Текст книги "Очаровательная дикарка"
Автор книги: Николь Джордан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)
Глава 4
Постоянно давай ему возможность проявлять смелость и мужественность. Он будет счастлив, распушить перья ради твоего восхищения.
Анонимный автор. «Советы молодым леди, как завоевать сердце мужчины и выйти за него замуж»
Элеонора мысленно обратилась к Богу, прося прощения и клянясь, что, если бы она пригласила принца всего на полчаса раньше, не было бы никаких страстных, безумных поцелуев Дэймона. А потом благодарила Всевышнего за то, что его высочество не появился двумя минутами раньше назначенного срока.
– Вы примете его в этом зале, миледи? – спросил слуга.
– Да, Петере. Будь любезен, проси принца Лаззару войти.
После того как важный дворецкий удалился, чтобы последовать ее указаниям, Элеонора растерянно дотронулась до своей прически, чтобы проверить, не слишком ли взъерошены ее локоны. Да, так и есть – выглядела она как женщина легкого поведения: щеки пылают, губы красные, влажные и припухшие от поцелуев Дэймона.
«А виновник всего этого, кажется, не испытывает ни малейших угрызений совести», – подумала она, с возмущением взглянув на него. Дэймон развалясь сидел на диване. Удобно устроившись, он, очевидно, намеревался остаться здесь на время визита принца.
– Это обещает быть смешным, – прошептал Дэймон, явно забавляясь ситуацией, – наблюдать, как ты будешь отрабатывать свои новоприобретенные ухищрения на Лаззаре.
Однако у Элеоноры не было времени препираться с ним, поскольку как раз в этот момент появился второй посетитель за это утро.
– Приношу тысячу извинений за столь ранний визит, донна Элеонора, – произнес принц, галантно склоняясь над ее рукой и целуя ее пальцы. – Я очень надеюсь, что вы меня простите.
Я сгорал от нетерпения увидеть вас вновь и отправиться на прогулку. Как там у вас говорят: ранняя пташка червячка клюет. Торговые ряды ждут, не дождутся, когда вы опустошите свой кошелек.
Элеонора попыталась улыбнуться.
– Конечно же, я не сержусь на вас, ваше высочество. И мне также не терпится прогуляться с вами.
Вдруг, увидев на диване Дэймона, Лаззара сердито нахмурил брови.
– О, я и не предполагал, что у вас еще один посетитель.
– Его светлость как раз собирался уходить, – поспешила заметить Элеонора.
Однако Дэймон, вежливо улыбнувшись в ответ, сказал:
– По правде, говоря, я не спешу. А что это за прогулка, о которой вы только что говорили, ваше высочество?
Принц Лаззара ответил довольно снисходительным тоном:
– Я намереваюсь сопроводить донну Элеонору до Оксфорд-стрит, где она сможет сделать покупки в пассаже «Пантеон». Она хочет подыскать подарок ко дню рождения своей тети. И мне было бы очень любопытно взглянуть на пассаж. В моей стране нет ничего подобного, только рынки да лавки.
– О! Как это любезно с вашей стороны, ваше высочество, – мягко произнес Дэймон. – Леди Элеонора, должно быть, поражена вашим великодушием.
Принц подозрительно сощурил глаза, пытаясь понять, насмехаются над ним или говорят серьезно.
Элеонора поспешила вмешаться в разговор:
– Я невероятно поражена великодушием принца и ценю то, что дон Антонио готов пожертвовать своим временем и оказать мне такую любезность.
– Ваше высочество, не будете ли вы против, если и я присоединюсь к вам? – спросил Дэймон. – Пока меня не было в Лондоне, мой слуга внимательно следил за новшествами светской жизни и веяниями моды и достаточно подробно просвещал меня на этот счет, так что я вполне могу быть вам полезен при выборе покупки.
Принц медлил с ответом, не решаясь сказать «нет» и, очевидно, понимая, что было бы крайне неучтиво отказать в просьбе английскому аристократу. Поэтому Элеонора, встревоженная мыслью о том, что Дэймон и вправду последует за ними, ответила вместо Лаззары:
– Наверняка, лорд Рексхэм, у вас найдутся более важные дела.
– О нет, сейчас я абсолютно свободен! Разве можно придумать что-то более увлекательное, чем оказание помощи прекрасной леди в достижении желания ее сердца?
В ответ на шаловливые искорки, промелькнувшие в его глазах, Элеонора лишь сжала губы. Как раз сейчас единственным желанием ее сердца было поскорее избавиться от Дэймона. Но он оставался таким же негодяем, каким был всегда. Элеонора знала, точно, что было бессмысленно ожидать от него соблюдения этикета.
Понимала она и то, что не стоит пререкаться с ним на публике. Он не преминул бы воспользоваться своей колоссальной силой убеждения, чтобы достичь желаемого, а объявлять ему войну, и проявлять силу воли в присутствии Лаззары было неразумно, это вряд ли вызовет восхищение принца. Именно поэтому возможность сказать «да» или «нет» она оставила за его высочеством.
– Вы можете поехать с нами в моем ландо, милорд, – произнес Лаззара с явной неохотой.
– Это очень любезно с вашей стороны, сэр, – ответил Дэймон. А потом, повернувшись к Элеоноре, спросил: – Вы собираетесь поехать прямо сейчас?
– Я должна взять свою накидку и ридикюль, а еще нужно предупредить горничную, что мы выезжаем раньше, чем планировали.
Эль решила, что ради приличия необходимо, чтобы служанка сопровождала ее во время поездки.
– Ну что ж, занимайтесь своими делами, а я в ваше отсутствие не дам скучать принцу, – заявил Дэймон.
Не дам скучать? Такое заявление чрезвычайно обеспокоило Элеонору, и она почувствовала неистовое желание послать Дэймона ко всем чертям. Его определенно забавляло то, что она вынуждена держать язык за зубами. Испытывая раздражение при мысли о том, что он насмехается над ней, Элеонора любезно улыбнулась дону Антонио и громко сказала:
– Вы простите меня, ваше высочество, если я на минутку отлучусь?
– Разумеется, моя синьорина.
Однако Элеоноре стало не по себе, как только она покинула зал и пошла наверх на поиски своей служанки Дженни. Теперь, когда Дэймон остался наедине с принцем, она доверяла ему еще меньше. Особенно после его насмешек насчет советов из книги Фэнни о том, как привлечь ее знатного поклонника. Элеонора поежилась при воспоминании об этом.
«Да кто он такой, чтобы судить о моих попытках, найти свою любовь?!» – возмущалась Элеонора, все еще раздраженная тем, что нужно отчитываться перед Дэймоном за свои поступки.
Он безошибочно почувствовал, что ее роману с принцем недостает огня. Элеонора не могла сказать, что не испытывает к Лаззаре физического влечения, но то, что она чувствовала наедине с Дэймоном, не шло ни в какое сравнение, по крайней мере, пока. И опять-таки, их с Лаззарой отношения находились лишь в начальной стадии, и у нее было не так уж много возможностей для того, чтобы применить на практике мудрые советы Фэнни.
Элеонора надеялась исправить такое положение вещей в самое ближайшее время, собираясь разжечь страсть Лаззары и одновременно умножить собственный пыл к нему.
Однако эта задача могла усложниться, поскольку ее бывший возлюбленный практически все время маячил у нее перед глазами. И все же Элеонора поклялась себе справиться с этой задачей. «А, кроме того, – подумала девушка с неожиданным всплеском оптимизма, – все мои попытки добиться расположения Лаззары в любом случае не пройдут бесследно, хотя бы потому, что могут помочь раз и навсегда покончить с ненужным чувством к этому самоуверенному негодяю, который когда-то так много значил для меня».
Дэймон по-прежнему сидел на диване. Крепко сжав руки на коленях, скрестив ноги и незаметно одергивая панталоны, он изо всех сил старался скрыть следы недавнего возбуждения. После поцелуев Эль он чувствовал неудовлетворенность и боль.
Довольно неприятная ситуация, если учесть, что рядом находился высокопоставленный ухажер Элеоноры. Однако, несмотря ни на что, Дэймон был рад происходящему.
Его интуиция подсказывала, что Лаззара не пара Элеоноре. Ее уж точно нельзя было назвать легковерной, когда речь шла о мужчинах, однако к большинству людей она все же относилась с чрезмерной доверчивостью. Дэймон понимал, что Эль, ослепленная шармом и внешней привлекательностью этого человека, предпочитала не замечать пороков Лаззары и не углубляться в сущность его характера. Особенно с тех пор, как она увлеклась этим дурацким руководством, напичканным советами, как добиться любви потенциального мужа.
Дэймон почувствовал, как нервно заходили желваки на его лице. Он делал вид, что его веселит такое открытое стремление Элеоноры заманить принца в свои сети, но на самом деле в этом не было ничего забавного.
Конечно же, нехотя признавал он, кроме искреннего желания защитить Элеонору им наверняка руководит еще и ревность.
По выражению лица принца, сидящего напротив Дэймона, можно было понять, что его самого гложет аналогичное чувство. Они были похожи на двух самцов, которые прикидывают свои силы, готовясь к схватке за самку.
Однако последующие слова Лаззары несколько удивили Дэймона.
– Полагаю, лорд Рексхэм, вы больше не претендуете на расположение донны Элеоноры. Или я ошибаюсь, и мне следует относиться к вам как к сопернику и возможному претенденту на ее руку?
Дэймон был признателен Лаззаре за то, что тот сразу начал разговор по существу, но все же увильнул от прямого ответа.
– Два года назад я отказался от притязаний на леди Элеонору, и она это может подтвердить. Но это вовсе не означает, что меня больше не волнует ее судьба. – Он впился взглядом в принца. – А какие у вас намерения относительно леди Элеоноры, ваше высочество?
Лаззара вздернул подбородок с королевской надменностью, как будто удивляясь, что кто-то посмел задать ему такой бестактный вопрос.
Дэймон улыбнулся про себя. Было что-то забавное в том, что он расспрашивает теперешнего ухажера Элеоноры точно так же, как Маркус два года назад осыпал вопросами его самого, когда Дэймон просил руки его сестры.
– Вы слишком много себе позволяете, сэр, – наконец произнес принц.
– Ее старший брат, лорд Данверс, мой друг, – ответил Дэймон, несколько исказив правду. – И в его отсутствие я считаю своим долгом присматривать за ней.
На самом деле это только частично отвечало действительности. Дэймон настолько бессердечно обошелся с сестрой Маркуса, что это стоило ему многолетней дружбы. Тогда разгневанный Маркус угрожал свернуть ему шею, если он как можно скорее не покинет Лондон, чтобы дать утихнуть кривотолкам. К счастью, это предупреждение совпало с планами Дэймона отправиться в Италию.
Нечто похожее на вспышку гнева промелькнуло во взгляде Лаззары, поскольку Дэймон не придал его словам должного значения.
– Я считаю, что ухаживание за донной Элеонорой является моим личным делом, милорд. И я не собираюсь отчитываться, о своих намерениях ни перед вами, ни перед кем бы то ни было.
Дэймон стиснул зубы, не ожидая услышать столь резкий ответ, однако решил ограничиться предупреждением.
– Вы глубоко ошибаетесь, – сказал он твердым и спокойным голосом, – если думаете, что вам удастся уйти от расплаты, от семьи Элеоноры и ее друзей, если вы, пусть даже неумышленно, обидите ее.
Лаззара помедлил с ответом, очевидно, передумав вступать с Дэймоном в перепалку. И сердитый взгляд вдруг сменила очаровательная улыбка.
– Уверяю вас, милорд, со мной донна Элеонора будет в полной безопасности.
Однако Дэймон не поверил ни единому сказанному слову. И уж тем более это вряд ли могло удержать его от задуманного.
Он намеревался пристально следить за развитием отношений между принцем и Элеонорой, чтобы воспрепятствовать возникновению любых серьезных отношений. Да, это нелегкая задача, требующая изобретательности, чтобы не вызвать презрительных насмешек Элеоноры. Но он очень хотел уберечь девушку от непоправимой ошибки, даже если ради этого придется пойти против ее желаний.
Пассаж, расположенный в здании бывшего театра, между Оксфорд-стрит и Марлборо-стрит, пестрел широким ассортиментом товаров. Здесь торговали тканями, шляпами, табаком, парфюмерией, модными новинками и еще многим-многим другим. Дэймон был тут впервые, поскольку пассаж открылся всего лишь за год до того, как он покинул Лондон. Когда их маленькая компания вошла внутрь, глазам молодого аристократа предстало огромное просторное помещение, обставленное многочисленными прилавками на нижнем этаже и галереями.
Большую часть времени Дэймон шел немного позади, наблюдая, как Элеонора и ее избранник прохаживаются в толпе и внимательно рассматривают содержимое прилавков: предметы одежды, всевозможные безделушки, ювелирные изделия, меха, перчатки, веера, а также дорогостоящие новинки, как, например, декоративные часы. Дженни, горничная Элеоноры, глазея по сторонам, следовала за ней по пятам, в то время как лакеи принца торопливо шли впереди, освобождая дорогу для его высочества.
Прошло более часа, прежде чем Элеонора, наконец, определилась с подарком для своей тетушки, выбрав позолоченные часы, сделанные из сплава меди, олова и свинца. Она попросила завернуть их и доставить на Портман-плейс. Лаззара тоже купил несколько вещей и передал приобретения слугам, чтобы те отнесли их в ландо, ожидающее у входа.
Наблюдая, как Элеонора без особых усилий все больше очаровывает принца своим искрящимся смехом и остроумными ответами, Дэймон пытался подавить в себе муки ревности, которые сейчас испытывал. Однако ему не давал покоя внутренний голос, назойливо звенящий в голове. Он повторял: «Именно ты мог бы сопровождать Элеонору, добродушно подшучивая над ней и наслаждаясь легкой дружеской беседой, а не колючей напряженностью, которая сейчас стоит между вами».
Дойдя до конца здания, они остановились, чтобы посмотреть на выставку работ, выполненных из воска, а затем не спеша прошлись по оранжерее с редкими растениями и вечнозелеными кустарниками, а также взглянули на шумный зверинец, в котором помимо прочих обитателей были попугаи и обезьянки.
Дэймон заметил, что большую часть времени Элеонора, казалось, не обращала на него никакого внимания. Она взглянула на него лишь однажды, когда они проходили мимо фонтана, в котором плавали золотые рыбки.
Горькая усмешка скользнула по лицу виконта. Он вдруг представил себе, как Элеонора толкает в воду своего знатного поклонника, посмевшего похитить ее поцелуй. И когда Дэймон перехватил ее взгляд, он понял, что и у нее возникли похожие ассоциации.
В их глазах заиграли веселые искры от вымышленной курьезной ситуации, на какой-то миг, казалось, снова сблизив их.
Но Элеонора быстро подавила в себе это чувство и, отвернувшись от Дэймона, взяла Лаззару под руку.
Вскоре они вернулись к лавке часовщика, где принц увидел богато украшенный золотистый футляр для часов, привлекший его внимание. Пока его высочество договаривался с торговцем, Дэймон ждал, остановившись рядом с Элеонорой.
К его удивлению, она-таки нашла возможность отчитать его за то, что он сует свой нос в ее роман с принцем, хотя из-за оживленного шума, царившего здесь, практически не было слышно, что она говорит.
– Какая дерзость с вашей стороны, лорд Рексхэм, навязывать себя в качестве попутчика.
Дэймон, подняв бровь, взглянул на Элеонору, делая вид, что искренне удивлен.
– Как, вы разве не хотели, чтобы я вас сопровождал?
– Конечно же, нет. Ведь вы наверняка не задумали ничего хорошего.
– Да что же вас заставляет так думать? – как ни в чем не бывало, осведомился он.
Лицо Элеоноры исказилось от гнева.
– Да это написано в ваших глазах, которые пылают дьявольским огнем.
Дэймон старался сохранять невозмутимое выражение лица, хотя на самом деле действительно горел желанием немедленно открыть ей глаза на все пороки принца.
– Дорогая моя, вы причиняете мне боль. Неужели вы, и правда думаете, что я бы постарался встать между вами и вашим Ромео?
– Пожалуйста, будьте добры, не называйте его так! – тихо воскликнула Элеонора.
– Не буду, если вы настаиваете. Хотя в Италии он заработал себе это прозвище. Признаться, я никак не могу понять, что вы в нем нашли.
Было заметно, что Элеоноре стоит неимоверных усилий сохранять хладнокровие.
– Ну, во-первых, принц Лаззара полная противоположность вам во многих отношениях.
– Да, с этим трудно не согласиться, – сухо произнес Дэймон. – Ему нравятся модные наряды и безделушки, и еще всякая всячина. Деньги для него как вода, он сорит ими направо и налево.
Элеонора строго взглянула на него, воздержавшись от комментариев, возможно, потому, что увидела в его обвинительной речи долю правды.
– Меня удивляет, – продолжал Дэймон, – что вы позволили себе так слепо прельститься этой смазливой мордашкой. Хотя разве можно обвинять вас в этом, вы ведь всегда были идеалисткой.
– Вы намекаете на то, что я наивна?
– Возможно, и так. Ну, скажите, разве не наивно думать, что можно завоевать любовь мужчины, всецело полагаясь на руководства из какой-то книги?
Она гордо вскинула голову.
– Простите, но я позволю себе проигнорировать ваше замечание.
Дэймона рассмешило то, как она выразила свое презрение.
– Посмотри на это с другой стороны, Эль. Я действительно пытаюсь помочь осуществлению твоего плана.
Ее голубые глаза расширились. В них появилась наигранная радость, а в голосе прозвучали сладко-скептические нотки.
– Умоляю, скажите на милость, как же это вы собираетесь мне помочь?
– Видишь ли, если Лаззара будет думать, что я его соперник, он приложит все усилия, чтобы отбить тебя у меня. Вообще-то он и так уже пытается это сделать.
От такого заявления Элеонора даже рот раскрыла.
– Значит, вы мучаете меня ради моего же блага?
– Можно сказать и так. Я ведь говорил тебе, что хочу только одного – чтобы он не причинил тебе боли. И поэтому назначаю себя твоим личным хранителем.
Она подняла глаза к высокому потолку, как будто моля небеса дать ей терпение, а затем устремила на виконта раздраженный взгляд.
– А я хочу одного – чтобы вы оставили меня в покое!
– Послушай, я не собираюсь раскрывать твои тайны принцу, если именно это тебя беспокоит.
– О каких таких тайнах идет речь? – осторожно поинтересовалась Элеонора. – Мне нечего скрывать.
– А как насчет твоего намерения опутать Лаззару брачными сетями, следуя указаниям из книги?
– Неужели вы посмели бы рассказать ему об этом? – выдавила из себя девушка.
– А как насчет поцелуя за две минуты до того, как в комнату вошел принц?
Как и подобает в таких случаях, щеки Элеоноры залились румянцем.
– То, что произошло тогда между нами, было серьезным промахом, и такое больше не повторится. И я надеюсь, что вы действительно не проболтаетесь ему.
– Даю слово чести, я буду держать рот на замке. Элеонора окинула виконта подозрительным взглядом.
– Мне было бы намного спокойнее, если бы вы возвратились в Европу и провели там еще пару лет.
– Да мне и здесь очень даже весело.
– Похоже, это моя заслуга, – резко выпалила она. – Вы не могли бы просто оставить меня в покое?
– Боюсь, что не могу пообещать тебе этого, – произнес Дэймон, стараясь, однако, говорить миролюбиво.
В ответ Элеонора изобразила на лице лукавую улыбку.
– По крайней мере, мне придется терпеть ваше навязчивое присутствие всего неделю.
Дэймону очень не понравился ее тон, в котором звучало торжество вперемешку с язвительностью.
– И как это понимать?
– Ежегодный великосветский прием в доме моей тетушки будет проходить на следующей неделе в пятницу, и принц Лаззара уже принял приглашение присутствовать на нем.
Брови Дэймона резко сомкнулись. Ему совсем не понравилось то, что следовало из этого сообщения: если Лаззара приедет на бал к леди Белдон, то Эль действительно будет угрожать серьезная опасность.
Почувствовав, что это сообщение не на шутку задело его, девушка широко улыбнулась, продолжая беседу с игриво-легкомысленным выражением лица.
– Я с нетерпением жду возможности получше узнать принца. И у меня будет целых две недели, чтобы применить на практике советы из известной вам книги.
У Дэймона свело скулы. За две недели многое могло произойти. У нее будет предостаточно времени, чтобы влюбиться в ловеласа, который сделает ее несчастной.
– Неужели все так серьезно? – спросил Дэймон. – И твоя тетушка дала согласие на ухаживания принца?
– Так и есть. Тетя отзывается о Лаззаре положительно. Так же, как и о его родственнике, синьоре Векки. Он тоже в списке приглашенных.
Надеясь, что ему все-таки удастся ее образумить, Дэймон, не сводя с Элеоноры пристального взгляда, замотал головой.
– Я думаю, что ты рискуешь совершить ужасную ошибку, Эль, выйдя замуж за человека подобного Лаззаре. В тебе столько огня, столько жизни! И ты ведь не хочешь, чтобы все это было сломлено мужем, который просто не в состоянии оценить то, что делает тебя такой уникальной и необычной.
Она несколько раз порывалась что-то сказать, и наконец произнесла:
– Почему бы вам просто не позволить мне самой разобраться в собственных делах, Дэймон?
– Потому что я не желаю видеть, как ты приносишь себя в жертву, выйдя замуж не за того человека.
Ее глаза сверкнули.
– Вы не можете быть уверены, что он не тот человек.
– А, по-моему, так оно и есть.
Элеонора глубоко вздохнула.
– Жаль вас разочаровывать, лорд Рексхэм, но мне совершенно безразлично ваше мнение. Я полагаю, что вы займетесь собственным будущим, о своем же я позабочусь сама.
Догадавшись, что принц рассчитывается с торговцем, и покупка состоялась, она повернулась и пошла прочь, чтобы присоединиться к нему, а Дэймон остался стоять на месте.
«Совет заняться собственным будущим не так уж и плох», – размышлял Дэймон, наблюдая за тем, как она удаляется, горделиво расправив плечи. Он возвратился домой в Англию, понимая, что пришло время переосмыслить свою жизнь и решить, что делать дальше.
Но заглядывая в будущее, он, однако, не испытывал особой радости. Перед ним чередой представали годы, наполненные скукой и однообразием. Одинокое существование, намеренно лишенное чувств. Он будет предоставлен сам себе, и никто не посмеет тронуть его душу ни радостью, ни болью, ни каким бы то ни было еще переживанием.
И тут же Дэймон подумал, что он ведь именно так и планировал жить, и хорошо знакомое ощущение пустоты эхом отозвалось в его душе.
Однако пустота, которая преследовала его с момента гибели брата-близнеца, была полной противоположностью тому, что он переживал сейчас, после оживленного спора с Элеонорой. Одни только милые искры в ее голубых глазах заставляли его отчетливо ощущать эту разницу.
Он не чувствовал себя таким наполненным жизнью уже два года.
Горькая правда заключалась в том, что хотя Дэймону и нравилось дразнить Эль, заставлять ее сердиться, он предпочел бы вместо этого вызвать ее радость. И не было большего наслаждения, чем снова слышать ее смех, тот смех, которым она так щедро одаривала его во время их недолгого романа.
В памяти вдруг ярко вспыхнули две волшебные недели, которые он провел с ней в имении ее тетушки. Он вспомнил, как заразительно смеялась Эль, выиграв забег на лошадях. Вспомнил Дэймон и ее страстную реакцию в ответ на жаркий поцелуй, которым он наградил ее за победу…
Предавшись этим ненужным воспоминаниям, он почувствовал, как его охватывает нежность – опасное чувство, Дэймон знал это очень хорошо. «А сегодня еще и страсть», – подумал он, вспоминая утренний эпизод, когда Элеонора, совершенно забывшись, растаяла в его руках. Он не мог не отдавать себе отчета в том, что чувствует к ней неодолимое влечение и что ее сегодняшняя капитуляция вызывает в нем чувство гордости.
Она так старалась сделать вид, что ей все безразлично, но на самом деле, конечно же, наслаждалась его поцелуями, и в этом он был абсолютно уверен. Даже сейчас, два года спустя, между ними все еще пылал неудержимый костер, который был по-прежнему чрезвычайно опасен.
Дэймон понимал, что если бы он был мудрее, то подавил бы в себе даже ничтожное влечение, которое он испытывал к Элеоноре, и сосредоточился на том, как расстроить ее зарождающийся роман с принцем – этим похотливым сластолюбцем.
Вскоре Дэймону стало ясно, что Элеонора больше не намерена поддерживать с ним разговор. С принцем Лаззарой она, напротив, очень охотно обменивалась фразами, с радостью приняв его любезное предложение посетить вместе с ней главную лондонскую кондитерскую – кафе Гюнтера на Беркли-сквер, где они могли бы отведать классическое мороженое, а также мороженое с добавлением фруктов, которым славилось это место.
Однако когда компания покинула здание пассажа и направилась к карете его высочества, возникла непредвиденная проблема с их дальнейшим передвижением. Дело в том, что ландо принца оказалось безнадежно зажатым среди уймы других передвижных средств. Очевидно, чья-то телега, груженная репой, рассыпала по дороге часть груза, тем самым, заблокировав большую часть дороги, что, в свою очередь, вызвало пробку и перебранку между погонщиками, торговцами и кучерами.
Энергично жестикулируя, принц Лаззара умолял донну Элеонору немного потерпеть, пока он не разузнает, в чем тут дело.
– Конечно, ваше высочество, – быстро произнесла она, успокаивающе улыбнувшись.
Однако она была явно не в восторге оттого, что вынуждена в ожидании стоять на тротуаре рядом с Дэймоном, пусть даже под присмотром служанки. Элеонора хранила ледяное молчание, пока Дэймон с интересом наблюдал за нарастающей перепалкой между возницами, размышляя, следует ли ему вмешаться и попытаться предотвратить назревающую драку.
Совершенно случайно он увидел, что Лаззара, переходя улицу, попал в довольно неприятную ситуацию. Маленький темноволосый человек помчался за принцем и, поравнявшись с ним, бесцеремонно толкнул его на мощенную булыжником дорогу. Затем быстрым движением руки негодяй залез внутрь его камзола и извлек оттуда какой-то предмет, по виду похожий на кожаный кошелек.
Все произошло в мгновение ока. Лаззара лежал, неуклюже растянувшись, его лицо искривилось от пережитого шока и гнева, а карманный воришка что есть мочи мчался прочь. Моментально отреагировав, Дэймон со всех ног бросился в погоню за вором, в то время как встревоженная Элеонора, негромко вскрикнув, поспешила на помощь принцу.
Потеряв вора в толпе, Дэймон возвратился и обнаружил, что Элеонора на коленях стоит возле Лаззары. Она бережно помогала ему подняться на ноги, и ее обеспокоенность казалась искренней.
– Вы не пострадали, ваше высочество? – поинтересовался Дэймон с дружеским участием.
– О нет, – раздраженно бросил итальянец. – Мой кошелек! Этот подлец украл его. – Он разразился обильным потоком итальянских ругательств, которые, насколько было известно Дэймону, означали «черт», «мерзавец», а затем прибавил несколько еще более крепких словечек, поминая негодяя совершенно уж неприличной руганью.
Но потом, очевидно, вспомнив, что он не один, высокопоставленный вельможа оборвал тираду на полуслове.
– О, тысяча извинений, моя синьорина. Мне так стыдно за свои слова. Брань не для ваших нежных ушей.
При упоминании о ее нежных ушах Элеонора воздержалась от улыбки. Хотя когда ее взгляд случайно встретился с взглядом Дэймона, он увидел в ее голубых глазах искорки смеха. Однако она тут же снова стала серьезной.
– Ничего страшного, ваше высочество. Когда вы говорили на своем родном языке, я пропустила мимо ушей большую часть того, что вы сказали. В любом случае я, конечно же, слышала слова и похуже от моего брата и его друзей. Я ведь не вела столь же уединенный образ жизни, как женщины в вашей стране.
Несмотря на ее примирительный тон, лицо Лаззары стало ярко-красным. Поднявшись, он стряхнул с себя пыль, а потом помог встать Элеоноре. Наверняка он был сильно смущен тем, что в очередной раз предстал перед ней в невыгодном свете.
То, что он вынужден, был произнести дальше, очевидно, смутило его окончательно.
– Я сожалею, донна Элеонора, но теперь мы не сможем пойти в кафе, дабы удовлетворить ваше желание отведать мороженое. Мне совершенно нечем расплачиваться!
Непринужденно улыбнувшись и смахнув с юбок пыль, она не колеблясь, произнесла:
– О, не волнуйтесь, у меня хватит средств, ваше высочество. Мне было бы приятно заплатить за чай и мороженое.
Лаззара напрягся. Дэймон заметил, что Элеонора мгновенно поняла свою ошибку. Было очевидно, что она, сама того не желая, задела самолюбие гордеца.
– Ваше высочество, умоляю, пусть угощение будет за мой счет, – немедленно пришел на выручку Дэймон. – С вашей стороны было великодушно разрешить мне присоединиться к этому увлекательному походу за покупками. И самое меньшее, что я могу сделать, это ответить любезностью на любезность.
Было видно, что в душе принца происходит борьба между его уязвленным самолюбием и возможностью наслаждаться компанией Элеоноры еще какое-то время. И последнее победило. Резко поклонившись, он предложил Элеоноре взять его под руку.
Дэймон последовал за ними: дальнейшему продвижению ландо к тому времени уже ничего не препятствовало, благодаря стараниям лакея, которому чудесным образом удалось расчистить путь.
Внутри экипажа, устроившись напротив парочки, Дэймон нахмурился, осененный неожиданной догадкой. Лицо карманного воришки было оливкового цвета, что так характерно для людей, живущих на берегу Средиземного моря. Это могло быть серьезной зацепкой для того, чтобы заподозрить в совершении кражи одного из соотечественников Лаззары. Не говоря уже о том, что, по всей видимости, это был человек, хорошо знакомый с принцем и с его привычками, в том числе с его привычкой класть кошелек в определенное место.
Хотя, возможно, это был и совершенно незнакомый воришка. Вполне вероятно, что он долго наблюдал за иностранным аристократом, когда тот ходил по торговым рядам, и наметил его как легкую добычу, воспользовавшись дорожной суматохой.
И все же казалось очень странным совпадением, что в течение последних двух дней на Лаззару уже дважды обрушиваются ужасные злоключения, если только виной всему не является просто его невезучесть.
Дэймон еще больше насупился, глядя, как Элеонора и принц смеются, почти касаясь, головами друг друга. Его высочество, очевидно, уже полностью оправился от смущения и вновь пустил в ход свои чары.
Вид этой идиллии вызвал в душе Дэймона настоящую бурю, еще большую, чем вид Элеоноры, заботливо склонившейся над лежащим навзничь принцем. Она была слишком уж любезна с Лаззарой, чересчур восприимчива к льстивым речам итальянского ловеласа, и это не могло не нарушать душевного равновесия Дэймона.
Мысленно повторяя клятву, которую он дал себе, Дэймон внезапно пришел к выводу, что его гложет довольно сильное и мучительное чувство – чувство ревности. Что толку и дальше пытаться обманывать самого себя? И он честно признался, что его упорное нежелание того, чтобы Элеонора вышла замуж за принца, продиктовано не только ее никудышным выбором и возможным разочарованием от этого брака. Дэймон вдруг отчетливо осознал, что он не желает, чтобы она вообще вступала в брак, с кем бы то ни было.
