Текст книги "Русские кругосветные мореплаватели"

Автор книги: Николай Нозиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

6

Своими выдающимися, получившими мировое признание успехами отечественные кругосветные мореплавания обязаны, в первую очередь, высоким достоинствам своих начальников-командиров.

В жизненном пути, судьбах и личностях великих мореплавателей – Крузенштерна, Лисянского, Головнина, Литке – нетрудно подметить много общих черт.

С ранней юности они приобретали привычку к морю. Еще в кадетской школе они проходили морскую практику в учебных плаваниях. После окончания корпуса они отправлялись обычно для усовершенствования в морском деле в английский флот, считавшийся тогда наиболее передовым по своей культуре. Волонтерами этого флота они в течение 5–6 лет подряд находились в дальних плаваниях и часто участвовали в военных действиях. Будущие мореплаватели формировались в эпоху многочисленных морских войн – Англии с Францией, России с Швецией, Францией, Англией и некоторым из них пришлось прямо со школьной скамьи попасть в сражения. Так, свое боевое крещение Лисянский получил в 15, Крузенштерн в 19 лет.

После возвращения из иностранного флота они снова отправлялись в плавание уже на отечественных судах и вскоре получали самостоятельное командование. Море становилось второю родною стихией будущих кругосветных мореплавателей. Лучшие годы своей жизни они отдали исследованиям далеких морей и стран.

Суровое воспитание в кадетском корпусе, жесткая дисциплина, труды и лишения, которые приходилось им переносить с детства, приобретенная в юности боевая закалка – формировали характер мореплавателей. У них складывались твердая воля, упорство в преодолении препятствий, исключительная настойчивость в преследовании поставленной цели, мужество, постоянная готовность к подвигу. В минуты опасности, встречаемой часто и в военных действиях и в больших плаваниях, они проявляли неизменно бесстрашие и решительность, но одновременно выдержку и хладнокровие. Крузенштерн, попав в первый жесточайший тайфун в Японском море, обнаружил большую находчивость и уменье найти немедленный выход из гибельного положения. Он, конечно, рисковал при маневрировании судна, но риск этот был необходим, и в основе его лежал твердый расчет-. Те же. черты находчивости без промедления, изобретательности в тяжелом положении и наряду с этим хладнокровия и обдуманного расчета проявили, например, Головнин при бегстве его из английского плена на мысе Доброй Надежды и Лисянский при осаде Ситхинской крепости или при посадке «Невы» на коралловые рифы.

Этим выдающимся русским морякам были особенно дороги честь и достоинство родного военного флота. Любовь к морю, любовь к морской службе, любовь к своему кораблю пронизывает всю деятельность мореплавателей. Характерно в этом отношении слово Литке к экипажу 26 июля 1826 г. при отплытии в кругосветное плавание: «Помните, что мы идем в кругосветный вояж, что за нами далеко и надолго останется Россия, что с флагом нашим на «Сенявине» мы несем славу, честь, величие и гордость дорогой родины. И я уверен, что вы высоко будете держать честь нашего военного флота…» Лисянский, совершивший первый безостановочный переход от мыса Доброй Надежды в Англию, объяснял свое решение осуществить его уверенностью, что «столь отважное предприятие доставит нам большую честь; еще ни один мореплаватель, подобный нам, не отваживался на столь дальний путь, не заходя куда-нибудь для отдыха… Мы получили возможность доказать всему свету, что мы заслуживаем в полной мере доверие, которое нам оказывали».

Многочисленные наблюдения во время службы в иностранном флоте и заграничных путешествий приводили мореплавателей к невыгодным для отечественного флота сравнениям. Отсюда рождалось упорное стремление поднять его на должную высоту. Многие нововведения в порядках и организации морского дела, в подготовке кадров военных моряков и пр. появились только в результате настойчивой борьбы путешественников. В укреплении обороноспособности русского флота они сыграли громадную роль.

Не менее велики, заслуги мореплавателей в ответственном деле создания русских военно-морских кадров. Крузенштерн за время своего 16-летнего директорства Морским корпусом произвел коренные изменения в постановке образования и воспитания. Педагогический состав корпуса был совершенно обновлен за счет лучших преподавателей столицы. Большое место в учении заняла производственная практика – летние учебные плавания. При корпусе были организованы обширный музей, библиотека, физический кабинет и астрономическая обсерватория. Будущие командиры начали получать всестороннее и глубокое образование. Основаны были для высшей квалификации офицерские морские классы, реорганизованные впоследствии в Морскую академию.

Первые кругосветные мореплаватели были не только выдающимися моряками, но и передовыми деятелями эпохи. Своими взглядами они далеко опередили свой век. Мундир офицера царского флота не мешал им говорить о больших недостатках не только в военном флоте, но и в общем состоянии страны. Отличаясь широким кругозором, они исходили в своей деятельности из интересов родины и русского народа. Труды и специальные докладные записки мореплавателей содержат резкую оценку тех или иных сторон правительственной деятельности и ставят многие вопросы большой государственной важности: о развитии отечественного флота и мореплавания, о новых морских путях российской торговли, о необходимости коренного изменения в положении восточных окраин и т. д.

Проект Крузенштерна об организации кругосветных плаваний мотивировал ее необходимость интересами преодоления отсталости русского флота в дальнем мореходстве, развитием морских связей и торговли России с Америкой, Индией и восточными владениями. Другая записка его сенату, после возвращения из экспедиции, содержит широкую объективную критику положения в восточных колониях и указания на необходимые перемены.

Аналогичны и работы Головнина. Характерны в этом отношении записки его о сравнительном состоянии русского и английского флотов, о Камчатке и Русской Америке. Головнин внимательно в течение двух лет (1809–1811 гг.) знакомился с положением населения и с порядками управления на дальневосточных окраинах. В результате появились большие, представляющие крупный исторический интерес записки о тихоокеанских владениях России. Автор отмечает крупные «недостатки, проистекающие от предоставления в руки частной монополии громадной территории». Далее он указывает на «вражду диких, вызванную беззаконием компанейских управителей и подогретую американскими охотниками-хищниками», и на необходимость защиты колоний от этих хищников. Головнин приводит при этом статистику «дел» американских кораблей в русских водах: незаконного производства промыслов, контрабандной торговли, снабжения туземцев оружием против русских. Устанавливая бесспорную принадлежность России американских колоний по праву первооткрытия и первозаселения, он едко издевается над «открытиями» иностранцев – англичан в русских водах. Одним из практических результатов записки Головнина была организация первого крейсерства русских судов на Тихом океане.

Передовые деятели своего времени, кругосветные мореплаватели были гуманными людьми в лучшем смысле этого слова. Гуманность эта проявлялась в равной мере в отношении их к «простому», трудовому народу, и к представителям этого народа во флоте – «нижним чинам», и к различным «дикарям» – туземцам Тихого океана, с которыми соприкасались моряки в своих кругосветных плаваниях.

Описания путешественников рисуют правдиво и беспристрастно положение народов посещенных ими стран. Говоря, например, о Канарских островах, Крузенштерн отмечает ужасы и гнет инквизиции и тяжелое положение народа – его «всеобщую бедность».

Может быть, нигде в дореволюционной военной среде не было так сильно деление служивших одному делу и совместно живших людей на белую и черную кость, как во флоте. Именно там свирепствовала наиболее жестокая дисциплина, поддерживаемая постоянной поркой. Литке, Лисянский, Крузенштерн, Головнин оказались и в этом отношении, несмотря на царившие в начале XIX в. нравы, несравненно выше своего времени.

Очень показательны в этом отношении «взгляды на дисциплинарные взыскания», высказанные Литке офицерам «Сенявина» при отплытии в кругосветное путешествие.

Апеллируя к «образованности и воспитанности» своих офицеров, он просил их «быть просвещенными и гуманными начальниками» и «обойтись без рукоприкладства и телесных наказаний». Он указывал, что, не взирая на существующий морской дисциплинарный устав, «по причине культурного развития и прогресса идей человечества лучше не пользоваться буквою старого закона». Литке советовал применять к команде «культурные меры воздействия, кои несомнительно принесут более пользы службе, нежели грубые и унижающие человека назакания».

В заключение он выражал уверенность, что культурным, гуманным обращением с подчиненными «мы достигнем более хороших результатов, чем пользуясь линьками и розгами».

Неправилен был бы вывод о низкой дисциплине на судах, возглавляемых этими мореплавателями. Воспоминания современников да и самые описания плавания свидетельствуют об образцовом порядке и высокой дисциплинированности, царивших всегда на кораблях. «Уменье начальствования» было в сильной степени присуще командирам. Все они отличались большой строгостью и требовательностью, но были одновременно справедливы и человечны в своем отношении к командам.

Многочисленные страницы путешествий показывают постоянную заботу командиров о своей команде. На первом месте, и при подготовке к экспедиции и в плавании, стояла всегда забота о физическом состоянии, о здоровье матросов. Качество пищевых продуктов было исключительно высоким, вряд ли царский флот, кормивший спустя 100 лет людей червивыми щами, видел когда-либо лучшее питание. Всегда были налицо различные средства борьбы с цынгой, этим бичом дореволюционных дальних плаваний. Использовалась малейшая возможность снабжения судна свежими, новыми и разнообразными припасами.

Жизнь на кораблях, казалось бы, однообразно утомительная в дальних плаваниях, была всегда наполнена разумным трудом, постоянной учебой и воспитанием людей. На зимовках происходили строевые учения, такелажные работы, обученье грамоте и арифметике, охота, рыбная ловля, лыжный спорт. Много внимания уделяли командиры развлечениям, справедливо считая, что разумный отдых отражается непосредственно на состоянии настроения и здоровья матросов, а тем самым и на исполнении служебных обязанностей. На заграничных стоянках команду знакомили всегда с иностранной культурой.

Еще более поразительно в условиях жестокой дореволюционной эпохи, да еще начала XIX в., отношение мореплавателей к туземным племенам Тихого океана.

Подавляющая масса зарубежной литературы, а равно и отечественной дореволюционной, повествующей о первобытных народностях, отличается ярко выраженным шовинизмом, грубым высокомерием и презрением к дикарям, сознанием своего расового превосходства над ними. Отсюда вытекали, естественно, и полное непонимание культуры, мировоззрения, психологии этих народностей и жестокое отношение к ним.

Резким исключением и в этой области являются кругосветные мореплаватели, и тут опередившие свой век. Они стоят в этом отношении на одном уровне с такими выдающимися путешественниками-исследователями, как Миклуха-Маклай.

Труды мореплавателей содержат богатейший материал для характеристики колониального положения тихоокеанских туземных племен начала XIX в. Литке, дважды побывавший на Марианских островах, нашел там громадные перемены к худшему за десятилетнее испанское хозяйничанье на островах. Давая резкую критику испанских порядков в колониях, описывая жестокую эксплоатацию каролинцев, в частности принудительный труд, автор замечает: «Для удержания их употребляются, может быть, и не всегда чистые средства, такие, к каким и везде капиталы прибегают, чтобы закабалить рабочих».

Другие мореплаватели – Головнин и Крузенштерн – дали уничтожающую оценку эксплоатации населения северных островов Тихого океана Российско-американской компанией. Только у этих исследователей нашлись сто лет тому назад слова, объясняющие «ненависть и вражду диких» к колонизаторам не врожденными свойствами туземцев, а жестокостью и эксплоатацией пришельцев.

Историка и этнографа поражает то обстоятельство, что впечатления сенявинцев от чукчей (луораветланов) совершенно не соответствуют другим сообщениям того времени. Источники XVIII да и XIX вв. твердят единодушно о дикости, угрюмости, воинственности, жестокости кочевых оленных чукчей. Между тем, участники экспедиции Литке нашли их весьма веселым, гостеприимным, мирным народом. Прекрасное объяснение этого противоречия дает сам Литке: «Дружеские, неоднократные посещения наших судов могли, конечно, произвести добрую перемену в и расположении. Но мне кажется, что они никогда не были стол беспокойным народом, как их описывали. Они были немирные, по куда с ними обращались дурно; с переменой обращения и они переменились. Все это я разумею об оленных, т. е. кочевых чукчах, которых и здесь около нас было довольно; оседлые же чукчи всегда слыли тихими».

Дело, конечно, все было в отношении «белых» к туземцам. И следует всячески подчеркнуть исключительно гуманное, человеческое отношение к ним только со стороны русских кругосветных мореплавателей.

Различные белые – англичане, голландцы, испанцы, порту, гальцы, – посещавшие Океанию, зарекомендовали себя с самой скверной стороны. Бесчинства, грабежи, насилия, убийства мирного населения прогремели настолько по всем островам, что жители их, при приближении судна, прятали своих жен, детей, домашний скот, Даже такой мореплаватель, как Кук, стрелял в туземцев острова Танны (Ново-Гебридские острова) без малейшей необходимости.

Совершенно иным было поведение русских моряков. История не знает ни одного случая, когда наши мореплаватели прибегнули бы к оружию на островах Океании. Они не применяли оружия даже в случае необходимости, памятуя, что имеют дело с первобытными народами.

При описи Сенявинских островов экспедицией Литке население всячески мешало работе моряков, и дело кончилось форменным нападением на них туземцев. Литке распорядился тогда прекратить опись и объяснил это решение так:

«Конечно, мы могли бы держать дикарей в почтительном от Had расстоянии. Для сего оставалось одно средство – дать им почувствовать силу нашего огнестрельного оружия. Но средство сие почитал я слишком жестоким и готов был лучше отказаться от удовольствия ступить на открытую нами землю, нежели купить это! удовольствие ценою крови…»

Далее автор указывает с незлобливой иронией, что он ограничился тем, что «в ознаменование неудачи нашей и негостеприимного нрава хозяев» назвал открытую бухту «портом Дурного приема».

Следующая характерная черта первых кругосветных мореплавателей – их высокая культурность, образованность. Все они отличались прекрасным знанием военно-морских наук, математики, физики, астрономии, иностранных языков. Они были не только крупнейшими, высокообразованными специалистами военно-морского дела, но и выдающимися учеными исследователями. Работы их свидетельствовавшие о новых завоеваниях европейской науки на чала XIX в., имели успех во всем мире и переведены на все иностранные языки.

Наряду со всей служебной работой они были активными деятелями многочисленных отечественных и иностранных научных организаций. Крузенштерн был почетным членом Академии наук, Дерптского университета, Лондонского, Геттингенского, Парижского научных институтов и многих ученых обществ. Литке – член-корреспондент, а впоследствии президент Академии наук – был почетным членом Морской академии, Морского ученого комитета, Дерптского и Харьковского университетов, Парижской академии наук, Лондонского и Антверпенского географических обществ. По инициативе Литке было создано известное и ныне существующее Русское географическое общество, сыгравшее в XIX–XX вв. громадную роль во всестороннем научном познании России. Он же основал лучшую в свое время в Европе Павловскую магнитную и метеорологическую обсерваторию и много содействовал развитию Главной физической и Пулковской обсерваторий. Также и Головнин был почетным членом Харьковского университета и других научных обществ и организаций.

Литературное наследие мореплавателей велико и разнообразно. Помимо подробных описаний своих кругосветных путешествий, все они оставили много специальных трудов, имевших большое значение в деле квалификации военно-морских кадров. Занимались они и переводами иностранной специальной литературы и содействовали этим путем распространению новейших знаний среди русских моряков. Головнин, еще 30 лет отроду, дал работу о военно-морских сигналах, которой русский флот пользовался в течение четверти века. Им же написаны книги о тактике военного флота и о правилах описи морских побережий. Перу Литке принадлежат «Опыты над постоянным маятником, произведенные в путешествии вокруг света на военном шлюпе «Сенявин», книги «О приливах и отливах в Северном арктическом океане», «Жизнь моряка» и др. Лисянский, помимо «Путешествия», написал тоже работу о морской тактике и т. д.

Не следует думать, что жизненный путь мореплавателей был сплошь усеян розами и славою. Им пришлось вести постоянную упорную борьбу с невежеством и рутиною бездарного высшего начальства. Открытия их встречались с недоверием, ценность научно-исследовательских работ опорачивалась, значение всей их деятельности систематически недооценивалось. Правящие круги относились к ним с большой подозрительностью, в лучшем случае только терпели их. В своей собственной военно-морской среде они встречали сильнейшую оппозицию. «Излишне» гуманное отношение к команде вызывало всеобщее осуждение: косное офицерство считало это подрывом традиционной палочной дисциплины во флоте.

Такими действительно передовыми людьми своей эпохи, лучшими представителями военно-морских деятелей старого времени встают перед современностью великие мореплаватели начала прошлого столетия. Во всей многообразной и трудной деятельности ими всегда руководила любовь к родине, к своему родному флоту. Новые советские кадры военных моряков найдут в «трудах и днях» мореплавателей немало поучительного и полезного для себя.

М. А. Сергеев

И. Ф. КРУЗЕНШТЕРН и Ю. Ф. ЛИСЯНСКИЙ

1. ПЕРВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ НА ВОСТОК

Иван Федорович Крузенштерн родился 8 ноября 1770 г, в Эстляндской губернии, недалеко от Ревеля. До двенадцати лет он учился дома, затем три года в ревельской церковной школе. Пятнадцатилетним подростком его отдали в морской корпус в Кронштадте.

С юных лет будущий мореплаватель получил боевую закалку, немало способствовавшую дальнейшему формированию его характера как военного моряка.

Когда в 1788 г. началась война России со Швецией, Крузенштерн был выпущен досрочно из корпуса мичманом и назначен на 74-пушечный корабль «Мстислав». Командовал «Мстиславом» молодой капитан Г. И. Муловский, один из выдающихся многосторонне образованных моряков своего времени. Муловский был назначен в 1786 г. начальником экспедиции из 4 военных судов, которая должна была совершить первое кругосветное плавание и укрепить власть России в Тихоокеанских владениях. Разразившаяся война заставила правительство отложить это предприятие, и честь совершить это плавание спустя 15 лет выпала на долю не командира «Мстислава», а его младшего офицера. Совместная служба с Муловским оказала большое влияние на 18-летнего Крузенштерна.

В 1788 г. «Мстислав» участвовал в бою при Гогланде, и юный Крузенштерн проявил много мужества при своем первом боевом крещении. Затем «Мстислав» крейсеровал с другими кораблями перед Карлсхроной, тщетно стараясь вызвать на новый бой скрывшийся в этой укрепленной гавани шведский флот.

В следующем, 1789 г., эскадра, к которой принадлежал «Мстислав», вышла ранней весной в море на соединение с русским флотом, зашедшим по пути из Архангельска в Копенгаген. Шведский флот попытался воспрепятствовать этому соединению, но потерпел жестокое поражение у острова Эленд. В этом бою пал смертью героя капитан Муловский и отличился своим мужеством молодой Крузенштерн.

В том же году Крузенштерн участвовал в боях при Ревеле, Красной Горке и Выборгской бухте. В последнем сражении «Мстиславу» удалось принудить к сдаче 74-пушечный неприятельский корабль «София-Магдалена». Крузенштерн вновь отличился при этом своею отвагой и умелою распорядительностью.

За активное участие в сражении Крузенштерн был произведен в лейтенанты. По окончании войны Крузенштерн, не покидая моря, продолжал свое образование. В 1792 г. он был послан в числе двенадцати лучших молодых офицеров флота в Англию для усовершенствования в военно-морском деле.

Англия тогда воевала с Францией. Крузенштерн на британских кораблях участвовал в нескольких сражениях. Находясь почти шесть лет непрерывно в плавании, он посетил Африку, Америку, Вест– и Ост-Индию и другие страны. Во время пребывания в Индии Крузенштерн несколько месяцев плавал в Бенгальском заливе, исследовал ост-индские воды, чтобы открыть русской торговле пути в Индию, и собрал много сведений об этом районе. Затем он проехал в Кантон, оттуда в Англию и вернулся на родину. Во время своих продолжительных путешествий Крузенштерн неутомимо изучал быт и экономическую жизнь посещаемых им стран. В это время у него зародилась мысль о необходимости организации первых кругосветных плаваний. Из записок Крузенштерна видно, как основательно он готовился к своему кругосветному путешествию. Он изучил решительно всю литературу на русском и иностранных языках, относящуюся к маршрутам предполагаемого плавания. Труды всех его предшественников – путешественников и мореплавателей – были известны ему во всех деталях, специальное внимание уделил он истории открытия и исследования всех посещенных им впоследствии мало известных пунктов. Это дало Крузенштерну возможность значительно дополнить и в нужных случаях исправить существовавшие до его плаваний географические карты и литературу.

По возвращении в Россию он представил в морское министерство проект кругосветного плавания. Проект этот поднимал два вопроса большого государственного значения. Русский флот должен догнать флоты иностранные в искусстве дальних плаваний; далее, Россия должна развить колониальную торговлю и снабжать всеми необходимыми товарами свои восточные окраины. Для этого Крузенштерн предлагал организовать регулярное сообщение на русских судах между Россией и ее американскими колониями. Но в морском ведомстве царили косность и бюрократизм, и проект был отклонен. Неудача глубоко огорчила Крузенштерна, однако условия времени заставили вскоре пересмотреть вопрос.

По инициативе Российско-американской компании, министр коммерции граф Н. П. Румянцев[6]6
  Основатель музея и публичной библиотеки в Москве.


[Закрыть] предложил Александру I отправить морским путем посольство для установления отношений с Японией и послать с ним научную экспедицию для исследования огромного дальневосточного побережья. Предложение Румянцева поддержал известный государственный деятель, адмирал Н. С. Мордвинов, вспомнивший о проекте Крузенштерна.

7 августа 1802 г. последовало назначение Крузенштерна начальником кругосветной экспедиции на двух кораблях. Однако подходящих для этой экспедиции судов в России не оказалось, и капитан-лейтенант Ю. Ф. Лисянский был послан за границу для приобретения нужных кораблей. Он купил в Лондоне за 22 000 фунтов стерлингов[7]7
  Приблизительно 22 000 рублей золотом по курсу того времени.


[Закрыть] два судна, названные «Надежда» и «Нева». 5 июня 1803 г. корабли прибыли в Кронштадт. Командование «Надеждой» принял Крузенштерн, «Невой» – Ю. Ф. Лисянский.

Юрий Федорович Лисянский родился 2 августа 1773 г. в гор. Нежине Черниговской губ. На тринадцатом году он был зачислен в гардемарины морского корпуса. В 1788 г., во время войны со Швецией, он был в крейсерстве у Гельсингфорса и на фрегате «Подражислав» был в Гогландском сражении. Произведенный в мичманы в 1789 г., Лисянский участвовал во всех главных битвах со шведами до окончания кампании 1790 г. В 1793 г., будучи лейтенантом, Лисянский посылается в числе 16 лучших молодых офицеров волонтером в английский флот для усовершенствования в военном деле. Он сделал несколько дальних плаваний, в том числе к берегам Северной Америки, к мысу Доброй Надежды, в Ост-Индию. Лисянский принимал участие во многих сражениях с французами и в 1796 г. при взятии фрегата «Елизавета» был контужен в голову. Прослужив в британском флоте пять лет, он возвратился в 1798 г. в Россию.

Для предстоящего плавания в Англии были приобретены новейшие приборы и снабжение: шесть морских хронометров, полный набор астрономических и физических инструментов для наблюдений, много лекарств и противоцынготных средств.

«Надежда» имела водоизмещение 450 тонн, «Нева» – 375 тонн. «Надежда» должна была доставить в Японию русского посла Н. П. Резанова, который являлся одновременно крупным деятелем Российско-американской компании. Для научных исследований были приглашены известные германские ученые: астроном Горнер и естествоиспытатели Тилезиус и Лангсдорф.

Экипаж «Надежды» состоял из 58 человек, «Невы» – из 47 человек. Все были добровольцы-матросы, не бывавшие никогда в дальних плаваниях. До этого времени русские суда не ходили дальше северного тропика. Теперь им предстояло пройти до 60° северной широты, до того же градуса южной, обойти кругом бурного мыса Горна[8]8
  Южная оконечность Америки.


[Закрыть], пересечь экваториальные страны, переплыть огромный, суровый и мало известный Великий океан. Предстояло описать дальневосточное побережье и затем, после продолжительного пребывания в бурных водах северной части Великого океана, вернуться в свое Балтийское море.

Неведомое плавание и неизбежные опасности, продолжительность разлуки с близкими должны были, казалось, повлиять на русских людей больше, чем на иностранцев, привыкших к плаваниям… Но страсть русских к путешествиям оказалась столь сильной, что охотников принять участие в экспедиции хватило бы не для двух кораблей, а для целой эскадры.

Крузенштерну советовали взять с собой нескольких иностранных матросов, плававших раньше в Великом океане, но он это отклонил и ограничился только тремя учеными иностранцами.