Текст книги "Рожденный диким (ЛП)"
Автор книги: Николай Эндрю
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
– Моя, – хмыкает мой защитник, качая головой и поднимаясь на ноги, возвышаясь над поверженным противником. – Она чертовски моя. Не забывай об этом. Хочешь жить, выберешься отсюда и отправишься на север. Там много широких лесов. Если я увижу тебя снова, я убью тебя.
Чувства противоречивого характера берут верх над моим страхом. Я впечатлена тем, что мой защитник вырубил голого гиганта, желая при этом попробовать на собственном опыте врезаться в него. Я должно быть в шоке.
Он выплевывает кровавую кашу в рухнувшее тело, затем поворачивается.
И его взгляд падает на меня.
Глава 3
Каллэн
Я хочу убить его.
Эта мысль поглощает меня, когда я заставляю себя отступить, чтобы идти к ней, когда сзади раздается звук тяжелых шагов отступающего дикого зверя. Если ей больно… если он причинил ей какой-либо вред… я не смогу себя контролировать. Единственная причина, по которой я могу оставить его в живых прямо сейчас, это память о том, как они нашли моего отца. После того, как мою маму убили, он оставил Пакт и сам отправился на север. Но он так и не сделал этого. Когда я едва успел понять, что происходит, мы получили известие о том, что ферал волвен, соответствующий его описанию, был убит охотниками на канадской границе.
Фералы опасны, но я все еще не могу заставить себя думать о них как о монстрах. Они просто не владеют собой.
Тем не менее, то, что он сказал, беспокоит меня. Он услышал зов. Я понятия не имею, что это значит, и вместе с тем, что шериф Данлоп рассказала мне в городе о бесследно пропавших без вести животных, у меня плохое предчувствие по этому поводу.
– Ты ушиблась? – спрашиваю я, пробираясь сквозь кусты и делая всего несколько шагов, прежде чем оказаться рядом с девушкой. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я пытаюсь сгладить хмурое выражение лица, чтобы казаться менее угрожающим. – Ответь мне. Тебе, черт возьми, больно? – рычу я. – Потому что, если ты…
Она качает головой.
– Тебе нужно в больницу.
Я протягиваю руку и вытираю лицо, чувствуя на пальцах теплую кровь.
– Я в порядке, – говорю я. – Я беспокоюсь за тебя.
– У него были когти, – произносит она, переводя взгляд с моего лица на мою руку. – У тебя были когти.
Чёрт возьми.
Эта хрень никогда не кажется простой. Я никак не смогу скрыть это от нее, так что я могу говорить правду.
– Да. У нас есть когти. Мы волвены.
– Волвен? Что это значит?
Как объяснить необъяснимое?
– Это значит, что мы не такие, как большинство людей, детка. Дополнительные клыки. Когти. Небольшая дополнительная плотность мышц. Кроме того, мы быстро выздоравливаем, – я вытираю лицо, поворачивая голову в сторону, чтобы она могла видеть, где должны быть следы от когтей. – Видишь?
Она качает головой. Но она не бежит, это хороший знак.
– Так ты оборотень?
– Нет. Среди нас есть историки, которые считают… – ей не нужно это слышать. Во всяком случае, не сейчас. Выбирай короткую версию. – Я обычный парень, который живет немного по-другому. Я Каллэн.
Я протягиваю руку, пытаясь быть дружелюбным, но она смотрит на нее. Когти. Она боится, что я собираюсь поцарапать её.
Блядь. Не то первое впечатление, которое я хотел.
Я отдергиваю руку и пытаюсь скрыть свое разочарование. Я хочу прикоснуться к ней.
– Он снова придет за мной? – спрашивает она, глядя мне за спину, и страх наполняет ее милое лицо.
– Нет. Я побил его, он больше ничего не будет делать, только не со мной.
– А когда тебя нет рядом?
Я резко втягиваю воздух через нос. Мысль о том, что меня может не быть рядом, когда я ей понадоблюсь, даже не приходила мне в голову, потому что правда в том, что я уже решил, что никогда ее не отпущу.
Не будет «когда меня нет рядом».
– Почему… почему ты так смотришь на меня? – спрашивает она, нерешительно делая шаг назад. Ее розовый язык скользнул по губам. Нервный жест, который ударяет прямо по моему члену.
Я сопротивляюсь желанию схватить ее, как будто она может убежать. Хотя я хочу эту погоню.
– Я не знаю твоего имени, – я не это хочу сказать, но это первая разумная мысль, которая приходит мне в голову.
– Сестина. Сестина Бербридж.
Черт, звук ее имени на ее губах заставляет мой член снова начать наполняться кровью, как это было в городе. Мне нужно выговориться об этом дерьме, и я могу представить только одну вещь, которая поможет это сделать.
– Ну, Сестина Бербридж, – говорю я, не сводя с нее глаз, – как я сказал нашему знакомому, это земля Пакта.
Она делает еще один шаг назад, но ее глаза не отрываются от меня. Она не видит дерево, вырисовывающееся всего в нескольких шагах от нее.
– Что такое Пакт?
– Пакт. Мы своего рода клан. Местные правоохранительные органы знают, кто мы такие, и позволяют нам жить своей жизнью, – я наблюдаю, как ее сиськи поднимаются и опускаются под ее милым коротким топом, пока она пытается перевести дыхание. – Когда ты находишься на земле Пакта, ты следуешь законам Пакта.
Она качает головой, продолжая отступать от меня. Ее дыхание становится паническим.
– Я не понимаю. Мне…
Ее спина ударяется о ствол дерева, и ее глаза расширяются, когда я делаю еще один шаг к ней, а она не может продолжать отходить.
– Я поймал тебя, – говорю я ей, начиная ухмыляться. – Я спас тебя. Я пробую тебя на вкус. Таков закон.
– Пробуешь меня… о чём ты говоришь?
Я падаю на колени перед ней. Такого закона у Пакта нет, но она этого не знает, да и не нужно. Моя потребность в ней переполняет меня, душит всё рациональное. Я протягиваю руку и провожу руками вверх и вниз по ее ногам, наблюдая, как серые спортивные штаны сжимаются на ее пышных изгибах.
– Как я уже сказал, Сестина. Я могу попробовать тебя на вкус.
– О Боже.
– Это не мое имя, но можешь называть меня так, если хочешь.
Это все, что я могу сделать, чтобы не завыть, когда засовываю пальцы под край ее пояса, осторожно стягивая штаны вниз по ее ногам, мягкий материал скользит по ее такой же нежной, молочно-белой коже. Маленькие белые хлопчатобумажные трусики приветствуют мой взгляд, мокрое пятно выдает ее волнение по поводу того, что я собираюсь сделать. То, что она знает, грядет.
Я продвигаюсь вперед, чувствуя ее запах, вдыхая ее мускусный аромат, остроту ее возбуждения. Прилив крови пульсирует к моему члену, и мне требуется каждая мысль о том, чтобы попробовать ее на вкус, чтобы не потерять сознание. Моя. Моя пара. Мысль угрожает взять верх. Зверь внутри меня возьмет верх и отпугнет ее. Мне требуется сознательное усилие, чтобы нежным прикосновением медленно стянуть ее трусики после того, как раздвинул ее ноги. Я смотрю ей в глаза, округлившиеся от шока, и снова вдыхаю ее запах. Она не отталкивает меня и не пытается убежать. Будет проблемой не взять ее прямо сейчас. Я хочу. Мне необходимо.
Нет. Держи себя в руках, Каллэн. Она твоя. Навсегда. В этом нет никакой спешки.
Огонь, который был у нее в магазине, остался там, сравнявшись с моим в ее любопытстве, тоске, написанной на ее красивом лице. Я разрываю зрительный контакт, чтобы посмотреть на ее голую плоть. Она ухожена, хотя и не чисто выбрита, и почему-то это заводит меня еще больше. Мои пальцы нежно касаются ее шва, по мне пробегает волна удовольствия от ощущения ее гладкости. Ее слова давно забыты, только ее тело выдает возбуждение, когда она дрожит от моих прикосновений.
Моя эрекция неприятно трется о штаны, когда я устраиваюсь поудобнее, прежде чем слегка наклониться вперед, чтобы провести языком по ее плоти. Ее влажность сладка на моем языке, вызывая слюноотделение. Я никогда не представлял, что попробую что-то, что навсегда отпечатается в моем мозгу. Соленый арбуз, сладкий и сочный, с землистым оттенком. Она шипит сквозь зубы, когда я делаю это снова, на этот раз раздвигая передо мной свои дрожащие бедра, чтобы я мог видеть ее изысканное искусство, созданное богами специально для меня.
– Л-ладно… Ты попробовал. Можешь остановиться, – бормочет она.
Я ухмыляюсь. Я могу, но не буду.
Мои руки прилегают к ней, как будто они созданы для того, чтобы быть там, когда я начинаю проникать языком в ее влажное лоно. Она запускает руки в мои волосы, и это сводит меня с ума. Я крепко прижимаю ее к себе, чувствуя, как она погружается в это, мой язык описывает круги вокруг ее клитора, а ее стоны начинают становиться безумными. Она такая чувствительная и отзывчивая. Я питаюсь этим, желая довести ее до точки невозврата. Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на ее вкусе, на том, насколько сладким будет ее удовольствие, в то время как мой член напрягается, сгущаясь узлом, готовый быть запертым внутри моей пары. Я не опытный любовник, но мои инстинкты существуют исключительно для неё, и я им следую.
Я держу ее вес, прижимая к дереву, пока она извивается. Проталкивая два пальца в ее влажную киску, я двигаю ими в темпе своего языка. Когда она сжимается вокруг меня, я представляю, как удивительно было бы чувствовать себя внутри нее, заявляя, что она моя.
– Вот так, малышка, – мурлычу я между приступами нежности. – Обопрись на меня. Склонись перед этим.
Она, вероятно, не понимает, что я имею в виду, но скоро поймет. Она будет знать, что нам суждено быть друг с другом. Она примет это, и этот опыт будет первым из многих.
Ее хватка на моих волосах становится крепче, когда я нахожу губами сладкое место. Ее ноги, трясущиеся вокруг моей головы, – это все, что мне нужно, чтобы поддерживать такой темп. Я безжалостно трахаю ее своим языком, жадно вонзаясь в нее. Я держу руку на ее голой заднице, чтобы её не царапала кора. Она достаточно маленькая, чтобы я так легко это делал. По моим пальцам стекает ее удовольствие, когда Сестина начинает разваливаться, стонет в экстазе от своего оргазма.
– О мой… – восклицает она отрывистым дыханием, впиваясь ногтями в мою голову.
«Скажи это. Скажи «о мой бог». Позволь мне быть твоим Богом. Твоим единственным богом».
Я не смею это сказать, не смею вырывать ее из этого момента. Мои инстинкты говорят мне, что никто не прикасался к ней так. Ярость, которая кипит в моей крови, утихает, когда я знаю, что буду уверен, что буду последним. Единственный, кто наполнит ее этим удовольствием с этого момента. Я энергично тру ее клитор, пока трахаю ее своим языком, проникая в нее как можно глубже. Оргазм сотрясает Сестину, когда она дрожит и извивается.
– О мой бог… – хнычет она.
Сперма просачивается в ткань моих боксеров от звука. Она дает мне именно то, что я хочу. Хорошая девочка.
Она моя. Я ласкаю ее скользкий шов, когда она движется по волнам оргазма. Я попробовал его. Все это. Я не отстраняюсь, пока она тяжело не вздыхает.
Она смотрит на меня сквозь полуприкрытые глаза, ее губы надуты и выражают удивление. Я слизываю остатки ее соков с губ, прежде чем встать во весь рост, глядя на нее сверху вниз, пока я держу ее, ее ноги все еще трясутся.
– Ты все еще так смотришь на меня, – говорит она, тяжело дыша.
– Как так?
– Как будто ты хочешь меня съесть, – говорит она, и на ее губах играет улыбка.
– Я только что сделал это, но могу повторить, – я смотрю, как ее зрачки вспыхивают, борясь с путаницей того, как мы до этого дошли. Мне нравится, что я запутываю ее. Я чувствую, что это приведет меня именно туда, где я хочу быть: под ее кожу.
Уже поздно, и я знаю, что она направлялась в лагерь. Но пока я загружаю ее в свой грузовик, у меня нет намерения везти ее туда. Я знаю, куда ей нужно, но ей не место нигде, кроме меня.
– Осторожнее, – говорю я ей, поджимая ее ноги, прежде чем закрыть дверь.
Она все еще немного шатается из-за того, что произошло, но это делает ее послушной. Бля, она мне нравится такой.
Ее щеки все еще пылают. Она не сопротивляется тому, чтобы сесть со мной в грузовик или быть рядом со мной. Прогресс.
В любой другой раз она, возможно, испугалась бы, но, честно говоря, что, черт возьми, еще она собирается делать?
До города чертовски далеко, а ее джип стоит у подножия скалы. У нее сейчас ничего нет, поэтому лучшее место для нее со мной, и я думаю, она это знает. Мне нужно, чтобы она это знала.
Когда я еду, я больше чувствую ее взгляд, чем вижу. Она могла бы спросить меня о чем угодно, и я бы рассказал ей, но я знаю, что к этому нужно привыкнуть. Пусть она смотрит, пусть разбирается во мне, пусть видит, что я не причиню ей вреда и не позволю причинить ей какой-либо вред. Я бы умер раньше, чем позволил бы этому случиться.
– Куда ты меня везёшь? – спрашивает она тихим голосом. Усталость окрашивает ее слова.
– Домой, – говорю я ей.
Она выглядит задумчивой.
– Я собираюсь увидеть, где ты живешь?
Я делаю быстрый вдох. «Туда где мы живем», – хочу ей сказать. Или, по крайней мере, где мы будем жить, потому что я на хрен ее не отпущу.
Я издал стон нужды.
– Он небольшой. Но там ты будешь в безопасности, обещаю.
– Думаю, с тобой я буду в безопасности где угодно.
Я сворачиваю налево через просвет между деревьями, погружая нас во тьму, а листва заслоняет последние остатки солнечного света. Грузовик подпрыгивает на неровной поверхности, но я знаю, куда ехать.
Сестина не паникует, но вскрикивает, когда грузовик с хрустом наезжает на несколько рыхлых камней. Черт, этот звук. Мне нравится этот звук. Мне приходится держать себя в руках, когда кровь приливает к моему члену. Из-за неё это выходит из-под контроля, и мысль о звуках, которые она может издать, когда я впервые войду в нее, сводит меня с ума.
Наконец мы выезжаем из леса на широкое открытое пространство, небо за моей хижиной становится оранжевым. Скоро она станет нашей хижиной.
Это место является частью поселения Пакта, хотя по внешнему виду вы и не заметите. Нам нравится наша конфиденциальность. Между этой и соседней хижиной такое расстояние, что можно подумать, что она полностью изолирована.
– Ты живешь здесь? – спрашивает Сестина, ее голос слегка дрожит. Я изо всех сил стараюсь не отводить глаз от дороги перед нами. Я хочу посмотреть, как она все это воспримет. – Красиво.
– Не по сравнению с тобой, детка.
Я останавливаю грузовик, глушу двигатель и подбегаю, чтобы помочь ей, пока она не успела сделать это сама. Я поднял ее на руки, как куклу, которой она и является.
Я словно несу ее через порог. В каком-то смысле я так и делаю. Этот момент является большим шагом для нас обоих. Пара. Ее глаза расширились от удивления, когда она наблюдает за закатом, первые звезды начинают мерцать, когда я вношу ее внутрь, сажаю ее на деревянный стул, а я хожу вокруг, зажигая лампы.
Я приседаю перед камином и выбираю самые большие и лучшие поленья.
– У тебя нет электричества? – она спрашивает.
– Мы как бы… не в сети, – говорю я, недоверчиво глядя на нее. Разве она не видела весь лес за окном?
– Мы?
Сестин хмурится, оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что из двух дверей, одна из которых ведет в спальню, а другая ведет в погреб, выйдут новые волвены. Хижина не крошечная, но в ней не может разместиться более одного волвена.
Я прочищаю горло, когда огонь начинает потрескивать, согревая комнату, затем встаю и дергаю веревку с крюка под потолком. Я купил его взамен того, что на колодце, который начинает изнашиваться, но пока он будет служить для другой цели.
– Здесь больше никого нет, детка. Только ты и я, – говорю я ей. – Руки за спину, пожалуйста, – она делает это без вопросов. – Но это своего рода сообщество. Здесь больше домиков, какие-то больше, какие-то меньше. Завтра я покажу тебе окрестности, а пока…
– Что ты делаешь? – она отстраняется, когда я пытаюсь обмотать веревку вокруг ее левого запястья, ее руки немного разводятся в стороны, когда на ее лице появляется понимание.
– Я сказал, руки за спину, Сестина, – она двигается, как будто собирается убежать, и я хватаю ее за плечо, крепко удерживая ее, ее мягкое тело борется со мной. – Мне нужно убедиться, что ты в безопасности. Ты перестанешь двигаться? Черт!
– Я не позволю тебе связать меня! – она кричит, пытаясь вырваться, и я обхватываю ее за талию, удерживая ее на сиденье. – На помощь! Помо…
Ее голос превращается в бормотание, когда я зажимаю рукой ее рот. Она пытается укусить меня. Мило и все такое, но сейчас есть более важные дела, чем гадать, как следы ее гребаных зубов будут выглядеть на моем теле.
Она дает мне чертовски много времени. Работать только одной рукой непросто, особенно когда она извивается и пытается вырваться из моих рук, но в конце концов я обматываю веревку вокруг обоих запястий, а затем несколько раз протягиваю ее, чтобы завершить браслеты.
Черт, она хорошо выглядит. Но сейчас не время так думать.
Я убираю руку от ее рта, и она вскрикивает.
– Помогите мне, кто-нибудь!
– Слишком туго? Между прочим, тебя никто не слышит.
– Слишком туго? Нет! Меня не нужно связывать, – она смотрит на меня и топает ногой. – Что ты собираешься делать со мной?
Я смотрю на нее. То, как она дышит, заставляет ее грудь набухать и расслабляться под укороченным топом, очертания ее лифчика и напряженных маленьких сосков отчетливо видны сквозь тонкую ткань. Ебать, она не только зла.
Что я с ней сделаю?
Всё.
Всё, чёрт возьми.
Мысль о том, что я собираюсь сделать, сводит меня с ума. То, как ее глаза бросаются к моим штанам, или тот факт, что при этом зрачки расширяются, когда ее губы немного приоткрываются, показывая, насколько они надуты, когда она извивается.
«Позже, Каллэн», – говорю я себе.
Прежде чем что-либо из этого сделать, я должен объявить о ее присутствии. Было бы неправильно приводить домой людей, по крайней мере, не спрашивая разрешения.
– Сейчас я привяжу этот конец к балке, – говорю я ей.
– Зачем? – она прикусывает нижнюю губу. Ее разум движется туда же, куда и мой.
– Значит, ты никуда не пойдешь, пока меня нет. Тебе должно хватить…
– Зачем ты это делаешь? Псих.
– Сестина, – я рычу, перебрасывая веревку через балку. – Будь хорошей девочкой. Я пробуду максимум час, потом вернусь, и мы сможем…
– Что б меня!
– Скоро, детка. Скоро.
Я рывком захлопываю дверь, лишь слегка приглушая ее разочарованные крики. В одном мы с одичалым согласны: мне не терпится узнать, как она звучит, когда я проникну в то, что, как я знаю, станет самой тугой пиздой в мире.
Глава 4
Сестина
Что происходит?
Что происходит? Я повторяю это несколько раз, думая о том, в какой неразберихе я нахожусь. Я привязана здесь, в его хижине, как… бродячая собака, а он бог знает где. И более того, я не так зла, как должна была бы быть. Потому что казалось, что он пытался позаботиться обо мне каким-то странным, извращенным способом, как будто это его способ защитить меня. И я ценю это, видя, что еще скрывается в этих лесах.
Но это заставляет меня злиться на себя. Потому что я должна была бы злиться, как коробка с осами прямо сейчас, но вместо этого меня больше раздражает, что веревки на моих запястьях не используются с большей пользой. Я спятила.
Прошло минут десять, а я уже пытаюсь вывернуться из этих узлов. Хотела бы я уделять больше внимания своему дяде, когда он учил нас навыкам выживания. Узлы были одной из тех вещей, которые я знаю, он мне показывал, но будь я проклята, если хоть что-то помню. Я имею в виду, он учил нас, как их завязывать, а не развязывать, но эта информация в любом случае будет полезна прямо сейчас.
С визгом и гримасой я опускаю плечи и пинаю нижнюю часть стола, издавая удовлетворительный глухой удар, когда боль пронзает мою ногу. Стол смеется над моим усилием. Это четырехдюймовый ломтик дуба, которому должно быть сто лет.
Я делаю вдох, позволяя столу победить в этом раунде, и замечаю грубые деревянные стены, балки на потолке, и на секунду задаюсь вопросом, построил ли он это место своими руками, своими очень талантливыми руками.
Это был день контрастов и путаницы. Во-первых, я узнала, что есть существа, называемые волвенами. Это должно беспокоить меня. Монстры не должны быть настоящими, и он настолько похож на оборотня, насколько это возможно. В прошлый раз, когда я проверяла, девицу в беде – меня – не должны привлекать монстры. Монстр. Единственное число. Каллэн.
Это имя сексуально. Или оно сексуально лишь потому, что это его имя?
У них есть когти, они огромные. Кажется, они заживают сверхбыстро. Я слышала, как однажды кто-то упомянул волвена в сериале, одном из тех городских легенд, о сделках с исследователями паранормальных явлений, которые, как вы предполагаете, все инсценированы. Уверена, они решили, что это было выдумано. Я задремала, прежде чем увидела, нашли ли они что-нибудь.
Но, если это не кошмарный сон, который мне снится, они реальны, потому что один пытался напасть на меня, а другой… Мои щеки краснеют, когда я вспоминаю чудесные мокрые вещи, которые Каллэн делал со мной у дерева.
И что касается Каллэна? Наверное, мне следует бояться его, но он рисковал собой, чтобы спасти меня. Меня. Обычную маленькую Сестину, которая так отчаянно нуждается в друзьях, что позволяет популярным девушкам уговорить ее отправиться в лес, явно патрулируемый Волвеном, и да, он один из них. Гигантский… великолепный… парень-мечта и… Он боролся за меня. И он…
На самом деле довольно удивительно, что я позволяю себе думать о нем.
Эти желтые глаза, для начала. Одна только мысль о них заставляет меня дрожать от предвкушения того, как они будут смотреть на меня сверху, когда эта штука у него между ног толкнется у меня между ног. Не в первый раз мои трусики страдают от одной только мысли о том, как они должны выглядеть, даже более мокрыми, чем они уже были после нашего общего момента в лесу.
Или… он сделал бы это по-собачьи? Врезался бы в меня сзади, когда я стою перед ним на коленях? Может это фишка Волков? Они как животные? Готова ли я узнать?
Опыт, который у меня есть с мужчинами, можно было бы написать на обратной стороне почтовой марки, но даже я смотрела порно под одеялом с выключенным звуком, пока мои родители спали в соседней комнате. Возможно, они были выживальщиками, полагаясь на свой собственный ум, но, как всегда говорил дядя Джордж: «Мир может катиться хрен знает куда, но это не значит, что мы не можем взять то, что можем, пока оно еще живо».
Так или иначе, у нас был интернет.
Честно говоря, порно мне ничего не дало, если не считать хихиканья и изрядной дозы подержанного смущения, но я узнала об эякуляция на лицо партнера, собачьем стиле и разнице между плевками и глотанием. Кроме того, в первую неделю в колледже был парень, которого я считала своим другом, пока не узнала, что он просто пытался напоить меня, чтобы я переспала с ним. Этого не произошло, потому что я не люблю пить и не имела к нему никакого интереса.
И это общий итог моего опыта с подобными вещами – до дерева. И теперь меня похитил монстр, который не должен существовать вне сказок, и я привязана в его хижине в лесу. И одному Богу известно, что он собирается со мной сделать, когда вернется.
Бог знает, и я хочу знать.
Меня снова охватывает дрожь, и я уверена, что пропитываю стул, на который он меня усадил, когда тепло наполняет мое лоно. Возбуждение, охватившее меня, выходит из-под контроля.
Сестина, ты точно знаешь, как устраивать приключения.
Я выглядываю из окна на последние слабеющие щупальца солнечного света, освещающие отступающие облака мягким пурпуром, когда он скользит ближе к горизонту, луна уже видна в темном небе. Здесь красиво.
Стоя, я проверяю пределы своей веревки, направляясь к окну и выглядывая наружу. Посередине озеро, не огромное, но и не маленькое, отражающее краски заката. Интересно, оно принадлежит Каллэну или… он сказал, что это что-то вроде сообщества. Какая часть этой земли принадлежит им?
– Каллэн, ты здесь? – глубокий, хриплый голос со слабым восточноевропейским акцентом раздается из-за двери, затем следует громкий стук, и, не желая, чтобы меня видели, я прислонилась спиной к стене, присев на корточки, и мое сердце бьется в груди. Страх становится вторым непреодолимым чувством дня, уступающим только… Мне нужно сосредоточиться. – Арт говорит, ты привел с собой женщину, это правда? – он произносит слово «женщина» так, как будто оно пишется через букву «ш». – Каллэн, открой.
Снова стук в дверь, затем любопытство заставляет меня повернуться и выглянуть из-за края окна.
Один из них прямо здесь, огромный на фоне темнеющего неба, его глаза сияют серебристо-серым, как луна. Я ныряю вниз с визгом страха, но уже слишком поздно.
– Блядь, это правда! Арт был прав. Варгр, я только что видел ее. Она там, прямо сейчас. Но я не думаю, что Каллэн такой.
Они не кажутся такими дикими, как тот, что в лесу, но быть привязанной к балке без помощи рук – не тот способ, которым я хочу это понять.
– Оставил ее там одну? Она выйдет и… блять. Может быть плохо. Помоги мне с этой дверью.
– Но она связана, чувак, очень хорошо, судя по всему.
– Не важно. Может развязаться. Может быть опасна. Мы ничего не знаем об этой женщине. Ну давай же.
Вся хижина содрогается, когда что-то тяжелое ударяет в дверь, и я вздрагиваю, жалея, что не могу освободить руки, чтобы прикрыть уши и глаза. Каждый удар вибрирует во мне, а хижина вокруг меня трясется. Где Каллэн? Он сказал, что защитит меня. Что, если они… что, если они…
Нет пожалуйста.
– Уходите! – я кричу. – Каллэн вернется, и он…
Что, Сестина? Что он будет делать? Он победил того в лесу, но это был только один. Здесь как минимум двое, и оба выглядят выше Каллэна.
Раздается треск, похожий на гром, и дверь рассыпается по краю, когда я прячусь за балкой. Затем еще один удар, и она распахивается, и внутрь входят два огромных Волка. Я знаю, что они должны быть такими, учитывая их внушительный рост и поразительный цвет глаз. У одного ярко-голубые глаза, у другого серебристо-серые, оба без рубашки видно, что их волосы не заканчиваются на шее, а спускаются вниз по спине. Я смотрю на переднюю часть их штанов – к счастью, они в штанах, – но там нет огромной выпуклости, которую я видела каждый раз, когда смотрела между ног Каллэна. Волна тошноты накатывает на меня, когда я думаю о ком угодно, кроме Каллэна. Это ново.
– Пожалуйста, не делайте мне больно, – умоляю я, дрожа от страха. Голубоглазый смотрит вверх, туда, где веревка привязана к балке.
– Не причиню тебе вреда, – рассеянно отвечает он с легким акцентом, дергая за веревку. Кажется, он даже не прилагает особых усилий, но балка скрипит от напряжения, когда он проверяет ее. Мой мозг регистрирует, что эта балка намного прочнее, чем мое маленькое тельце. Он такой высокий, что ему приходится пригибаться, чтобы передвигаться.
– Просто нужно убедиться, что ты не причинишь нам вреда. Я отведу тебя к Роарку.
Причинить им вред? Как, черт возьми, я могу причинить им вред? Что, по их мнению, я собираюсь делать, отращивать клыки и когти? Не то чтобы это имело большое значение, когда я знаю, что это те, у кого есть когти, и они знают, как ими пользоваться.
– Пожалуйста, просто… Ой! – я смотрю, как очень высокий, Варгр, я думаю, его назвал другой, дергает за веревку, обжигающую мои запястья.
Он поворачивается ко мне.
– Прости, женщина. Каллэн знает, как завязать узел. Я воспользуюсь своим ножом, но не причиню тебе вреда, обещаю. Хорошо? Никаких криков.
– Меня зовут Сестина, – говорю я ему, фыркая. – Не женщина.
«Так ты собираешься себя вести? Что насчет ножа, Сестина?»
Он достает короткий клинок из ножен на поясе, затем отвечает, перерезая веревку.
– Я Варгр, а это Лобо.
Серебристоглазый смотрит на меня подозрительно, как будто все еще ожидает, что я нападу или что-то в этом роде.
– Привет, – говорит он. Когда я замечаю его подозрения, он прерывает зрительный контакт, и мне приходится удивляться, почему их, кажется, беспокоит мое присутствие, когда должно быть наоборот.
– Можешь развязать мне руки?
– Нет. Только если Роарк так скажет, – рассеянно говорит Варгр, разрезая ножом волокна веревки.
– Кто такой Роарк? Каллэн ушёл к нему? – я сосредотачиваюсь на своем любопытстве, а не на охватившем меня страхе.
Варгр пожимает плечами.
– Я не знаю, где Каллэн. Возможно, он пошел повидаться с Роарком, возможно, он пошел за другими женщинами. Хотя и одной достаточно, – он заканчивает резать веревку. – Без обид.
– Никаких обид, – я закатываю глаза.
– Давай же. Вставай. Следуй за мной.
Варгр и Лобо двигаются со скоростью, за которой я не успеваю, потому что у меня гораздо более короткие ноги, и я говорю им. Громко. Они оба ворчат, но замедляют шаг, когда мы пересекаем почти черный, как смоль, лес, затем луг, потом еще ряд деревьев, пока с другой стороны не вырисовывается огромная бревенчатая хижина, в два этажа высотой и с двенадцатью окнами. Я задыхаюсь, когда мои мышцы горят от тренировки, через которую меня заставили пройти эти двое, удивляясь, что я не упала несколько раз во время нашего похода сюда.
– Здесь живет Роарк? – спрашиваю я, и Варгр кивает, но отвечает Лобо.
– Он возглавлял нашу группу сто пятьдесят лет. Он знает, что с тобой делать.
– Подождите, давайте-ка помедленнее. Сто пятьдесят лет? Это шутка, да? – мой мозг останавливается. Невозможно. Люди, даже животные, не живут так долго, за исключением некоторых. Просто больше информации для обработки. Сказки. Видимо, я попала в одну из них.
Варгр качает головой.
– Роарк родился в конце восемнадцатого века.
– Ему больше двухсот лет? Как это возможно?
– Живем долго. Иногда больше трехсот.
– А Каллэну сколько?
Лобо усмехается.
– Двадцать шесть. Он едва ли щенок.
Думаю, Варгр тоже смеется, но это какой-то странный хриплый звук. Я обращаю внимание, потому что это больше похоже на рычание.
– Я уверен, что он все тебе объяснит, если – когда – у него будет такая возможность. Давай, жен-Сестина. Дверь там.
Я следую за ним, голова кружится от этого откровения. Итак, Каллэну двадцать шесть. Мне девятнадцать, так что наш возраст не так уж сильно отличается. Я не могу не заметить, что меня беспокоит возраст. Если их лидеру сотни лет, как долго он проживет? Стану ли я когда-нибудь далеким воспоминанием, кем-то, кого он когда-то знал, может быть, кем-то, с кем у него была короткая интрижка, простым моментом в истории его жизни?
И почему меня это беспокоит? Я понятия не имею, хочет ли он вообще иметь со мной дело. Насколько я знаю, Каллэн и этот Роарк решают, как лучше всего содрать с меня шкуру и сварить меня, а Варгр и Лобо просто ведут меня к котлу.
Я посылаю безмолвную молитву, что это не так, но если это не так, я здесь только на выходные, тогда я снова поеду домой, никогда больше не увижу Каллэна.
Больше никогда его не увижу…
Мое сердце сжимается при этой мысли, и я чуть ли не сгибаюсь пополам от вздоха, когда боль пронзает мою грудь.
– Ты в порядке? – спрашивает Варгр.
– Да, я просто… я…
Я понятия не имею. Я задыхаюсь, наполняя легкие воздухом, отгоняя боль.
Я понятия не имею, что только что произошло.
