Текст книги "Почему вымерли мамонты"

Автор книги: Николай Верещагин

Рис. 24. Тафономические типы пещер. Ориг.

1 – колодцы и воронки; 2 – пещеры-ловушки; 3 – жилые пещеры-устья.

В СССР колодцы-ловушки известны в Крыму, на Кавказе, например в ущельях рек Псху, Белой, Балкарского Черека и Чегема, на Южном Урале и в Приморье – на известняковой горе Чиндалаз. Опасные колодцы и воронки имеются также в гипсовом массиве Индерской возвышенности.

Водоприемные пещеры расположены обычно на склонах ущелий. Вода поступает в них периодически, снаружи, как и в воронки, при резких подъемах уровня протекающего поблизости потока и уходит в глубинные участки по трещинам и промоинам. В сухие сезоны такие пещеры были убежищами для рукокрылых, насекомоядных, хищных и грызунов, а частью – и для первобытного человека. В сезоны паводков они становились коварными ловушками. В Кизеловской пещере на Среднем Урале мы обнаружили скелеты малых пещерных медведей, росомах, соболей, выдр, летучих мышей, землероек и кротов. Гибель пещерных медведей и медвежат происходила при ранних паводках на речке Кизел, вода которой, прорываясь в пещеру, топила сонных зверей. Скелеты животных погребались под камнями разрушающихся стен и потолка пещеры.

Пещеры-устья после обсыхания вытекавших из них потоков были основными убежищами рукокрылых, насекомоядных, хищных и грызунов, а также ночных хищных птиц, скальных голубей и первобытных охотников. Кости копытных зверей, хоботных, приматов, большого количества видов птиц, а иногда и рыб накапливались в таких пещерах в результате приноса и пожирания добычи хищниками и первобытными людьми.

Длительное и надежное захоронение костей происходило здесь при шелушении потолка, заноса ветром вековой пыли и отложений водных потоков. Процесс накопления костеносных слоев в таких пещерах происходил иногда на протяжении десятков тысячелетий. Некоторые из этих пещер использовались в каменном веке для священных, охотничьих и иных обрядов. В пещерах сохранялись даже следы древних людей, скульптуры животных, рисунки и цветные композиции на степах. Изображения мамонтов, носорогов и лошадей имеются у нас в многоэтажной пещере Шульган-Таш (Каповая) на Южном Урале – в ущелье реки Белой (Бадер, 1968); рисунки в пещерах Испании и Франции известны всему миру по публикациям Брейля и Капитана.

В историческую эпоху пещеры такого типа использовались в качестве мест ритуальных праздников весны и осени, в результате чего в них накапливались священные коллекции черепов и рогов диких и домашних копытных (об этом см. далее).

Консервация костей в древних слоях пещер, как правило, была весьма совершенной. На первых стадиях она обеспечивалась большой сухостью, а после захоронения в осадках – увлажненностью грунта. Костный коллаген предохранял фрагменты от разрушения даже в рыжей глине (terra rossa), образующейся на дне пещер из обломков известняка.

До тех пор пока кости валялись на поверхности грунта пещер, их обгрызали грызуны и кожееды. По этому признаку можно судить об этапах накопления и перерыва отложений пещерных осадков.

К нашей эпохе многие обитаемые в свое время пещеры оказались полностью замыты, заполнены осадками или скрыты под оползнями и шлейфами делювия склонов. Другие пещеры заполнялись почти целиком за счет шелушения потолка, в результате чего образовывались очень мощные продуктивные слои с каменными изделиями и кухонными отбросами. Такова, например, раскопанная археологами пещера Чжоу-Коу-Дянь в Северном Китае, палеолитические слои которой постепенно достигли мощности в 50 м (!). В них сохранилась масса каменных орудий, кухонных обломков костей оленей, винторогих антилоп, бизонов и древнекитайских людей – синантропов.

Холодные и сырые пещеры-щели в горных породах со сквозняками, как правило, не заселялись ни первобытными охотниками, ни животными. Слабо заселялись пещеры и гроты в легко разрушающихся мергелях и рухляках разного типа, В широких свободных пещерах первобытным поселенцам приходилось устраивать шалаши из ветвей и шкур, чтобы предохранить себя от холода и воздушных потоков.

Богатую добычу палеонтологам доставляют пещеры, служившие в разное время пристанищем первобытным охотникам, хищным зверям, филину и сычу. Такими, в частности, являются пещеры Кударо I, II, III в верховьях Риона на Кавказе и Медвежья пещера на северном Урале.

Асфальтовые «капканы» и черная гибель

Еще в 1897 г. геолог А. Штукенберг вывез из окрестностей Баку в музей Казанского университета асфальтированный череп волка и сайгака. Как выяснилось в 1938 г., местные жители много столетий добывали на склоне Бинагадинского холма, в 12 км от Баку, вязкий кир, или битум, для заливки плоских крыш своих домов, а попадавшиеся в битуме кости отбрасывали в сторону. Более набожные мусульмане, считая, что кости принадлежат правоверным, вновь хоронили их в особых ямах. Для профессора В. В. Богачева (1938) стало очевидным, что это местонахождение представляет исключительный природный феномен, донесший до наших дней страничку жизни ледникового периода Закавказья. Раскапывая асфальтированные слои, зоологи и геологи извлекли в Бинагадах много тысяч костей птиц, зверей, массу насекомых, раковин моллюсков и остатков растений.

Препаровка и расчистка бинагадинских костей производились промывкой костей бензином и вываркой в горячем щелоке. После этого они приобретали красивый кофейный цвет.

При обработке этой уникальной коллекции специалистами было определено 39 видов млекопитающих, 97 видов птиц, 113 видов жуков, 4—5 видов сухопутных моллюсков и 12 видов растений. Судя по их составу, древний Апшерон 80—100 тысяч лет тому назад был несколько влажнее и имел кое-где рощицы можжевельника и фисташки.

Наиболее потрясающим и загадочным было нахождение в битуме остатков тяжеловесных носорогов и быков рядом с костями быстроногих сайгаков, тушканчиков, перелетных и оседлых птиц. Вместе с травоядными здесь гибли и хищники – пещерные львы, гепарды, волки, корсаки, лисицы, бурые медведи, барсуки и хорьки-перевязки.

У бакинских геологов возникла курьезная гипотеза о том, что наступавшее море якобы заставляло животных скучиваться в одном месте, при этом под ногами носорогов гибли тушканчики, а пролетавшие птицы падали, отравленные газами, выходившими из фумарол.

Между тем анализ фактов, относящихся к генезису бинагадинского «кладбища», отчетливо показывал, что это захоронение образовалось в результате улавливания организмов вязкими лужами загустевшей бинагадинской нефти.

На Кавказе, в Иране, Ираке, Турции, Аравии нефть сочится местами по склонам холмов небольшими блестящими на солнце струйками. Она выжимается чудовищным давлением из трещин нарушенных песчаных и глинистых пластов – осадков миоценовых и плиоценовых морей. Струйки нефти окисляются и загустевают на воздухе, образуя липкие натеки, а в долинах и углублениях рельефа – более или менее глубокие лужи. Такие лужи с черным зеркалом асфальта нагреваются летом на солнце до 60—70° С. Привлеченные обманчивым блеском луж, водяные птицы, водяные жуки и другие насекомые опускаются ночью на их поверхность и быстро гибнут. Стремительно прыгающие, не разбирая дороги, тушканчики и зайцы удерживаются липкой пластиной всего 4—5 мм толщиной. Остатки растений, особенно гонимые ветром солянки «перекати поле», также надежно ловятся каждой лужей.

Зимой жидкий асфальт этих луж густеет, и на его поверхности скапливается чистая дождевая вода. Теперь битумная лужа становится опасной для крупных животных (рис. 25).

Рис. 25. Гибель животных в нефтяных и асфальтовых лужах. Ориг.

1 – загустевшая нефть образовала водонепроницаемую выстилку; 2 – в нефте-водяной луже гибнут птицы и насекомые; 3 – асфальтовая пластина дна лужи ловит зверей.

В жаркий июньский день мы увидели в урочище Кир-Кишлаг (в 30 км к северо-западу от Баку) такую картину.

На склонах холма сверкали черные полосы потоков загустевшей нефти. Она сочилась из горизонтальных щелей в пласте лессовидных суглинков на высоте 20 м от подножия склона, покрытого сизой полынью. С восточной стороны один поток заполнил ряд блюдцеобразных углублений, образовав лужи диаметром в 5—10 м и глубиной до 30 см. Жидкий асфальт обжигал, в нем было в середине дня 62° С. На поверхности асфальта виднелись спинки жуков водолюбов и плавунцов, чернотелок, мясных мух, распластанные тельца и крылья стрекоз.

Посередине нижней лужи осталась линза тухлой воды с продолговатым оконцем диаметром в 20—30 см. на глубине 10—15 см палка натыкалась на густой тяжелый асфальт, который выстилал днище. Этот донный слой асфальта был насыщен пылеватыми частицами, прочно связан с грунтом и в воде уже не всплывал. На краю водяного оконца виднелись полупогруженные в жидкий асфальт трупики серого хомячка и степной полевки. Остались, впрочем, только шкурки и скелетики, остальное было уже съедено личинками мясных мух, которые, перегреваясь в своих вонючих кормушках, выползали наружу и тут же консервировались в нефти. Масса погибших личинок мух плавала в оконце воды.

На южном склоне холма нефть подавалась вместе с горько-соленой водой из небольшого кратера диаметром около метра. Кратер был окружен кустиками зеленого тростника. Полоска полужидкого асфальта шириной от 50 до 150 см тянулась от кратера по склону на 230 м, спускаясь в узкий глинистый распадок. Посередине асфальтовой пластины виднелся побелевший панцирь крупной греческой черепахи, рядом с ним прилипли кости зайца и волка. На припудренную пылью поверхность при нас опустилась каменка-плясунья, позарившись на какую-то козявку, и тотчас же отчаянно забила крылышками, не в силах оторвать лапки от предательской пленки. В нескольких метрах дальше, увязнув ножками и концами крыльев, сидел еще живой жаворонок и еще одна каменка, а с двух сторон от нее к асфальту приклеились мохнатые мертвые фаланги, которые пытались напасть на пойманную пичугу.

В следующий раз мы посетили Кир-Кишлаг в январе. Дождя давно не было, и асфальтовые лужи пересохли, затвердели и были припорошены пылью. Всюду виднелись отпечатки копыт овец и джейранов, разыскивавших воду. На краю одной из луж лежал мумифицированный труп ишака, застрявшего передними ногами в асфальте. При нулевой температуре наши ноги медленно погружались в пластину асфальта.

Возвращаясь в Баку, мы наткнулись у разъезда Хурдалан на земляную выемку размером 15×30×0.5 м с полужидкой смолой. На черном фоне местами выдавались яркие светло-серые, коричневые и оранжевые бугристые пятна. Это были трупы пятнадцати кряковых селезней. Головы птиц, как бы покорившихся судьбе или в попытке спастись нырянием покоились под поверхностью зловещего черного зеркала. В полутора метрах от берега в смоле распласталась оранжевая спинка лисицы с вытянутым в струнку хвостом. Уши зверя еще стояли торчком, но глаза были закрыты, и казалось, что он спокойно заснул, вовсе не думая прыгать на лакомую добычу...

Недавняя снежная пурга погнала тысячи пернатых к югу, и крякухи влипли в привлекшую их среди белого снежного покрывала темную проталину.

Я предложил моему спутнику – палеонтологу Н. О. Бурчаку пройтись по луже, чтобы уверовать в версию поимки бинагадинских носорогов и быков. Всегда готовый к жертвам ради науки, на этот раз Бурчак гордо отказался.

Самые известные асфальтовые «кладбища» – «смоляные кратеры» со многими тысячами скелетов верблюдов, оленей, гигантских ленивцев, саблезубых кошек, пещерных львов изучены в северной Калифорнии у Ранчо Ля Бреа. В Лос-Анжелесе на основе раскопок в этих асфальтах создан богатейший палеонтологический музей.

Такие выходы нефти есть на Северном Кавказе у Майкопа, Горючего Ключа, Грозного, в Татарии на речке Шешме у Кармалок, на северном Сахалине и на острове Тринидад у Южной Америки.

На левом притоке Камы – речке Шешме, близ селения Нижние Кармалки, на протяжении последней трети четвертичного периода существовали выходы нефти из пермских известняков казанского яруса. Нефть выжималась по трещинам доломитов и в небольшом овраге пропитывала слои четвертичных суглинков, образуя в русле ручья занефтеванные лужи и омутки. Временами здесь создавалась, вероятно, картина, напоминающая асфальтовые натеки и лужи на Апшеронском полуострове Закавказья и асфальтовые «кратеры» Калифорнии. В обрывах стенок оврага бурые, пропитанные нефтью прослои щебнистых суглинков содержали корни и ветви сосен, можжевельников, ивняка. Тут же было множество птичьих костей – уток и белых куропаток, – трупиков жуков, остатков травянистых растений – тростника и рогоза. Изредка попадались кости зайцев, песцов, волков, медведей, лошадей, благородных и северных оленей, бизонов, степных пеструшек и узкочерепных полевок. Среди жуков встречались виды, свойственные современным степям Центральной Азии... Древнее Прикамье в конце последнего оледенения, очевидно, напоминало остепненные равнины юга Западной Сибири с участками сосновых боров и березовыми колками.

Захоронение единичных трупов волосатых носорогов, мамонтов было обнаружено в начале нашего века близ Старуни в Галиции. Окислявшаяся на воздухе нефть образовывала там разновидность битума – озокерит, или горный воск. Животные попадали в ямы, наполненные густой нефтью, и погибали, консервируясь на долгие тысячелетия.

Геологи, работавшие в 30-х годах на Сахалине, сообщали о гибели лебедей, гусей и уток в обширных асфальтовых озерах среди тайги, близ Охинского месторождения нефти. Теперь там все изменилось. Водоплавающие пролетные птицы стали редки. Асфальтовые озера перекрылись наносами грязи нефтяных скважин, а асфальт для строек завозится «с материка». Природные потоки загустевшей нефти сохранились, впрочем, открыто в ряде мест на пологих склонах оврагов, особенно у Катангли. Они начинаются из глубоких ям – кратеров, диаметром от 1.5 до 5 м, заполненных вязким илом, водой и густой нефтью. Нефть выжимается здесь из нарушенных пластов морских плиоценовых песков и течет плоскими ручейками шириной в 10—15 м, асфальтируя моховые и осоковые болотца с кустами черники и ольхи по днищам оврагов. В этих потоках мы с зоологом В. Г. Вороновым собрали два десятка вонючих трупиков мышевидных грызунов – красных и сахалинских полевок, мышей, бурундуков, восемь овсянок и бекаса. Все они были пойманы смолой и погибли. Вскрышек и разрезов таких асфальтовых потоков обнаружить пока не удалось, но очевидно, что при разработках местного асфальта в них найдутся ископаемые остатки животных и растений четвертичного периода.

Природные истечения нефти никогда не были особенно велики. Планета как бы сама залечивала и консервировала свои «нефтеточащие раны». Совершенно другие условия создались при промышленном освоении подземных ресурсов нефти в XIX и XX вв.

Человек никогда не отличался чистоплотностью в обращении с природой, а тем более, когда дело сулило барыши. При бурении скважин на суше и на море миллионы тонн нефти стали внезапно разливаться по поверхности планеты, ее рекам, морям, океанам. Океанологи подсчитали, что уже в 60-х годах нашего столетия около 1/3 поверхности Мирового океана бывает покрыто более или менее толстой пленкой нефти и смазочных масел, растекшихся из разбитых танкеров и при бурении скважин в морском дне. Эта пленка губит огромные массы планктона – мельчайших и малых организмов животных и растений, служащих основной пищей многих промысловых рыб, китов и тюленей. Заметнее всего для приморского населения гибель прибрежной жизни морских отмелей – так называемого шельфа, с их площадями съедобных моллюсков, ракообразных и морских растений, а также водоплавающих птиц. Замазучивание береговой полосы моря является подлинной катастрофой для берегового населения многих районов юго-восточной Азии, которое привыкло покрывать свою потребность в пище сбором и ловом даров моря. Каждая авария танкера, каждый нефтяной фонтан над морской буровой вышкой или лопнувшая труба для откачки нефти на берег означают трагическую гибель многих десятков тысяч водоплавающих, зимующих на море и совершающих перелет. Разбуривание морского дна на нефть у берегов Англии, Калифорнии, Ирака, Вьетнама, Китая будет означать почти полную гибель пластинчатоклювых, гнездящихся в нашей Арктике. Лебеди, утки, гуси пачкают свое оперение об нефтяную пленку по ватерлинии, и в результате слипания перьев образуется как бы прореха в одеянии птицы. Водоплавающие гибнут либо от переохлаждения, либо от отравления нефтью во время очистки оперения клювом.

Однажды под трассой осеннего пролета пластинчатоклювых оказалось нефтяное озеро. По ноябрьским ночам в метровый слой нефти опускались сотенные стаи уток, десятки гусей и лебедей кликунов. Птицы сразу же погружались в нефть до шеи, а затем, почувствовав опасность, делали жалкие попытки подняться в воздух или спастись нырянием. Ледяная вонючая жидкость облепляла тело, и великолепные летуны через два-три часа вылезали от переохлаждения на берег. При нашем посещении на поверхности озера виднелись сотни бугорков – спинок погибших птиц, а на берегах при повидовом учете было насчитано 367 мумифицированных тушек нырковых и благородных уток. За два зимних сезона здесь погибло около 40 тысяч занефтеванных птиц.

Гибель птиц на морях и океанах бывает еще грандиознее – в каждом обширном нефтяном пятне гибнут десятки тысяч водоплавающих. Судьба занефтеванных и мумифицированных трупов птиц на море и в нефтяных лужах бывает различна. Большая часть их постепенно выветривается на береговой кромке, но часть загоняется волной в бухточки, где перекрывается ракушечником, песком и илом. Меньшая часть тонет на глубине морских заливов. В долго действующих асфальтовых лужах за десятилетия может образоваться слой в 15—20 см из переплета птичьих костей.

Гибель дикой жизни от нефтяного загрязнения планеты будет, по-видимому, продолжаться и расти до тех пор, пока народы будут испытывать потребность в жидком черном золоте.

Что такое «мазуку» и «мофет»?

Уже в далекой древности были подмечены и описаны места, где животные погибали от какой-то таинственной причины. В поэме «О природе вещей» Тит Лукреций около 2000 лет тому назад писал (в переводе Ф. А. Петровского; 1946, с. 409):

 
«Ну, а теперь обо всяких местах и озерах Авернских
Я расскажу, объяснив, каковы их природные свойства.
Прежде всего, потому Авернскими их называют,
Что чрезвычайно они вредоносны для птиц всевозможных.
Стоит лишь им пролететь как раз над такими местами.
Тотчас, грести позабыв, паруса они крыл опускают,
Падая сверху стремглав с бессильно поникшею шеей
На землю, если она оказалась в том месте под ними,
Или же в воду, когда под ними озера Аверна.
Место такое близ Кум существует, где серою острой
Горы обильно дымят и горячих источников полны
...
В Сирии, как говорят, существует подобное место:
Четвероногих зверей, не успевших и шага там сделать,
Тяжко на землю валит бездыханными эта же сила».
 

Массовая гибель животных на суше от ядовитых газов действительно существует. Так бывает при извержениях вулканов, причем прорвавшийся газ – метан, бутан, смесь других газов – может вспыхнуть, сжигая все на своем пути. 24 августа 79 г. нашей эры погибли от извержения Везувия три итальянских городка – Помпея, Стабия и Геркуланум, причем люди (около 3 тысяч) и домашние животные погибали от газов и от масс сыпавшегося пепла. При раскопках слои пепла достигали 6-метровой толщины.

Несравненно грандиознее и катастрофичнее бывали и бывают извержения вулканов по островам окраин Тихого океана. Выбрасывая лаву, камни и пепел, вулканы островов Курильской гряды периодически уничтожают лес и животных, образуя толщи, напоминающие слоистый пирог.

Извержение вулкана в Исландии в 1974 г. также сопровождалось выбросом огромных масс пепла, засыпавших поселки до самых крыш.

Ядовитые газы, прорывающиеся из фумарол или истекающие из трещин в горных породах, губят постепенно массу животных, попадающих в их зону. Такой случай описан знаменитым натуралистом Сетоном Томпсоном в рассказе о медведе на западе Северной Америки.

В повести Ивана Ефремова (1950а, с. 38) «Озеро Горных Духов» описывается действие ртутных паров на людей в окрестностях озерца из этого жидкого металла:

«Задыхаясь, едва передвигая ноги от внезапной потери сил, с угнетенной душой несчастные уходили из рокового места, но обычно в пути их настигала смерть».

Знаток фауны Африки Бернгард Гржимек (1965, с. 40) и исследователь горилл Д. Б. Шаллер (1968, с. 230) опубликовали в разных вариантах рассказы бельгийского доктора Жака Вершурена о гибели слонов, павианов, бегемотов, кистеухих свиней, буйволов, антилоп, львов, гиен, грифов и пресмыкающихся близ так называемых мазуку – безобидных на вид участков выхода смертельных газов (преимущественно углекислоты 40%-й концентрации).

Сам Жак Вершурен опубликовал (с Бурлиером) результаты обследования четырех мазуку в Национальном парке Альберта (тогда еще – Бельгийского Конго): в урочище Мугого, в Ондо (южнее Молинда Ривер), в кратере Маунт Муво и близ Камикони. В общей сложности в них были обнаружены десятки и сотни насекомых, пресмыкающихся, птиц, летучих мышей, обезьян, генетт, сервалов, львов, 8 пятнистых гиен, 28 слонов, несколько даманов и кистеухих свиней, 9 бородавочников, 6 бегемотов, несколько дукеров, 10 винторогих антилоп, более десятка буйволов, несколько гигантских панголинов и т. д.

Рис. 26. «Долинка тихой смерти» в верховьях речки Гейзерной ив Камчатке. В речке трупы восьми медведей. Фото В. С. Каляева.

Все обследованные мазуку имели свои мелкие особенности истечения газа, что и обусловило различный состав экологических типов погибших там животных...

Не совсем ясна только последующая судьба трупов и скелетов природных кладбищ такого типа. Если они остаются на поверхности почвы, то в течение немногих лет они будут, конечно, уничтожены грибками, солнцем, дождем и пожарами.

Есть свои «мазуку» и в северо-восточной Азии, например на Камчатке. Так, Е. Лобков сообщает (1977, с. 15):

«В Кроноцком заповеднике существуют и такие участки, где даже кратковременное пребывание животных оканчивается их гибелью... У подножья вулкана Кихпиныч, в верховье реки Гейзерной, была обнаружена обширная территория с проявлениями так наз. мофет – выходов холодных тяжелых газов, скапливающихся над землей в низинах. На небольшом участке в долине этой реки в июле обнаружены восемь трупов бурых медведей, труп росомахи, до 60 полевок, леммингов, более десятка птиц, в том числе девять воронов, белая и горная трясогузки, горный конек и другие... Пробы газов состояли из углекислоты – 76.5%, сероводорода – 2.6%, метана – 2.8%, с примесью водорода, кислорода, азота и др. инертных газов» (рис. 26). Животные, попадая в отравленный участок, гибнут здесь почти мгновенно от удушья.

Делювий склонов, лессы и травертины

На склонах гор, возвышенностей, холмов, при небольших уклонах, идет накопление делювия – минеральных частиц, сносимых микропотоками с верхних участков. Такое накопление делювия особенно обильно у подножий «молодых» – поднимающихся хребтов. Так, например, у подножий Кавказа – в Предкавказье и Закавказье – за последние 2—3 миллиона лет накопились толщи делювия в сотни метров, а у южных подножий Гималаев – в несколько тысяч метров. Как правило, массовых «кладбищ» в делювии склонов не бывает, зато встречаются единичные захоронения скелетов и разрозненных костей, плохой сохранности, обгрызенных хищниками, что свидетельствует о нахождении их на поверхности грунта. Образование захоронений костей на склонах обеспечивалось в плейстоцене не только делювиальными смывами и «солифлюкционными» оползнями оттаявшего слоя грунта по мерзлой основе. В ледниковые эпохи вдали от границ ледников происходило, упомянутое в I главе, накопление эоловой пыли в виде мощных толщ лесса (рис. 27). Такие толщи распространены в Западной Европе по долине Рейна, Дуная, у нас – на Украине, в Средней Азии и ... в северной Якутии. В Северном Китае они достигают мощности в несколько сот метров, и в их обрывах вырублены для жилья целые селения и величественные храмы. На склонах Западного Памира близ Куляба можно видеть обрывы палевых толщ лессов в сотни метров высотой, с 8—9 оранжевыми прослойками ископаемых почв. В пятом (сверху) горизонте таких почв, на глубине около 60 м от бровки обрыва, таджикские археологи обнаружили мустьерские орудия.

Эоловые и делювиальные отложения на склонах почти всегда комбинировались друг с другом. В Добрудже (Румыния) я исследовал коренное залегание разрозненных костей и зубов трех полувзрослых мамонтов в лессах на глубине 20 м от поверхности высокой террасы Дуная. Мрачные катакомбы Киево-Печерской Лавры были прокопаны самоистязателями-монахами в толщах лесса правого берега Днепра. В таких же толщах на глубине 9 м захоронены остатки жилищ из костей мамонтов в Мезине на правом берегу Десны и в Межириче близ Черкасс.

Рис. 27. Основание хижины из костей мамонтов засыпается надувами лесса. Ориг.

Хорошая сохранность таких ритуальных или жилищных археологических «комплексов» объяснима только весьма быстрым процессом накопления склоновых отложений. По нашим представлениям, это было возможно только в результате лессовой поземки и образования надувов, «козырьков», «карнизов», лессовых «сугробов», в которых погребались черепа и массивные кости, притащенные палеолитическими строителями с мест первоначальной гибели волосатых гигантов – т. е. из речных пойм (рис. 27).

Своеобразные накопления и консервация костей происходят на склонах в участках выхода известковых источников. Кальцитовые отложения – туфы и травертины – на горе Машук в Пятигорье сохранили кости и зубы слонов, бизонов, оленей четвертичного периода.

Консервация трупов в области многолетней мерзлоты

Находки мерзлых туш мамонтов и носорогов издавна казались таинственными загадками. По их поводу высказывалось много домыслов и делалось много попыток курьезных объяснений лицами, не бывавшими в Арктике или посетивших ее мимоходом. Привлекались для этого и глубокие снега, и коварные ледовые ловушки, и телесная теплота животных, якобы протаивавшая мерзлый грунт, и, особенно, удар астероида, который вызвал моментальное охлаждение земной атмосферы, и многое другое.

Между тем принципиальных отличий гибели и захоронений животных в мерзлых грунтах от существовавших и существующих вне современной области многолетней мерзлоты нет и не было. Мамонты тонули при внезапных наводнениях и от провалов под лед рек и озер, вязли в болотах и топких участках ила, засыпались снегом в особо буранные зимы, гибли под оползнями и в селевых потоках, а возможно, и от эпизоотий, вне зависимости от наличия или отсутствия мерзлоты. Разница была лишь в том, что в области вечной мерзлоты туша завязшего в иле или попавшего в болото, в воду, зверя более или менее быстро замерзала и, перекрываясь осадками, больше уже не оттаивала. В эпоху интенсивного отложения лессов мерзлые туши и скелеты сохранялись даже в надувах – «сугробах» лессовой пыли, особенно на затишных («теневых») участках склонов. Что дело обстояло именно таким образом, нас убеждают результаты исследований грандиозного Берелехского «кладбища» мамонтов (Мамонтовая фауна..., 1977) и изучение местонахождений Селериканской лошади, Теректяхского, Хатангского и Магаданского мамонтов. Общеизвестный Березовский мамонт, по мнению его первого исследователя – О. Ф. Герца (1902), попал в ледовую трещину (или промоину) в грунтовом льде и там быстро замерз, а потом был перекрыт – замыт глинистыми наносами. Геолог С. Ф. Биске (1959), посетивший место гибели этого мамонта через 55 лет, высказал соображение, что зверь погиб в обрушившемся большом блоке грунта (рис. 28).

Геолог А. И. Гусев (1956) описал на побережье моря Лаптевых ряд геологических разрезов с выраженным костеносным «мамонтовым горизонтом», являющимся, вероятно, не чем иным, как перемытыми илами термокарстовых озер и речных потоков сартанской эпохи. Он же утверждал, что промоины и целые подледные русла в ископаемых наледях и грунтовом льду могли являться своеобразными ловушками для зверей мамонтового комплекса. Такие единичные «идеальные» случаи захоронения уже не имели стратиграфического значения и вообще-то были всегда редки. Превосходно и кратко охарактеризовал случаи захоронения замороженных туш мамонтов, носорогов и других животных Джеймс Дайсон (1936 г., русск. изд. – 1966).

Рис. 28. Типы единичных и массовых захоронений трупов мамонтов в условиях многолетней мерзлоты. Ориг.

1 – провал в промоину в грунтовом льде; 2 – гибель и захоронение в оползне; 3 – массовое накопление трупов в речной старице.

Существуют и иные гипотезы, обычно мало обоснованные. К ним относятся предположения о том, что мамонты погибали на Новосибирских островах от голода, а на Русской равнине – от перелива морских вод из Балтики на юг (Линдберг, 1972), что они погребались оползнями (Воллосович, 1915) или же в поймах под валиками грунта и наносов на полигональной решетке речных долин (Попов, 1950).

Судьба скелетов животных в тайге и тундре

В лесной зоне умеренного пояса ежегодно гибнут от старости, болезней и ран десятки тысяч крупных диких животных. Однако их скелеты встречаются нам очень редко. Дело в том, что перед смертью животные забираются в густой кустарник, болото, где их кости, не растащенные хищниками, обрастают мохом, травой, обгрызаются грызунами и, постепенно «врастая» в почвенный слой, разрушаются от физических и химических воздействий в течение двух-трех десятков лет. Сохраниться на тысячелетия кости могут в том случае, если они попадут в железистый источник, слой сапропеля.

В тундрах кости и рога северных оленей, лежащие на поверхности почвы, обгрызаются вначале волками, песцами, леммингами и оленями. Позднее, под действием дождя, снега, солнца и мороза они отбеливаются, растрескиваются с поверхности, обрастают лишайниками и в конечном итоге разрушаются совершенно через 30—40 лет. Иная судьба бывает у костей, черепов северных оленей и белых медведей, уложенных на выдающихся участках рельефа с ритуальной целью. Здесь, в условиях относительной сухости, черепа и рога лежат местами по 2—2.5 столетия, разрушаясь постепенно лишайниками. Надежное захоронение скелетов и отдельных костей происходит в оврагах, под оползнями грунта и в заиленных руслах потоков.

Роль воды в образовании захоронений

Практически все длительные и надежные захоронения остатков животных и растений в пределах суши в той или иной степени обязаны воде. Вода веками пропиливала на своем пути известняковые массивы, разрабатывала малые и гигантские воронки, гроты и пещеры, а потом, при заселении этих созданных ею убежищ животными, топила свои жертвы в спонтанных потоках и хоронила остатки поселенцев в отложениях пещерных днищ.