Текст книги "Охотники Горелых земель (СИ)"

Автор книги: Николай Львов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Глава 6. Плеяда проблем

Глубинщики вскинули руки. Тот, что помоложе, начал формировать над собой ядро из синеватой воды, а из рукавов того, что постарше, вместо привычных рук показались оскаленные морды мурен.

"Вот это рыба!" – мелькнуло в голове. – "Тут никакой фритюрницы не хватит."

Я краем глаза увидел, как Лира сама вскидывает руку и указывает пальцем на молодого рэкетира:

– Пусть потеряет контроль!

Рэкетир послушно звучно чихнул и выронил из рук почти сформированный шар. Тот, в отличие от обычной воды, не поспешил разбиться о лысую голову и облить собой волшебника. Вместо этого шар звучно ударил незадачливого налетчика по голове, и они оба свалились на пол. А шар из воды ещё успел прокатиться по полу, прежде чем спонтанно разорваться и превратиться в лужу.

В это же самое время раздался громкий металлический взвизг – это Эд ударил на расстоянии оставшегося в сознании врага. К сожалению или счастью, голову потерял не он, а одна из мурен.

Оставшийся в сознании налетчик вдруг понял, что они потеряли любое преимущество. Очевидно, что они поддерживали друг друга своими способностями. Но теперь…

Дальнейшие события решила неожиданно появившаяся из двери Фелиция.

– Пошли вон отсюда! – металлическим голосом произнесла волшебница.

Не дожидаясь исполнения своего приказа, она вскинула руку с поднятым вверх указательным пальцем. Сильнейший порыв воздуха поднял бессознательное тело второго волшебника. Дальше Фелиция очертила пальцем ма-аленький кружок, и ветер, с силой развернув обоих налетчиков, попросту вышвырнул их из дома, попутно сильно толкнув меня и Лиру. Наемники пролетели почти через весь двор и рухнули в пыль около калитки.

Чтобы не заставлять Фелицию выходить, глубинщик тяжело поднялся, схватил в охапку напарника, и они вдвоем удалились за пределы поместья.

– Благодарю, – кивнул Эдвин, убирая в ножны резонатор. – Обычно после меня надо мыть пол. Правда, не то, чтобы сейчас этого делать не надо было, – сонитист поморщился, глядя на кровь, сочившуюся из отрубленной рыбьей головы прямо на коврик.

Лира что-то быстро прошептала, и вся кровь и вода, почти испортившие ковер, моментально испарились.

– О, как удобно, – улыбнулся Эд.

– Вы действовали довольно решительно, мистер Моуз, – ответно кивнула Фелиция.

– Не очень люблю Тьму глубин, миссис. Довольно заносчивый отряд.

– Лира, мне кажется, ты зря распустила слух о новом магазине, – строгим тоном высказала свое мнение волшебница.

– Бабушка, реклама тоже нужна.

– Ты никогда не жила в Княжествах, девочка. Это не последние люди, которые придут за частью нашей выручки.

– У нас есть боевой волшебник, ведьма с револьвером, кот-инферналист и героиня войны.

Эдвин коротко хмыкнул.

– Надо распустить слух о том, что у нас уже есть крыша, – подал идею он.

– А вот это здравая мысль, – одобрила Фелиция. – Займетесь?

– Это будет не так легко, но я постараюсь, миссис Фольди.

– Надеюсь на тебя. Что ж, пойду отдохну. Я выложилась почти на полную. Надеюсь, Ранф найдет эту тварь, что прокляла меня.

С этими словами Фелиция удалилась.

* * *

Эдвин, отпросившись у Лиры, ушел куда-то в город, а сама девушка ушла в свою лабораторию и начала варить следующее зелье. Я увязался за ней. Костер уже не выдавал такой ужасный жар, и зелье тихо побулькивало в котле, основательно выпарившись.

– И что ты собралась делать с недостатком наших средств?

– Ну как что. Завтра открываю лавку, будем торговать потихоньку. Я провела определенную разведку – в Санго очень мало хороших алхимических лавок, даже не знаю почему. Три очень больших дорогих салона, и в центре четыре лавки. Конечно, остаются торговцы на рынках, но их не посчитать. У меня объемы побольше будут, да и подешевле, за счёт оптимизации составов. Подожди…

Девушка с трудом подняла здоровенную бутыль со спиртом и перелила оттуда немного в банку, где уже лежали четыре веточки какого-то дурно пахнущего растения.

– А если и так не будет хватать?

– Есть одна мыслишка, но там трудно. Очень. Надеюсь, справимся и без неё. Помоги чуток, тут надо нагреть.

* * *

Прошло чуть больше недели.

Мы открыли магазин, торговля размеренно шла, начавшись довольно бодро. В день к нам приходили порядка полусотни человек, иногда даже больше.

К сожалению, никто из них не брал хорошие, дорогие препараты. Всем нужны были мази для заживления ран, средства от сердечных болей, кашля, противозачаточные и средства для мужской силы. В основном последние два.

Такое ощущение, что люди в этом городе или развлекались в постели, или у них болело сердце. Третьего не дано.

Впрочем, один раз пришли наемники. Тот самый отряд, где все красят волосы в зелёный. В отличие от предыдущих своих коллег, Зеленоголовые оказались на редкость адекватными ребятами, и просто закупились неплохими эликсирами перед походом куда-то. Выручка в тот день была хороша.

К сожалению, такая торговля не сказать, что сильно влияла на наше положение. В конце концов, нам надо было покупать еду на несколько человек и одного галгару, докупать специальные препараты для Фелиции, приобретать растения, карты и прочие расходники для Гиз и склянки с травами для Лиры. Ведьма высадила почти все необходимое в оранжерее и на клумбах, но до всходов было ещё далеко.

* * *

– Итак, если ничего нового тебе не надо, то зачем ты пришёл? – пророкотал Гальза.

– Отпечатки дали сбой. Как я ни пытаюсь, я не могу выдавить ни капли гангат.

И это было правдой. Впервые мои тренировки ничего не дали. В прошлый раз Гальза показывал мне своего сородича, который эффектно (и эффективно) поливал толпу каких-то мелких чешуйчатых уродцев раскаленным речным железом.

Своеобразная у галгар магия воды, конечно, но не мне спорить с мироустройством Инферно.

И что я только не делал в попытках выдавить из себя сначала струйку, а позже и хоть единственную капельку светло-приторного железа. И никак. Возможно, дело было в пределах проводимости, но эффекта перенапряжения не было. Переспросив у Эда, я понял, что и предела Амадея тоже не достиг. То есть, провести достаточный импульс я мог, но почему тогда я не могу плеваться железом? Было бы эффективно. И эффектно.

И не так опасно, как серные прыгуны.

– Отпечатки дать сбой попросту не могут, – отрезал Гальза. – Это один из древнейших способов обучения. Я показываю тебе грань нашего мира, одно из его проявлений. После этого ты не можешь не использовать этот эффект. Обычные волшебники ищут описания в книгах, читают заклинания или считают свои циферки, если отроют нужную формулу. А тут тебе все все готовое и с хрустящей корочкой. Просто вспомни и используй.

– А если не выходит?

– Значит, недостаточно стараешься. Или что-то тебя сдерживает. Так тоже бывает.

Гальза, помолчав, хмыкнул и добавил:

– Впрочем, я о таком слышал. Попробуй выдрессировать себя на особое движение, слово или раздражитель. Я слышал о волшебнике, который тоже обучался по Опечаткам. Он не мог вызвать огонь. У него получалось все остальное, и гара была, конечно же, но вот не выходил у него огонь и все. Он научился использовать зажигалку. Разжигал огонь в маленьком артефактике, и, пока артефакт работал, он мог сжечь целый город. Он научился так. Тебе тоже надо найти что-то такое, что позволит тебе выпускать гангат. Хе, есть идея, – ощерился Гальза, – Могу показать кое-что новое.

– А? – глядя в оскаленную пасть галгары, Кот немного умер, и оттого я тоже плохо соображал.

– Соглашайся. Будет ве-е-е-е-есело…

А знаете что? А знаете?

А вот давай.

* * *

Реально было весело.

Я начал с того, что до визга испугал Гиз. Она и Эд снова были в лаборатории, считали что-то.

– А-А-А-А-А-А-А-А!!!

– Хы-хы-хы, – оскалился я, делая коготками по полу это характерное "бяк-бяк-бяк".

– Е…ть. Что это, червивую вашу мать? – поразился Эдвин, вытаскивая резонатор.

Ой-ей. А вот этого нам тут не нужно.

– Стоп-стоп, это я, Джас.

– Да? – приподнял бровь Эд. Кинжал страшно заревел какофонией.

Оу.

– Да-да-да, честно! Мы с тобой в Головастике были! Ты ещё был похож на печеное яблоко!

– И вправду, Джас, – волшебник покачал головой и сунул затихший кинжал в ножны. – Я тебе говорил, что ты на всю голову отбитый?

– Был разок.

– Уже два. Хотя считай это за два, итого три.

– Нье-хе-хе…

А посмотреть было на что. Галгара обучил меня гаре "чешуя". Как ни странно, я научился отращивать чешую. Почему-то она у меня выходила длинная, плоская и с острыми краями. Весь покрытый чешуей, я издали был похож на длинношерстного кота, которого кто-то искупал в масле, а вблизи я представлял собой то ещё воплощение пьяного таксидермиста.

Не, без приколов, я когда себя увидел в зеркало, чуть не наделал делов прям там.

– А что за Головастик? – переспросила Гиз, все ещё опасливо косясь на меня.

– Долгая история, – отмахнулся Эд.

– А мы никуда не торопимся, – улыбнулась Гиз, откладывая в сторону исчерканные формулами бумаги.

* * *

Главное, ждать. Ждать. Ждать, Кот, чтоб тебя!

Разноцветная птичка весело щебетала в раскидистой кроне мангового дерева. Она косилась на меня, видела меня, но угрозы во мне не чуяла. Зря. Меня останавливает только ветка, которая легко мне помешает.

Ждём. Ещё немного. Если она не сдвинется, то сдвинусь уже я.

Спустя десять ударов сердца птичка резво перескакивает на соседнюю ветку. Я даю ей посидеть пару секунд, а потом поднимаю лапку и стреляю раскаленной искрой. Пламенный росчерк пронзает птичку насквозь, в воздухе разносится запах горелых перьев. Тушка падает на землю. Я подхожу к ней и достаю нож для разделки.

С освоения чешуи прошла ещё неделя. Ситуация не поменялась ни на грамм. Размеренное житье-бытье с финансовой ситуацией "выходим в ноль". Что есть печально, к слову.

Я, вот, даже на около-самообеспечение вышел. Я больше не завишу от ветчины и рыбки в кляре, мне хватает и печёной в струе жара птички (на самом деле нет, помогите, я так хочу этой хрусткой рыбки…).

Напевая себе под нос какой-то мотивчик, я ощипал птичку, отрезал голову и лапки, выпотрошил и сжёг требуху, после чего выдал сильный импульс, который за мгновение пропек птичку до готовности. Дальше я подышал на почти готовое блюдо огнем, чтобы появилась корочка. Ну и, наконец, под радостное урчание Кота все это дело захомячил.

Вкусно, да. Но сейчас бы рыбки…

Что ж, подкрепились, можно закончить тренировку.

Я снова потренировался выпускать и втягивать чешую, сначала на всем себе, а потом и на отдельных частях. Немного поэкспериментировал с ее длиной и шириной. К сожалению, ничего похожего на волосы я отрастить не могу. А было бы прикольно.

После этого я уже привычно повыпускал чистую Мощь, поупражнялся со звуком, и заново попытался вызвать гангат.

Встать. Ноги широко расставить. Пускаю импульс.

Ну же. Вот оно – воспоминание о сияющей струе ярко-сладкого железа. Она разбрызгивается о камни, тяжёлые капли оставляют дорожки в песке, а мелкие угул воют от боли.

Ну же! Повышаю напряжение, но добиваюсь лишь очередной струйки Мощи, сбегающей у меня из пальцев. От жидкого волшебства загорается трава, и я спешно ее тушу.

Проклятье. Ладно, попробую ещё раз, позже. Сейчас можно потренироваться ещё в одном действии…

Я усаживаюсь, обвиваю хвостом лапки, закрываю глаза. Успокаиваюсь. Убираю досаду и злость после очередного поражения. Когда раздражение сходит на нет, я открываю рот.

Солнце заливает всё вокруг мягкой, полупрозрачной сладостью. В ветвях плюща копошится ещё одна птица, яркая и сладкая. В тени сладкого тепла нет, там нет ни света, ни вкуса. Нейтральная температура. Я навожу пасть на открытое окно кухни. Там, в глубине, темный, кислый на вкус холодильник.

Я открываю глаза. Ну хоть что-то хорошо получается. С этим разобрался сам, не прибегая к помощи Гальзы.

Что ж. Позанимались, можно и поесть. А птица, спросите вы. А птицы едва хватило на аперетив.

Занятия волшебством – это всегда больно. К боли привыкаешь, учишься не замечать. Но организм не умеет не замечать боль, разве что в каких-нибудь экстренных ситуациях. Поэтому у волшебников всегда высокий расход энергии, волшебники много едят и всегда худые. Ещё ни разу не видел толстых практикующих волшебников.

В связи с ослаблением кормёжки мое намечающееся пузико тоже исчезло. Не скажу, что печально, но тенденция тревожная.

Я цивильно зашёл через вход в магазинчике и как раз успел к середине самого интересного разговора недели.

– Поэтому, вот так, мисс Фольди, – грустно кивнул Эд Лире.

– Я, конечно, понимала, что вы не вечность тут будете, но все же… Вот так…

– Мисс, я, может, и вернусь. Просто я сейчас топчусь на месте. Я создал вам слух о крыше, лично осадил две группы рэкетиров, – это правда. Фелиция иногда не успевала дойти до помещения лавки, как Эд справлялся своими силами. – Я рад быть тут, тут приятные люди, спокойная работа, мне даже нравится. Ещё, признаться, интересно с мисс Гиз заниматься исследованиями. Но все же я должен вернуть то, что принадлежит мне.

– Эд, ты уходишь? – изумился я.

– Я должен, Джаспер, – грустно улыбнулся он.

Меня как холодной водой окатили. В смысле Эд уходит? Как вообще так? Я умом понимал, но даже не думал, что Эдвин когда-то пойдет дальше.

– Мистер Моуз, вы собрались в путь? – спросила величаво вплывшая в магазин Фелиция.

– Да, миссис Фольди.

– Прискорбно. Вы замечательный молодой человек с весьма полезными навыками. Как закончите с делами, буду рада видеть вас в поместье. Лира, собери ему в дорогу хороших препаратов.

– Конечно, бабушка, – кивнула ведьмочка. – Я в любом случае собиралась.

– Что вы, не стоит… – смутился Эд. Впервые вижу смущенного сонитиста.

– Стоит, мистер Моуз, – твердо ответила Фелиция. – Вам предстоит опасная дорога, и я это знаю. Не давайте ярости затуманить остроту вашего ума, и все у вас будет хорошо.

– Эдвин, мы всегда будем тебе рады. Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти, – мяукнул я. Заработал неодобрительный взгляд Лиры, правда. Да и все равно, я слишком привязался к шумовику.

– Спасибо за напутствие.

– К слову, – продолжила бабушка, присаживаясь на Диван. – Никто не видел Гиз?

– А что? – нахмурился я.

– Нигде не могу ее найти.

– Дел в городе у нее не было, – тревожно ответила Лира.

– Да и в лаборатории она не заперлась, – нахмурился Эдвин.

– Я была в ее комнате, в лаборатории, оранжерее и на кухне, записок нет, – добавила Фелиция.

Все помолчали.

– С чего начнем поиски? – нарушил тишину Эд, машинально проверяя, как резонатор ходит в ножнах.

Лира достала из кобуры револьвер и, пощелкав затвором, проверила патроны (визиты рэкетиров научили ее держать "Ольгерда" под рукой).

– Есть одна идея, – ответила она, как-то странно на меня поглядывая.

Интерлюдия. Базиль

Санго, семь часов вечера.

Базиль следил за черведавами уже четыре дня. Никогда ещё полная боевая группа из семи человек не появлялась просто так.

Все они были почти неотличимы друг от друга – плотные черные костюмы, серо-черные накидки, короткие волосы, стальные полумаски, которые они снимали только во время сна, и ледяные глаза. Отличались двое – здоровенный шкаф "два на два", таскавший с собой молот, и их сержант с позолотой на маске.

Базиль ненавидел резьбу на их масках. Золочёные клыки перемалывали в фарш тело низшего варага, похожего на змею и дождевого червя одновременно.

Пока было непохоже, что черведавы кого-то выслеживают. Они бродили по Санго, ночевали в постоялых дворах, опрашивали торговцев насчёт "не видели ли вы ничего подозрительного?". Один раз они поцапались с пьяными Отмороженными и два раза с грабителями, в бедных районах. За Отмороженных Базиль был им даже благодарен – он смог выяснить, что из семи человек только трое используют волшебство. Там был один вихревик – вертексиалист, если по-умному, один сонитист и один фастигиалист, то бишь глубинщик. Шкаф неожиданно был одним из них, сонитистом, подтип "ударные". Командир был вихревиком, а на подпевках у него стоял голубоглазый глубинщик. Остальные трое имели стандартное вооружение – пара ножей на рыло, палаши, револьверы, короткие винтовки для контактного боя.

У самого Базиля этого переносного арсенала не было. У него из реального оружия был только старый флотский Хаунд и хороший, наточенный до бритвенной остроты бравийский нож. Всё прочее Базиль может изготовить сам и прямо на месте. Навыков хватает.

И вот сейчас, судя по всему, черведавы вышли на чей-то след. Стоило им лишь посетить городское управление Круга, как работа тут же нашлась. Черведавы вышли оттуда собранные, проверяющие клинки, вставляющие кассеты с патронами в винтовки.

"Проклятье," – подумал Базиль, сидя на невысокой крыше и наблюдая за противником с безопасного расстояния. – "И вот куда они идут?"

Базилю не хотелось сражаться. Он, в целом, разделял точку зрения шефа, одну из его заповедей, а конкретно ту, что гласила "Ни один червивый не должен уйти из твоих рук живым". Зная шефа, дело уже было бы сделано. Но это агент Отшельник, с него сталось бы покрыться своей кутикулой, прыгнуть на них откуда-нибудь сверху с червями-штыками наготове, и перемолоть их всех так, что легче будет закрасить, чем оттереть. Но агент Коршун – все же не агент Отшельник.

У Базиля была своя методика, которая заключалась в нескольких нехитрых постулатах. Чем больше расстояние между тобой и целью, тем лучше. Если цель тебя не заметила, ты молодец. А ещё ты молодец, если наносишь точечные болезненные удары в уязвимые точки.

Агент Сольпуга часто вызывал некоторых черведавов-офицеров на поединки. Вообще, это было даже красиво, но Базиль был искренне убежден, что приглашение противника к дуэли должно осуществляться путем выстрела в затылок, причем желательно, чтобы твой соперник-дуэлянт и не подозревал о твоём присутствии.

Многие критиковали Коршуна за это, в том числе и в Яблоке. Тому же Сольпуге все время казалось, что такое поведение "недостойно рыцаря мрака". Но Сольпуга выбрал себе в кумиры как раз Ранфа. Очевидно, его восхищала сила и дикая мощь этого берсерка, его подвиг по приручению такого опасного создания, как выворотень.

Ну и пусть критикуют. Пусть раздают тумаки, раскидывают десять врагов правой и восемь левой, лезут под пули и артиллерию. Коршун же засядет где-нибудь, сотворит винтовку помощнее и разнесет в пыль задние ряды противника, для начала убив все командование. Эдакое обезглавливание в рамках отряда.

В конце концов, Базиль не просто так прошел Замещение.

Размышляя об этом, агент аккуратно скакал по крышам. Он уже успел отослать весточку двум выворотням, которых ему дал Ранф в подчинение, и оба существа были где-то неподалеку, идя по следу отряда.

Стало намного сложнее, когда отряд зашёл в частный сектор. Теперь по крышам не попрыгать, и Базилю приходилось в свои пятьдесят шесть перепрыгивать через заборы, прятаться в тенях (что было сравнительно нелегко – вечер был в разгаре, но солнце ещё окончательно не село) и избегать внимания жильцов особняков. Зато двое выворотней преспокойно следовали в небольшом отдалении от черведавов. Видеть их выворотням было не обязательно – они имели превосходное обоняние, как, впрочем, и абсолютное большинство варага.

Наконец, черведавы подошли к небольшому особняку, скорее даже крупному дому, стоявшему на отшибе, почти на самом краю города. Отличием для участка служили высокие трехметровые стены из красноватого кирпича.

Тут Базилю крайне повезло – у соседа, на богатом особняке, была устроена небольшая башенка. Наверняка в ней был расположен кабинет. Окна выходили на противоположную от нужного дома сторону, но Базиль и не собирался вламываться в здание. Потратив немного времени, он миновал неширокий дворик, вскарабкался по двум этажам, по черепице добрался до башенки и вскарабкался уже туда.

Переведя дух – все же ему не двадцать пять – Базиль оценил обстановку.

Офицер стучится в ворота. Его прихвостни ждут совсем рядом, винтовки наготове. За углом, невидимые для черведавов, стоят выворотни, неотличимые от людей. Лишь наметанный опытный глаз заметит небольшую бледность, отсутствие блеска в глазах и нехарактерную для людей неподвижность. Варага не были вооружены, да и зачем им – они сами по себе оружие.

Базиль снял надоевшую маскировку с глаза и принялся ждать, когда солнце зайдет побольше. Модифицированный глаз Коршуна позволял ему прекрасно видеть всю панораму происходящего. Агенту даже не надо было крутить головой – он держал в поле зрения и дом, и ворота с черведавами, и выворотней.

Коршун сжал кулак, чтобы там, в мизерном пространстве, образовался мрак. Подчиняясь импульсу Мощи, из кулака потекла полужидкая, непрозрачная черная масса. По воле Базиля она сформировала силуэт здоровенной трёхметровой винтовки. Коршун тщательно проверил наличие внутренних полостей, после чего сжал мрак, из которого состояла винтовка. Та послушно сжалась до полутора метров, приобретя прочностные характеристики добротной стали. Потом Базиль из мрака внутри самой винтовки сформировал все внутренние детали – затвор, пружины, камору, газоотводы. И, переведя дух, закончил сотворением пяти пуль из особо прочного мрачного камня. Никакой порох его винтовке был не нужен, а прицел на ней был не нужен уже самому агенту.

Весь процесс не занял и двух минут.

Тем временем на территории дома появилась оживленность. Из здания вышел молодой мужчина в рубахе и брюках, миновал тщательно подстриженный двор и приблизился к воротам.

От ворот Базиля отделяло примерно что-то пятьдесят метров, поэтому никаких разговоров он не слышал. Конечно, он мог подсуетиться, выпустить пару-тройку реснитчатых червей, но это надо было делать заранее.

Коротко обменявшись какими-то фразами, мужчина выпустил из руки черную птичку ("мрак" – моментально определил Базиль), и та мигом улетела в дом. Проследив за ней взглядом, мужчина открыл ворота.

Зря.

Очевидно, офицер, если вообще представился по правде, а не назвавшись каким-нибудь полицейским, не сообщил мужчине о своих товарищах. Гурьбой черведавы забежали на участок. Оторопение на лице мужчины было прекрасно видно. К его чести (и глупости), он не стал долго удивляться, а схватил ближайших черведавов за плечи, осадил их, а потом что-то начал втолковывать их предводителю. Закономерно получив от ближайшего черведава прикладом под ребра, мужчина свалился на траву.

Солнце уже было близко к заходу, подсвечивая все оранжево-алым, на территорию дома оно даже не добиралось из-за высоких стен, поэтому Базиль решил выпустить и остальные глаза.

Он снял повязку, обнажая угольно-черный глаз. Ему моментально стало видно абсолютно все. Любая тень просвечивалась насквозь, будто стоял полдень, мельчайшие детали лиц и вооружения черведавов – Коршун видел абсолютно всё. При желании, он мог рассмотреть едва заметные царапинки на полированной маске главаря отряда.

Агент сунул руку за отворот жилета. Там была густая тень, и его рука сразу провалилась во внутренний мрак. На ощупь Базиль нашел свою маску и торопливо ее надел. Теперь его лицо было надёжно скрыто ворохом нарочито неаккуратно сшитых кусочков кожи; нос прикрывал криво приклеенный совиный клюв. Базиль стал похож на птицу-оборотня, которого кто-то две недели назад раза два или три хорошенько стегнул плеткой-пятихвосткой прямо по лицу.

Почти незаметные шрамики на скулах агента раскрылись, обнажая ещё два таких же глаза, каким был его правый. Конечно, Коршун превосходно мог видеть ими и через прорехи в маске, но какой стрелок откажется от полного кругового обзора? Поэтому Базиль задействовал мышцы, которых у человека обычно нет, и его три ненормальных, нечеловеческих, Замещенных глаза выдвинулись на десяток сантиметров. Правый выдвинулся вперёд, а те, что были на скулах – по бокам. Теперь глаза отдаленно напоминали глаза то ли краба, то ли улитки.

Когда-то давно Базиль решил стать самым лучшим стрелком, а для стрелка как раз нужно хорошее зрение. Модификация левого не дала ничего, кроме превосходного угла обзора – зрение все ещё оставалось человеческим. Поэтому Базиль выследил в низинах Червивого дна скального плевуна, живьём доставил его в Темный Маяк, и там над агентом провели большую операцию. Полгода восстановления и три года обучения своим новым возможностям стоили того. Агент Коршун стал лучшим стрелком среди вермиалистов, а возможно, и лучшим стрелком во всех цивилизованных странах.

За время, пока Коршун натягивал маску, из дома вышла молодая женщина с ребенком, мальчиком лет двух-трёх. Это ни капли не смутило черведавов – двое подбежали к женщине, грубо стащили с нее ребенка и бросили обоих на траву. Ребенок начал рыдать. Один из нападающих, глядя на женщину и что-то ей втолковывая, нарочито опустил ствол винтовки в пяти сантиметрах от головы ребенка. Во дворе остались только офицер, шкаф и молодчик, стороживший ребенка, чтобы женщина даже не думала пошевелиться. Остальные четверо забежали в дом.

Офицер тем временем достал из кармана небольшое маготронное устройство, состоящее из коробочки и стеклянного шарика. Базиль поморщился – определитель сильно убыстряет, а потому осложняет дело. Агент приготовил винтовку и даже начал нагнетать в камору газообразный мрак.

Офицер присел, прижал шарик к голове мужчины и что-то ему сказал. Тот отказался, получил тычок сапогом по ребрам. Еще раз отказался, после чего рядом стоящий шкаф достал молот и просто приложил его к хвосту мужчины. Тот завыл так, что его Базиль его даже услышал. Ребенок заревел ещё громче. Агент прицелился и положил палец на спусковой крючок.

Из дома появились трое черведавов. Пара под руки тащила молодую девушку, подростка лет пятнадцати, с разорванной на груди блузкой – уж специально или случайно, никто не знает, но для себя Базиль ответ знал. Ещё один притащил три каких-то книги, вывалил две на траву, а последнюю поднес офицеру. Молодчики уложили девушку рядом с матерью.

Офицер раскрыл поднесенную книгу. Базиль прекрасно увидел изображение яблока с торчащей из него загогулиной.

– Ну какие же идиоты, – прошептал Коршун.

Пальцы мужчины внезапно исторгли огромное облако мрака, которое отрезало зрение всем. Точнее отрезало бы. Как минимум мужчина являлся червивым, с высокой вероятностью его жена тоже, так что они прекрасно все видели. Базилю облако только помогало видеть, равно как и выворотням, те вообще старались не полагаться на зрение. Вот только все черведавы специально обучаются, чтобы эффективно сражаться в условиях захваченной территории. Вертексиалисты видят магнитные и электрические поля, никсиалисты – движения воздуха, фастигиалисты – токи воды в окружении и так далее.

Медлить более было нельзя. За долю секунды Коршун выцелил офицера и нажал на спусковой крючок. Особый механизм резко дёрнул заслонку, и плотный парообразный мрак с оглушительным хлопком тугой струёй вырвался на десяток метров, посылая вперёд пулю размером с палец.

Кусочек твердого как сталь мрака снёс офицеру голову вместе с шеей, обрызгав мужчину и шкафа. Базиль дёрнул затвор, одновременно накачивая камору мраком.

Мгновением после выстрела выворотни подпрыгнули, зацепились за трехметровую стену и легко перевалились за неё, уже покрытые извивающимися ярко-красными боевыми особями.

Во дворе раздалось два выстрела, все в приближающихся выворотней – облако действительно не помешало черведавам стрелять.

Мужчина-вермиалист вскочил на ноги и побежал к жене и детям, готовя спицы из каменного мрака.

Контролируя ситуацию во дворе одним глазом, остальными тремя Коршун выглядывал в окнах оставшегося там черведава. Наконец, через пару секунд, когда первый выворотень уже схлестнулся с волшебниками, в окне гостиной мелькнул силуэт в черном плаще.

Пуля пробила окно, полностью выбив раму. Мало того, что в теле черведава осталась дырка размером с кулак, так ещё он был нашпигован стеклянными осколками. Пол по траектории пули ремонту не подлежал.

Медлить и сидеть-выцеливать больше было нельзя. Коршун встал в полный рост, несколько укоротил дуло и приклад, усилием воли разделил следующую пулю на кусочки, после чего резко материализовал по стакану полужидкого мрака с Парящих топей сразу у себя под сапогами. Ожидаемо, взрывом мрака не только разметало черепицу, а ещё и подкинуло вермиалиста высоко в воздух по направлению к двору. Две бесконечные секунды на снижение, и Базиль взорвал ещё по капле мрака перед самым падением. Земля большой послушной собакой мягко ткнулась в ноги.

Базиль еще в полете видел, как один выворотень сцепился с троими черведавами около дома, как второй выпотрошил того, кто принес книгу, и сейчас уворачивался от низко гудящего молота сонитиста.

Ещё Базиль увидел, как мужчина неожиданно ловко метнул спицу в одного из троих черведавов. Попал в плечо. Зашипев, черведав отпрыгнул от сражающихся врукопашную, выпустил из рук нож, одновременно схватив свою короткую винтовку и всадил пулю в грудь мужчины. Тот, чуть не кувыркнувшись, рухнул на траву. Страшно завизжала женщина.

Базиль, одним глазом следя за сонитистом, подбежал к обороняющемуся от трёх черведавов выворотню. Он с особями-штыками успешно противостоял целым двум палашам. Третий же, выстрелив в мужчину, решил пристрелить и женщину. Он бы сделал это без угрызения совести, просто, как чихнуть, но ему помешал заряд дроби. Она была сделана Базилем, и червивому почти ничего не стоило немного подкорректировать траекторию – агент выстрелил навесом над головами сражающихся, а черведав, стоящий за ними, получил весь заряд дроби в грудь. Сложно жить с кашей вместо лёгких.

Тем временем Базиль оказался совсем рядом с тремя бушующими людьми. Коршун не любил сражаться вблизи. Но не любить – не значит не уметь. Предпоследнюю пулю он подарил ещё одному черведаву, который как раз примеривался всадить выворотню нож в бок. В битве один на один выворотень мог поспорить с многими, а потому, больше не сдерживаемый, он за три удара обезоружил черведава, пинком сломал ему ногу, а когда тот упал, то просто схватил его за нижнюю челюсть и резким движением повернул ее так, что она стала выше затылка.

Зрение Базиля позволяло ему видеть на триста шестьдесят градусов, так что гибель первого выворотня не стала сюрпризом – тот пропустил удар, и гармонические колебания ударных размолотили кости его тела в порошок. Как бы хорошо выворотни не управляли всеми системами организма, двигать телом, по сути, без костей, они не могли. Шкаф поднял злобно трепыхающееся тело за шею, подбросил его в воздух и вплупил по нему молотом так, что выворотень с хлюпом влетел в забор. Скорее всего, червь погиб мгновенно.

Базиль повернулся к шкафу, который бодро пошел к агенту, несмотря на кучу мелких порезов, отчего его костюм влажно блестел.

В этот момент мрак начал рассеиваться.