Текст книги "Д'Артаньян в Бастилии"

Автор книги: Николай Харин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

Глава шестьдесят третья
Расставание

Тем временем сам виновник этого переполоха действительно пребывал в расположении полка мушкетеров г-на де Тревиля. Он наслаждался свободой и выпавшей на его долю славой. Атос и Портос, отличившиеся в бою при Кастельнодари, принимали поздравления. В лагере королевских войск царило приподнятое настроение, тем более что победа далась небольшой кровью и потери оказались невелики. Об исчезнувшем Арамисе, кроме Атоса с Порто-. сом и, разумеется, д'Артаньяна, которому те сообщили обо всем, что видели, никто ничего не знал.

Первым долгом друзья поведали г-ну де Тревилю свою историю.

– Надо опередить кардинала, – решил этот достойный дворянин и тут же составил победную реляцию на имя самого короля, в которой, не жалея красок, расписал геройское поведение д'Артаньяна, а заодно и господ дю Баллона и де Ла Фер, добровольно присоединившихся к королевским войска. Капитан мушкетеров был искренне рад увидеть гасконца на свободе, да еще в компании двух своих верных друзей.

– Но где же четвертый? Где Арамис? Хотя его теперь несомненно следует называть аббатом д'Эрбле, – спросил г-н де Тревиль. – Ведь я известил именно его через господина де Роберваля!

В ответ г-ну де Тревилю было сообщено о том, что Арамис, по-видимому, направился к южным границам, намереваясь скрыться от преследования его высокопреосвященства по ту сторону Пиренейских гор.

– Что ж! – проговорил г-н де Тревиль. – Там, быть может, ему удастся избежать грозящей опасности. Но довольно об этом. Нам следует подумать о вас, господа. Не собираетесь ли вы снова вступить в ряды мушкетеров?

Я, разумеется, имею в виду вас, граф, и вас, господин дю Баллон. Я знаю о происшествии на улице Святого Фомы и не скрою, это известие меня чрезвычайно обрадовало.

– Рад бы! – пробасил Портос, – Но боюсь, я и так уже дал госпоже дю Баллон повод для волнений. Я должен поспешить домой, я ведь человек семейный.

– Ваше предложение очень лестно для меня, – проговорил Атос. – И я ценю его. Но родовой замок в Блуа требует заботы, он обветшал, а это единственная память о моем отце. Мне надо позаботиться о нем и выполнить, таким образом, свой долг. Отправляясь в поход, я не был уверен, что он окончится благополучно, но все же приказал Гримо отправиться в Блуа и дожидаться моего возвращения.

– Очень жаль, господа, – искренне, но без тени обиды произнес г-н де Тревиль. – Надеюсь, все же побыть в вашем обществе еще некоторое время.

– Мы останемся в лагере, пока не выяснится, что кардинал и король намерены предпринять в отношении д'Артаньяна, – твердо заявил Атос. Портос подтвердил его слова энергичным кивком. – Если же возникнут какие-то осложнения, д'Артаньян, то мой дом всегда к твоим услугам. Он оскудел и постарел, как и его владелец, но в нем всегда найдется для тебя и кров и стол.

– Благодарю вас, Атос, – просто ответил д'Артаньян. – Быть может, мы и отправимся в Блуа вместе. Боюсь только, что кардинал доберется до меня и там, а я навлеку на вас его гнев. Уж лучше пусть молнии метят в меня одного.

– Постойте! Что за унылый тон?! – вскричал Портос. – Господин де Тревиль представил вас к награде.

Вы – герой дня! Ваше имя на устах у всего лагеря! Погодите лезть в петлю раньше времени. Не для того мы вас вынули из тюрьмы, чтобы вы снова туда отправились.

– Это правда, – согласился д'Артаньян, несколько приободренный словами Портоса. – В конце концов, если меня опять решат упрятать в Бастилию, я переоденусь странствующим монахом и отправлюсь с посохом в руке и котомкой за спиной в родные края. А оттуда рукой подать до Испании. Я доберусь туда, разыщу Арамиса, а он составит мне протекцию, выставив меня жертвой кардинал.

– Тысяча чертей! Надеюсь, вы шутите, д'Артаньян?! – вскричал Портос. Бросьте и думать об этом. Я уверен, что король не позволит кардиналу…

При этих словах г-н де Тревиль и граф де Ла Фер переглянулись. Обоим было понятно, что после полного поражения своих врагов кардинал сделался неограниченным властителем Франции и теперь в его воле позволять или не позволять что-либо кому бы то ни было, включая и короля.

Потянулись дни тревожного ожидания. На третий, вернувшись в свою палатку незадолго до отбоя, друзья обнаружили странное послание, запечатанное красивой печатью зеленого воска, на которой был вытиснен какой-то знак, видимо, с помощью перстня.

– Что бы это значило?! – спросил д'Артаньян.

– Это значит, что вы получили письмо, – ответил Атос.

– Но тут не указан адресат! Письмо в равной степени может предназначаться любому из нас.

– Единственный способ узнать это – вскрыть конверт.

Тем более что адреса действительно нет.

– Но что, если письмо попало к нам по ошибке? – спросил осторожный д'Артаньян. – И предназначено постороннему лицу. Мы совершим нескромный поступок.

– Мне кажется, я знаю, чей это перстень, – проговорил Атос. – Думаю, письмо попало по адресу.

И он сломал изящную печать.

«…будьте в полночь у того места, куда мы прибыли в день битвы», значилось в послании.

– Это Арамис! – вырвалось у д'Артаньяна несколько громче, чем следовало.

– Правильно, это письмо Арамиса! – воскликнул Портос.

– Узнаю нашего осторожного аббата, если бы послание прочел кто-то посторонний, он все равно ничего не сумел бы понять!

– Мы оставили коней у тех деревьев на склоне холма, что в полумиле отсюда, – рассуждал тем временем Атос. – Арамис все рассчитал верно, там сейчас нет войск. Там нет даже караульных постов, ведь в них нет никакой надобности.

– Который час? – спросил д'Артаньян.

– Половина одиннадцатого. В лагере давно погасли огни.

– Невелика беда. В конце концов, мы с Портосом – люди невоенные и не обязаны строго соблюдать устав. Вы же – герой! Вам сейчас все можно.

– Вы преувеличиваете, Атос. Хотя нам сейчас и вправду не помешает наша популярность. Предлагаю выждать еще с полчаса и отправиться к месту встречи.

– Что мы скажем дозорным на аванпостах? Все же наше стремление покинуть лагерь глубокой ночью может вызвать подозрения!

– Пустяки, – пожал плечами Атос. – Я же говорю – вам поможет ваша слава, д'Артаньян. А мы не обязаны отчитываться перед первым встречным.

– До холма почти полмили. – напомнил д'Артаньян. – В темноте путь отнимет значительно больше времени. Идемте же!

Они покинули палатку и направились к аванпостам. В лагере их пару раз окликнули часовые, но достаточно было друзьям назвать себя, даже не произнося пароля, который, разумеется, был им прекрасно известен, как их радостно приветствовали и беспрепятственно пропускали дальше.

Однако на границе лагеря в дозоре стояли более бдительные стражи. Командир пикета осведомился у них о причине, по которой мушкетеры хотят покинуть расположение войск после отбоя. Тогда гасконец взял офицера под руку и отвел его в сторону.

– Видите вы вон того плечистого господина? – спросил он шепотом.

– Кажется, это господин дю Валлон? – произнес тот.

– Тс-с! Он не хочет, чтобы его узнали!

– Но в чем причина?

– Вам, наверное, неизвестно, что дю Валлон – завзятый сердцеед.

– Ну, об этом можно догадаться. Весьма импозантный господин!

– Вот именно. Теперь вы сами понимаете…

– Кажется, начинаю понимать… Очевидно, какая-то дама назначила господину дю Баллону свидание…

– И он не хочет компрометировать ее.

– Но вы…

– Для нас он делает исключение, нас связывает давняя дружба. Кроме того, у дамы есть братья. Очень буйного нрава! Кто знает, что могло прийти им в голову, если они пронюхали о свидании… Понимаете? Мы обеспечиваем тыл!

– Теперь мне все ясно, господин д'Артаньян. Мы сделаем вид, что не заметили вас…

– А мы – вас!

Друзья зашагали в темноту, а дозорные, по команде своего начальника, отвернулись в сторону и направились своей дорогой.

– Что такое вы сказали ему, д'Артаньян? – с любопытством осведомился Портос.

– Я просто велел ему оставить нас в покое и не задавать лишних вопросов, – отвечал гасконец.

– И он сразу подчинился вам?!

– Ну разумеется! А что ему оставалось. Атос прав: слава – полезная штука, – отвечал д'Артаньян как ни в чем не бывало.

И трое друзей продолжили свой путь в кромешной темноте. Одни лишь звезды светили им. Одна лишь дружба указывала им дорогу.

– Где-то здесь, – проговорил Атос, останавливаясь у группы деревьев.

– Да-да, я узнаю эти деревья! – отозвался Портос. – Именно одно из них я и выломал потом, когда мы атаковали неприятеля.

– Тише! – перебил их д'Артаньян. – За деревьями кто-то есть.

– Во всяком случае, там есть лошадь, она всхрапнула, – прошептал Атос, прислушавшись.

– А вот и всадник! – раздалось из темноты, и перед ними возникла темная фигура, которую они тотчас же узнали.

– Арамис! Наш аббат! Друг мой! – хором воскликнули мушкетеры и три голоса слились в один.

Арамис подошел, и они обнялись.

– Значит, письмо отыскало вас. Признаться, я в атом был не совсем уверен, – сказал он.

– Мы обнаружили его в палатке два часа назад! Но как вам удалось передать его?!

Вместо ответа Арамис только загадочно улыбнулся, давая понять, что это не его секрет.

– Давайте лучше поговорим о вас, д'Артаньян, – предложил Арамис. – Не мог же я уехать, не попрощавшись и вдобавок томимый неизвестностью. Все ли устроилось благополучно? Сменил ли кардинал гнев на милость?

– Право, не знаю, – отвечал растроганный д'Артаньян. – Но господин де Тревиль обещал похлопотать за меня перед королем.

Арамис только вздохнул:

– Значит, еще ничего не известно?

– Увы, нет.

– Послушайте, д'Артаньян! А не отправиться ли вам со мной? – с неожиданной горячностью произнес Арамис. – Кто может поручиться в том, что кардиналу не вздумается снова упрятать вас в Бастилию!

Мушкетер сжал руку Арамиса. Они постояли молча.

Атос и Портос тоже хранили молчание.

– Я останусь, – просто ответил д'Артаньян.

– Я знал, что вы это скажете, – тихо отозвался Арамис.

Они помолчали еще. Из-за деревьев снова донеслись какие-то приглушенные звуки – очевидно, лошадь Арамиса переступала копытами. Вдруг она тихонько заржала. И на ее ржание откликнулась вторая. Потом конское ржание за тихло разом, будто кто-то сдавил лошадям губы и ноздри.

– Там кто-то есть? – спросили Атос с Портосом.

– Да, меня ждут, – ответил Арамис.

– Мы встретимся снова! – пообещал д'Артаньян, и они еще раз обнялись. Арамис отвернулся и сделал шаг. Потом обернулся снова.

– Герцог Орлеанский дал обязательство королю, что через восемь дней все иноземцы, которые пришли вместе с ним, покинут пределы Франции. Мне нельзя дольше ждать.

Осталось только четыре дня!

– Езжайте, Арамис! Берегите себя и да храни вас Бог! – сказал Атос за всех.

– Если в течение двух недель в вашем положении произойдут перемены, д'Артаньян, напишите записку и положите ее в дупло третьего дерева вверх по склону. Днем вы его увидите; ошибка исключена, там лишь одно такое дуплистое дерево. Верный человек будет каждый день перед закатом проверять, нет ли записки в дупле. Если он обнаружит ее, вы можете быть уверены в том, что я прочту ее, получив от него из рук в руки. Но он сможет пробыть в этих местах только две недели. Прощайте, д'Артаньян! Прощайте, Атос!

Прощайте, Портос, засвидетельствуйте мое уважение госпоже дю Валлон!

И Арамис исчез в темноте. Вскоре из-за деревьев неподалеку послышалось позвякивание шпор о стремена, приглушенный голос произнес какую-то фразу, и вот уже только быстро удаляющийся топот копыт свидетельствовал о том, что Арамис явился им не во сне, а наяву.

Трое друзей безмолвно возвратились в лагерь. Дорогой Никто не проронил ни слова.

И снова потянулись дни. На шестой день г-н де Тревиль вызвал лейтенанта д'Артаньяна и прочитал ему вслух приказ короля, в котором полку мушкетеров предлагалось выступить в Париж в связи с окончанием военных действий.

О лейтенанте д'Артаньяне в королевском приказе не говорилось ни слова.

Несмотря на свое мужество и силу воли, д'Артаньян побледнел.

Господин де Тревиль отложил в сторону бумагу с королевским гербом.

– А теперь, молодой человек, позвольте-ка мне прочесть вам несколько строк из неофициального письма его величества к капитану своих мушкетеров, хитро улыбнувшись, произнес он.

С этими словами капитан мушкетеров извлек из кармана королевское послание и прочитал следующее:

–..что же касается Вашего представления к награде господина лейтенанта мушкетеров, то, в силу открывшихся новых обстоятельств, последнее невозможно. Однако прошу передать господину лейтенанту мою благодарность за поведение в деле при Кастельнодари и сообщить ему, что я ценю его преданность. Рассчитываю, что господин лейтенант мушкетеров и впредь будет неотлучно находиться со своими подчиненными, воинская доблесть коих удваивается, когда во главе их стоят подобные офицеры.

– Это означает…

– Это означает, что пока с наградой придется повременить. Только и всего! – сказал г-н де Тревиль. – И все же, примите мои поздравления, молодой человек. Прибыв в Париж, вы начали очень неплохо. Но мало хорошо начать, гораздо важнее и труднее так же хорошо продолжить! Кажется, вам это удалось!

* * *

В тот же вечер в дупло третьего дерева, считая от основания холма, была опущена записка, в которой значилось:

«Все завершилось благополучно. До встречи. Друзья».

Утром Портос лично опустил руку в дупло и долго пытался нашарить там бумагу. Но тщетно. Чья-то рука вынула послание.

– Что ж, отлично! – обрадовался Атос. – Наш аббат будет знать, что не напрасно наведывался в Париж, подбив и нас составить ему компанию!

– Я – самый счастливый и самый несчастный человек на свете! – вскричал д'Артаньян.

– Почему? – спросил Портос. Атос же промолчал.

– Потому что у меня есть такие друзья! И потому что я снова расстаюсь с ними!

– Открою вам секрет, д'Артаньян. Я – тоже, – промолвил Атос. – Мы расстаемся друг с другом.

– Как, вы не проводите меня до замка дю Валлон?! – вскричал Портос. Госпожа дю Валлон будет очень рада познакомиться с вами!

– Нет, я должен ехать в Блуа, – покачал головой Атос.

– Я отсутствовал несколько дольше, чем предполагалось, – заметил Портос. – Встреча с моей супругой прошла бы значительно спокойнее, будь вы со мной, дорогой граф, – добавил он с сожалением.

На следующий день мушкетеры короля, а вернее, мушкетеры де Тревиля выступили в поход. Они возвращались в Париж с победой. Во главе их на сером английском жеребце гордо скакал их командир, гасконский дворянин шевалье де Тревиль. Рядом с ним, опережая остальных офицеров, но держась на полкорпуса позади своего капитана, гарцевал на гнедой лошади лейтенант мушкетеров, гасконский дворянин шевалье д'Артаньян.

Эпилог

Бежар был казнен за умысел отравить Ришелье.

В марте того же 1632 года начался процесс над маршалом Марийаком, обвиненным не в государственной измене, а… в хищении казны. Ему отрубили голову на Гревской площади.

– Хоть бы причину моей казни подыскали порядочную! – говорил маршал, всходя на эшафот. – А то обвинили в преступлении, за которое и лакея-то не стоило бы наказывать телесно.

Генрих Монморанси был казнен в том же году в Тулузе.

Это случилось ровно через тысячу двести семьдесят два дня после полученного им пророчества. Он был последним из списка в красной книжечке кардинала.

Отец и дочь Перье нашли пристанище в монастыре Пор-Руаяль и стали полноправными членами общины.

Получив сообщение о бегстве д'Артаньяна из Сен-Жермена на обратном пути в Бастилию, о котором г-н дю Трамбле поначалу не решился сообщить кардиналу, его высокопреосвященство долго молчал. Так и не проронив ни слова по этому поводу, кардинал простился с королем и возвратился к себе во дворец. Там же он долго сидел за письменным столом, не замечая тревожных переглядываний писцов за своей спиной. «Положительно необходимо, чтобы гасконец перешел ко мне на службу, – думал кардинал. – И те трое – тоже».

Восстановив душевное равновесие, Ришелье снова отправился к королю. Подробности их беседы навеки утрачены для потомков: она происходила с глазу на глаз.

Возвратившись в Париж, д'Артаньян отыскал Планше, бледного, но уже самостоятельно передвигавшегося, опираясь на палку. Жемблу, при виде столь плачевного состояния сержанта пикинеров Пьемонтского полка, проникся к нему участием, и свары между ними прекратились. Таким образом, д'Артаньян, вернувшись, получил двух верных слуг и мир в доме. Хотя на первых порах ему и пришлось ухаживать за Планше, несмотря на смущение и протесты последнего.

Справки, наведенные мушкетером о Камилле, не принесли результатов. Д'Артаньян не был вхож в великосветские салоны Парижа.

Зато он регулярно получал письма от Атоса и Портоса.

Из них следовало, что Портос благополучно перенес первую встречу с бывшей г-жой Кокнар. А в скором времени в замок дю Валлон пришла бумага, разрешающая г-ну и г-же дю Баллон не соблюдать постных дней по причине их слабого здоровья. Бумага была подписана нунцием Его Святейшества Папы Урбана VIII. Отсюда следовало, писал Портос, что дела Арамиса обстоят неплохо.

Атос же в своей манере коротко и точно сообщал о размеренной жизни в Блуа и о ремонте замка. С тревогой и печалью д'Артаньян все чаще убеждался, что рука графа дрожала. Атос, уединившись в обветшавшем родовом гнезде, снова стал крепко пить.

Между тем политический небосклон опять заволакивали тучи. В Европе продолжалась Тридцатилетняя война, и Франция собиралась открыто вступить в нее на стороне Швеции. Это означало, что скоро заговорят пушки, а лейтенанту д'Артаньяну снова предстоит повести своих солдат на врага.

Но об этом речь пойдет в третьей книге…