355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Чергинец » Вам — задание » Текст книги (страница 7)
Вам — задание
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 17:15

Текст книги "Вам — задание"


Автор книги: Николай Чергинец



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

12
КОМАНДИР РОТЫ
СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ МОЧАЛОВ

Когда батальон майора Гридина вышел из окружения, бойцов в нем было не больше, чем в роте. Мочалов думал, что самое тяжелое время у них уже позади. Однако судьба готовила для него новые испытания.

Здесь, на фронте, батальон вел тяжелые изнурительные бои. Тоненькая змейка окопов с редкой цепочкой красноармейцев встала на пути вооруженного танками, бронетранспортерами и самолетами, превосходящего по численности, атакующего врага. Были моменты, когда старший лейтенант мысленно прощался с жизнью, считая, что из такого ада уже не выбраться. Пришлось испытать обыкновенный человеческий страх, позор отступления и даже бегства, потери дорогих сердцу людей.

Но вот наступил и наш черед. Успешное наступление под Москвой показало всему миру, что фашистский план молниеносной войны провалился. Немцы тогда потеряли более полумиллиона солдат, пятнадцать тысяч машин, тысячу триста танков, две с половиной тысяч орудий и много другой техники. Гитлеровцы были вынуждены бежать на сто пятьдесят – триста километров от Москвы. Это была победа не только нашего оружия, это было свидетельство высокого морального духа красноармейцев и командиров Красной Армии.

Мочалов гордился, что и его рота находилась на передовой.

После того памятного наступления пришел приказ перейти к обороне. Мочалов помнил, как возмущались тогда бойцы и командиры, все рвались в бой. Но было приказано рыть окопы, минировать подступы к переднему краю, ставить проволочные заграждения, строить блиндажи.

Вскоре батальон майора Гридина был снят с передовой и направлен в тыл для отдыха и пополнения.

Сколько стоило сил Мочалову, чтобы выпросить на роту хотя бы пять автоматов. Как-то в дом, где находился Мочалов, заглянул командир полка. Мочалов, не стесняясь, что вместе с подполковником находился и Гридин, обратился к нему:

– Товарищ подполковник, помогите мне! – И, заметив, как у командира полка удивленно, изгибаясь дугой, поползли вверх брови, пояснил: – Судите сами, дали мне в роту пополнение, а из сорока двух человек – тридцать девять новичков. А чего я прошу? Мизер всего пять автоматов. А мне – кукиш, не дают.

– Так где же я тебе возьму эти автоматы? – вмешался Гридин.

– Если захотите, товарищ майор, то найдете! Гранат почти нет. Просил, дайте хоть одно противотанковое ружье – тоже нет. Как же я буду воевать?

Подполковник грустно улыбнулся. Он понимал волнение этого высокого, с горящими от возбуждения глазами старшего лейтенанта, опытного и смелого командира. Но как объяснить ему, что сейчас еще нет в армии в достаточном количестве боеприпасов. Артиллерия, например, получила приказ расходовать ежедневно по одному два снаряда на орудие. Не хватало мин и противотанковых орудий. Но об этом даже своему подчиненному проверенному в боях командиру, не мог сказать подполковник. Только два часа назад он с болью в сердце приказал приданную его полку батарею реактивных минометов отвести в тыл, так как не было снарядов.

Подполковник посмотрел на командира батальона:

– Леон Кондратьевич, выдели старшему лейтенанту пять ППШ. – Заметив, что комбат хочет возразить, строго сказал: – Без разговоров! – И уже потеплевшим голосом добавил: – Я тебе компенсирую.

Мочалов так обрадовался, что сначала хотел почему-то крикнуть: «Служу Советскому Союзу!» – но вовремя спохватился и, радостно блестя глазами, сказал:

– Спасибо, товарищ подполковник!

Командир полка направился к дверям, за ним Гридин.

Уже у самого выхода майор Гридин повернулся и молча показал Мочалову кулак, но старший лейтенант невинно улыбнулся. Главное было сделано: только начавшие поступать на вооружение автоматы он добыл. Петр разыскал старшину и приказал ему немедленно получить автоматы.

Оказалось, что сделал это Мочалов вовремя, так как командир полка на следующий день отбыл в дивизию на повышение, а майор Гридин был назначен на его место.

Комплектование заканчивалось, и по всему было видно, что вскоре опять на переднюю линию фронта. Командиры готовили новичков к предстоящим боям. Мочалов попросил опытных бойцов психологически подготовить новобранцев к тем условиям, в которых они окажутся.

В хлопотах и волнующем ожидании прошло еще два дня. И вот поступил приказ выдвинуться на боевые позиции. Сборы были недолгими, а путь к линии фронта коротким. Вечером недавно назначенный командир батальона вызвал к себе командиров рот, ознакомил их с обстановкой, сложившейся на их участке фронта, и взглянул на Мочалова:

– Вам поручается сменить вот на этом участке, – он острием карандаша указал место, – роту батальона, которая отводится в тыл для отдыха и пополнения. На месте с помощью командира этой роты ознакомитесь с обстановкой и местностью. Завтра в одиннадцать ноль-ноль жду вашего доклада. Вопросы есть?

– Никак нет, товарищ капитан! – ответил Мочалов, а сам внимательно взглянул на комбата.

Тарасов казался полной противоположностью Гридину. Высокий, рослый, он как-то подозрительно и настороженно смотрел на собеседника из-под полуопущенных длинных ресниц, словно ждал, что ему тут же станут возражать. Несмотря на утомительный переход к линии фронта он был чисто выбрит и одет в аккуратно подогнанную, тщательно отутюженную форму.

«Ничего, передовая научит тебя больше внимания уделять не своему обмундированию, а людям, с которыми тебе придется воевать», – подумал Мочалов, направляясь к выходу. На улице он посмотрел на небо, оно было затянуто облаками. Шагая к своей роте, Мочалов успел подумать, что зима упорно не хочет сдавать своих позиций. Днем на дорогах по ледяным желобам текли весенние ручейки, ярко и тепло светило солнце, а сейчас все подмерзло, дул холодный ветер.

Командиры взводов собрались и ждали прихода Мочалова. Когда входил он, они над чем-то громко смеялись. Петр Петрович сообщил о приказе и развернул на столе карту:

– Обстановку изучите на месте. В разговоре с командирами взводов, которых будете сменять, обязательно выясните о минных полях, танкоопасных направлениях, о характере сил противника, его поведении и огневых средствах. Обо всем этом доложите мне завтра в девять тридцать. Людей надо вывести в первые траншеи сегодня ночью. Обязательно разъясните, особенно новеньким, как надо вести себя на передней линии. Наверняка каждая кочка и каждый бугорок немцами пристрелян. Высунут днем голову ради любопытства и – готовы! На первое время в дозоре держите опытных красноармейцев, им в помощь можно выделить и новичков, пусть учатся. Проверьте, как окопы приспособлены к отражению атак противника: есть ли норы, укреплены ли брустверы не затекает ли дно.

После инструктажа старший лейтенант спросил:

– Ну, а теперь скажите, чего ржали, как жеребцы, перед моим приходом, даже немцы и те, наверное, реши ли, что к нам артисты приехали?

Командиры взводов заулыбались и молча поглядывали друг на друга. Наконец младший лейтенант Куравлев сказал, кивая на лейтенанта с перевязанным пальцем на левой руке:

– Да вот Хмелько вспомнил эпизод из своей биографии и нас заодно посмешил.

– Да брось ты трепаться! – махнул здоровой рукой Хмелько и пояснил Мочалову: – Это я им рассказал самый короткий анекдот.

– Если он действительно короткий, то повтори, – попросил старший лейтенант.

– Это можно. Слухайте: пришел к куму в гости, а он, падлюка, дома.

Мочалов засмеялся вместе со всеми. Петр Петрович, подыгрывая веселому настроению командиров, сказал, обращаясь к Хмелько:

– Смотри, Иван, придешь менять взвод, а он не в пример твоему куму уже с позиций в тыл отошел, так что спеши.

Все, громко переговариваясь между собой, начали выходить из блиндажа.

Красноармейцам роты в эту ночь спать не удалось. Устраивались на новом месте, наводили порядок в блиндажах. По приказу Мочалова натаскали жердей и уложили их на дно окопов, чтобы спастись от воды.

Утро застало Мочалова в окопах. Ровно в девять тридцать он выслушал доклады командиров взводов и направился к комбату. Было ровно одиннадцать часов, когда он отодвинул рукой плащ-палатку, висевшую у входа в блиндаж комбата:

– Разрешите, товарищ капитан?

– А, Петр Петрович! – совершенно иным голосом, чем разговаривал вчера, проговорил Тарасов и, сделав несколько шагов навстречу, протянул руку: – Добрый день! Ну, как устроились?

– Считаю, что нормально, – Мочалов подробно доложил об участке обороны, который занимает рота. Комбат был весел, внимателен и дружелюбен. Старший лейтенант решил воспользоваться тем, что у него хорошее настроение, и спросил:

– Товарищ капитан, вся местность передо мной танкоопасная, мины есть, хотя посев редкий, вот если бы мне хоть одно противотанковое ружьишко!

– Хорошо, дам, – неожиданно легко согласился комбат. Затем расспросил Мочалова, откуда он родом, давно ли в армии. Узнав, что семья осталась в оккупации, спросил:

– Не обращались к командованию, чтобы оно через партизан попыталось выяснить что-нибудь об их судьбе?

– А разве можно это сделать?

– Я выясню и скажу.

Петр Петрович возвращался в роту в хорошем настроении. Сегодня комбат ему определенно понравился.

Немцы из пулеметов и стрелкового оружия обстреливали позиции роты.

«Хорошо, что минометы редко бьют, – подумал он, – новичков постепенно приучат к обстановке. Немцы наверняка слышали ночью возню в наших окопах и теперь на всякий случай прощупывают нас».

Где ползком, где короткими перебежками он обошел весь участок обороны, предупредил командиров взводов, чтобы не отвечали на стрельбу немцев и те не разгадали систему обороны.

Грязный, мокрый и усталый, к обеду добрался он к своему блиндажу. Как раз подоспели продовольственники и старшина – пожилой рыжеусый Лерков, – сразу же начал хлопотать у ящика из-под снарядов, служившим столом.

Только взял Мочалов в руку ложку, как в блиндаж ворвался посыльный от командира второго взвода:

– Товарищ старший лейтенант! Танки!

Мочалов приказал старшине доложить об атаке немцев комбату, а сам подскочил к стене, где висели шинель и новенький автомат, который он еще не успел и пристрелять, и вслед за красноармейцем выскочил из блиндажа. Позиции второго взвода начинались слева, в ста метрах. Мочалов с сожалением подумал, что он еще не успел выяснить, где находится позиция артиллеристов. И без бинокля он хорошо видел, как к нашим траншеям приближались три танка и три бронетранспортера. В этот момент в воздухе появилось несколько самолетов. Они шли прямо на позиции роты. Мочалов сколько было сил бросился к окопам, в голове билась одна только мысль. «Только бы успеть, только бы успеть до начала бомбардировки до окопов добежать!»

И вдруг впереди он увидел сразу несколько черных снопов разрывов. "Что, уже бомбят? – подумал он удивленно, ему казалось, что самолеты еще не долетели. Вот и окопы. Он спрыгнул на дно и сразу же поднял голову, пытаясь сосчитать, сколько самолетов в небе. И опять удивился, увидев, что четыре бомбардировщика еще только становятся в круг. И тогда старший лейтенант понял, кто же тогда долбит мерзлую землю: «Как же это я сразу не догадался! Артиллерия бьет». И он начал осматриваться по сторонам. Красноармейцы, часто поды мая головы, возились на своих местах, готовясь к бою. С неба несся пронзительный вой. Старший лейтенант поднял голову и увидел, казалось, пикирующий прямо на него, бомбардировщик. Ему уже много раз приходилось бывать под бомбежкой, видеть, как летят с воем к земле вражеские бомбардировщики, но каждый раз от этого зрелища сковывались мышцы, расслаблялась воля. Глядя на приближающийся к земле самолет, красноармейцы опускались все ниже и ниже в окопы. Снизу кто-то дернул Мочалова за шинель. Он удивился, увидя сидящего на корточках, плотно прижавшегося к мерзлой стене окопа командира взвода Хмелько:

– Прячься, старший лейтенант! Смотри, уже бомбы к земле пошли!

Мочалов опустился на колени, снова поднял голову вверх, и тут земля словно стала боком, всколыхнулась, громко застонала, и на мгновение он почувствовал себя в состоянии невесомости. Это одна из бомб упала недалеко от них. Взрывная волна подхватила Мочалова и швырнула вдоль траншеи. Падая, он сильно ударился грудью о что-то твердое. Чуть приподнялся и начал протирать засыпанные землей глаза. Когда открыл их, то увидел валявшийся на дне окопа свой автомат. Где-то дальше в окопе послышался крик. «Раненый», – догадался Мочалов, но увидеть ничего не смог. Удушливый, темный дым от разрывов, вперемешку с землей и гарью, затянул траншею. «А где же Хмелько?» – вспомнил о командире взвода старший лейтенант и начал вертеть головой, пытаясь сориентироваться и отыскать место, где должен быть командир взвода. Наконец он понял, с какой стороны принесла его взрывная волна, подхватил рукой автомат и шатаясь пошел. Он сразу же увидел Хмелько. Тот продолжал сидеть в какой-то неестественной позе. В этот миг впереди ухнул взрыв. Мочалов упал и тут же почувствовал, что на него упало что-то тяжелое. «Присыпало», – догадался он, боясь открыть глаза, чтобы опять не засорить их землей. Пошевелившись, он освободился от тяжести и протер лицо. Открыв глаза, увидел рядом с собой Хмелько. Лейтенант лежал без движения, уткнувшись лицом в мелкие комья мерзлой земли, перемешанной со снегом.

– Что, ранен? – спросил Мочалов, но голоса своего не услышал, все потонуло в очередном грохоте взрыва. Он перевернул Хмелько и с ужасом смотрел на него. Вместо лица – сплошное кровавое, перемешанное с землей месиво. «Убит! Так это же его мертвого швырнуло на меня взрывной волной».

Старший лейтенант положил у стенки командира взвода и приподнялся на ноги. Ему хотелось крикнуть, позвать кого-нибудь, но вокруг продолжало бухать, земля тяжело вздрагивала от взрывов.

Он выглянул из окопа и увидел, что танки, преодолев траншеи своей пехоты, медленно двигались вперед. Мочалов побежал по траншее, спотыкаясь об убитых и раненых. Он с ужасом думал: «Неужели всех поубивало?» Но вот из-за поворота, ему навстречу, выскочили два красноармейца. Они тащили пулемет. И в этот момент наступила тишина.

«Сейчас пойдут в атаку!» – подумал Мочалов и, жестом остановив красноармейцев, выглянул из траншеи. Вслед за танками бежали темные фигурки. Командир перевел взгляд на красноармейцев. Узнал сержанта Рубова, второй, вероятно, был новичком:

– Куда вы?

– На правый фланг, оттуда будет удобно пехоту отсекать.

Мочалов еще раз взглянул в сторону немцев и согласно кивнул головой:

– Правильно, действуйте! – А сам побежал дальше. Сразу же за небольшим поворотом увидел, как в траншее готовятся к бою красноармейцы. Громко спросил:

– Где сержант Еремеев?

По цепочке пронеслось: «Еремеева, Еремеева к командиру роты!»

Сержант появился быстро. Долговязый, в куцей шинели, он бежал по траншее даже не пригибаясь.

– Еремеев, Хмелько убит! Принимай командование взводом и направь на правый фланг человека четыре, там всех поубивало. Старайся отсечь пехоту от танков, приготовь гранаты и бутылки. Я – в первый взвод.

Еремеев молча слушал его, а сам глазами отыскивал нужных ему людей, бросал внимательные взгляды на атакующих.

Мочалов что было сил бежал к позициям первого взвода. Ему казалось, что этот взвод пострадал меньше, чем второй, и он надеялся снять с его позиций хоть одного автоматчика и перебросить во второй взвод. Но стоило ему приблизиться к цели, как он понял, что здесь немецкая артиллерия и самолеты наделали немало бед. Траншея во многих местах была разрушена прямыми попаданиями бомб и снарядов. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить, что убито не менее десятка человек. Командир взвода Куравлев находился недалеко и, увидев Мочалова, подбежал к нему:

– Прямо на виду фрицы подвели к траншеям танки и бронетранспортеры, а затем ударили из пушек и самолетов.

– Много погибших?

– Семь.

– Раненых?

– Девять, двое – тяжело.

Мочалов внимательно посмотрел на нейтральную полосу. Танков стало больше, он насчитал восемь. «Так, а сколько бронетранспортеров? Уже пять. Пока нас бомбили да пушками долбали, успели еще танки и бронетранспортеры подтянуть». Куравлев прокричал:

– Связной твой явился.

Мочалов увидел, как по траншее бежал Чернышенко – его связной. Комроты еще раз взглянул на немцев. Получалось, что третий взвод пока не подвергался атаке, и старший лейтенант приказал связному:

– Чернышенко, быстро к командиру третьего взвода. Пусть выделит двух своих автоматчиков и один ручной пулемет во второй взвод, а свой огонь пусть сосредоточит на пехоте. Надо отсечь ее от танков.

Связной убежал, а Мочалов начал снова следить за врагом. На траншеи уже надвигалась первая линия танков: два направлялись, казалось, прямо на него, а один правее – на второй взвод.

Куравлев крикнул:

– Приготовить гранаты и бутылки!

Он потянул за руку Мочалова:

– Пойдем, там у меня в нише «гостинцы» для них припасены.

Они пробежали шагов десять и остановились у небольшой ниши. В ней лежало две противотанковые гранаты и штук пять бутылок с зажигательной смесью. Схватили по бутылке и тут же присели. Над ними, лязгая и скрежеща гусеницами, обдавая грязью, прошел первый танк.

«Главное не торопиться, – успокаивал себя Мочалов, сжимая бутылку в руке, – и не поворачивать бутылку вниз горлышком. – И скомандовал сам себе: – Бросать в корму!» Он встал на ноги, закинул бутылку на моторную часть и сразу же пригнулся, так как по кромке траншеи ударила автоматная очередь. Только сейчас он обратил внимание на младшего лейтенанта, который лихорадочно совал ему вторую бутылку и, что-то прокричав, побежал к центру позиций второго взвода.

Мочалов увидел, что вторая волна атакующих, состоящая из танков и бронетранспортеров, уже близко. За ними, прячась за бронированные корпуса, бежали пехотинцы. «Ага, значит, достаем до вас, если прячетесь за броню!» – подумал командир роты и прокричал стоящему в двух метрах красноармейцу:

– Отсекать пехоту!

Даже сквозь грохот он услышал обрывки передаваемой из уст в уста команды. Положив на бруствер автомат, старший лейтенант начал бить короткими очередями по гитлеровцам, которые двигались за танком чуть левее его. Он понимал, что красноармейцам, которым танк шел в лоб, было трудно поразить пехоту, а с фланга это сделать удобнее. Мочалов увидел, как после его очереди упало несколько фашистов. Но их тут же заслонил от него бок бронетранспортера, и Петр перевел огонь на группу немецких солдат, бегущих за ним. И опять несколько немцев упали, но остальные продолжали бежать. Еще несколько танков переползли через траншею. Им вслед полетели бутылки. Грохнул сильный взрыв, и бронетранспортер скрылся в облаке черного дыма.

«На мину напоролся, – догадался Мочалов и взглянул в сторону второго взвода. Там тоже несколько танков прошли через траншеи – два из них горели. – Бутылки сработали». Второму взводу удалось отсечь пехоту от бронированных чудовищ, и она залегла. Но здесь, на участке обороны первого взвода, обстановка была угрожающей. Удар большинства танков, бронетранспортеров и пехоты пришелся по его позициям. «Главное, чтобы люди не дрогнули, – подумал Мочалов, – если побегут из траншеи, то – конец!»

Он перестал стрелять и побежал по траншее, подбадривая красноармейцев, а сам зло думал: «Где же Куравлев? Почему молчат его пулеметы?» Неожиданно метрах в двадцати он увидел немца, тот держал в руке гранату с длинной ручкой и явно собирался швырнуть ее в траншею.

– А-а, гад, – крикнул Мочалов и полоснул по фашисту из автомата. Тот не успел бросить гранату и медленно опустился на землю.

Старший лейтенант сразу же перевел ствол автомата на второго попавшегося в поле зрения фашиста, но тот уже успел швырнуть гранату. Она летела прямо в Мочалова. Он увидел ее близко-близко, попытался упасть, но, падая, понял, что опоздал. Сильный, звонкий взрыв – это последнее, что он слышал, и потерял сознание.

Не видел Мочалов, как с левого фланга дружно ударили по немцам оба пулемета первого взвода. Это Куравлев, оценив ситуацию, перебросил пулеметчиков на левый фланг, и теперь кинжальным огнем они косили пехоту. Не видел командир роты, что у немцев полыхало пять танков, что два бронетранспортера безжизненно застыли, подорвавшись на минах. А еще через несколько минут гитлеровцы в беспорядке бросились наутек. Мочалов лежал на боку, а из головы тоненькой струйкой шла кровь.

13
ВЛАДИМИР СЛАВИН

Однажды в солнечный теплый день Михаил Иванович принес домой первый номер подпольной газеты. В доме Славиных было оживленно. Каждый хотел прочитать свежую, пахнувшую типографской краской газету. Она до боли в сердце напоминала мирное, предвоенное время, когда отец приносил ночью газету, датированную следующим днем. Володя всегда с радостью и волнением читал известия, о которых остальные жители города узнавали только завтра.

В этот день отец ходил именинником. Еще бы: ведь он принимал участие в наборе газеты. Когда все прочитали, Михаил Иванович взял газету и вышел из квартиры. Возвратился минут через десять. Володя понял, что отец где-то спрятал ее.

А назавтра в городе начались повальные обыски. Гестаповцы, выбиваясь из сил, искали газету, стремились выяснить, где и кем она печаталась. Но все их потуги были напрасными. Они не только ничего не узнали, но даже не смогли найти и изъять хоть одну изданную в подполье газету. Так надежно прятали дорогую весточку о действительном положении на фронте, о событиях, происходивших в стране, истосковавшиеся по правдивому слову люди.

Как-то в воскресенье подпольщики распространили листовки на Комаровском рынке. Взял одну из них и Володя, аккуратно сложил вчетверо, сунул во внутренний карман пиджака. Прихватив дома немножко клея, он подошел к дощатому забору, на котором висел приказ коменданта города, и незаметно приклеил прямо поверх него листовку. Называлась она «К населению Белоруссии!» Подпольщики пламенно призывали народ всеми мерами бороться с оккупантами. Славин отошел от того места, где висел «обновленный» приказ, и начал исподволь посматривать: что будет. И ушел он только тогда, когда воочию убедился, что прохожие то и дело останавливаются возле листовки, внимательно читают ее и с посветлевшими лицами отправляются дальше по улице.

На следующий день, шагая на работу, Володя сделал изрядный круг, чтобы еще раз взглянуть на листовку. Она по-прежнему оставалась на том же месте. Люди, как и вчера, останавливались, читали и быстро отходили в сторону.

С хорошим настроением, задорно насвистывая мотив «Чижика-Пыжика», он шел на службу в мастерскую Мартина.

В тот день ему здорово повезло: удалось закончить сборку еще одной пишущей машинки. Он сунул ее в мешок, где уже лежало много запасных деталей, завернутых в тряпки, и стал думать, как вынести все это из мастерской. Обычно он перебрасывал мешок через забор, сам шел через проходную. Но теперь по приказу Мартина забор был наращен, а поверх протянута в три ряда колючая проволка. Как ни ломал голову Славин, так и не смог ничего придумать. Тяжело вздохнув, он спрятал мешок в чулан и налегке направился к проходной. В этот момент во двор въехала телега, груженная дровами. На телеге сидел Борис Григорьев, знакомый Славину по школе. Владимир пошутил:

– Уже лето во дворе, а ты все еще дрова возишь. Смотри, за такую работу Мартин в «Великую Германию» отправит.

– Боюсь я его! – махнул рукой Борис. – Пусть скажет спасибо, что я с этими дровами бомбу не привез.

– Чего же не привез? – подзадорил Володя.

– Да не нашел, – засмеялся Борис и тронул вожжами лошадь.

У Славина мелькнула мысль: «А не попробовать ли вывезти машинку на телеге? Борис парень неплохой. Довериться ему можно».

– Борис, погоди минутку!

Григорьев остановил лошадь. Владимир подошел к телеге.

– Слушай, обратно скоро поедешь?

– Вот разгружу дрова и поеду. А в чем дело?

– Да понимаешь, подготовил кое-какие железяки для дома, ремонт с батей хотим небольшой сделать, а как вынести через проходную, не знаю. Охранники не проверяют, может, вывезешь?

– Конечно, вывезу. Помоги только дрова разгрузить.

– С удовольствием! – просиял Володя и пошел рядом.

Они быстро разгрузили дрова, на дно телеги опустили мешок, присыпали щепой, сверху положили доску, на которую сели, и поехали к воротам. Их никто не остановил. И очередная пишущая машинка была направлена в партизанский отряд.

Шло время. Обстановка в городе еще больше накалилась.

Володя Славин по-прежнему работал в мастерской Мартина, потихоньку «добывал» запасные части, а при удобном случае и пишущие машинки целиком, но все это Володю не удовлетворяло. В мыслях он неизменно был с теми, кто воевал с врагом с оружием в руках. Парня огорчало еще и то, что отец в последнее время целые дни ходил угрюмым, замкнутым, говорил очень мало. Чувствовалось, что он занят каким-то важным делом.

Поговорить с отцом по душам Володя не осмеливался, он понимал, что не все можно сказать даже самым близким людям. Словом, Славину-младшему оставалось лишь одно: ждать случая. И он терпеливо ждал.

Дело подвернулось совершенно неожиданно. Нужно было вывести из города в лес семь человек. В этой группе были три командира и два бойца Красной Армии, которым с помощью подпольщиков удалось вырваться из концлагеря, а также чешские офицер и солдат, дезертировавшие из расквартированного недалеко от парка Челюскинцев чешского батальона. Отец долго колебался, потом позвал сына:

– Вова! Ты давно просишь, чтобы тебе дали серьезное поручение. Вот я и решил... Надо срочно, а точнее сегодня ночью, незаметно для фрицев вывести из города наших людей. Ты знаешь, как расставлены сторожевые посты в сторону Слуцка?

– Конечно! Я же тебе рассказывал, – Владимир только сейчас понял, почему время от времени отец посылал его не ту окраину города. – Папа! Выходит, я специально ходил? На разведку постов? Ты знал, что дашь мне работу?

Отец грустно улыбнулся:

– Нет, сынок. Готовил тебя на случай моего ареста, чтобы смог маму и Женю провести ночью через ограждения. Так получилось, что это задание кроме тебя некому поручить. Сегодня я должен идти в ночную смену.

Долго, стараясь не упустить ни одной мелочи, разъяснял Михаил Иванович сыну, как лучше выйти из города. Когда стемнело, в дом вошел незнакомый мужчина и забрал Володю с собой.

Шли долго, по маленьким переулкам и проходным дворам. Часто останавливались, настороженно прислушивались: фашистские патрули могли появиться в любой миг. Володя знал, что немцы практикуют ночные засады, притом в самых неожиданных местах. Наконец они зашли во двор небольшого дома, потом – в небольшой сад. Здесь их ждали те самые люди, семь человек, о которых говорил отец. Мужчина подозвал одного из них:

– Сергей Миронович! Познакомься – это Володя Славин. Он проведет через посты.

– Рад познакомиться, – услышал Володя хриплый голос, – пойдем, парень, потолкуем. – Они подошли к небольшому сарайчику, приспособленному под жилье. Вошли внутрь. Помещение едва освещала тусклая керосиновая лампа.

"Вот, значит, где прятались «семеро смелых», – подумал парень и с уважением посмотрел на нового знакомого. Тот раскладывал на деревянном ящике небольшую карту.

– Подходи, Володя, поближе. Карту читать умеешь?

– В школе проходили. Может, только забыл.

– Я помогу. Вот смотри! Мы находимся приблизительно в этой точке города. В каком направлении пойдем?

Владимир не так по карте, как по памяти рассказал о маршруте, а Сергей Миронович делал карандашные пометки.

– Ну, а ты не хочешь с нами в лес? К партизанам?

Если бы знал Сергей Миронович, какую струну затронул он в душе парня! Владимир ответил:

– Очень хочу! А что? Можно?

Сергей Миронович, очевидно, понял, что переживает в эту минуту паренек, тепло улыбнулся, погладил его по голове.

Володя, опустив глаза, тихо сказал:

– Давно мечтаю... Вот только отец считает, что рано.

– Ничего, потерпи, – уже серьезно сказал Сергей Миронович и добавил: – Считай, что ты уже включился в борьбу. Сегодня выведешь из города семь человек. А это большое дело. Семь опытных бойцов.

Володя внимательно слушал своего нового знакомого. Не знал в тот момент парень, что пройдет немного времени и судьба вновь столкнет его с этим человеком.

Володя знал заранее, где он сможет проходить без всяких опасений, а где потребуется принять все меры предосторожности. Наибольшую угрозу представлял огромный овраг, который начинался почти у самого выхода из города. На краю этого оврага, в кустарнике, выбрал очень удобную позицию немецкий секрет. Володя выследил его еще тогда, когда вел наблюдение в районе слуцкой дороги, выполняя поручение отца.

Всей группе предстояло незаметно проскользнуть мимо замаскировавшихся вражеских солдат. Проводник на ходу обдумывал, как лучше сделать это. Поразмыслив, он решился на дерзкий, рискованный шаг – провести людей по дну оврага. Дождя давно не было, и, надо полагать, там было достаточно сухо. Но стоило немцам заметить продвижение группы, как она тут же оказалась бы в капкане. Однако в этом плане имелось и немаловажное преимущество. Секрет держал под наблюдением главным образом местность, примыкающую к оврагу, и меньше обращал внимания на сам овраг, который можно было охватить одним взглядом. Немцы считали, что даже ночью никто не посмеет пройти по нему, так как любое движение должно быть услышано.

Володя остановил группу, сказал, как они пойдут дальше. Никто не возражал. Только офицер, чех, коверкая слова, сказал, что он со своим товарищем будет двигаться последним и если немцы заметят группу, то все должны броситься вперед по дну оврага, а они огнем из автоматов их прикроют. И чехи достали оружие, которое до сих пор несли завернутым в тряпки. Дальше шли молча, в затылок друг другу. Вот и овраг. Спустились вниз по узкой тропинке удачно. Теперь все зависело от них самих: смогут двигаться без единого звука, значит – пройдут. Володя волновался. Еще бы, ему впервые поручено дело, от исхода которого зависит, будут ли подпольщики привлекать его к участию в других операциях. Понимал Володя и другое, главное – ему вручена судьба этих людей и он не должен подвести отца. Когда они уже прошли половину пути, наверху вдруг неожиданно вспыхнула спичка. «Курят, – подумал Славин, – значит, пока идем хорошо».

Вскоре овраг кончился, и они выбрались наверх. Дальше простиралось поле, а за ним – лес. Володя довел группу до условленного места и остановился:

– Ну, вот. Теперь пойдете сами.

Один из мужчин, по голосу Сергей Миронович, снял с себя плащ и, укрывшись с головой, при свете спички уточнил по карте, где они сейчас находятся, затем удовлетворенно проговорил:

– Все в порядке, товарищи! Если ничто не помешает, то через час встретимся со связным. – Он крепко пожал Славину руку. – Спасибо тебе, хлопец! До встречи после победы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю