Текст книги "Заколдованная буква"

Автор книги: Николай Носов

Соавторы: Фазиль Искандер,Лев Кассиль,Леонид Пантелеев,Виктор Драгунский,Владимир Железников,Михаил Зощенко,Ирина Пивоварова,Радий Погодин,Анатолий Мошковский,Андрей Некрасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Метро

Мы с мамой и Вовкой были в гостях у тёти Оли в Москве. В первый же день мама и тётя ушли в магазин, а нас с Вовкой оставили дома. Дали нам старый альбом с фотографиями, чтоб мы рассматривали. Ну, мы рассматривали, рассматривали, пока нам это не надоело.

Вовка сказал:

– Мы так и Москву не увидим, если будем целый день дома сидеть!

Стали в окно глядеть. Напротив – станция метро.

Я говорю:

– Пойдём на метро покатаемся.

Пришли мы на станцию, спустились по лестнице и поехали под землёй. Сначала показалось страшно, а потом ничего, интересно. Проехали две остановки, вылезли.

«Осмотрим, – думаем, – станцию – и назад».

Стали осматривать станцию, а там лестница движется. Люди по ней вверх и вниз едут. Стали и мы кататься: вверх и вниз, вверх и вниз… Ходить совсем не надо, лестница сама возит.

Накатались по лестнице, сели на поезд и поехали обратно. Слезли через две остановки, смотрим – не наша станция!

– Наверно, мы не в ту сторону поехали, – говорит Вовка.

Сели мы на другой поезд, поехали в обратную сторону.

Приезжаем – опять не наша станция! Тут мы испугались.

– Надо спросить кого-нибудь, – говорит Вовка.

– А как же ты спросишь? Ты знаешь, на какой станции мы садились?

– Нет. А ты?

– Я тоже не знаю.

– Давай ездить по всем станциям, может, отыщем как-нибудь, – говорит Вовка.

Стали мы ездить по станциям. Ездили, ездили, даже голова закружилась. Вовка стал хныкать:

– Пойдём отсюда!

– Куда ж мы пойдём?

– Всё равно куда! Я наверх хочу.

– А что тебе наверху делать?

– Не хочу под землёй!

И начал реветь.

– Не надо, – говорю, – плакать. В милицию заберут.

– Пусть забирают! Э-э-э!..

– Ну, пойдём, пойдём, – говорю. – Не реви только. Вон милиционер уже смотрит на нас!

Схватил его за руку – и скорей на лестницу. Поехали вверх. «Куда же нас вывезет? – думаю. – Что теперь с нами будет?»

Вдруг смотрим – навстречу нам мама с тётей Олей по другой лестнице едут. Я как закричу:

– Мама!

Они увидели нас и кричат:

– Что вы здесь делаете?

А мы кричим:

– Мы никак выбраться отсюда не можем!

Больше ничего крикнуть не успели: нас лестница вверх утащила, а их вниз. Приехали мы наверх – и скорей по другой лестнице вниз, за ними вдогонку. Вдруг смотрим – а они снова навстречу едут! Увидели нас и кричат:

– Куда же вы? Почему нас не подождали?

– А мы за вами поехали!

Приезжаем вниз. Я говорю Вовке:

– Подождём. Они сейчас к нам приедут.

Ждали мы, ждали, а их всё нет и нет.

– Наверно, они пас ждут, – говорит Вовка. – Поедем.

Только поехали, а они снова навстречу.

– Мы вас ждали, ждали!.. – кричат.

А вокруг все хохочут.

Приехали мы снова наверх – и опять поскорей вниз. Поймали наконец их. Мама начала бранить нас за то, что ушли без спросу, а мы стали рассказывать, как потеряли станцию.

Тётя говорит:

– Не понимаю, как это вы потеряли станцию! Я тут каждый день езжу, а ещё ни разу станцию не потеряла. Ну, поедем домой.

Сели мы на поезд. Поехали.

– Эх вы, пошехонцы! – говорит тётя. – Искали рукавицы, а они за поясом. В трёх соснах заблудились. Потеряли станцию!

И вот так всю дорогу смеялись над нами.

Приезжаем на станцию, тётя посмотрела вокруг и говорит:

– Тьфу! Совсем вы меня запутали! Нам на Арбат надо, а мы на Курский вокзал приехали. Не в ту сторону сели.

Пересели мы на другой поезд и поехали обратно. И тётя больше уже не смеялась над нами. И пошехонцами не называла.

Фантазёры

Мишутка и Стасик сидели в саду на скамеечке и разговаривали. Только они разговаривали не просто, как другие ребята, а рассказывали друг другу разные небылицы, будто пошли на спор, кто кого переврёт.

– Сколько тебе лет? – спрашивает Мишутка.

– Девяносто пять. А тебе?

– А мне сто сорок. Знаешь, – говорит Мишутка, – раньше я был большой-большой, как дядя Боря, а потом сделался маленьким.

– А я, – говорит Стасик, – сначала был маленький, а потом вырос большой, а потом снова стал маленький, а теперь опять скоро буду большой.

– А я, когда был большой, всю реку мог переплыть, – говорит Мишутка.

– У! А я море мог переплыть!

– Подумаешь – море! Я океан переплывал!

– А я раньше летать умел!

– А ну, полети!

– Сейчас не могу: разучился.

– А я один раз купался в море, – говорит Мишутка, – и на меня напала акула. Я её бац кулаком, а она меня цап за голову – и откусила.

– Врёшь!

– Нет, правда!

– Почему же ты не умер?

– А зачем мне умирать? Я выплыл на берег и пошёл домой.

– Без головы?

– Конечно, без головы. Зачем мне голова?

– Как же ты шёл без головы?

– Так и шёл. Будто без головы ходить нельзя!

– Почему же ты теперь с головой?

– Другая выросла.

«Ловко придумал!» – позавидовал Стасик. Ему хотелось соврать получше Мишутки.

– Ну, это что! – сказал он. – Вот я раз был в Африке, и меня там крокодил съел!

– Вот так соврал! – рассмеялся Мишутка.

– Вовсе нет.

– Почему же ты теперь живой?

– Так он же меня потом выплюнул.

Мишутка задумался. Ему хотелось переврать Стасика. Он думал, думал, наконец говорит:

– Один раз я шёл по улице. Кругом трамваи, автомобили, грузовики…

– Знаю, знаю! – закричал Стасик. – Сейчас расскажешь, как тебя трамвай переехал. Ты уже врал про это.

– Ничего подобного. Я не про это.

– Ну ладно. Ври дальше.

– Вот я иду, никого не трогаю. Вдруг навстречу автобус. Я его не заметил, наступил ногой – рраз! – и раздавил в лепёшку.

– Ха-ха-ха! Вот это враки!

– А вот и не враки!

– Как же ты мог раздавить автобус?

– Так он же совсем маленький был, игрушечный. Его мальчишка на верёвочке тащил.

– Ну, это не удивительно, – сказал Стасик. – А я раз на Луну летал.

– Эва, куда махнул! – засмеялся Мишутка.

– Не веришь? Честное слово!

– На чём же ты летал?

– На ракете. На чём ещё на Луну летают? Будто не знаешь сам!

– Что же ты там, на Луне, видел?

– Ну что… – замялся Стасик. – Что я там видел? Ничего и не видел.

– Ха-ха-ха! – рассмеялся Мишутка. – А говорит, на Луну летал!

– Конечно, летал.

– Почему же ничего не видел?

– А темно было. Я ведь ночью летал. Во сне. Сел на ракету и как полечу в космическое пространство. У-у-у! А потом как полечу обратно… Летел, летел, а потом бряк о землю… ну и проснулся…

– А-а? – протянул Мишутка. – Так бы сразу и говорил. Я ведь не знал, что ты – во сне.

Тут пришёл соседский Игорь и сел рядом на скамеечке. Он слушал, слушал Мишутку и Стасика, потом говорит:

– Вот врут-то! И вам не стыдно?

– А чего стыдно? Мы же никого не обманываем, – сказал Стасик. – Просто выдумываем, будто сказки рассказываем.

– Сказки! – презрительно фыркнул Игорь. – Нашли занятие!

– А ты думаешь, легко выдумывать?

– Чего проще!

– Ну выдумай что-нибудь.

– Сейчас… – сказал Игорь, – Пожалуйста.

Мишутка и Стасик обрадовались и приготовились слушать.

– Сейчас, – повторил Игорь. – Э-э-э… гм… кхм… э-э-э…

– Ну, что ты всё «э» да «э»!

– Сейчас! Дайте подумать.

– Ну, думай, думай!

– Э-э-э, – снова сказал Игорь и посмотрел на небо. – Сейчас, сейчас… э-э-э…

– Ну, чего же ты не выдумываешь? Говорил – чего проще!

– Сейчас… Вот! Один раз я дразнил собаку, а она меня цап за ногу – и укусила. Вот даже шрам остался.

– Ну и что же ты тут выдумал? – спросил Стасик.

– Ничего. Как было, так и рассказал.

– А говорил – выдумывать мастер!

– Я мастер, да не такой, как вы. Вот вы всё врёте, да без толку, а я вчера соврал, мне от этого польза.

– Какая польза?

– А вот. Вчера вечером мама и папа ушли, а мы с Ирой остались дома. Ира легла спать, а я залез в буфет и съел полбанки варенья. Потом думаю: как бы мне не попало. Взял Ирке губы вареньем намазал. Мама пришла: «Кто варенье съел?» Я говорю: «Ира». Мама посмотрела, а у неё все губы в варенье. Сегодня утром ей от мамы досталось, а мне мама ещё варенья дала. Вот и польза.

– Значит, из-за тебя другому досталось, а ты и рад! – сказал Мишутка.

– А тебе что?

– Мне ничего. А вот ты этот… как это называется… Брехун! Вот!

– Сами вы брехуны!

– Уходи! Не желаем с тобой на лавочке сидеть.

– Я и сам не стану с вами сидеть.

Игорь встал и ушёл. Мишутка и Стасик тоже пошли домой. По дороге им попалась палатка с мороженым. Они остановились, стали рыться в карманах и считать, сколько у них денег. У обоих набралось только на одну порцию мороженого.

Продавщица дала им мороженое на палочке.

– Пойдём домой, – говорит Мишутка, – разрежем ножом, чтоб было точно.

– Пойдём.

На лестнице они встретили Иру. Глаза у неё были заплаканные.

– Ты чего ревела? – спрашивает Мишутка.

– Меня мама гулять не пускала.

– За что?

– За варенье. А я его и не ела. Это Игорь на меня наговорил. Наверное, сам съел, а на меня свалил.

Конечно, Игорь съел. Он сам нам хвастался. Ты не плачь. Пойдём, я тебе свою полпорцию мороженого дам, – сказал Мишутка.

– И я тебе свою полпорцию отдам, вот только попробую разочек и отдам, – пообещал Стасик.

– А вы разве не хотите сами?

– Не хотим. Мы уже по десять порций съели сегодня, – сказал Стасик.

Давайте лучше это мороженое на троих разделим, – предложила Ира.

– Правильно! – сказал Стасик. – А то у тебя заболит горло, если ты одна всю порцию съешь.

Пошли они домой, разделили мороженое на три части.

– Вкусная штука! – сказал Мишутка, – Я очень люблю мороженое. Один раз я съел целое ведро мороженого.

– Ну, ты выдумываешь всё! – засмеялась Ира. – Кто тебе поверит, что ты ведро мороженого съел!

– Так оно ведь совсем маленькое было, вёдрышко! Такое бумажное, не больше стакана…

Про тигра

Сейчас я расскажу про Вовку, про Ваську, про тигра и про другие разные интересные вещи. Вовка – это простой мальчишка, с которым я познакомился в пионерлагере. Хотя, если сказать по правде, Вовка не такой уж простой. Он был очень храбрый. А Васька – обыкновенный осёл. Он тоже жил с нами в лагере, то есть он не то чтобы жил в лагере, в лагере жили мы, а Васька у нас вместо лошади был. На нём наш завхоз Сидор Иванович возил продукты со станции. Запряжёт его утром в тележку и едет на станцию. Привезёт бидон молока и других разных продуктов, а потом Васька целый день бродит по лагерю, а на ночь уходит в лес и пасётся там до утра. Я любил этого осла. Соберу, бывало, все кусочки хлеба, которые от обеда останутся, и даю ему по кусочку. В конце концов Васька приучился бегать за мной как собачонка. Он знал, что у меня всегда для него что-нибудь припасено в кармане.

Так вот… О чём же это я хотел рассказать? Да! Про тигра. Это со мной всегда так бывает: начнёшь про одно, а свернёшь совсем на другое. Ну вот: Вовка был очень храбрый и всегда нам рассказывал про свою храбрость. А мы только уши развесим да слушаем. Мы даже думали, что он просто хвастает, а потом мы забили в колодец футбольный мяч и не знали, как его оттуда достать. Ни у кого не хватало храбрости опуститься в колодец. Только один Вовка не побоялся. Мы его опустили на верёвке в колодец и вытащили обратно с мячом. Фёдор Петрович узнал про это и сказал, что если Вовка ещё хоть раз полезет в колодец, то он его сейчас же отправит домой, потому что не хочет отвечать за него перед родителями. Кроме того, он велел сделать к колодцу деревянную крышку и запирать её на замок. Всё из-за Вовкиной храбрости. Вовка даже гордился, что из-за него сделали на колодце крышку, и сказал, что он, если захочет, пойдёт ночью в лес. Но никто этому не поверил, и все сказали – сказки, а я сказал, что вовсе не сказки и я тоже пойду с Вовкой в лес. Не знаю, как это меня дёрнуло за язык сказать такую вещь. Я ни разу не бывал ночью в лесу, только по книжкам знал, что в лесу ночью страшно. Просто я давно мечтал сделаться таким же храбрым, как Вовка. Я, конечно, тут же пожалел, что вызвался идти в лес, но слово, как говорится, что воробей: вылетит – не поймаешь. А ребята ухватились за это и придумали такую вещь. В лесу было дерево с дуплом, в которое мы клали секретные донесения, когда играли в военные игры. Вот Ваня Самсонов и предложил, чтоб мы взяли листочек от календаря и положили ночью в это дупло. А они утром проверят. Если листочек окажется в дупле, значит, мы были ночью в лесу.

Тут как раз со станции вернулись Толя и Женя. Их послал Сидор Иванович привезти со станции на осле молоко. Ребята рассказали им про нашу затею. Толя и Женя задумались, стали о чём-то шептаться, потом говорят:

– Не надо ходить в лес. Мы только что были на станции и узнали, что вчера по железной дороге перевозили тигров для зоопарка и вот один тигр вырвался из клетки и убежал. Теперь его повсюду разыскивают, и, может быть, он в нашем лесу скрывается.

Я обрадовался, потому что теперь нам можно было не идти в лес, поскольку там тигр. Но Вовка сказал, что это враки, он ни в какого тигра не верит и всё равно пойдёт в лес. Я говорю:

– А вдруг там на самом деле есть тигр?

– Что ты, тигра боишься? – говорит Вовка. – Залезем на дерево. Тигры по деревьям не лазят.

Весь день ребята посмеивались над нами и о чём-то шептались. Наверно, знали, что никакого тигра нет. Вечером все стали ложиться спать, а Вовка сунул под одеяло куртку, чтоб казалось, будто у него на кровати под одеялом человек лежит. Я тоже подложил под своё одеяло куртку. Мы выскользнули из лагеря и пошли в лес. Сначала мы шли через поле. Вовка ничего не боялся, и мне с ним не было страшно. Луна ярко светила. Всё было видно, и я надеялся, что если встретится тигр, то мы увидим его издали и успеем залезть на дерево. Но в лесу оказалось гораздо темнее. Перед нами на дороге сверкали яркие пятна лунного света, а по сторонам между деревьями был мрак – тьма кромешная. Вовка шёл

впереди. Он неслышно ступал, как кошка, а у меня под ногами то и дело трещали сучья.

– Тише ты! – шипел Вовка. – Топочет, как слон!

Я увидел, что он боится, и мне тоже стало страшно.

Мы дошли до поворота дороги. Перед нами была полянка, а за ней виднелось наше дерево с дуплом. Я облегчённо вздохнул. Наконец-то мы доберёмся до дерева и отправимся в обратный путь. Тут Вовка остановился и стал всматриваться в даль. Я тоже присмотрелся и увидел, что возле дерева кто-то стоит, не то зверь, не то ещё кто-то. Вовка схватил меня рукой за локоть и прохрипел:

– Видишь?

– Кто это?

– Тигр!

У меня душа ушла в пятки. Я хотел бежать, но Вовка крепко держал меня за локоть.

– Тише! Если мы побежим, он за нами погонится.

Мы осторожно стали подбираться к ближайшему дереву, чтоб вскарабкаться на него. Тигр спокойно стоял на месте. Он насторожил уши, одна передняя лапа была поднята, а хвост закорючкой торчал кверху.

– Ишь ты, как статуя! – прошептал Вовка. – Наверно, подстерегает добычу.

Мы остановились под деревом, чтобы в случае чего сейчас же залезть на него, и стали смотреть. Тигр стоял как истукан в прежней позе и даже не опустил лапу. Прошло полчаса.

– А может быть, это не тигр? – говорит Вовка.

– Что же это?

– Коряга какая-нибудь.

Мы подождали. Тигр не двигался. Вовка поднял палку и запустил в тигра. Тигр даже не пошевелился. Мы осмелели и стали швырять в него палками. Тигр не уходил. Тогда мы подкрались ближе и увидели, что это вовсе не тигр, а вывороченный из-под земли пень. То, что мы приняли за уши, были просто сучья, а хвост был не хвост, а просто корень. Недаром говорится: у страха глаза велики. Мы подошли к дереву, положили в дупло листочек от календаря и пошли обратно. Вовка развеселился и стал смеяться надо мной:

– Ну что, напугался тигра?

– А ты, – говорю, – не напугался?

Луна зашла за тучи. В лесу стало совсем темно, но мы шли по дороге и не боялись заблудиться. Вдруг впереди послышался треск, будто кто-то наступил на сухую ветку. Мы остановились и стали прислушиваться. Впереди опять затрещало что-то.

– Лезем на дерево! – зашептал Вовка.

Я моментально очутился под деревом и полез по стволу вверх. Вовка лез следом за мной и хватал меня руками за пятки, а мне казалось, что это меня уже тигр за ноги хватает. В одну секунду мы очутились на самой верхушке дерева и затаили дыхание. Сначала всё было тихо, потом снова затрещали сучья.

– Слышишь? – прохрипел Вовка.

– Может быть, это просто заяц? – говорю я.

– Нет, большой зверь, тяжёлый, толстые сучья ломает. Наверно, тигр или какой-нибудь другой хищный зверь.

Я пристально всматривался в темноту, но ничего разглядеть не мог. Треск на минуту утих. Потом послышались осторожные, крадущиеся шаги. Зверь остановился под нашим деревом и принялся что-то жевать.

– Кого-то поймал и жрёт… – прошептал Вовка. Зверь долго жевал. – Что-то большое поймал, никак съесть не может.

Потом зверь фыркнул и зашагал в сторону. Шаги стихли в глубине леса. Мы ещё долго-сидели на дереве. У меня онемели руки, и я думал, что свалюсь с дерева, если ещё посижу немного.

– Что же мы, будем до утра здесь торчать? – говорит Вовка. – Бежим домой.

Мы потихоньку слезли с дерева. Тут позади снова послышались шаги. Мы как побежим! Сзади что-то затопало и побежало за нами. Мы выбежали из леса и помчались по полю, так что ветер свистел в ушах, а за нами, не отставая ни на шаг, мчался зверь и стучал ногами так, что земля дрожала. В одну минуту мы очутились в лагере, вскочили в дверь и закрыли её на крючок. Тут мы остановились, чтоб перевести дух. За дверью слышалось громкое сопение зверя. Но теперь нам уже не было страшно. Вовка нагнулся и стал смотреть в замочную скважину. Он долго смотрел.

– Ну, что ты там видишь? – спросил наконец я.

– Знаешь, мы, кажется, от осла удрали! – сказал Вовка.

– Как от осла? – удивился я.

– Вот посмотри.

Я приложил глаз к замочной скважине и увидел перед собой глупую ослиную морду. Луна выглянула из-за туч, и всё было хорошо видно. Осёл стоял на крыльце перед дверью, шевелил своими длинными ушами и раздувал ноздри. Видно, он очень устал, пока бежал за нами.

– Это всё ты виноват! – сказал Вовка. – Ты его приучил за собой бегать, вот он и погнался за нами.

Мы с досадой плюнули и пошли спать. Ребята в нашей комнате ещё не спали. Они уже начали беспокоиться о нас. Вовка рассказал, что с нами в лесу случилось. Все смеялись, когда узнали, что мы испугались осла.

А наутро ребята нашли в дупле листочек от календаря. Слава про нас разнеслась по всему лагерю и дошла даже до Фёдора Петровича. Фёдор Петрович вызвал нас к себе и полчаса распекал за то, что мы ушли ночью из лагеря. Вовка оправдывался.

– Мы же должны развивать в себе храбрость, – говорил он.

– Дисциплину вы должны развивать в себе! – сказал Фёдор Петрович. – Это вам нужнее всего. А храбрости у вас, я вижу, и так хоть отбавляй.

Фёдор Петрович велел нам собирать свои вещи и сказал, что после обеда придёт машина и увезёт нас обратно в город. Мы со слезами просили оставить нас в лагере и обещали не развивать в себе больше храбрость, а развивать только дисциплину. Фёдор Петрович сжалился над нами и оставил нас в лагере.

С тех пор мы с Вовкой развивали в себе дисциплину.

Вот и всё про тигра, то есть не про тигра, а про осла, потому что никакого тигра-то не было. Это Женя и Толя нарочно выдумали, чтоб попугать нас.

Мишкина каша

Один раз, когда я жил с мамой на даче, ко мне в гости приехал Мишка. Я так обрадовался, что и сказать нельзя! Я очень по Мишке соскучился. Мама тоже была рада его приезду.

– Это очень хорошо, что ты приехал, – сказала она, – Вам вдвоём здесь веселей будет. Мне, кстати, завтра надо в город поехать. Я, может быть, задержусь. Проживёте тут без меня два дня?

– Конечно, проживём, – говорю я. – Мы не маленькие!

– Только вам тут придётся самим обед готовить. Сумеете?

– Сумеем, – говорит Мишка. – Чего там не суметь!

– Ну, сварите суп и кашу. Кашу ведь просто варить.

– Сварим и кашу. Чего там её варить! – говорит Мишка.

Я говорю:

– Ты смотри, Мишка, а вдруг не сумеем! Ты ведь не варил раньше.

– Не беспокойся! Я видел, как мама варит. Сыт будешь, не помрёшь с голоду. Я такую кашу сварю, что пальцы оближешь!

Наутро мама оставила нам хлеба на два дня, варенья, чтобы мы чай пили, показала, где какие продукты лежат, объяснила, как варить суп и кашу, сколько крупы положить, сколько чего. Мы всё слушали, только я ничего не запомнил. «Зачем, – думаю, – раз Мишка знает».

Потом мама уехала, а мы с Мишкой решили пойти на реку рыбу ловить. Наладили удочки, накопали червей.

– Постой, – говорю я. – А обед кто будет варить, если мы на реку уйдём?

– Чего там варить! – говорит Мишка. – Одна возня! Съедим весь хлеб, а на ужин сварим кашу. Кашу можно без хлеба есть.

Нарезали мы хлеба, намазали его вареньем и пошли на реку. Сначала выкупались, потом разлеглись на песке. Греемся на солнышке и хлеб с вареньем жуём. Потом стали рыбу ловить. Только рыба плохо клевала: поймали всего с десяток пескариков. Целый день мы на реке проболтались. К вечеру вернулись домой. Голодные!

– Ну, Мишка, – говорю, – ты специалист. Что варить будем? Только такое, чтоб побыстрей. Есть очень хочется.

– Давай кашу, – говорит Мишка. – Кашу проще всего.

– Ну что ж, кашу так кашу.

Растопили плиту. Мишка насыпал в кастрюлю крупы. Я говорю:

– Сыпь побольше, есть очень хочется!

Он насыпал полную кастрюлю и воды налил доверху.

– Не много ли воды? – спрашиваю, – Размазня получится.

– Ничего, мама всегда так делает. Ты только за печкой смотри, а я уж сварю, будь спокоен.

Ну, я за печкой смотрю, дрова подкладываю, а Мишка кашу варит, то есть не варит, а сидит да на кастрюлю смотрит, она сама варится.

Скоро стемнело, мы зажгли лампу. Сидим и ждём, когда каша сварится. Вдруг смотрю: крышка на кастрюле приподнялась и из-под неё каша лезет.

– Мишка, – говорю, – что это? Почему каша лезет?

– Куда?

– Шут её знает куда! Из кастрюли лезет!

Мишка схватил ложку и стал кашу обратно в кастрюлю впихивать. Мял её, мял, а она будто пухнет в кастрюле, так и вываливается наружу.

– Не знаю, – говорит Мишка, – с чего это она вылезать вздумала. Может быть, готова уже?

Я взял ложку, попробовал: крупа совсем твёрдая.

– Мишка, – говорю, – куда же вода девалась? Совсем сухая крупа!

– Не знаю, – говорит, – Я много воды налил. Может быть, дырка в кастрюле!

Стали мы кастрюлю осматривать: никакой дырки нет.

– Наверно, испарилась, – говорит Мишка. – Надо ещё подлить.

Он переложил лишнюю крупу из кастрюли в тарелку и подлил в кастрюлю воды. Стали варить дальше. Варили, варили – смотрим, опять каша наружу лезет.

– Ах, чтоб тебя! – говорит Мишка. – Куда же ты лезешь?

Схватил ложку, опять стал лишнюю крупу откладывать. Отложил и снова бух туда кружку воды.

– Вот видишь, – говорит, – ты думал, что воды много, а её ещё подливать приходится.

Варим дальше. Что за комедия! Опять вылезает каша.

Я говорю:

– Ты, наверно, много крупы положил. Она разбухает, и ей тесно в кастрюле становится.

– Да, – говорит Мишка, – кажется, я немного много крупы переложил. Это всё ты виноват: «Клади, говорит, побольше. Есть хочется!»

– А откуда я знаю, сколько надо класть? Ты ведь говорил, что умеешь варить.

– Ну и сварю, не мешай только.

– Пожалуйста, не буду тебе мешать.

Отошёл я в сторонку, а Мишка варит, то есть не варит, а только и делает, что лишнюю крупу в тарелки перекладывает. Весь стол уставил тарелками, как в ресторане, и всё время воды подливает.

Я не вытерпел и говорю:

– Ты что-то не так делаешь. Так ведь до утра можно варить!

– А что ты думаешь, в хорошем ресторане всегда обед с вечера варят, чтоб наутро поспел.

– Так то, – говорю, – в ресторане! Им спешить некуда, у них еды много всякой.

– А нам-то куда спешить?

– Нам надо поесть да спать ложиться. Смотри, скоро двенадцать часов.

– Успеешь, – говорит, – выспаться.

И снова бух в кастрюлю кружку воды. Тут я понял, в чём дело.

– Ты, – говорю, – всё время холодную воду льёшь, как же она может свариться.

– А как, по-твоему, без воды, что ли, варить?

– Выложить, – говорю, – половину крупы и налить воды сразу побольше, и пусть себе варится.

Взял я у него кастрюлю, вытряхнул на неё половину крупы.

– Наливай, – говорю, – теперь воды доверху.

Мишка взял кружку, полез в ведро.

– Нету, – говорит, – воды. Вся вышла.

– Что же мы делать будем? Как за водой идти, темнота какая! – говорю. – И колодца не увидишь.

– Чепуха! Сейчас принесу.

Он взял спички, привязал к ведру верёвку и пошёл к колодцу. Через минуту возвращается.

– А вода где? – спрашиваю.

– Вода… там, в колодце.

– Сам знаю, что в колодце. Где ведро с водой?

– И ведро, – говорит, – в колодце.

– Как – в колодце?

– Так, в колодце.

– Упустил?

– Упустил.

– Ах ты, – говорю, – размазня! Ты что ж, нас уморить голодом хочешь? Чем теперь воды достать?

– Чайником можно.

Я взял чайник и говорю:

– Давай верёвку.

– А её нет, верёвки.

– Где же она?

– Там.

– Где – там?

– Ну… в колодце.

– Так ты, значит, с верёвкой ведро упустил?

– Ну да.

Стали мы другую верёвку искать. Нет нигде.

– Ничего, – говорит Мишка, – сейчас пойду попрошу у соседей.

– С ума, – говорю, – сошёл! Ты посмотри на часы: соседи спят давно.

Тут, как нарочно, обоим нам пить захотелось; кажется, сто рублей за кружку воды отдал бы! Мишка говорит:

– Это всегда так бывает: когда нет воды, так ещё больше пить хочется. Поэтому в пустыне всегда пить хочется, потому что там нет воды.

Я говорю:

– Ты не рассуждай, а ищи верёвку.

– Где же её искать? Я везде смотрел. Давай леску от удочки привяжем к чайнику.

– А леска выдержит?

– Может быть, выдержит.

– А если не выдержит?

– Ну, если не выдержит, то… оборвётся…

– Это и без тебя известно.

Размотали мы удочку, привязали к чайнику леску и пошли к колодцу. Я опустил чайник в колодец и набрал воды. Леска натянулась, как струна, вот-вот лопнет.

– Не выдержит! – говорю. – Я чувствую.

– Может быть, если поднимать осторожно, то выдержит, – говорит Мишка.

Стал я поднимать потихоньку. Только приподнял над водой, плюх – и нет чайника.

– Не выдержала? – спрашивает Мишка.

– Конечно, не выдержала. Чем теперь доставать воду?

– Самоваром, – говорит Мишка.

– Нет, уж лучше самовар просто бросить в колодец, по крайней мере возиться не надо. Верёвки-то нет.

– Ну, кастрюлей.

– Что у нас, – говорю, – по-твоему, кастрюльный магазин?

– Тогда стаканом.

– Это сколько придётся возиться, пока стаканом воды наносишь!

– Что же делать? Надо ведь кашу доваривать. И пить до зарезу хочется.

– Давай, – говорю, – кружкой. Кружка всё-таки больше стакана.

Пришли домой, привязали леску к кружке так, чтоб она не переворачивалась. Вернулись к колодцу. Вытащили по кружке воды, напились. Мишка говорит:

– Это всегда так бывает. Когда пить хочется, так кажется, что целое море выпьешь, а когда станешь пить, так одну кружку выпьешь – и больше уже не хочется, потому что люди от природы жадные…

Я говорю:

– Нечего тут на людей наговаривать! Тащи лучше кастрюлю с кашей сюда, мы прямо в неё воды натаскаем, чтоб не бегать двадцать раз с кружкой.

Мишка принёс кастрюлю и поставил на край колодца. Я её не заметил, зацепил локтем и чуть не столкнул в колодец.

– Ах ты растяпа! – говорю. – Зачем мне кастрюлю под локоть сунул? Возьми её в руки и держи крепче. И отойди от колодца подальше, а не то и каша полетит в колодец.

Мишка взял кастрюлю и отошёл от колодца. Я натаскал воды.

Пришли мы домой. Каша у нас остыла, печь погасла. Растопили мы снова печь. и опять принялись кашу варить. Наконец она у нас закипела, сделалась густая и стала пыхтеть: пых, пых!..

– О! – говорит Мишка. – Хорошая каша получилась, знатная!

Я взял ложку, попробовал.

– Тьфу! Что это за каша! Горькая, несолёная и воняет гарью.

Мишка тоже хотел попробовать, но тут же выплюнул

– Нет, – говорит, – умирать буду, а такую кашу не стану есть!

– Такой каши наешься, и умереть можно! – говорю я.

– Что ж делать?

– Не знаю.

– Чудаки мы! – говорит Мишка. – У нас же пескари есть!

Я говорю:

– Некогда теперь уже с пескарями возиться! Скоро светать начнёт.

– Так мы их варить не будем, а зажарим. Это ведь быстро: раз – и готово.

– Ну давай, – говорю, – если быстро. А если будет, как каша, то лучше не надо.

– В один момент, вот увидишь.

Мишка почистил пескарей и положил на сковородку. Сковородка нагрелась, пескари и прилипли к ней. Мишка стал отдирать пескарей от сковородки ножом, все бока ободрал им.

– Умник! – говорю. – Кто же рыбу без масла жарит!

Мишка взял бутылку с подсолнечным маслом. Налил масла на сковородку и сунул в печь прямо на горячие угли, чтоб поскорее зажарились. Масло зашипело, затрещало и вдруг вспыхнуло на сковородке пламенем. Мишка вытащил сковородку из печки – масло на ней пылает. Я хотел водой залить, а воды у нас во всём доме ни капли нет. Так оно и горело, пока всё масло не выгорело. В комнате дым и смрад, а от пескарей одни угольки остались.

– Ну, – говорит Мишка, – что теперь жарить будем?

– Нет, – говорю я, – больше я тебе ничего жарить не дам. Мало того, что ты продукты – испортишь, так ты ещё пожар устроишь. Из-за тебя весь дом сгорит. Довольно!

– Что же делать? Есть-то ведь хочется!

Попробовали мы сырую крупу жевать – противно. Попробовали сырой лук – горько. Масло попробовали без хлеба есть – тошно. Нашли банку из-под варенья. Ну, мы её вылизали и легли спать. Уже совсем поздно было.

Наутро проснулись голодные. Мишка сразу полез за крупой, чтоб варить кашу. Я как увидел, так меня даже в дрожь бросило.

– Не смей! – говорю. – Сейчас я пойду к хозяйке, тёте Наташе, попрошу, чтобы она нам кашу сварила.

Мы пошли к тёте Наташе, рассказали ей всё, обещали, что мы с Мишкой все сорняки у неё на огороде выполем, только пусть она поможет нам кашу сварить. Тётя Наташа сжалилась над нами: напоила нас молоком, дала пирогов с капустой, а потом усадила завтракать. Мы всё ели и ели, так что тёти Наташин Вовка на нас удивлялся, какие мы голодные были.

Наконец мы наелись, попросили у тёти Наташи верёвку и пошли доставать из колодца ведро и чайник. Много мы провозились и, если бы Мишка не придумал якорёк из проволоки сделать, так бы ничего и не достали. А якорьком, как крючком, подцепили и ведро и чайник. Ничего не пропало – всё вытащили. А потом мы с Мишкой и Вовкой сорняки на огороде пололи. Мишка говорил:

– Сорняки – это чепуха! Совсем нетрудное дело. Гораздо легче, чем кашу варить!