Текст книги "Вот Человек !"

Автор книги: Николай Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Хорошо, господин Карл.

Удалялся Карл размеренно, с высоко поднятой головой; было в его величественной осанке что-то несерьезное – его пряди-кудельки забавно прыгали на узких плечах.

Вслед за Карлом выпорхнула Ри, и на меня накатилась густая парфюмерная волна. Закрыв глаза, я помечтал о неведомых райских кущах и вернулся в суровую действительность.

В приемной просидел больше часа. Хорошо, что Ри оставила несколько иллюстрированных журналов. Стал их просматривать.

Заверещал телефон. Неуверенно снял трубку – имею ли право? Слушаю, молчу. Голос Карла произнес:

– Это ты, Чек?

– Я, господин Карл.

– Загляни-ка ко мне.

– Хорошо, господин Карл.

Ничего не понимаю! Карл вышел, но в кабинет не возвращался… А впрочем, что удивительного? Есть, видимо, еще двери.

Несравненный богач, могущественный деятель, казалось, дремал за столом. И только пальцы размеренно постукивали по зеркалу дерева, свидетельствуя о том, что Карл далек от сонного состояния, – он размышлял, строил планы, изобретал… Хищная пасть, раскрываясь, жадно ждала добычи…

Я в нерешительности остановился около стола, ожидая неприятного разговора, а может быть, и разноса.

Карл начал тихо, почти шепотом, и не открывая глаз:

– Устал я, Чек, зверски устал. А тут еще разбирайся с твоими причудами. Я полагал, ты более понятлив, схватываешь, так сказать, на лету. Неужели я ошибся? – Карл открыл глаза и уставился на меня. – Разве непонятно, что ты не сотрудник рядового учреждения, а представитель особой фирмы? Я, если ты помнишь, посвятил тебя во многие секреты, некоторые из них оборонного значения. Тебя без особого сопровождения выпускать нельзя, а я доверяю – иди на все четыре стороны. Получай деньги, особняк, все условия для сытой, нормальной жизни. Оказывается, ты этого не уловил. Иначе чем объяснить целый каскад вопиющих нарушений! Начиная с того, что завел разговор с барменшей о своих служебных делах, подвел ее к нарушению инструкции. Она не должна была объяснять, как открываются и закрываются двери в это, подчеркиваю, закрытого типа учреждение! Но проступок совершен, и виновный наказан – барменша отныне у нас не работает. Далее. Как ты грубо себя вел в офисе-двенадцать. Бо долго не мог прийти в себя от твоей нетактичности. И это бы ладно. Невзирая на запрет, ты стал трогать в библиотеке стратегически важное оборудование, чем вызвал переполох в центральном штабе… Если ты помнишь, вмешался я и спас тебя от неминуемых экзекуций. Да и вообще, я смотрю, ты озорник! Отключаешь телефоны, дурачишь спецнаблюдателей, призванных тебя же охранять. А сегодняшний прогул? Таких инцидентов не случалось давненько.

– Ровно в девять я был…

– У меня ровно в девять не был.

– Да, но…

– Оправданий не нужно. Мои распоряжения следует выполнять беспрекословно.

– Хорошо, господин Карл.

Телефонный звонок. Карл небрежным движением подхватывает трубку.

– Хэлло!.. А, господин сенатор! Да, да, уже скоро. Армия в боевой готовности. Нет, не все акции проданы. Кое-что осталось, и довольно любопытное. Нужно встретиться? Завтра? Ну что же, жду.

Спесь с бледного лица Карла схлынула, он заметно смягчился. Взгляд повелителя устремился на меня.

– Теперь рассказывай. Что прочитал, что особенно понравилось.

– «Ползли вдоль берега туманы, и громко блеяли бараны», – продекламировал я.

– У тебя хорошая память, – оживился Карл. – Похвально. А еще?

– Осушить мокрую чернильную поверхность лучше всего промокательной бумагой.

– Вижу – читал!

– Есть предложение, господин Карл.

– Уже и предложение? Давай.

– Не лучше ли статьи по делопроизводству издать отдельно, и статьи по техническим изысканиям – отдельно. Дело в том, что слишком много времени уходит на предварительный отбор материала. А ведь за эти часы можно с пользой прочитать несколько полезнейших советов – о резиновых штампах, нарукавниках и так далее.

– Мысль зрелая. Я давно об этом подумывал. Возможно, так и сделаю. Вот-вот, давай, проявляйся понемногу!

Мы вернулись к столу. Карл вымолвил:

– Делу время, потехе час. Тебе задание… Кстати, рекомендую записывать. Послезавтра в пятнадцать ноль-ноль важное заседание. Список тех, кому надлежит явиться, в офисе-четыре, под стеклом. Позвонить и пригласить. Повестка дня: финансовые и военные вопросы, а также выдвижение очередных работ на премию имени Людовика Крома. Стенографистки запишут первую, скучную для тебя часть, ну а вторую – я поручаю зафиксировать тебе, вопросы есть?

– Все понятно, господин Карл.

– Да? – удивился Карл. – Так уж все и понятно? И кого будут выдвигать? И что это за премия – имени Людовика Крома?

– Я не решился, господин Карл…

– Непонятная стеснительность. Такие вещи нужно знать!.. Впрочем, о премии ты наверняка слышал, лауреаты уже есть. Правда, из мира науки. Я и подумал: а почему бы не вручить эту премию писателю? Мне, например. Это же интересно, подхлестнет вдохновение, разбудит новые творческие силы! А то ведь скука одолевает, пропадает желание писать…

Я согласно кивнул, и Карл увлеченно продолжил:

– Кроме того, Чек, мы все деловые люди, и финансовые интересы для нас превыше всего. И если подвернулся случай увеличить капитал, не буду же я отказываться! Сумма довольно кругленькая, и получить ее будет приятно. Вот только брат покойного Людовика Крома забеспокоится – как же, семейные накопления оскудеют! Но на то мы и власть, и дипломаты, и все, что угодно, чтобы такие пустяки легко обходить. Ну, а теперь записывай.

Я раскрыл блокнот и приготовил авторучку.

– Пиши. Задание. Подготовить для меня небольшое вступительное и заключительное слово. Образцы – в моих сочинениях. Обычно я пишу сам, но сейчас крайне некогда. Все. Больше вопросов нет?

– Нет, господин Карл, – вздохнул я.

– Отлично. Зато у меня есть вопрос, на сегодня последний. Что за человека ты подобрал вчера?

Этого я в общем-то ждал, и все же слегка растерялся.

– Человек как человек…

– Чем занимается?

– По специальности – историк… – Я понял, что сболтнул лишнее. Нельзя давать сведений о Робе!

– Историк? Вот как? – изумился Карл. – Сколько же ему лет?

– Я думаю… лет сорок.

– Врешь. У меня историки до сорока не живут.

– Не знаю, мне так показалось.

– Звать-то как?

– Боб. Но он сказал, что имя не настоящее.

– Значит, скрывается! – заволновался Карл. – Ух, как интересно! В моих владениях гуляет сорокалетний историк!.. Сейчас проверим.

Карл где-то под столом нажал кнопку и сказал:

– Картотеку.

– Картотека слушает, господин Карл, – ответил бодрый мужской голос.

– Сообщаю данные: имя – Боб, возраст – сорок, специальность – историк.

Ответ был почти мгновенный.

– Таковой не числится.

– Так я и знал! – вскочил Карл; мне тоже пришлось подняться. – Вывод один: в город забрел новый историк!

– Господин Карл, разрешите спросить.

– Спрашивай.

Карл небрежно плюхнулся в кресло, сел и я.

– В ваших трудах встречаются весьма любопытные статьи о картотеке… Неужели все жители?..

– Все до одного! Даже кошки и собаки, – засмеялся Карл.

– У меня была девушка, господин Карл…

– Романтическая история? Любопытно.

– Хотел бы знать, где она сейчас.

– Имя?

– Элен.

– Возраст?

– Двадцать пять.

– Специальность?

– Французский язык.

Карл сообщил данные в картотеку и получил ответ: Элен – супруга Крома, известного финансиста. Проживает по авеню Карла Великого, двадцать.

– Вот так совпадение! – воскликнул Карл. – Брат покойного Людовика Крома!

Карл зорко следил за выражением моего лица, конечно же, он заметил волнение и усмехнулся.

– Я рад за твою подругу. Она в прекрасной семье, живет припеваючи. Господин Кром весьма достойный муж, и огорчать его напоминанием о приятном для вас прошлом не стоит… Впрочем, могу и познакомить!

– Спасибо, господин Карл.

Опять телефон, и Карл кому-то объясняет:

– Да, да, заказ выгодный. Только прошу не задерживать новые ракеты!.. Да, знаю. О дополнительном финансировании подумаем… Представьте обоснование, мы изучим… Благодарю. О'кей!

Бросив трубку, Карл сморщился и потер виски.

– Доработался до головной боли… Ты свободен.

– До свидания, господин Карл, – поспешил сказать я и немедленно покинул кабинет. На виду у Карла шаг сдерживал, но только миновал приемную – помчался по мягкой ковровой дорожке.

Улица встретила такой теменью – хоть глаз выколи. Потоптался на мостовой, пока не научился различать силуэты домов и деревьев, и подался в город. Найду магазин и куплю хлеба.

Было сыро и довольно холодно, но это мало меня беспокоило. Пиджак вполне сносно защищал от несильного, но пронизывающего ветра. Я думал о другом. О том, как я подвел ни в чем не повинного человека. Но разве бы я стал выспрашивать у этой несчастной женщины такую чепуху, как выйти из здания, если бы знал о последствиях! У нее, видимо, семья, дети, а я лишил ее хорошей работы, приличного заработка… Не забудь, Человек, сказал я себе, при случае исправить ошибку. И вообще, научись держать язык за зубами!.. Вспомнил, как я едва не выдал Роба, и расстроился вконец…

До первой большой освещенной улицы добирался довольно долго. Я и не предполагал, что учреждение Карла находится от центра так далеко. Здесь ослепительно сверкали огни реклам, урчали моторы и, словно змеи, шуршали шины автомобилей. Прохожих немного, но все же улица была шумной и оживленной.

На углу мрачного небоскреба заметил указатель: «Авеню Карла Великого, 16». Вот так открытие! Значит, неподалеку живет Элен… не удержался, дошел до особняка, принадлежащего господину Крому. Пятиэтажный особняк значительно отступил от проезжей части, спрятался в тени. Два тусклых фонаря уныло освещали подъезд, в окнах – ни огонька…

Попалась булочная. Купил свежего белого хлеба, сладких сухарей и пачку сахару. Можно возвращаться.

На обратном пути разглядывал улицу с удвоенным интересом, старался обнаружить хоть что-нибудь знакомое. Нет, все неизвестное, чужое, все видел в первый раз… Опять зашевелилась тревога. Как я очутился в этом городе? Что потерял здесь? Что привело меня к господину Карлу?.. Подсознание убаюкивало: не думай об этом, не надо… Но я не хотел неведения, не хотел нелепых догадок, я хотел объяснения…

Впереди меня неторопливо шла пожилая женщина. Вдруг она пошатнулась и, удерживая равновесие, потянулась рукой к стене. Бросился на помощь, поддержал.

– Что с вами? – участливо спросил я.

– Пройдет, – слабым голосом ответила женщина. – Это от голода…

Я рассчитал: на ужин и завтрак мне хватит двух булочек. А каравай хлеба можно отдать.

– Возьмите, – я извлек из увесистого свертка душистый, подрумяненный хлебный круг. – Да, да, это вам. Ешьте на здоровье.

Женщина растерялась. Она смотрела на меня и не знала, что сказать.

– А вам самому? – наконец произнесла она.

– У меня есть.

– Спасибо, сынок, – из глаз женщины покатились дрожащие хрусталики слез. Я уж думала, добрые люди перевелись…

Иду дальше. Навстречу девушка, совсем юная, жалобно как-то глядит, проникновенно.

– Дайте хоть что-нибудь! – с отчаянием просит она.

Достаю деньги – все, что есть. Оставляю одну купюру на всякий случай.

– Берите.

Девушка обомлела.

– Это мне?

– Вам. Купите что-нибудь поесть.

– Куда же вы! Зайдите к нам, хоть на минутку!

Насилу убедил девушку, что у меня срочная работа, я опаздываю. Она приотстала, провожая долгим благодарным взглядом.

Перед тем как свернуть в темные закоулки, я вложил в шляпу старику последнюю купюру и уже не останавливался до самого дома.

Только через порог – телефонным звонком встречает Карл.

– Где тебя черт носит? – зло засипел он.

– Покупал хлеб, – спокойно ответил я.

– И раздавал деньги, которые не заработал!

– Люди же голодные, – рассердился я.

– Ладно, потом потолкуем. Советую заняться моим поручением. Завтра будет некогда.

– Я устал, господин Карл.

– Весь день ничего не делал – и устал! Придется за прогул вычесть.

– Хорошо, постараюсь написать…

– Черт-те что! – возмутился Карл. – Торгуемся, как на базаре! – И бросил трубку.

Делать нечего. Быстренько съел булочку, запил водой и засел за выступление. «Многоуважаемые дамы и господа! – с ходу начал я. – Не так часто случаются события столь величайшей важности, ради которого мы сегодня собрались…» Так и пошло – без сучка и задоринки. На едином дыхании закончил вступительное слово и перешел к заключительному. «Многоуважаемые дамы и господа! Не могу не поделиться чувствами, которые меня охватили, когда я слушал ваши искренние выступления, содержащие высокую оценку моих скромных трудов…»

Неожиданно возник смысловой затор. Если я в целом ориентировался в литературном творчестве Карла Великого, то о составе участников обсуждения не имел ни малейшего представления. Пришлось искать обходные пути и говорить на отвлеченные темы. Но в общем получилось неплохо – на уровне опубликованных сочинений Карла.

Зная о том, что Карл за мной наблюдает, я решил немного порезвиться. Одной рукой подхватил написанный текст, другой – обхватил спинку кресла и громко, растягивая слова с эмоциональным придыханием, стал читать. Закончив декламацию, похвалил себя и немедленно разъединил телефон.

Приготовил постель ко сну и выключил свет. Теперь мне никто не помешает.

Сразу уснуть не удалось. Тесно обступили впечатления дня и замелькали бестолковые, разрозненные мысли. Казалось, из парка доносились тонкие жалобные звуки – то ли деревья стонали, то ли печалился ветер. Все ниже, ниже опускались тучи, и вдруг густо посыпались дрожащие капельки. Щедро растекались темные лужи, и под ними угадывалась немыслимая глубина. Некто согбенный и худой изо всех сил черпал войлочной шляпой скопившуюся влагу, но она не убывала.

Среди ночи я проснулся – послышалось змеиное шуршание автомобильных шин… Это шелестели деревья – видно, ветер усилился и вовсю трепал их полуоблетевшие кроны.

Уснуть долго не мог. Вспомнилась та девушка на улице, доведенная нищетой до отчаяния…

Кое-как, в полудреме, дотянул до утра. Голова гудела, и я вынес Карлу благодарность – хорошо, что заставил потрудиться вечером. Сейчас не написал бы и двух слов…

Спешу на службу. Прямиком – в комнату номер четыре. Изучаю на письменном столе под стеклом внушительный список тех, кого я должен пригласить на завтрашнее совещание. Ни много ни мало – пятьдесят человек! Успеть бы. Потянулся за телефонной трубкой, и тут звонок.

– Слушаю, господин Карл.

– Выступления готовы?

– Разумеется, господин Карл.

– Зайди.

В приемной поздоровался с очаровательной секретаршей Карла и, ничего ей не объясняя, вошел в кабинет шефа.

Карл молча протянул руку за выступлениями, небрежно взял исписанные листки, положил перед собой, но глаза не опустил – их выражение не обещало ничего хорошего.

– Безобразничаешь? – выкрикнул он. – Что за фокусы с телефоном?

– Мне ведь нужно отдыхать.

– Отдыхать? – затрясся от негодования Карл. – Сначала научись работать! Мы не в бирюльки играем, а несем важную государственную службу! Еще одно самовольство – и я приму самые строгие меры. Уму непостижимо – беготня по коридорам, самовольный выход в город, разбазаривание денег…

– И в город нельзя? – искренне удивился я.

– С такими замашками – нельзя! – вскочил Карл. – Ты хочешь всех накормить? С твоими-то возможностями! – Он взял себя в руки, сел и нетерпеливо стал внушать: – Пойми, твоя благотворительность ровным счетом ничего не стоит. На много ли хватит этой мелочи? Завтра два-три счастливчика, которых ты облагодетельствовал, будут голодными опять и опять пойдут попрошайничать.

– А нельзя ли обеспечить хлебом всех?

– Всех – нельзя. А тех, кто работает, кормим. Ты же отлично знаешь, какая у нас справедливая социальная система. Изучал небось, как расправлялись с непослушными рабами в древнем Риме? У нас же свободное предпринимательство! Свободно живи и свободно развивайся, никаких экзекуций… Мы кормим, даем работу, заботимся о народном благе… А насчет «всем хлеба» – ты наслушался вредных идей. Не историк ли научил?

– Какой историк?

– Тот самый.

– А, я уже забыл.

– Не хитри, Чек. Много ли он высказывал подобных мыслей?

– Ни слова. Я только одно заметил…

– Что? – насторожился Карл.

– Он испугался, когда увидел мой пропуск.

– Ты показывал пропуск?

– Да, агенту, или как его там, а этот человек сидел рядом.

– Когда вы договорились встретиться?

– С агентом?

– Не дури.

– С историком – не договаривались. Он увидел пропуск и сразу замкнулся.

– Тогда, по логике вещей, он не должен был идти за тобой.

– Почему? Его мучил голод, он только и говорил об этом…

– А что же вы делали, когда я… его выставил?

– Кормил сэндвичами…

– Это на тебя похоже… Он сказал, что придет еще?

– Ничего не сказал. Сразу ушел.

– Просьба, Чек. Если историк появится, позвони.

– Появится – увидите сами, – усмехнулся я.

– И все же, – твердо сказал Карл. – Я люблю убеждаться в лояльности подчиненных. Теперь, Чек, за дело.

Карл придвинул к себе тексты выступлений и подпрыгнул, как ужаленный.

– Что ты принес? – заорал он.

– То, что вы просили.

– Я просил не в таком виде!

– А в каком?

– Дурачка из себя не строй. Я читаю только с машинки!

Я молча поднял со стола исписанные листки и вышел из кабинета.

Тайпинг-офис находился рядом, в соседнем кабинете. Машинки бешено стрекотали.

– Доброе утро, – приветствовал я девушек.

– Что у вас? – обернулась одна из них.

– Господин Карл просил срочно напечатать.

– Положите в зеленую папку.

– Когда будет готово?

– Позвоню.

Пока вкладывал в папку тексты карловских выступлений, прочитал рядом с машинкой два заголовка: «Воздействие удачно подобранных звуковых сочетаний на эмоциональный настрой индивидуума» и «О практике изучения настроений»… Неужели на каждой машинке статьи Карла? Когда он успевает писать?

Вернулся в офис-четыре. Звонок.

– Где выступления? – гневно вопрошает Карл.

– На машинке.

– Что за фокусы! Немедленно представить!

Бегу в тайпинг-офис, жду, пока девушки напечатают.

Опять спешу к Карлу. Он встретил меня злым, испепеляющим взглядом. Я положил перед ним листки. Карл ровным, назидательным голосом укорил:

– Не умеешь работать, Чек. Не умеешь находить контакты. Иди. Понадобишься – вызову.

В приемной я подошел к Ри, обратился с просьбой:

– Пожалуйста, одолжите сколько-нибудь денег…

Ри фыркнула, побагровела.

– Нашли время для займов. Не мешайте работать.

Я не сдержался и сказал Ри:

– О вас я думал лучше.

Не знаю, как она отреагировала – даже смотреть на нее не стал, отправился в свой офис-четыре. Сел за стол, поднял телефонную трубку. Пора заняться оповещением. Все-таки приглашенных немало – пятьдесят человек!

Набираю первый по списку номер. К телефону долго не подходят. Наконец, захрипел недовольный голос:

– Да, кому я понадобился?

– Это вы, господин Фикс?

– Ну я, а что случилось?

– Я звоню по поручению господина Карла. Завтра в пятнадцать ноль-ноль важное заседание.

– Опять?.. – возмутился было господин Фикс, но взял себя в руки. – Хорошо. Передайте господину Карлу – буду обязательно.

Я пометил на контрольном листке: «г. Фикс – оповещен».

Набираю следующий номер.

– Алло, девушка, нельзя ли пригласить к телефону госпожу Нетке?

– Кого-кого? – переспросил озорной голосок.

– Госпожу Нетке. Я звоню по поручению господина Карла…

Голосок засмеялся и, тонко прокашлявшись, сообщил:

– Госпожа Нетке сейчас подойдет. Только не опускайте трубку!

Минут десять я напряженно вслушивался в неясные дребезжащие звуки. То смех прорывался, то возбужденная речь, то шаги…

– Вы ждете? – сдерживая смех, спросил голосок.

– Жду. У меня мало времени…

– Вы, наверное, круглый идиот! – невидимым острием пронзил меня голосок, и частые гудки завершили наш разговор. В контрольном листке рядом с фамилией Нетке ставлю жирный вопрос.

В длинном ряду фамилий вдруг увидел: Кром! И как я просмотрел! Не раздумывая, набираю номер.

– Слушаю, – ответил надтреснутый старческий голос.

– Мне бы господина Крома.

– Кто спрашивает?

– Сотрудник господина Карла. Завтра в пятнадцать ноль-ноль совещание. Передайте, пожалуйста, господину Крому…

– Странное поручение. Передать самому себе? Ну, знаете…

– Извините, господин Кром. Повестка дня важная и интересная. Военные и финансовые вопросы. А также выдвижение на премию литературных работ господина Карла…

– Вот как? Выдвижение на премию? Любопытно… Так во сколько, говорите?

– Завтра в пятнадцать ноль-ноль.

Отбойные гудки. С удовлетворением занес в контрольный листок плюс.

Решил не перескакивать через фамилии, звонить всем подряд.

– Господин Брзо?

– Ну, Брзо, – ответил бас. – А ты кто такой?

– Сотрудник господина Карла. Завтра…

– Меня не интересует – что завтра. И я прекрасно знаю и люблю господина Карла. Я спрашиваю: кто ты такой? Тунеядец? Нищий? Проходимец? Какая беспрецедентная наглость! Мокрица хочет, чтобы я с ней разговаривал!.. Передай господину Карлу – приду.

Едва закончился неприятный разговор с господином Брзо, вызывает Карл.

– Что ты тут настряпал? – с ходу обрушился он на меня. – Разве это выступление? Сочинение дебильного младенца! Нет, ты только послушай! – Карл, скривившись, нарочито громко прочитал: «Многоуважаемые дамы и господа!» Откуда, я спрашиваю, эти перлы?

– Из ваших сочинений.

– Когда я говорю, – вскипел Карл, – все молчат! Нет, ты не хочешь быть внимательным, не хочешь по-настоящему сосредоточиться на простом поручении. Если бы ты изучил состав приглашенных, не написал бы «многоуважаемые дамы»!

Задать бы вопрос, уточнить явную нелепицу, но я молчу, сдерживаю себя говорить сейчас бесполезно.

– В выступлении сплошные повторы! – возбужденно продолжает Карл. – Уж если ты написал в одном месте «многоуважаемые», то в другом будь любезен найти синоним. Есть, например, прекрасное обращение «досточтимые»! Забирай свои поделки и действуй. Жду новый, по-настоящему умный, полноценный текст.

Опять я в офисе-четыре за столом. Еще раз просмотрел список участников совещания, но так и не понял карловского протеста против обращения к дамам: в стройном ряду высоких представителей значились три важные особы…

Новый текст, естественно, начал с поправкой: «Многоуважаемые господа!» Написал еще две строчки и выдохся… Тут же звонок Карла:

– Где мои выступления?

– Я только начал.

– Ну и головотяпство! – воскликнул Карл, и в трубке часто запиликало.

Через пять минут новый звонок:

– Я жду!

– Заканчиваю вступительное слово…

Карл возмущенно засопел, но комментариев не последовало.

Отнес в тайпинг-офис первое выступление и сразу же принялся за второе. Взглянул на часы. Ого, скоро перерыв.

Дверь в офис-двенадцать была закрыта. Толкнул – она неслышно отворилась, и клерки, застигнутые врасплох, мгновенно перевернули исписанные листки бумаги и вопросительно уставились на меня. Только Бо, увлеченный работой, не заметил моего прихода и продолжал строчить… Я легко прочитал крупно выведенный заголовок на первой странице: «О роли письменных принадлежностей в передовом делопроизводстве».

Бо, наконец, очнулся, растерянно огляделся по сторонам и понял, что переворачивать страницу поздно. Он густо покраснел и вытянулся передо мной.

– Добрый день, господа, – сказал я. – Не найдется ли у кого-нибудь немного денег взаймы?

Бо-Э-Ни удивленно переглянулись.

– Мы с собой не носим, – объяснил Бо.

На его столе мелодично запел телефонный аппарат. Бо снял трубку и пригнулся еще ниже.

– Слушаю, господин Карл… Хорошо, господин Карл.

Бо опустил трубку, красиво выпрямился и произнес:

– Вас ждет господин Карл.

– Спасибо, – усмехнулся я и, прежде чем покинуть офис-двенадцать, сказал испуганному Бо: – Вы, оказывается, и скупец великий! Нехорошо.

К Карлу не пошел. Бесполезно – ведь второе выступление не готово. Карл, видимо, набрался терпения и долго не звонил – я успел слепить довольно приличное обращение к господам и закинул в тайпинг-офис.

Снова Карл. Немедленно требует выступления.

Объясняю:

– Тексты на машинке.

– Ускорить! Сколько можно тянуть!

Нет, в тайпинг-офис я не пошел. Это я сделаю позже, когда работа будет выполнена. Весь перерыв просидел за телефоном, можно сказать, наслаждался: тихо, спокойно, никто не дергает. Но результативность оповещения была незначительной – дозвониться удалось лишь до четырех приглашенных.

Ровно без пяти два отправился в бар – авось удастся пообедать в долг. Все разойдутся, и никто не услышит моей просьбы…

Расчет был правильным – в баре ни души. Усатый молодой человек, по ту сторону стойки, вежливо спросил:

– Будете обедать?

– Если можно – в долг.

Молодой человек взглянул на меня, зашелестел бумагой, как бы невзначай положил передо мной небольшой сверток, кивнул на него и грозно вымолвил:

– В долг не отпускаем.

– Жаль…

Я старался хоть выражением глаз выразить благодарность, но молодой человек отвернулся и принялся усердно протирать бокалы.

Где бы теперь присесть, чтобы никто не увидел?

На лестнице на меня набросилась Ри:

– Где вы ходите? Господин Карл с ног сбился, ищет вас! – Ри смерила меня с ног до головы уничтожающим взглядом и стала грациозно подниматься по ступенькам.

Карл, увидев меня, брезгливо бросил на стол отпечатанные выступления.

– Не годится! – выкрикнул он. – Хочешь опозорить меня перед уважаемыми господами?

– Лучше не могу, – вздохнул я.

– Можешь. Если постараешься. А ты не старался и намолол черт-те что, – уже более мирно произнес он. – Даю два часа. Но чтобы комар носа не подточил!

Через два часа занес Карлу новые варианты. Карл молча прочитал и опять швырнул листки на стол. Они спланировали на стекло печальными белыми голубями.

– Совсем не годится! – развел руками Карл. – Даю еще два часа. Не справишься – пеняй на себя.

Нет, я не собирался заниматься пустым словотворчеством в третий раз. Будь что будет. Меня тошнило от приторного набора словес, смысловых уверток. Голова звенела, как колокол… Лучше продолжать оповещение.

Телефон затрезвонил в половине шестого.

– Как дела? – участливо спросил Карл.

– Нормально, – ответил я. – Несу на машинку.

– Будет готово – зайди.

В первом, забракованном варианте вымарал слово «дамы», вместо «многоуважаемые» вписал «досточтимые» и отнес в тайпинг-офис.

– В шесть ноль-ноль, – сказал я, – должно быть готово.

На этот раз Карлу понравилось все – от начала до конца.

– Совсем другое дело! – удовлетворенно воскликнул он. – Оказывается, умеешь работать. Поздравляю.

– Спасибо, господин Карл.

– А что с оповещением?

– Удалось предупредить шестерых. Господин Фикс просил передать – будет обязательно. Господин Брзо – тоже. Но вначале меня обругал.

– А, старый брюзга. Шумит, да бестолку. Когда-то он был моим начальником, вот уж бушевал! Но видишь ли, Чек, времена меняются. Теперь этого Брзо я могу раздавить, как букашку. Кому еще звонил?

– Госпожа Нетке к телефону не подошла…

– Что? Да ты в своем уме? Госпожа Нетке уже двадцать лет как похоронена!

– Но она в списках…

– В качестве почетного члена!.. Неужели и другим… м-м-м… дамам звонил? – о усмешкой спросил Карл.

– Да, но трубку не берут.

– Естественно. Они тоже почетные члены… Да, Чек, с тобой хватишь позора. Весь город завтра будет хохотать. Не над тобой, Чек, надо мной. А надо мной смеяться нельзя. Надеюсь, ты уяснил это.

Карл придавил, как клопа, красную кнопку рядом с телефонным аппаратом, и появилась Ри.

– Пожалуйста, Ри, помоги Чеку оповестить наших многоуважаемых представителей. Чек предупредил кое-кого, но маловато. – Ри с ненавистью взглянула на меня. – Я понимаю, рабочий день закончился. Но что делать! Срывать совещание из-за нерадивых служащих не могу. Не теряйте времени, за работу!

Ри откровенно меня ненавидела. А я старался на ее колкие взгляды не реагировать. Ведь можно девушку понять. Если бы не я, она бы давно отдыхала…

Из глубин своего стола Ри извлекла список с фамилиями и телефонами. В отличие от списка, которым руководствовался я, здесь на полях были пометки: «ум. поч.» (умерший почетный член), «бол.» (болен), «не б.» (не беспокоить). Умершие почетные члены занимали добрую половину состава. Пятеро – больные. Десятерых не беспокоить. Сколько ненужных звонков!

Ри заметно подобрела, увидев, что звонить нужно лишь четверым. Пока она сообщала им о завтрашнем совещании, я наблюдал за девушкой, удивляясь ее умению так виртуозно и музыкально говорить – не слова, а соловьиные трели!..

Сладкие рулады быстро отзвучали, и я сказал Ри:

– В вас можно было бы влюбиться. Если бы…

– Если бы?.. – равнодушно подхватила Ри.

– Если бы в вас было больше доброты и… душевного тепла.

– Это еще зачем? – удивилась Ри и иронично меня оглядела. Ее туфельки быстро заскользили по коридорным коврам, – отправился домой и я.

Ну и денек был сегодня – еле выдержал!

Заметил первую звездочку – она пряталась за облетевшими ветвями высоченного тополя. Так же прячется Роб где-то на безлюдных улицах города… Придет ли он ко мне? Состоится ли новая задушевная встреча?

До самого дома наблюдал за этой симпатичной звездочкой. Из-за черной решетки ветвей она вырвалась вдруг на простор и радостно засияла. На душе стало хорошо, и я поверил, что Роб обязательно придет и, возможно, встретится со своей потерянной любовью… Но правильно ли поступаю я, выискивая тропы в мир ушедшего и невозможного, пытаясь воскресить былые чувства? Не знаю. Мне хотелось, чтобы Роб был счастлив…

Весь вечер я ждал Роба, слонялся бесцельно по комнатам, даже заглянул, стараясь убить время, в сочинения Карла Великого. Роб не появился.

Карл, как ни странно, не потревожил меня ни разу. Зато ночью я вскакивал несколько раз – чудились телефонные звонки и тягучий раздраженный голос…

Новый день начался с небольшого совещания у Карла. Он поручил мне и Ри подготовить зал, припасти карандаши и бумагу, пригласить на заседание клерков из офиса-двенадцать. Мне дал задание: подготовить на самой хорошей бумаге тексты выступлений.

И началась беготня. Офис-четыре – тайпинг-офис – кабинет Карла.

Не самой лучшей оказалась бумага… Слишком узкие поля с левой стороны текста… Обращение напечатано мелким шрифтом… Нужна запятая, не точка…

Каждый раз находились недоделки. К обеденному перерыву, наконец, горячка схлынула. Карл, взглянув на последний машинописный вариант, махнул рукой:

– Придется обойтись этой бумажонкой.

Перерыв принес тишину и покой. Сотрудники торопливо спустились вниз, а я закрылся в своем офисе-четыре. Денег не было, и рассчитывать на обед не приходилось.

Ближе к двум я подумал: а не попросить ли взаймы еще раз? Попробую, попытка не пытка.

Усатый молодой человек за стойкой опять спросил:

– Будете обедать?

– С удовольствием, – вздохнул я. – Только в долг.

– В долг не обслуживаем, – ответил молодой человек и зашуршал бумагой. В этот раз он не отвернулся, изучающе посмотрел на меня. Я поблагодарил его глазами и был искренне рад: даже в этом, насквозь казенном учреждении есть отзывчивые люди…

Пообедать, однако, не удалось. Опять навстречу спускалась Ри и негодовала: