Текст книги "Пустыня (СИ)"

Автор книги: Николай Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Откуда у нас мифология? Как из английских тюрем всех поперли долой на Большой Остров не до мифов стало. Да и за эти пару сотен лет ничего толком не придумать было, работы невпроворот, только и вертись – тут пилот прикусил язык, хотя очень хотелось спросить – какого черта делают тут лепреконы?

– Сейчас меняем курс – влево на 90 градусов – посерьезнел очкарик.

Впрочем, после разговора пилот поостерегся бы так его назвать. И ботаном тоже. И про себя решил, что и думать так не стоит, не то, что говорить.

– Там море – напомнил наемник, выводя вертолет в аккуратный вираж.

– И очень хорошо. Так вот – продолжая светскую беседу научник вернулся к прежнему тону – если бы вам попался в руки кувшин или лампа с джинном или заблудший лепрекон – что бы конкретно ты загадал желанием?

– Лепрекон не годится.

– Почему? – опять изучающий взгляд через очки. Словно бабочка под лупой сидишь, неприятное ощущения.

– Он может дать горшочек с золотом. А это сплошная возня – золото тяжелое, да и в цене сейчас упало. Хлопот много, а толку меньше. И на продаже потеряешь, да и вопросы возникнут – чье и где взял. Если уж выбирать, то джинн повсемогущнее будет. Хотя тоже еще та сволочь и желание может перевернуть по-своему, рад не будешь. Что там за шум за переборкой? Это вроде как ребята ругаются? – насторожился пилот.

– Ничего страшного. Там есть НЗ, вода и аптечка, если что. Транспортный отсек, по инструкции там и людей перевозить нельзя, не предусмотрено, но не бросать же вас было там. Ваше начальство, кстати, очень уж хотело вас там оставить. Это потому, что вы хороши в деле или руководство зуб наточило за всякие ваши трюки?

– И то и другое – честно признался наемник, думая немного не о том. Вопрос о джинне явно был с подтекстом. Вероятно, это всерьез, а не болтовня. На новой работе должен быть солидный крючок, чтобы наемники работали от души, видно нужны, раз собрали такое досье, всерьез проверяли. И – подходящими сочли. Теперь хотят, чтоб были верны с потрохами. И тут – как брак по расчету. Чтобы был счастливым – расчет нужен верный. Потому хотят привязать всерьез, не угрозами, не страхом – а такой выгодой, чтобы из шкуры выпрыгивал сам от усердия. Мотивация куда мощнее страха и куда результативнее.

– Подумай насчет беседы с джинном. Чтобы быть готовым, если подвернется счастливый случай. Теперь меняй курс...

Ботан начал радиопереговоры с кем-то, периодически подправляя направление. Пилот догадался, что видимо придется садиться на какое-то судно – внизу мелькнула пенная полоса прибоя и вертолет понесся над синими волнами. Впрочем, спокойными, без гребешков пены. Островов тут нет. Значит – судно. Посадка на площадку посреди моря немного волновала, не хотелось угробиться или попортить о себе впечатление. Тогда, на "Паучьей службе" занимавшейся срочными вылетами к тем, кого укусили ядовитые членистоногие, тоже приходилось садиться где попало, хорошо, если рядом с фермой, где обязательно была посадочная полоса для самолетиков "Королевского доктора службы" на которую посадить вертолет было проще простого, но бывали посадки и в буше и где попало. Казалось бы – простое правило – не надевать одежду и обувь, не проверив на наличие новых жильцов, да спальник скатывать сразу, как сам утром встал и ставить вертикально – ан нет, обязательно находились болваны. Загнуться от укуса было раз плюнуть, да и последствия были свирепыми, потому от ребят с сывороткой напрямую зависели жизни. Сдохнуть от ядовитого укуса обидно, но и если выживешь – то некроз тканей здоровенный, дыры в мясе остаются чудовищные. Ковыляй потом калекой!

Хорошо еще, что с давних времен из-за редкости населения австралосы очень полюбили рации и всерьез ими занимались. Пилот усмехнулся, вспомнив виденные им старинные рабочие образцы, с велоприводом к генератору. Самое то с керосиновыми лампами. Так и коротали вечера, крутя педали и неспешно переговариваясь с соседями, что были в паре сотен миль. Очень полезная мода оказалась. Телефон пасует, проводов не напасешься.

А скоро и цель увидел.

Теплоход был невзрачный, но почему-то наемник был уверен, что и двигатели у него форсированные и внутренность иная, чем на обычном контейнеровозе. Дал круга, облетев черно-белый обшарпанный кораблик, примериваясь к посадке. Специально выделенной площадки для вертолета не было, но места сесть хватало с походом. Не успел сказать – а с палубы потек струйкой оранжевый дымок – фальшфайер запалили, обозначая направление и силу ветра. Толково встречают.

Сел, словно экзамен сдавал. Но – никаких проблем не возникло, как яйцо в корзинку положил. Потом немного удивился, увидев не меньше пяти вооруженных людей, стоявших очень грамотно. Да, толковая охрана, серьезные возрастные дядьки, никаких картинных поз, стоят незаметно и скромно, но оружие держат привычно хватко и сам бы наемник тоже бы выбрал ключевые позиции, как и эти. И чутье говорит – перекрестный огонь откроют моментально и очень точно. Волнение, еще не улегшееся после посадки, опять всколыхнулось. Заглушил двигатель, повинуясь приказу, но и немножко уже жалея, что не получится дернуть отсюда, если пойдет не так дело.

Научник прытко выпрыгнул из кабины, не дожидаясь, пока винты закончат вращаться, привычно пригнувшись под винтом, поспешил к стоящим поодаль людям. Оставшийся в кабине наемник чуточку успокоился. Вроде, зря нагнал на себя волну, ничего похабного вроде не предвидится. Но когда вылез из прохладного воздуха на жару, все же свою винтовку не забыл взять с собой. Охранники и вида не подали, что встревожились. Стояли так же расслабленно, но пилот не обольщался – видно, что матерые и ведут себя как отлично дрессированные сторожевые псы, вроде как не при делах, но только дернись!

Кто-то гулко забарабанил по дверце грузового отсека изнутри. Поспешил повернуть ручку и распахнуть – пахнуло отчетливо холодком. Оба его сослуживца дружно выпрыгнули на палубу, заозирались удивленно, ругаясь под нос. Меньше всего они ожидали оказаться посреди синего моря.

Не без удивления заметил, что у автоматчика видок не очень хорош, бледен и потеки пота на висках. И что совсем странно – рукав в крови свежей, а пальцы аккуратно и тщательно забинтованы.

– Что случилось? – удивился наемник.

– Показалось, что летчик с этого рыдвана окачурился, вот наш конопатый друг и полез дыхание проверять. Только поднес кисть к носу – а эта скотина и цапнула зубами! Вот выздоровеет – набьем дураку морду. Хотя может он в бреду подумал, что ему гриф прилетел глаза клевать – сказал седой пулеметчик непринужденно, но взгляд у него был какой-то тревожный. Конопатый только ругался шепотом.

Научник негромко окликнул, он стоял вместе с парой одетых в яркие желтые комбезы людей. Подошли к нему, соблюдая достоинство, но и не заставляя ждать.

– Что с рукой? – спросил у наемников.

Старикан повторил сказанное. Очкарик поморщился.

– Раненых в санчасть, здоровых разместить в гостевых каютах!

– Сей момент, сэр – тут же отозвался один из стоящих рядом и кивнул наемникам приглашающе. Переглянулись, пошли следом в глубины корабля. Почему-то было странное впечатление, что внутри он поболее окажется, чем снаружи показалось.

– Что-то расклеился наш приятель от этого укуса – пробурчал старикан.

– Ну видал я и хуже, особенно когда пауки у нас кусали – ответил водитель.

– Это, насчет пауков – куснул меня однажды паук-крестовик. Я ногу сунул в резиновый сапог, как обычно, на босу ногу. Кольнуло что-то под пальцем, как от мелкого камушка или занозы. Решил посмотреть, ногу вынул – сидит, свинота, все свои глаза выпучил и пытается грызть мне кожу. Но ничего страшного. Никаких суперспособностей не обрел, да и к лучшему, это только в комиксах Спайдермен паутиной стреляет откуда-то от кистей, в реальности у пауков паутинные железы в заднице находятся, видел я кино от бибиси.

Водитель заржал неожиданно весело.

– Это ты чего? – глянул недоуменно пулеметчик.

– Представил себе комикс с такой фишкой у спайдермэна. И кино бы интересное получилось у Марвела.

Седой хохотнул осторожно.

Засмеялся и парень в комбинезоне. Оценил шутку. Открыл дверь в каюту, маленькую, двухместную, без излишеств.

– Пока отдыхайте. Скоро ланч будет. Не уходите, потом вас не найдешь, в этом корыте все ухитряются заблудиться.

До ленча старик с упоением купался, как слон возясь в тесной душевой кабинке и фырча.

Потом поели, оценив мастерство местного кока. Жратва была отменной! На разговоры не тянуло. Не располагало это место к разговорам. Смотрели фильмы на планшетах, немного посмотрели новости. Обрадовались своему счастью – судя по оговоркам дикторш в покинутой ими страненке разворачивалось то самое действо, любимое дикими обезьянами – когда все воюют со всеми и любой бандит с десятком отморозков уже величает себя законным королем или демократическим президентом. Естественно, про судьбу наемников и научников ничего не говорилось, проскользнуло только, что среди сотрудников посольств в этой стране есть жертвы. Переглянулись, умудренно кивнули. Видать когда-то потом другие ученые будут радоваться тому, что кроме древних копьеносцев нашли и не очень древних автоматчиков.

И дальше отоспались, отдохнули. Пробездельничали все время плавания, даже и поскучать успели. К приятелю в медотсек (а он оказался здоровенным и за семью замками) так и не пустили. И больше конопатого автоматчика оба не видели.

Зато, когда прибыли на место и спустились на твердую сушу – понеслось. Весьма въедливое собеседование, перед которым были различные тестирования и даже с полиграфом, началось у наемника с того, что сухощавый мулат непонятного возраста (молодая морда и седые виски, стриженные по армейской моде), представился странно:

– Меня зовут мистер Лепрекон. Или мистер Джинн. Перед тем, как мы поговорим, я бы хотел спросить у вас – какое вы загадали бы желание?

И даже не без ехидства на деревянной, амимичной морде спросил: "Наверное – денег?" Ответу не очень удивился, возможно уже зная, что денег-то у наемника много, только в неизвестном и потому недоступном ему месте, отчего вожделенные пачки стали банальной резаной раскрашенной бумагой. Но ответ уже был обдуман ранее и готов.

Запрошенное наемником не удивило, деловито кивнул: "Принято. Сделаем".

Впрочем, подписываемый контракт обещал и весьма солидное денежное вознаграждение. Только вот секретность повышена втрое. Но наемник и раньше привык держать язык за зубами. Это всегда было полезно и для здоровья, и для кошелька. Порадовало и то, что за каждого порекомендованного уже принятым на службу претендента в дальнейшем давали бонус. Хороший бонус, только требовалось поручиться головой за нового кандидата. И видно было – что это не фигура речи. Рискнул, порекомендовал нескольких старых знакомых.

Через полгода, наконец, довольно скучная и однообразная, хотя и весьма насыщенная служба на странноватой армейской базе подошла к концу. Наемников набралось не меньше трехсот и по некоторым признакам пилот-водитель понимал, что это не единственная такая база. Настрелялись и отработали тактические приемы досыта. Караульную и патрульную службу отработали до звона. Оружие изучили чуть не все, какое в мире было, мало того – даже всякую экзотику типа арбалетов, луков и воздушных стрелялок. Наемник не особенно злился, ему еще в Австралии довелось несколько раз стрелять шприцом с снотворным по всякому крупному зверью и потому силу бесшумок и химии он отлично знал. Вколотили и медицину, впрочем, ее и так неплохо знали – все, кто знал плохо – уже сдохли. Удивило то, что, когда пошалили и постреляли из ценных пневмоэжекторов на дальность и точность – начальство ничего дурного не сказало, а наоборот устроило неофициальные соревнования, на которых наемник смог занять третье место и даже приз получил.

Но и он чуточку удивлялся объему информации. Мало того – с ними проводили занятия по психологии. И не только, так учиться наемнику давно не приходилось. Хотя на кой черт знать социологические нюансы, демографию и прочую экономику? Еще и тестирования проходить приходилось! Зато в выходные было полно развлечений прямо на базе, включая и девчонок, симпатичных и податливых. Но все-таки жизнь была нервной. Особенно потому, что после тестов периодически исчезали то тот, то этот сослуживец. Говорили, что их переводят на другие базы, но это ничем не подтверждалось, тем более письма и звонки не практиковались в принципе. Переписка была воспрещена – сиди в свободное время, копайся в интернете, но без обратной связи. Это тоже напрягало.

Иногда даже чувствовал некое беспокойство и недовольство. Но – как человек опытный и грамотный – быстро давил эти глупые чувства, потому как отлично помнил свою радость, когда управляемый его руками вертолет дал деру из весьма паскудного места, где даже воды не было. Здесь, как в раю – было все. Кормили просто великолепно, пойло в баре оказалось невиданно отменного качества и раз в неделю можно было совершенно официально надраться до состояния ирландского пьяницы. Хотя очень быстро убедились все – те, кто надравшись вел себя неадекватно – мигом переводились куда-то в другое место, а те, кто их рекомендовал получали штраф в немалую сумму.

В итоге эксперименты с ужиранием до синих соплей сошли на нет, зато всякую болтовню за стопкой или кружкой совсем не возбраняли. Никому из наемников не нравилось, когда от их жалования отщипывали куски. К слову, у американцев в армии "зарплата" на жаргоне обозначалась словом "издевательство", о чем многие из бывших армейцев не раз говорили, но тут язык не поворачивался пользовать это жаргонное словечко, то, что приходило нынче на счет – никак издевательством не выглядело.

Парни всерьез прикидывали, как заживут после контракта, многие, если не все – мечтали его продолжить. Эти наниматели, замаскированные самым нейтральным названием определенно левой фирмы, явно отличались от многих предыдущих – скаредных и душных. Все здесь было по первому классу – от оружия и снаряжения – до жратвы и кроватей.

Да и нынешнее начальство нравилось. Правда окончательно делать выводы было рано, и раньше попадались такие, что стлали мягко, а спать было жестко, вот после первого дела становилось ясно, на кого работаешь. Когда тебе под дикий залог, словно это ручной сборки снайперская винтовка с уникальной просветленной оптикой и стразами Сваровски на резном прикладе, выдают совершенно изможденный Калашников ржавого затертого года, всего два магазина к нему и патроны по счету, сразу понимаешь, что работодатель – тот еще ублюдок и сильно тут не разживешься, зато медицинскую страховку в случае попадания в ливер твоей тушки пули постараются не платить под сотней надуманных предлогов. А скорее всего даже и эвакуировать подранка не станут, птичка стоит дорого, а безвестных трупов в горячих местах планеты остается полным – полно и они никого не интересуют.

Каждый из сидящих за столиком уже на таких насмотрелся, война – практически любая – это выставка невезучих. Да и валяются неудачники на виду и подолгу. Как напоминание остальным.

Глава 8

Теперь же поневоле будешь уважать самого себя за то, что живой и вполне целый. Это, если кто не понимает – искусство! Высокое искусство!

Потому что сдохнуть можно в любой момент даже и в мирной жизни. А на войне – и тем более. И для любого вояки посидеть в спокойной обстановке – уже Удовольствие, а если еще и с рюмашкой, и в хорошей компании – так и тем более.

Седой пулеметчик, когда был уверен, что их не могут подслушать, сообщил своему приятелю странное. А именно то, что по, его мнению злокусачий вертолетчик точно был дохлым, когда тяпнул за пальцы не ко времени милосердного конопатого бедолагу. Это тогда очень сильно напугало и пострадавшего самаритянина, и пулеметчика.

Они ж в рефрижираторе достаточно времени просидели, чтоб в этом убедиться. Точно – дохляк. Не дышал и сердце не билось. Но шевелился и пытался вырваться из пут. Уж что-что, а умели ребята это определять – даже и не суя в пасть покойнику свои лапы. И от недостатка наблюдательности не страдали никогда. И поневоле вспоминались зловещие слова Дока. И теперь то, как его выперли – становилось еще более интересным.

Оставалось только внятно понять, что там с этим самым Висби случилось. Может быть в этом есть ключ к пониманию ситуации? Договорились, что глянут в Сети, что можно, а потом оказалось, что пара сослуживцев разбираются неплохо в давней истории, у одного на лбу было написано, что он явно в университетах учился, а другой – другой, похоже либо был из тех мест, либо чем-то таким приторговывал. Седой сказал о нем, что были у него знакомцы по распродаже всякого интересного, чистые вроде мусорщики, но копались не на свалках, а на аукционах, где продавали всякую древнюю хрень, вот чем-то очень этот неторопливый блондинчик был похож и даже словечки употреблял характерные.

Сослуживцам тоже было приятно показать свою осведомленность – кто из мужчин не любит пушить хвост веером? И сейчас парни сидели и чесали языки.

– Если не ошибаюсь, то одной из версий, почему трупы павших под Висби воинов покидали в ямы кучами, не снимая доспехов и шеломов была – чума на острове. Но чума какая-то интересная. Горожан не тронула и в письменных источниках следа не оставила – пустил пробный шар седой.

Ему было наплевать и на горожан этого сраного Висби и на всю историю прошлого вместе взятую, но пропавший приятель, с всего лишь слегка тяпнутыми пальцами производивший тогда впечатление мгновенно тяжело заболевшего, тягостно озадачил. Нюхом пулеметчик чуял, что тут какая-то нехорошая странность. Потому и разговор затеял и сейчас добавил:

– В догон. Археологами было описано, что со всех тел были сняты боевые перчатки, найденные в отдельно валявшейся куче, то есть не на руках у трупов. Полное впечатление, что что-то искали на руках – метки? Или язвы?

– Интересно тебе, зачем с них перчатки снимали? – подначил приятеля австралиец.

– Странно, конечно. Кошели не тронули. Кольца собрали. (Седой пожал плечами)

Жаль тогда зубы не делали из золота. Было бы показательно.

Смаковавший коньячок Универс, как прозвали этого, бесспорно много знающего щеголеватого парня, который даже камуфляж ухитрялся носить словно на показе мод, а тут, в баре, где по дресс-коду надо было быть в гражданской одежде и вовсе производил впечатление то ли гея, то ли метросексуала, улыбнулся.

– Может быть так: Боевая рукавичка – вещь на виду. При этом не особо замаранная кровищей. Кошели – спрятаны под одеждой. Что бы их найти – надо ворочать труп. А он может быть малоэстетичен. На человеке не написано – есть ли при нем кошель или нет. Да и не всегда его с собой носят. Тем более в битве. 100 % никто не стал бы носить кошель (ташку или просто мешочек с монетами) СНАРУЖИ. Есть огромный риск потерять. Поэтому если они и были, то были спрятаны ПОД одежду. А кольца – кольца, как и обереги, украшения – были всегда с собой. Об этом все знали, искали и находили без особых проблем.

– Что-то не верится – потому как на эстетику нихрена даже в прошлом веке не смотрели. Трупы раздевали даже при санпогребениях, потому как одеть было нечего и обуть тоже. Закопал одежку с гнилого в землю, простирнул – и носи на здоровье. Я знаю, мне про французов сосед рассказывал, а у него было кому точно разъяснить – заметил австралиец.

Университетский опять улыбнулся. Приятная у него была улыбка, светлая и располагающая хотя, когда у наемника за плечами не меньше десятка контрактов, не шибко-то обольщаться стоит. Не может он быть ангелом. Но выглядит, засранец, замечательно. И сидит все на нем как на него сшито, хотя вроде и не каких-то лихих брендов его одежка. Говорит легко, словно лекцию или проповедь читает:

– Начнем с того, что в то время было не так все плохо с обеспечением обувью и одеждой. Остались дома разбитых ополченцев. Это законная добыча. Добра хватает всем, а датское войско относительно невелико. "Чистых" покойников – тоже хоть отбавляй. Выбор есть. Брать замаранную ОБЫЧНУЮ одежду никто бы не стал. Смысла нет. Во-первых, сама ситуация не предполагает, что воины-победители будут сдирать одежку с начинающих гнить трупов или трупов, украшенных выпущенными кишками. Им то это зачем? Захотят – снимут с живого! Нет проблем. Кроме того, воины – достаточно состоятельный класс, а ценность скажем кожаной рубахи – не велика. Их больше интересует гораздо более ценная и компактная добыча. Ну грубо говоря – зачем с гнилого трупа обувь снимать, когда вон, офицерик в сапогах идет? Да еще с часами!

Четвертый за столиком, подвижный, лобастый блондин пробурчал:

– Или вот еще вполне правдоподобная версия: группа воинов сражалась до последнего, отчаянно. Порубить их конечно же порубили, но за доблесть уважили посмертно – похоронили в доспехах и с оружием. Вполне могло и такое быть.

– Вряд ли – пожал плечами седой снова:

– Если солдат и побрезгует что-то взять, то следом идет еще куча мародеров разных мастей.

Австралиец поморщился несогласно и сказал:

– Ну если подумать. Предложили сдаться. Те поверили. Оружье покидали, а потом их того. Вот и резня. Фиг ли по доспеху бить.

– С чего так решил? – удивился широкоплечий.

– Ну, вариант "благородной сдачи под честно рыцарское слово" – не редкость.

Равно как и потом резня. Особенно резня тех, против кого слово рыцаря можно и не держать – как раз там пехота низшая. Сдать их могут командиры, командирам – почетный плен (и то не всегда), а сиволапым...– пояснил, не торопясь, австралиец. Пригубил свой напиток. Жидкий вкусный огонь.

Седой вклинился:

– Кстати, вот под Висбю есть пара десятков останков в доспехах, несмотря на ценность оных. Как с этим?

– Так это могло быть: к примеру, сдается тысяча готландцев вместе с двумя десятками командиров. Чифтен датский говорит этим двум десяткам– вам не стоит опасаться сдачи. Наступит завтрашнее утро, и доспех ваш останется на вас, если сдадитесь вы и ваши воины. Если ж нет– утро вы встретите голыми в яме. Ну или какое-то наподобие двусмысленное обещание, которое уже точно не выполнят. Готландцы верят. Им говорят– снимайте доспехи, кладите сюда, оружие-сюда, а сами становитесь вон там в стороне. А вы, готландские начальники, доспехи не снимайте, ибо вам обещал сам король или кто еще, стойте пока тут. Ну и ... а доспехи и правда не снимают, ибо обещали. Вдруг небеса покарают за это, если нарушат... – выдал версию австралиец.

Блондин несогласно помотал крупной башкой.

– Тогда бы сначала ободрали как липку. А там в доспехах трупы в могилы покидали и с кошельками. Кроме того, можно всегда поспрашивать пленных, а где, мил человек ты свою заначку держишь? Можно просто получить выкуп. Зачем сразу убивать сдавшихся в такой ситуации? Смысла нет. Тем более, нет смысла сразу убивать, если не было боя. Бойцы, можно сказать, благодушные. Тем более, эти территории решили взять себе, а не произвести поголовный экстерминатус. Зачем зря резать налогоплательщиков?

Глянул иронично, отсалютовал стопкой с янтарной жидкостью. Настоящий коньяк. А стоит тут как обычный бренди. Приняли – каждый свое. Но все вкусное и полезное.

– А если некуда брать? В смысле – маячит чего посолидней? Во-первых – не всегда можно получить выкуп. Во-вторых – у лапотника с топором в драной кольчуге из хлама – откуда заначка и кто за него выкупит, и чем? И убили. Чтоб не мешались. Убить – проще всего! Благодушно и убили. Потому что не по злобе, по приказу. Да и с налогами тоже. Я так думаю – не дурнее нас были. Резали тех, с кого налога хрен возьмешь – с тех, с кого возьмешь – их не резали, так думаю. Ополчение. Это ж дешевая пехота – тупо лишние в любом раскладе. А массовая резня пленных – для того времени, да и для другого – дело более чем нормальное. Сейчас, можно подумать, не так?

– Готланды считались пиратами и могли достать до изрядной степени. И достали!

Это уже само по себе могло не дать им выжить. Что же касается будущих налогоплательщиков, то могло быть решение о переселении туда датчан. Которым расчистили площадку. Если бы захватывалась сельскохозяйственная провинция с земледельцами, приносящими стабильный доход, то сохранить их на этом месте выгодно, а убивать – нет. Если же остров состоит из купцов Висбю и всякой пиратской сволочи вокруг, то имеет смысл эту сволочь вырезать. Город же будет оставлен в покое (только налоги будет платить), что и произошло через несколько дней после боя. В другом месте можно было б и в рабство пленных продать, но тут могло не быть такой возможности.

– Так ранения там боевые, не как в резне – солидно сказал седой.

– Здесь типовая проблема – спор теоретиков с практиками. Английские ученые – теоретики – решили. что именно ударами по голеням подрубали ноги. Фехтовальщики – практики уверены, что это последствия добивания сбитых с ног воинов – которые лежа на спине пытались закрыться руками и ногами. И удары все же по головам и плечам в первую очередь – чтобы сбить с ног – заметил Универс.

– А это надо смотреть. Ведь удар будет какой – в первом случае, по стоящей и напружиненной ноге. Во втором случае-по двигающейся в воздухе ноге, причем под разными ракурсами, поскольку каждый дергает ногами по – своему и попадать будет по-своему его убийца тоже. Это даже отмоделировать можно было!

Блондин неожиданно шустро вскочил и показал в лицах и как ногу выставлять и как ее рубить. Получилось впечатляюще. Так же ловко сел и закончил:

– Думаю, что по напружиненной ноге разруб кости будет максимально глубокий, а вот по дергающейся в воздухе ноге – не всегда дойдет до кости. Вообще по дергающейся ноге удобнее мечом или саблей, чем топором.

Универс тонко усмехнулся:

– При всем уважении – бычье дерьмо. Фехтовальщики – практики 100% не умеют сражаться в строю и соло с франциской, бердышом или боевым топором, полуторным франкским рубящим мечом или алебардой, ибо им научиться негде. Почитай исландские саги – о Гуннлауге змеином языке, о Гисли, о сожжённом Ньяле. Большое количество смертей именно от того, что ноги отрубают. "Гисли нанес ответный удар секирой, и отсек край щита и ногу Скегги, и сказал: "Рьяно огонь раны рубит ныне Скегги". И у японцев та же штука – нагинатой в первую очередь по ногам учили бить. Не случайно латные поножи и сабатоны раньше кирас появились!

Блондин парировал беззлобно, в отличие от парочки заговоривших о Висби – он-то похоже все понял из сказанного:

– Не берусь судить. Не знаю, сколько было в сражении под Висби алебардщиков и были ли они тогда вообще. Мечники были, это точно. Наклоняться. чтобы секануть по ноге – подставлять свою башку. А так – логически если – когда валяешься на земле и по тебе рубят – будешь закрываться именно руками – ногами. И потому посмертная статистика не вполне точно может сказать – на каком этапе боя были получены те или иные повреждения. Ты ведь про сводную картинку статистики повреждений толкуешь?

Седой с австралийцем незаметно переглянулись. Разговор уезжал совсем в сторону. Нюансы фехтовального искусства и разнородности различного средневекового рубильного и кромсального железа им обоим были глубочайше безразличны. Зато парочке за столом явно нравилось чесать языки именно в этом направлении. Но разговор поддержать – почему бы и нет, глядишь и попадется в навозе жемчужина. Австралиец и поддержал, вспомнив к месту болтовню приятелей своего придурковатого кузена – реконструктора:

– Да хоть ни одного с алебардой – с топором многие. А это такая штука... Поговори с историческими фехтователями, особливо опытными – поубивали бы тех, кто в бугурт с "небоевыми топорами" лезет, максимальный процент травм даже через латы. А я только от них да из книг. В строю стандарт – работа звеном, варианты разные. И двойки, и тройки, и до 6-8, но это уже реально мастера и сложно очень. Отрабатывается защита группой и нападение группой. Приемы – отвлечь внимание супротивника, а сосед слева-справа подсекает ноги. Я, честно, не очень понимаю, как он сам при этом не подставляется. Удар в ноги, по их словам, трудно отбить, отразить или уйти от него, намного трудней, чем в корпус или голову. По левой руке – тоже понятно. Щит не выдерживает или были без щита. Скорее первое. Далеко не все удары приходятся на умбон. Щит – расходник, дерево же, его и изрубывают в щепу, а под ним уже рука. Левая. Нога правая – потому, что щиты длинные, уже не миндалевидные, но с большим удлинением. Внизу его изрубить-прорубить труднее, да и свободный ход у него выше, а правая нога щитом не прикрыта. Уф, аж в глотке пересохло!

– Все правильно! – неожиданно согласился блондин.

– Ну да, ты сейчас скажешь явно «но!» А я знаю, что все главное – идет именно после этого «но!» – засмеялся австралиец. Блондин согласно кивнул и действительно сказал:

– Но это характерно в тот момент, когда строй уже разбит и идут индивидуальные поединки и при условии, что звено сохранилось. В строю все иначе. Там больше рубящих ударов по голове, плечам, колющие в корпус. Типичный прием – подцепить бродексом край щита, оттянуть его и следует удар копьем. До ног не добраться – тесно.

– Вот, я и говорил – все, что важно всегда идет после «но»!

Посмеялись и чокнулись стаканчиками.

– Да я в фехтовании не спец. А топор – да, хорошая вещь. Но думаю. что и по лежачим пришлось немало, тогда раненых не шибко-то Женевская конвенция прикрывала. Да и потом не шибко, да – высказался седой.

– На эпоху викингов характерно наличие бродексов – топоров на длинной рукояти. Работают ими из второго ряда. Не совсем алебарда, но страшная штука, проломит и шлем, и голову, и щит!

– И ноги.

Блондин согласно кивнул.

– Удары по ногам. Могут быть нанесены копьями или мечами, топорами. Типично – прикрыться щитом сверху и рубануть по низу. Бродексеры чаще работают по верхней части корпуса..как мне кажется. Левая рука – в долгом сражении, да, будет изрублена вместе со щитом...

– Ну, левая рука, допустим. А правая голень-нет, она чуть не на метр дальше левой, попробуй дотянись. И какие щиты у них там были неясно, поэтому утверждать, что левая голень надежно закрыта щитом нельзя.

– Можно! – чисто из вредности сказал седой.

– А мне думается тут вероятнее такие варианты, что картинка отрисована зеркально, и стороны попутаны. Или либо у бойцов была слишком сильная специализация и разница в вооружении, поэтому, при сведении в труп средний по моргу характерные поражения при разном вооружении и броне распределились так занятно. И, опять же, странно полное отсутствие отметок о ранениях в голову. Какие бы ни были шлемы хоть одному-другому должны были проломить башку.