Текст книги "Марбу"

Автор книги: Николай Головин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

МАРБУ ТОЖЕ РАСКРЫЛ ГЛАЗА

Медведи, вероятно, проспали бы еще дольше, если бы в их берлогу не набежала вода. Когда наступило половодье, они спали еще очень крепко. Но однажды снег растаял вокруг берлоги. Сначала на них начало медленно капать, потом потекло тонкими струйками, набиралось Все больше и больше, пока не образовалась лужа, которая поднялась выше подстилки из ветвей.

Марбу проснулся первым. Он неохотно открыл глаза, глянул на свет и увидел бегущую воду. Сырость ему не понравилась. Он не боялся воды, но сегодня ему было все так не по нутру, словно камень засел в желудке. Чувствовал он себя прескверно, и если бы не лежал в талой воде, то, вероятно, снова бы заснул.

Он провел обеими лапами по глазам, точно прогоняя сон. Потом сел. Однако в животе у него был явный беспорядок.

Урча Марбу выбрался из своего логова. Он совсем не беспокоился о старухе, потому что был достаточно взрослым, чтобы пойти своей дорогой. Тут он остановился, повертел головой и посмотрел на погруженный в сырое месиво лес, не зная с чего он должен начать. Тающий снег не манил его на прогулку, к тому же у нега болел живот. Вялый, сумрачно озираясь, тронулся он в путь, добежал до деревьев, неожиданно остановился и его вырвало.

Через несколько часов он почувствовал сильный голод, так как его кишки были пусты. Ощущение тошноты, возникшее в результате долгой зимней спячки и наполненных кишек, вдруг покинуло его. Он быстрее стал обследовать почву и кусты, ища съедобное. Ему хотелось не мяса, а скорее молодых почек березы, некоторых лишайников и ягод водяники. Все это не нужно было долго искать, оно встречалось повсюду в больших количествах. Пища вместе со свежей водой восстановила его внутреннее равновесие, и он опять стал похож на прошлогоднего Марбу, резво скакавшего по тундре и лесам.

Но все же он немного изменился. Прежде всего он стал взрослым и уже не таким игривым. Он не забирался теперь на дерево потехи ради, как делал это раньше. А ведь висел бывало там вверху, уцепившись от страха обеими лапами за ветви, глядя вниз и страшась высоты! Вверх взбирался он быстро, но когда спускался вниз, то каждый раз его охватывал страх. Эти времена остались позади.

В первые дни после пробуждения Марбу был по горло занят тем, что набивал свой желудок зеленью и ягодами. Это необычайно освежило его и пробудило старые инстинкты. Только тогда он стал осматриваться в поисках мышей. Но в это время мышей не было. Большую их часть переловили горностаи, иные погибли в талой воде, так что Марбу пришлось бы долго искать, прежде чем найти хоть одну мышь. В конце концов он понял это. Но на кого же ему охотиться, если аппетит требует чего-то более существенного.

В поисках пищи бродил он вокруг! Логовище его больше не интересовало, не беспокоился он и о медведице. У него теперь было достаточно хлопот о самом себе. Горностай выскочил из норы, запрыгал по мокрому снегу, оставляя за собой крошечные следы, и исчез так же неожиданно, как и появился. Марбу не стал преследовать его. Горностаи проворные звери, могут очень быстро укусить и к тому же воняют мускусом. Ему это было противно.

Три глухаря клевали что-то в черной лесной земле. Это лакомая добыча. Но птицы улетели, как только заметили хищника. Глухари, были слишком расторопны.

Марбу мог ждать. Он был терпеливым охотником и особенно не считался со временем. Что он не мог поймать сегодня или завтра, может быть, само прибежит в его лапы. Ему не приходило в голову связываться с теми зверями, знакомства с которыми у него были неудачные, или на которых не имело смысла охотиться.

Гопля! Вот заяц был ему как раз по зубам! Когда он так трусил рысцой, перед ним вдруг выскочил насмерть перепуганный косой. До него не было и двух шагов!

Вот теперь Марбу показал, как ловко и быстро он мог гнаться за зайцами. Медведь может бегать быстрее лошади! Вихрем мчался он позади зайца, огибая деревья и ломясь сквозь стоявшие на пути кусты и чуть-чуть не схватил его. Но тут в самый последний момент заяц сделал крюк, перескочил через лежавший на пути ствол дерева, свалился в илистую воду и исчез.

Марбу, как мешок, покатился по мокрому снегу, когда захотел остановиться, видя, что заяц прыгнул в сторону. Но быстро повернулся, прыгнул через ствол прямо в ил, от которого только брызги пошли, схватил бедного зайца и так тряхнул раза два, что сломал ему шею.

Так Марбу добыл себе мясную пищу, о которой мечтал. Он поедал ее медленно и осторожно. Когда же собрался уходить, начался дождь.

Дождь шел всю ночь и потом весь день. Некоторые звери так и погибли от этой ужасной сырости. Покажись солнце хоть на один час, звери бы обсохли! Но его не было видно на небе целыми днями. Марбу не погиб. Хотя ему и не нравилось такое количество воды, он все же выходил из положения, бегая трусцой по лесу и отыскивая места посуше.

КОНЕЦ УГОЛЬЩИКА РАВДОЛЫ

Кое-где в северных лесах я встречал костры для обжига угля, у которых трудились жившие в одиночестве угольщики. Где они работают, там тайга еще в большинстве случаев не тронута. Когда же вырубят почти весь лес в одном месте, они переселяются и сооружают свои костры на другом месте. Поэтому они не строят капитальных жилых домов, а живут в простых постройках из торфа и жердей, которые не особенно жалко бросать при переходе на новый участок.

Большинство угольщиков – совсем не безродные холостяки, а отцы семейств, у которых где-нибудь есть и дом и семья. Во время работы они живут в лесу и неделями не бывают дома. Впрочем, угольщики попадались мне редко.

Итак, Равдола был старый угольщик, который редко жил дома, потому что его дети уже стали взрослыми и он по существу был одинок. После того как он проводил свою жену в последний путь и собственноручно засыпал землей ее могилу, его все больше и больше тянуло в лес. Жизнь его, собственно говоря, была в основном закончена, оставалось лишь немного ее закруглить.

Благодаря своему тихому, почти незаметному существованию Равдола не нажил ни друзей, ни врагов. Каждый охотно встречал и провожал его, и он приходил и уходил как добрый дух.

Довольно редко его можно было увидеть идущим по лесу. Когда выходили все продукты или когда набиралось достаточно угля, ему приходилось отправляться в деревню. Его зять приезжал за углем на телеге, а сам Равдола в это время с удовольствием делал небольшой крюк, чтобы зайти к поселенцам и пожелать им доброго дня. Это были его воскресные дни, которые не всегда совпадали с календарными.

На этот раз он всю зиму прожил в деревне, где стоял его дом – немного поодаль на опушке леса, в котором теперь вели хозяйство его зять с дочерью. У них было три коровы, лошадь и много овец. Там было достаточно работы для того, чтобы Равдола занимался ею всю зиму.

Теперь же он шел в глубь леса. Перед этим он заходил к Косоненам пожелать им доброго здоровья и попить кофе, как это принято. Соседство обязывало их время от времени посещать друг друга, хотя между их домами было расстояние в пятнадцать километров.

Равдола шел по дороге. Это не была дорога, покрытая щебнем, с канавами по обе стороны, а всего лишь необработанная лесная земля с проложенными кое-где колеями от телеги, ведущими от деревни до самой его хижины. В отличие от более короткого пути, ничем не обозначенного, на котором можно было свернуть себе шею, этот путь Равдола называл «дорогой», хотя ее нельзя было назвать даже тропой.

Вдруг он смутился, нагнулся и покачал головой. Перед ним лежал медвежий помет. Что было здесь нужно этим зверям? Jаhа, лес велик и открыт для всех. Может быть, они даже наведались к его хижине и вломились в нее. От медведей можно ожидать всего, потому что с их силой они могут пройти и сквозь стену.

Однако Равдола нашел все в том же виде, в каком оставил, когда уходил из леса. Когда он устроился по-домашнему, потому что любил порядок, то совсем забыл про медвежий помет и попытался даже немножко что-то насвистывать, хотя это звучало, наверное, не особенно приятно. Теперь он снова был у себя дома, уложил нарубленные осенью дрова в костер, прикрыл его землей и с удовольствием посмотрел на вьющийся дымок.

От угольщика всегда пахнет смолой и дымом. Этим запахом пропитаны его одежда и волосы, да и вся хижина. Это совсем не дурной запах, но такой, который не свойствен другим людям.

Чтобы прожить, Равдоле требовалось немногое. Большую часть продуктов он приносил с собой из деревни, остальное стрелял неподалеку от хижины или ловил силками. Хотя каждый поселенец и каждый охотник соблюдает запретное время, потому что оно полезно ему самому, весной никто не придерживается строгого запрета и стреляет куропаток даже тогда, когда охота на них уже запрещена. Равдола тоже выходил иногда, чтобы пострелять глухарей на деревьях или убить зайца.

Так, он однажды отправился с ружьем в руке и ножом на боку. Отойдя не так далеко, он вдруг услышал, будто позади него кто-то фыркнул. Не подозревая ничего плохого, он обернулся. Перед ним стояла хромая медведица со злобно сверкающими глазами.

С перепугу Равдола ничего не успел предпринять. Он не был настоящим охотником, и за всю свою жизнь не убил ни одного медведя, и не заколол ни одного волка, так что и сейчас, имея ружье и нож, он не знал, что делать. Так и стоял беспомощно и ждал могучего зверя.

Медведица напала не сразу. Был ли при этом Марбу, трудно точно сказать, потому что его след не был найден. Но что это была хромая медведица – точно установлено. Как заявило большинство охотников, лишь она одна находилась тогда в этих лесах.

Едва ли медведица специально пришла за тем, чтобы погубить угольщика. Зверю не свойственно чувство мести. Но когда он снова видит перед собой старого противника, прежние впечатления вновь возникают перед его глазами, о чем известно на основании многочисленных наблюдений за животными. Многие животные спустя несколько лет узнают человека, вспоминают прежнюю симпатию или антипатию и поступают соответственно.

Так было с медведицей. Она увидела человека, вероятно, совсем не узнала его и только почувствовала запах смолы и дыма, который свойствен лишь немногим людям. Одновременно с этим запахом воскресло впечатление от звука выстрела и горячего жжения между ребрами.

Стоя против человека, она приходила в ярость. Ее глаза стали злыми, а ворчание предостерегающим. Вероятно, Равдола мог убежать. Он этого не сделал. Парализованный страхом, он видел, как она поднялась на задние лапы и пошла на него. Что произошло далее, никто не знает, видно и он не долго это чувствовал, так как нападающий медведь умеет действовать быстро. Косонен три недели спустя шел по лесу и нашел бедного угольщика Равдолу ужасно изуродованным, лежащим в кустарнике лицом вниз. Не долго думая, он похоронил беднягу на месте происшествия и прочитал молитву.

С тех пор прошел год.

ОХОТА НА МЕДВЕДЕЙ

– Что было потом, ты можешь себе представить,– сказал Хейка, дойдя до этого места и продолжая то и дело набивать трубку.– Словно бес прошелся по этому лесу. Все, кто мог стрелять и имел мало-мальски годное ружье, бродили по тундури. Смерть Равдолы могла стать завтра участью любого обитателя глуши. Мы могли бы пропустить целую стаю волков и посчитать ее безобидной, потому что думали только об этой проклятой медведице.

– Бедный Марбу,– вставил я тихо.

– В отношении детеныша у нас не было никаких намерений,– пояснил Хейка.– Конечно, ему не следовало попадаться на дороге, потому что могли прихватить заодно и его, однако никто о нем не вспоминал. Наверное оттого, что мы его считали уже самостоятельным, он ведь уже осенью имел обыкновение бродить в одиночку. Мы выслеживали исключительно медведицу.

– А той и след простыл.

– Имей в виду, что после такого злодеяния прошло три недели и к тому же она опасалась возможности преследования.

– Разве медведь представляет себе возможные последствия своих действий? – спросил я Хейку.

– Этого я не знаю, Эрих, однако он избегает всего, что связано с человеком. Почему медведица задрала корову Косонена, наелась вдоволь и больше не возвращалась? Этому есть веские основания. Точно так же и с Равдолой она лишь расправилась, а есть не стала. Если бы она ни о чем не догадывалась, то мы бы ее нашли.

– А вы ее не нашли?

– Нам легче было бы найти потерянную булавку в болоте, чем эту бестию. Лучшие медвежатники вышли на нее. Мы не могли себе представить, куда она запропастилась, потому что облазили весь лес и осмотрели всю тундру.

– В таком случае вы могли бы найти Марбу!

– Мы и нашли. Это опять не в похвалу мне будь сказано. Ты можешь понять, что мы, как соседи Равдолы, упорно искали медведей. Я ходил в большинстве случаев с Арви Косоненом. Охотиться лучше одному, но вдвоем у костра быстрее проходит время, потому что можно немножечко поболтать.

Косонен не видел еще ни одного медведя, не считая убитых. Однако его мужество не вызывает сомнений. Не многие поселенцы встречались с медведями и другими хищниками, потому что они довольствуются охотой на белых куропаток и в лучшем случае иногда поймают красную лису. Он, стало быть, не мог знать, как ведет себя медведь, когда столкнется с человеком.

– Попытается сбежать,– предположил я.

– Они удирают в большинстве случаев. Но один не удрал! И это был Марбу!

Хейка выколотил трубку и погреб немного в сторону озера. Я же в это время сидел против него на второй скамейке, опершись на вынутое весло, чтобы было удобнее слушать. Мне было безразлично, куда поплывет лодка.

– Опять я все перепутал,– сказал Хейка, крутя головой.– Итак, мы бегали по лесу, измучились как собаки и проклинали медведицу. Я был сыт по горло от долгого пребывания в лесу, к тому же по ночам мы чертовски мерзли. Здесь ее не было, там мы ее не находили, где она могла быть? Косонен предложил зайти в мою избушку и как следует выспаться. Я был согласен. Застрелил наспех еще одного глухаря, на которого из-за большого расстояния мне пришлось израсходовать пулю. С глухарем в рюкзаке и двумя патронами, заряженными дробью, в «Дриллинге» мы двинулись в путь. Едва прошли сто метров, как перед нами очутился Марбу. Почему эта тварь не сбежала от выстрела, одному небу известно. Сытый и добродушный, стоял он, смотрел на нас своими маленькими глазками и, казалось, поджидал.

«Медведица!..» – вскрикнул Косонен и приготовился стрелять. Я удержал его, отвел его ружьишко в сторону и сказал только: «Марбу!». Арви посмотрел на меня удивленно и подумал, вероятно, что я сошел с ума. Можешь себе представить, что Тулли вилял хвостом и ждал, когда ему позволят приветствовать своего старого друга. Я спустил его с поводка и предоставил эту возможность. Не издав ни звука, собака подскочила к медведю и запрыгала вокруг.

«Ты не хочешь стрелять?» – спросил меня Косонен.

«Стреляй ты»,– ответил я. Но он тоже не выстрелил. Мы подошли к Марбу и похлопали его по шкуре. При этом обоих не покидала жуткая мысль, что он может нас пришибить. Но Марбу вопреки порядку вещей нас не пришиб и, когда мы пошли от него, смотрел нам вслед, покачивая головой.

– Он не пошел с вами?

– К счастью, нет. Два человека, охотящихся на медведей, и бегущий позади них медведь выглядели бы очень смешно. Я был рад, что он остался.

– Как же получилось, что другие охотники их не увидели?

– Вероятно, оба медведя держались тундры, которая совсем не так далеко просматривается, чтобы в ней не могли спрятаться два медведя. Охотники обыскивали главным образом лес.

Хейка больше не греб. От нечего делать он вновь закинул удочку.

– И так и сяк прикидывал я, не продать ли мне Марбу,– продолжал он.– Он был моим медведем. Каждый поселенец подтвердил бы мое право на его шкуру. Так как он не приносил вреда ни одному человеку и не трогал женщин и детей, собиравших ягоды в тундре, то пользовался особой любовью, из-за чего я и хотел его продать в зоопарк. Там бы он был в большей безопасности, чем здесь.

– Медведь остается медведем, и каждый имеет право застрелить его при удобном случае.

– Это го-то я и боялся! Поэтому Марбу должен был исчезнуть. Я говорил тогда об этом с Арви Косоненом, который вполне со мной согласился. Цирк тоже дал бы кое-что за такого ручного медведя. Но где был цирк? Как мне было связаться с каким-нибудь зоопарком? И как я должен был внушить Марбу, что ему нужно сесть в грузовик, чтобы жить в покое? Видишь, Эрих, мы простые люди, мы умеем стрелять, но не любим много писать. То, что выходит за пределы наших ежедневных занятий, мы делаем неохотно. По этой причине я откладывал это дело с недели на неделю, пока не стало слишком поздно, и я потерял право на Марбу.

Хейка отвернулся, притих и вытянул из воды удочку.

– Специалисту по животным ничего не стоит захватить с собой ручного медведя,– сказал я.

– Возможно. Косонен тоже этого не знал. У нас пропало желание охотиться на медведей. Медведицу мы не нашли, а с Марбу мне не хотелось встречаться. Кроме того, я понял, что Тулли был совершенно испорчен.

На это некому обижаться. Тулли прежде был хорошей охотничьей собакой, шел на крупную дичь и зверел, когда находил медвежий след. После совместной жизни с Марбу он стал дружелюбным по отношению к медведям. Ты думаешь, он мог чуять Марбу? Медведя – пожалуй, но не одного совершенно определенного. Прежде чем мы наткнулись на Марбу, он должен был подать голос.

– Какой ветер был, Хейка?

– Достаточно благоприятный для хорошей собаки. Он давно учуял медведя, но не реагировал так, чтобы мы могли это заметить. С таким же успехом перед нами могла бы очутиться медведица. Что тогда? Лай Тулли дошел бы до нас слишком поздно.

– Он все же пошел бы на нее?

– Конечно, но слишком поздно. Если собака, почуяв медведя, до последнего момента верит, что перёд нею Марбу, мне она бесполезна.

– Сколько времени вы искали медведицу?

– Четырнадцать дней, точно я этого не знаю. Все увидели безрезультатность поисков и рассчитывали на скорое возвращение медведицы. Тогда мы до тех пор охотились бы за ней, пока не убили. Но ты должен понимать, Эрих, что у всех нас есть свои дела и мы не можем ждать какую-то медведицу. Косонен должен был подготовить свои поля, я хотел идти на мельницу, у каждого было столько дел, что никто больше не говорил про медведицу. Может быть, она все же ушла и больше не возвращалась. Равдола лежал в земле, и если мы остальные остались невредимы, то могли лишь радоваться этому. Весной у каждого так много работы, что дня не хватает ц приходится звать на помощь ночь.

Ты знаешь, как оживленно и быстро проходит по нашей тундури весна.

ВСЮДУ ПТИЦЫ

Как только снег растаял, начинается это оживление и совсем не в селениях, где оно означает начало полевых работ, а в тундре, куда большими стаями возвращаются перелетные птицы, чтобы заселить острова Ледовитого океана. Миллионы птиц тянутся по небу.

Как в море птиц привлекает изобилие рыбы, так в тундре их привлекают массы комаров . Из-за них сухопутные птицы прилетают издалека. Чтобы описать всех птиц, которые остаются в тундре, потребовалась бы целая книга. От воробья до лебедя – здесь представлены все виды северных птиц, а также и встречающихся в наших краях. К ним следует добавить много хищных и морских, потому что один вид влечет за собой другой, а водяные птицы находят себе корм в изобилии на озерах.

Всеми любимая птица на Севере – пуночка, желанный гость на всех дворах. Зимой она белая как снег. Еще более распространенная и также любимая – золотистая ржанка; за ней следуют турухтаны, бекасы, многие певчие птицы, кукушки и дятлы, снегири и сойки. Я называю их без порядка, как они встречаются у нас в лесу и тундре. Все прямо-таки кишит птицами.

Когда я целыми днями бродил по тундре и тайге, из-за птиц не чувствовал себя одиноким. Они щебетали повсюду, а обычно пугливая кукушка здесь такая ручная, что к ней можно приблизиться на двадцать шагов. Но кому здесь придет в голову преследовать птиц? Ни у кого этого и в мыслях нет. Только жизнь гусей не находится в безопасности. Дикие, или серые, гуси прилетают весной в тундру, высиживают яйца, выращивают гусят и чувствуют себя спокойно. Но прежде чем гусята начинают летать, их повсюду выслеживают поселенцы, забирают с собой домой и выкармливают. Дикие гуси становятся совершенно ручными и ведут себя совсем как домашние. Только осенью, когда их дикие собратья потянутся на юг, они становятся беспокойными и хотят улететь вместе с ними.

Под строгой охраной находится лебедь. Эта благородная птица встречается реже, ее можно увидеть на уединенных озерах, однако стрелять и ловить запрещается. Несмотря на это, иногда случается, что пораненных или унесенных хищными птицами молодых лебедей находят, забирают с собой, а затем выхаживают и некоторое время держат дома.

Привязчивость этих птиц трогательна. Я знаю даже такой случай, когда одна женщина, выходившая лебедя, хотела вновь пустить его на волю и просто не могла избавиться от него. Она уносила его далеко в тундру, а он прилетал вместе с ней обратно. Когда она уходила за дровами или ягодами, он был совсем кротким, однако при приближении чужого человека становился ревнив и налетал на него. Так как содержание лебедей во дворах не разрешено, то женщина вступила в конфликт с законом. Один поселенец, исполнявший обязанности полицейского, взял дело на себя и отвез лебедя очень далеко. Прежде чем он возвратился из этой невольной командировки, лебедь уже снова был у своей опекунши. Они вынуждены были оставить его у нее до тех пор, пока он сам с лебедями не улетел на юг. Следующей весной он не возвратился.

Полезные птицы утки. Они кладут яйцо за яйцом в специально для этого выставленные ящики, а местные жители забирают их и едят, оставляя затем несколько штук для высиживания. Я познакомился с одним человеком, который рассказал мне по секрету, что он испробовал то же самое на парочке лебедей, в результате чего она осталась без выводка.

Часто я ходил в тундру лишь за тем, чтобы порадоваться птицам. Возбужденно взлетали золотистые ржанки, когда я приближался. Мы называли их гейлами. Они здесь самые распространенные из птиц, кое-где на них охотятся, в основном же никто их не беспокоит. В своем желтом, золотисто-зеленом оперении они выглядят нарядно и по характеру забавны. Гнезда их одно возле другого. В то время как самки высиживают яйца, самцы заливаются трелями в воздухе, вдруг камнем падают вниз, семенят вокруг самок, кланяются, потом снова взлетают и повторяют игру сначала.

Вылупившиеся птенцы очень пугливы, прячутся при опасности, и их едва ли кто сможет найти. Однако родители пытаются отвлечь от птенцов нарушителя спокойствия, для чего жалобно стонут и представляются беспомощными или нападают, когда отвлечь невозможно. Лисица, которая их выслеживает, под ударами множества птиц обращается в бегство.

Столь же привлекательна птичка хрустан, или глупая сивка,– тоже ржанка, но она предпочитает горы. Ее оперение черноватое, на груди ржаво-красное, на брюшке – белое.

Реже встречается птица, которая здесь обитает постоянно и которую я считаю одной из самых симпатичных. Мы знаем ее как круглоносого плавунчика. Она встречается на побережье, однако гнездится на озерах тундры.

Я не хочу более подробно описывать всех птиц, потому что они второстепенные персонажи этого рассказа. Жизнь каждой из них могла бы заполнить целую книгу. Я имею в виду турухтанов, смотреть на которых могу без устали, а так же другие виды, обитающие в тундре.

Турухтаны прилетают даже на лужайки возле селений, клюют там мошек и комаров и ссорятся из-за всего. Хотя они находят достаточно корма, все равно постоянно дерутся. У самцов есть особый воротничок в виде жабо, который они поднимают, когда изготавливаются к бою. Потом они наскакивают один на другого. Дерутся они не только из-за самок, но почти из-за все-го, что могут увидеть или поймать. Особенно странно то, что бьются они лишь на особых боевых площадках, в то время как вне этих площадок ладят между собой. Когда они охвачены боевым пылом, их легко ловить и сажать в ящик. Там они ведут себя не пугливо, а задорно, как и на воле. Только когда вылупливаются птенцы и начинается их вскармливание, самцы теряют свой задор, а осенью свое жабо вдобавок.

Естественно, что стаи птиц привлекают разного рода хищников. Помимо орлов, с которыми мы уже познакомились, в небе пролетают соколы и кружатся другие хищные птицы, а на земле за птицами охотятся куницы, росомахи и лисицы. Каждая птица умеет по-своему защищаться, поэтому, несмотря на усиленное преследование, они до сих пор не переводятся.

Когда я на голых высотах вспугиваю белую куропатку с птенцами, они рассыпаются во все стороны. Одно мгновение – и их нет. Если бы на моем месте оказалась лисица, то ей достались бы один или два птенца, но ни в коем случае не весь выводок. Природа устроила так, что никто не может уничтожить кого-нибудь полностью.

Если я до сих пор не упоминал о воронах и воронах, это не значит, что их нет. Они выполняют роль полицейских, обеспечивающих порядок в тундре, уничтожают падаль и выклевывают личинок оводов у оленей.

Я не упомянул здесь о многих птицах, хотя и принадлежащих северному лесу и тундре. Они долго кишели возле Марбу, так что он частенько прихватывал по одной и всюду причинял беспокойство. Когда медведь идет по тундре, воздух в иных местах буквально кипит от множества птиц. Ни одна птица не доверяет большому хищнику. Они просто собираются вместе и обрушиваются на него, хотя и не могут прогнать. Их мужество велико, но медведь все же сильнее.