Текст книги "Ким Филби"

Автор книги: Николай Долгополов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Так вот, абсолютно точно – повторы были. Но та же информация из контрразведки, приходившая от Бланта, не дублировалась, а подтверждалась Филби. В разведке отсутствует понятие «много информации». Очень важно, что данные, пересылаемые «пятеркой», подтверждались всеми источниками, что позволяло Москве поверить в достоверность, правдивость передаваемого.

И еще раз напишу, что, несмотря на витавшие тогда в коридорах Лубянки подозрения в дезинформации, «Кембриджскую пятерку» ценили. После победы на Курской дуге, когда Филби и Кернкросс проинформировали Москву о намерениях немцев, вера в пятерых из Лондона укрепилась. Хотя через несколько послевоенных лет опять были раздуты сомнения, к счастью, вскоре исчезнувшие.

Анализируя информацию, переданную всеми членами «Кембриджской пятерки» в период до начала холодной войны, приходишь к выводу: наиболее важным источником был Ким Филби. С 1944 года, когда он возглавил пресловутый 9-й отдел по борьбе с коммунизмом, и до 1951 года ему уже не было равных ни в ценности, ни в оперативности. «Сталин», «Молотов», «Берия» – в эти адреса отправлялось из НКВД переданное Филби.

Волков переступил через «красные флажки»

Позволю себе напомнить о «Деле Волкова» – азбучном в разведке, но чуть не погубившем всю «Кембриджскую пятерку». Где-то за сумму в 30 тысяч фунтов стерлингов советский разведчик Константин Волков, работавший в Стамбуле «под крышей» советского консульства, собирался сообщить в сентябре 1945 года, в числе прочих секретных данных, имена двух советских агентов – англичан, работавших в Форин оффис, плюс еще и третьего – из контрразведки.

В Лондоне дело попало к Филби. После долгих проволочек он дал уговорить себя отправиться в Стамбул, успев в первый же вечер после получения тревожных известий сообщить о предательстве Волкова советскому резиденту в Лондоне. Филби понимал: ему с Бёрджессом и Маклином угрожала явная опасность.

Филби, помимо профессионального мастерства, вновь сопутствовала удача. Нелетная погода задержала его вылет в Турцию. А когда, наконец, он прибыл туда, никаких следов Волкова в Стамбуле отыскать не удалось. Немудрено, ибо того вывезли в Советский Союз. Официальных сообщений о судьбе предателя нигде и никогда не появлялось – о ней можно только догадываться. Но вы можете представить себе Филби или Бёрджесса, явившегося в резидентуру советской разведки с просьбой о 30 тысячах фунтов, по горькой иронии созвучных со знаменитыми 30 сребрениками? Немыслимо!

Даже в Англии, где многие ненавидят Филби, клеймя его шпионом, признавали, что «он был тверд в своей вере, абсолютно предан собственным идеалам, последователен в действиях. Все это было направлено на создание и укрепление коммунистического влияния во всем мире». Так писала газета «Ситизен» после кончины Филби в мае 1988 года…

Скинув дело Волкова, Филби еще успел здорово помочь своим друзьям из Москвы.

Выдержка его была поразительной, и она не раз помогала ему в работе на советскую разведку. И все же туг снова прослеживается цепь удачных стечений обстоятельств: дело попало к нему, а не к кому-то другому; сотрудник, который поначалу должен был отправиться в Стамбул, панически боялся летать. Хотя и сам Филби не слишком любил передвигаться воздушным путем, но он заменил по приказу руководителя СИС струсившего коллегу. Исключительно быстро сработала советская контрразведка, вывезя Волкова. Зато англичане чересчур медлили.

Но как объяснить то, что даже силы природы были на стороне Филби? Его самолету пришлось приземлиться в Тунисе – разыгралась нежданная гроза. А когда он прибыл в Стамбул, то не застал британского посла, без которого никак нельзя было вступать в контакт с Волковым. Дипломат, как и подобает, уехал отдыхать на выходные куда-то за город.

Не слишком ли много случаев поразительного стечения благоприятных для Филби обстоятельств? Многовато. Но это – реальность. Или подтверждение пословицы – сильному везет?

Все же примитивный случай с Волковым подтверждал: «пятерка» трудится на грани неимоверного риска.

9-е отделение протянуло руку помощи Москве

И вот она – палка о двух концах. Возглавляя отдел, целью которого была активная борьба против СССР, Филби ежедневно находился на грани риска. Если бы засылаемые им агенты немедленно проваливались, руководителя отдела взяли бы под подозрение, а может, и вычислили. Не сообщай он регулярно об агентах, засылаемых после войны в СССР не только англичанами, но и разведками других стран, Советский Союз мог бы понести урон. Дилемма?

Она решалась Филби вместе с коллегами из Центра. Он предупреждал о предстоящей засылке, и в Москве тщательно взвешивали, что делать с агентами. В основном это были выходцы с Кавказа, из Прибалтики, ушедшие с немцами, а затем и перешедшие на сторону бывших наших союзников. Их пропускали заранее знавшие о переходе границы пограничники – затем шпионов могли перевербовать и даже проводить радиоигры с их участием; нередко им давали обосноваться на нашей стороне, выявляли связи, а затем арестовывали; некоторые нарушители границы погибали… Филби уверял: среди них не было ни одного англичанина.

1946 год показал, что никаких подозрений против Филби не возникало. Он был награжден орденом Британской империи – высшей наградой государства. Представление о награждении написал его шеф Мензис. Награда и последующие торжества в Букингемском дворце еще больше повысили акции Филби.

Поэтому появившиеся в 1980-х годах утверждения, будто еще в начале 1950-х сэр Стюарт Мензис, возглавивший затем СИС и подозревавший в коллеге советского агента, обдурил Филби, намеренно подсовывая ему дезинформацию, звучит смехотворно.

– Полная чушь, – решительно сказал в интервью газете «Вашингтон пост» один из ветеранов ЦРУ, тщательно следивший за делом Филби. – Этот человек был советским шпионом с самого начала и до конца. К моменту своей смерти он приобрел все необходимые атрибуты героя художественного произведения.

А Филби наконец развелся с Литци и женился на своей многолетней уже спутнице жизни Айлин Фиэрс. До свадьбы у них уже было трое детей, вскоре появился и четвертый. Семейная жизнь складывалась удачно. И с этой стороны у него все было в порядке.

Неудивительно, что Филби претендовал на то, чтобы превратиться в мистера «С» – то есть стать главой английской разведки. Как же тогда могла сложиться его судьба? Филип Найтли, известный исследователь английской и других спецслужб, смотрит на такое назначение с долей здорового английского скепсиса. «В мире секретных служб есть своя школа мысли, удостоверяющая, что агент проникновения, забирающийся слишком высоко, не в силах принести чужой стороне большую пользу, – пишет он. – Если бы Филби стал “С”, он бы получил доступ к такой важной информации, что КГБ должен был бы ее использовать, а это значило бы разоблачение Филби. Таким образом, польза, которую он мог бы принести, добравшись до вершины древа британской разведки, была бы ограничена».

Не соглашаясь на все сто с этим утверждением, скажу, что в нем есть и определенная доля истины. Хотя уверен: Филби отыскал бы выход и из этого положения.

Однако карьера в английской разведке им была сделана всего за пять-шесть лет. Конечно, опыт – дело наживное, но у Филби его было маловато. Ведь на родине не догадывались о его, можно так сказать, параллельной работе, которая, бесспорно, давала в практическом плане не меньше, чем успешная со всех сторон деятельность в английской спецслужбе.

Были и иные претенденты на пост мистера «С». Среди них прошедший гораздо больше испытаний по линии своей, английской, службы Роджер Холлис. В то время он, второй человек в контрразведке, был вправе рассчитывать на гораздо более высокий пост. Во многом и его стараниями конкурента – то есть Филби – устранили и отправили на, по-нашему говоря, повышение квалификации в Турцию. Предстояло набраться опыта оперативной работы.

Действительно ли Холлис побаивался Филби? По крайней мере, через несколько лет он занял пост директора Британской службы безопасности МИ-5. Роджера Холлиса обвиняют в том, что он-то и был «шестым» в группе советских агентов, засевших в Лондоне. Но разве стоило ему в таком случае отодвигать Филби? Они общались, хорошо знали друг друга. Холлис покровительствовал своему протеже Киму. Вряд ли бы в атмосфере строжайшей дисциплины, царившей в конце 1940-х в советской нелегальной разведке, Холлис решился отпихнуть от трона мистера «С» своего соратника по советской агентуре. Нет, английский профессиональный разведчик Холлис боролся за себя, считая, что время Филби еще не пришло, а в Турции он как раз и приобретет опыт оперативной работы.

Любимец ФБР и ЦРУ

Как работалось Киму Филби в Турции с конца 1946-го по 1949 год, читатель уже знает из главы этой книги, написанной самим разведчиком. Я же остановлюсь на некоторых деталях, связанных с последующим разоблачением Дональда Маклина.

Конечно, и там начальник бюро – или станции, как говорят американцы, – МИ-6 в Турции Ким Филби не только засылал в СССР диверсантов, почему-то быстро попадавших под контроль советских спецслужб. Однажды Кима встревожил вопрос его связника: слышал ли он что-нибудь о советском агенте, пробравшемся в английское посольство в Вашингтоне. Стало ясно, что американцы каким-то образом все-таки вышли на Маклина.

А затем, в октябре 1949-го, Филби получил назначение в столицу Штатов. Ему предстояло занять один из ключевых постов в британской разведке. Мензис назначил его представителем МИ-6 при ЦРУ и ФБР. Ким должен был также контактировать с канадцами. Они в то время праздновали серьезную победу: в Оттаве остался шифровальщик советского посольства Гузенко, который уже вовсю давал показания. Определенная толика, выложенная предателем, становилась известна Филби, а следовательно, и Центру.

Что касается американских спецслужб, то тут информация лилась не ручейком, а потоком. Даже высшее руководство спецслужб США заглядывало к Филби на «парти» [8]8
  Party (англ.) – вечеринка.


[Закрыть]. Ирония судьбы: в числе друзей англичанина был один из лучших контрразведчиков ЦРУ Джеймс Энгельтон. Впоследствии его прозвали «цепным псом» за неуемную подозрительность и ни к чему не приводивший поиск «кротов» в собственных рядах. Впрочем, Энгельтон утверждал, что он давно взял Филби на подозрение. Еще когда он был в Лондоне и возвращался вместе с Кимом после церемонии его награждения из Букингема, Филби якобы произнес фразу, насторожившую цээрушника: «Чего не хватает Англии, так это здоровой порции социализма». Вранье! Энгельтон и Филби частенько захаживали в облюбованный ими ресторан, где представитель английской разведки в США Филби и Энгельтон мирно обменивались информацией. Между прочим, этот же ресторан предпочитал и Джон Эдгар Гувер. Возможно, Энгельтон с Филби иногда обедали и в его компании, и если «да», то о чем беседовала эта необычная троица? К сожалению, никому уже не узнать.

Но позвольте цитату из Филби времен уже его советского периода: «Наше тесное сотрудничество (с Энгельтоном. – Н.Д.) объяснялось искренним человеческим расположением друг к другу. Мы говорили между собой буквально обо всем. Не могу сказать, кому из нас двоих эта сложная игра приносила больше пользы. Я знал, чем он занимается в своем ЦРУ. Он знал, чем занят я в моем МИ-6. Однако было у меня над ним одно явное преимущество: он понятия не имел, чем занимаюсь я на самом деле». Так что все вопли Джеймса Энгельтона о разоблаченном им Филби – ерунда. Старался скрыть дружбу с советским разведчиком, отбивался от возможных подозрений.

Энгельтон же после бегства Филби из Бейрута гнул свою линию. Якобы он был давным-давно знаком с неким Теодором (Тедди) Коллеком. Тот работал в спецслужбе, которой годы спустя суждено было превратиться в израильский МОССАД. В 1934-м Коллек жил в Австрии и знал о женитьбе Кима на ярой коммунистке Литци Фридман. Коллек прошел длинную дорогу в разведке своей страны, затем стал мэром Иерусалима. В 1949 году, находясь с официальным визитом в Штатах, он мог рассказать Энгельтону о компрометирующем Филби браке. Отсюда, мол, и начались подозрения. Но, думаю, тут Энгельтон, знакомый с Филби еще с 1943 года, снова себя обеляет. Где же он был со своими подозрениями раньше?

Были у Филби и другие поразительно интересные для советской разведки встречи. Считается, будто в Москве ничего не знали об операции «Венона», годами ведущейся американцами. Если коротко, то благодаря дешифровке перехваченных телеграмм советской разведки было выявлено немало агентов СССР. Среди них, к примеру, казненные в разгар маккартизма в США Юлиус и Этель Розенберг.

Долгие годы операция «Венона» держалась в полном секрете. Даже попавшим под суд советским агентам не предъявлялось обвинений, которые могли бы дать понять КГБ, что часть закодированных сообщений расшифрована.

Еще в 1990-е годы Герой России Владимир Борисович Барковский убеждал меня, что, во-первых, «главному противнику» удалось расшифровать всего лишь обрывки нескольких телеграмм, которые мало что дали. «Венону» же Барковский называл огромной и почти бесполезной тратой денег. И, во-вторых, Владимир Борисович говорил, будто обо всех этих «Венонах» мы знали еще в конце 1950-х. Ответом на законный вопрос «откуда?» было молчание.

Когда архивы – наши и чужие – чуть приоткрылись, ответ стал абсолютно ясен. От Филби, вестимо! Впервые он услышал об этом еще перед отъездом в США – от начальника его бывшего 9-го отдела Мориса Олдфилда. Конечно, СИС стремилась знать, как продвигается расшифровка, в которой англичане оказывали союзникам из Штатов посильную помощь. Могли Филби не передать эту информацию в Центр?

Известно, что дело это медленно, но двигалось. Филби сумел познакомиться с талантливейшим дешифровщиком Меридитом Гарднером, и вскоре их приятельские отношения переросли в дружеские. Филби иногда даже удавалось краешком глаза увидеть результаты его работы. Потому он и узнал, что дешифровка советских телеграмм доказала: утечка секретных документов постоянно шла из посольства Англии в Вашингтоне. Филби понял: под реальной угрозой его друг по «пятерке» Дональд Маклин.

К счастью, англичане почему-то уверовали, что утечка идет от сугубо технического, вспомогательного персонала. Не от дипломатов же, вышедших из одного, священного для британского истеблишмента, круга! Это затянуло расследование на годы. Персонал задергали поголовными проверками, замучили постоянным недоверием.

А Филби между тем устанавливал отношения с американскими коллегами. Делился с ними опытом. Он сдружился со многими руководителями ЦРУ, ценившими услуги общительного английского профессионала. Хуже складывались контакты с главой ФБР Гувером, хотя и он лично знал Филби. Зато его окружение, несмотря на демонстративную осторожность шефа, все же шло на контакт с официальным представителем английской СИС. Со временем эти контакты из чисто рабочих превратились в дружеские, иногда – застольные.

Так что это благодаря Филби была арестована группа албанских боевиков, направленных в свою страну для участия в антикоммунистическом перевороте. Еще бы, если Филби принимал активное участие в их подготовке! Поэтому в Москве заранее узнали не только о точном времени высадки спецгруппы, ее составе, вооружении, но и методах ее подготовки. Мятежные албанцы отлично осознавали, на что шли. Их целью было физическое уничтожение тогдашнего лидера страны и установление проамериканского режима. Средства для этого было приказано применять самые жестокие. Так что разговоры, будто в результате сообщения Филби пострадали невинные люди, звучат смехотворно. Боевики получили то, что и было им предназначено.

Сорвалась, к изумлению американцев, и вторая попытка переворота. На этот раз боевиков, употреблю современный термин, забросили в Албанию на парашютах. Итог оказался тем же.

Во второй половине 1950-го последовала и третья высадка. На сей раз использовали новый прием. Диверсанты добрались до границы с Албанией через Италию и Югославию. Но здесь их уже ждали… Третья попытка, словно в спорте, оказалась завершающей.

На первый план вышла теперь задача забросить как можно больше шпионских групп в республики Прибалтики и на Украину. При этом между двумя спецслужбами СИС и ЦРУ возникли серьезные разногласия. В этой схватке гигантов победило набравшее силу ЦРУ Но все равно шпионские группы, подготовленные в основном из коренных украинцев, бежавших после войны в Канаду, ждали неминуемые аресты. Филби передал даже имена агентов-парашютистов из трех групп.

Все свои сообщения Филби передавал через Бёрджесса, работавшего в посольстве Англии в США. Советская разведка боялась засветить своего лучшего агента – Кима Филби. Правда, в американских источниках промелькнули сведения о встречах Филби с другим легендарным советским разведчиком – нелегалом Вильямом Фишером, известным нам и миру под именем полковника Рудольфа Абеля. Но и с ним, очевидно знакомым Филби еще по его работе в довоенной Англии, встречаться приходилось вдали от Вашингтона – предположительно на территории Канады.

^{Дора Филби (в центре) с детьми; слева от нее – Ким}

^{Киму 7 лет}

^{Гарри Сент-Джон Филби}

^{Ким – ученик Вестминстерской школы. 1923 г.}

^{(слева) Гай Бёрджесс; (справа) Дональд Маклин}

^{(слева) Энтони Блант; (справа) Джон Кернкросс}

^{Студенческая демонстрация в Кембридже. 1930-е гг.}

^{Король Англии Георг VI (третий слева) закрывает военного корреспондента Кима Филби. Франция, Аррас. 1939 г.}

^{Ким Филби с матерью Дорой}

^{Пресс-конференция 1955 года}

^{Это фото Кима Руфина Ивановна считает лучшим}

^{Ким с отцом и сводными братьями Фаридом и Халидом}

^{Штаб-квартира британской разведки в Лондоне}

^{Ким перед отъездом в СССР}

^{Филби (второй слева) на официальном приеме. Бейрут}

^{Отдых в компании с друзьями-журналистами}

^{Ким с дочерью Джозефиной и своими внуками в Сухуми. 1960-е гг.}

^{Джон Филби, сын Кима, был фотокорреспондентом на вьетнамской войне}

^{В музее на Лубянке}

^{Озеро Байкал. 1971 г.}

^{На Волге, с рыбаками}

^{Крым – прогулка на катере}

^{Филби на Байкале. Фото Руфины Пуховой-Филби. 1971 г.}

Но в основном, повторю, информация шла через Бёрджесса. Сразу по приезде в Вашингтон он остановился в квартире Филби. О их дружбе знали все. Так же как и о дружбе неугомонного Гая с уехавшим из Штатов домой в Англию Дональдом Маклином.

Тем временем Гарднер сообщил Филби и расшифрованное кодовое имя шпиона, пробравшегося в английское посольство: «Гомер». Передавая его Бёрджессу для отправки в Центр, Филби, кажется, и не догадывался, что под этим оперативным псевдонимом обозначен его товарищ Дональд Маклин. Вот так здорово соблюдалась в то время конспирация.

Но вскоре новая встреча с Гарднером дала Филби понять, кто скрывается под этим именем. Об этом он сообщил Центру. Надо было действовать. Существует множество версий относительно того, как умело выводил Филби из-под удара своего друга. Я позволю себе остановиться на той, что приведена в «Очерках истории российской внешней разведки». Не буду и не могу настаивать на ее стопроцентной достоверности, но исключительная деликатность темы и авторитетность источника все же позволяют остановиться именно на ней.

Филби сделал всё, чтобы заранее предупредить давно уже покинувшего Вашингтон Маклина об угрозе ареста. Дональд, работавший руководителем американского отдела Форин оффис, был в курсе, что попал «под колпак» контрразведки.

В свое время Маклин обращался в Центр с просьбой вывести его в СССР. Он был подготовлен к такому осознанному и устраивающему его исходу. Однако Маклина попросили подождать, еще немного поработать. Но тут наступил момент истины – бегство становилось неизбежным.

Филби понимал, что исчезновение Маклина ставит под угрозу и его собственную безопасность, и безопасность Бёрджесса, работающего в посольстве в Вашингтоне. Положение – безвыходное. Чтобы подстраховаться, именно Филби отправляет в Лондон аналитическую записку: советского агента, чья телеграмма из Вашингтона отправлена в конце войны и расшифрована, следует искать не среди технического персонала английского посольства, а среди дипломатов.

Контрразведка очерчивает круг подозреваемых. Поначалу их восемь, затем круг все сужается и сужается, пока в нем не остаются двое. Причем явное подозрение падает не на Маклина, а на его коллегу по дипломатической службе.

Пока идет этот поиск, Филби с Бёрджессом разрабатывают план побега Маклина. Тот находится на грани нервного срыва, и помочь ему должен верный человек. Кто? Филби решает: Бёрджесс. Тот соглашается, но как вырваться Гаю из США? Как вернуться в Лондон?

Как раз теперь и выручает эксцентричность Гая. Направляясь на конференцию в другой штат, он трижды намеренно превышает скорость, хамит полицейскому, доверяет руль своей машины с дипломатическим номером случайному попутчику-американцу. В конце концов, несмотря на свою неприкосновенность, Бёрджесс попадает в полицейский участок, где отпускает оскорбительные реплики. Вскоре, в ответ на жалобу губернатора штата, где и произошли нарушения, посол Великобритании принимает решение об отправке давно уже ненавистного ему Бёрджесса в Лондон.

Здесь, в Форин оффис, Гай встречается с Маклином и готовит его к побегу. Конечно, Филби понимает, что его аналитическая записка помогает контрразведке вычислить Маклина, а потому еще раз напоминает Бёрджессу и Маклину: надо бежать. Он отправляет Гаю телеграмму – говоря об оставленной им в Вашингтоне машине, он просит поскорее забрать ее, ибо «тут становится горячо».

Филби осознает: Маклин обречен. Но он заранее берет честное слово с Бёрджесса, что тот, проводив друга до Швейцарии или даже до Праги, обязательно вернется в Англию. Иначе под серьезнейшее подозрение попадает он сам. Ведь все знают о его дружбе с Гаем, который, как мы говорили, вопреки всем правилам разведки даже жил у него на вашингтонской квартире.

Бёрджесс приходит в пятницу вечером в дом Маклина сравнительно недалеко от Лондона. На случай громко представляется жене Мелинде вымышленным именем сотрудника Форин оффис. Приглашает Дона в бар неподалеку. Маклин целует жену Мелинду, поднимается на второй этаж и обнимает двух своих детей. Никакой сцены прощания. Обычная пятничная прогулка двух уставших джентльменов.

И вот Гай и Дон гонят с бешеной скоростью машину Бёрджесса. Они едва успевают в порт, откуда английское судно отплывает на уик-энд во Францию. Разведка заранее выяснила: документы пассажиров не проверяются. Корабль отшвартовывается, а утром приходит во французский Сант-Мало. Суббота, дороги свободны, беглецы быстро добираются на такси до Парижа. Вскоре они уже в Швейцарии; взяты билеты до Стокгольма с посадкой в Праге. А в воскресенье оба прибывают в точку назначения. Здравствуй, Москва – столица СССР!

Позже становится известно: допрос Маклина должен был состояться как раз в тот понедельник, когда Маклин и Бёрджесс были в Москве. Избежать его помогли интуиция и удачное стечение обстоятельств. Филби оказался прав: дальше медлить было невозможно.

Ким счастлив, что побег удался. Но радость сменяется недоумением и даже страхом, когда он узнает, что сбежал и Бёрджесс. Ведь он давал честное слово, ему-то ничего не угрожало. Теперь под подозрением окажется сам Филби.

Английская контрразведка настолько в шоке, что следует пауза в расследовании. Жена Маклина Мелинда сама звонит в Форин оффис с просьбой найти ее мужа. Следует ее запоздавший допрос, но она, конечно, «ничего не знает».

Филби тем временем успевает уничтожить все улики своей связи с советской разведкой. Фотоаппарат и кое-какая аппаратура навечно закопаны где-то в окрестностях Вашингтона. Все бумаги, могущие вызвать хоть тень подозрения, сожжены.

Постепенно приходят в себя и английская контрразведка, и американцы, которым их «кузены» из СИС сообщают о бегстве Маклина. Филби вызывают в Лондон, а Гувер требует, чтобы ноги его больше не было в США. К нему присоединяется и приятель Филби Энгельтон: мол, он давно подозревал Кима, но использовал его в своих целях. Как бы не так!

В Лондоне Филби допрашивают опытнейшие следователи, но он твердо стоит на своем: да, он знал Бёрджесса и никак не может (действительно не может!) объяснить его побег. Просит еще раз прочитать его аналитическую записку. Ведь даже директор разведки генерал Мензис был в курсе, кого подозревал Филби.

Но тут ему припоминают всё – и его марксистское прошлое, и женитьбу на коммунистке. Всплывает исчезновение из Турции Волкова, так и не перешедшего на чужую сторону, аресты забрасываемых в СССР диверсионных групп. Но главное – бегство Бёрджесса.

Улик – прямых и конкретных – нет. По рассказам близких к Филби людей, в Москве он не раз сокрушался: если бы не Гай, он мог бы еще работать и работать.

Почему все-таки сбежал Бёрджесс? На этот вопрос сам он так никогда – даже в Москве – не ответил. Наверное, сказалось нервное перенапряжение. Вероятно, поддался эмоциям, впал в эйфорию: побег складывался удачно, и Гаю хотелось довести дело до конца. Или, может, наивно надеялся, что из Москвы его отправят тем же путем в Лондон? Тайну Бёрджесса никогда не раскрыть…

Филби же, так и не раскрывшись перед опытным, если не лучшим в МИ-5 следователем Скардоном, был вынужден уйти в отставку. Он получил небольшое выходное пособие, еще что-то, чего явно не хватало на жизнь с семьей и детьми, выплачивали потом ежемесячно. Помогла советская разведка, сумевшая неимоверным образом передать своему лучшему источнику достаточную сумму британских фунтов.

Несколько лет прозябания под наблюдением контрразведки, а затем новая атака на Филби. Член парламента Липтон запросил премьера Великобритании о роли Филби в деле двух беглецов из Кембриджа. Пресса тут же заклеймила Филби «третьим человеком». И Филби предпринимает решительный – в своем стиле – шаг. Созывает в доме своей матери пресс-конференцию, где хладнокровно излагает (так и хочется написать – «неопровержимые») доказательства своей непричастности. Ему верят, и министр иностранных дел Великобритании Гарольд Макмиллан, будущий премьер, публично снимает в парламенте с Филби все обвинения.

Верные друзья Филби из британской разведки, среди которых и Николас Элиотт, помогают Филби выехать в Бейрут. В Ливане он работает на английские газету «Обсервер» и журнал «Экономист», публикуется и в других изданиях с аналитическими статьями по ситуации на Ближнем Востоке.

Но в Бейруте Филби работает «под колпаком» английской контрразведки. Хотя МИ-5 не дремлет, однако Ким по-прежнему трудится на советскую разведку. Передает не только аналитическую, но и, пользуясь старыми связями, оперативную информацию. Центру теперь известны фамилии сотрудников ЦРУ и СИС, работающих в «горячем» регионе.

Новая атака на Филби предпринимается в начале 1963 года. Его предает Флора Соломон, признавшаяся МИ-5, что в свое время, еще до войны, Ким сам работал на разведку, а ей предлагал последовать этому примеру. Было ли такое и действительно ли Флора выдала его? Может, это провокация спецслужб? Или все-таки не выдержала, проболталась Флоре его вторая жена, с которой он развелся после всего произошедшего? Никто теперь не ответит. Зато точно, что «наводит» на Филби предатель – перебежчик Голицын. Об этом сообщает Филби неожиданно появившийся в Бейруте старый друг Кима Николас Элиотт. Хорошо зная Филби и его решительность, Элиотт тем не менее предложил Филби от имени МИ-5 и СИС пойти на признание своей вины, выдать всех известных ему агентов, а в ответ на это получить иммунитет от судебного преследования.

Возражения Филби не принимались, в его невиновность Элиотт не верил, однако время на размышление было отпущено. Элиотт улетел в Лондон, а Кимом, как и предупредил его быстро улетучившийся Николас, занялся резидент СИС в Бейруте Питер Лан.

Он звонил Филби, спрашивая, нет ли у того чего-либо нового. Ким, выигрывая лишние часы для встречи с советским резидентом, отвечал, что если что-нибудь надумает, то сам свяжется с Ланом.

О разговоре с резидентом П-м, о бегстве Кима на судне «Долматов» конечно же лучше меня поведает в этой книге жена Филби Руфина Ивановна.

Я же попытаюсь разобраться, каким образом стало возможно исчезновение разведчика, находившегося под плотным «колпаком» английской контрразведки. После разговора с Элиоттом Ким знал, что разоблачение неминуемо…

Приведу документ, рассекреченный Службой внешней разведки для этой книги. Это переведенное с английского в пресс-бюро СВР письмо Филби советским друзьям, где он рассказывает о точном распорядке дня своей новой семьи (он женился в Бейруте на американке, разведенной, с тремя детьми) – жены Элеоноры и детей. Между ним и разведкой нет и не может быть никаких секретов. Если что-то случится, то он верит: русские товарищи обязательно помогут.

РАССЕКРЕЧЕНО

Если дети все еще посещают школу, то две девочки выходят из дома каждое утро в 7.45, за исключением воскресенья. Мальчик выходит из дома каждое утро в 7.45, кроме субботы и воскресенья. Девочки возвращаются вечером примерно в 4.30, а мальчик – в 5. (Однако, похоже, они не будут посещать школу в этом семестре, но я в этом не вполне уверен.)

Служанка, которая не говорит по-английски, приходит примерно в 8.00 утра и уходит между 1 и 2 часами пополудни. Ее дочь приходит в неопределенное время через день для того, чтобы постирать.

Моя жена редко покидает дом раньше 9.30 утра. Она обычно делает основные заказы в бакалейной лавке по телефону примерно в 9.00 утра. Если ей надо пройтись по магазинам, то она выходит из дома между 10.00 и 11.00 и идет либо налево в направлении Хамра-стрит, либо поворачивает направо в направлении Баб Идрисс. Если посещение магазинов не входит в ее планы, то она обычно идет в сторону отеля Норманди, чтобы забрать почту и газеты примерно в 11.30 (почта редко приходит раньше середины дня). Обычно она возвращается домой на такси примерно в 1.00 или чуть позже.

Перед Пасхой моя жена посещает курсы в университете по понедельникам, средам и пятницам, выходя из дома между часом и двумя пополудни, и возвращается около 5 вечера. Я, правда, не знаю, посещает ли она курсы после Пасхи. По вечерам она либо остается дома, либо берет такси, чтобы отправиться в гости.

* * *

Ясно, с какой целью писалась лаконичная записка – пришло время побега. У Филби в том не было и тени сомнения. После встречи с советским резидентом Ким, как был в одном костюме, даже без портфеля, добрался до стоявшего в порту сухогруза «Долматов». Там его уже ждали. 23 января 1963 года судно покинуло причал. Вскоре «Долматов» добрался до Одессы.

Расстроенного Филби встретили, ободрили. Он пытался было оправдываться, винить себя. Специально приехавший из Москвы сотрудник службы утешил его: «Вы сделали все, что могли».