Текст книги "Политическая антропология"

Автор книги: Николай Крадин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

4. Путь к власти

Антропологи многократно обсуждали вопрос об основных способах достижения власти. Большинство исследователей не склонны сводить власть вождей к какому-либо одному фактору и выделяют большое число каналов развития отношений власти. Так, согласно Томасу Манну, главными силами, ведущими к власти, являются экономика, политика, война и идеология (Mann 1987; 1993). Тимоти? выделяет три главных источника достижения власти: экономический базис, военную мощь и идеологию (Earle 1997: 4-10).

В целом можно выделить основные и не основные факторы. К числу основных каналов следует отнести управленческие и редистрибутивные обязанности вождей, контроль над жизненно важными для общества ресурсами. Среди других можно указать контроль над внутренним и внешним обменом или торговлей, контроль над ремесленным производством, идеологию, войну и некоторые иные причины. Необходимо иметь в виду, что в различных экологических, политических, временных, региональных и конкретно-исторических условиях разные факторы могли играть различную роль.

Организационно-управленческие функции

Данные функции объективно являются универсальным средством достижения власти во всех «сложных» обществах, включая современные государства-нации. Это очевидно, поскольку без введения иерархии в управлении любая сложная система не способна адекватно реагировать на внешние возмущения и на внутренние стрессы и в конечном счете обречена на распад.

Значимость организационно-управленческих функций в процессах политогенеза подчеркивалась многими исследователями. Еще в XIX в. роль данного фактора была обстоятельно раскрыта Ф. Энгельсом, показавшим, как постепенно "слуги общества" в силу отправления ими общественных должностей превращаются "в господ над ним" (Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч. Изд. 2-е. Т. 20. С. 183-185). Эта знаменитая цитата из "Анти-Дюринга" в СССР долгие годы служила для творческих марксистов одним из главных аргументов в пользу обоснования особого азиатского способа производства. В настоящее время более востребованным представляется несколько иной контекст данной идеи. По всей видимости, механизмы трансформации институтов власти и социального контроля в архаических и современных обществах подчиняются одним и тем же универсальным правилам.

Возможно, наиболее линейная модель зависимости между управлением и властью была предложена К. Виттфогелем. По его мнению, введение ирригации является исходным пунктом "организационной революции" и только сильная деспотическая власть могла была построить трудоемкие оросительные сооружения и поддерживать их в порядке (Wittfogel 1957). Последующие исследования выявили более сложный характер взаимодействия между ирригацией и властью. В частности, наиболее активные противники концепции Виттфогеля (Р. МакАдамс и др.) подчеркивали, что в Месопотамии, например, государственность возникла еще до создания сети сложных ирригационных сооружений. В Перу масштабные мелиоративные работы проводились как до, так и после крушения тиауанакской цивилизации. Пример многих исследованных современными антропологами обществ (Танзания, Шри-Ланка, Япония, Южный Ирак, островов Бали) показывает, что существование ирригации совсем не обязательно предполагает деспотическую власть.

Тем не менее организационно-управленческие функции объективно являлись одним из ведущих механизмов развития институтов внутреннего контроля и власти. Чтобы управлять сложным обществом, уже недостаточно ни того набора индивидуальных качеств, который традиционно был необходим для предводителей эгалитарных или ранжированных обществ, ни того времени, которое затрачивалось на выполнение подобных обязанностей. Вождество представляет собой сложную иерархическую систему, объединяющую совокупность локальных общинных поселений. Такие предпосылки и составляющие процесса возникновения вождеств, как рост прибавочного продукта вследствие перехода к производящему хозяйству, усложнение экономической инфраструктуры, увеличение количества населения и т. д., приводили к необходимости усложнения управляющей подсистемы. Для того чтобы регулировать процессы в подобном организме, необходимо было заменить выработанные в менее стратифицированных общественных структурах системы политического лидерства на более изощренные. Постепенно, шаг за шагом вожди начинают исключаться из процесса производства пищи и специализируются только на организационной деятельности. Со временем вокруг них складывается крут лиц, которые помогают правителю в управленческой деятельности.

Процесс освобождения вождей от участия в непосредственном производстве прибавочного продукта произошел не сразу. Существует масса промежуточных форм и вариаций. В Океании, например, на Пуапуке и Футуне, вожди сами занимались добычей пищи. Но на Самоа они уже были освобождены от непосредственного труда, а на Таити, Тонга и Гавайях к вождям, не занимавшимся физическим трудом, прибавились члены их семей и ближайшее окружение.

Новый круг функций требовал специальной подготовки правителя общества. Это способствовало сужению круга претендентов на власть. Постепенно во многих позднепервобытных обществах вырабатывались представления об отрицательной, магической силе власти и о том, что только вожди и их родственники обладают набором специфических качеств, позволяющих правильно распорядиться властью, установить контакты с потусторонним миром, чтобы благоприятствовать своему обществу со стороны сверхъестественных сил. Простому народу эти качества недоступны, более того, попавшая в его руки власть может стать опасной и нанести вред ему лично и всем окружающим. Вследствие этого постепенно формируется тенденция к сохранению власти и должности в рамках одной родственной линии. Этому способствует разработка длинных генеалогий, введение неравенства по родству. Вырабатывается механизм конического клана (П. Киркхоф) или рэмэджа, согласно которому статус индивида определяется степенью его генеалогической близости – к родоначальнику или к правителю. Это сокращает круг возможных претендентов на власть.

С одной стороны, возможно, в этом проявляется субъективное стремление правителя благоприятствовать своим потомкам и родственникам в их будущей деятельности. С другой стороны, в данном процессе отражается определенная необходимость, поскольку именно вождю было гораздо проще передать своим потомкам набор тех полезных качеств, которые были необходимы при управлении обществом. И наконец, в этом заключался важный объективный стабилизирующий момент, так как узаконенное ограничение доступа к власти-должности посредством установленных традицией норм приводило к некоторому снижению внутренних конфликтов в борьбе за власть, что в целом способствовало нормализации потестарно-политических отношений в обществе.

Перераспределенческие функции

Этот канал власти тесно связан с предыдущим, поскольку иерархически организованные сложные общества представляют собой системы с централизованной организацией экономики и, следовательно, циркуляция производимого прибавочного продукта и других значимых ценностей осуществляется здесь через центр.

Нагляднее всего рассмотреть особенности функционирования данного механизма на примере вождеств, где редистрибуция могла использоваться: 1) для потребления на традиционных празднествах, что потенциально должно было способствовать повышению престижа щедрого вождя; 2) для затрат на обеспечение различных общественных работ; 3) в качестве страхового фонда для массовых раздач в голодные периоды; 4) для персонального потребления вождя, его домочадцев, слуг и приближенных.

Маршалл Салинз (Sahlins 1958; 1968; 1972; Салинз 2000) и Элман Сервис (Service 1962; 1963; 1975) рассматривали редистрибуцию как один из самых главных структурных компонентов власти в вождествах. В книге Маршалла Салинза "Экономика каменного века" приводится большое количество цитат из работ многих антропологов, описывавших редистрибуцию в различных сложных догосударственных обществах (Салинз 2000: 128-141, 174, 226-233). Воспользуемся одним из описаний, относящимся к вождеству тикопиа в Полинезии.

Снизу к вождю тикопиа течет поток подарков, но и он обязан быть щедрым, во всяком случае в не меньшей степени, чем способен накапливать вещи. Щедрость в самом деле была ревностно охраняемой прерогативой вождя: "За вождями признавалось право контролировать большое количество пищи и немалое число ценностей, хранимых в их домах… Но ожидалось, что запасы эти будут использованы во благо народа. Накопления рядовых общинников также должны были раздаваться другим. Однако такой человек рисковал быть обвиненным семействами вождей в фиа пассак – "желании гордиться". Вожди следили, чтобы он не попытался узурпировать некоторые из их привилегий. В истории тикопиа имеются прецеденты, когда вожди при случае завладевали добром такого общинника или даже убивали его" (Firth 1950: 243). Короче говоря, вожди тикопиа обычно не терпели, когда другие запускали стартовые механизмы движения к власти (Салинз 2000: 230).

Рассматривая специфику редистрибутивных отношений в вождествах, надо иметь в виду, что перераспределение не способствовало концентрации богатств и излишков пищи у элиты автоматически. Обогащение вождей и их окружения осуществлялось опосредованно, только через увеличение престижа вождей путем организации разного рода массовых раздач. Раздавая общественный продукт от своего имени, вождь повышал тем самым свой престиж, а общинники, получая дар, вынуждены были отвечать ответными подарками, как правило, превосходившими по объему первоначальный дар.

Помимо этого за отправление своих общественных функций вождь пользовался частью коллективного прибавочного продукта для личных нужд, для обеспечения домочадцев и слуг и для "расходов на представительство". Первоначально такие расходы были невелики. Но аппетит приходит во время еды. Со временем запросы становились все больше и больше. В некоторых самых развитых предгосударственных иерархических структурах правители могли себе позволить, что называется, без зазрения совести залезать в общественный карман и использовать произведенный народом продукт исключительно на собственные нужды.

Так, например, в вождествах африканских банту (у свази, тсвана, венда) общинники также делали подношения своему вождю. Кроме этого, они обрабатывали специальные поля, урожай с которых шел на пропитание правителя. Важно отметить, что дары, как и все остальное, чем распоряжался вождь, считались общественным достоянием. По представлениям банту, вождь должен был тратить все полученное от своих соплеменников на общественные нужды и подарки, хотя в реальности он использовал подношения по своему личному усмотрению (Schapera 1956: 99, 102, 115).

Наконец, возможность манипуляции вождей с общественным продуктом напрямую или косвенно приводила к тому, что правители могли поощрять каких-то одних лиц и сдерживать других. Лояльные и услужливые получали привилегированный доступ к общественным закромам, провинившиеся или оказавшиеся в оппозиции такой возможности лишались. Это дополнительно способствовало усилению зависимости части подданных от правителя вождества.

Правда, необходимо иметь в виду, что далеко не все исследователи разделяют мнение о столь высокой значимости редистрибуции в вождествах. В частности, Тимотиерл совершенно справедливо отмечает, что во многих чифдомах редистрибуция не могла быть основным фактором усиления социальных позиций вождя, поскольку прибавочный продукт на этом уровне стадиального развития был невелик, а сама редистрибуция собиралась не столь часто (Earle 1987; 1997). Даже в ранних государствах королевская власть нередко не была способной организовать полномасштабную редистрибутивную сеть. Для того чтобы перераспределительные механизмы все-таки функционировали, приходилось использовать различные изощренные способы контроля периферийных районов государства.

Наиболее ярким из них является так называемое полюдье – институт периодического объезда правителем подвластных территорий, в процессе которых он собирал с подданных дань, вершил суд и выполнял иные функции. Этот обычай был описан в ряде источников о Древней Руси, в частности, в последних строках знаменитой 9-й главы трактата "Об управлении империей" византийского императора Константина Багрянородного:

Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты выходят со всеми россами из Киава и отправляются в полюдия, что именуется «кружением»… Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав.

Данный институт был подробно изучен Ю.М. Кобищановым (Кобищанов 1995), Оказалось, что он был характерен для многих обществ Западной Европы, Африки, Восточной Азии, Кавказа и Океании. Кобищанов полагает, что полюдье представляет собой один из основных механизмов укрепления зарождающейся государственности, в котором проявляется широкий круг экономических, политических, судебных, коммуникативных, символических и религиозных функций царской власти.

Нетрудно заметить, что перераспределительные механизмы власти существуют не только в предгосударственных обществах. Редистрибуция – это универсальный рычаг власти, существовавший как в древних и средневековых, так и в современных обществах. Однако в обществах, где нет рыночной экономики или она недостаточно развита, данный механизм имеет едва ли не решающее значение. Там, где преобладающий класс составляют не частные собственники, основой общества является власть-собственность, а положение человека определяется его местом в системе иерархии.

В СССР, например, существовала плановая экономика и централизованное перераспределение финансов. Это ставило руководителей и администраторов различных рангов в зависимость от непосредственного начальства. Помимо генеральной редистрибуции денежных средств, сырья и иных ресурсов в стране существовала локальная сеть спецраспределителей и особых магазинов для номенклатуры. В условиях тотального дефицита высококачественных товаров и продуктов это было очень существенно. Товары в подобных организациях были сделаны по спецзаказу или были импортными, продавались по заниженным ценам. Для обычных граждан данная спецсеть была недоступна. Последние должны были довольствоваться обычными магазинами с их незатейливым ассортиментом товаров (необходимо учесть, что в условиях всеобщего дефицита многое попросту не доходило до рядовых покупателей, а распределялось еще на базах и складах магазинов или из-под прилавка по так называемому блату).

Любопытно, что у истоков создания редистрибутивной сети для советской номенклатуры стоял еще В.И. Ленин. Летом 1921 г., в самый разгар Гражданской войны, он дал указание устроить особые лавки (т. е. магазины), в которых бы приезжающие из-за границы коминтеровцы могли бы по особым мандатам покупать продукты и другие необходимые товары (Вселенский 1991: 315-316).

В современной России редистрибуция также занимает важное место в структуре властных отношений. Уже нет в таких масштабах сети спецраспределителей и спецмагазинов прошлого. За деньги всякий может купить самые высококачественные продукты или товары. Но часть спецструктур осталась – например, базы снабжения при управлении делами президента во Внукове и в Усове, где по традиции можно отовариться гораздо дешевле, чем обычно. По-прежнему существуют спецлечебницы для элиты (бывшее четвертое главное управление Минздрава теперь называется Медцентр при УД президента), процветает институт государственных дач, строятся спецдома с улучшенной планировкой и евроремонтом для новой номенклатуры.

В масштабе страны редистрибуция охватывает отношения правительства и субъектов Федерации. Региональная власть занята получением своей доли из федерального центра и перераспределением ее между муниципальными образованиями. На всех уровнях распределительной пирамиды лояльные и услужливые могут получить больше, чем это положено, строптивые могут быть лишены доли бюджетного пирога. При этом, чем более дотационным является то или иное образование, тем больше оно зависит от вышестоящей власти. Это, в частности, показывают выборы в некоторых субъектах Российской Федерации последних лет. Там, где население и муниципальное управление экономически меньше зависят от губернаторской власти (крупные города), процентное число голосов в пользу последней нередко оказывается меньшим, чем в мелких городках и в сельской местности, главы которых полностью зависят от бюджетных вливаний.

Порочной практике злоупотребления распределительными механизмами способствует и такое распространенное в России явление, как дефицит бюджета. В условиях, когда нет возможности обеспечить все сферы бюджета в соответствии с законодательными актами, исполнительная власть имеет возможность манипулировать реальными средствами так, как считает необходимым. Нетрудно предсказать, какие сферы будут профинансированы полностью, а какие получат лишь часть из того, что положено законом. Существует и несколько иной механизм – искусственного создания бюджетного дефицита. Исполнительная власть готовит нереальный проект расходования средств на следующий год. Такой бюджет отвергается законодательной властью. Пока идут длительные консультации и согласуется приемлемый для всех сторон новый проект бюджета, власть имеет возможность распоряжаться средствами практически бесконтрольно.

Контроль над ресурсами

Исследования этологов показали, что в условиях ограничения ресурсов доступ к ним опосредован «порядком клевания» – отношениями доминирования (Резникова 1997). В человеческом обществе аналогичную роль выполняет ранг и статус индивида, позволяющий присваивать дефицитные ресурсы. Наиболее последовательно роль этого фактора отстаивал среди политантропологов Мортон Фрид. В его эволюционной схеме первобытной истории главным критерием ее завершающего этапа (стратифицированное общество) является неравный доступ к основным экономическим ресурсам (Fried 1967).

Данный тезис хорошо подтверждается многочисленными этнографическими примерами. На Гавайях вожди контролировали или активно вмешивались в перераспределение земельных участков. За свои посреднические функции вождь пользовался долей прибавочного продукта, который хранился на общественных складах. Власть ольмекских вождей во многом основывалась на контроле над высокопродуктивными террасными землями. Карибские, амазонские и миссисипские вождества, основанные на интенсивном земледелии в аллювиальных речных долинах, также демонстрируют примеры подобного рода.

Однако в число ресурсов "ограниченного доступа" входили не только земледельческие участки. Это правило вполне может быть применимо к другим продуктивным ресурсам: озерам, богатым рыбой, пастбищам с сочной травой и т. д. Однако такая практика могла осуществляться и в отношении к ресурсам, прямо не связанным с добычей или производством пищи. Известны случаи, когда вождь и его окружение пытались, например, влиять на сектор керамического производства путем установления контроля над территорией, богатой глиняными ресурсами.

Как конкретно контроль над ресурсами мог увеличивать власть правителей традиционных обществ? Во-первых, имеющиеся ресурсы вождь мог передавать в пользование, "дарить" своим подданным (так же, как и произведенный прибавочный продукт), повышая тем самым свой престижно-социальный статус, а впоследствии и свое экономическое положение. Во-вторых, правитель мог привлекать подданных к обработке общественных или находящихся в его распоряжении ресурсов под каким-либо благовидным предлогом (например, под видом подготовки к празднику или особенной общественной важности этих мероприятий). В-третьих, вождь нередко имел право на лучшую долю ресурсов: самый плодородный кусок земли, самые тучные пастбища, наиболее богатую рыбой или моллюсками часть реки или озера.

Еще один важный момент – это то, как соотносится реальное ограничение доступа к ресурсам с идеологическим обоснованием развития данного процесса. А. Соутхалл полагает, что процесс приватизации ресурсов осуществлялся через зарождение символическо-ритуального неравенства по отношению к ресурсам, ритуальную монополию верхами средств производства, а затем замену последней реальными частнособственническими отношениями (Southall 1991).

Очевидно, что жесткой зависимости в отношении к ресурсам быть не может. Для иллюстрации этого воспользуемся данными о собственности на землю в вождествах и ранних государствах, систематизированными X. Классеном (Claessen, Skalnik 1978: 550-551, 553, Table VI)[15]15
  В примечании к таблице отмечено, что в одном случае применительно к правителю и в


[Закрыть].

число случаев теоретич. владение обществ. владение феодальн. владение личное владение отриц. результат нет данных

Правитель 21 9 5 1 2 1 4

Аристократия 21 – 8 7 6 1 4

Жречество 14 – 8 1 2 – 4

Джентри 15 – 7 3 3 1 2

Мелкие владельцы 19 – 12 1 7 – 1

Только в ограниченном числе случаев из данной выборки правитель и его родственники имели реальную собственность на землю (личная – Джимма, Куба, «феодальная» – Йоруба). Почти в половине обществ существовали теоретические представления об «идеальной» собственности

царей на землю. В пяти случаях существовали представления о коллективной собственности на землю.

Что касается управления, контроля и перераспределения в целом, то их следует рассматривать как разные стороны единого процесса монополизации общественно-полезных функций. В силу занимаемого места в системе управления обществом правитель и его окружение, владея информацией и ключевыми рычагами в распределении ресурсов и произведенного прибавочного продукта, выступают (или могут выступать) в качестве идеологических собственников средств производства и прибавочного труда. Однако данная "собственность" столь же условна, как "собственность" бюрократов в государственном способе производства, и производна от функции власти, т. е. от места в иерархии управления обществом.

Рассмотрим теперь более подробно дополнительные факторы усиления власти.

Контроль над обменом и торговлей

Ограничение доступа к внешнеторговой деятельности – это универсальная черта поведения, характерная как для надлокальных первобытных обществ, так и для ранних государств (Webb 1975; Ekholm 1977; D'Altory, Earle 1985; Brumfiel, Earle 1987; Шнирельман 1988; Kipp, Schortman 1989; Claessen 2000 и др.). В выборке из 19 вождеств и ранних государств только в двух политиях внешнеторговая деятельность не была признана существенной (Claessen, Skalnik 1978). Право на внешний обмен ограничивалось, как правило, только правителем общества или же главами общин или линиджей, как в знаменитой куле у тробрианцев, подробно описанной Малиновским. Это давало вождям дополнительные возможности для привлечения сторонников и делало разрыв в статусе между «слугами общества» и простым народом еще более ощутимым.

Существует немало различных моделей, демонстрирующих то, как внешняя торговля могла вести к развитию власти. Одна из наиболее часто цитируемых гипотез – концепция "африканского способа производства" французской исследовательницы К. Кокри-Видрович. В ходе второй дискуссии об азиатском способе производства Кокри-Видрович выступила против отнесения африканских обществ к модели азиатского способа производства. Типичный вариант сложения восточной деспотии – от ирригации к тотальному государству – по ее мнению, для Африки был невозможен. Что же тогда способствовало созданию государственности на Черном континенте? Кокри-Видрович полагает, что фундамент данного способа производства составляла монополия элиты на внешнеторговый обмен с более развитыми европейскими обществами. Вожди и цари поставляли европейцам рабов и слоновую кость.

За это они получали огнестрельное оружие и предметы престижного потребления. Получив импортные товары, они распределяли их среди общин – именно на этом держалась власть правителей африканских вождеств и ранних государств. Основные положения данной гипотезы были опубликованы в 144-м номере журнала "La Pansee". Данная статья часто цитируется, однако впоследствии ни сама автор оригинальной гипотезы, ни другие исследователи не пытались развивать данные положения.

Еще одна модель посвящена изучению того, как торговля влияла на становление архаической государственности в древней Месопотамии. На примере юго-западного Ирана Г. Джонсон и Г. Райт попытались показать, что приток кочевников из-за нагорных районов вызвал интенсификацию обмена между номадами и земледельцами. Кочевники поставляли земледельцам продукты скотоводческого хозяйства, получая взамен сельскохозяйственную продукцию и керамику. Это стимулировало развитие земледелия и соответствующих видов ремесла у оседлых жителей. Постепенно формируется торговая сеть, в местах сосредоточения обмена развивается административная власть. Наличие институтов власти подтверждается находками печатей, штампов. Власть контролирует потоки товаров и каналы их распределения. Со временем возникают центры пересечения связей более высокого характера, наконец, вся система интегрируется в трех– и четырехуровневую иерархическую систему во главе с крупным городским центром. Наличие такого количества уровней позволяет сделать вывод о сложении государства (Johnson 1973; Wright, Johnson 1975, Wright 1977; 1978).

В целом исследования антропологов и археологов показывают, что внешнюю торговлю можно рассматривать как один из способов конкуренции элиты за высокий статус, который приводил к повышению позиций более удачливых вождей и к формированию широкой сети династических браков, вассальных и союзнических отношений. Правители, чьи вождества и ранние государства были расположены в стороне от главных торговых артерий, вели войны за возможность контроля ключевых пунктов обмена.

Однако внешнеторговые отношения нельзя рассматривать в качестве устойчивого канала повышения власти, поскольку внешний обмен сам являлся нестабильным и был подвержен циклам спада и роста. Хороший пример демонстрирует сравнение юго-восточных испанских вождеств (милъярская культура) с португальскими (культура Вила Нова). Поскольку власть в первых была основана на контроле внутренней экономической деятельности, то они являлись более устойчивыми, чем вторые, власть в которых базировалась на контроле внешнего обмена и распределении полученных товаров (Earle 1987).

Если обмен и торговля осуществлялись с более развитыми обществами, то они интенсифицировали все внутренние процессы в сложных обществах. Но в то же время торговля не являлась ведущим фактором политической эволюции. Она могла способствовать трансформации предгосударственных обществ в ранние государства только с возникновением широкой торгово-обменной сета, а власть элиты больше зависела от управления экономикой и контроля над вооружением (Kipp, Schortman 1989).

Контроль над ремесленным производством

Развитие внешнего обмена интенсифицирует и контроль над изготовлением предметов престижного потребления, которые правители традиционных обществ использовали как для своих личных нужд, так и для внешнего обмена (Brumfiel, Earle 1987; Earle 1987). Этому имеется множество археологических и этнографических примеров. В то же время не следует забывать, что ремесленное производство в вождествах было развито еще сравнительно слабо и, следовательно, вожди могли осуществлять контроль только над производством небольшого числа наиболее престижных предметов.

Еще до изобретения металлургии правители вождеств стремились контролировать производство орудий труда. В поселениях индейцев-камилюи обсидиановые орудия распределяются так, что большинство их концентрируется в пределах хозяйств элиты. Тробрианские вожди следили за импортом каменных ресурсов, применявшихся для изготовления топоров.

Важные изменения произошли с началом изготовления железных орудий труда. В результате распространения черной металлургии на обширных пространствах Европы, Азии и Африки стало возможным развитие земледельческой экономики, формирование вождеств и ранней государственности. С этого времени начинает фиксироваться контроль над металлическим производством и распределением орудий труда.

Английский археолог Колин Ренфрю учел роль ремесленного фактора в своей теории образования цивилизации, разработанной им на примере архаической Греции. Согласно данной теории, генезис и последующий рост эгейской цивилизации обусловлены наличием двух взаимодополняющих сфер деятельности (для удобства анализа он рассматривает их как независимые "идеальные модели") – "питательно-редистрибутивной" и "ремесленно-имущественной". Вторая модель демонстрирует, как материальное благосостояние элиты и социальная стратификация в эгейском обществе оказываются зависимыми от способностей верхов контролировать ремесленную деятельность по производству высокопрестижных изделий и предметов вооружения (Renfrew 1972).

Вожди всегда стремились сделать подконтрольным изготовление оружия. В первую очередь это касается металлических и трудоемких предметов вооружения. Известны также попытки вождей подчинить своему влиянию и гончарное производство. Вообще исследования специалистов показывают, что тенденция к установлению контроля над ремесленным производством – столь же универсальная черта в эволюции вождеств, как и контроль над внешним обменом и торговлей.

Контроль над изготовлением значимых технологий мог достигаться и посредством прямого вовлечения элиты в ремесленное производство. Не случайно в ряде регионов мира (Скандинавия, Британия, Полинезия, Южная Африка и проч.) вожди и короли должны были владеть наряду с другими необходимыми им качествами и кузнечным ремеслом, а в Полинезии вожди практиковали и такую престижную форму ремесленной деятельности, как изготовление лодок и резьбу по слоновой кости.

Каково было соотношение между контролем над изготовлением орудий производства и контролем над производством предметов престижного потребления в структуре традиционной власти? Это непростой вопрос, поскольку и оружие, и средства труда, и предметы престижного потребления были одинаково значимы для жизнедеятельности общества. В этой связи нельзя не отметить интересную гипотезу Ю.В. Павленко (Павленко 1985; 1989), согласно которой контроль элиты над производством предметов престижного потребления (группа Б) доминировал в вождествах и ранних государствах номового (протономового) типа, где производство прибавочного продукта главным образом зависело от системы организации труда (строительство ирригационных сооружений и т. д.), а не от качества орудий труда (субтропики, районы "великих рек"). Напротив, в тех районах, где интенсификация сельского хозяйства зависела в большинстве случаев от технологических инноваций – использования железных орудий труда (умеренные, тропические зоны), более важным представлялся контроль вождей над ремесленным производством средств производства (группа А).