кортесы утвердили автономный статут Страны басков (в которую включались провинции Алава, Гипускоа и Бискайя), сходный с автономным статутом Каталонии. 7 октября 1936 года в столице Бискайи Бильбао выборщики от муниципальных округов избрали лидера БНП Хосе Антонио де Агирре председателем Временного правительства Страны басков, куда вошли партии Народного фронта и БНП (причем последняя заняла в кабинете ключевые посты).

Политика Временного правительства сильно отличалась от той, которая проводилась на остальной территории республики. Не были взяты под контроль ведущие промышленные предприятия (даже и военные). Сохранялись в неприкосновенности позиции церкви, и священники были прикомандированы к сформированным БНП батальонам милиции. В английском кабинете даже говорили, что политическая и экономическая система Страны басков гораздо ближе Великобритании, чем республика или франкистская зона.

Такой консерватизм БНП, конечно, не одобрялся левыми силами основной республиканской зоны. Подспудно эти настроения приводили к тому, что на Север не посылалось достаточное количество военной помощи (хотя это было затруднено и по объективным причинам). Левые социалисты и часть коммунистов полагали, что если БНП следует своим путем во внутренней политике, то и воюют пусть на свой страх и риск. Наконец, республиканские военные не без оснований полагали, что исход войны все равно решится в центре вне зависимости от судьбы Севера. Такие настроения, конечно, не были преобладающими, но определенное влияние на политику республиканского центрального правительства все же оказывали. В марте 1937 года советский представитель на республиканском Севере И. Туманов прозорливо сообщал Литвинову, что дальнейшее пренебрежительное отношение Валенсии (т. е. центрального правительства) к Северу будет иметь тяжелые последствия.

В ноябре 1936 года на Севере началась мобилизация в боевые и строительные части, возводившие вокруг Бильбао полосу укреплений, которую окрестили «железным поясом». Были организованы офицерские школы под руководством кадровых военных.

Наконец, в ноябре 1936 года правительство Басконии решило начать наступление с целью освобождения провинции Алава, являвшейся согласно статуту составной частью автономии. При этом БНП настояла на том, чтобы в операции приняли участие только баскские воинские части (15 батальонов). Основные силы (9-10 батальонов) должны были нанести удар на юг в направлении города Вильяреаль, а три других батальона наносили отвлекающий удар на восток, страхуя левый фланг главной группы войск.

15 декабря ударная группировка перешла в наступление, стремясь окружить Вильяреаль. Фронт был прорван и открылся путь в глубокий тыл мятежников. Но вместо того, чтобы окружить Вильяреаль и двигаться дальше на юг, баски ввязались в затяжные бои на подступах к городу, израсходовав все резервы. А между тем правительство Страны басков не разрешило бригаде астурийцев, стоявшей в боевой готовности на границах автономии, принять участие в боях. Многообещающее наступление завязло. Франко перебросил на помощь своим войскам немецкую авиацию и войсковые подкрепления, но все контратаки были отражены басками.

В январе 1937 года командование Севера произвело небольшую операцию силами трех батальонов в направлении столицы мятежников Бургоса, которая находилась всего в 50 километрах от фронта и 6 февраля решило нанести здесь же массированный удар.

К тому времени армия Севера насчитывала в своих рядах 100 тысяч бойцов (140 батальонов), на вооружении которых было 244 орудия и 1000 пулеметов. В каждом батальоне было примерно 400 винтовок и 4–6 пулеметов (батальон франкистов имел на вооружении 500 винтовок, 12 пулеметов и 2 мортиры, т. е. его огневая мощь в два раза превосходила батальон республиканцев). Вооруженные силы Севера были организованы в бригады, дивизии и корпуса (в Астурии и Сантандере в них были политкомиссары).

Две бригады и одна дивизия нанесли из Астурии удар на юг, и передовые части дошли до окрестностей крупного города Леон. Но все же это был отвлекающий удар, так как основной целью наступления было взятие Овьедо. В этой операции участвовала и баскская дивизия. Командование извлекло уроки из осенних боев, когда удар наносился по одному месту овьедского коридора, и мятежники могли быстро маневрировать резервами. На этот раз наступление началось в самом Овьедо и по всему периметру коридора.

В результате атак, в которых отличились баски, Овьедо фактически вновь оказался в окружении. Аранде пришлось для снабжения своего гарнизона использовать вьючных лошадей.

Операции вооруженных сил Севера страдали теми же недостатками, что и бои их товарищей из основной республиканской армии. Командиры, как правило, хорошо организовывали оборону и могли успешно провести наступление на конкретный видимый объект (дом, группу деревьев и т. д.). Но дальше терялась связь между отдельными подразделениями, занятая территория плохо подготавливалась к обороне, и командиры не знали, как развить успех. Это была, как выразился Висенте Рохо, боязнь открытого пространства. Батальоны все время опасались, что их обойдут, и при малейших признаках этого сразу отступали на старые, хорошо знакомые позиции.

Командование республиканской армии не исключало в феврале-марте 1937 года большого наступления мятежников на Севере, и для организации обороны туда в январе был направлен кадровый военный генерал Франсиско Льяно де Энкомьенда (1879–1963). Этот офицер получил генеральское звание при республике в 1931 году и в июле 1936 года в Барселоне отказался поддержать мятеж. Затем Льяно выступил свидетелем на суде против главы барселонских путчистов генерала Годеда, получившего высшую меру. Рассчитывать на милость мятежников ему никак не приходилось. Генерал разместил свою штаб-квартиру в Сантандере, но правительство Страны басков наотрез отказывалось подчинить ему свои вооруженные силы. До прибытия Льяно и Сиутата штаб Северного фронта практически не функционировал и занимался по оценкам советских советников только «прожектерством».

Всего у басков было 75 батальонов (из них только 27 сформировала БНП, остальные были выставлены КПИ, ИСРП, республиканцами и анархистами), сведенных организационно в 14-й корпус. В то же время в этом корпусе не было бригад и дивизий; поэтому для каждой операции собирались новые группы батальонов, что мешало оперативно организовывать и атаку, и оборону: отсутствовали постоянные штабы. Баски защищали 120-километровый фронт на востоке и юге, имея 10 батальонов в резерве. Вооружение состояло из 450 пулеметов, 184 мортир и 46 орудий. Вся истребительная авиация Севера весной 1937 года насчитывала пятнадцать И-15 (и еще примерно столько же различных устаревших моделей разведчиков и бомбардировщиков). Оборонительные рубежи состояли из двух-трех линий окопов с пулеметными гнездами, но без укрытий от артиллерийского огня и авиаударов. На направлении будущего главного удара мятежников в районе Очандиано глубина обороны достигала 3–4 километров (в других местах 600–800 метров), и некоторые высоты были оборудованы телефонной связью.

Мола предполагал, как бы продолжая операцию сентября 1936 года по овладению Сан-Себастьяном, наступать на Страну басков с востока и юго-востока. Ударная группировка мятежников состояла из 30 тысяч человек, костяком которой были 4 наваррские бригады карлистов, привыкшие, как и баски, вести войну в родных для них горных условиях. На направлении главного удара в секторе Очандиано Мола сосредоточил две наваррские бригады (24 батальона) против 5 республиканских. Подавляющим было превосходство мятежников в боевой технике. Их поддерживали 80 немецких и 70 итальянских самолетов, 250 орудий и 60 танков. Мола рассчитывал завершить завоевание Страны басков за три недели. Весь план операции разрабатывался под руководством командующего легионом «Кондор» генерала Шперрле.

Над республиканским Севером готовился к своему боевому крещению один из лучших самолетов Второй мировой войны истребитель «Мессершмитт 109» (Bf 109). Первые четыре опытных образца «Мессершмитта» прибыли в Испанию в разобранном виде в ноябре 1936 года. Вместе с другими новейшими самолетами люфтваффе («Хейнкель 111», «Дорнье 17» и «Юнкерс 86») их свели в экспериментальную группу легиона «Кондор» VK /88 (Versuchsкommando 88). Поставлявшиеся в Испанию истребители Ме-109 серий В (39 машин), С (5), D (36) и Е развивали скорость от 465 до 550 км в час и имели на вооружении 2–4 пулемета. Всего на стороне мятежников в годы войны воевали 136 “Мессершмиттов”, которые пилотировали только немцы. С прибытием Ме-109 “Хейнкели 51” начали использоваться как штурмовики, и их стали передавать испанцам.

6 декабря 1936 года Ме-109 сбил первый самолет республиканцев на Центральном фронте. Однако в первой партии истребителей обнаружилось много конструктивных дефектов (например, на крутых виражах отваливалось слабое хвостовое оперение, не отличались надежностью двигатели), и самолеты вернули в Германию на доработку. В феврале 1937 года в порту Кадиса разгрузили уже 15 серийных «Мессершмиттов». Немцы не решились применить новинку под Мадридом, где им противостояли закаленные в боях советские пилоты и местом дебюта истребителей был определен Северный фронт. Легион «Кондор» тщательно готовился к будущим боям. Немцы выдвинули к линии фронта наземные посты воздушного наблюдения и оповещения, развернули запасные и дополнительные пункты управления и связи в Бургосе, Леоне и Логроньо. Учитывая сложный горный рельеф местности, на некоторых возвышенностях были установлены радиомаяки. На фронте постоянно находились авианаводчики со средствами связи.

31 марта 1937 года началось наступление франкистов на республиканский Север. Мола обратился к его защитникам с ультиматумом, угрожая в случае продолжения сопротивления сровнять Бискайю с землей. «У меня есть для этого средства», – заявил бывший «Директор». И уже в первый день немцы их продемонстрировали, разрушив мирный городок Дуранго (при этом погибли 127 человек и 131 потом скончался от ран). Это было первый в истории войн пример ликвидации с воздуха целого населенного пункта.

Легион «Кондор» буквально висел над позициями басков и его самолеты преследовали даже одиночные автомобили. Когда немцы заправлялись, их «страховала» тяжелая артиллерия. Но, несмотря на это, в течение четырех дней Мола не мог сдвинуться с места. В гневе он приказал Шперрле начать уничтожение с воздуха промышленных предприятий Бильбао. Но даже немцам этот приказ показался слишком варварским, и они захотели услышать его от самого Франко. «Генералиссимус» не стал заходить так далеко. Во-первых, он считал, что предприятия тяжелой промышленности пригодятся ему самому (Мола, как ярый монархист, открыто говорил, что все беды Испании от заводов и их рабочих: чем меньше останется тех и других, тем лучше). Во-вторых, в промышленность Страны басков было инвестировано много английского капитала, а Франко никак не хотел ссориться с Лондоном, чтобы в нужный момент разыграть английскую карту против своих слишком навязчивых друзей из Берлина и Рима.

Наконец, 4 апреля Мола взял Очандиано, вклинившись в линию обороны республиканцев на 10–12 километров. 6 апреля немецкие «мессершмитты» сбили первый И-15, который пилотировал 18-летний испанский летчик. Но затем вплоть до 20 апреля мятежникам пришлось, неся большие потери, выдерживать яростные контратаки баскских резервов и астурийских бригад. Многие высоты несколько раз переходили из рук в руки и если бы не господство в воздухе германо-итальянской авиации, то Моле пришлось бы отступить. Немцы официально потребовали от генерала активизировать наступательные действия, и Мола призвал на помощь едва оправившихся от гвадалахарского разгрома итальянцев.

20 апреля 15 наваррских батальонов пошли на штурм высот Инчорт после полуторачасовой артподготовки и бомбежек силами всей авиации. Но два батальона басков держались героически. Они отступили только тогда, когда мятежники проникли к ним в тыл, где практически разбежался батальон анархистов. 24 апреля вдоль побережья начали наступать итальянцы. 22 апреля немцы сбили командира эскадрильи «курносых» Фелипе дель Рио, который на тот момент был лучшим асом республиканского Севера: одержал 7 побед.