Текст книги "Зверюшки"

Автор книги: Николай Эдельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Да нет у меня никаких секретов! – взвился Н. – Ты-то знаешь!

– Знаю. Успокойся и пей, – бутылка опустела, и Свен поставил на стол вторую.

– Нет, я больше не буду, – замотал головой Н., закрыв стакан ладонью. – В другой раз.

– А, правильно, у тебя же свидание.

– Не свидание, а...

– Хватит сказки рассказывать! Здесь все свои. Ну ладно, ещё по разу. Ничего с тобой не случится.

– Ну хорошо, – сдался Н. Немножко выпить для храбрости не мешало. Свен разлил вино, и поднял свой стакан со словами:

– Чтобы Зверюшек не было!

Н. чокнулся с ним, но сказал немного удивленно:

– Неужели они тебя так беспокоят?

– В известном смысле – да.

– Почему?

– Ну, видишь ли, ты же не считаешь их нормальным явлением?

– Нет.

– А значит, общество, в котором они возникают, ненормально.

– Ты говоришь так, как будто Зверюшек общество порождает.

– А что, скажешь, нет?

– По-моему, они возникают сами собой.

– Вроде явления природы?

– Да.

– Скажи мне тогда... Ты – человек ученый, студент как-никак. Их существование никак не противоречит законам природы?

– Ну, если подумать... – промямлил Н. Ему не хотелось признаваться самому себе в возникающих сомнениях по поводу совместимости Зверюшек, появляющихся, судя по рассказам, чуть ли не из ничего, с законами физики. Биологии его никто никогда не учил, и в ней он совершенно не разбирался. Если подумать, то действительно, все это несколько странно...

– Разве из этого не напрашиваются кое-какие выводы? – торжествующе спросил Свен.

– Например?

– Например, что наше общество больно, и появление Зверюшек – симптом этой болезни.

– Чем же оно больно? – скептически спросил Н.

– Я бы на твоем месте спросил лучше "Как его лечить?"

– Хорошо. Как его лечить?

– Пока не знаю.

– Съездить в Столицу и спросить, – хмыкнул Н.

– А что? И съездим.

– Да, но ведь оттуда никто не возвращался.

– Если очень захотеть, то вернуться можно. Между прочим, ты не находишь, что это ещё один из симптомов болезни – что оттуда никто не возвращается?

– Почему же? Если там так здорово, как говорят...

– Во-первых, кто тебе это сказал?

– По-моему, это общеизвестно.

– По-моему, общеизвестно совсем другое – в приличном обществе про Столицу говорить не принято. Ты можешь мне сказать, почему?

– Нет.

– Потому что люди боятся туда уезжать. Так боятся, что одна мысль о Столице вызывает у них панику. Поэтому они даже не думают о ней. Ну, и ты не находишь это странным?

– Не знаю... С чего ты все это взял? Я думаю, что просто эта тема считается неприличной – зачем предаваться пустым мечтаниям, если надо тут работать?

– Понимаешь, я знаю людей немножко лучше, чем ты, и знаю, что они своего не упустят. Да и вообще, зачем строить Прогрессивный Строй тут, если можно просто уехать в Столицу, где он уже построен?

– Она всех не вместит.

– До сих пор вмещала. Ну хорошо, тогда пусть нам помогает его строить. Пусть делится опытом.

– А откуда ты знаешь, что она не помогает?

– Если хочешь, я могу поклясться, что говорю правду – я не знаю ни одного примера. А ты?

– Куда мне!

– Вот видишь? И так везде. Внешне все кажется разумно и логично, но чуть копнешь поглубже – наткнешься на клубок неразрешимых противоречий.

– Ну ладно, допустим, – согласился Н. – Допустим, наше общество больно. Но все-таки, какое к этому имеют отношение Зверюшки? Как они появляются? Каким образом общество может их порождать? Если общество составляет часть окружающего нас мира, то оно тоже должно подчиняться его законам.

– Это верно только отчасти, – покачал головой Свен. – Не все в человеческой жизни поддается рациональному толкованию. А насчет отношения я могу привести тебе следующий факт. Все Ответственные Товарищи страдают от Зверюшек гораздо чаще и сильнее, чем простые люди.

– Откуда ты это взял? Ты веришь всем этим сказкам про ожившие горы и так далее?

– Видишь ли, некоторые из этих сказок сообщались мне лично непосредственными свидетелями.

– Да, и ты знаком со многими из Ответственных Товарищей? – скептически спросил Н.

– Не скажу, что всех, но кое-кого знаю, – заявил Свен.

Н. прикусил язык, а затем поинтересовался:

– И зачем ты с ними водишь знакомство?

– Потому что иначе не проживешь. Они нужны мне, а я – им.

– Какие же услуги ты им оказываешь, интересно знать?

– Свожу их с теми людьми, которые им нужны. Можешь мне поверить, это очень сложное дело.

– Ну хорошо, – решил вернуться Н. к прежней теме. – А все-таки, как насчет Зверюшек? Откуда они берутся?

– Они нам снятся, – не моргнув глазом, ответил Свен.

– Что-о? – Н. едва не свалился со стула. – Что за бред? Как они могут нам сниться? Тогда выходит, что все остальное, что нас окружает – тоже нам снится?

– Почему бы нет? – пожал плечами Свен. – Ты можешь доказать обратное?

Н. хотел было что-нибудь яростно возразить, но вспомнил собственные утренние мысли и сказал только:

– Если нам окружающее снится, то значит, либо я снюсь тебе, либо ты мне. Кто из нас существует на самом деле? Например, мне не кажется, что я снюсь тебе. Тебе, наверное, тоже.

– Да, но тем не менее ты, или вернее, я тебе никак не смогу доказать, что я существую на самом деле, если бы ты был уверен в обратном... – Сделав паузу на то, чтобы заново наполнить свой стакан, Свен продолжил: – Между прочим, из моей теории вытекает одно любопытное следствие. А именно, простой способ покончить со Зверюшками. Нужно всего лишь проснуться.

– Ну-ну, – промолвил Н. – И как же ты собираешься это сделать?

– Еще не знаю. Надо подумать.

Свен поднялся, подошел к проигрывателю и снова поставил ту ужасную пластинку. Н. приготовился заткнуть уши, но приятель, видимо, щадя его чувства, приглушил звук. Вновь раздались хриплый голос и скрежещущие звуки неведомых музыкальных инструментов, сменившиеся ритмичным ревом и грохотом. Н. припомнил, что нечто подобное он слышал, когда однажды плыл по реке на теплоходе и оказался около машинного отделения. И как ни странно, немного вслушавшись, он начал находить в механических звуках на пластинке нечто приятное и бодрящее. Когда первая песня кончилась, Н. заметил:

– А ты знаешь, мне это начинает нравиться.

– Со мной тоже так было, – сказал Свен. – Надо немного въехать. Дальше тут есть кое-что получше.

Н. хотел послушать еще, но бросив взгляд на старый будильник Свена, увидел, что уже начало третьего.

– Ничего себе! – сказал он, поспешно поднимаясь. – Пора идти. Ладно, как-нибудь потом зайду, дослушаю.

– Будем надеяться, – произнес Свен. – Значит, серьезно не хочешь последовать моему совету? Честное слово, так было бы лучше.

– Ты про то, чтобы исчезнуть? Нет, – решительно помотал головой Н., но тут же смягчился, – Разве если увижу, что дело того заслуживает.

– Боюсь, что тогда будет поздно. Ну ладно. Будь осторожен. Если что сразу ко мне! Да, кстати, хочешь – пистолет дам?

– Пистолет? – медленно произнес Н. – А это не запрещено?

– Наверное, запрещено. Но если тебя будут брать, хуже не станет.

– И для чего он мне может понадобиться?

– Для обороны. Может, сумеешь отбиться. Хотя вряд ли... Они же профессионалы... Ладно, уговаривать не буду.

– Ну хорошо, – Н. боялся опоздать. До дома Алины путь был неблизок. Я побежал. Привет!

– Ага, – Свен протянул ему руку. – Бывай.

И Н. поспешил к автобусной остановке.

3.

По пути к Алине Н. понял, что мотив, услышанный на странной пластинке, прочно застрял в его ушах. Он ловил себя на том, что то и дело пытается напевать, подражая скрежещущим аккордам в начале песни. Хотя он явно опаздывал – ждать автобус пришлось полчаса – настроение у него было отличным. У него начинала кружиться голова, когда он пытался представить, что может сегодня произойти. Он так радовался жизни, что совершенно забыл про странные советы Свена. Сейчас, когда хмель из головы выветрился, слова приятеля казались ему просто безумным бредом. Не то что бы Н. замечал за ним такое раньше, но как-никак Свен был поэтом, и мышление у него было слегка сдвинутое – тем более, как подумал Н., после такой странной музыки.

Н. знал, где живет Алина, хотя ни разу у неё не был. Только один раз провожал её до подъезда. Ее дом находился в нескольких кварталах от института, на проспекте Грядущих Свершений, идущем параллельно проспекту Вождя.

Оказавшись в темном подъезде, Н. поднялся на второй этаж и нажал на кнопку звонка. Довольно скоро за дверью послышались шаги, загремела цепочка, и знакомый голос спросил: "Кто?"

– Это я, – ответил Н.

Дверь отворилась, и Алина посторонилась, впуская Н. в прихожую. Она была босиком и в затрепанном халате. Алина поглядела на Н. выжидающе, но тот не совсем понял, что от него требуется, и остановился, чувствуя неловкость.

– Ты ещё не передумала? – спросил Н., чтобы заполнить паузу.

– Нет, конечно, – Алина широко улыбнулась. – Ездил к Свену?

– Да... – произнес Н. – А это что такое?

Его внимание привлекла большая печать на веревке, обмотанной вокруг ручки ближайшей двери.

– Тут семья ночью в Столицу уехала, – объяснила Алина. – Ты что, никогда такого не видел?

– Нет, – признался Н. – А печать зачем?

Алина недоуменно посмотрела на него, потом рассмеялась.

– За это ты мне и нравишься. Любишь задавать такие вопросы, какие никому другому не придут в голову.

Н. хотел ещё спросить, какая организация ставит эти печати, но решил, что это бессмысленно – Алина все равно не ответит. И он задал совсем другой вопрос:

– Ты одна, что ли, дома?

– Конечно, – пожала плечами Алина. – Все на работе. Обедать будешь?

– Не откажусь.

– Сейчас я суп разогрею. Я сама ещё не обедала. Проходи в комнату.

Н. послушно двинулся по коридору, увидев в его конце открытую дверь. Семья Алины, судя по всему, жила не бедно. Слева у стены стоял диван, справа – полированный сервант, за стеклом виднелись фарфоровый сервиз и безделушки. Стены оклеены обоями. Стол был отодвинут к двери, и центральная часть комнаты, покрытая ковром, оставалась почти свободной, если не считать двух кресел, повернутых к телевизору в дальнем углу. Шторы, прикрывавшие окна, затеняли комнату.

Телевизор был включен. Строгого вида дикторша в очках, похожая на учительницу младших классов, без всякого выражения бубнила: "...донки, отбросы общества, паршивые собаки, проникшиеся кровавой злобой дегенераты, грязные недоноски, поганые изуверы, продажные выродки. Враги надеялись, что у нас не поднимется рука на женщин и детей. Но нам оказался чужд такой узколобый внеклассовый гуманизм, ибо он ведет к поражению нашего справедливого дела и к победе реакционных сил. И ответственность за человеческие жертвы лежит на организаторах этой преступной акции." Очевидно, она зачитывала текст выступления кого-то из Руководящих Товарищей, причем, видимо, уже не первый час. У Н. не было привычки слушать такие речи, но он не стал выключать телевизор, чтобы немного ощутить благополучие и процветание, символом которого казался ему аппарат.

Войдя в комнату, Н. не закрыл за собой дверь, и непроизвольно вздрогнул, когда за его спиной раздался довольно пронзительный голос:

– Здрасте! Телевизор разрешите посмотреть?

Н. обернулся и увидел бабку весьма развязного вида в выцветшем платье, стоявшую в дверях. Он не знал, как отнеслись бы к такому вторжению хозяева телевизора, но ему ничего не оставалось, как пожать плечами и сказать:

– Пожалуйста.

Бабка прошмыгнула мимо него в комнату, уселась в кресло и уставилась на экран, лузгая семечки. Минуты через две она слегка повернула голову и спросила:

– А вы кто будете?

Н., смущенно стоявший около стены, засунув руки в карманы – ему очень хотелось уйти на кухню к Алине, но он не хотел оставлять нахальную бабу одну в комнате – ответил:

– Я учусь с Алиной в институте.

– А-а... – рассеянно произнесла бабка. – А мы соседи ихние. Заходим телевизор посмотреть, – и она замолчала, с явным интересом слушая речь. Время от времени она разражалась замечаниями вроде: "Верно говорит!", "Так их, правильно!", "С такими Редакторами мы не пропадем!" Речь шла, как всегда, о борьбе со Зверюшками. Видимо, по ассоциации бабка начала громко рассказывать, и похоже, её совершенно не интересовало, слушает её кто-нибудь или нет:

– А я сегодня такого Зверюшку видела – не поверите! Пошла утром мусор выкидывать. Открываю бак на улице, а оттуда гадина вылезает – черная, скользкая, длинная, как змея, только ног видимо-невидимо. И глаза горят. У меня чуть сердце не выскочило. Ну, я как схвачу пустую бутылку да хрясь её по башке! Она мигом уползла. Я её мусором засыпала, она больше не высовывалась. Правильно наши Редакторы делают, что всех этих, которые Зверюшек разводят, к ногтю прижимают. Как их совсем изведут, так жить сразу легче станет!

Последние слова она произнесла уже при Алине, внесшей в комнату кастрюлю с супом. Н. посмотрел на неё и скосил глаза в сторону соседки. Алина в ответ пожала плечами и беззвучно усмехнулась. Затем она достала из серванта посуду и разлила суп по тарелкам. Соседка повернулась, увидела Алину и сказала:

– Здрасте! Я смотрю, вы так рано сегодня. А я тут у вас телевизор смотрю. Вы не возражаете?

– Смотрите, конечно, – ответила Алина без тени доброжелательства. Садись, – сказала она Н., выдвигая из-под стола табуретку.

В это время раздался звонок.

– Ага, это внучка моя из школы пришла, – сказала соседка, поднимаясь. – Ну, пошла я её кормить, – и она вышла из комнаты. Вскоре в коридоре послышался её голос – но не развязно-подхалимский, а грозное рычание.

– Опять двойку получила?! – бушевала она. – Ну сейчас я тебе покажу! Будешь знать, как плохо учиться! Как же ты в Великой Редакции будешь участвовать! – и вслед за тем раздались звонкая затрещина, детский крик и плач.

– Это ужасно, – скривила губы Алина, вставая и закрывая дверь. – И так каждый раз.

– Бедная девочка, – заметил Н. – А никто не пробовал вмешаться?

– Нет, естественно. Она ведь, в общем, права. Надо же детей воспитывать.

– Ты так думаешь?

– Естественно, – фыркнула Алина. – Меня знаешь как в детстве пороли? До сих пор рубцы остались. Ладно. Куда мы отправимся? – спросила она, перестав обращать внимание на продолжающиеся крики и вопли, сопровождаемые нотациями: "Ты у меня полюбишь Великую Редакцию! Ты у меня будешь уважать Ответственных Товарищей! Ты у меня будешь со Зверюшками бороться!"

Н., не задумываясь, ответил:

– К мосту.

– Что тебя туда все время так тянет?

Н. пожал плечами.

– Ну хорошо, – согласилась Алина. – Там позагорать можно будет.

– Съездим как-нибудь на водохранилище? – осмелев, предложил Н.

– Вода ещё холодная.

– Ты думаешь? Ну потом.

– Потом сессия будет, – возразила Алина, но тут же смягчилась и улыбнулась. – Ладно. Съездим как-нибудь.

Речь шла о водохранилище, расположенном выше города. Ниже плотины гидростанции вода в реке круглый год была холодной, и в ней никто не купался.

– Подожди немножко в коридоре, – сказала Алина, когда обед был закончен. – Я купальник надену.

Послушно, хотя и несколько неохотно, Н. вышел в коридор и, прислонившись к стене, стал ждать. Из-за двери доносился приглушенный голос соседки. Судя по всему, экзекуция закончилась, и бабка читала девочке нотации: "Чтобы осуществлять Великую Редакцию, надо хорошо учиться. Чтобы любить Ответственных Товарищей, надо хорошо учиться. Ты пока ещё маленькая, работать тебе рано, поэтому надо повышать свои знания. Так ты участвуешь в Великой Редакции. Ты же хочешь, чтобы Великая Редакция закончилась поскорее, верно?" Наконец, появилась Алина. Она заперла дверь, и они вышли на улицу. Девушка взяла Н. под руку, и они зашагали по тротуару. Н. шел, смущенный и гордый своей ролью, стараясь соразмерить шаг с походкой Алины.

Передвигались они не слишком быстро. Верная своей женской натуре, Алина заглядывала по пути во все магазины, ничего не рассчитывая купить, а только на всякий случай. Н. несколько стеснялся заходить туда, где торгуют исключительно предметами женского туалета, и несмотря на все свое желание быть рядом с Алиной, он бы охотнее постоял на улице, подождав её. Но Алина крепко держала его за локоть, и выбирать не приходилось. Так они и входили в двери вдвоем, хотя из-за узости дверных проемов это было довольно неудобно. Внутри Алина осматривала пустые прилавки, убеждалась, что ничего полезного нет, и они шли дальше. Впрочем, торопиться было особенно некуда, и Н. радовался жизни и млел от свалившегося на него счастья.

Именно поэтому он не обратил никакого внимания на мужчину, с которым они едва не столкнулись на выходе из очередного магазина, где две продавщицы за отсутствием покупателей вели вялую болтовню, из которой Н. узнал, что сегодня утром в магазине появился очередной Зверюшка, попортив массу товара. Неизвестно, по этой ли причине полки были пусты, или по какой иной, но быстро разобравшись, что к чему, Алина направилась на улицу. Именно в этот момент они и натолкнулись на незнакомца. Несмотря на теплую погоду, он был одет в серое пальто и черную шляпу. Н. успел разглядеть, что у человека мелкие, какие-то птичьи черты лица и острый носик. Роста незнакомец был небольшого, едва ли не ниже Алины – а её нельзя было назвать высокой девушкой.

Выходя из следующего магазина, они снова столкнулись с ним, и Н. даже удивился тому, что мужчина может интересоваться женским бельем. За углом дома надо было поворачивать на поперечную улицу. Пройдя по ней несколько шагов, Н. зачем-то обернулся – и обнаружил, что незнакомец по-прежнему следует за ними.

Н. не мог отдать себе отчета в том, почему это ему не нравится, тем более, что все просто могло быть случайным совпадением. Может быть, туманные и непонятные предупреждения Свена так на него подействовали. Он ничего не сказал Алине, которая, очевидно, не обратила на незнакомца никакого внимания, но пройдя квартал, обернулся ещё раз и увидел, что мужчина зашел в телефонную будку и куда-то звонит.

– Что головой вертишь? – спросила Алина.

– Так просто, – ответил Н., решив не беспокоить подругу из-за пустяков. – Смотрю, что творится.

– Ну, и что увидел?

– Тебя, например, – сказал Н., постаравшись вложить в свои слова как можно больше нежности и любви. Он украдкой ещё раз бросил взгляд назад, ничего подозрительного не увидел, и окончательно успокоился. Теперь, если он и поворачивал голову, то только для того, чтобы ещё раз поглядеть на Алину. Так они добрались до моста.

Мост был перекинут через большую реку, разрезавшую город на две части, в полукилометре ниже того места, где река вытекала из узкой долины между невысокими лесистыми горами. Проехать сюда можно было только по узкой дороге, пересекавшей железнодорожную магистраль. С другой стороны этот уголок был ограничен крутым склоном, на который карабкались деревенские дома. Чуть дальше от берега реки к склону вплотную подходили железнодорожные пути, многократно разветвлявшиеся в близости вокзала. Наверху холма стоял старый деревянный дом, знаменитый тем, что там проводил молодые годы легендарный Благодетель Нации. К мемориальному зданию вела зигзагообразная лестница, с которой открывался неплохой вид на мост, реку, город и другой берег.

К реке подходила немощеная дорога; тут, около самого моста – огромной железной конструкции на бетонных быках – лежали кучи хлама и щебня, заросшие полынью, стояли какие-то будки, стрекотали кузнечики, рядом текла вода, по мосту то и дело шли поезда, но медленно и очень тихо. Короче говоря, этот уголок очень нравился Н., и они с Алиной приходили сюда не в первый раз.

Солнце, по-летнему жаркое, стояло высоко в небе. Н. и Алина спустились по почти отвесному песчаному склону полутораметровой высоты к самой воде. Внизу было что-то вроде маленького пляжа – как раз на двоих. Алина сняла платье, оставшись в купальнике, легла на песок и стала загорать. Н. сел рядом. Было тихо, река катила мимо свои голубоватые воды, и у них завязалась ленивая бессодержательная болтовня, которая окончилась тем, что Алина вдруг оказалась у Н. на коленях, а затем он почувствовал, как сладкие и влажные губы подруги прижались к его губам. Обнимая Алину, Н. не услышал шума подъехавшей машины, и только когда на песок упала тень, он лениво поднял глаза и увидел, что над ними стоит человек в грязно-зеленой полувоенной одежде.

Н. не понравилось, что пришелец так беззастенчиво нарушает их с Алиной уединение, и он начал соображать, что бы такое сказать, чтобы тот побыстрее отваливал. Но незнакомец открыл рот первым.

– Вы – Н.? – спросил он.

– Ну? – неприветливо ответил Н. – Что вам надо?

– Как зовут вашу спутницу? – задал новый вопрос нахальный пришелец.

Н. почувствовал, что Алина вся как-то подобралась, и её глаза засверкали холодным огнем.

– Какое вам дело? – как можно более нагло сказал Н. – И вообще, сами вы кто такой?

Он снял Алину с колен и, быстро поднявшись на ноги, увидел в двух десятках метров от берега большую черную легковую машину с широкими крыльями и узенькими окошками – реликт, возможно, сохранившийся ещё с тех времен, когда даже в Столице не была проведена Великая Редакция. Около неё стояло несколько человек, и один из них, крепкий мужчина с седой шевелюрой и пышными усами, направлялся в их сторону. Но Н. увидел и ещё кое-что, а именно – пистолет, появившийся в руке у человека, подошедшего к ним первым.

– Ни с места! – сказал он громко, но Н. показалось, что в его голосе послышались панические нотки. – Руки за голову!

– Что за шутки, – проговорил Н. На эту фразу у него ещё хватило сил, но не больше – он почти мгновенно потерял способность соображать и действовать, как будто его огрели обухом по голове. Перед глазами поплыл туман, уши заполнил звон, и железный обруч сдавил виски. В мозгу кружились бессвязные мысли: "Вот и все... Предупреждал же меня Свен, а я, дурак, не послушал..."

– Руки за голову! – повторил мужчина, и его слова привели Н. в чувство. Он был вынужден подчиниться, пожалев, что не взял у Свена пистолет. Правда, вряд ли оружие могло бы сейчас ему помочь.

– Ну что ты так долго возишься, Филипп, – раздраженно произнес седовласый, подходя к ним. – Как будто в первый раз...

То, что седовласый – начальник, было очевидно. Он скользнул взглядом по Н. и уставился на Алину. Н. стало неприятно, что человек, угрожающий им оружием, так бесцеремонно разглядывает почти неодетую девушку. Она ещё не успела подняться и сидела в напряженной позе, опираясь руками о песок.

– Что все это значит?! – ещё раз спросил Н. Он не очень надеялся получить ответ, просто снова сказалась привычка задавать дурацкие вопросы.

– Надо с вами побеседовать, – заявил в ответ усатый начальник.

– Зачем? А если я не хочу? И вообще, кто вы все такие? – Н. изо всех сил старался держаться независимо, хотя с руками за головой и под дулом пистолета это было непросто.

Было ясно, что у того, кого начальник назвал Филиппом, его слова вызвали сильнейшее раздражение.

– Ах ты, сука! – завопил он. – Еще строит тут из себя... – он добавил по адресу Н. несколько крепких выражений и, забыв про пистолет, начал отводить ногу в тяжелом ботинке, целясь Н. прямо в лицо, но усатый остановил его.

– Спокойно, Филипп! Забыл мои инструкции? Я – полковник Акрор, если это вас так интересует, – ответил он на вопрос Н. – А зачем с вами беседовать, мы объясним потом. Поднимайтесь и следуйте за нами. И вы тоже, – приказал он Алине.

Она обиженно произнесла, поднимаясь:

– Может, вы хоть дадите мне одеться?

– Переживете! Живее! Считаю до трех!

Алина взглянула на Н., и у него внутри все перевернулось. Зачем он вытащил её на эту злосчастную прогулку! Полковник Акрор схватил Алину за руку и одним рывком вытащил наверх. За ней кое-как без посторонней помощи выбрался Н.

Их подвели к черной машине. В огромном салоне, отгороженном от водителя перегородкой, находилось большое мягкое сиденье – настоящий диван – обитое черной кожей, у задней стенки, и ещё два откидных сиденья спиной по направлению движения. Н. посадили на одно из них, а рядом сел Филипп, и Н. почувствовал, что ему в бок упирается дуло пистолета. Акрор уселся на диван, посадив Алину рядом с собой.

Алина затравленно поглядела на Акрора и отодвинулась подальше от него, вжавшись в угол сиденья. Но полковник придвинулся к ней. Водитель завел мотор, и автомобиль покатил к переезду.

– Полагаю, пора познакомиться поближе, – заявил Акрор и неожиданно бросился на Алину, прижимая её к себе и срывая с неё лифчик купальника. Забыв про пистолет, упирающийся ему в бок, Н. хотел кинуться на полковника, но в это мгновение машину качнуло, и она остановилась.

Шофер, пересыпая речь ругательствами, сообщил, что спустила шина. Он вылез из машины и подошел к переднему правому колесу.

Акрор отпустил Алину, которая вновь забилась в свой угол с брезгливым выражением на лице, и тоже вылез наружу.

– На гвоздь налетели, – объяснил шофер, сидя на корточках возле колеса. – Надо колесо менять.

Полковник тоже выругался и велел вывести Алину и Н. из машины. Н. понял, что другого шанса не представится. Автомобиль стоял метрах в тридцати от переезда, и кругом было пусто, только сразу за переездом маячил какой-то джип, видимо, дожидаясь, когда пройдет поезд, который медленно вползал на мост на другом берегу реки. Шофер возился с домкратом, поднимая машину. Филипп по-прежнему стоял рядом с Н., нацелив на него пистолет, а Акрор прогуливался в стороне, заложив руки за спину, время от времени останавливаясь и бросая на Алину плотоядные взгляды.

Н., радуясь тому обстоятельству, что Алина стоит слева от него, а Филипп – справа, терпеливо дождался, когда шофер отвинтит гайки на спустившем колесе и отправится за запаской – и тогда, когда он оказался с другой стороны автомобиля с тяжелым предметом в руках, а Акрор отвернулся, Н. толкнул Алину и крикнул:

– Беги!

Она как будто ждала этого момента и, ни мгновения не мешкая, обогнула машину и бросилась к переезду. Филипп, ещё толком не поняв, что произошло, кинулся на Н. Первым его побуждением было выстрелить, и он уже нажал на курок, но к счастью для Н., его пистолет стоял на предохранителе. Все происходило так быстро, что Н. даже не успел пожалеть, что узнал об этом только сейчас. Филипп оттолкнул его в сторону, так что Н. полетел на землю, помчался за Алиной, срывая предохранитель, и стал целиться в убегающую фигурку.

– Не стреляй! – заорал Акрор, изрыгая ругательства. – Догони ее!

За машиной ревел благим матом шофер, в суматохе уронивший колесо себе на ногу. Полковник сам кинулся следом за Алиной. Филипп помчался было за ним, но потом вспомнил про Н. и подбежал к нему, лежавшему на земле, и стал избивать его ногами. Н. ощутил страшный удар по голове, что-то затрещало в груди под ударами охранника. Н. успел увидеть, как Алина подбежала к переезду, полковник, поняв, что поезд сейчас отрежет девушку от него, выстрелил, и Алина упала лицом вперед – то ли споткнулась, то ли в неё попала пуля. И в этот момент из джипа выскочили двое людей, схватили Алину, потащили её к машине, а затем всех их загородил поезд. Н. ощутил ещё один удар по голове и потерял сознание.

4.

Первый секретарь Краевой Редакционной Коллегии Иван Жерех для поездок по Краю предпочитал самолету автомобиль. Он сам не мог бы сказать, чем продиктованы в данном случае его вкусы, тут действовало много факторов: и воспоминания о том, как кончилась жизнь его предшественника на этом посту (его самолет разбился в покрытых непроходимой тайгой Западных Бурьянах, и обломки катастрофы разыскивали две недели), и крайне неприятные ощущения в организме, возникающие, когда самолет идет на взлет, и дурацкое чувство, появляющееся, когда летишь над облаками – что ты полностью находишься во власти пилотов и не можешь в любой момент остановиться и выйти. А может быть, ему просто нравилось шуршание шин по асфальту, убегающая назад лента дороги, развертывающиеся по сторонам пейзажи, серпантины горных дорог с тоненькими березками и малиновым иван-чаем, в изобилии усыпавшим каменистые осыпи, и с внезапными спусками после очередного поворота, когда дорога стремится навстречу зеленеющему горному склону. Времени такие поездки отнимали существенно больше, но Секретаря это обстоятельство не тяготило наоборот, под благовидным предлогом можно было на время отвлечься от дел, которые не давали покоя даже по воскресеньям.

Естественно, чтобы не уронить свой престиж в глазах местного начальства, приходилось соблюдать кое-какие меры предосторожности. Поездка обычно заканчивалась на местном аэродроме, где происходила встреча высокого гостя. Если кто-то из встречавших и удивлялся тому, что самолет, на котором якобы прилетел товарищ Секретарь, стоит здесь вроде бы уже какую неделю, все равно не подавал вида, будто чего-то не понимает. Отношения руководителей и подчиненных в Крае базировались на одном незыблемом принципе: ты выполняешь то, что поручено тебе начальством, а остальное – не твое дело. Те же, кто этот принцип нарушал... обычно им приходилось уезжать в Столицу, а иные сами становились начальством – точно так же, как интерес нынешнего Секретаря к некоторым сторонам жизни его предшественника, а именно к пристрастию последнего передвигаться по воздуху, привел Жереха на это место.

Сейчас Секретарь направлялся на юг. Целью его поездки был город Хамзяк, лежавший в горной котловине на самом юге Края. Дальше дороги не было, а сухие степи понемногу переходили в полупустыни, где на каменистой почве росли лишь редкие колючки. До места оставалось недалеко. Машина Секретаря уже пересекла Онгудайский хребет и выехала на плоскую, как стол, Хамзякскую котловину. Время от времени на это ровное пространство вторгались невысокие хребты, заставляя дорогу огибать их. К одному из таких мест и приближалась сейчас машина. Дорога проходила рядом с горным склоном, по которому спускалась вниз цепочка огромных каменных глыб, похожая на утыканную шипами спину огромного зверя. Секретарь хорошо помнил это место и всякий раз, проезжая мимо, оборачивался и смотрел назад, пока хребет чудовища не исчезал вдали. В его памяти возникали обрывки воспоминаний что-то из школьных лет, кажется – что якобы в незапамятные времена на Земле обитали такие жуткие твари, вроде ежей, покрытых колючками, только огромные, как паровозы. Но потом все эти ненужные в жизни сведения спрятались где-то в самых дальних уголках мозга, придавленные горой позднейших впечатлений, и лишь изредка выползали оттуда под давлением внешнего импульса – как сейчас. Смутно Секретарь осознавал, что его память хранит много такого, что вспоминать совершенно не стоит, а лучше бы и вообще позабыть, и поэтому он старался не тревожить её, чтобы одно случайно извлеченное воспоминание не потянуло за собой цепочку других – а что из этого могло получиться, лучше было и не думать.