Текст книги "Репутация леди"
Автор книги: Николь Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Глава 3
Мэдлин открыла глаза и увидела знакомое цветастое покрывало, натянутое до самого подбородка. На ногах лежало старое выцветшее голубое одеяло с заплаткой с правой стороны. Шторы были задернуты, так что в комнате было темно. Все знакомо – ее комната, шторы, старое одеяло и цветастое покрывало.
Значит, она дома, в своей кровати. На теле – льняная ночная рубашка, завязанная у самого горла.
Наверное, все это был сон. Она гуляла одна по лесу, и у нее началась головная боль и головокружение. Пошел дождь, и она насквозь промокла. Потом она на минуту очнулась и увидела, что лежит голая рядом с темноволосым мужчиной, он смотрел на нее так, что она даже не знала, как описать этот взгляд, но сейчас, когда Мэдди о нем вспоминала, ее охватывал непонятный трепет.
Незнакомец нежно прикасался к ней, прижимал к себе, когда она дрожала от холода и боли, чем-то накрывал ее, когда у нее уже не было сил ни шевелиться, ни говорить. Он не беспокоил ее глупыми вопросами, как это обычно делали люди, не знавшие о ее недуге. Он был просто чудом.
Но это был сон, сказала она себе. Он был бы чудом, если бы существовал в действительности. А еще это было бы неописуемым скандалом и непристойной ситуацией – незнакомый мужчина видел ее голой. Об этом даже подумать страшно. Она покраснела:
Дверь открылась. На мгновение у Мэдди вспыхнула надежда, что это пришла младшая сестра, Джулиана, чтобы обнять и утешить ее.
Но Джулиана была замужем и в настоящее время отправилась в далекое путешествие со своим мужем, одержимым любовью к экзотическим животным. Их недавно овдовевшая средняя сестра все еще жила в доме своего свекра, не оправившегося после потери единственного сына. Даже самые младшие сестры-близнецы, Офелия и Корделия, недавно вышли замуж, и в доме осталась только Мэдлин. Она, конечно, радовалась за своих сестер. Только дом стал каким-то пустым, и она очень по ним скучала.
В комнату вошла старая служанка Бесс, не подозревая, что за ней тянется шлейф воспоминаний о более счастливых временах. Она принесла на подносе чашку с бульоном, и его запах напомнил Мэдди, что желудок пуст. Она немного пошевелилась, чтобы убедиться, что головокружение прошло и можно себе позволить съесть что-либо легкое.
– Как ваша бедная головка, мисс Мэдлин? – спросила верная служанка.
– Боль понемногу утихает, – ответила Мэдди, осторожно приложив к виску палец. Прикосновение было болезненным, и она вздрогнула. Невыносимая головная боль, от которой Мэдди страдала всю свою взрослую жизнь, по-прежнему оставалась ее главным врагом.
– Вам не следовало ходить в деревню. – Служанка покачала головой. – Я говорила вам, что собирается дождь. Вы же знаете, как быстро он надвигается, совсем как ваши головные боли. Но вы ушли, и мы за вас беспокоились, а у вашего отца началась самая настоящая истерика, потому что он решил, что вы пропали на болотах.
– Да, ты была права, – согласилась Мэдди. – Я тебя не послушалась и за это поплатилась. Я думала, что успею добежать до деревни и выразить свое сочувствие вдове Толбот, но гроза началась так внезапно, и голова начала просто раскалываться.
В погожие дни головные боли случались у Мэдди редко, обычно раз в месяц, но дождливая погода, особенно гроза, всегда оборачивалась для нее внезапной и сильной мигренью. Самое лучшее – лежать в постели до тех пор, пока боль не пройдет.
Мэдди знала, что ее недуг очень беспокоил отца. Он привозил к ней врачей. Один посоветовал пить уксус, смешанный с полынью, но от этого тошнота только усиливалась. Другой – он был хирургом – предложил просверлить дырку в виске, где боль была особенно сильной. К счастью, отец указал этому горе-врачу на дверь.
Мэдди знала, что просто надо смириться и стойко переносить боль. У многих были более серьезные болячки. Сейчас она терпеливо выслушала лекцию служанки, зная, что та говорит от чистого сердца.
– Да, Бесс, поверь мне, – сказала Мэдди, когда служанка, наконец, перевела дыхание, – я так больше не буду.
Бесс еще немного поворчала и вышла, чтобы приготовить свежий компресс на голову хозяйки. Мэдди удалось маленькими глотками выпить почти весь бульон, но это оказалось нелегко, и она, обессилев, откинулась на подушки. После каждого приступа мигрени оставалось такое чувство, будто пришлось противостоять буре. Только на этот раз буря была настоящей.
– А кто нашел меня в лесу? – спросила она, когда Бесс вернулась. – Вы с Томасом? Надеюсь, вам было не слишком тяжело везти меня домой. А то ведь у Томаса болит поясница…
Служанка молчала, но смотрела на нее в упор.
– В чем дело? – упавшим голосом спросила Мэдди. – У него опять поясница? Мне очень жаль, Бесс.
– А разве вы не помните, мисс?
– Не помню?
– Не помните незнакомца, который нашел вас в беседке? – Тон Бесс был явно обвиняющим. – Он сделал что-нибудь, чего не следовало? Если так, то мне все равно, что говорит хозяин, я выцарапаю ему глаза…
Это был не сон!
На секунду Мэдди показалось, что время повернулось вспять и она опять лежит на полу в беседке. Она почти чувствовала тепло его тела, прижатого к ее липкой коже, наслаждалась прикосновением его мускулистой руки, поддерживающей ее обмякшее тело в своих объятиях.
Мэдлин с трудом сглотнула.
Это был не сон.
Господи! Сколько времени она лежала голой в объятиях незнакомого мужчины, в лесу, в темноте?.. Наверняка не очень долго, а потом пришла помощь… Господи, почему она больше ничего не может вспомнить?
Ускользающая память часто была следствием головных болей. Легче было закрыть глаза, заснуть и отключить окружающий мир. В эти моменты голоса были слишком громкими, свет – слишком ярким, запахи – слишком сильными. Поэтому Мэдлин сворачивалась в клубок, пытаясь избавиться от боли, которая затмевала все остальное.
Но почему она была голой? Неужели этот человек… неужели… конечно же, нет. Она снова сглотнула.
– Что сказал мой отец… что он сказал о… незнакомце? – Она не узнала собственного голоса. – Он знает… кто-нибудь знает?
– Поскольку вас нашли пекарь и две самые большие сплетницы во всей деревне, – сказала Бесс, нахмурив лоб, – боюсь, что скоро об этом узнает все графство.
– Ах, Бесс! – воскликнула Мэдди слишком громко. Сразу заболела голова, и Мэдди пожалела, что закричала.
– Ничего не поделаешь. Слишком поздно, – деловито ответила Бесс.
Мэдлин показалось, что служанка осуждает ее за непристойное поведение. Если уж ее верная Бесс могла усомниться в хозяйке, что говорить о деревне?
О Боже, она погибла.
Что скажет отец?
В дверь постучали.
Мэдлин прижала ко лбу мокрую тряпку. Боль опять усилилась. Мэдди чувствовала, как напряглось тело, – это было предвестником нового приступа.
– Да? – дрожащим голосом произнесла она. Бесс поспешила открыть дверь. В комнату въехал отец Мэдди.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он дочь.
Она боялась прочесть на лице отца осуждение, но взгляд его голубых глаз был, как всегда, добрым.
В горле застрял комок, и, прежде чем ответить, ей пришлось откашляться.
– Со мной все в порядке, отец.
Он подъехал к кровати и сжал руку дочери.
– Сомневаюсь, но я рад и счастлив, что с тобой ничего не случилось, Мэдди.
Стараясь сдержать слезы, она кивнула.
– Прости, что заставила тебя волноваться. Я не хотела.
Отец улыбнулся, но его следующие слова привели ее в недоумение:
– Человек, который привез тебя домой, желает что-то сказать тебе. Я хочу, чтобы ты его выслушала, моя дорогая. Я верю, что это пойдет тебе на пользу.
Мэдди никогда еще не видела отца таким серьезным. «О чем он говорит? Неужели он думает, что я поощряла этого незнакомца?»
– Отец, – сказала она, – я не… то есть я не сделала ничего неприличного. Я даже не помню этого человека.
– Знаю. – Его взгляд был любящим, но обеспокоенным. – Просто выслушай его.
Он покинул комнату, оставив дверь открытой, а дверной проем занял высокий широкоплечий незнакомец.
Мэдди смотрела на него, забыв, что она в ночной рубашке и все еще лежит в постели. Зардевшись, она подтянула покрывало к подбородку.
– Разрешите войти? – спросил он приятным низким голосом.
Как она могла позволить незнакомому мужчине войти в свою спальню?
Но ведь их встречу разрешил отец. К тому же этот человек уже видел ее голой. Она покраснела еще сильнее и, отвернувшись, стала изучать рисунок на обоях. Мэдлин, которую сестры считали острой на язык, заносчивой и высокомерной, вдруг потеряла голос. Она кивнула, и незнакомец вошел.
Оглядевшись, он заметил стул около туалетного столика и поставил его рядом с кроватью. Хотя было смешно видеть такого крупного мужчину на этом стульчике, он, тем не менее, ничуть не тушевался.
– Как вы себя чувствуете?
«Так, будто моя голова вот-вот расколется», – подумала она, но ответила:
– Лучше. Насколько я понимаю, я должна поблагодарить вас за то, что вы привезли меня домой.
По его лицу пробежала тень, но она не поняла, из-за чего.
– Так вы не помните?
– Только отдельные моменты, – сдержанно ответила она и отвела глаза, потому что его взгляд вдруг стал слишком пронзительным. – Трудно сказать, что было на самом деле, а что… померещилось из-за болезни.
– Понятно. И часто это случается?
Мэдди напряглась. Она не любила обсуждать свой недуг, особенно с незнакомцами. О приступах головной боли знали только отец, сестры и двое слуг. Зачем давать пищу для сплетен всей деревне? От них можно сойти с ума.
– Простите. Я не должен задавать такой личный вопрос.
Возможно, потому, что он этого от нее не требовал, Мэдди почувствовала, что должна ему все рассказать. Он спас ее, а она, должно быть, выглядела очень странно, когда он нашел ее в лесу и без сознания.
– Нет, не часто. – Она не хотела обсуждать с незнакомцем женские недуги, а потому сказала: – Когда надвигается гроза, у меня внезапно начинается страшная головная боль. Я думала, что смогу добежать до дома, но, видимо, мне это не удалось. Спасибо, что помогли.
Потом она вспомнила, в чем заключалась его помощь, покраснела и опять отвела взгляд.
– Моя мать умерла после того, как насквозь промокла под проливным дождем, – сказал незнакомец. – Я не мог подвергать вас опасности только потому, что существуют какие-то выдуманные запреты. Однако когда нас обнаружили, я понял, что, к несчастью, поставил вас в затруднительное положение. Желая защитить вас, я, вероятно, запутал все еще больше.
В данную минуту она ни о чем не могла думать, только о его длинных, красивых пальцах – не поднимая глаз, она видела только его сильные руки, снимающие с нее одежду и прикасающиеся к ее телу. От этой мысли по спине пробежал холодок. Мэдди уже давно решила, что она никогда не выйдет замуж, поэтому ей и в голову не приходило, что к ней может прикасаться мужчина.
Потом до нее дошел смысл его слов, и она встрепенулась.
– Что… Простите, что вы сказали?
– Боюсь, что я, пытаясь исправить ситуацию, сделал ее еще более затруднительной.
Она посмотрела на него, не понимая.
– Я сказал тем жителям деревни, которые нас обнаружили, что мы помолвлены.
Мэдлин показалось, что одна из вчерашних молний прошла прямо сквозь нее. Она села в кровати.
– Что?!
– Это решение было вызвано моментом. Я уже сказал об этом вашему отцу.
– Но они узнают, что это неправда. Ведь оглашения в церкви не было.
– Да, они тоже засомневались, но я сказал им, что вы решили подождать, когда я присоединюсь к вам для этого знаменательного события.
Уголки его губ приподнялись, и на щеке появилась ямочка. Для такого сурового лица это было приятной неожиданностью, но Мэдди вовремя вспомнила, что должна быть непреклонной.
– Но мы не можем рассчитывать на то, что люди поверят, будто вы…
– Я рассказал обо всем вашему отцу. Он разрешил мне сделать ложь правдой.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы смысл его слов дошел до больной головы. Мэдди приложила руку к виску, стараясь унять неутихающую боль и обрести свою обычную сообразительность.
– Я не… понимаю, – запинаясь, произнесла она. – Какой вы придумали трюк?
Он неожиданно нахмурился.
– Извините, мисс Эплгейт. Вы сейчас плохо себя чувствуете, и было бы жестоко обрушивать все это на вас. Просто нам нужно действовать быстро, чтобы спасти ваше доброе имя и предупредить всплеск общественного осуждения. Я не хочу, чтобы вы пострадали, а в деревне подумают о вас самое плохое, потому что мы провели вместе ночь.
Она, должно быть, побледнела, потому что он взглянул на нее с сочувствием.
Значит, они провели вместе всю ночь? Господи помилуй! Да, в деревне будут не только перешептываться. Сплетницы будут кричать об этом на каждом углу! Ее репутация будет погублена, и никто никогда не поверит в ее невиновность.
Мэдди сглотнула.
– Я вообще-то не собиралась выходить замуж. Так что это не имеет значения, – сказала она, но ее голос прозвучал как-то безжизненно.
– А ваши сестры?
– Они все замужем. Правда, моя средняя сестра недавно овдовела, но я уверена, что на ней это не отразится.
– Не думаю, – скептически возразил он. – А вы готовы к тому, что вас перестанут принимать ваши соседи?
Неужели от нее отвернутся подруги? Она мысленно перебрала в памяти их имена. Некоторые, возможно, ее поддержат, но многие воспользуются случаем, чтобы показать свое моральное превосходство – действительное или мнимое. Она сможет это перенести, а вот отец очень огорчится.
Мэдлин почувствовала, как глаза наполняются слезами.
– Если вы вообразили себе самое ужасное, значит, вы забыли о моем предложении. Мы можем огласить нашу помолвку. Я к этому готов.
– Но…
– Меня зовут Эйдриан Картер, виконт Уэллер. Для друзей и родственников я просто Эйдриан. – Он улыбнулся, и его красивое, но суровое лицо стало просто неотразимым. – Я принадлежу к уважаемому и богатому роду, у меня репутация порядочного человека. В моем прошлом есть всего одно темное пятно, но я расскажу вам о нем позже, однако оно поможет в том случае, если наша помолвка, а потом, я надеюсь, и женитьба окажутся несостоятельными.
– Женитьба? – У Мэдлин перехватило дыхание уже при слове «помолвка», а теперь закружилась голова: Она почувствовала себя как в детстве, когда поскользнулась на вершине обледенелого холма и со всего размаху скатилась вниз. Тогда ей показалось, что мимо нее пролетел весь мир. – Женитьба? Нет, нет. Я ведь только что вам объяснила. Я должна остаться с отцом, чтобы заботиться о нем. Мои сестры все разъехались. Разве вы не видели, что он инвалид? Я поклялась матери, когда она была на смертном одре, что не оставлю его!
– А я и не жду, что вы его оставите, – успокоил ее Эйдриан.
Она смотрела на него в недоумении. Что он за человек? И в чем заключается обман? Что за брак он ей предлагает?
– Наш брак будет выгоден нам обоим, мисс Эплгейт… могу я называть вас Мэдлин?
Он уже видел ее голой – так что может называть ее, как ему будет угодно! Мэдди глубоко вдохнула. Когда он смотрел на нее своими темными глазами, внутри поднималась какая-то теплая волна, и Мэдди была не в состоянии привести в порядок свои мысли.
– Разрешите рассказать, почему мы должны с вами пожениться.
Глава 4
– Вы с ума сошли? – вырвалось у Мэдди. – Зачем вам надо оказывать услугу совершенно незнакомому человеку?
Настала его очередь удивиться.
– Неужели вы думаете, что джентльмен, скомпрометировавший женщину своими необдуманными действиями, не может поступить благородно? Или, что еще хуже, вы сомневаетесь в том, что я джентльмен?
Упрек, который Мэдди услышала в его тоне, заставил ее покраснеть еще больше.
Она опустила глаза. Не могла же она сказать ему то, что было очевидным: она всего лишь дочь обедневшего дворянина, а он – виконт и может выбрать себе любую невесту из богатой и знатной семьи.
– Я всегда думала… что так поступают в крайнем случае, – все, что она сумела вымолвить.
Мэдди вдруг заметила, что в своем смятении села в кровати, одеяло соскользнуло, а на ней была только тонкая ночная рубашка. Однако ей показалось трусостью сейчас же лечь и натянуть одеяло до подбородка.
Она потянулась за своей шалью и обернула ею плечи, чтобы прикрыться.
– Не важно, крайность это или нет. Это единственное, что я могу сделать. Я должен настоятельно просить вас позволить предложить вам защиту моего имени и титула, мисс Эплгейт… Мэдлин.
На его губах ее имя звучало так естественно и вместе с тем так соблазнительно, что она слишком долго колебалась с ответом, и он, видимо, принял ее молчание за согласие.
– Мы могли бы огласить нашу помолвку в воскресенье, а…
– Нет-нет. Разве вы не слышали, что я сказала? – прервала она. – Я не могу оставить отца одного!
– Мэдлин, не беспокойтесь, я никогда не заставлю вас оставить отца, если вы сами того не пожелаете.
Что это за муж, который позволит жене задержаться в доме ее отца?
– Вы хотите тоже здесь поселиться? – осведомилась она.
Может, он скрывается? Может, он преступник и его разыскивают? Непохоже. Видимо, есть что-то еще, о чем он ей не говорит. Да, он же сказал, есть кое-что, что ему еще надо будет объяснить. Господи, хоть бы у нее перестала болеть голова и она смогла соображать!
Мэдди опять приложила пальцы к виску, где боль была особенно сильной. Если так волноваться, станет хуже. Но как тут расслабиться, когда этот красивый незнакомец готов изменить ее будущее, да еще так скоро?
Лорд Уэллер смотрел на нее с сочувствием.
– Не надо так волноваться, Мэдлин. Откиньтесь на подушки и позвольте мне помассировать вам виски. Боль утихнет.
При одной мысли о том, что к ее измученной голове прикоснутся эти длинные, гибкие пальцы, у Мэдди по спине побежали мурашки, и если бы она не чувствовала себя так ужасно…
– О, не надо, – застенчиво попросила она, но он уже приподнял ее за плечи и, прежде чем она успела возразить, уложил на подушки. Неужели этот человек всегда добивается того, чего хочет? Когда она поправится, она выскажет ему все.
– Закройте глаза, – мягко сказал он. – Попытайтесь обо всем забыть. Вас ничего не должно тревожить, Мэдлин, дорогая, все будет хорошо.
Он говорил это так уверенно, что она почти поверила. Нет, это все чепуха, уверяла она себя. Но даже брюзжащий внутренний голос стал куда-то исчезать, когда этот незнакомец дотронулся до ее головы.
Она было вздрогнула, но потом почувствовала, каким приятным, а главное, успокаивающим оказалось прикосновение его рук. Он начал массировать сначала ее виски, потом спустился ниже, к плечам и предплечьям. Его руки ритмично скользили то вниз, к ключицам, то вверх, обратно к плечам, разминая мышцы, и она ощутила, как спадает напряжение.
Мэдди чувствовала, что может расслабиться и уснуть, но не хотела лишиться прикосновения этих волшебных рук.
Ощущение было таким чувственным… Мэдди с удивлением заметила, что ее тело начинает реагировать на близость Эйдриана. Внутри у нее все трепетало, дыхание сбилось, а головная боль… немного уменьшилась, и думать о ней совсем не хотелось.
А он между тем уже повернул Мэдди на бок и массировал ей спину, и Мэдди почувствовала себя еще более расслабленной. Вздохнув, она подумала, что вообще может превратиться в нечто желеобразное, и тогда лорд Уэллер, возможно, поднимет ее на руки и… и что тогда?
Откуда было знать, что ее тело может так странно реагировать? Хорошо бы головная боль прошла совсем, тогда можно будет полностью сосредоточиться на этих замечательных ощущениях.
– Это так приятно. Боюсь, что вы пользуетесь моим…
Поздно. Мэдди услышала, как открылась дверь и как вскрикнула верная Бесс, вошедшая с подносом и увидевшая эту невероятную сцену.
– Вот те на! Сейчас возьму метлу и огрею тебя по спине, наглец!
– Бесс, – сказала Мэдди, – ты все неправильно поняла! Я не… он не… Он массировал мне голову, потому что она ужасно болит.
– Я знаю, где у вас голова, мисс, он тер совсем не там. – Служанка поставила поднос с таким грохотом, что зазвенели чашки, и, скрестив руки на груди, уставилась на Эйдриана, не скрывая своего возмущения.
Мэдди покраснела, стараясь, однако, сохранить достоинство. Лорд Уэллер выпрямился, но Мэдди была уверена, что если она на него взглянет, то увидит, как он давится от смеха.
– Бесс! Что ты такое говоришь! Это лорд Уэллер, наш гость и мой… мой жених.
Вот так! Она это сказала. Теперь она связана с ним, и ей придется участвовать в его безумной затее.
На самом деле у нее не было другого выбора. Она не может опозорить своего отца и всю семью, ведь не только по деревне, но и по всему графству поползут слухи, что их застали вдвоем в лесу.
Ее слова, по крайней мере, заставили Бесс растеряться, а у лорда Уэллера хватило такта ретироваться. Уходя, он обернулся и сказал:
– Оставляю вас заботам вашей верной служанки. К сожалению, головная боль вернулась.
Бесс, забыв о своем негодовании, поспешила к своей хозяйке.
– Я принесла вам травяного чая и холодный компресс, он всегда помогает, когда у вас болит голова.
Мэдди робко согласилась и позволила служанке посуетиться вокруг нее. Отпив несколько глотков чаю и положив на лоб компресс, Мэдлин легла. Но боль не утихала.
Мэдди думала о невероятных руках лорда Уэллера и о том, что она чувствовала, когда они гладили ее шею и спину. Она не должна позволять ему таких вольностей – ведь их помолвка всего лишь уловка, чтобы спасти ее репутацию, так зачем он это все придумал? Только чтобы спасти ее честь?
Он не рассказал, почему и ему будет выгоден их брак. Она не могла придумать ни одной причины, по которой он хочет жениться на бесприданнице из глухого графства. Может быть, он сказал это только для того, чтобы облегчить свою совесть? Или не думает, что они на самом деле поженятся? Окажется ли их помолвка всего лишь обманом? А что он сказал о каком-то пятне на своем прошлом? Она, скорее всего, неправильно его поняла.
Она не могла себе представить, что он совершил что-либо предосудительное, порочащее его имя. Он такой сильный и такой… добрый.
Вздохнув, Мэдди закрыла глаза и приготовилась ждать, когда же пройдет эта проклятая головная боль. Этот недуг, который явился причиной нынешнего трудного положения, мешал Мэдди подумать о том, как же ей из этого положения выбраться.
Она провела остаток дня в постели, в затемненной комнате, стараясь как можно меньше двигаться. К вечеру она уже смогла вынести свет одной свечи и написала короткие письма сестрам, сумев лишь вкратце описать то, что с ней случилось.
Одинаковые записки она послала близнецам, Офелии и Корделии.
Вы уже вернулись из своего свадебного путешествия? Мне не терпится услышать ваш рассказ о юге Франции и живописна ли Италия, как говорят. Пожалуйста, напишите длинное письмо. Надеюсь, что вы скоро меня навестите. Я так по вас соскучилась!
Она отложила перо и промокнула свою немного неразборчивую писанину. Но они поймут по почерку, что у нее болела голова. Сложив листки, Мэдди отложила их в сторону, откинулась на подушки и закрыла глаза.
Ночью она то засыпала, то просыпалась, однако, проснувшись утром, она поняла, что головная боль, наконец, прошла. Осталась лишь, как всегда после этих ужасных приступов, усталость и апатия.
Мэдди встала с постели и надела халат. Бесс уже приготовила ей теплую ванну. Мэдди искупалась, но потом снова присела на кровать – во всем теле еще чувствовалась слабость.
– Я сейчас принесу вам завтрак, – сказала служанка, окидывая Мэдди беспокойным взглядом.
– Как отец?
– Лучше не бывает! По-моему, ему очень понравился этот высокомерный лорд. И должна признать, этот виконт с удовольствием играет в шахматы с нашим добрым хозяином и часами разговаривает с ним о книгах и всем таком… – нехотя сообщила служанка.
– Правда? – удивилась Мэдди. – Вот уж не подумала бы! Но это хороший знак.
Ей не приходило в голову, что отец, имея четырех дочерей и всего нескольких соседей-мужчин, очень нуждался в мужском обществе. Помещики не интересовались ничем, кроме охоты и видами на урожай, книги и долгие беседы не входили в их планы. Почти такими же были и фермеры. Мэдди вдруг страшно захотелось поскорее одеться и спуститься вниз, чтобы самой убедиться, что отец и лорд Уэллер действительно нашли общий язык.
Но сил у нее пока было недостаточно. Возможно, она сможет спуститься позже, к обеду, и пообщается с отцом и лордом Уэллером.
Однако случилось так, что кое-кто составил ей компанию гораздо раньше.
Не успела Бесс убрать поднос, как дверь с шумом распахнулась, и на пороге появилась миссис Мэшем – грузная дама в платье, слишком нарядном для утреннего визита в деревне.
Мэдлин от удивления захлопала ресницами.
– Ах вот вы где! – заверещала матрона. – Вы так бледны, бедная мисс Эплгейт. Я просто должна была навестить вас, чтобы справиться о вашем здоровье!
– Прошу прощения, – сказала Мэдди, чувствуя, что ее тон не слишком вежлив, – что-то я не помню, чтобы на сегодня у меня в планах был прием гостей, миссис Мэшем.
– Да, ваша горничная так и сказала, но я была уверена, что этот запрет не касается такой близкой подруги, как я. – Леди выпучила и без того рачьи глаза и жеманно улыбнулась. – А эти жуткие сплетни, которые уже ходят по деревне! Я должна была приехать и увидеть собственными глазами, что вы не на пороге смерти после этой опасной ночи, проведенной в лесу!
Перевод этой тирады был таков: «Я не могла больше ждать ни минуты, чтобы получить подтверждение слухов», – подумала Мэдди. Миссис Мэшем отлично знала, что именно таких людей, как она, Мэдди опасалась, и поэтому, как только служанка скрылась на кухне, миссис Мэшем проворно поднялась в спальню Мэдди.
Мэдди пришлось смириться. Если бы она выгнала сплетницу из дома и устроила скандал, это расстроило бы отца. Неудивительно, что сестра Мэдди, Джулиана, сбежала в Лондон, когда в их графстве появилась миссис Мэшем.
Пока Мэдди приходила в себя от неожиданного визита, миссис Мэшем оглядела спальню и, найдя стул, уселась на него возле самой кровати.
– Прошу вас, не утомляйтесь, лежите, отдыхайте и рассказывайте мне все о вашей тайной помолвке. Каким образом вы оказались в лесу ночью? Я считала вас разумной, приличной девушкой, хотя вы, к сожалению, рано потеряли мать и некому было научить вас, что значит быть леди. Но оказаться такой порочной… я хочу сказать… то есть…
Она уставилась на Мэдди своими глазами навыкате, так что та почувствовала себя мошкой, которую вот-вот съедят.
– Простите… – начала Мэдди, но не смогла закончить предложение. Пока она колебалась, раздался легкий стук в дверь, и на пороге появилась еще одна знакомая фигура.
На этот раз это была гостья, приходу которой Мэдди по-настоящему обрадовалась.
Миссис Барлоу была бедной вдовой, которая совсем недавно поселилась в их краях. Кое-кто из соседей принял ее холодно – очевидно, полагая, что нельзя поручиться за ее происхождение. Никто на самом деле не знал, откуда появилась миссис Барлоу и кто ее родственники.
Вдова не особенно распространялась о своем прошлом и не слишком старалась войти в жизнь местного общества, но Мэдлин ее жалела и относилась к ней по-дружески. Вдове было чуть за тридцать, и она частенько пребывала в задумчивости, но ее общество было приятным. Она скромно жила в арендованном ею в деревне небольшом домике. У миссис Барлоу был острый ум и доброе сердце, она любила книги и спокойную беседу – все это очень нравилось Мэдди.
Как и у отца, у Мэдди не было особых привязанностей в местном обществе, особенно после того, как сестры покинули родное гнездо. С недавних пор миссис Барлоу и Мэдди иногда совершали совместные прогулки, Мэдди приглашала вдову на чай и одалживала ей для чтения книги из отцовской библиотеки.
Все это позволило Мэдди считать, что миссис Барлоу – это спасение.
– Я так рада, что вы поправляетесь, мисс Эплгейт, – сказала миссис Барлоу. – Я слышала, что вы попали в грозу.
– Так оно и было, и слишком многие в обществе хотели бы, чтобы мисс Эплгейт была больна, – сварливо ответила за Мэдди миссис Мэшем. Она явно хотела сохранить свое почетное место лучшей подруги. – У нас с мисс Эплгейт как раз был дружеский тет-а-тет.
– Пожалуйста, заходите! – воскликнула Мэдди, не обращая внимания на эту жалобу. – Я так рада вас видеть. Да, я была больна, но уже поправляюсь. Спасибо, что навестили меня.
– Верные друзья всегда помнят о вас, особенно когда вы больны, – снова вмешалась миссис Мэшем, сверля взглядом миссис Барлоу. – Но боюсь, здесь нет второго стула.
– Садитесь в ногах кровати, миссис Барлоу, – сказала Мэдди. – Я не возражаю.
– Если это будет вам удобно. Но я не хотела бы мешать вашей конфиденциальной беседе.
– Вы очень наблюдательны, – начала миссис Мэшем, – у нас на самом деле…
Но Мэдди ее перебила:
– Вполне удобно. Всегда приятно, когда есть компания, не правда ли, миссис Мэшем?
У миссис Мэшем был такой вид, словно она хотела укусить что-то или кого-то, но она не посмела открыто возражать хозяйке дома. Поэтому пробормотала что-то отдаленно похожее на вежливое согласие, а вдова села в ногах кровати, метнув на Мэдди лукавый взгляд.
– Надеюсь, вы чувствуете себя лучше? – спросила миссис Барлоу.
– Да, я уже почти поправилась, – согласилась Мэдди.
Дверь снова открылась. Неужели еще кто-то приехал с визитом? – подумала Мэдди, но это была Бесс, которая с недоумением оглядела полную гостей спальню.
– Пожалуйста, принеси нам чаю, Бесс, – сказала Мэдди, пока служанка не успела отругать ее за то, что она принимает гостей, еще как следует не поправившись.
Бесс поджала губы и без слов удалилась, а Мэдди снова обернулась к своим гостьям.
– Но вы так и не сказали, каким образом оказались в лесу ночью? – не унималась миссис Мэшем.
– Может быть, не стоит об этом спрашивать? – сказала вдова. – Я уверена, что друзья мисс Эплгейт не станут настаивать на том, чтобы она отвечала на такой деликатный вопрос.
Миссис Мэшем рассердилась, а Мэдди ощутила прилив благодарности. Она улыбнулась вдове, которая действительно была ее другом, но Мэдди знала, что миссис Мэшем, известная сплетница, будет продолжать задавать тот же вопрос с настойчивостью бульдога, не выпускающего из пасти особенно привлекательную косточку.
В конце концов, придется что-то сказать, и Мэдди решилась:
– История до смешного простая. Я внезапно заболела, и лорд Уэллер побоялся оставить меня, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Поэтому он сидел возле меня, пока нас не нашли жители деревни. Он послал их за каретой.
– Да, – спокойно сказала вдова, – простое объяснение – всегда самое правдивое.
– И все же, – не сдавалась миссис Мэшем, – друзья мисс Эплгейт, конечно, поверят в это безобидное объяснение, но поверят ли деревенские, которые всегда ко всему относятся с подозрением?
– Если мы все будем на стороне мисс Эплгейт, они поверят, со временем.
Миссис Мэшем бросила на миссис Барлоу скептический взгляд.
– Боюсь, они привыкли делать поспешные выводы, лишь бы был хоть малейший шанс.
