Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Николай Аксаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Известный снайпер Волховского фронта (105-й погранполк НКВД), бывший учитель. По наградному листу (орден Красного Знамени) от 1943 известно о 138 уничтоженных врагах. Действовал в частях 54-й армии. Подготовил 32 снайпера. У него была наградная винтовка от комфронта Кирилла Афанасьевича Мерецкова. Книга написана автором 1983-85гг Книга автобиаграфична,изменена фамилия автора на старшина Кудряшов.

***

Особая благодарность за перевод Валентине Половинкиной

(Ученицы Аксакова Николая Павловича)

***

ВОЗМЕЗДИЕ

На востоке города Н., на холме, среди густых деревьев стоял двухэтажный дом. Там разместилась комендатура погранотряда. Внизу, с западной стороны, виднелись городские улицы и люди, снующие туда-сюда. Еще дальше видна пограничная застава, а за пограничной полосой – верхушки деревьев.

Комендатуру с трех сторон окружает глубокий овраг. Там, в зарослях ивняка, поверх мелкой белой гальки, текла прозрачная, как журавлиный глаз, родниковая вода.

Завтра воскресенье, 22 июня 1941 года. Городская молодежь и пограничники усиленно готовились к состязаниям по легкой атлетике. Поэтому в парке много молодежи.

Из комендатуры на заставу шел быстрым шагом высокий, статный старшина Кудряшов. Вот он вышел к волейбольной площадке, где играли отдыхающие пограничники. Не останавливаясь, зашагал дальше. Ему в шесть вечера нужно доложить начальнику заставы, лейтенанту Гамаюну, что пограничники в бане помылись. Сейчас без пятнадцати минут шесть. «Осталось идти десять минут, не опоздаю», – подумал Кудряшов.

Какие только мысли не лезут в голову, когда идешь один. Вот и сейчас перед глазами всплыл образ любимой девушки Вали...

На заставе пограничники собрались в круг, а саратовский парень, Володя Безруков, растягивая меха баяна, наигрывал веселую мелодию. Заливистый звук баяна разлетался далеко.

Отсюда через семьсот-восемьсот метров – граница, за ней – чужая страна. На дороге, ведущей в эту страну, шлагбаум. Сейчас здесь охраняет границу Георгий Пудов. У него голубые глаза, на лице – веснушки. И нос, чуть искривленный. Родился он и вырос в городке Любань Ленинградской области.

На границе тихо. Слышно только, как недалеко, на озере, дружно квакают лягушки.

Микулай, остановившись, поздоровался с пограничниками. Тихо постоял, слушая их пение.

–Володя, а ну-ка плясовую! – не выдержал он, когда стихли последние звуки баяна.

Пограничники встали в круг. Старшина, вскинув руки, быстро вышел в середину, и, легко перебирая ногами, пустился в пляс. Парни дружно и весело захлопали в ладоши, залихватски засвистели. Затем, как бы соревнуясь, стали выплясывать и другие. Вечер заполнился весельем. Звезды, мерцая, тоже словно приплясывали.

Как бы не хотелось Микулаю продолжить веселье, но служба есть служба. Его ждет лейтенант Гамаюн. Вздохнув, он вышел из круга и быстро вбежал в канцелярию.

Лейтенант сидел за столом и пристально смотрел на карту. И вид у него был очень серьезным. Взглянув краем глаза на вошедшего Микулая, красным карандашом что-то отметил на карте.

–Знаю, товарищ старшина, пограничники в бане помылись, на заставе все в порядке, – сказал он, опередив Кудряшова. – Сейчас парней надо готовить к боевому расчету.

Лейтенант опять взял в руку красный карандаш, пододвинул к себе карту.

Кудряшов, выйдя из канцелярии, приказал все еще поющим и выплясывающим пограничникам готовиться к боевому расчету. Разделившись по двое, они ушли на границу.

В двадцать два часа старшина Кудряшов и пограничник Паршин поспешили на левый фланг заставы.

Стемнело. Вокруг все стихло. Только изредка слышно, как недалеко пощелкивает своим длинным клювом аист. И поют соловьи.

–Иногда в такую темную ночь и на границе поют соловьи, – заговорил старшина.

–Вряд ли. Я ни разу не слышал.

–Ладно, расскажу...Тогда я служил в N погранотряде. Однажды втроем вышли на дозор. Я был старшим. Вдалеке виднелось зарево, слышен был негромкий раскат грома. И вот, неожиданно, в метрах двадцати-тридцати, запел соловей. "Светает. Птицы просыпаются. Скоро вернемся на заставу,"– шепотом сказал рядом мой товарищ. Я его чуть толкнул прикладом. Он меня понял, замолчал. И застыл на одном месте. А соловей поет все ближе и ближе. Затем замолкает и опять начинает петь. Товарищ чуть толкнул меня в плечо. Послышался шелест листьев, хруст веток. Неожиданно в четырех-пяти метрах появился силуэт. Мой товарищ опять меня чуть толкнул. Другой наш товарищ, младший сержант Шишлов (его перевели со мной на эту заставу), был с собакой. Трезор, очень умная собака была, ее даже медалями награждали.

Трезор уши поднял, следит за силуэтом. Нет-нет лизнет в лицо своего хозяина, ждет команду. Этот "соловей" оказался нарушителем границы. Он очень осторожно прошел мимо и исчез в темноте. Недалеко опять послышалось короткое пение соловья. Зашелестели листья, хрустнули сухие ветки. Ждем. Вслед за первым "соловьем" ползет второй. Я вскинул свое оружие: «Стой!» – и приставил штык к груди нарушителя. В этот момент ярко сверкнула молния. На сырую землю из рук врага выпали два пистолета, дрожащие руки поднялись вверх.

«Ловите другого «соловья» – скомандовал я Шишлову. Послышалось громкое рычание Трезора.

Чуть позже черные тучи рассеялись, дождь перестал моросить, только тяжелые капли сползали с деревьев.

"Соловьев" скоро доставили на заставу. Первый "соловей" оказался проводником, а второй – шпионом. За их задержание нас троих командир поблагодарил, – закончил старшина свой рассказ.

– Вот так, товарищ Паршин, на границе иногда поют такие "соловьи". Всегда надо быть начеку, – добавил он.

Старшина щелкнул затвором своего ружья. Ему в ответ тоже два раза щелкнули затвором. Старшина с Паршиным повернули налево.

–Стой, пропуск! – тихо послышалось совсем рядом. Микулай щелкнул затвором три раза. Это означало, что свои. Присели на пень.

– Товарищ старшина, на моем участке все в порядке, – отрапортовал один из дозорных пограничников. Однако, с той стороны временами слышны далекие звуки моторов.

И именно в этот момент за границей опять послышались звуки моторов.

–Будьте бдительнее, – приказал старшина и зашагал дальше. «Что за черт творится на той стороне? Такого ведь раньше не бывало», – задумался он.

После полуночи в два часа мокрые от росы Микулай и Паршин вернулись на заставу. Старшина поспешил в канцелярию.

–Товарищ лейтенант, наряд с границы прибыл. Изменений нет. Однако, на той стороне границы совсем близко слышны звуки моторов, – доложил Кудряшов.

–На каком квадрате?

–На двадцать третьем.

–Ладно. Можете идти отдыхать.

Гамаюн поднял трубку телефона и начал звонить.

– На той стороне сегодня ночью неспокойно, – услышал старшина, выходя из комендатуры.

***

Лежа в постели, Микулай долго не мог уснуть. Мысли, как клубочки, крутились в голове, почему-то вспомнилось детство: как рыбачил на речке с названием Карла, как собирал землянику в лесу, как купался летом на озере Альтирек, бега скакунов на сабантуйе.

Однажды на рыбалке он поймал сома. Никогда не забудет этот случай Микулай.

В первое время он ловил рыбу удочкой, которую смастерил сам. Узнав об этом, дядя Маймак Керкури*, то ли из Чебоксар, то ли из Казани, привез ему настоящую удочку с леской и крючками. Как обрадовался этому Микулай! И крючки разные: и большие, и маленькие. А место для рыбалки у него было свое – тихое место в березовом лесу. Даже в ветреные дни здесь было тихо.

Итак, однажды спозаранку, когда деревня еще спала, он был уже на берегу речки Карла. Березы лениво шевелили своими ветвями. Рядом куковала кукушка, щебетали птички. В этом общем пробуждении, как бы играя, выпрыгивали из воды рыбки. Вдруг на поверхности воды показалась большая рыба, даже небольшие волны докатились до ног Микулая от ее ныряний. От неожиданности у Микулая даже мурашки по спине пробежали. Но все равно он, не шевельнувшись, продолжал пристально смотреть то на красную, то синюю поплавки своих удочек.

Времени прошло уже много. Рыба клевала хорошо. Он уже поймал десять-двенадцать окуней, когда вдруг на удочке в ивняке леска сильно натянулась. Пытаясь вытащить рыбу, Микулай схватился за леску, но рыба его тянула в середину

*Маймак Керкури – Маймак, скорее, прозвище, Керкури – Георгий.

реки. Он чуть было не упал в воду. С большим трудом удалось рыбу подтянуть к берегу. Чудеса, оказался сом. Голова с чугунок, длиннющие усы, в пасть могла бы влезть большой кулак. Микулай почти было уже вытащил бьющегося сома на берег, но выпустил из рук леску, и рыба исчезла в воде. На счастье, удочку он привязал к иве.

Как бы ни билась рыба, Микулай все-таки ее вытащил. Большая попалась. И радость была большая.

Микулай собрал удочки, еле-еле водрузил сома на плечо и пошел домой. В деревне за ним увязалась толпа ребятни, крича: «Сом, сом!». С удивлением смотрели вслед старухи на лавочках.

–Попалось это чудище, немало утят и гусят оно уничтожило, – ругались некоторые.

Дома отец взвесил сома: тридцать два пуда.

–Как целый баран! Наш Микулай поймал сегодня барана, – шутя ответил он ребятне, которая все еще стояла с разинутыми ртами от удивления.

Думы, думы…Незаметно для себя Микулай задремал, а затем уже крепко спал.

***

Светало. Начальник заставы и дежурный бодрствовали. Туда-сюда вышагивал у ворот постовой, наблюдал, прислушивался вокруг.

Вот проснулись аисты в гнезде над сараем заставы, защелкали своими клювами. Запели петухи друг за другом в ближайшей деревне.

Вдруг зазвонил телефон.

–Слушаю, я – Москва, – ответил дежурный заставы, командир отделения сержант Хасиев, взяв трубку. – Кто? Ты, Пудов?

–Я это, я. Третья вышка, Пудов. Немецкие солдаты режут заградительную проволоку на границе!

Хасиев, бросив трубку, побежал в канцелярию. Доложил лейтенанту Гамаюну о ситуации на границе. Начальник заставы тотчас приказал разбудить пограничников по тревоге.

–Застава, к бою! – громко закричал дежурный.

Спящие сладко пограничники вскочили, быстро оделись, заряжая на ходу оружия, заняли окопы.

Бежавший изо всех сил Микулай услышал длинный телефонный звонок, схватил трубку.

–Слушаю! Третья вышка? Ты, Георгий?

–Товарищ старшина, это я, Пудов. Немецкие солдаты переходят границу. В десятой заставе идет бой. По всей границе с той стороны взлетают ракеты.

Кудряшов подошел к окну. В светлеющем небе горят красные ракеты. Одни, сгорая, падают вниз, другие, одна за другой, взлетают. В это самое время прогремел пушечный выстрел, третья вышка вспыхнула и скрылась в дыму. Микулай, неожиданно для себя, закричал:

–Георгий! Георгий! Пудов!

Когда дым чуть рассеялся, он увидел, как из падающей вышки выпрыгнули двое. Кудрящов немедленно побежал в канцелярию и столкнулся с выходящим оттуда начальником заставы.

–Старшина, врага сейчас же задержать! – громко прокричал Гамаюн и побежал в сторону окопов.

Кудряшов открыл склад с оружием, приказал двум поварам нести ящики с гранатами и патронами в окопы. В этот момент снаряд, просвистев, упал во двор заставы и со страшным грохотом взорвался. Затем снаряды, оглушив все вокруг, стали падать один за другим.

–Быстрее несите! Вдруг попадут в склад! – поторопил старшина поваров.

Услышав голос Микулая, пограничник из комнаты заставы позвал на помощь:

–Товарищ старшина, старшина!

Старшина побежал на голос. Ваня Сорокин, повесив на себя четыре коробки с обоймами, тащил пулемет «максим». Старшина, схватив пулемет, побежал в сторону блокгауза.

На границе начался настоящий бой. Пули летели как стаи. Взрывались снаряды, взметая огонь и землю. Вокруг все грохотало. свистело, вздымалось. Осколки снарядов осыпали брустверы.

Ваня Сорокин подносил Кудряшову пулеметные ленты, ящики с патронами. Он остался один. Пулеметный расчет на границе. Сражается с врагом, напавшим на Родину, огнем отвечая на огонь, защищая границу.

Старшина Кудряшов, Ваня Сорокин, пограничники в окопах, с оружием в руках готовы встретить врага. Совсем недалеко от окопов, как в мирное время, чуть колышется цветущая рожь. Кудряшов, заметив, как, пригибаясь, в их сторону бежит человек, схватился за пулемет. Когда почти готов был уже нажать на гашетку, он узнал Пудова.

–Это же Георгий! Быстрее! Быстрее! Ах, Георгий! – обрадовался старшина.

Пудов на заставе был самым высоким. Старшина не раз мучился, пока его оденет-обует. Любая шинель выше колен, рукава – до локтей. И все приходилось шить на заказ.

Пудов спрыгнул в окоп, смахнул широкими ладонями пот, катящийся градом со лба.

–Эх, родные, это не провокация, – сказал он со вздохом, – кажется, проклятые немцы начали войну. Вон, как рвутся. Нет, это не провокация...

Неожиданно на границе бой стих. Все поняли: наряд пограничников, не отступив ни на шаг, сложил головы.

Чуть спустя, все услышали немецкое пение.

Затем за высокой рожью показались и сами немцы, которые поднимались к заставе.

–Без моей команды не стрелять! – сказал старшина.

Пудов взял на прицел идущего впереди строя немецкого офицера.

В окопах за шоссе – лейтенант Гамаюн. Там уже заработали пулеметы, но Кудряшов пока выжидал. Враг все ближе и ближе. Офицер, что на прицеле Пудова, шатался из стороны в сторону. Он был пьян. Кричал, вскидывая руки: «Хайль!». А солдаты за ним дружно повторяли.

Вот уже из ржи показался третий ряд фашистов.

–Огонь! – закричал Кудряшов и нажал на гашетку пулемета. Немецкий офицер, схватившись руками за грудь, остановился, как бы удивленно вытаращил глаза и упал назад.

–Жги! Жги! – кричит старшина, поливая пулеметным огнем фрицев.

Немцы, кажется, начали трезветь. Бой не утихает, а разгорается сильней. Силы неравны, пограничников слишком мало. Есть уже и раненые, и убитые.

"Эх, мало нас", – стреляя, с горечью думал Микулай. И патронов, и гранат все меньше. А фашист, как змея, все ползет вперед.

Сорокин, вон, зарядил ленту с патронами, оглядевшись, понял, что ящики пусты. Эта – последняя.

–Патроны кончились, товарищ старшина. Последняя лента, – дал знать он Кудряшову.

–Заряжай ленты, чего ты смотришь? – закричал старшина, не расслышав слова Сорокина.

Сорокин, подойдя ближе к старшине:

–Патроны кончились! Будем отступать?

– Отступать? – глазами, полными слез, посмотрел Кудрящов на Сорокина. – Куда…Куда ты хочешь отступать, родной? За нами для отступления нет земли!

Прибежал связной. Группе старшины приказано отступать к комендатуре. Старшина, услышав это, побледнел. Он, сражаясь, каждую минуту надеялся, что подоспеет помощь и фашистов удастся оттеснить за границу, а теперь...Не поверив, он еще раз переспросил у связного. Затем подозвал к себе сержанта Хасиева и младшего сержанта Шишлова.

–Слушайте, такой приказ, – сказал он, опустив глаза, – ты, Хасиев, со своим отделением остаешься здесь. Шишлов и младший сержант Константинов со своим отделением отходят к комендатуре. Мы с Сорокиным будем вас прикрывать. Спешите, патронов мало. Место сбора – у кузницы на берегу.

–Так точно! – ответили хором Хасиев и Шишлов.

Отделения одно за другим оставили окопы и ушли на восток. В блокгаузе остались только Кудряшов с Сорокиным.

Немцы, почувствовав ослабление обороны, вновь начали наступление.

–Товарищ старшина, теперь ваша очередь уходить. Вставляю последнюю ленту. Спешите, выходите из блокгауза.

Сорокин в осмелевших вражеских солдат стрелял короткими очередями. Кудряшов, выходя из блокгауза, в окопе увидел четыре гранаты и, одну за другой, бросил в сторону врагов. Воспользовавшись моментом, выбежал из траншеи и юркнул в сарай. Поднявшись на чердак, стал ожидать Сорокина, волнуясь за него.

Вскоре в траншее показался Сорокин. Бросил в приближающихся фашистов две гранаты и быстро выбежал из траншеи. Но...в этот момент семь-восемь немцев навалились на него, подмяв под себя. Вдруг под ними поднялись пламя и дым, гитлеровцев раскидало в стороны. Так погиб Сорокин, взорвав противотанковой гранатой и себя, и ненавистных врагов.

Кудряшов побежал к окну. Отсюда хорошо виден Наумистис. Из здания комендатуры валит черный густой дым. Городские улицы пусты и безлюдны.

Старшина, высунув голову, осмотрелся. Среди яблонь заметил трех фашистов, приближающихся к сараю. «Заставу хотят окружить справа. Отрезают мне путь» – промелькнуло в голове. Поставив на оконную раму винтовку, он выстрелил последние патроны. Осталась только одна граната. Спрыгнув вниз сарая, бросил гранату в бежавших к заставе фашистов.

...Маленькая группа пограничников удерживала заставу с четырех часов утра до полудня.

***

Далеко-далеко слышался раскат канонады. В синем небе бомбардировщики Ю-88 с черными крестами, ревущие "мессершмиты" группами пролетали над головой. В воздухе удушливый запах гари. Вокруг погранзаставы сплошные воронки от снарядов. Еще и после полудня здесь бушевал огонь. Маленькая группа пограничников, приняв здесь на себя бой, удерживала фашистов, пока не получила приказ отступить к комендатуре. Застава опустела.

Вот на шоссе показался легковой автомобиль. «Опель», на полной скорости въехав во двор заставы, визжа тормозами, остановился. Из него, пыхтя, вышел полный, с висящими пухлыми щеками, коротконогий СС оберштурмфюрер. За ним показалась голова женщины, с сильно накрашенными красными губами, с растрепанными волосами, с сигаретой во рту.

–Курт, помоги мне, – сказала она по-немецки капризным голосом.

–Сейчас, Луиза, айн момент.

Курт, с трудом повернувшись, протянул женщине руку с пухлыми пальцами.

Курт, Луиза и долговязый офицер, которого звали Отто, стали осматривать заставу. Увидев в хлеву упитанных свиней, у Курта загорелись глаза.

–Шесть свиней! О, богатый трофей, не меньше шести центнеров. Отто, – повернул он голову к Отто, идущему сзади, – оставайся здесь, пока я не найду в городе подходящую квартиру. Чтобы никто не зарился на это богатство, предупреди, что это все принадлежит коменданту города Курту Шмульткену.

– Слушаюсь, – ответил Отто.

–Смотри, никого сюда не пускай, – погрозила тонкими пальцами Луиза.

Рядом послышался лай собак.

–Ах, и собаки здесь есть. Одну себе бы взять, Курт – капризно проговорила Луиза.

–Дорогая, здесь все, что есть, наше. Давай, посмотрим, самая лучшая и умная будет твоей.

Собаки, увидев во дворе чужих, принялись угрожающе лаять. Луиза обошла все вольеры и остановилась около Трезора.

–Курт, Курт, иди сюда. Смотри, какая хорошая. И глаза у нее умные. Как его, интересно, кличут?

–Трезор, – ответил Курт, прочитав дощечку, прибитую к вольеру.

–Трезор, красиво звучит. Курт, выведи его, мы его увезем сейчас же.

Трезор как бы с любопытством смотрела на людей, стоящих перед ним. Ушки торчком, как перед командой "фас". Он восемь лет помогал ловить нарушителей границы, награждался медалью. Умница. Не дотрагивался до корма из чужих рук. Не давал никому себя погладить. Принимал только своего хозяина и слушался только его.

Курт вошел в вольер. Тотчас Трезор кинулся ему на грудь и, опрокинув его, начал с остервенением терзать. Луиза от страха завизжала и, быстро семеня ногами, побежала. Но Трезор догнал ее. Прыгнул ей на спину, вцепился зубами в затылок. При прыжке когтями разорвал ее шелковое платье. Не переставая визжать, Луиза отмахивалась руками. Вот пес повалил ее на землю. И в это время прогремел выстрел. Две пули вошли в грудь Трезора. Последний раз с ненавистью посмотрел он на своих врагов и без единого стона медленно закрыл глаза.

***

Как только лейтенант Гамаюн с остатками пограничников ушел со двора, Лиза завела детей в дом, быстро собрала два чемодана самых необходимых вещей и спрятала в сено в сарае.

Наумистас быстро заполнился вражескими солдатами. По каменным мостовым города застучали они своими сапогами. Вокруг рев машин, мотоциклов, крики на незнакомом языке.

Жена Гамаюна Лиза родилась и выросла в шахтерской семье в Горловке. Там же выучилась в горном институте и получила диплом инженера-металлурга. Природа щедро одарила ее красотой. Высокая, статная. Зубы белые, как жемчужины. Светлые, как лен, волосы. В ее синих глазах всегда сквозила доброта. Точеные красивые ноги.

Высокий, черноглазый двадцатилетний Михаил Гамаюн работал шахтером в Горловке, а Лиза там же инженером. Встретив Михаила, влюбилась. Девушка с доброй красивой улыбкой и звонким голосом не могла не задеть сердце парня. После смены, одевшись и с шляпой на голове, он всегда спешил к любимой.

А Лиза всегда с нетерпением ждала у окна любимого. Увидев среди толпы высокого, широкоплечего Михаила, не выдержав, выбегала навстречу.

Вот и сейчас Лиза смотрела в окно. Ее глаза наполнились слезами. Больше нет здесь веселой снующей городской толпы. Вместо нее – солдаты в темно-зеленых обмундированиях, танки, машины, мотоциклы.

Невыносимо болело сердце у Лизы. Так больно ей не было никогда. Никогда не горели ее синие глаза с такой ненавистью, не жгли их слезы. Слезы печали в ее глазах появлялись только в те времена, когда она ждала два года Гамаюна из Саратовской командирской школы. Вот он уже лейтенант-пограничник. Они поженились. Отец Лизы, старый шахтер, глядя на дочь и зятя, всегда довольно улыбался в усы.

Сейчас эти счастливые дни кажутся Лизе далеким сном. Радость погасла в ее глазах. Вместе с маленьким отрядом пограничников, которые отступали к комендатуре.

Дети, Тамара и Светлана, сидят на полу. Лиза, вытерев слезы, подошла к дочерям, крепко обняла их и поцеловала. Затем взяла за руки и вышла из дома. Она решила сходить к жене коменданта Марии Ивановне. Как они будут жить дальше, что делать? На улице на каждом шагу немцы. Лучше идти огородами. Оттуда до улицы Свободы не так далеко. Да и безопасно. Но...неожиданно во двор зашел немецкий офицер. Он сразу увидел Лизу. "Через мои руки прошли француженки, чешки, полячки, венгерки. Теперь будет русская женщина" – самодовольно подумал он, шагая к сараю.

–Рус фрау, хальт!

Лиза, погруженная в свои тяжелые мысли, не сразу услышала окрик, и уже выходила через задние двери сарая к огороду. Вздрогнула, услышав еще громче «Хальт!», и нехотя обернулась. Перед ней стоял немецкий офицер. У него лицо было усыпано веснушками, бесцветные глаза и длинный острый нос, на голове каска. В худой руке он держал маузер. Увидев Лизину красоту, он начал что-то быстро лопотать, показывая рукой на сарай. Лиза все поняла, но не сдвинулась с места.

–Шнель! – зло закричал он, опять показывая рукой на сарай.

Лиза, держа дочек крепко за руки, стояла молча. Бледная, с ненавистью смотрела на офицера. Он толкнул ее в сторону сарая. Тамара и Светлана, держась за платье матери, громко заплакали.

–Фу, рус, сфиня!

И офицер, схватив девочек, отшвырнул их в стороны. Маленькая Тамара, перевернувшись несколько раз, ударилась о столб. Светлана упала лицом в землю. Взбешенный офицер схватил Лизу за талию и потащил ее к сараю. Лиза, всеми силами упираясь, вырвалась из его рук. Вскочила и Светлана. Ее светлые волосы взлохматились, во рту земля, из носа струилась кровь.

–Мама, мама! – испуганно глядя на немца, она схватилась за мамино платье. Тамара тоже побежала к матери.

–Сфиня! – взвизгнул немец и выстрелил два раза из маузера. Светлана и Тамара, раскинув руки, упали на траву.

–Ах! – только и успела сказать Лиза. И всей силой набросилась на немца, схватила его за худую шею и начала со всей силы душить. Маузер упал на землю. Немец, пытаясь освободиться из рук Лизы, попятился, и, споткнувшись об тело Светланы, упал на землю вместе с Лизой. Но она не отпустила его шею, навалилась всем телом. Ненависть, боль, отчаяние придавали ей сил. Зубами вцепилась в его длинный, острый нос. Затем немец под ней перестал дергаться, его тело обмякло. И Лиза потеряла сознание.

...Время уже к полудню. Летний ветерок шевелил ее светлые волосы, ласкал ее лицо.

Лиза медленно пришла в себя, открыла глаза. Увидев перед собой синеющий труп, с ужасом вскочила. Не страшный ли это сон? Ах! Сердце рванула нестерпимая боль. Начала обнимать неподвижные тела своих дочек, целовать их холодные губы. Затем ее слезы высохли. Прижав к груди девочек, она через двор вышла на улицу. Здесь все так же гудели машины. Кое-где бесхвостые лошади тянули пушки. Лиза, никого не замечая, шла по улице. Но вот ее окружили пьяные солдаты. «Рус фрау!» – издевались они. Лизу тянули за волосы, толкали автоматами. В эту «игру» подключился и офицер. Обессилевшая Лиза еще крепче прижала дочек к груди и, собрав последние силы, плюнула в лицо офицера. Тот закричал страшным голосом. Разъяренные солдаты вырвали тела девочек из рук матери.

Офицер, держа Светлану за одну ногу, поволок ее по улице. Ее светлые волосы рассыпались по мостовой. Лиза, не выдержав, побежала за офицером, но в это время тот бросил труп девочки перед пятитонной машиной, перевозившей пушки. Лиза закричала, бросилась к машине, но не успела. Кто-то подставил ей ногу, и она упала. Тяжелая машина с грохотом проехала по маленькому телу...

Лиза со стоном поднялась на ноги. Опять упала под чьим-то ударом. Пьяные солдаты придумали себе новое развлечение: схватив Лизу за волосы, поволокли ее по улице. Временами пинали ногами, толкали прикладами автоматов. Наконец, окровавленную, грязную, потерявшую сознание женщину, подняв за волосы и ноги, бросили через забор в огород.

***

Лейтенант Гамаюн не успел перебежать через улицу, пошатнувшись, ничком упал на землю. Хасиев тотчас подбежал и, подняв его, побежал дальше.

Гамаюн был тяжело ранен. Он дышал тяжело и прерывисто, еле слышно прошептал Кудряшову, который стоял перед ним на коленях:

– Родные, не срамите имя советского пограничника. Не щадите врага, бейте его. Как Сорокин...Я...

Его дыхание прервалось, все тело вздрогнуло, вытянулось. Молодое сердце лейтенанта перестало биться.

–Товарищ лейтенант, товарищ Гамаюн...– надеясь, что он потерял только сознание, старшина начал расстегивать его гимнастерку. Но, увидев рану на левой груди и что он не дышит, понял, что Гамаюн мертв. Глядя с болью на товарища, снял фуражку.

–Умер, – сказал он, еле скрыв от окруживших его пограничников свой дрожащий голос.

Тело лейтенанта, чтобы не оставлять на издевательство врагов, понесли через огороды к комендатуре. Когда дошли до ручья, Кудряшов произнес:

–Стойте, товарищи, – и посмотрел на ту сторону речки. – Отсюда комендатура недалеко. Видите, там клубится дым. Значит, горит. Только вот есть ли там кто-нибудь. Надо идти осторожнее. Сейчас идем к железному лару у берега, как условились.

У лара небольшой отряд Кудряшова встретили четыре пограничника.

–Мы сюда отступили по приказу Гамаюна. Комендатура в руках немцев. – сказал один из пограничников.

Старшина задумался. Теперь вся ответственность легла на его плечи. Мокрые от пота его кудрявые волосы повисли на лбу. Что делать дальше? Как добраться до своих?

– Я думаю, – глубоко вздохнул он, – нам лучше идти по оврагу, по густому ивняку. Там у комендатуры мы выйдем к стрельбищу, и оттуда недалеко до леса. Как вы думаете?..

Неожиданно совсем недалеко послышалась стрельба из автоматов, взрывы гранат, крики немцев: «Хальт! Хальт!».

–Поспешим, товарищи. Враг идет сюда. Хасиев, несите тело Гамаюна. Гранаты держать наготове. За мной!

Группу пограничников старшина повел по низу оврага. По густому ивняку они двинулись в сторону комендатуры. Они не знали, что немцы здесь перекрыли дорогу, установив пулемет на высоком берегу. Вот пограничники почти уже дошли до комендатуры. Но здесь их заметил немецкий солдат. Вскочив, размахивая гранатой, он закричал:

–Хальт, рус, сдавайсь!

Бросить гранату немец не успел. Кудряшов одним выстрелом уложил его.

– Быстрее! – крикнул старшина идущим сзади пограничникам.

С высокого берега застучал немецкий пулемет МГ. Но пограничники уже вышли к месту, где вражеские пули их не могли достать. Засада осталась позади. Пограничники вышли к стрельбищу. Теперь осталось дойти до леса. Группа остановилась. Кудряшов, поднявшись на берег, внимательно огляделся по сторонам. Немцев не видно. До леса – сто метров бегом по открытому месту. И там – спасение.

–Идем, не отставать, – произнес старшина, спустившись вниз. – Дайте мне лейтенанта, вы устали.

– Мы сами, товарищ старшина, не устали.

Микулай осторожно перекинул тело лейтенанта на плечо, поднявшись на берег, побежал в сторону леса.

...Густой лес. Лишь там, где деревья пореже, видны их качающиеся верхушки. Кудряшов опустил тело лейтенанта Гамаюна на землю. Тяжело дыша, не скрывая подступившие слезы, он заговорил:

–Товарищи...Неизвестно, сколько придется еще идти. Лейтенанта похороним здесь. Пусть далеко от его родины, но это земля нашей Родины, красивое место.

На поляне быстро вырыли могилу.

Кудряшов, сняв фуражку, подошел к лежащему на сырой земле телу лейтенанта.

–Родные, – вытерев бежавшие по лицу слезы, сказал он. – Сейчас мы навеки прощаемся с нашим любимым командиром лейтенантом Гамаюном. Его светлый образ навсегда останется в нашей памяти. Спи спокойно, дорогой товарищ. Перед твоей могилой клянемся, что, как достойные сыны своей Отчизны, будем сражаться до последнего дыхания. Отомстим за весь советский народ. Пусть земля тебе будет пухом. – Кудряшов прикоснулся губами к холодному лбу командира. Другие пограничники тоже с болью простились с начальником заставы. Засыпав землей могилу, на небольшой холмик положили зеленую фуражку лейтенанта.

Одинокая могила в лесу осталась уже далеко. Пограничники молча, быстрым шагом шли за старшиной. Они спешили дойти до своих, влиться в их ряды и продолжить борьбу с врагом.

***

Идущие впереди в дозоре Хасиев и Пудов вдруг остановились, подозвали к себе старшину.

Шоссе. Немецкие мотоциклисты на большой скорости несутся в сторону пограничников. Микулай приказал отдать все гранаты отделению Хасиева. Хасиев с пограничниками ушел вперед в поисках удобной позиции для засады. Сам старшина с другими товарищами залегли рядом с шоссе.

Лес наполнился звуками моторов. Немцы чувствовали себя уже хозяевами. Они совсем близко. В коляске переднего мотоцикла – офицер. Он то и дело и посматривал в бинокль.

–Огонь! – скомандовал старшина.

По лесу разнеслись звуки залпов из винтовок, взрывов гранат. Едущие впереди мотоциклы остановились, пытаясь развернуться, но на них на полной скорости наезжали едущие сзади. Лишь шести вражеским мотоциклам удалось развернуться и спешно удрать. Остальные остались на шоссе в виде трупов и груды металла.

Хасиев с Пудовым подошли к переднему мотоциклу. Офицер оказался жив, его лишь придавило. С перекошенным лицом он пытался вытащить из кобуры пистолет. Увидев это, Кудряшов быстро выхватил его из рук офицера.

–Попался, – сказал удовлетворенно старшина. И, обернувшись к Пудову, – Пудов, расстрелять ирода!

...Через каких-то полчаса пограничники вышли к опушке леса. Вдалеке, на возвышенности, увидели солдат.