Текст книги "Люпофь. Email-роман."
Автор книги: Николай Наседкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Оля исчезла из его судьбы.
И сам он как бы исчез из жизни, из реальности, из повседневности. По крайней мере подробности всего того, что происходило потом – он мог восстановить в памяти только по email-переписке с Алиной: благо, компьютер дома у неё был-имелся, и Домашнев в первые же дни подтолкнул её купить-установить модем и подключиться к Интернету.
2. Коитус
Алексею Домашневу, 17 января, 18–10
Здравствуй!
Вот и состоялся мой дебют в номинации «суррогат общения». Если честно, не знаю, о чём писать, надеюсь, что ты всё равно думаешь обо мне… Очень беспокоюсь о твоём здоровье… Сегодня надела (повторяю, НАДЕЛА, а то опять замечание сделаешь!) маленькие золотые серёжки и, по-моему, стала совсем маленькой… Я знаю, что ты не любишь, когда я маленькая, поэтому не буду больше разводить «нюни»… Бла-бла-бла… Хочется верить, что эта улыбка-смайлик:-) не разозлит тебя (как обычно тебя злит моё хорошее настроение)… Не пропадай, человек Достоевского!
ТВОЯ Дымка…
P. S. Забыла самое главное – я постоянно думаю о тебе!!!
Aline, 18 января, 9-36 (А тема?)
Алина, милая!
Чудом сохранил и прочёл твой первый (исторический!!!) мэйл! Во-первых, имя отправителя совершенно зашифровано; во-вторых, не обозначена тема (сэбж); в-третьих, ни словечка в самом мэйле; в-четвёртых, вложенный файл не имеет имени, а только подозрительную цифирь… Короче, подобные письма в Инете, как правило, рассылаются хакерами-хулиганами и напичканы вирусами. Я (как любой юзер) удаляю их, не раскрывая. Но у меня, на наше с тобой счастье, мощный антивирус, так что я вчера от нечего делать вложение сохранил (и забыл о нём), а само письмо удалил. И вот сегодня после разговора с тобой еле-еле всё восстановил.
Короче, Дымка моя (а почему – Дымка?), начинай соблюдать правила Инет-общения, пиши НОРМАЛЬНЫЕ мэйлы (по форме) и ЛАСКОВЫЕ, НЕЖНЫЕ (по содержанию). А вообще, поздравляю тебя с началом нашей виртуальной… дружбы.
Дядя Лёша.
Алексею Домашневу, 21 января, 23–22 (Tet-a-tet)
Алексей!
Приходит в голову фраза: не будь ничьим лозунгом, потому что ты – поэзия! Подумай об этом! Потому что ты действительно поэзия, моя поэзия… А с дядей Лёшей и нравоучениями ты переборщил, лучше бы по делу что-нибудь написал. Ладно, время уже позднее, а мне так хорошо и грустно одновременно. Не забывай, что я уже бабочка, а не гусеница, твоё чудо, а ты – мой маг. В общем, Дымка в лёгком сплине. Жду, жду, жду… Не хочу быть попрошайкой, побалуй меня хоть чуть-чуть. Помни, что Дымка уже готова раствориться в твоём тумане. Будет только – мы: сладкое, нежное, бесконечное…
ТВОЯ.
P. S. Дымка – это мой ник для самых близких мне людей.
Aline, 22 января, 8-03 (Ты – чудо!)
Алина, Дымка, спасибо!!!
И – за поэзию! И – вообще! Ты – чудо, помноженное на бесконечность изнурительного желания моей души в бореньях с низменными плотскими страстями… (???!!!?!?)
Считай, что это выплеснулись из меня такие вот тоже «стихи».
Буду сейчас засыпать и ДУМАТЬ о тебе!
До встречи (уже почти сегодня)!
Целую.
А. А. Д.
Aline, 24 января, 23–20 (Где же ты?!)
Дымка, где же ты??!
Мне почему-то очень стыдно (и тревожно!) за то, что не проводил тебя до дома!!!
А. А. Д.
Алексею Домашневу, 25 января, 7-40 (Бред на заданную тему)
Привет, мой родной человечек! Мой Лёша! Знаешь, единственный способ оставаться между небом и землёй – лететь, и я лечу: не это ли называется счастьем? Ты, наверное, улыбаешься, читая мои бредовые умозаключения-искания. Да, ломать себе голову я привыкла всякой софистской алетейей (извини за научно-студенческий выпендрёж). Когда-то я написала такие строки:
Я скучаю среди людей,
лишь в твоих небесах мне жить.
Без тебя, без твоих дождей
высыхает река души.
Поясняю. Не тебе мне писать об этом, но я всё же рискну: в литературоведении в стадийности сюжета есть архиважное слагаемое – кульминация; и есть всё, что до неё – бла-бла-бла (экспозиция, завязка, развитие действия с интригой…) Так и в моей жизненной сюжетности есть жизнь до тебя (бла-бла-бла) и жизнь с тобой, для тебя (кульминация меня – наивысшая точка меня).
Вернёмся к стихотворению – оно было написано до тебя, но сейчас я понимаю, что для тебя, о тебе, о нас. Некое послание из прошлого, предчувствие. Помнишь, как у Блока: «Предчувствую тебя…» В общем, «ты прости меня, малыш, ду-ду-ду-ду-ру, если любишь, то простишь…» за всю эту ахинею.
Признаюсь честно, пишу тебе я всё это после нашего субботнего вечера, то бишь ночью (на моих соломенных – 23–35), но отправлю завтра. Если отбросить весь мой мысленный онанизм и оргазм, набрать воздуха в лёгкие больше, чем необходимо, то всё мое вундеркинд-письмо сводится к одной-единственной фразе из четырёх слов – Я ТЕБЯ ОЧЕНЬ ЛЮБЛЮ!!! И, пожалуйста, отнесись к этой фразе серьёзно, я в неё вкладываю очень и очень много всего – себя, себя и ещё раз себя!
Так, вроде бы всё, что я хотела тебе написать – написала. Вот теперь пора баиньки. Сейчас НАдену (!) пижамку с рыбками (непременно с оголённым пупочком), стану опять маленькой девочкой, сожмусь в маленький комочек и с мыслью о тебе засну сладким, крепким-крепким сном. Так, это уже прелюдия email-секса какого-то! Хотя мне очень хочется тебя, чтобы ты был во мне (да здравствует цифра «4» – самая лучшая цифра на свете!.. Хотя, признаюсь, и «3» была сегодня прекрасна!)
Ладно, всё, больше не буду – представляю, как ты гримасничаешь сейчас! Согласна, про «был во мне» – это слишком. Ты тоже должен кое-что мне прощать в силу моего зелёного возраста! В общем, зацелую при встрече!
Твоя Дымка (с Маней на пару – ха-ха-ха!). Прости, сам понимаешь, настроение грустно-игривое (прямо оксюморон какой-то). Завтра, наверное, внутренний климат будет другим, но отошлю тебе письмо завтра. Почему? Не знаю…
До следующей нашей встречи!
Очень жду.
Aline, 25 января, 9-20 (Ого!)
Алина, милая! РОДНАЯ!
ТАКИЕ письма надо засылать вечером, ближе к ночи!
А с утрешка (да ещё в перерыве напряжённой работы) читает дядя Лёша ТАКОЕ послание и – натурально цифра «4» во всей своей красе, во всём объёме и со всеми последствиями… (В следующий раз будет тебе четыре и даже пять – готовься!)
А если серьёзно: если б ты сейчас была рядом, я б зацеловал тебя до полуобморока (твоего или моего)!.. И Маньке бы досталось!..
Жди и помни меня ду-ду-ду-рака (вернее – Овена)!
А.
Моему Лёшеньке, 25 января, 13–08 (Спасибо, что ты есть!)
Любимый мой, доброго тебе дня!!!
Вчера вечером я не отправила тебе свой пламенный привет потому, что думала – всё равно прочитаешь на следующий день, а эмоции прямо-таки захлёстывали. Однако цифра «4» меня до сих пор не успокаивает. Всё время думаю о ней, точнее о тебе… Вспоминаю, как ты ко мне прикасаешься, и… дрожь по коже. Интересно, что ты сейчас, в данную минуту делаешь? Если я сегодня не дотронусь до твоей кожи, хотя бы до рук – вечер будет мучительным, но ласками made in Алина Наумовна заниматься не буду! Или ты, или вообще никто! Да, я такая, Лёшенька! А вообще, повторить бы вчерашний вечер… Спасибо за твой ответ, он меня греет не меньше, чем твои поцелуи (это я так себя успокаиваю). Знаешь, я никого так не любила, как тебя, правда, язык позвоночный спины до сих пор помнит тебя, твои прикосновенья… Сейчас уже час дня, а я всё ещё твоя, и ты во мне, я это очень сильно ощущаю. Может, мы уже биополями-радарами крепко зацепились, и разорвать эту связь невозможно. Как замечательно, что я сегодня тебя увижу и, может быть, мы куда-нибудь сходим (это уже намёк!) – в кафе или просто погуляем. Мне нужно на тебя наглядеться. Сфотографировать всё до мелочей. Словом, я схожу с ума. Жду вечера до судорог (думаю, не надо объяснять – каких!). Люблю тебя больше жизни!
Дымка превратилась в густое облако эмоций, желания, томления…
Спаси меня!
Моему Лёшеньке, 25 января, 23–11 (Я только твоя!)
Доброй ночи, Лёшечка!
Я думаю, что ты понял – это был Тима. «Давай снова будем вместе и бла-бла-бла». До ужаса неприятно, отвращение какое-то! И как с этим человеком я могла быть столько лет вместе?! Прости, что я вынуждена была сегодня остаться с ним у подъезда для окончательных объяснений. Но даже своим появлением он не испортил мне этот незабываемый вечер, который ты мне подарил. Это самый лучший подарок! Мне очень больно осознавать, что ты ещё не понимаешь (или не хочешь понимать), что я по-настоящему ДУМАЮ о тебе, хочу быть с тобой, делить всё, что судьба преподносит нам! Если ты действительно захочешь связать со мной жизнь, я буду очень стараться сделать тебя счастливым! Такой ПОДАРОК я, наверное, ещё не заслужила в свои нелепые 20! Как я хочу быть твоей, войти в твою жизнь и заполнить её собой! Люблю, люблю, люблю!..
Спокойной ночи, моё драгоценное счастье!
Всегда твоя Дымка.
Мне очень бы хотелось, чтобы ты думал обо мне так же, как я о тебе…
Моему Лёшеньке, 25 января, 23–53 (Ты где? Я жду…)
Если ты сейчас в Инете – откликнись! Время – 23–50. Я буду на связи где-то до 00–10. Если зайдёшь позже этого времени, позвони! Буду ждать звонка. Люблю. Не волнуйся по поводу Тимы. Его нет в моей жизни, а есть ты! ТЫ, ТЫ и только ТЫ!
Ждущая Дымка.
Моему Лёшеньке, 26 января, 0-18 (Я всё ещё на связи…)
Ты что, роман что ли сочиняешь? Шучу. Если мы и не пообщаемся в Инете – желаю тебе сладких снов, мой милый и дорогой Лёша!
Целую крепко-крепко.
Aline, 28 января, 23–37 (Бред старого человека)
Алина, здравствуй!!!!!
Не общался с тобой уже два часа – соскучился! А вообще (как всегда, перехожу на кислости), мы с тобой, может быть, чересчур много и жадно общаемся – как бы не перенасытиться??!
Я вот что подумал: может произойти-случиться так, что ты мне дашь понять и осознать ЛЮБОВЬ… Понимаешь? То есть, я сейчас благодаря тебе начал сомневаться: понимал ли я раньше, что это такое? Испытывал ли я ЕЁ? Испытывали ли ЕЁ ко мне? Я только одно могу сказать со всей определённостью: ничего подобного в моей уже безобразно длинной жизни, кажется (КАЖЕТСЯ?), не было.
Учти, когда я окончательно растаю, разомлею, расслаблюсь, истончусь (кожей) и полностью доверюсь чувствам – ты ужаснёшься и отшатнёшься. Представь себе не очень молодого мужика – сюсюкающего, складывающего губы трубочкой и лепечущего нечто вроде: «Рыбонька моя! Кисонька! Золотце моё ненаглядное! Белочка! Стрелочка! Козочка! Розочка!..» И т. п., и т. д., и пр. Бр-р-р!
Целую тебя крепко-крепко! И – НЕ ТОЛЬКО тебя!
Если ты навестишь меня сегодня во сне – обещаю быть нежным…
P. S. А вообще, ты теперь поняла – с каким монстром, с каким моральным уродом связалась??? Бедная! И – прости…
Монстр.
(Теперь только так и буду подписываться!)
Моему Лёшеньке, 28 января, 23–58 (Прекрати!)
Вот это ты мне письмецо подкинул!!! «Монстр…», «чересчур много и жадно общаться…» Ничего тёплого выдавить из себя не можешь? Нет? Настроение ты на ночь испортить можешь!
Если ты решил, что чересчур, значит – чересчур. Тсссс! Тишина. Я умолкаю и растворяюсь в своих кричащих мыслях…
Уставшая Алина.
Aline, 29 января, 0-13 (Прости!)
Люблю!!!
Моему Лёшеньке, 29 января, 1-02 (Я тебя тоже люблю!)
Спокойной ночи, моя звёздочка!!!
Твоя Алина-Дымка.
Моему Лёшеньке, 29 января, 21–01 (Моему единственному!)
Мой милый! Давно обещала переслать стихотворение, которое я посвятила тебе, когда между нами ещё ничего не было. Я знала только одно: обязательно подарю его Алексею Алексеевичу на его день рождения. Просто кольнуло в сердце – вскочила с постели ночью (часа в два) и на ощупь карандашом в блокноте накарябала:
Весна растопила зимы леденец
Весёлой капелью в ладони стекается.
Завидую тем, кто хандрой по весне
Не мается!
Написала я это четверостишье после того, когда я узнала, что ты родился в апреле. Есть во всей этой истории что-то мистическое и мурашистое. Представляешь, кому-то было угодно, чтобы это стихотворение начало жить своей жизнью гораздо раньше НАШЕЙ истории. Наверное, внутренне, сама того не замечая, я созревала, присматривалась, открывала, восхищалась, пугалась… В общем, влюбилась и в твоих мрачных пещерах свой рай отыскала. Про пещеры я, конечно, утрирую – просто в тебе моё «я» живёт, и без тебя я уже не я. Да, заякалась что-то!
Я хочу и могу сделать тебя счастливым! Ради этого я и живу! Только прошу тебя, не смейся и не обвиняй меня в детскости и юношеском максимализме! Я действительно каждый день всё больше и больше растворяюсь в тебе… Не останавливай меня! Я хочу быть твоей! Моя любовь к тебе – ключ от счастья, и эту дверь мы откроем ВМЕСТЕ, а за ней нас ждёт… рай. Потерять его невозможно – он в нас… Так, опять я начинаю грузить тебя своими философемами.
Лёшечка, любимый мой! Помни всегда, что ты для меня ВОЗДУХ, до нашего первого прикосновения я изо дня в день умирала рыбой в пустыне. Каждое утро просыпалась и понимала, что снова и снова умираю… Что ни день – поминки одной миллионной части души. Рядом с тобой я перерождаюсь: множусь, а не делюсь. И этот математический рай делает неотъемлемую часть моей жизни (скучную часть: учёба, пустые разговоры с разными людьми…) сладкой, потому что в эти минуты я думаю о тебе… В общем, я не перестаю говорить тебе спасибо за то, что ты есть, появился в моей жизни, вошёл в неё и стал ею!
Ещё чуть-чуть, и я совсем выйду из берегов своих мыслей, чувств… Ты прости меня, что пишу такое длинное письмо…
Люблю… Жду и всегда (каждую секундочку) ДУМАЮ о тебе! Мой, мой, мой, мой… – опьяняюще звенит в моей голове. Неужели ты мой?!!!!!!!!!! Алексей, Лёша, Лёшечка… Я твоя, до самых атомов души, кожи, косточек…
Родная и милая Алина.
Aline, 29 января, 23–29 (Нет слов!)
Алина, милая, РОДНАЯ (ты должна привыкнуть к этому обращению!) – у меня, и правда, нет слов. Я просто счастлив, что ты есть, что я встретил тебя, что мы ВМЕСТЕ, что я о тебе ДУМАЮ, что ты ДУМАЕШЬ обо мне, что завтра мы, дай Бог, снова будем прикасаться друг к другу, ПОСТИГАТЬ друг друга, СЛИВАТЬСЯ, РАСТВОРЯТЬСЯ друг в друге, л‑ю‑б‑и‑т‑ь!!!!!
До встречи, ЛЮБИМАЯ!
А.
Моему Лёшеньке, 30 января, 0-30 (Спокойное)
Доброй ночи, Алёшенька! Надеюсь, что у тебя дома всё в порядке. Скучаю и думаю.
Твоя Алина.
Aline, 30 января, 23–32 (Меня сношают!)
Дымка, где же ты?
У меня настроение – убиться: меня пилят, ругают, строгают и даже, прости, сношают за поздний приход… У меня тоска!
Твой я.
P. S. Пересылаю тебе одно из твоих последних писем, чтобы ты увидела плюсики, которые откуда-то у тебя из-под рук выскакивают, когда ты набираешь-настукиваешь текст.
Плюсы – это вообще-то хорошо! Плюсы – это вообще хорошо! (Философемы.)
Целую бессчётно!
Моему Лёшеньке, 31 января, 12–49 (Шиш)
Моя фамилия Веточкина, и я обломилась! Милый Лёша! Твоего письма до сих пор нет! Какой, простите, электронный козёл его зажилил?! Опять творится что-то необъяснимое!
Но я всё равно не перестану повторять тебе, что ЛЮБЛЮ, ЛЮБЛЮ до безумия! У нас всё будет хорошо! И у тебя дома, я надеюсь, тоже. Не грусти! Хочется поднять (!!!!!) тебе настроение, но не знаю как. Увидеться пока не получается. Но ты не волнуйся, может, твоё послание скоро объявится. Бесстыжий Инет! Даже и он, неверный, подводит нас! Но ничего, я пока посмакую удовольствие: хочу перечитать тебя ещё раз – моего любимого писателя!
Твоя Алина.
Моему Лёшеньке, 31 января, 12–57 (Ну наконец-то!!!)
Только что написала тебе письмо и… бац! «У Вас 1 новое сообщение». Открываю – а там мой Лёшечка: послание из вчера. Я бы тебя зацеловала, ото всех спрятала в карман – унесла на край света и ЛЮБИЛА бы тебя до умопомрачения. Я постоянно думаю о тебе, может, хоть это порадует моего Лёшу – мою звёздочку! Твоя Дарья Николавна (да-да, именно Николавна) – редиска!!! Милый мой, единственный-разъединственный, наплюй ты на свою рыжую (прости, что получилось по-злому) – ведь её тоже можно понять. Думай о том, что скоро мы снова встретимся, я тебя поцелую, обниму, скажу, что нет роднее тебя в этом мире человечка, ради которого я утром открываю глаза и вообще живу! Люблю тебя больше жизни!
А плюсик – это многоточие, которое у тебя не распознаётся. И получается очень даже символично: многоточие – знак бесконечности, а плюсик – знак положительного результата, оценки. Выходит, что вечность – это хорошо! Поздравляю тебя, Лёшечка, и меня, конечно, – у нас есть будущее, и оно прекрасно. Вот такой вот вывод! Такая философемка мне нравится! Так я ещё раз тебе доказала: мы созданы друг для друга и на метафизическом уровне тоже. Люблю тебя ещё больше! Ситуация критическая – я начинаю возбуждаться во всех смыслах! Отключаюсь. Пересылаю тебе свой пламенный и наисладчайший привет!!!
Твоя, твоя и ещё раз твоя Алиночка.
Моему Лёшеньке, 31 января, 16–52 (Тоска…)
Милый мой, Лёшечка! Баста!!! Родственнички достали! Шум, гам, пустые разговоры, тосты, слова… Я как будто из другого мира, из другой семьи, из другого теста… Наверное, так и есть. Сижу за столом – только о тебе и думаю. Целую кольцо и вспоминаю вчерашний вечер (признаюсь, я вчера почему-то сразу догадалась, что ты мне хочешь подарить-надеть обручальное кольцо, и – даже поначалу испугалась… Чего? Сама не знаю. Теперь я твоя окольцованная!). О каждой твоей клеточке думаю-мечтаю. Ты весь во мне. Даже когда мы не вместе, ты, как копия (глупый и неживой компьютерный троп), сохраняешься где-то внутри меня. Память – единственный рай, из которого нас не могут изгнать. Безумно хочется увидеть тебя. Неужели завтра будет тянуться так долго-бесконечно?! Изнываю. Тем более, что ты уедешь в Первопрестольную почти на неделю. Милый мой! Люблю в бесконечной степени.
Твоя Алина.
Моему Лёшеньке, 31 января, 19–36 (Да!!!!!!!!!!!)
Согласна, согласна, согласна! Губу даже себе прикусила, когда услышала в телефонной трубке твоё сладкое предложение!!! Я согласна!
До того, как зашла в Инет, собиралась отправить тебе ещё одно письмо. Высылаю-прикрепляю. Я согласна! Ах, да, я это уже писала! Я счастлива, милый Лёшечка! Люблю!
Как ты сам написал (мне эта фраза безумно нравится): «Близкие, родные люди живут по закону сообщающихся сосудов…»
Не устаю напоминать, что я о тебе ДУМАЮ!!! Помни это всегда. Особенно в Первопрестольной!
Твоя…
Aline, 31 января, 21–40 (Ынструкцыы)
Алына, пасылаю паслэдные ынструкцыы па сэкрэтнай явкэ: мы будэм завтра ажидат Вас ужэ ва квартырэ – ровна в 14–00. Званит в званок тры раза. Ваша, карасавыца, задача – ны апаздат. Мы всо сказал!!!
Алэксэй.
Моему Лёшеньке, 1 февраля, 0-07 (Ещё – да-да-да!!!)
Милый мой! Проси, приказывай! Всё приму-впитаю! Да, завтра в 14–00 в НАШЕМ доме! Правда жаль, что придётся спешить. Боюсь, не успею запастись тобой аж на неделю!
Я согласна и безумно рада тому, что увижу тебя, прикоснусь…
P. S. Хотя кто-то, по-моему, обещал позвонить?!
А.
Моему Лёшеньке, 2 февраля, 22–07 (Письмо-сплин)
Здравствуй, мой милый путешественник!
Может, в Moscow ты всё же отыщешь (а вдруг!) маленький виртуальный мирок и найдёшь в своём email-сундучке маленькую частичку меня. Не хочу разводить нюни, но мне безумно холодно без тебя! Согревает разве что мысль о том, что ты тоже думаешь обо мне, и мы по невидимому радару связываемся. Ведь так?! Сегодня В. Т. всё же затащила-заманила меня в твой кабинет (попросила меня помочь полить цветы), а там так тепло! Наверное, потому, что там до сих пор мы: целуем друг друга, смотрим в глаза, пьём чай (кофе), живём своей жизнью! От этой мысли мне сразу стало так хорошо на душе, что я даже не помню, о чём В. Т. говорила. Помню только, что тебя буквально обожествляла: с трепетом теребила твою занавесочку за шкафом, салфеточки, в общем, старалась быть к тебе ближе. Некий фетиш-контакт с тобой через твои вещи. (Она явно в тебя влюблена!) И в этом желании она не одинока! Хотя у меня есть что-то гораздо большее, чем всё это – воспоминания, твой запах, книги… Кстати, о книгах! Думаю, что ты меня простишь и поймёшь, но я решила начать всерьёз читать Достоевского! Об эмоциях по этому поводу говорить пока рано, знаю одно: перелистывая очередную страничку, чувствую, что в эти мгновения я с тобой, в твоих мыслях! Может, где-то на метапараллелях мы пересекаемся! Ведь ты знаешь, что параллельные линии пересекаются! Наверняка знаешь! Обязательно знаешь! Потому что я тебя нашла, а мы и есть соседние параллели, которые обязательно ДОЛЖНЫ были пересечься! И это случилось и стало самым счастливым днём в моей жизни!
Когда-то я написала:
Тайны не узнали наши губы,
ждать они навек обречены.
Только в чьём-то списке наши судьбы
грустной запятой разделены.
Долой знаки препинания! Мы вместе! Прежние запятые-комплексы за чертой, которая называется прошлое.
Знай, я благодарна тебе за всё: за каждое мгновение, которое ты мне подарил!
Благодарю!
Думаю!
Ещё раз благодарю!
И целую, целую, целую.
Алина, которая ждёт своего Лёшу одна в известном городе на букву «Б».
Моему Лёшеньке, 6 февраля, 22–04 (Дождалась!)
Лёшечка, милый! Моё сердце (и не только сердце!) тебя дождалось! Спасибо тебе за СЕГОДНЯ!!!
Увы, у меня ощущение, что у тебя дома не всё хорошо! Очень хочу, чтобы я ошибалась! (Решила эти строчки оставить даже после нашего телефонного шептания.) Может, тебя согреет моё письмо, хотя оно тоже нос повесило.
Надеюсь, что когда-нибудь ты всё же скажешь мне, глядя в глаза, губы в губы, душа в душу, то, о чём пока я лишь догадываюсь и мечтаю втайне. Я ни в коем случае тебя не тороплю и не настаиваю – это должно быть естественно и искренне с твоей стороны… Просто 99 % моего счастья без этого одного твоего процента кажутся такими хрупкими и лёгкими!
Твоя Алина.
Aline, 6 февраля, 22–40 (Я тебя л…!)
Алина, РОДНАЯ!
Твоё «загадочное» письмо читал, изучал, исследовал, воспринимал, анализировал, постигал, переваривал… С дороги голова несвежа, но понял-таки, что ты без меня тосковала (за это хвалю, это нам любо!) и хочешь услышать от меня что-то СВЕРХважное, СВЕРХнежное и СВЕРХинтимное… Что ж, говорю: я тебя л…!
А вообще, Алинка, ну тебя! Ну что ты веришь шелухе слов!?!? Ты же знаешь, что я тебя ЛЮБЛЮ! Ну к чему нам слова???? ЛЮБЛЮ. Л-Ю-Б-Л-Ю!!!
Целую, радость моя!
(Готовься стирать мои носки и, пардон, подштанники.)
Моему Лёшеньке, 7 февраля, 21–54 (Спасибо!!!)
Ты моя глубина!
Этот вечер – самый лучший в новом году (кроме 7 января, когда я буквально летала от счастья)! Сегодня ты преподнёс мне самый дорогой подарок, который я когда-либо мечтала получить – твою любовь. Даже папа (не мама, а папа, что удивительно!) заметил, что я свечусь от счастья. Говорит: «Что, поэтический вечер Сердечкиной был таким удачным?» На что я ответила: «Да, такого я от неё не ожидала. Сильно, искренне, чувствуется поэтический рост…» Не смейся, меня прорвало на такой поток комплиментов, да так, что мои даже изменили мнение о Галине (а с её «шедеврами» они знакомы).
Люблю тебя… Готова миллион раз повторить это! Даже не люблю, а дышу тобой. Вдыхаю и думаю, что в каждой микроскопической пылинке ты, а значит, ты всегда во мне. И этого не отнять. Внутри горит огонь, который не затушить никакими суетными ветрами. Завтра проснусь и вспомню, что ты вчера за ручку, как маленькую девочку с большими и чистыми глазами, ждущую чудес, привёл меня в сказку, самую лучшую сказку. Ты доказал, что чудеса есть, и они вокруг, во всём, надо только увидеть их. Я так боялась, что потеряю тебя. Думала об этом и сходила с ума. Сегодня ты подарил мне небо и крылья. Мечта летать по небу, крылья – осуществление мечты. Моя мечта сбылась, я счастлива. Ощущаю сейчас то, о чём сегодня тебе говорила: быть единым целым (мы) и ощущать в этом единстве-слиянии-сотворчестве своё собственное свободное я.
Я – белая птица, а ты моё небо. Друг без друга – пустота. Только вместе мы – и бутон, и стебель, цветы, живые, тянущиеся к свету. Пишу всё это сейчас и плачу, действительно плачу (от счастья, конечно!). Улыбаюсь, и слёзы отдыхают в складочках перед своей дальней дорогой к подбородку в кавычках вокруг губ. Слово «кавычки» для меня ключевое слово (как ты, наверное, уже понял из моих стихов, напомню одну строчку: «Разжать кавычки искусство крика…»). Моя любовь к тебе закавычена уголками моих губ, поцелуй разжимает их, и… я твоя, ты мой, мы вместе, мы бесконечно счастливы. Каждый день буду благодарить тебя за всё это! СПАСИБО!!!
Всё, истерика: слёзы, смех, счастье, радость… Сижу, кручусь в кресле, обняв свои коленки. Ты у меня есть! Представляешь, ТЫ У МЕНЯ ЕСТЬ! Ты понимаешь, что я на седьмом небе! Мысль, что ты мой, расщепляет меня на тысячи частичек, которые превращаются во флюиды и просачиваются через стены, летят к тебе, может, сквозняком, может, снежинкой, что слезой течёт по твоему стеклу. Я так хочу быть с тобой, что просто выпрыгну, наверное, сейчас из своей кожи и паразитирую Инет своим Я-вирусом любви – самым прекрасным и парадоксальным в мире вирусом, придуманным Господом Богом, приносящим людям только счастье. Знаешь, когда я написала своё первое стихотворение о тебе-мне-нас «Шестой день» (думаю, ты понял, почему шестой день, – это день, когда был сотворён человек), я и не предполагала, насколько перестроюсь-перерожусь. Поменяв е на ё – это ещё цветочки, но то, что Ты мой алхимик, я другая – это точно.
Любимый, спасибо тебе за то, что ты делаешь меня счастливой!!!
Обнимаю-целую… Глазами, губами, кожей, душой… Всем, чем может любить-жить влюблённый человек.
Всегда твоя и только твоя Алина, Дымка, милая, родная, радость и счастье твоё. Все я твои обращения перечислила? Не важно. Важно, что я твоя: дома, в университете, на улице – везде. Помни это, даже тогда, когда мы сидим рядом, но вынуждены не притрагиваться друг к другу, знай, что каждым волосиком, клеточкой я тянусь к тебе, как цветок к солнцу! Конечная цель всех моих стремлений – твои объятья. Только обнимая, ты даришь мне себя саму! Мудрёно, но по-другому выразить свои чувства не могу!!!
Возвращаюсь к своей первой фразе письма (даже в момент мысленной нирваны тут моя коронная кольцевая композиция тут как тут!). Теперь понимаешь, что ты моя глубина?! Я произношу слово, а ты его продолжение – эхо, глубина… Так слово начинает жить: сначала его произносят, а потом наступает тютчевское будущее-развитие – как оно отзовётся. Ты и я – это рождение, МЫ ТВОРИМ, ПРОДЛЕВАЕМ-ДОПОЛНЯЕМ ДРУГ ДРУГА!!!
Безумно хочу взглядом сейчас разговаривать с тобой! Но я его помню, поэтому смотрю сейчас на тебя. Чувствуешь моё тёплое прикосновение?
Твоя, твоя, твоя, всегда твоя, только твоя, единственно твоя, абсолютно твоя… Посмотри на свои ладони: в каждой клеточке, линии, бугорке, складочке – я… Я живу в тебе, без тебя нет и меня!
Как мне хочется крикнуть на весь мир, что я ЛЮБЛЮ!!! И моё внутреннее эхо кричит, да так, что слёзы не удерживаются… Опять плачу. Прости, но не могу слёзы сдерживать. Это счастье – плакать от счастья (счастье, счастье – этим словом пропитана я вся!!!) ЛЮБЛЮ – я кричу-ору-визжу это… Комната трясётся от моей распирающей вселюбви! Наверное, и ты это слышишь. Наверняка слышишь. ЛЮБЛЮ-ДУМАЮ-МЕЧТАЮ!!!
Я. Точнее, я в тебе.
Лёша, я тебя люблю!
Aline, 7 февраля, 22–30 (Потрясён!)
Алина, милая, родная, родненькая и маленькая моя!!!
Слов у меня нет. Я читаю твои слова (не слова – это что-то уже запредельное, невыразимое!) и понимаю, что НЕ ДОСТОИН такой любви. Прости меня!!! Я толстокожее, грубее, проще, усталее (?!) и, увы, циничнее, чем тот, кого ты так возносишь…
Но вместе с тем за одно это письмо я готов совершить ради тебя любые глупости…
Люби меня, плачь, ДУМАЙ обо мне, как я о тебе ДУМАЮ БЕСПРЕСТАННО!
Обязательно приснись мне сегодня – прошу!
Я.
P. S. (В прозе) Прошу: помечай мэйлы ко мне знаком «важно» (как я – кнопка с восклицательным знаком), чтобы они оказывались в самом верху поступившей почты.
Моему Лёшеньке, 7 февраля, 23–12 (Люблю…)
Спокойной ночи, любимый мой! Любимый с самой нежной кожей (о твоих душевных кожных утолщениях и слышать не хочу)! Думаю о тебе и жду завтра и сегодня ночью!
Твоя маленькая!
Люблю!
Люблю!!
Люблю!!!
Люблю!!!!
Люблю!!!!!
Люблю!!!!!!
Люблю!!!!!!!
Люблю!!!!!!!!..
Моему Лёшеньке, 8 февраля, 20–16 (Умоляю тебя…)
Лёша, милый! Очень прошу тебя, напиши мне, что ты меня любишь и когда-нибудь станешь по-настоящему моим. Умоляю тебя. Схожу с ума… Плачу теперь уже от страха потерять тебя. Без тебя я не смогу жить, ты смысл моей жизни. Я всегда буду с тобой – это моя клятва перед Богом и людьми. Даже если целый мир будет против нашего союза, я буду бороться за тебя, за право быть счастливой и любить. Мне так хочется быть рядом с тобой маленькой девочкой – беззащитной, чистой, светлой… Но если понадобится, разорву на части того, кто встанет на пути. За счастье надо бороться. И буду… Но должна знать, что рядом будет твоё плечо. Умоляю тебя, скажи, что это так, что твоя любовь мне поможет вытерпеть всё…
Надломленная Дымка.
Aline, 8 февраля, 20–40 (Всё будет хорошо!)
Алина, Бога ради, не раскисай, не поддавайся, не отчаивайся, не хлюзди, не хандри, не плачь, не грусти, не тоскуй, не депрессируй и вообще – не, не, не и не…
Всё у нас с тобой будет хорошо! Я тебя люблю (поверь!), ты меня любишь (верю!) – что ещё нам надо? Остальное – преходящее и мелкое. Переживём!
Признаюсь, мне довольно погано от всех этих обстоятельств и досадных помех, но я знаю одно: твоя любовь ко мне – это такой внезапный, незаслуженный мной, ошеломительный дар Судьбы, что остальное всё не суть важно…
Мы обязательно, дай Бог, будем вместе! Я обязательно «когда-нибудь стану по-настоящему твоим»! (Только не понимаю: а сейчас-то я – ЧЕЙ?)
Я тебе советую самой поговорить хотя бы по телефону с Тимой и ещё раз, но очень внятно объяснить-втолковать ему, что ТЫ ЕГО НЕ ЛЮБИШЬ, что НЕ СТОИТ ЕМУ УНИЖАТЬСЯ И КАНЮЧИТЬ ТВОЮ ЛЮБОВЬ, что это НЕ ПО-МУЖСКИ. Ты должна так убедительно сказать, чтобы он не столько мозгами, сколько СЕРДЦЕМ поверил этому и осознал, что он тебе ЧУЖОЙ человек.
Я тоже, когда придёт время, постараюсь так же точно объяснить своей Д. Н., что у нас с ней ВСЁ кончено, что её НЕТ в моей жизни, что я НЕ ЛЮБЛЮ её… Пусть это будет жестоко, но иного выхода нет…
Целую! Обнимаю! Крепко-крепко прижимаю к себе!
С одной стороны, зря мы сегодня затеяли этот поход на литвечер (как мне не хотелось – словно предчувствовал этого Чашкина!), с другой – всё, что ни делается, всё, может быть, к лучшему…
Вот на этой философемической ноте (позаимствованной у вольтеровского героя) пока и прощаюсь с тобой, родная моя и разъединственная Дымка-Дымочка.
Буду в сети ещё примерно до 21–30, а потом – потеряю сознание. Если ещё виртуально чмокнешь меня мэйликом – буду счастлив.
Алекс.
Моему Лёшеньке, 8 февраля, 21–21 (Счастлива!)
Вздохнула свободно! Спасибо, мой котёнок! Целую-расцелую тебя. Обожаю! Не знаю, какие ещё глаголы подобрать. И надо ли? Я безумно рада, что у нас всё замечательно! Правда, безумно рада! Настроение начало подниматься на градуснике сегодняшнего дня. С Тимой уже говорила. Всё, что ты писал – говорила уже, наверное, тысячи раз. И сегодня сказала, не знаю, дошло ли до него хоть чуть-чуть. Из всего внятного он сказал только одно – что безумно завидует тебе и вообще он обезумел от того, каким я взглядом смотрела на тебя. «Почему, – говорит, – ты на меня так не смотришь?» Ну да ладно, я постаралась с ним спокойно поговорить. Дай Бог, ночью подумает-передумает и поймёт, что я не его, он не мой, я счастлива с другим… В общем, Бог с ним. Люблю тебя. Спи спокойно, мой малыш. Если я приснюсь, то уж берегись – зацелую-залюблю так, что рай будет давить своим облачным потолком. Люблю, жду тебя, мой единственный!
