355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Беляев » Избранные труды » Текст книги (страница 6)
Избранные труды
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 02:28

Текст книги "Избранные труды"


Автор книги: Николай Беляев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 37 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

§ 5. Критерии отнесения деяний к кругу преступлений (криминализация и декриминализация деяний)

Основным материальным признаком всякого преступления является общественная опасность. Однако не всякое общественно опасное деяние должно считаться преступлением и влечь уголовную ответственность и наказание.

К. Маркс писал: «…безусловный долг законодателя – не превращать в преступление то, что имеет характер проступка, и то лишь в силу обстоятельств».[70]70
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 131.


[Закрыть]
И далее: «…нравственный законодатель прежде всего будет считать самым серьезным, самым болезненным и опасным делом, когда к области преступлений относят такое действие, которое до сих пор не считалось преступным».[71]71
  Там же. С. 132.


[Закрыть]

Отсюда важное значение принципов, которыми руководствуется законодатель при определении круга деяний, относимых к преступлениям, т. е. принципов криминализации. «Принципы криминализации (а равно и декриминализации) общественно опасных деяний представляют собой наиболее абстрактный и общий уровень научного обеспечения и обоснования уголовного нормотворчества, т. е. отправные позиции, учет которых необходим при всяком изменении действующего уголовного законодательства».[72]72
  3лобин Г. А. Основания и принципы уголовно-правового запрета // Советское государство и право, 1980. № 1. С. 71.


[Закрыть]
Он же пишет: «На основе анализа устойчивых и типичных связей уголовного права с различными сферами социальной реальности разрабатываются принципы криминализации – научно обоснованные и сознательно применяемые общие правила и критерии оценки допустимости и целесообразности уголовно-правовой новеллы, устанавливающей или изменяющей ответственность за конкретный вид общественно опасных деяний. Принципы криминализации представляют собой отражение в общественном сознании общих структурно-функциональных свойств и отношений различных оснований криминализации как социальных фактов и тенденций развития общественных отношений. По сути дела принципы криминализации – это система правил и критериев установления уголовной ответственности».[73]73
  Там же. С. 76.


[Закрыть]

С таким определением критериев (принципов) криминализации деяний следует согласиться. Действительно, критерии криминализации – это основополагающие идеи на уровне общественной идеологии, руководствуясь которыми законодатель определяет круг человеческих поступков, относимых в конкретных исторических условиях к преступлениям.

Правильно подчеркивая идеологический характер критериев криминализации, А. М. Яковлев пишет: «Криминализацию деяний в самой общей форме можно определять как социальный и правовой процесс выявления тех видов индивидуальных актов поведения, которые представляют опасность для господствующих общественных отношений, и отнесение их в законе к числу преступных, уголовно наказуемых, противоправных. Характер данного процесса зависит от элемента общественного (классового) сознания, который составляет социальную (общественную, государственную) шкалу ценностей».[74]74
  Яковлев А. М. Социальные функции процесса криминологизации // Советское государство и право. 1980. № 2. С. 95.


[Закрыть]
В советской юридической литературе имели место довольно удачные попытки дать перечень критериев криминализации. В качестве важнейшего, всеми признаваемого критерия криминализации является оценка человеческого поведения как общественно опасного. Характер общественной опасности прежде всего зависит от ценности того блага, которому причиняется ущерб, конкретным человеческим поступком, т. е. от ценности тех или иных общественных отношений.

При помощи норм уголовного права охраняются наиболее важные социалистические отношения, такие, как общественный строй СССР, его политическая и экономическая системы, социалистическая собственность, личность, политические, трудовые, имущественные и другие права и свободы граждан, социалистический правопорядок (ст. 7 УК РСФСР).

Другие общественные отношения охраняются при помощи других мер воздействия, а не путем применения наказания. Посягательства на них не считаются преступлениями. Например, нарушение правил уличного движения влечет административную ответственность, нарушение правил, регулирующих порядок в местах общего пользования в коммунальной квартире, – моральную или гражданско-правовую. Ценность той или иной группы общественных отношений определяется законодателем на момент принятия закона в зависимости от конкретных условий жизни общества в той или иной период. Например, до 1940 г. трудовая дисциплина на предприятиях не была объектом уголовно-правовой охраны. В предвоенные годы значение этих общественных отношений резко возросло, и поэтому законодатель счет необходимым установить уголовную ответственность за прогул и самовольный уход с предприятия.

Кроме ценности блага при решении вопроса о признании или непризнании деяния преступлением учитывается характер посягательства, т. е. способ, которым причиняется ущерб. Преступлениями признаются только такие посягательства, которые по своим объективным свойствам могут причинить существенный вред охраняемому благу. Например, имущественным правам граждан, которые рассматриваются как объект посягательства, могут причинить ущерб деяния, носящие характер кражи, грабежа, разбоя, мошенничества, вымогательства, уничтожения или повреждения. Эти деяния законом признаются преступными. Но вред имущественным правам граждан может быть причинен деяниями, носящими другой характер. Например, неуплата долга, пользование имуществом без разрешения собственника, некачественное выполнение заказа и т. д. Эти и другие подобного рода деяния законодатель не считает преступлениями. Или доведение до самоубийства или покушения на него считается преступлением, если это было сделано путем жестокого обращения с потерпевшим или систематического унижения его личного достоинства. Доведение до самоубийства иным способом (подговор, прекращение брачных отношений и т. п.) не считается преступлением.

Немаловажное значение для отграничения преступного от непреступного имеют характер и размер причиненного вреда. Например, нарушение ветеринарных правил рассматривается как преступление в том случае, когда оно повлекло распространение эпизоотии или иные тяжкие последствия, потрава посевов и повреждение полезащитных и иных насаждений влечет уголовную ответственность, если эти действия причинили значительный ущерб, и т. д. При наступлении иных последствий указанные действия преступлениями не являются.

Общественная опасность есть признак, относящийся к преступлению в целом, а не только к деянию. Поэтому в качестве одного из критериев оценки степени общественной опасности используется характеристика личности преступника. Ряд признаков, относящихся к личности преступника, влияет на отграничение преступных деяний от непреступных и оценку степени опасности преступлений одного и того же вида. Такими признаками являются возраст, должностное положение, устойчивость преступной установки. Уголовно-правовая политика исходит из необходимости различать степень общественной опасности деяний, совершенных взрослыми и несовершеннолетними. Деяния, совершенные лицами, не достигшими 14-летнего возраста, не считаются преступлениями. Лица в возрасте от 14 до 16 лет отвечают только за совершение определенных видов преступлений, и только с 16 лет наступает уголовная ответственность за все деяния, предусмотренные уголовным законом. Естественно, что это не относится к таким случаям, когда преступление может быть совершено в возрасте старше 16 лет. Например, ответственность за вынесение заведомо неправосудного приговора наступает с 25-летнего возраста, так как судьями могут избираться лица, достигшие этого возраста; за воинские преступления ответственность наступает с 18 лет, так как военнослужащими могут быть только лица в возрасте 18 лет и старше. При решении этого вопроса учитываются: 1) возможность осознавать общественную значимость совершенного деяния; 2) объективная общественная опасность того или иного вида деяния; 3) распространенность деяний; 4) целесообразность применения уголовного наказания. Должностное положение лица в ряде случаев позволяет ему совершать такое общественно опасное деяние, которое не может быть совершено лицом, не занимающим такого положения, либо, будучи совершенным, не причиняет большого вреда охраняемым законом благам.

Так, за должностные преступления могут отвечать только должностные лица, за воинские преступления – только военнослужащие, за выпуск недоброкачественной, нестандартной или некомплектной продукции – только директор предприятия, главный инженер, начальник ОТК и т. д.

Устойчивость преступной установки внешне проявляется в неоднократном совершении преступления. Уголовная политика ориентирует на необходимость учета этого обстоятельства. Некоторые деяния признаются преступными в случаях, когда они совершаются лицом систематически, в виде промысла, повторно или повторно после наложения административного взыскания. Например, незаконная охота рассматривается как преступление, если она имела место после применения мер административного воздействия за такие же действия (ст. 166 УК РСФСР).

На оценку общественной опасности преступления оказывает влияние характер психического отношения лица к своим действиям и последствиям этих действий. Советская уголовно-правовая политика в качестве одной из основополагающих идей провозглашает ответственность только за виновно совершенное деяние. В принципе уголовной ответственности подлежит лицо, совершившее общественно опасное деяние как умышленно, так и по неосторожности. В тех случаях, когда законодатель считает преступлением деяние, совершенное только умышленно, об этом либо делается оговорка в законе, либо состав формулируется таким образом, что из его анализа можно сделать безошибочный вывод о форме вины. Например, причинение телесного повреждения или нанесение побоев, повлекшее за собой кратковременное расстройство здоровья или незначительную стойкую утрату трудоспособности, считается преступлением только тогда, когда это деяние совершено умышленно (ст. 112 УК РСФСР).

Степень общественной опасности деяния зависит не только от наличия вины и формы ее, но также от цели, которую ставил перед собой преступник, и от мотива, которым он руководствовался, совершая деяние. Поэтому одно и то же деяние в зависимости от цели и мотива может быть преступлением, а может либо не быть им, либо подпадать под признаки другого состава преступления.

Например, скупка и перепродажа товаров или иных предметов с целью наживы – преступление (спекуляция), аналогичные действия без этой цели преступлением не являются. Злоупотребление властью или служебным положением считается преступлением, если оно было совершено из корыстной или иной личной заинтересованности, и дисциплинарным проступком, если оно было совершено по другим мотивам.

Общественная опасность деяния зависит и от других обстоятельств, которые сопутствуют совершению деяния. Такими обстоятельствами могут быть время, место, обстановка, способ, характер средств совершения преступления. Эти обстоятельства учитываются законодателем при выработке составов преступлений. Например, мародерство может быть совершено только на поле сражения, хулиганство – только в общественных местах, вымогательство личного имущества является преступлением, если оно было совершено под угрозой насилия над личностью потерпевшего или его близких, оглашения о них позорящих сведений или истребления их имущества (ст. 148 УК РСФСР). Совершение деяния вне указанных в законе времени, места, обстановки и т. д. не считается преступлением.

Характер общественной опасности является наиболее важным, но не единственным критерием криминализации. «Конечно, – пишет И. М. Гальперин, – установление объективных социальных свойств деяния, характеризующих его как в высокой степени опасное с точки зрения охраны правопорядка, является необходимой предпосылкой для оценки законодателем такого деяния в качестве преступления. Решительный отказ от формального понятия преступления и признание того, что преступление – прежде всего деяние общественно опасное, имеют принципиальное значение. Но если преступление – это деяние, характеризующееся сравнительно высокой степенью общественной опасности, то отсюда еще не следует, что всякое такое деяние может и (или) должно признаваться преступлением».[75]75
  Гальперин И. М. Уголовная политика и уголовное наказание // Основные направления борьбы с преступностью. М., 1975. С. 48.


[Закрыть]

Эта верная мысль находит подтверждение и в уголовном законодательстве (ст. 1 Основ, ст. 1 УК РСФСР), где говорится, что не все, а только определенный круг объективно общественно опасных деяний относится к преступлениям.

При решении вопроса об отнесении того или иного общественно опасного деяния к категории преступлений необходимо учитывать целесообразность применения уголовной репрессии для борьбы с этим видом деяний. Выше уже говорилось о тех принципиальных положениях, которыми руководствуются Коммунистическая партия и Советское государство при применении мер принуждения. В частности, такими принципиальными являются положения о том, что принуждение применяется к меньшинству и только тогда, когда большинство уже убеждено, и что принуждение применяется только тогда, когда поставленную задачу нельзя решить при помощи убеждения или других средств. Именно с такой ситуацией приходится сталкиваться при организации борьбы с некоторыми нежелательными, опасными для общества явлениями. К ним относятся, например, потребление спиртных напитков, потребление наркотических средств, проституция. Советский законодатель, понимая общественную вредность этих явлений, не счел возможным устанавливать за них уголовную ответственность, руководствуясь тем, что применение уголовного наказания в этих случаях неспособно обеспечить достижение тех целей, которые перед ним ставятся. Опыт борьбы с этими явлениями показал, что значительно больший эффект, чем применение чисто административных мер, дает разумная система экономических, медицинских, воспитательных и им подобных мероприятий. Коммунистическая партия и Советское государство используют и уголовно-правовую политику в борьбе с пьянством, наркоманией, проституцией, но не путем установления ответственности лиц, злоупотреблявших алкоголем, наркотиками, занимающихся проституцией, а путем наказания лиц, способствующих сохранению и распространению этого зла.

Так, в целях борьбы с пьянством и алкоголизмом установлена уголовная ответственность за изготовление, сбыт, хранение крепких спиртных напитков домашней выработки, за нарушение правил торговли спиртными напитками, за доведение несовершеннолетнего до состояния опьянения. Уголовно-правовая борьба с наркоманией осуществляется путем наказания лиц, занимающихся незаконным изготовлением, приобретением, хранением, перевозкой или сбытом наркотических веществ, хищением наркотических веществ, склонением к потреблению наркотических веществ, посевами или выращиванием запрещенных к возделыванию культур, содержащих наркотические вещества, организацией или содержанием притонов для потребления наркотических веществ.

Уголовное законодательство предусматривает ответственность за вовлечение несовершеннолетних в занятие проституцией, за содержание притонов разврата и сводничество. Вопрос о целесообразности установления уголовной ответственности возникает не только в рассмотренных случаях. Уголовно-правовая политика ориентирует законодателя на желательность и необходимость отказа от установления уголовной ответственности во всех случаях, когда наказание не способно обеспечить достижение поставленных перед ним целей или когда задачу борьбы с какими-либо нежелательными для общества явлениями можно решить не наказанием, а иными мерами государственного и общественного воздействия.

При решении вопроса об установлении уголовной ответственности должен быть принят во внимание уровень правосознания советских людей. Н. А. Стручков пишет: «Политические решения и нормы права должны еще учитывать сложившееся общественное мнение… Обращает на себя внимание то обстоятельство, что общественное мнение по-разному относится к различным преступлениям и дает разную оценку, с одной стороны, преступности вообще и, с другой стороны, тем конкретным лицам, которые совершили преступления. Подавляющее большинство граждан искренне осуждают преступления, посягающие на жизнь, здоровье и достоинство людей, разбой и грабежи, хулиганство. Но нельзя сказать, что хищение государственного и общественного имущества, спекуляция, частнопредпринимательская деятельность вызывают столь же решительное и единодушное возмущение у граждан. Граждане порой склонны осудить преступление и в то же время пожалеть того, кто совершил это преступление… хулиганство вообще каждому представляется опасным, но человек, совершивший хулиганский поступок, если он хорошо знаком, вызывает жалость и эта жалость заслоняет порой абстрактно воспринимаемые интересы общества в целом».[76]76
  Стручков Н. А. Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в борьбе с преступностью. С. 40–41.


[Закрыть]

Это высказывание по существу верно. Однако обращает на себя внимание то обстоятельство, что Н. А. Стручков, говоря о необходимости учитывать общественное мнение, не проводит различия между уровнями общественного сознания. Известно, что общественное сознание существует в трех уровнях: идеологии, общественной психологии и обыденного или индивидуального сознания. Общественное сознание на уровне идеологии представляет собою совокупность научно обоснованных идей, выработанных Коммунистической партией на основе познания объективно действующих законов развития общества и полностью соответствующих им. Общественное сознание на уровне общественной психологии – это совокупность идей, выработанных в процессе практической деятельности людей и выражающих мнение подавляющего большинства граждан. Общественная психология – это не простая совокупность сознания отдельных индивидов (обыденное, индивидуальное сознание), а обобщенное выражение идей определенного класса, слоя населения.

Бытовое, индивидуальное сознание – это идеи, имеющие место в сознании отдельного индивида.

Эти методологические положения имеют прямое отношение и к такой форме общественного сознания, как правосознание. Советская уголовная политика, а вслед за ней уголовное законодательство и практика его применения базируются на правосознании идеологического уровня. В условиях советской действительности, для которой характерно совпадение коренных интересов личности и общества, правосознание на уровне идеологии, общественной психологии и обыденного сознания, как правило, совпадает по своему существу. Однако в силу различных причин (недостаточная воспитательная работа, укоренившиеся традиции и др.) между ними могут иметь место и противоречия. В этих случаях и возникает вопрос о реакции уголовной политики на эти противоречия. Должна ли она ориентировать законодателя (а затем и правоприменяющие органы) на необходимость учета бытового правосознания и правосознания на уровне общественной психологии? В нашей советской литературе довольно часто на этот вопрос дается отрицательный ответ. Основной довод в пользу такого ответа приводится следующий: противоречие между правосознанием на уровне идеологии, с одной стороны, общественно-психологическим и бытовым правосознанием, с другой, означает, что отдельные граждане (когда речь идет об индивидуальном сознании) или большинство граждан (когда речь идет об общественно-психологическом сознании) не поднялись еще до научного понимания правовых идей, что их уровень правосознания свидетельствует об отсталости их правовых взглядов от взглядов Коммунистической партии и Советского государства. «Подчинение деятельности судебных органов и органов, ведающих исправительно-трудовым делом, целям возмездия, может быть, и удовлетворит чувство справедливости людей отсталых, но не будет соответствовать понятию о справедливости социалистической морали».[77]77
  Курс советского уголовного права. В 6 т. / Под ред. А. А. Пионтковского, П. С. Ромашкина, В. М. Чхиквадзе. М., 1970. Т. 3. С. 37.


[Закрыть]
Право же не должно опускаться до уровня сознания «отсталых» людей, а должно поднимать их сознание до уровня идеологии. В принципе это положение правильное. Право должно не просто фиксировать то, что имеется в действительности, но и вести общество вперед. Совершенно очевидно поэтому, что советская уголовная политика в процессе ее формирования и реализации не может ориентироваться на обыденное, индивидуальное правосознание, хотя бы в силу практической невозможности сделать это. Взгляды конкретных людей на правовые идеи, на организацию борьбы с преступностью, на уголовное право, на систему наказаний и т. д. настолько различны, что учесть их (даже при рассмотрении конкретного дела) совершенно невозможно.

Но как быть, если имеет место несовпадение правосознания на уровне общественной психологии и правосознания на уровне идеологии, т. е. когда идеи, соответствующие сознанию большинства советских граждан, не полностью совпадают с научно обоснованными идеями? Думается, что уголовная политика не может не учитывать этого обстоятельства.

Истории Коммунистической партии и Советского государства известны случаи, когда та или иная важная проблема решалась не так, как в принципе полагала ее решить партия, а так, как решение ее соответствовало уровню общественной психологии. Например, наша партия всегда выступала за национализацию земли и передачу ее в руки государства. Однако после революции земельная проблема была первоначально решена по-иному: была отменена помещичья собственность на землю и земля перешла в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов. Это было сделано потому, что идея национализации земли в то время не поддерживалась большинством крестьян, которые стремились получить землю в свою собственность. В. И. Ленин говорил по этому поводу на II Всероссийском съезде Советов Р. и С. Д.: «Здесь раздаются голоса, что сам декрет и наказ составлен социалистами-революционерами. Пусть так. Не все ли равно, кем он составлен, но как демократическое правительство мы не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были несогласны».[78]78
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 27.


[Закрыть]
Точно так же обстоит дело с учетом «отсталого» правосознания трудящихся. Мы не можем забывать, что «право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества».[79]79
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 19.


[Закрыть]
Поэтому при разработке уголовной политики Коммунистическая партия и Советское государство исходят из учета правосознания на уровне идеологии и вместе с тем реально существующего правосознания масс, т. е. правосознания на уровне общественной психологии.

М. И. Калинин писал в свое время: «Судебный приговор не должен резко расходиться с мнением и правовым чувством народа на данное преступление и данное наказание, ибо в противном случае он не окажет воспитательного и политического влияния».[80]80
  Калинин М. И. О социалистической законности. М., 1959. С. 87–88.


[Закрыть]

Правовая психология трудящихся должна учитываться не только при разрешении конкретных дел, но и при конструировании законодательства, т. е. в момент, когда решается вопрос о криминализации деяний. Совершенно правильно писал И. Е. Фарбер: «Всякое наказание вызывает в общественной психологии различные правовые чувства: стыд, страх, сострадание, одобрение, осуждение и пр. При конструировании законодательной нормы надо знать, на возбуждение или массовое распространение каких именно правовых эмоций следует в первую очередь ориентироваться. Эта сторона дела при осуществлении карательной политики находится в тени, и у нас мало задумываются над тем, какую психологическую реакцию вызывают данный вид и мера наказания в массовом правосознании. Поэтому теория наказания, исключающая анализ психологического, эмоционального отношения граждан к наказанию, лишает себя возможности научного обоснования конкретных мер наказания».[81]81
  Фарбер И. Е. Правосознание как форма общественного сознания. М., 1963. C. 94.


[Закрыть]

В процессе криминализации учитываются и иные критерии.

B. И. Курляндский писал, что критерии криминализации относятся к характеристике общественной опасности деяния, а также к характеристике обстоятельств, не связанных с общественной опасностью человеческого поступка. «Важно выяснить, – говорил он, – каковы те критерии, которые должны учитываться законодателем при дифференциации преступления и проступка, а следовательно, уголовной и иной правовой ответственности… Большинство из таких критериев (во всяком случае наиболее значимых) непосредственно связаны с характером общественной опасности деяния…

Критерии, которые… можно именовать не связанными с общественной опасностью деяния и которые должны учитываться в правотворческой деятельности государства при принятии уголовных законов, в свою очередь, условно можно разделить на три группы: а) социальные; б) экономические; в) иные…»[82]82
  Курляндский В. И. Уголовная политика, дифференциация и индивидуализация уголовной ответственности // Основные направления борьбы с преступностью. М., 1975. С. 82.


[Закрыть]

Н. И. Загородников, раскрывая критерии криминализации поступков, отмечает: «При решении этих вопросов в основе лежит характер, значимость тех социальных ценностей, которым данное деяние причиняет вред. Учитываются также и реальное восприятие той или иной социальной ценности общественным правосознанием, традиционный подход к оценке того или иного социального блага…

При разрешении вопроса, почему именно в данное время, в данных исторических условиях те или иные общественные отношения должны быть поставлены под защиту не права вообще, а именно уголовного права, уголовная политика опирается на социальный опыт деятельности правоприменительных органов, учитывает потребности социалистического строительства, чутко прислушивается к общественному правосознанию».[83]83
  Загородников Н. И. Советская уголовная политика. С. 52.


[Закрыть]

Анализ законодательной деятельности Верховного Совета СССР и Верховных Советов союзных республик позволяет сделать вывод, что важнейшими критериями при решении вопроса об отнесении конкретного вида человеческого поведения к преступлениям являются:

1) оценка поведения как общественно опасного;

2) признание поведения противоречащим социалистической морали и осуждаемым подавляющим большинством советских граждан;

3) констатация факта, что борьба с таким поведением возможна только путем применения уголовного наказания и использования иных мер принуждения и убеждения для этом цели недостаточно;

4) установление того обстоятельства, что наказание по своим объективным качествам способно обеспечить достижение целей, поставленных перед ним Советским государством.

Процесс криминализации и декриминализации не заканчивается принятием уголовного законодательства, предусмотренного Конституцией СССР и Конституциями союзных республик, т. е. Основ уголовного законодательства Союза ССР, законов об ответственности за государственные и воинские преступления, уголовных кодексов союзных республик. Он идет постоянно. Практика развития уголовного законодательства знает немало случаев, когда ранее не наказуемые в уголовном порядке деяния впоследствии признавались законодателем преступлениями. Это явление объясняется следующими причинами:

а) повышением общественной опасности определенных деяний;

б) необходимостью устранения пробелов законодательства;

в) появлением новых общественных отношений, требующих охраны при помощи норм уголовного права.

Так, в УК РСФСР 1960 г. предусмотрена уголовная ответственность за такие деяния, которые не считались преступными по УК РСФСР 1926 г., как злостное уклонение от оказания помощи родителям (ст. 123), злоупотребление опекунскими обязанностями (ст. 124), недобросовестное отношение к охране государственного или общественного имущества (ст. 100), пропаганда войны (ст. 71), воспрепятствование совершению религиозных обрядов (ст. 143) и др.

После принятия УК РСФСР 1960 г. были признаны преступлениями разглашение тайны усыновления (ст. 124), уклонение от лечения венерической болезни (ст. 115), действия, дезорганизующие работу ИТУ (ст. 77), преступно-небрежное использование и хранение сельскохозяйственной техники (ст. 99), приписки и другие искажения отчетности о выполнении планов (ст. 152), распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй (ст. 190), надругательство над Государственным гербом или флагом (ст. 1902), нарушение правил торговли (ст. 1563), незаконное обучение каратэ (ст. 219) и др.

На развитие уголовного законодательства оказывают влияние не только общие закономерности, определяющие это развитие, но и те условия общественной жизни, в которых оно происходит.

Наиболее характерным явлением современного периода жизни человеческого общества является то, что развитие его происходит в условиях научно-технической революции. «За истекшую четверть века НТР проделала громадный путь, который складывается из ряда выдающихся научных открытий и технических изобретений. Из них мы выделим только четыре, как создающие целые эпохи в развитии современной науки и техники: это прорыв в мир атомного ядра и открытие способа технического использования атомной энергии (начиная с середины 90-х годов XIX века); прорыв в область самоуправляемых устройств и создание кибернетики (начиная с конца 40-х годов XX века); прорыв в космос и открытие способов овладения им (начиная с 1957 года); прорыв в мир материальных носителей наследственности и создание современной генетики (начиная с 60-х годов XX века)».[84]84
  Кедров Б. О научных революциях // Наука и жизнь. 1975. № 12. С. 11.


[Закрыть]
Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев говорил: «Ускорение научно-технического прогресса партия рассматривает как главное направление своей экономической стратегии, основной рычаг интенсификации народного хозяйства и повышения его эффективности, и значит и решения важнейших общественных вопросов. Задачи развертывания научно-технического прогресса столь неотложны, что действовать надо не теряя времени. Они охватывают широкий круг текущих и перспективных проблем – экономических, организационных, социальных, развития культуры и образования, деятельности верхних эшелонов управления и каждого звена народного хозяйства. Они касаются каждого коллектива, каждого коммуниста, каждого советского человека».[85]85
  Коренной вопрос экономической политики партии: Доклад товарища М. С. Горбачева на совещании в ЦК КПСС по вопросам ускорения научно-технического прогресса. 11 июня 1985 года // Коммунист. 1985. № 9. С. 13.


[Закрыть]
Научно-техническая революция означает не просто очень быстрое по сравнению с предыдущими периодами жизни человечества развитие техники, а глубокую перестройку всей материально-технической базы общества, что сказывается на всей социальной жизни.

Если век пара, а затем век электричества привели к могучим сдвигам в жизни человечества, то неизмеримо более могучие перевороты происходят и ожидаются в век атомной энергии и развития химии. Научно-техническая революция накладывает отпечаток на все стороны социальной жизни, в том числе на деятельность государства и функционирование права.

Буржуазные социологи, криминологи и юристы, пытаясь объяснить быстрый рост преступности в развитых капиталистических странах и снять ответственность за этот рост с самого буржуазного общества, указывают как на непосредственную причину роста преступности на научно-технический прогресс и связанные с ним социальные последствия, такие, в частности, как миграция населения, рост городов, увеличение техники и т. д. Совершенно очевидна несостоятельность подобных утверждений. Научно-техническая революция, в частности выдающиеся достижения людей в области использования атомной энергии, исследования космического пространства, достижения в области химии и биологии, – это прогрессивные явления в жизни человечества, создающие замечательные перспективы для его дальнейшего развития.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю