Текст книги "Только про девчонок"

Автор книги: Николай Терехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

ВНУК ПЕРВОГО КОММУНИСТА

Ванятка прочел статью в газете и почему-то почувствовал себя взрослым. Он важно ходил по комнате, ему не сиделось, но на улицу идти стыдился – скрыть свою радость и гордость был не в силах, а показывать ее людям было ни к чему.

И еще одно новое чувство испытал Ванятка. Это когда продумал слова «внук одного из первых кочкинских коммунистов». Раньше слово «коммунист» он не замечал. Сами коммунисты были для него обыкновенными людьми. Теперь это слово приняло для него особое значение, потому что было связано с подвигом.

– Бабань, – подошел он к своей бабушке, – почему ты мне никогда по рассказывала про деда?

– А чего про него рассказывать?

– Как он коммунистом был?

– Откуда мне знать? Был ли он? Не говорил мне.

– Так вот пишут в газете.

– Значит, там лучше знают. Наверно, был, если наш дом белые подожгли.

– Он на войне погиб?

– Нет, на охоте подстрелил его кто-то.

– За что ж белые дом-то сожгли?

– Почем я знаю! Бумажки какие-то нашли. В музее одна есть такая, погляди, если надо.

Ванятка снова принялся вышагивать по комнате. Мимо дома проходили люди. Через занавеску он видел, как они посматривают на окна его дома. «Значит, все знают», – подумал он.

Испытать до конца радость в этот день не удалось. Мимо дома прошла школьная уборщица. Она тоже внимательно поглядела на окна, даже остановилась на мгновение. И Ванятке показалось, что она собралась зайти в его дом. Он сразу вспомнил о противогазе. Стало стыдно. Ведь про него написали в газете, он – внук первого коммуниста в Кочках, и вдруг… Как же быть? Противогаз он не украл, а взял на время, пока найдет золотые подсвечники в Громке. Но кто это знает? В школе, конечно, считают его украденным. Если узнают – не оправдаться. Сразу начнется спектакль:

Они (имеются в виду уборщица, учительница, Натка): Что заставило тебя совершить кражу?

Он: Не украл я, а взял.

Они: Для каких целей?

Он: Нужен был.

Они: Почему не спросил разрешения?

Он: Потому, что будете спрашивать, для каких целей.

Они: Разве это тайна?

Он: Еще какая!

«А может, лучше написать дяде в летную часть? Что ему стоит купить акваланг?» – размышлял Ванятка. Написать такое письмо не написал, но решил противогаз все-таки вернуть. Как-никак внук первого коммуниста, и вдруг…

В тот вечер, когда он полез за противогазом, такой дрожи у него в коленках не было, как теперь. Да и просто все получилось. Шел мимо школы, увидел открытую оконную створку и быстро сообразил: «В школе-то есть учебный противогаз!». Забрался на завалинку, пролез в окно. В классах и кабинетах двери открыты. Даже в музей заходи и бери чего надо. Наткину тетрадь прихватил для смеху. Интересно, как она обойдется. По тетрадкам и дурак сможет рассказывать…

Лешку Сапожникова он удивил противогазом.

– Где взял? – спросил Лешка.

– Не твое дело. Только ты молчи, а то узнают – отнимут.

– Могила, – сказал Лешка.

Они сидели у Сапожниковых в дровянике. Ванятка, будто он не в дровянике, а в музее, паясничал, изображая Натку:

– А теперь, товарищи, обратите внимание сюда. – Поставил чурбак на попа. – В этой банке находится всем вам известное животное – дождевой червь. Это самое распространенное в мире животное. Его вы найдете на далеком Севере и в жарких странах, в болотах Сибири и в пустыне Сахаре. Всего дождевых червей около двухсот видов. Мы с вами видим самого обыкновенного дождевого червя, имеющего пять сердец!..

– Сколько? – спросил Лешка.

– Я не оговорилась. Да. Пять сердец. В тропиках встречаются дождевые черви длиной до трех метров.

Лешка покатывался со смеху.

– Ну и выдумщик ты, Ванятка!

Ванятка возразил Наткиным голосом:

– Я никакая не выдумщица. Вот, читайте.

Лешка вытянул шею и прочел: «Тропические черви не очень похожи на наших, среди них попадаются чудовища до трех метров длиной».

– Дай мне эту тетрадку, – попросил Лешка, но Ванятка вошел я роль.

– Теперь обратите внимание на этот экземпляр…

– Ну хватит тебе, – перебил Лешка. – Дай мне тетрадь…

– Пожалуйста, – сказал Ванятка. – Только отдавать будешь сам…

Тогда все было просто: взял и ушел. А теперь… окна закрыты наглухо, даже форточки. Ванятка по завалинке обошел все окна – не влезть. Можно бы оставить на крыльце, но вдруг кто-нибудь возьмет – тогда, считай, пропал противогаз! И еще раз пришла Ванятке в голову мысль: «Что если через слуховое окно?.. Лаз на чердак всегда открыт!» Так и решил.

По узорчатой балясине взобрался на крышу крыльца. Железо предательски загремело. Осторожно прошел Ванятка к слуховому окну и полез в него ногами вперед.

Чердачный лаз действительно был открыт. Все шло самым лучшим образом. Даже коленки перестали дрожать. Нащупал ногами лестницу – и вот он в коридоре. Прошел в химкабинет и тут услышал, как заскрипела коридорная дверь. Ванятка затаился.

– Ага, попался, негодник?!

Ванятка бросился по коридору к двери, дернул – заперта. Снова к лестнице, а ее нет на месте.

– Ну, хватит бегать, все равно не уйдешь, – спокойно говорила тетя Вера. – Я видела, как ты полез на крышу.

Погремела коробкой спичек, зажгла керосиновую лампу, подошла с ней к Ванятке. Ванятка стоял в углу. Начался спектакль:

Она (с издевкой): Ах вон оно что! Герой пожаловал!

Он: (Ни звука).

Она: Что же ты хотел еще стащить?

Он: Ничего не хотел. Вот противогаз хотел на место положить.

Она: Значит, заговорила совесть?

Он: (Ни звука).

Она: Да как же ты мог украсть школьную вещь?

Он: Я не крал, взял на время.

Она: Для чего же?

Он: Не скажу.

Она: Скажешь. Все милиционеру скажешь.

Он (горячо, со слезами на глазах): Если вы кому-нибудь скажете, я… я сейчас разобью окно и убегу… из Кочек убегу навсегда!

Спектакль кончился. Тете Вере то ли окно стало жалко, то ли Ванятку. А что, от стыда разве не убежишь? И пропадет потом человек. Она же будет виновата. Из-за какого-то противогаза… Да и парень он не совсем потерянный. Похвалили – и заговорила совесть.

– Ладно. Давай сюда противогаз. А шланг – это тоже твоя работа?

– Моя.

– Тоже на время отрезал?

– Принесу.

– Принеси. Не хватает теперь до угловых яблонь… Да, – спохватилась тетя Вера. – А Наткина тетрадь. – тоже твоя работа?

– Моя, – опять сознался Ванятка. – Прочитаю и принесу.

– Принеси!.. Сколько труда затратила девчонка, писала. Ох, беда с вами, ребята…

Отпустила. Ванятка вышел и глубоко вздохнул. «Конечно же, она никому не скажет, – думал он. – А может, скажет?»

ПОЧЕМУ ПЛАВАЮТ ОСТРОВА

– Ты меня не торопи, Ната, – просит Шура сестру. – Дай привыкнуть.

– Ладно. Привыкай. Только ты уж второй день привыкаешь и никак не привыкнешь. А еще хвасталась: сами будем делать мальчишеские дела.

– И мальчишки не все смелы, – возразила Шура. – Значит, и я могу быть трусихой.

– Ну и будь! А я сейчас полезу в воду сама.

Шура надула губы, вот-вот заплачет. И заплачешь. Лезть в озеро боится, но и отставать от сестры не хочет. Вчера она схитрила: посоветовала Нате не сразу лезть в озеро, а сначала приглядеться к нему. Ната согласилась.

Полдня они пролежали на траве, до боли в глазах глядели на озерную рябь, прощупывали глазами каждую кручку, таловые кусты, которые с берега, выгибаясь, купали в прозрачной воде бородатые зеленые стволы. На озере спокойно, трудно было поверить, что в этом озере живет черт или еще кто-то. Так и ушли, ничего не заметив. Может быть, это и к лучшему: уверенности прибавилось.

Сегодня же вообще озеро похоже на зеркало. Хоть разбегайся и катись по нему. Только стремительные ласточки изредка нарушали покой притихшего озера. С криками «чир-р-р-р!» они носились наперегонки, самые храбрые, распластав крылья, задевали белым брюшком воду и взмывали над ивами. По озеру от берега до берега расходились едва заметные круги.

– Ничего в этом особенного нету, – после долгого раздумья сказала Ната. – Тебе и не обязательно быть смелой.

– А тебе обязательно? – спросила Шура и вздрогнула. На озере что-то шумно булькнуло, будто кто-то бросил в воду булыжник. Ласточки, как по команде, метнулись вверх и с беспокойным писком закружили над озером. От волн закачались кусты.

– Что это? – насторожилась Шура.

– Откуда я знаю. Надо было следить за озером.

Недолго тревожились ласточки. Прошли круги, успокоились талы. И потом снова послышалось: «Чир-р-р! Чир-р-р!»

Это было так невероятно и неожиданно, что девчонки с минуту обалдело глядели друг на друга. Там, где ласточка прикоснулась брюшком воды, выметнулась щука. Ласточка не успела взмыть вверх и оказалась в зубастой пасти необычайной охотницы.

То, что испугало Шуру, обрадовало Нату.

– Ты как хочешь, – сказала она решительно, – а я иду.

Эта неожиданная решительность передалась младшей сестре.

– Я уже привыкла, – сказала она, натягивая на лоб маску. – Пошли, на худой конец подстрелим хотя бы чертенка.

Сначала они плыли бок о бок. Шура разглядывала кудрявые водоросли, пыталась увидеть в них голубой шатер водяного паука. Ей понравились эти страшные животные. Уж очень они хитрые.

Тот паук, которого она принесла на днях в свой музей, сначала пытался удрать из банки. Но когда понял, что ему не прорваться через марлю, которой банка была обвязана, нырнул на дно и начал мастерить себе шатер. Вытащил из брюшка паутину, прилепил ее к роголистику, переплыл на другой побег травы, потом еще на один.

Водяной паук – работяга отменный. Быстро бегает, сноровисто работает ногами, плетет себе дом. Хитрость не в том, что он сумел сплести крышу величиной с десятикопеечную монету, а в том, как делал он из нее купол. Паук поднялся наверх, высунул из воды волосатое брюшко, нырнул снова, а между волосками остались пузырьки воздуха, от них паук сделался серебряным. Забравшись под крышу, паук стал сбивать с себя пузырьки воздуха. Крошечные, они летели вверх и застревали в плетеной крыше. Снова добывает строитель воздух и «закладывает» его под крышу. Капельки воздуха рвутся из воды, «крыша» прогибается колоколом, канатики натягиваются.

Хорошо пауку под этим шатром. Сидит себе настороже. Заденет какой-нибудь рачок паутину-канатик и пропал: паук выскакивает, хватает его – и под купол.

Пока Шура приглядывалась, Ната уплыла. Шура подалась ближе к берегу и под кручей, из которой торчали коренья растущей на берегу вербы, она увидела щуку.

Шурка остановилась. Щука глядела стеклянными глазами на Шурку, Шурка – на нее. Вот бы сейчас ружье…

Где Натка? Высунулась из воды.

Натка уже сидела на острове.

– Плыви сюда! – позвала Шурка сестру. – Щука у берега стоит – большущая!

– Не шуми, спугнешь, – отозвалась Натка и спустилась в воду.

Щука не испугалась девчонок. Натка прицелилась в щучий бок, нажала на спусковой крючок. И в этот самый момент щука сделала стремительный рывок – и на месте, где она только что была, осталось лишь черное облако мути. Гарпун ударился о корень, и леса запуталась.

Пришлось долго возиться, снова выходить на мель, чтобы подготовить ружье.

– Она к острову уплыла, – сказала Шура про щуку.

– Все равно найдем, не ее, так самого черта…

Поплыли к острову, обошли вокруг, вглядываясь в закореневший берег. Щуки не было. Натка набрала побольше воздуху и опустилась на дно.

Жаль, что в воде нельзя кричать. Но крик «ура!» был. Неслышный, мысленный. Натка выдохнула и выплыла рядом с Шурой.

– Надышись как следует, сейчас опустимся на дно, – сказала Натка сестре.

Раздвинув ветви белых талов, они присели рядышком на мягкий торфянистый берег островка.

– Что-нибудь интересное там увидела? – спросила Шура.

– Очень даже.

– Что?

– Увидишь.

– Я надышалась.

Шура уже привыкла и не боялась. Теперь она сгорала от любопытства.

– Я надышалась, – напомнила она сестре.

– Положи трубку. Там она не нужна. Я покажу, куда глядеть, – приказала Натка и сломила длинную сухую хворостину. – Приготовились.

Разом вдохнули побольше воздуха, разом нырнули на дно. Уцепившись за таловый корень, Натка легла прямо на ил. Шура легла рядом и стала глядеть под остров. Там было темно. Ната сунула туда хворостину. Хворостина ушла далеко, а до стенки не достала.

Вынырнули.

– Поняла? – отдышавшись, спросила Натка.

– Что? – ничего не поняла Шурка.

– Палка ушла прямо под остров.

– Ну и что ж? На Лебяжьей протоке, где верба стоит, под кручей знаешь какая глубокая промоина? Ванятка в прошлом году нырнул туда и чуть не застрял головой в кореньях.

– То ж на протоке. А тут вода стоячая, берег не подмывает.

Опустились с другой стороны. Еще и еще раз Натка нащупывает и не может нащупать стенку под островом. Теперь и Шурка удивлена. Значит, это не вранье, что остров передвигается по озеру! Значит, точно, вчера он был на другом месте!

– Ничего хитрого в этом нет, – стала объяснять Натка, сидя на краю плавающего острова. – Когда-то в давние времена в воде плавал таловый куст. Талы в воде растут хорошо. Разрослись. Попадали на них мусор, пыль, семена травы разной. Стали зарастать травой, трава сгнивала, получилась плавающая подушка. Так и получился этот остров. Теперь таловые кусты, как парус: ветер дует, и они тянут остров по озеру.

– Значит, под этим островом можно проплыть?

– Не вздумай. Попадешь, как Ванятка, головой в коренья.

Чертенка в этот день они не поймали, но зато разгадали одну из давних загадок Чертова озера.

САМЫЕ ВАЖНЫЕ ДЕЛА

Домой шли обочиной дороги. Шурка выгоняла из травы синекрылых, краснокрылых кузнечиков, ловила их и сажала в банку из-под конфет-леденцов. Степка очень любит этих кузнечиков.

Увидев девчонок, Степка обрадованно запрыгал по клетке.

– Здравствуй, – сказал он.

– Как поживаешь, Степка? – спросила Шура, раскрывая банку.

– Здравствуй, здравствуй, – нетерпеливо зарабатывал себе ужин голодный Степка.

Бабушка подала Нате записку. Писал Илья Иванович:

«Ната! Сегодня в 6 вечера в клубе открытое комсомольское собрание. Приходите!»

– А я? – спросила Шура, тоже прочитавшая записку.

– Там же сказано «приходите», – сказала бабушка. – Значит, обеим надо.

Комсомольцев в Кочках не очень много. Но в клубе – битком. Основной народ – в красных галстуках. Все приглашенные, и все важничали. Здоровались чинно за руку.

Ванятка Бугаев был неразговорчивый, притихший – совсем не похожий на героя. Лешка следовал за ним по пятам: про Ванятку вон как написали в газете, а он, Лешка, – самый лучший Ваняткин друг.

К шести пришли Илья Иванович, учительница Анна Сергеевна, комсорг Алексей Сажнев и еще корреспондент с кинокамерой.

– Ребята, – сказал комсорг, – мы сегодня собрались, чтобы поговорить о делах очень важных. На повестке дня два вопроса. Первый: об участии молодежи и школьников в хлебоуборке; второй: вручение наград ребятам, отличившимся на сенокосе…

Илья Иванович предложил:

– Давайте начнем со второго вопроса.

– Слово предоставляется нашему бригадиру, – объявил Сажнев.

Илья Иванович поднялся из-за стола. Корреспондент нацелился на него кинокамерой.

– Ребята! – Илья Иванович поднял над головой газету со статьей про кочкинский пожар. – Все читали эту статью?

– Все.

– Так вот, я пришел сегодня к вам, чтобы сказать от имени коммунистов, руководства колхоза и себя лично большое спасибо. О ваших делах узнал весь район, а на днях узнает вся область. Ребят, отличившихся на сенокосе, будет показывать Волгоградская студия телевидения.

Корреспондент снял Илью Ивановича, потом повел глазом шуршащей кинокамеры по всему залу.

Илья Иванович рассказывал о желтом урагане, о Ванятке, а корреспондент все снимал. Ванятка покраснел и отвернулся, когда и на него нацелился глаз кинокамеры. Лешка дернул его за рукав, сердито шепнул:

– Чего ты ломаешься? Тебя снимают, а ты сиди, будто не видишь.

– По шее хочешь схлопотать? – спросил Ванятка.

Натка толкнула Ванятку в спину.

– Вызывают тебя, слышишь?

– Бугаев, прошу к столу! – крикнула учительница.

Ванятка неуклюже выбрался из ряда, подошел к столу. Он не знал, куда деть руки, прятал их то за спину, то пытался засунуть в карманы.

– За смелый поступок при спасении колхозного имущества правление колхоза награждает тебя ценным подарком, – сказал Илья Иванович и, пожав Ванятке руку, вручил большую картонную коробку.

Ванятка так смутился, что забыл даже сказать «спасибо», все таращил глаза на корреспондента, который, припав на одно колено, снимал Ваняткины руки, держащие коробку. Учительница захлопала в ладоши, и весь зал захлопал. Ванятка почти бегом пустился на свое место.

– Что там? – спросил Алешка, кивнув на коробку.

– Откуда я знаю? – ответил Ванятка.

– Лешка! – Ната толкнула в спину уже Лешку. – Тебя вызывают. Глухие, что ли?

Лешка, недоумевая, громко спросил:

– Меня? А за что меня?

Все засмеялись – уж больно смешно получилось у Лешки: «А за что меня?» Сказал так, будто его хотят наказать.

– Выходи, Сапожников!

Лешка вышел. Взял коробку поменьше Ваняткиной и, не отходя от стола, раскрыл. В ней лежал комплект деталей транзисторного приемника.

Корреспондент снимал, а Лешка чесал затылок: не знал, что делать с подарком. Не приходилось ему собирать транзисторы. Но, как говорят, дареному коню в зубы не заглядывают. Он сказал «спасибо» и сел к Ванятке.

То, что Лешка увидел в Ваняткиной коробке, было такой ценностью, что этого не стоили ни приемник, ни набор автоматических ручек, которые получила Натка, ни шоколадные конфеты, полученные Шуркой… В коробке лежали новенькие ласты, маска и пистолет для подводной охоты.

Илья Иванович вслух пожалел о том, что начал собрание с награждения. Ребят было не унять. Ваняткина награда пошла по рукам. То в одном месте, то в другом слышалось: «А что это? А зачем?» Больших трудов стоило угомонить ребят, чтобы перейти к самому важному вопросу – хлебоуборке.

Хлебоуборка началась. Братья Аржановы разделились. Федор сел на комбайн, а Степан остался на тракторе. Как и в прошлом году, один из них будет обмолачивать хлеб, а другой вслед за комбайном начнет пахать землю.

Хлеба в этом году много. Хороший хлеб. Поэтому на уборке всем найдется дело.

Комсомольское собрание принесло Ванятке еще одну неожиданность: Илья Иванович назначил его школьным звеньевым. Может быть, и не согласился бы он на звеньевого, если бы не выскочила со своим языком Натка.

– Я предлагаю сделать два звена: одно – из мальчишек, другое – из девчонок!

– Не вижу нужды в таком разделении, – возразил Илья Иванович.

Как галки, загалдели девчонки:

– Мы свое звено сделаем!

– Не нужны нам мальчишки!

– Мы их на соревнование вызываем!

Илья Иванович сдался.

– Если так, то выбирайте себе звеньевого.

– Натку выбираем!

– Ты когда, Натка, в город уедешь?

– В конце августа…

– Хорошо, ребята. Вы будете работать до половины августа. А после к школе начнете готовиться…

Только дома, обдумав все, Ванятка пожалел, что согласился. Конечно, это здорово – быть звеньевым. Но… как же Громок с золотыми подсвечниками? Терпеть до половины августа? И это когда в руках полное подводное снаряжение?

У Наты другие заботы. Тоже не подумала, выскочила со своим предложением… С чертом ничего не ясно. И травы еще не собраны.

Бабушка ее успокаивает:

– Я помогу. Соберу и насушу.

– Мне самой хотелось. Узнать, какие они, травы.

– Завтра вы еще не начнете работать, сходим.

– И я с вами, – сказала Шура.

– Разве можно козе без хвоста быть? – улыбнулась бабушка и спросила: – Что ж ты змея-то своего не делаешь? Хвалилась: я, я!

– Сделаю, – сказала Шурка, спохватившись: – Я совсем про него забыла. – Тут же достала из портфеля старую «Пионерскую правду» и стала изучать нарисованные там образцы змеев.

ВОТ ОН, ВОР!

Лешка Сапожников прямо-таки проглотил тетрадь с Наткиными записями. Прочел раз, снова принялся, а потом решил переписать в свою тетрадь самое интересное:

«Светлячок… Этого паучка знает каждый из нас. Поздним темным вечером мы видим в траве зеленые фонарики. Мы ловим их, смотрим на них и удивляемся – живые фонарики! Удивляемся и не подозреваем, что светлячки есть еще более удивительные. В тропиках, например, есть такие светлячки, что если их несколько штук бросить в стеклянную посудину, то они будут так светить, что можно будет читать книгу…».

На этом месте Лешка задумался: «И почему так несправедливо получается? Самое интересное живет не у нас. Лучше бы наши светлячки поселились в Южной Америке, а ихние – у нас. Тогда бы можно было набрать этих светлячков, посадить их в четверть с длинным горлом – и получилась бы мировая лампа! Тогда запросто опускайся с ней на дно Громка и ищи золотые подсвечники даже ночью…»

Потом Лешка читал записи дальше. И захотелось ему насовсем оставить у себя эту тетрадь. Но отдавать придется. Ната уже выпытывала у Ванятки, не он ли взял? Ванятка отказался: нужна ему какая-то тетрадь!

Хорошее дело затеяла Ната со школьным музеем. Только вот еще бы сделать в нем живой уголок… Лешка обрадовался и даже удивился: как это он не додумался до этого раньше! И представил себе живой уголок: большие, как в настоящем зоопарке, клетки, чтобы птицы могли перелетать в них. Сетки в Кочках такой нет, но если взяться, то самим можно сделать из проволоки. А птиц… Птиц много в степи и в займище. В степи он поймал бы самую красивую степную птицу – сизоворонку. Зелено-голубые, они всегда сидят на телеграфных проводах. И живут в норах на кручах. Поймать не трудно… Еще бы Лешка поместил в живой уголок зимородка. Его он видел один раз. Шел как-то мимо Громка и вдруг над головой – фыр-р-р! – как пуля. И сел на корягу. Спина и хвост голубые, крылья зеленые в крапинку, грудь и лапы оранжевые. Птица эта и красивая (ярче ее перьев Лешка не видел) и уродливая: толстая короткая голова, клюв, похожий на долото…

Лешка спрятался за кусты и стал подползать ближе, чтобы лучше разглядеть удивительную птицу. Подполз близко, выглянул из-за куста, а на коряге пусто. Привстал и увидел, как птица выскочила из воды с рыбиной в клюве. На долю секунды она присела на корягу и, фыркнув, унеслась к осокорю, что стоял на другой стороне Громка.

Еще несколько раз Лешка следил за зимородком. Зимородок – рыбак завидный. Часами может сидеть на коряге, а увидит в воде рыбину – камнем падает в воду. Ни с чем редко выныривает. Но если и не повезет, терпеливо садится на корягу и снова пристально глядит в воду.

Проследил Лешка и дупло зимородка. Забрался в дупло и пребольно уколол палец о рыбьи кости, на которых сидели в гнезде птенцы.

Что сизоворонка и зимородок! Лешка может наловить разных птиц и зверьков, разных, очень много, только бы захотели ребята с ними возиться!

Раздумывая обо всем этом, Лешка и сам не заметил, как с тетрадью пришел к Натке.

Шурка сидела во дворе на дровосеке и щипала сухие камышины. У ног ее стоял пузырек с конторским клеем, лежали старые газеты. Она мастерила змея.

– Ты чего делаешь? – спросил Лешка.

Шурка увидела тетрадь и закричала:

– Ната! Ната! Вот он, вор!

– Ты чего орешь? – спросил сконфуженный «вор».

Для верности, чтобы Лешка не удрал, Шурка ухватилась руками за ремешок Лешкиных штанов.

– Да уйди ты, – замахнулся Лешка.

Выскочила из дому Ната.

– Вот он! Вор!

– Откуда ты знаешь, что он вор! – заступилась за Лешку Ната.

– Ласты украл, а вот еще твоя тетрадь.

– Не воровал я, чего ты привязалась? – рассердился Лешка, отдирая от ремня цепкую Шуркину руку.

– У кого ты взял тетрадь, Леша? – спросила Ната.

– У кого – не скажу. Принес – и бери.

– Спасибо. Она мне очень нужна. А то я уже другую завела.

– Про это же самое?

– Про другое.

– Дашь почитать?

– Интересно?

– Знаешь, Ната, что я придумал?.. Можно живой уголок сделать.

Натка и сама думала о живом уголке. Даже слушала по радио передачу о колхозном зоопарке на Украине. Только там взрослые занялись этим делом. Они и домики для лебедей делали, и вольеры для зверьков. Они ездили в Москву, в зоопарк, выписывали разную литературу: учились, как кормить птиц и зверей.

– Это не легко, Леша, – сказала Ната.

– Так мы сначала поймаем таких, которые легко переносят неволю. Например, сороку, она все ест, а уход за ней нетрудный. Или ворону. Разве мы ее не накормим? Нам лишь бы начать…

– А кто же за ними будет ухаживать?

– Да хоть мы с Шуркой.

Шурка улыбнулась, довольная.

– Ты об этом расскажи ребятам, когда соберемся на току.

Лешка поглядел на газеты, тряпки, из которых Шурка мастерила змея, предложил:

– Хочешь, я тебе сделаю змея?

– Я сама… Думаешь, не смогу?

– Ну, смоги…

– Только ты не гляди. Я не люблю, когда я делаю, а кто-то глядит.

Лешка скрылся за углом. Шурка принялась за змея.

Дело-то не сложное: связала рамку из камышовых щепок, укрепила их нитками крест-накрест, обклеила с одной и с другой стороны газетной бумагой. Голова есть – теперь нужен хвост. На хвост пошло старое Шуркино платье, висевшее на плетне с самой весны. На поводки как раз кстати пришлись крепкие конопляные нитки, что напряла бабушка.

Змей готов. Шурка зажала в руке катушку с палочкой внутри, вышла за дом и побежала против ветра. Змей будто заупрямился, дернулся. Шурка отпустила катушку, она закрутилась на палочке, разматываясь. Змей оторвался от земли, но выше Шуркиного роста подниматься не хотел. Шурка припустилась бежать во всю силу.

Змей вел себя, как пес, которого тянут на цепи, а он упирается и, отчаянно мотая головой, ложится на землю. Змей тоже, когда Шурка прибавила скорость, заметался и нырнул головой в лебеду.

Лешка, спрятавшись за плетнем, глядел на Шуркины старания и покатывался со смеху.

Шурка заметила, рассердилась.

– Чего смеешься? Смешного ничего нет.

– Давай запущу, – предложил Лешка.

– Сама запущу, – не согласилась Шурка.

– Не полетит он у тебя.

– Это почему же?

– А потому, что хвост у него легкий. И запускать его нужно вдвоем.

Шурка стала наматывать нитку на катушку.