Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Николай Аксаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

–Наши, видите! На высоте наши солдаты! – радостно закричал рядовой Шишлов.

–Хасиев, дай-ка немецкий бинокль, – попросил Кудряшов. Он долго смотрел в бинокль в сторону высоты. – Да, это наши. Укрепленная линия...

Позабыв усталость, голод, опасность Кудряшов бросился к высоте.

***

Солдаты укрепрайона с радостью встретили пограничников, начали угощать. Кто предлагал консервы, кто сгущенное молоко, кто галеты. Вот и чай готов.

–Ешьте, ешьте...Как добирались? – начали затем расспрашивать.

–Нормально.

Вскоре прибыл командир роты.

–Встать, смирно! – дал команду Кудряшов. -Товарищ капитан, мы отряд пограничников, отступая, вышли на ваш укрепленный район.

–Сколько вас?

–Тринадцать.

–Почему нет старших командиров?

– Начальник заставы убит немцами, мы его похоронили в лесу.

Капитан со старшиной, разместив пограничников в первом взводе, пошли в командный пункт – в землянку. За столом, сколоченном из досок, сидел капитан Фадеев. Он очень напомнил погибшего Гамаюна. Такой же с горбинкой острый нос, черные глаза, широкие плечи. Даже черные волосы причесаны как у Гамаюна. И голос – мягкий баритон. Отличался только черными усами. Если сбрить усы – вылитый Гамаюн.

–Товарищ старшина, – поднял глаза от бумаг капитан. – С этого часа Вы будете командиром первого взвода.

– А где их командир?

– Не успел вернуться из очередного отпуска.

– Так точно!

N-ская дивизия своевременно не успела прибыть к месту назначения у границы, только несколько частей успели расположиться. Поэтому и переживал капитан. Посыльные в штаб также не успели вернуться – началась война.

***

Солнце село за высотой. Черные тучи, выползая из-за леса, потихоньку накрыли небо. Но ветер летний, теплый. Слышно, как ухают пушки. На западной стороне небо окрашивало красное, как кровь. зарево.

Микулай, глядя на запад, до боли стиснул зубы.

–Ну, запомните, гитлеровские собаки, это вы принесли на Отчизну смерть и пожары. И знайте, не будет вам пощады, советский народ вам не победить. – размышлял он, шагая к дзоту первого взвода знакомиться со своими подчиненными.

Солдаты встретили старшину невесело. Но старшина, решив их подбодрить, рассказал о боях пограничников на границе.

–Товарищ старшина, – сказал один из пограничников, когда Микулай встал, чтобы уйти. – Вы же знаете Розу Палискауса. Так вот, наш сержант Хасиев, прощаясь, целовался с ней.

– Это так, Хасиев?

– Нет, товарищ старшина, – махнул рукой тот, – врет он.

Но после расспросов старшины он рассказал следующее.

– Когда тяжело раненого лейтенанта перенесли через улицу, Вы остались с ним. Мы с Паршиным остались наблюдать за улицей. Вдруг увидел, как через улицу перебежал немецкий солдат и исчез во дворе Палискуасов. Я чуть приоткрыл дверцу погреба и увидел фрица на ступеньках веранды. И Розу там же. На ней был цветастый халат. Кокетничает с солдатом. Я не выдержал, вышел во двор. Тут уже Роза увидела меня. И солдату рукой показала в мою сторону. Не раздумывая, я выстрелил. Солдат повалился на Розу. Хотел и Розу застрелить, но пожалел.

– Палискуасы были торговцами, Гамаюн предупреждал, что они ненадежные, с ними надо быть осторожными, – сказал старшина, одергивая гимнастерку.

Лампа, смастеренная из масленки, едва освещала внутрь дзота. Даже под землей вздрагивала огонь лампы от далеких взрывов.

За полночь, проснувшись, Микулай вышел из дзота и зашагал в сторону землянки. Ночь теплая, ласковая. Но зарево все так же окрашивало ночное небо.

Капитан Фадеев дремал, положив голову на стол. В другой половине землянки, огороженной досками, сидели связные. Услышав шаги в землянке, Фадеев поднял голову.

– Похоже, задремал, – сказал он, ладонями энергично протирая лицо. – Проходите, старшина.

Капитан, закурив сигарету, пригласил Микулая присесть.

–Чуть познакомлю с картой, – закашлявшись, сказал он. – Запоминайте: отметки красным карандашом – это линия нашей обороны. Вот эти – пулеметные точки. Соседи – вот здесь. Да, старшина, забыл сказать. Сегодня ночью из второго взвода сюда привели одну женщину, похоже, шла к нам. Жена лейтенанта Гамаюна. На нее страшно смотреть, вся в крови, грязи. Поговорите с ней, сейчас она отдыхает у связных.

–Пусть отдыхает, – задумчиво сказал старшина, – будить нет смысла. Успею поговорить.

–И то правда.

Капитан Фадеев, поднявшись, начал туда-сюда вышагивать по землянке, размышляя вслух.

– Наша оборона слабая, это очевидно. Но до прибытия дивизии оборону будем держать. Для нас самое опасное место – вот это. – указал он кончиком карандаша на карте. Враг здесь может по реке выйти в наш тыл, окружить нас. Поэтому, старшина, разместите пулемет в этом месте. Начинайте копать окопы. И поспешите, уже светает.

Вдруг тишину разорвали звуки стрельбы из автоматов и пулеметов.

– Началось! – капитан быстро убрал в планшет карту. – Немцы пришли. Скорей на оборону!

Выйдя из землянки, быстро побежал в сторону укрепления. Стрельба нарастала. Со свистом прилетаои мины, оглушая при взрыве. Сверкание трассирующих пуль в светлеющем дне.

Микулай Кудряшов добежал до своего взвода. Георгий Пудов, лежа за пулеметом, сквозь зубы проговорил:

– Товарищ старшина, опять эти драконы здесь.

Гитлеровцы, воспользовавшись утренним туманом, попытались прорвать линию обороны. Но под шквалом огня их атака провалилась, они отступили.

Спустя некоторое время в тылу обороны небо осветили красные ракеты. Немцы, как и предполагал Фадеев, пытались сомкнуть окружение.

Пудов, вытирая потное и грязное от пыли лицо, посмотрел в глаза Микулая.

–Ну, старшина, что будем делать? Сможем ли не дать окружить нас?

Кудряшов тоже посмотрел в глаза Пудову. Хоть и взволнованный голос был у солдата, но страха на его лице не было. Не тот человек Пудов, хоть и служил недолго. Если рота поднимется в атаку, он будет первым.

–Не сомневайся, Григорий, прорвемся, хоть немцы и пришли нас уничтожать. – твердо сказал старшина.

***

Жаркий день сменил прохладный вечер. На небе засверкали первые яркие звезды. В воздухе запах гари, дыма. За этот день враги поднимались в атаку несколько раз, но прорвать линию обороны им не удалось. Сейчас слышались редкие, как бы ленивые, пулеметные выстрелы.

Лиза Гамаюн сама нашла старшину. Она весь день, переходя из траншеи в траншею, из окопа в окоп, перевязывала раненых. За две недели до начала войны она окончила курсы санитарок в 105-м погранотряде. Лиза сейчас изменилась до неузнаваемости: лицо осунулось, глаза потускнели, в волосах блестела седина. Увидев старшину, она сначала молчала, потом, положив голову ему на грудь, громко зарыдала.

–Прости, Лиза, не сберегли мы лейтенанта, – со слезами на глазах сказал Кудряшов.

–Знаю, все знаю. Рассказал мне все сержант Хасиев.

–Война,– глубоко вздохнул Кудряшов.

Лиза рассказала старшине о своем горе. Рассказала о смерти своих дочек, о том, как немцы издевались над их маленькими телами. Повесив голову, Кудряшов слушал. Его сердце то холодело, то горело, как огонь.

–Ладно, успокойся, родная, успокойся...Знай, отомстим мы этим кровопийцам и за лейтенанта, и за дочек. За всех советских людей отомстим. Все равно отомстим, – сказал он с болью, но твердо.

В это время прибежал посыльный: срочно прибыть к командиру. Кудряшов, взяв с собой младшего сержанта Василия Шишлова, поспешил в командный пункт роты. Шишлов, как и Кудряшов, родился и вырос в деревне Татарской республики. Ему двадцать три года, среднего роста, с голубыми глазами и светлыми волосами. Они называют друг друга "земляками".

Едва он вошел в землянку, командир роты, не дожидаясь его доклада, предложил присесть. Командиры других взводов тоже все здесь.

–Товарищи, – начал капитан Фадеев, – боеприпасы на исходе. Завтра отбить атаки их не хватит. От командира батальона поступил приказ отступать. Дальше ночи здесь оставаться нельзя. Надо прорвать окружение. Сейчас необходимо разведать пути отступления. Если прорвемся, двинемся в город N, там основные силы дивизии. Кто пойдет в разведку?

– Я, – встал старшина.

–Хорошо. Остальные... – капитан обвел взглядом командиров взводов, – готовьте личный состав к прорыву.

Командиры взводов разошлись по своим отрядам. Через пятнадцать минут старшина Кудряшов и его пять пограничников были готовы и отправились на задание.

Спустились к реке. Найдя укромное место, Кудрящов сказал:

–Вот что. Стрелять и применять гранаты только в самом крайнем случае. Хасиев с Петрусенко пойдут по левому берегу, Шишлов с Паршиным по низу реки, я с Пудовы пойду по правому берегу. В случае опасности будем помогать друг другу. На обратном пути встретимся здесь же. Все поняли? Ну, в добрый путь, родные.

Шишлов пробирался сквозь густые заросли внизу реки. Его сердце билось учащенно. Даже устыдил он себя за это. И не удивительно, ему ведь не приходилось раньше бывать в разведке. Вокруг было тихо. Они уже ушли довольно далеко. Следом шел Паршин. Вдруг недалеко послышались негромкое бормотание, какой-то шум. Ребята, остановившись, прижались к земле. Прислушались. Все тихо. Разведчики опят медленно поползли. И тотчас все вокруг осветила ракета. Шишлов с Паршиным замерли, перестав дышать. По Васиной спине пробежал холод: «Неужели заметили?». Опять все стихло. Подождав, они поползли.

В стороне, куда ушли старшина с Пудовым, послышалась короткая пулеметная очередь. С той же стороны, как бы из-под земли, слышался непонятный звук, похожий на свист. Что же это может быть? Остановившись, прислушались. Человек так не может свистеть, тогда кто? На время Васюк даже забыл, что надо ползти вперед. «Чего ты остановился, Васюк? Ползи вперед» – сам себя пожурил он. И начал медленно ползти. Свист все ближе и громче. Удивительно. Эх, Васюк, Васюк, ну и трус же ты. Помни, ты – разведчик.

Шишлов уже совсем близок от места, где слышен этот странный свист. Теперь со свистом слышен и храп. Еще чуть продвинувшись, Шишлов перед собой различил темные бугорки. Они ему очень даже знакомы. «Немецкие окопы, передняя линия», – про себя подумал Васюк. Он теперь увидел и бруствер, и пулемет, рядом, на насыпи, автомат. На дне окопа, на свежей траве, крепко спали два немца, посвистывая и похрапывая. Тихо подполз Паршин и лег рядом с ним.

«Что же делать? – спрашивал сам себя Васюк. – Идти вперед или... Если просто уйти вперед, то эти же немцы могут проснуться и перекрыть им обратный путь. И огонь открывать нельзя».

Шишлов, не совсем еще понимая, что делает, вытащил штык. И, прыгнув в окоп, двумя ударами штыка без шума прикончил спящих немцев. Припрятав пулемет и автоматы под ближайшим кустом, разведчики поползли дальше.

Скоро они дошли до соснового леса. Он не был слишком густым. В середине поляны горел костер. Вокруг него сидели немецкие солдаты и офицеры. Теперь стало понятно, что это передовой отряд.

Разведчики повернули в обратную дорогу. По пути прихватили припрятанный пулемет и автоматы. На место сбора отряда они пришли первыми.

–Товарищ младший сержант, я даже не мог подумать, что вы такой, – отдышавшись, сказал Паршин.

–Какой такой? – не поняв, спросил Шишлов.

– Ну, так сказать, такой бесшабашный.

–Так и надо уничтожать фашистов. Они хотят нас превратить в рабов, хотят отнять нашу любимую Родину. Здесь только одно: фашист должен быть уничтожен.

Спустя некоторое время к ним присоединились и другие вернувшиеся разведчики. Шишлов коротко доложил старшине о том, что случилось при исполнении задания.

***

КП. Капитан Фадеев, поглядывая на ручные часы, нетерпеливо ходил взад-вперед по землянке. Он с нетерпением ждал разведчиков. «Окружение надо прорвать как можно быстрее. Боеприпасов совсем мало, не продержимся» – думал он.

Когда в землянку вошел Кудряшов, он облегченно вздохнул.

–Ну, как, – сразу спросил он, не дожидаясь доклада, – разведка состоялась?

– Все в порядке.

– Сможем ли без потерь прорваться?

– Сможем, товарищ капитан, прорвемся.

Дальше Фадеев, не перебивая, выслушал доклад старшины. Его лицо просияло.

– Вы со своим взводом пойдете той же дорогой. Ваша задача: уничтожить расположившихся в лесу немцев и пулеметное гнездо. Только будьте поосторожнее.

– Как связываться с ротой?

– Как только выполните задание, запустите подряд две зеленые ракеты. Рота будет ждать вашего сигнала вот здесь, – на карте показал капитан. – Если сорвется, дайте одну красную ракету. Рота придет на помощь.

...Разведчики опять скрылись в темноте. Вот они уже в лесу, в нескольких метрах от первой вражеской пулеметной точки.

На посту всего один солдат. Видно, как он подбрасывает дрова в костер. Вот он щелкнул зажигалкой и закурил. Что-то пробурчал недовольным голосом.

Пулеметная точка совсем рядом. Одним рывком Микулай встал и прыгнул на постового, и с ним было быстро покончено. А спящего немца накрыл своим телом Пудов...

Уничтожив таким образом пулеметную точку, группа пограничников собралась в установленном месте и скрылась в еловом лесу.

Немцы все еще сидели у костра. Привыкшие к легким победам, они не думали об опасности. Двое, свернувшись у костра. Четверо сидели, прижавшись друг другу. Один из них играл на губной гармошке, а остальные что-то подпевали. Долговязый солдат подбросил в костер хворост, и огонь и искры взметнулись высоко, освещая деревья.

Один из них, поковырявшись штыком в патроне, бросил его в костер. Вокруг все ненадолго засветилось зеленым светом.

–Ракету бросают, – шепотом сказал старшина лежащему рядом Хасиеву.

Присоединился еще один солдат. Ракета за ракетой полетели в костер. Затем заиграла веселая музыка, и двое солдат, притоптывая, пустились в пляс.

Вот прозвучал условный сигнал. Перед веселящимися немцами, как из-под земли, выскочили пограничники. Нет, немцы не ждали здесь никого. Они чувствовали себя в безопасности, надеясь на постовых и пулеметные точки. Штыки пограничников быстро закончили свое дело. Для роты путь открыт.

***

Когда рота вышла из леса, было уже светло. Вовсю щебетали птички. Застучал дятел.

Дозор сообщил, что впереди просвет.

Опушка леса. Перед ротой простирался огромный изумрудно-зеленый луг. На горизонте виднелись белые городские дома.

– Шяуляй, – со вздохом сказал Кудряшов. Он знает этот город. Ведь еще только месяц назад он в этом городе участвовал на соревнованиях по легкой атлетике между частями военного округа. Здесь еще нет немцев. Но остановят ли наши полки многочисленные войска врагов? Границы отчизны остались далеко. Войска отступали. На очереди теперь этот город. Враг быстро проникал вглубь страны.

Рота шла по некошеной траве. Микулай приметил в траве нежно-голубой цветок и, наклонившись, осторожно сорвал. Какой он красивый! Глядя на этот прекрасный цветок, его мысли унеслись далеко.

Три года назад он такому же зеленому лугу шел со своей любимой девушкой Валей. Был какой-то праздник в тот день. На берегу реки звенели песни и смех молодежи. Микулай тогда сорвал такой же нежно-голубой цветок и протянул любимой.

– Эх, Валя! Знала бы ты, как я тебя люблю, – выдохну он. И, не смея смотреть ей в глаза, покраснел. Потом их глаза встретились. Застенчивый Микулай опять отвел взгляд, и горячая кровь хлынула к лицу, обжигая и выдавая его волнение.

Эх, что и говорить, счастливые тогда были дни! И как давно это было. Не сон ли это был? Только что сорванный цветок Микулай прижал к сердцу, затем поднес к губам. Такие же голубые глаза у ее любимой Вали. Мысли уносили его все дальше и дальше.

–Отставить! – команда капитана Фадеева оторвала его от воспоминаний. Оказалось, что солдаты, увидев оборонную линию, побежали в ту сторону. Через несколько минут рота вышла к ближайшей линии недалеко от Шяуляя. Роту оставили в третьем батальоне дивизии. До особого распоряжения отряд Кудряшова также оставался в роте.

В бездонном небе ни одного облака. Солнце, не жалея своего жара, палит. Уставшие, не спавшие сутки солдаты, распростерлись на траве и уснули. Кудряшов и Хасиев, незаметно для себя, погрузились в глубокий сон.

– Воздух! В укрытие! – разбудил всех крик Фадеева.

С запада с ревом летели самолеты.

– Тридцать бомбардировщиков Ю-88, девять «мессершмитов», – подсчитал Микулай.

Со стороны города им навстречу летели три истребителя И-16.

– Слишком мало вас, наши соколы, слишком мало, – вслух произнес Микулай. Тяжело на душе у него.

Начался воздушный бой. Вот один «юнкерс» оставляя за собой черный хвост, рухнул на землю. Подали голоса зенитки. Вой моторов, взрывы снарядов, треск пулеметов – все слилось в непрерывном грохоте. Небо покрылось черным дымом. Подбиты уже три «юнкерса». Но оставшиеся все-таки долетели до города. Круг за кругом сбрасывали они бомбы на город. Воздух дрожал. Белый город накрыл черный дым. Сбросив бомбы, «юнкерсы» повернули назад. Тут наш истребитель сел в хвост одному «юнкерсу». «Стреляй, почему не стреляешь?» – с досадой прокричал старшина. В этот момент, как бы услышав его, истребитель отсек «юнкерсу» хвост. Немецкий самолет был уничтожен.

После воздушного боя, через некоторое время, над взводом Кудряшова с грохотом взорвался шрапнель. Еще, потом еще...Настал черёд фугасок. Город горел.

Едва рассеялся дым над оборонной линией, как показались ряды немецкой пехоты. В окопах тихо. Будто не осталось в живых никого после артобстрела. Был приказ: без сигнала не стрелять. Враг уже близко. И тут в небо взлетела красная ракета. Тишина оборвалась. Шквал огня обрушился на немцев. Враг отступил, оставив своих убитых и раненых лежать на земле.

Наступило затишье. Микулай обошел свой взвод. К счастью, все живы. Сержанту Хасиеву приказал обеспечить взвод боеприпасами, зажигательными бутылками.

Прошло не так много времени, опять начался артобстрел. Еще мощнее. После артобстрела впервые появились колонны тяжелых танков. За ними – пехота. Увидев это, Пудов положил перед собой бутылки с зажигательной смесью. Вокруг рвутся снаряды и мины. Дым, огонь, вздымается земля, дрожит воздух. По врагу тоже ведется непрерывный огонь. Вот один из танков, закружившись на месте, загорелся.

Немецкая пехота, не выдержав огня, отстала от танков и залегла. Только танки идут на окопы. Два танка уже совсем близко от окопов взвода Кудряшова. Микулай прицелился в иллюминатор танка, но в этот момент увидел, как Пудов выполз из окопа и, прячась за ивовыми кустами, быстро пополз к танку. В руках – бутылки с зажигательной смесью. Вот танк остановился и начал обстрел. Но не мог ожидать немецкий танкист, что есть в советской стране герои, которые пойдут один на один с танком.

Пудов поднялся и быстро бросил бутылки в танк. Они, ударившись о броню танка, разлетелись на огненные осколки. Огонь и дым накрыли танк. Развернувшись, пытаясь сбить огонь, танк помчался в сторону леса. Но он не успел уйти далеко, остановился и взорвался.

Другой танк уничтожил младший сержант Шишлов. Он, увидев, как пополз Пудов, тоже не выдержал. Так же взял в руки связку гранат, бутылки и пополз навстречу танку. Сполз в воронку от снаряда и стал ждать. Вот танк прополз над его головой. Это и было нужно Шишлову. Он, встав на колени, быстро бросил бутылку на радиатор танка. Огонь быстро охватил его. Попытался развернуться, но Шишлов бросил связку гранат. И танк закрутился на одном месте, а затем заглох.

Васюк в порыве радости вскочил на ноги и, позабыв об опасности, во все глаза смотрел на горящий танк. В этот момент обожгло руку. Смотрит – кровь. Но тут он увидел, как из танка выпрыгнули три танкиста. Шишлов, невзирая на боль в руке, схватил винтовку. Все трое были уничтожены. «Что, Васюк, лежишь? Ждешь, когда вражеская пуля тебе в лоб прилетит?» – сказав себе так, он быстро пополз к окопам.

Там и тут горят танки, испуская черный дом. Тут опять поднялась пехота.

–Огонь! Огонь! – кричит старшина, бросая гранаты на подступивших немцев.

Командир роты Фадеев выбежал из траншеи. Вскинув пистолет, выстрелил в немецкого офицера.

–За Родину! Ур-р-а! – крикнул он и побежал навстречу немцам.

Услышав призыв командира, солдаты бросились в контратаку. Их ряды были редкими, но крик «Ура!» был слышен над звуком стрельбы. Началась рукопашная схватка. Только изредка слышны одиночные выстрелы и очереди автоматов. Враг, не выдержав натиска, побежал назад.

Однако, на левом фланге немцы оборону прорвали и подступили к Шяуляю. На правом фланге возникла угроза окружения. Со стороны командного пункта взлетели три зеленые ракеты. Сигнал к отступлению. Микулай и его взвод вернулись на свой участок.

***

Приказ: отступать.

...Микулай, свесив голову, молча шел со своим взводом.

– Опять отступать? – спросил он у догнавшего его капитана Фадеева.

– Сейчас пока так, родной.

Измученные без сна, уставшие в боях солдаты идут, пошатываясь, натыкаясь друг на друга.

Старшина не думает о сне. Временами, оборачиваясь, смотрит на Шяуляй, оставшийся позади. Над ним зарево. И болит душа у него, и голову он опускает все ниже.

...Рота шла всю ночь. Перед рассветом вошли в большой лес и здесь остановились.

–Привал!

Солдаты, расстелив шинели на мокрую от утренней росы траву, уже скоро крепко спали. Их сон охраняли караульные.

Как только не распевают птички ранним утром! Их разноголосый хор заполнил весь лес. Каждое утро они встречают пением. Только спящие солдаты их не слышат. Не разбудили их даже яркие лучи солнца, светящие в глаза.

Утренний покой нарушили три «мессершмита», с ревом пролетев в сторону Шяуляя.

– И эти найдут себе смерть, – произнес Микулай, глядя вслед самолетам.

Не спал и младший сержант Шишлов. Мучимый горькими мыслями, он лег рядом с Микулаем. Старшина отругал его. Сон для солдата сейчас – самое необходимое.

– Не спится, товарищ старшина. Как же так? На родной земле прячемся, даже вот спим в лесу, прячась. Эх, жизнь, жизнь. – вздохнул он. Воспоминания не давали ему спать.

Васюк за две недели до призыва женился. Пока он служил, родился сын. Так и не увидел он его. Жена Улюна у него ладненькая, красавица. Васюку вспомнился смешной случай сразу после женитьбы. Была у них старая деревянная кровать. И вот однажды, когда они с Улюной лежали, кровать с треском развалилась. А они распластались на полу. Они потом долго смеялись. За два дня Васюк смастерил новую кровать.

– Ты чего смеешься, спи, отдыхай, – строго сказал старшина.

– Смешной сон приснился, товарищ старшина, – ответил Васюк, накрываясь шинелью. Заныла раненая рука.

Пригревшись под солнечными лучами, Микулай и Васюк, наконец, задремали.

Микулай Кудряшов родился за два года до Октябрьской революции. Детство у него было тяжелым. Отец до 1923 года батрачил у деревенского кулака Пахора Юманка. Эх, никогда не забудет он этого богатея. До сих пор перед глазами его издевательства в голодное время 1921 года.

Однажды, совсем обессилев от голода, Микулай и Максим, пошли на картофельное поле кулака Юманка. Оно было у речки. Сил от голода не было, еле дошли. Они откопали картофелины и здесь же, сырыми, съели несколько штук, несколько рассовали по карманам. Но тут увидели, как в их сторону едет на тарантасе Юманка. И упали плашмя между грядками. Но красную рубашку Максима было видно издалека. Вот лошадь остановилась. Куда "ворам" деваться? Сил бежать нет.

Юманка сначала схватил Максима, отхлестав плетью, привязал его к тарантасу. Затем настал черёд Микулая. От ударов плетью горело все тело. Юманка его также привязал к тарантасу. И, разъяренный, повез их в деревню. В деревне он опять плетью два-три раза прошелся по их спинам. Максим заплакал. Вслед за ним еще громче заплакал Микулай. Услышав шум, из домов начали выбегать сельчане. Женщины начали громко ругать Юманка. Тот от злости пришпориллошадь и та резко рванула с места. Не удержавшись, Миккулай и Максим упали на землю и волочились за лошадью. А Юманка даже ни разу не оглянулся.

Вот лошадь остановилась у лавки. Тут же стояли пять-шесть мужиков.

–Говори, что ты делал на моем поле? – ударил Юманка плетью Максима.

–Ай, ай! – заплакал Максим. – Картошку воровал!

Микулай встал на ноги. Колени, локти в кровавых ссадинах. С ног до головы в пыли. Увидев такое, инвалид гражданской войны Григорий Пакалай не выдержал. Из кармана достал раскладной нож и отрезал веревки с их рук. Затем с силой вырвал плеть из рук Юманка и начал хлестать его.

– Вот тебе, толстопузый! Пьешь кровь у народа, как шершень! Хватит!

Хлестнул лошадь по крупу, и та понеслась галопом по деревне.

– Долго издевался, на тебя тоже найдется управа! Кровопийца! – потряс плетью вслед старый солдат.

...Отец, еле справляясь с хозяйством, начал брать восьмилетнего Микулая с собой на работу: то крышу покрыть, то покрасить. Научил сына чинить ведра. «Заступник растет, помощник» – радовался он, глядя с нежностью на своего единственного сына.

Еще он два года с отцом пас деревенское стадо. По утрам Микулаю не хотелось покидать теплую постель. Ведь так сладок сон утром.

– Вставай, сынок, отец уже на выгоне, – ласково будила его мать.

Как бы не хотелось, но вставать надо. Отцу одному не справиться со стадом. За селом сразу поля и скотина могла их вытоптать.

Годы шли. Микулай подрос, а рос он крепким. После семилетки отец решил, что дальше ему незачем учиться. «Кто будет помогать по хозяйству?» – сказал он. Уже и осень приближалась. Все его друзья будут учиться дальше, и Микулаю тоже не хотелось отставать от них.

– Мама, ну, пожалуйста, отпустите меня. Я хочу учиться. – умолял он.

– Ах, сынок, сынок, что скажет отец?

– Мама, я все равно пойду.

– Ах, сынок, сынок, неужели ты хочешь покинуть свой родной дом?

Пришло время, и отпустили-таки его родители учиться. Было нелегко, но Микулай, окончив педучилище, стал учителем. Теперь уж и отец был рад. "В нашем роду не было еще образованных. Теперь вот сын – учитель" – гордился он.

Пришло время, призвали его в Красную Армию. Той осенью его ученики проводили в армию. Его, рослого и крепкого, отправили служить на государственную границу.

На границе было неспокойно. Фашистская Германия напала на Польшу. Микулай участвовал в боевых действиях при освобождении Западной Украины, также против белофиннов. Нелегкая солдатская дорога оставила свои отметины: в его черных кудрях поблескивала седина. Служба научила его быть наблюдательным, внимательным, подмечать любую мелочь. В трудные минуты он не пасовал. Его любимая поговорка: «Семь раз отмерь, один раз отрежь. Так будет надежнее».

Вот Микулай опять на войне – сражается с фашистами.

–Рота, подъем! – разбудил Микулая приказ.

***

Рига – красивый город. Несколько дней назад здесь еще кипела жизнь, а сейчас... Сейчас городские улицы опустели.

Вчера здесь рабочим раздали оружие, организовали полки и батальоны ополченцев. Сейчас они все защищают город.

Около полудня рота Фадеева для обороны города расположилась на берегу Двины. Враг наступал. Немецкие бомбардировщики группами летели на Ригу.

Три друга, Кудряшов, Хасиев и Пудов, вырыли окопы рядом, соединив их проходами.

Ночь прошла спокойно. Солдаты отдохнули, набрались сил. Впереди – река Двина, позади – город Рига.

Рано утром с левого берега, из леса, ударили пушки. Снаряды рвались везде. Огонь, дым закрыли небо.

По окопам передали, что немцы поднялись в атаку. Но из-за пепла и дыма ни противоположного берега, ни немцев не видно. Артобстрел закончился, дым чуть рассеялся. И все увидели, что немцы на понтонных лодках начали переправу. Град огня обрушился на них с оборонной линии. Лодки опрокидывались, немцы кто плыл назад, кто уходил на дно.

– Гранатами! – скомандовал Фадеев.

Переправа через Двину у немцев не удалась. Опять начался артобстрел. Казалось, что в живых не может остаться никого. Вода в реке будто кипела. Но оборона выстояла.

Ночью роту Фадеева перебросили в Ригу. Немцам удалось прорваться через оборону и сейчас бои шли в городе. Утром город оставили.

***

Псков. Старинный город. У него богатая история с древних времен. Сейчас город в опасности. Враг идет сюда.

Здесь из солдат, отступающих из разных мест, сформировали новые полки и батальоны. В городе оказалось немало танков, поскольку здесь находилось танковое училище. Здесь же дислоцировался девятый погранотряд.

Роту Фадеева пополнили пограничниками и преобразовали в разведроту при дивизии. Кудряшова назначили старшиной роты.

Микулай в роте провел ревизию обмундирования. Вечером в строю солдаты уже стояли во всем новом.

Поздно вечером старшина Кудряшов со дня начала войны написал первое письмо своей любимой. Любовь...Даже если рядом смерть, любовь не знает преград. Микулай так закончил свое письмо: «Валя, пока в пух и прах не разобьем проклятого врага, радости и счастья не будет, моя любимая, не будет».

Рано утром поступил приказ выступить в город N. Один батальон погранполка и разведрота капитана Фадеева погрузились в машины и выехали. За ними последовали три танка Т-28.

Уже темнело, когда черные тучи закрыли небо и пошел дождь. Поднялся сильный ветер. Грунтовую дорогу развезло. Машины еле шли, то и дело буксуя. И так до города.

Похоже, немцы, заняв город, отдыхали. К тому же, зарядил дождь. Не любит немецкий солдат такую погоду, ему бы где потеплее. Кто посмеет помешать «самому сильному солдату в мире»?

Вернувшийся с разведки старшина Кудряшов доложил капитану Фадееву, что для нападения момент самый подходящий.

Немцы очухались, когда пограничники, ворвавшись в город, открыли огонь.

Их сопротивление было недолгим. Не выдержав атаки, оставшиеся побежали. Пограничники преследовали их до деревни, лежащей недалеко от реки Великая. Но здесь им навстречу выползли тяжелые танки. Откуда ни возьмись, появились бомбардировщики, сбрасывая бомбы. Немцы опять пошли в наступление. Силы были слишком неравны. Город N опять в руках гитлеровцев. Но это временно, все равно только временно! В этом Микулай не сомневался. Он не мог не заметить, что сила наших войск возрастает.

***

Рота Фадеева заняла оборонительную позицию с северной стороны большой деревни. Деревня безлюдна. Лишь кое-где остались старики. Собрав все силы, надо остановить врага. Враг идет на Ленинград.

К Фадееву подошла старушка.

– Немцы далеко, сынок? – спросила она. – И здесь вы их не остановите?

Капитан не знал, что ответить. Старушка, видимо, все поняла. Глубоко вздохнув, пошла по улице. «И здесь вы их не остановите?» Как ножом резанули капитана эти слова. Сев на пень, он склонил голову. Тяжело было на душе, и мысли были тяжелые. Вспомнилась жизнь до войны.

Кто он, капитан Фадеев? Сын бедняка. Отец, Павел Фадеевич Фадеев, продав свой ветхий дом и землю, еще до империалистической войны перебрался на житье в Самару. Нанялся к купцу. Дети росли впроголодь. И мать до самой смерти была прислугой у богатых людей.

Павел Фадеевич Октябрьскую революцию принял с радостью, позже участвовал в гражданской войне. Только недолгая жизнь была с любимой женой; она, заболев тифом, рано ушла в могилу.