Текст книги "Пустыня (СИ)"

Автор книги: Николай Берг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Попрощались достаточно тепло, похлопали друг друга по плечам, пожелали удачи – и лекарь затопал в гнездо цивилизации, а его коллеги по наемной работе влезли в прохладную глубину бронетранспортера – кондиционер работал на максимуме, как проклятый.

– Все-таки хорошо, что командир передумал – заметил водитель.

– Да, неприятно было бы дока санировать – кивнул седой.

– А он всю дорогу этого ждал. То-то удивился, когда приехали, вы заметили? – спросил автоматчик.

– Конечно. Ерзал, словно на дикобраза сел. Ладно, хотя жаль, пока мы без лекаря остались.

– А у меня с местной жратвы вот-вот язва опомнится.

– Ничего, зато бонус обещали изрядный.

Тема бонуса была для всех троих очень увлекательной, и премиальные обсуждали долго и чуть ли не более темпераментно, чем до того – баб. И только когда миновали шлагбаум лагеря и остановились в своем расположении, вскользь помянули нелепый разговор с доктором.

– И все – таки надо держать нос по ветру. Док неспроста отсюда вылетел и – лучше быть живым параноиком, чем дохлым оптимистом – негромко сказал седой.

Его коллеги по службе переглянулись – и согласно кивнули головами.

Подтверждение сказанному получилось очень скорым, прямо по поговорке – помяни черта – а он уже за спиной стоит. Когда броневичок был совсем рядом с базой, только за гребень бархана перевалить, чуткое ухо водителя поймало знакомые звуки даже за шумом двигателя и кондиционера.

– Стрельба! Причем наши стволы! – резко повернувшись к коллегам, сказал он.

– Принято – отозвался автоматчик, подхватив коротенькую М-4 с ACOGом и быстро переместившись к дверце. Глянул выжидательно. Пулеметчик тут же воткнул свой ручной пулемет в бортовой зажим и неожиданно ловко для своей массивной комплекции метнулся к крупнокалиберному агрегату, установленному в нелепой недобашенке на крыше бронетранспортера.

– Готов! – послышался его приглушенный возглас после нескольких секунд шуршания и тихого лязга.

Водитель попытался связаться с чекпойнтом. Недовольно сморщился.

– Не отзываются! – сказал он автоматчику. Тот кивнул, быстро проверил свое снаряжение и мягко вывалился наружу. После того, как ему пришлось давным-давно, «еще в той, прошлой жизни» гореть в «надежно бронированном и абсолютно защищенном» Хаммере веснушчатый предпочитал во время огневого контакта быть вне тесного гробового пространства техники. Он не любил вспоминать старое, но с тех пор не верил никакой рекламе вообще, в принципе. Оно и понятно, слишком большое разочарование получилось, когда оказалось, что броня даже Абрамсов не держит удар советского еще старья. Чего говорить о неудачном, большом и слабо бронированном джипе. Единственно, что хоть немного утешало автоматчика, так это простой факт – из четверых, бывших в стальном гробу на колесиках выжил только он, трое приятелей так и остались сидеть горелыми вонючими мумиями в раскаленном железе. А из рекламы армейских «Хаммеров» после того конфликта тихо убрали хвастливую фразу «В наших машинах не погибло ни одного человека!» Малая плата за обгоревшие руки и спину.

Тихо заурчав мотором, бронетранспортер пополз в сторону с дороги, хотя какая в пустыне дорога, так, направление.

Бой за барханом, там, где как раз находился пропускной пункт из красной зоны в желтую, разворачивался все сильнее. Грохнула пара гранатометов. Что-то хорошо разгоралось, освещая снизу темное ночное небо оранжевыми всполохами. Лупило теперь десятка три стволов, по звуку судя – все «свои», М-16 и М-4, не было характерного стукотания калашниковых и дзымканья ФН-ФАЛов, так что на местных макак не похоже. Связь с чекпойнтом как обрезало, это озаботило еще больше.

– Чарли папа, здесь Эхо два, контакт, прием! Чарли папа, здесь Эхо два, контакт, прием! Чарли папа, здесь Эхо два, контакт, прием! – забубнил он.

Водитель сумел связаться с начальством с третьей попытки. «Кей энд кей» наконец соизволило ответить, сразу озадачив.

– До гребня, там открываем огонь по видимым целям – прошелестело в гарнитуре пулеметчика и автоматчика.

– Что там? – не удержался от ненужного вопроса веснушчатый.

– Нападение на чекпойнт, кто – непонятно. Мы у них сзади, слева. Сейчас увидим.

Бронированная коробочка, почти неслышная на фоне грохота боя, осторожно высунула острое рыло из-за гребня. Автоматчик пристроился неподалеку, слившись с песком.

– Служба безопасности макак на двух джипах у чека. Один горит, но пока эмблему видно – доложил пулеметчик.

– Подтверждаю. Вижу два объекта, ведут огонь в направлении зеленой зоны – сообщил тут же и автоматчик.

– Пять объектов, трое за вторым джипом.

– Чарли папа, здесь Эхо два, подтверждаю пять объектов, нужна поддержка, прием.

– Что? – нетерпеливо спросил пулеметчик. Ему очень хотелось открыть огонь, враги были как на ладони и сейчас рой «мизинчиков», как ласково называл седой наемник розовые медные здоровенные пули крупного калибра, и впрямь размером вполне походившие на женский мизинец, прошьет прекрасно видные и отлично освещенные внизу цели. Как на ладони. На хорошо освещенной ладони.

– Приступай к операции, хирург – насмешливо передал приказ водитель. И тут же над его головой звонко и солидно задудукал тяжелый «Браунинг». Звуки были хорошо знакомы, старик всегда был однообразен, после каждой короткой очереди в три патрона сообщая о результате.

– Ду-ду-ду… Аэмэф! Ду –ду – ду… Аэмэф! Ду-ду-ду… Зараза, украл добычу! – достаточно зло прорычал пулеметчик. Как глубоко религиозный человек, он считал, что даже язычника нехорошо просто так убить без всякого напутствия, нецивилизованно, не по-человечески. Потому давно еще взял себе за правило каждому собственноручному кадавру вежливо говорить, посылая того в дальнюю дорогу, старое жаргонное сокращение армейского прощания «Адиос, мамотрах!» Но сейчас пострелять от души не вышло. Как только первые очереди с гулким грохотом пробитой жестянки просквозили навылет джип, насмерть дырявя дураков, рассчитывавших на такое жидкое укрытие, так чертов коллега вынес мозги стоявшему за углом домика чекпойнта.

Убитый, загадив стену веером брызг и ошметков головы, мешком свалился на землю, автоматчик тут же прочесал очередью в поясницу – аккуратно под бронежилетом – второму, отчего субьект в форме макакьей местной безопасности моментально прекратил стрелять и распластался как медуза, а напоследок успел подловить и третьего, выскочившего из-за машины, лишив целей только-только начавшего пальбу пулеметчика.

И это тоже было хорошо знакомо. Веснушчатый отлично стрелял и сейчас доложил, что внизу все «кей О!» (Жаргон – от О,кей – означат килл олл)

– Дьявольщина, чифтен хочет, чтобы мы проверили все внизу! – сообщил недовольно водитель. Ему не улыбалось вылезать на освещенное пространство, но спорить с шефом всегда было себе дороже.

– Я проконтролил! – утешил драйвера автоматчик, послав по паре пуль в валяющиеся на освещенном пятачке тела. По тому, как они тупо, по-мертвому дернулись от удара пуль – стало понятно, что особо опасаться их не стоит.

– Это ты вовремя успел. Приказано было пару штук оставить в недобитом виде для вопросов и разговоров – не без яда сообщил водитель.

– Вот ведь сатана! Теперь шеф попомнит нам при начислении бонуса – вздохнул в гарнитуру веснушчатый.

– Вечно ты спешишь – упрекнул его пулеметчик.

Все прошло так быстро, что последняя браунинговская гильза, тоненько звеня, еще катилась по броне.

– Лучший бонус – отсутствие пули в моем мясе – отозвался вальяжно автоматчик. Пара сотен баксов, которой мог его наказать чифтен не вызывали особой грусти, не те деньги.

– Вот легкомысленные вы – горожане – вздохнул скупердяй пулеметчик.

– Нашелся красношеий внук фермера – усмехнулся веснушчатый.

Подсознательно за этой трепотней они тянули время. Очень не хотелось лезть на освещенное место. Любой солдат не любит лезть на освещенное место. Особенно когда перестрелка. Зуммер назойливо сообщил, что начальство нервничает.

– Чарли папа, здесь Эхо два, ведем наблюдение. Прошу разрешения на обработку домика чекпойнта.

– Эхо два здесь Чарли папа, негатив, в строении наш персонал. Только нелетальные методы воздействия.

Пулеметчик выругался себе под нос. Тыловые крысы, несшие службу на базе, не пользовались его уважением, еще и получали больше, да и относились к другой команде, с которой раньше не приходилось работать. Раз никто из домика огня не вел, значит там уже все какаду. Потому проще и безопаснее было бы обработать из пулемета легкую постройку, благо наваленные у стен мешки с песком никак не повлияли бы на стрельбу сверху. А так подставляй зря голову.

Недовольно бурча, водитель вытянул из ящика несколько гранат со слезогонкой, искренне надеясь, что в домике нет недобитков из своего караула, потом не оберешься возни с претензиями и судами. Если кого и опасался в своей жизни водитель, так это акул и адвокатов. И, пожалуй, адвокатов все-таки больше, потому что уж чего-чего, а акул в пустыне точно не было. Адвокаты же были вездесущи.

Угрюмо ворча мотором, словно и самой машине ужас как не хотелось ехать вниз, бронетранспортер сполз с бархана и осторожно остановился под прикрытием домика, в тени. Пулеметчик, пыхтя и распространяя вокруг себя запах пота и сгоревшего пороха, хотя и стрелял-то всего – ничего, аккуратно высунулся за угол, метко вложил пару гранат в выбитое с мясом окно. Слышно было, как они гремят, катясь по полу. Из всех дыр и щелей повалил пепельно-серый дым.

Прислушался, помотал головой.

– Чарли папа, здесь Эхо два, признаков движения не обнаруживаем, кашель не слышим. Прием?

– Эхо два здесь Чарли папа, проверьте помещение, повторяю, проверьте помещение. Как поняли, прием?

Водителю очень хотелось ткнуть в рацию чем-нибудь острым, твердым и тяжелым, но делать это было нельзя, и потому он ответил:

– Чарли папа, здесь Эхо два, вас понял, проводим проверку.

Пулеметчик глянул на гребень бархана, откуда, осыпая за собой тонны песка уже двигался вместе со съезжающим склоном автоматчик. Нехотя выудил из ящика с амуницией свой противогаз, натянул себе на башку, и полез в дымную тьму.

Следом сунулся автоматчик, подсвечивая себе фонариком. Очень скоро вылезли оба, обмундирование на них словно дымилось, прихватив с собой слезогонки. Отошли к машине, долго отряхивались, выколачивая из одежки остатки дымовухи, наконец стянули резиновые хари.

– Теперь опять два дня чесаться будет – огорченно пожаловался седой, потом сказал по делу:

– Все холодные. Один из макак и весь караул.

Начальство прибыло минут через пятнадцать. Пока чифтен со свитой собирались и обеспечивали себе безопасность, экипаж транспортера успел бегло, привычно, но на этот раз безуспешно осмотреть место боя. В бумажниках у убитых не было практически ничего, да и сами покойники выглядели странно – в службе безопасности местной власти макаки брились, а у всех дохляков были роскошные рыжие и смоляные бороды, что сразу стало заметно, как только с мертвецов поснимали обычные тут балаклавы. Такая уж тут была мода – в балаклавах ходили практически все вооруженные люди.

– Это перевертыши. Одежка чужая, не их – заметил первым водитель. Для того чтобы поживиться чем-нибудь он даже из БТР вылез, но тут была явная неудача. Даже оружие не удастся забрать – явно новехонькие американские пушки и шмотки принадлежали местной спецслужбе, а такое присвоить не получится, заберут как вещдоки, хоть и дурацкое, но все-таки государство тут было. Если бы эти ваххабиты не были в наряде СБ, тогда местных обрадовали бы десятком изношенных донельзя калашниковых в самом безобразном состоянии, забрав себе все, что поликвиднее. А так – разве что патроны забрать, да и то – и маржа мала и опять же черт их знает, кого и как они своими патронами постреляли.

Водитель плюнул в досаде и пнул валявшийся рядом труп. Тот неожиданно застонал, открыл рот с окровавленными зубами.

– Этот теплый – негромко сказал водитель.

– Аллах акбар! – прохрипел раненый.

– Слышали уже – равнодушно ответил подошедший на шум пулеметчик. Окинул лежащее в чернобликующей луже тело внимательным взглядом, пожал плечами:

– Какой он теплый, сейчас загнется.

Что-что, а пара крупнокалиберных пуль в таз – куда как серьезное ранение. Костяное крошево с фаршем. То, что осталось вокруг здоровенных дыр. Странно, что этот дикарь еще был жив при том, что ноги его лежали совершенно неестественно – параллельно, но так, словно у него промежность была с десяток дюймов.

Раненый что-то прохрипел, но куда менее разборчиво.

– О чем это он? – безразлично спросил водитель.

– Не понял. То ли мы принесли Зло, то ли мы сами – Зло…– этот павиан не местный, акцент у него адовый – ответил седой.

– Сам-то он – носитель добра – хмыкнул водитель.

Напарники посмеялись невесело, резня в здешних краях шла лютая, причем в самом прямом смысле слова – хотя патронов вполне хватало, местным нравилось именно резать друг друга ножиками, причем делая это трудолюбиво и с выдумкой, куда там мексиканцам, тоже любившим резьбу по мясу. А понять, кто кого и за что было достаточно хлопотно, анархия тут царила полная. Двух недель не прошло, как у самого расположения нашли пару голых трупов, а когда их стали, прихватив веревкой за ноги к грузовику, оттаскивать подальше от изгороди с голов сползли лица.

Тут такое практиковали – срезать еще с живого врага не то, что скальп, а все, что на черепе есть мягкого, до голой розовой кости, оставив при этом глаза в глазницах. А потом нахлобучить срезанное обратно. Впрочем, наемники видывали такое и раньше – когда у них была пара контрактов в Мексике. Тогда это удивляло, вид голого черепа с глазами, теперь привыкли.

– Нет, он не носитель добра. Нищий, сволочь – отозвался автоматчик, умело и быстро проверив карманы умирающего. Выдернул из нелепой самодельной кобуры пистолет, брезгливо повертел его в руках.

– Из чего они глушители делают? – недоуменно спросил напарников.

– Из консервных банок и пластиковых бутылок – хмыкнул автоматчик.

– И тут облом – за такой ствол больше тридцати гринов не выручить – уверенно сказал седой. В оружии и ценах на него он разбирался отлично.

– Не раскатывай губу – ствол тоже заберут. Скоро тут от макак будет не протолкнуться. Форму-то с автоматами они с кого-то сняли, будет разбиралово, ставлю десятку.

– Нашел дураков с тобой спорить. Видно же, что форма ношеная.

– Начальство пожаловало – предупредил автоматчика водитель.

Командование форсило в новеньком камуфляже, сделанном каким-то пахоруким дизайнером, потому как броско смотрелся этот камуфляж только на президенте США, а вот в лесу, в пустыне и в городских условиях выделялся ярким пятном совершенно не желая сливаться ни с каким фоном. Общий ржач у наемников вызвала фотография из интернета, где морпех в этом дурацком камуфле отлично замаскировался на диване – обшивка штатской мебели точно совпала с военным рисунком.

Глава 4

– Доложите ситуацию! – приказал чифтен, в то время как его личная охрана быстро проверила периметр и заняла позиции.

– Два уничтоженных джипа, шесть макак в карнавальных нарядах, да холодный караул. Пять макак холодных, одного греем в соответствии с вашим приказом, босс! – старательно до легкой иронии доложил пулеметчик.

– На них форма службы безопасности – услужливо сообщил один из прихлебаев штабных.

– Вижу – бросил чиф и незаметно поморщился. Вся эта ситуация ему крайне не понравилась. Недовольство только усилилось, когда он глянул на «живого» ваххабита.

– Это ты называешь гретым? – хмуро спросил он седого.

Тот старательно выпучил блеклые голубые буркалы и заметил, что да, оно еще живо.

– У тебя плохо получаются шуточки. Калибр великоват у тебя для шуточек – отрезал чифтен.

– Сэр, я старался, сэр!

Чиф плюнул в лужу крови. Косо глянул на седого, потом на умирающего с раздробленным тазом.

– Он уже у гурий. Наполовину – точно. На нижнюю половину.

– Сэр, будем сообщать местным?

– Куда денешься. Так, встанете на позицию восемь – держите второй желтый сектор.

– Но мы…

– А мне плевать – и чиф опять зло сплюнул – выполняйте.

И до утра пришлось тянуть лямку в бронетранспортере, охраняя лагерь. Таких прямых нападений давненько не было. Это здорово огорчило. И пока найдут замену покойничкам из чекпойнта, придется выполнять и чужую работу, а чифтен, как всегда, сошлется на форс-мажорность ситуации и урежет бонусную оплату. И не очень-то поспоришь, проснуться в своем трейлере оттого, что кто-то уже режет тебе глотку, вовсе не хотелось.

Местные макаки набежали и понаехали перед самым рассветом, который тут в пустыне случался внезапно и моментом. Как и предполагали все трое, несколько ваххабитов нагло и по-дурному просто приехали к отделению службы безопасности, зашли, как к себе домой, и прибрали безопасников теплыми и сонными – чуть ли не в кроватях. Забрали себе их шмотки, стволы и транспорт, а пленных постреляли прямо там же – в помещениях. Как раз из этого пистолета с глушителем, который вертел в руках наемник.

Потом по дороге ваххабиты в маскарадных костюмчиках проверяли документы у проезжавших, убивая тех, кто оказывался из властей и, не подозревая о подставе, видя форму своих, показывал документы, думая, что общается с теми, с кем на одной стороне. Так попутно пристрелили трех полицейских, прокурора и еще каких-то деятелей из местной администрации. Любой нормальный человек заметил бы, что под балаклавами бородищи топырятся, но то ж человек!

Потом разрезвившиеся бандиты вырезали два блокпоста с местными полицейскими (там тоже все спали детским сном) и, разохотившись, полезли к белым людям. Наемники на чекпойнте сработали все-таки качественнее и открыли огонь, видимо заметив оттопыривавшие балаклавы бороды. Пока фальшивые СБшники дрались с караулом, подключились проснувшиеся в зеленой зоне, а там и БТР прискакал, как кавалерия из-за холмов.

– Зря мы их называем макаками – заметил автоматчик, когда экипаж сменился и прибыл к себе в расположение.

– С чего это? – удивился водитель.

– У макак порядка больше. И так врасплох их не возьмешь. А эти… Спали они, видите ли. Теперь у нас убытки сплошные, да еще кто и решит мстить за павших братьев по вере. Чего они вообще к нам поперлись? Мало ли тут кафиров?

– Эти ребята, хоть и дикари, а где деньги – чуют. А тут у нас – сам знаешь. В общем – все плохо.

– Даже еще хуже – мрачно заявил пулеметчик, появившись в дверном проеме. Хмурое выражение на его морщинистой морде плохо сочеталось с ярким купальным халатом и полотенцем веселенькой расцветки.

– Что случилось?

– Ночные гости дважды бахнули из гранатомета. Первой гранатой промазали, второй тоже.

– И?

– Они промазали по нашим, зато на рикошете попали в цистерну с водой. Так что с мытьем не заладилось. Вода у нас в лагере кончилась.

– К вечеру привезут.

– С этим проблема. У макак волнения в городе. Штабники говорят, было несколько взрывов, сейчас стрельба идет волнами. Чиф требовал полицейское прикрытие – отказали.

– Значит, не будем мыться – пожал плечами водитель. Он вообще не любил мыться.

– Пить тоже не будешь?

– Гм… А что и питьевой нет? – удивился автоматчик.

– Похоже на то. Привезти должны были вчера. И – не привезли.

– У этих местных вечно всякая фигня. Надо было контракт с другими заключать, у этих рожи были продувные – я сразу заметил.

– А тут у всех рожи продувные, включая и тебя – заметил седой. Вид у него был сильно озабоченным.

– Что с тобой?

– Мы – в пустыне. И без воды.

– Так привезут же! – уверенно заявил конопатый.

– Ты считаешь? – иронично спросил пулеметчик.

Тут удивились и водитель, и автоматчик. Переглянулись, пожали плечами. Вопрос седого был странен. Снабжение всегда было налажено, иногда случались перебои, но никогда – надолго и всерьез, и такое было настолько непривычным, что не воспринималось сознанием. Налаженные поставки были также незыблемы, как то, что небо голубое, а земля – твердая.

– Рассказывал мне один старый пердун, что в давние времена, бывало так, что ни жратвы, ни воды неделями не было. И даже голодали во время войны. Он сам в такое попал, было дело – заметил грустно пулеметчик. Это прозвучало так же нелепо, как и весь его внешний вид – детина в легкомысленном халатике и шлепанцах причем без пулемета.

– Чушь. Ты еще всяких питекантропов вспомни. Это когда было! Сейчас не те времена. Ну, в крайнем случае, съездим колонной, вставим местным немного ума в задние ворота.

– И пожгут нас на улицах – хмуро возразил водитель. Он не любил ездить по узким, запутанным улочкам восточных поселков, не нравились они ему категорически. Вот в пустыне ему ездить нравилось больше. Хотя бы и потому, что хрен кто сумеет угадать, где он поедет в следующий раз и утомишься поэтому ставить фугас. Фугасы были третьей вещью, которой боялся бравый водитель – после акул и адвокатов.

– Эй, вы что-то закисли!

– Ну да, ну да. Мы – морская пехота и должны выполнить свой долг, как же. Мне вся эта мутота давно не нравится. Я после этого контракта собирался отдохнуть во Флориде, так мне приятель сообщил, что там сейчас какая-то чертовщина со стрельбой на улицах.

– Опять афромазые, наверное. Но с ними справятся, они жидкие на расправу. Полиция их быстро образумит.

– Афромазых подвинули. Там сейчас мексы верховодят – со знанием дела поправил водитель.

– Эти да, гаже и злее.

Трое призадумались. Каждый из них думал о своем и по-разному, но, в общем, что-то поганое витало в воздухе. Вообще-то этот контракт сразу не понравился. И это поганенькое ощущение только усиливалось.

– И научники с утра чего-то забегали – отметил пулеметчик.

– С ними все ясно – нашли несколько особенных мумий, говорят, что такого сроду не видали, это, говорят, величайшее научное открытие! – усмехнулся водитель, которому удалось перекинуться парой слов с знакомцем из охраны яйцеголовых.

– Ох – отозвался печально седой. Он отлично помнил, какой лютый штраф вломили всему взводу, когда при ээээ…. эвакуации некой экспозиции некоего музея случайно уронили на пол при переноске дурацкую мумию какой-то древней макаки, царствовавшей над забытым давным-давно племенем. Всего-то голова и рука отвалилась, а наказание было куда больше, чем когда оказалось, что некоторые ребята смеха ради и от скуки при сопровождении грузов на спор вышибают мозги местным – встречным и попутным. Там за десятка два убитых и покалеченных пулями в голову водителей штраф вышел ровно в три раза меньше.

– А бонус будет? – привычно спросил автоматчик.

– Не надейся. Такой же сопровождаемый груз, как тот «шедевр современного искусства» – я про банку с дерьмом художника. Помнишь, как сопровождали? – хмыкнул седой.

Конопатый кивнул. Их тогда действительно наняли для сопровождения из аэропорта на очередное какое-то биеннале шедевра, который оказался консервной банкой, в которой был положен кусок обычного человеческого говна. И действительно называлось это творение «дерьмо художника». Было бы смешно, но стоило это говно столько, сколько наемник получал за полгода тяжелой работы, а страховка этой банки получалась и того больше.

Чертов чифтен, когда заикнулись о бонусе за отлично выполненную работу (дерьмо доставили в целости и сохранности), сказал, что бонус готов выдать – только пусть принесут большую стеклянную банку, а пару художников он найдет быстро.

С этим было не поспорить, чего-чего, а дерьма любой даст с радостью, ну кроме тех трех шотландцев из четвертого взвода. Им положено, национальная особенность – скупые, куда там даже евреям. Но и без них художников достаточно, любой с радостью нагадит, только попроси.

– Не нравится мне этот заказ. Прямо с самого начала – хмуро сказал седой.

– Брось, это фраза дока. У него авторское право – усмехнулся водитель, но как-то и у него не весело это получилось.

– Тебе водяные заказы тоже сначала не понравились – попытался поднять настроение товарищам автоматчик.

– Две ноги из жопы и обе – левые – буркнул седой. Мокрые заказы и впрямь ему не понравились поначалу. Хотя они были разными и один был белым, а другой черным, но оказалось, что дурное настроение обмануло опытного вояку. Так он это честно признал, причем быстро.

Белый заказ, аж на территории Америки был мокрым по пояс. Местами – по колено. Именно так затонул в большей своей части Новый Орлеан. Деньги на ремонт системы старых дамб то ли разворовали, то ли употребили на другое, главное прошедший рядом ураган с милым именем Катрина чуть-чуть потревожил океан и загородки не выдержали. Сидевший ниже уровня моря город затопило так, что патрулировать пришлось на лодках. Наемников ввели просто потому, что все остальные облажались. Белые люди практически все удрали очень быстро, вместе с полицией, которая частью дезертировала откровенно, частью "эвакуировалась" с соблюдением внешних приличий. И черные в городе сразу почувствовали себя хозяевами. Как только вода залила электросети и город погас, вырубились все системы сигнализации и – что особенно важно – электрические замки и запоры. Грабежи начались сразу и пошли валом. Полиция на первых порах (та, что осталась) смотрела на это сквозь пальцы – магазины не работали, а есть – пить надо, вот люди и брали, чтоб выжить. Да и сил не хватало еще и на это. Масса пожаров, куча погибающих, отсутствие питьевой воды и всякое другое, что неминуемо при наводнении в сытом и разнеженном городе, где публика не умеет выживать совершенно и привыкла к высокой степени обслуживания. Нью-орлеанцы дохли от жажды в затопленном городе, не понимая, почему им не доставляют как обычно питьевую воду и что делать, если не работают телефоны? В городе осталась масса стариков, как ни старались оставшиеся полицейские и медики – смертность выросла моментально и угрожающе.

А кроме того все маргиналы обрадовались такой везухе и моментом разграбили оружейные магазины. В сюрреалистичном из-за венецианских улиц городе тут же началась поножовщина, перестрелки и вся махровая уголовщина безвластия. Бедствие произошло так внезапно и неожиданно, что госмашина Соединенных Штатов застопорила и впала в ступор. После стихийной эвакуации темный город вывалился из цивилизации. До наводнения в Новом Орлеане характерной чертой для туристов были толпы бездельников, которых показывали, как достопримечательность. Так вот все эти лойтерсы (слоняющиеся без дела) моментально стали лутерами (добытчиками). А как только добыли достаточно стволов так понеслось веселье.

Вооруженные бандиты стали такой проблемой, что когда попытались ввести в город для порядка нацгвардейцев, то их многократно обстреляли и не имеющие боевого опыта и главное – стальных шаров в трусах – резервисты запаниковали и отказались лезть на рожон. Присланные армейские вертолеты были точно так же обстреляны с земли – и тоже перестали участвовать в этом самом деле.

Тогда без помпы и фанфар в город ввели наемников.

С простой задачей – помочь полиции и просто, не мудря, выбить любую вооруженную сволочь. Ввели комендантский час, полицейские, окончательно озверевшие к тому времени, тоже стреляли на поражение без всяких условностей. Но основная нагрузка по усмирению разгулявшихся афромазых легла на наемников. Журналисты же в город не совались после того, как с ними произошло несколько печальных инцидентов. Местные плохо относились тогда к журналистам. Неместные – тоже. Потому наемники работали хоть и аккуратно, но свободно.

Когда их ввели в зону бедствия они не стали пугаться стрельбы в свою сторону.

Темный город, залитый водой и покинутый большинством вменяемых жителей, встретил наемников негостеприимно.

И вонял мертвечиной.

Трупы попадались часто, хотя приезжие службы коронеров пытались вести сбор и опознание. Но у них не хватало сил и средств. А ведь еще и многие дома были помечены крестами – это значило, что внутри – тоже трупы и их надо собирать, что некому было делать. Вздутые куклы плавали в воде, валялись на газонах и ступеньках домов, если приходилось заходить вовнутрь – то и в комнатах этой падали хватало.

Впрочем, наемников это интересовало мало.

– Ребята, если увидели макаку со стволом – стреляйте сразу. Ответного огня можно не слишком опасаться, попадают в цель эти придурки метров с десяти, и то – если повезет. Также напоминаю: те, кто будет ранен из-за того, что не носил бронежилет – не получат страховку – привычно проинформировал командир. Брифинг был коротким, задачи были понятны – просто выбить любых вооруженных, кто таскается после комендантского часа и не относится к полиции.

Маршруты патрулирования составили так, чтобы никто из нормальных людей с оружием не попался на прицел. Связь с полицейскими держали постоянно и те, как-то вот так получалось – всегда, когда кого-то пристреливали, оказывались на месте происшествия в лучшем случае только утром. Естественно все жертвы бандитских перестрелок списывались на самих бандитов.

Печальным инцидентом было только то, что на самой окраине города чертовы залетные журналисты сумели зафиксировать расстрел полицейским патрулем сразу шестерых негров. Впрочем, у каждого убитого было самое малое по одному стволу и шумиха, хоть и раздувалась правозащитниками и прочей сволочью, на работу наемников никак не повлияла.

Очень скоро оказалось, что разграбленные вещицы из магазинов ювелирки в немалом количестве тупые бандосы напяливали на себя. Потому отстрел криминального элемента очень быстро стал чем-то вроде приятной охоты, с каждого продырявленного придурка снимали по триста-четыреста грамм золотых цепей и прочих украшений, что давало ощутимый бонус и вполне помогало смириться с неприятными деталями окружающего мира. Стрелять бандиты и впрямь не умели и уже на дистанции в сотню метров сливались бесславно и быстро. Более близкие огневые контакты все же имели некоторые возможности ущерба – так перед конопатым прострелили борт надувной лодки, но и тут опыт и тренировки сказывались решающим фактором.

"Помесь хорька, барсука и штопора", как называли между себя наемники свое взводное начальство привычно получало свой процент и несколько раз закрывало глаза на то, что под пули попадали местные макаки почему-то оказавшиеся без стволов. Седому запомнился молодой сопляк, который сам вылез из-за угла на мушку и даже не попытался бежать. Когда его продырявил десяток пуль, он еще улыбался.

– Омерзительная расцветка его рубашки – одобрил коллегу конопатый автоматчик. И помог снять с лежащего пластом балбеса десяток колец и пяток цепочек. Зачем макаки таскали на себе столько ценностей – белым наемникам было никак не понятно.

Глава 5

5.

Хороший был заказ, хоть и вонючий. Да и оружие было получено несуразное – старому пулеметчику было неловко оперировать не привычным могучим железом, а легким пистолетом-пулеметом, который в его лапах выглядел как детская игрушка. Зато по деньгам с учетом бонусов, как официальных, так и самостоятельно приобретенных, получилось очень приятно. Особенно в конце, когда случайно нашли несколько коробочек с роскошными швейцарскими часами, которых хватило и рядовым, и начальству.