Текст книги "Еще не вечер (сборник)"

Автор книги: Николай Леонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

«Не стрелять!»

Гуров закончил разговор с Отари, положил трубку и остался сидеть в кресле, поглаживая мягкие плюшевые подлокотники.

«Артеменко изначально знал о моей профессии. В университете я выступал, но как туда мог попасть Артеменко? Трудно представить, но допустим, всякое случается, так почему он в первый день не сказал, а признался сегодня? Не размениваться на мелочи, сосредоточиться на главном», – приказал себе Гуров, оттолкнул плюшевое кресло и направился в ресторан. Приказы отдавать легко, да сознание не всегда подчиняется. И выскочил совершенно никчемный вопрос: что находится в сумочке у Тани? Если она ушла, значит, я прошляпил и вообще напрасно отодвигаю девушку на второй план.

Таня не ушла, за столом появились Зинич и Кружнев, команда оказалась в полном составе.

– Здравия желаю! – Толик встал, щелкнул каблуками.

– Можете сидеть, – серьезно ответил Гуров, увидел, что сумка Тани висит на спинке стула и, занимая свое место, отстранил сумку, якобы она ему помешала.

Таня подняла на него спокойный взгляд, укоризненно покачала головой, как бы говоря: кончайте ваши штучки, ничего в моей сумке интересного нет.

– Ну, ошибся, ведь живой человек, – ответил Гуров вслух, кроме Тани никто ничего не понял.

– На твоей работе ошибаться нельзя, – сказала Майя.

– Оставь меня в покое, я в отпуске, – миролюбиво ответил Гуров.

– Вы-то в отпуске, – Кружнев смотрел воинственно, – а милиция творит безобразия. Зачем ни в чем неповинную девушку допрашивали? Вчера ночью к ней домой приезжали.

Гуров услышал какой-то звонок, напрягся, но не понял, что так насторожило, – мешало общее внимание. Артеменко, Майя и Кружнев наблюдали за ним открыто, Таня и Зинич смотрели исподволь, все чего-то ждали.

– Будете приставать, я уйду, – раздраженно ответил Гуров. – Я потому и не признавался, где работаю, чтобы не отвечать за все грехи человеческие.

К столу подошла женщина и тихо сказала:

– Владимир Никитович, вас междугородная, на первом этаже, у администратора.

– Прошу прощения, – Артеменко поднялся и быстро пошел к выходу.

«Не вовремя Петрович позвонил, но, слава богу. Междугородная, значит, он в Москве, а то мне уж невесть что мерещится», – подумал Артеменко, подходя к стойке администратора, и взял лежавшую трубку.

– Слушаю! – и услышал частые гудки. – А вам этот человек днем не звонил, мой номер не узнавал? – спросил Артеменко, опуская трубку на аппарат.

– Сейчас женщина звонила по междугородному, – ответила администратор. – А после четырнадцати вами интересовался мужчина по местному.

– Точно?

– Я работаю двенадцать лет, междугородный звонок от местного отличаю.

– Извините. Если дама снова будет звонить, пожалуйста, попросите ее позвонить мне в номер после двенадцати или завтра утром.

Администратор кивнула и сделала запись. Артеменко не торопился вернуться к столу и увидеть умные, с легкой смешинкой глаза Гурова, облокотился на стойку. «Так, значит, я непуганая ворона, Петрович здесь. Он сказал, что подполковник сегодня вечером, самое позднее завтра утром, уберется в Москву. Так ли это? Какую игру ведет Петрович за моей спиной и с кем он связан? Кружнев или Зинич? Не может же он получать информацию от парня и требовать, чтобы его и убили. Таня? Кто такая, почему от нас не отходит?»

Гуров стоял в двух шагах, любовался Артеменко. Задумчивость пожилого героя-любовника очень нравилась подполковнику. Для того и провел он простенькую комбинацию с вызовом Артеменко, чтобы тот призадумался. Никакая женщина ему не звонила, а организовал все Отари по просьбе Гурова.

– Поговорили? – Гуров подошел вплотную. – Успех у женщин – дело опасное.

Артеменко внимательно изучал рисунок на ковре, боялся поднять взгляд и выдать свое смятение. Сколько времени сыщик стоит за его спиной, слышал ли разговор с администратором? Гуров тут же развеял его сомнения, сказав:

– Шучу, знаю, поговорить не удалось. А днем мужчина разыскивал вас, дозвонился?

– Нет, – солгал Артеменко.

– А-яй-яй, – Гуров рассмеялся. – Дозвонится обязательно, кто ищет, тот всегда найдет. Вы вроде из гостиницы не уходили, что же он не дозвонился?

– Да откуда я знаю? – вспылил Артеменко. – Сюда позвонил, а в номер нет. Я понятия не имею кому понадобился. У меня и знакомых в городе нет.

– Все-то вы врете. – Гуров обнял Артеменко за плечи, повел к лестнице. – И дозвонился, и поговорили, и знаете с кем. Ох, Владимир Никитович, а еще следователем в прокуратуре работали.

– Откуда знаете? – Артеменко остановился, хотел убрать с плеча руку Гурова.

– Вы обо мне все знаете, а я о вас ничего? – Гуров обнял Артеменко крепче. – Ладно, будет время – побеседуем. А сейчас вперед, дамы ждут.

В зале накурили, появился оркестр. Начав работать, Гуров не позволял себе и рюмки спиртного, пил минеральную воду, на еду смотрел с отвращением. Он когда-то часами болтался на вокзалах и рынках, простаивал в подворотнях, зачастую ожидая неизвестно чего, мок под дождем, дрог на ветру, плавился под солнцем, но никогда не представлял себе, что сидение в ресторане такая пытка, раздражающая буквально всем: и сексуальным разговором за спиной, и визжащим оркестром, и доверительным шепотом в микрофон певицы, разукрашенной, как индеец, вышедший на тропу войны. Оказаться бы сейчас в полутемном сыром подъезде, пусть пахнет кошками, и ты не веришь, что засада поставлена верно и, скорее всего, никто не придет. Но ты не должен взвешивать каждое слово и пытаться удержать на лице резиновую улыбку, а можешь, сидя на ребристой батарее отопления, молчать и думать, о чем пожелаешь.

Толик Зинич выпил порядочно, но не опьянел, поглядывал на чуть склоненную голову милиционера, который сидел напротив и думал: «Шарахнуть бы по слишком умной башке кирпичом и выбить из нее лишнее».

Кружнев взглянул на Артеменко с симпатией. «Я тебя, старый потаскун, приберу, через твой труп из благодетеля хорошие деньги вытряхну, упакуюсь до конца жизни, лучших девок накуплю».

На Гурова Кружнев взгляда не поднял, лишь подумал о нем, и захлестнула жаркая злоба, и почувствовал: сейчас при всех может броситься, и убивать, убивать, убивать… «Позади у меня чисто, в ажуре, а перед носом шлагбаум, пока сыщик тут, я будто в наручниках».

Ни Майя, ни тем более Таня убивать Гурова не собирались.

Майя сидела опустошенная, вялая. Надоело все, выпить бы сейчас, включить тихую музыку, лечь в прохладную постель, заснуть и не просыпаться.

Таня мечтала лишь об одном: чтобы не было никогда подполковника Гурова, и не ходила она на пляж, не искала знакомства, не любопытничала. Но подполковник рядом, на спинке ее стула висит сумка, в которой не бутылка коньяка и даже не мышьяк, и впереди у Тани наверняка неприятности.

В общем, компания за столом собралась, можно сказать, задушевная.

Полковник уехал домой, а майор Антадзе остался в отделе за старшего. Пять часов назад, как и договаривались с Гуровым, Отари передал в прокуратуру телефонограмму с указанием примет Артеменко, Кружнева и Зинича, ответа не последовало. Тогда он позвонил, долго разыскивал старшего следователя по особо важным делам, который ведет дело, наконец, соединился, представился и попросил следователя перезвонить в дежурную часть, так как разговор предстоит серьезный.

– Товарищ майор, – ответил следователь. – Я серьезных разговоров по телефону не веду. А если вас интересует дело, которым я сейчас занимаюсь, то и личная наша встреча может состояться только в кабинете прокурора. Не хочу вас обидеть, но порядок для всех один, извините.

– Подожди, дорогой! – закричал Отари. – Не вешай трубку! Ничего не спрашиваю, ты умный, думай, нужны мои слова или нет.

Отари казалось, что он сможет сложившуюся ситуацию коротко и толково объяснить, но, начав рассказывать, быстро запутался так, что, в конце концов, сам не понял, зачем позвонил и что конкретно просил. Следователь выслушал терпеливо, затем сказал:

– Помочь ничем не могу. Информация ваша слишком расплывчата. Сами посудите, майор. Неизвестно кому из подследственных угрожает неизвестный свидетель.

– Главарю банды угрожает.

Следователь рассмеялся.

– Я утром доложу прокурору. Возможно, он захочет с вами встретиться.

– Хорошо, жду. – Отари хоть и не получил конкретной помощи, но повеселел.

А настроение следователя после разговора испортилось. Вина каждого из группы доказана полностью. Эпизодом больше или меньше – не имеет значения. Следователь позвонил прокурору домой и попросил принять его в восемь утра.

– Вы можете меня не беспокоить хотя бы на ночь глядя? – раздраженно спросил прокурор. – Это что, так срочно и серьезно?

– Если бы я мог ответить на любой вопрос, то работал бы не следователем, а прокурором. Спокойной ночи.

Прокурор боясь, что сорвет свою злость на домашних, заперся в кабинете, звонок следователя оказался той каплей, которая переполнила чашу терпения.

С момента возбуждения уголовного дела прокурор не имел ни часа покоя. Звонили из горкома, приходили герои и депутаты, в изобилии сыпались советы, высказывались одобрения и порицания. Прокурор все выслушивал и молчал. Он оберегал своих следователей, принимал на себя советы друзей и клевету врагов. Сейчас он взорвался из-за пустяка, почему надо приезжать в восемь, когда рабочий день начинается в девять?

Начальник уголовного розыска, старший следователь по особо важным делам и прокурор волновались и сердились, а в ресторане гостиницы «Приморская» беспечно танцевали и слушали охрипшую певицу, которая в микрофон докладывала, что «листья желтые над городом кружатся».

Официантка, проходя мимо столика, легко тронула Таню за плечо, подмигнула и кивнула на дверь. Таня встала, взяла сумочку, тут же поднялся и Гуров.

– Я вас провожу.

Когда Таня вышла из туалетной комнаты, Гуров отметил, что она подмазала губы и причесалась. Проходя сквозь танцующих, Таня остановилась, положила руку ему на плечо.

– Я вас приглашаю.

– Сумочку-то повесьте, тяжело, – сказал Гуров.

– Вам просили передать, что разговор состоялся, приметы не работают.

– Когда кто-то не работает, всегда плохо, – Гуров растерялся.

– Я перед вами виновата, Лев Иванович. – Таня приподнялась на цыпочки и коснулась губами его щеки. – Проводите меня сегодня, хорошо?

Они вернулись к столу. Гуров сказал:

– Друзья, у меня к вам маленькая просьба, сделаю необходимые распоряжения, вернусь и объясню, в чем дело.

Он запомнил официантку, которая вошла в туалет следом за Таней.

– Вас как зовут? – спросил Гуров отведя девушку в сторону.

– Галя.

– Галя. Вы знаете Отари Георгиевича?

– Да, он помог моему брату…

– Отлично, – перебил Гуров. – Отари просил передать фразу мне или Тане?

– Вам лично и так, чтобы никто не слышал, – быстро заговорила девушка. – Но неудобно отзывать мужчину, а Таня…

– Понятно. Забудем. Вы сейчас позвоните Отари Георгиевичу и скажете, чтобы он немедленно приехал сюда вместе с экспертом. Слово «эксперт» запомните?

– Что я, совсем стоеросовая? – обиделась Галя.

– Возьмите ключ от моего номера, накройте стол, шесть фужеров и бутылку шампанского. Фужеры тщательно протрите до блеска и, придерживая салфеткой, расставьте на столе. Скажите Отари Георгиевичу, чтобы он ровно в одиннадцать тридцать позвонил мне в номер. Все запомнили? – Гуров взглянул на часы, было без пятнадцати одиннадцать.

Он боялся, что кто-нибудь в номер к нему не пойдет, но все согласились с радостью, ресторан изрядно надоел, а легенда Гурова звучала естественно. Гуров сказал, что сегодня у жены день рождения, он послал телеграмму, звонил днем и поздравил. Но супруга в шутку ли, всерьез, неизвестно, заверила, мол, проверит его поведение и позвонит в половине двенадцатого в номер. Давайте, друзья, выпьем за здоровье именинницы, и мужчины прокричат в трубку троекратное «ура».

Шампанское разлили, все приготовили, Майя не удержалась и спросила:

– Лева, можно я одна крикну?

– Можно, – отшутился Гуров. – Но уж лучше ты в меня выстрели.

– Эх, был бы пистолет, – вздохнула Майя.

– У Льва Ивановича наверняка имеется, – сказал Толик.

– В Москве, в сейфе, – Гуров взглянул на часы и подошел к телефону, поднял трубку, прервав первый звонок. – Дорогая, я стою по стойке «смирно», рядом три мушкетера, они пьют за тебя!

Приветствие прозвучало дружно, Артеменко поставил бокал, протянул руку.

– Как зовут супругу? Дайте, я скажу ей несколько слов.

Гурова выручила Майя, она тоже рванулась к телефону.

– И я скажу!

Гуров зажал трубку ладонью, прошептал:

– Целую, жди, – и разъединился.

– Трус! – заявила Майя. – Все вы одинаковые! Володя, проводи, – и вышла из номера.

Толик с Кружневым взглянули на Таню, многозначительно переглянулись и тоже направились к выходу.

– Молодые люди, ведите себя прилично. – Таня догнала их, обернулась. – Лев Иванович, вы напрашивались в провожатые, жду на улице.

Оставшись один, Гуров вырвал из блокнота листок, разрезал на пять частей, написал имена, бросил в фужеры, свой убрал в туалет, черкнул записку: «Отари, следователю не годятся приметы, может, заработают пальчики?»

Когда он вышел из гостиницы, на улице его ждали Таня и Толик Зинич.

– Леня ушел, – сообщил Зинич, – спокойной ночи, товарищ подполковник.

– До свидания, товарищ Зинич, – в тон ему ответил Гуров. – Не забывайте нас.

Дождь прекратился, но лужи не высохли. Таня взяла Гурова под руку.

– Лев Иванович, я вела себя несерьезно, но повинную голову меч не сечет? – Таня заглянула ему в лицо. – Я работаю в отделе майора Антадзе.

– Интересно, – сказал Гуров, останавливаясь неподалеку от фонарного столба. – В сумке у вас пистолет, наверное, и удостоверение имеется?

– Вы проверять станете?

– Обязательно.

Гуров сердился на Таню, больше на себя, взял милицейское удостоверение, внимательно изучил.

– Увлекаетесь театром, старший лейтенант? Почему не представились раньше?

Таня смутилась, пошла рядом с Гуровым, не решаясь взять его снова под руку.

– Черт знает что, – Гуров, смягчая резкость своих слов, обнял девушку за плечи. – Себя ставите в идиотское положение, меня отвлекаете, мешаете работать.

– Кто мог предположить? Я была в отпуске, сейчас меня отозвали. Увидела вас с Отари Георгиевичем в аэропорту – я провожала подругу, а вы прилетели. А в прошлом году я слушала вашу лекцию в Москве, на курсах…

– Понятно, Таня, – перебил Гуров. – Женское любопытство. Вы мне мешали, теперь будете помогать. Зачем вы носите оружие?

– Вчера Отари Георгиевич сказал, чтобы я вошла в компанию плотнее. Между прочим, он еще сказал… – Таня остановилась. – Вам не нужно меня провожать.

– Ты что же, меня охраняешь?

– С младшим по званию можно разговаривать на «ты»? – Таня попыталась увести разговор в сторону.

– Я поговорю с майором. У него неправильное представление о гостеприимстве.

– Не надо, – быстро сказала Таня. – Вы уедете, я останусь.

– Хорошо. – Гуров снова рассмеялся, вспоминая свои предположения относительно Тани и ее роли в происходящем.

– А вы меня принимали за проститутку?

Гуров не ответил, они долго шли молча, начали подниматься к дому Тани. Асфальт и фонари кончились, идти по осклизлой темной тропинке стало трудно, Гуров пропустил девушку вперед.

– У вас большая семья? – спросила Таня, останавливаясь у калитки.

– Мама и папа работают за рубежом. Я живу с дочерью, женой и ее младшей сестрой, которая для меня и товарищ, и головная боль.

– Такой человек, как вы, и называет родителей папа и мама. – Таня повесила сумку на штакетник и обняла Гурова. – Счастлив человек, который может быть вашим товарищем и головной болью, – она поцеловала его в губы и отстранилась. – Я влюблена в тебя, подполковник.

– Это приятно и больно, – ответил Гуров.

– Понимаю. Считаете, пальцевые отпечатки могут что-либо дать.

– Черт его знает. Возможно.

– Когда мне завтра появиться и как себя вести?

– Утром зайди в отдел, положи пистолет в сейф, в гостиницу приходи часам к двенадцати, найди Майю, старайся проводить с ней как можно больше времени.

– Понятно. – Таня скользнула в калитку и скрылась за черными стволами деревьев.

Гуров спускался осторожно, боялся поскользнуться и упасть. Тропинка, кое-где усыпанная мелким белым камнем, вилась между заборами, из-за которых свешивались темные, еще голые ветви деревьев. «Надо было надеть кроссовки, изгваздаю парадные туфли», – подумал Гуров.

Звезды проглядывали сквозь редкие расползающиеся облака, он поднял голову, в который раз подумал, что над Черным морем звезды больше и ярче, чем над Москвой, и поскользнулся. Сучковатая палка, которая должна была размозжить ему затылок, скользнула по волосам и плечу. Гуров покатился по острым камням, прикрывая руками голову и ожидая нового удара, когда за спиной громыхнул пистолетный выстрел. Кто-то перепрыгнул через Гурова и, срываясь на крутизне, понесся вниз.

– Не стрелять! – громко сказал Гуров, оперся коленями об острые камни и поднялся.

– Я догоню его! – Таня, тяжело дыша, взмахнула пистолетом.

– Не догонишь! – Гуров отобрал у девушки пистолет, поставил на предохранитель, сунул в карман брюк. – Надо же такому случиться? Парадные брюки и туфли французские, только купил. Бандиты, а не люди.

Он достал носовой платок, вытер ободранные ладони, взглянул на Таню.

– Да, видик у меня, надо сказать, не героический, – он поднял с земли здоровенную палку, взмахнул. – Ты его видела?

– Невысокий, одет в темное, – Таня провела ладонью по голове Гурова. – Кровь. Вы ранены.

– Как и положено герою, отвечаю: пустяки, царапина. Где живет Зинич? Мы шли медленно. Он мог успеть заскочить домой и переодеться?

– Мог, но напавший был невысокого роста.

Они вышли на асфальт, при свете фонаря Гуров оглядел грязные, порванные на колене брюки, покачал головой, словно именно потеря штанов больше всего его огорчала в данный момент.

– Девочка, когда смотришь сверху вниз, любой человек видится маленьким. Конечно, ботинки у него сейчас тоже не начищены до зеркального блеска. Но зачем ему возвращаться домой? Он может переночевать у приятеля или приятельницы.

Гуров сел на грязную сырую скамейку, платком протер место рядом.

– Садись. Ты спасла мне жизнь, я твой должник до гробовой доски.

– Все шутите?

– Человек в моем положении может либо шутить, либо плакать. Артеменко в гору не полезет, палкой размахивать не будет, не его стиль. Да и бегать и прыгать ему уже поздно. Палочка тяжеловата, Кружнев мужик жилистый, сильный, но он бы выбрал камень поувесистее. Длинная палка ему не по руке. – Гуров поднялся со скамейки. – Я хочу принять душ и вздремнуть. Что мне с тобой делать, снова провожать?

– Ни в коем случае!

– Конечно, – сказал Гуров и поплелся провожать Таню.

Отари сидел в кресле гуровского номера и дремал, увидев Леву, вскочил, забегал по комнате, принес из ванной мокрое полотенце.

– В тумбочке кофе и кипятильник, приготовь. – Гуров стянул с себя мокрую грязную одежду и пошел мыться.

Ссадина за ухом и плечо вспухли и болели, Гуров знал, через несколько часов станет еще хуже. Он тщательно вымылся теплой водой с мылом, принял контрастный душ, надел чистое белье и тренировочный костюм, выпил приготовленный майором кофе, достал из пиджака сигареты и закурил.

Отари молчал, гладил пятерней бритую голову и терпеливо ждал.

– Выдохни, – Гуров улыбнулся. – А то у тебя все предохранители перегорят. Я, Отари, очень способный сыщик, почти гениальный. Практически на пустом месте я заставил преступника сорваться.

Отари поднялся, провел ладонью по шее Гурова, на ладони была кровь.

– Это не пустое место, твоя голова, дорогой.

Гуров коротко рассказал о случившемся.

– О твоем и Татьяны поведении поговорим позже, – Гуров налил себе вторую чашку кофе, взглянул на часы. – Без пяти три. Отпечатки получились?

– Исключительно. Утром я пошлю отпечатки в прокуратуру. Почему ты думаешь, что они могут сработать?

– Не знаю. Так, на всякий случай, – ответил Гуров.

– Ты не видел нападавшего, кто мог быть? – спросил Отари.

– Полагаю, Зинич. Наверное, он уйдет в бега, – Гуров закашлялся и погасил сигарету. – Инициативу мы с тобой перехватили. Конечно, доказательств у нас никаких.

Гурова прервал телефонный звонок.

– Слушаю.

– Здравствуй, Лева. Три часа ночи, а ты не спишь, – Гуров узнал спокойный, немного ленивый голос своего начальника полковника Орлова.

– С добрым утром, Петр Николаевич. Я в загуле, а вы все еще в кабинете? Срочно понадобилась консультация профессионала?

– Пока человек шутит – он живет.

Гуров тронул кончиками пальцев вздувшуюся шишку.

– Как с погодой, Лева?

– Великолепно, – Гуров прикрыл мембрану ладонью, подмигнул Отари. – Начальство, – и уже в трубку продолжал. – Петр Николаевич, пропусти двадцать страниц текста, объясни, чего тебе не спится?

– На тебя пришла анонимка. И не мне, не генералу Турилину, а в кадры. Константина Константиновича вчера вечером не было, я сначала хотел переговорить с ним, потом позвонить тебе, да не спится. Куда ты там вляпался?

– И что нового обо мне сообщили?

– Взял десять тысяч.

– И десять бы не помешали, но уверен, что дадут и сто! – рассмеялся Гуров.

– Тебе сколько лет? – вспылил Орлов. – Ты что, все еще Лева из Могилева? Жена Цезаря должна быть вне подозрений! Ты куда лезешь?

– В цвет, полковник, иначе бы не тратили денег на телеграмму. Из какого отделения отправили?

– Мальчишка! Ты понимаешь, что эта телеграмма будет храниться в твоем личном деле вечно?

– Ничего, скоро следователь приобщит ее к уголовному делу, – Гуров начинал сердиться.

– Дурак и мальчишка, – перебил Орлов. – Утром доложу генералу, он решит. А ты собирай вещички, до одиннадцати из номера не выходи.

– Из какого отделения отправлена телеграмма? – повторил свой вопрос Гуров.

– Она что, у меня под подушкой лежит? Спокойной ночи! Если в одиннадцать не будешь у телефона, – я тебе не завидую!

– Угрозами, Петр Николаевич, – начал было Гуров, но услышал гудки и положил трубку.

– Твой генерал очень умный, – сказал Отари, – он поймет правильно.

– Ни один генерал, Отари, даже сверхумный, не хочет лишних забот.

– Это точно, – Отари кивнул. – С чего начнем утром?

– Я буду спать, ты отправишь дактокарты в прокуратуру и найдешь человека с зонтом. Ничего не знаю, и слушать не хочу! Ты его найдешь, потому что он здесь и нам необходим.