Текст книги "Репутация леди"
Автор книги: Николь Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
– Но…
– Если вы имеете в виду… то, о чем вы не хотите говорить при слугах… – Он подождал, пока Ливви забрала со стола пустое блюдо. – Это не ваша вина и не подлежит обсуждению. Существует и другая сложность.
– О? – Фелисити посмотрела на него с удивлением.
– Может, закончим нашу дискуссию позже? – вежливо спросил он, когда Ливви принесла еще одно блюдо – мясо ягненка в мятном соусе.
– Разумеется.
Фелисити посмотрела в свою тарелку. Боже, подумала она, придется показать этим молоденьким служанкам, как готовится приличный соус, иначе все в доме похудеют к тому времени, как Мэдлин вернется домой.
После обеда Фелисити пошла в гостиную. Вскоре к ней присоединился Джон.
Он остановил кресло неподалеку от камина и попросил Фелисити взять стул и сесть рядом.
– Что-то случилось? – спросила она. – Если надо что-то починить, я сейчас же этим займусь.
Он улыбнулся, и она подумала – уже не в первый раз, – какой он привлекательный мужчина и какие добрые его голубые глаза, несмотря на морщинки, оставленные возрастом и пережитым им несчастным случаем.
Джон Эплгейт был благородным человеком, каких уже мало осталось на белом свете. Уж она-то знала!
– Я сказал, что существуют сложности, препятствующие тому, чтобы вы стали экономкой.
Фелисити зарделась.
– Мне не стоило об этом говорить. Если вы предпочитаете, чтобы я покинула этот дом, я пойму, мистер Эплгейт. Я не хочу, чтобы вы или ваша семья чувствовали себя неловко, а у вашей дочери такое доброе сердце… я хочу сказать, она не знала о моем разводе, когда предложила мне свою дружбу, и…
– Помолчите, – твердо сказал он. – Причем тут Мэдлин? Это ее не касается.
– О? – еще больше удивилась Фелисити. – Тогда…
– И прошу вас называть меня Джоном. Мы с вами одни, как вы заметили. Я сказал служанкам, что они могут отдыхать после того, как приберут кухню. Если мы захотим чаю, боюсь, что приготовить его придется вам.
– Я сделаю это с удовольствием, – уверила она его, не совсем понимая, что все это значит. – Я буду счастлива сделать все, что угодно…
– Кроме того, чего я больше всего хочу, – прервал он.
– Что? – Она смотрела на него в замешательстве. – Фелисити, дорогая, я понимаю, что я всего лишь получеловек, и вам трудно себе представить меня таким, каким я когда-то был.
В его голосе прозвучала такая боль, что Фелисити вздрогнула. Но не отвела взгляд.
– Но даже при таких обстоятельствах я собираюсь рискнуть, хотя могу получить отказ. Я знаю, что один из нас, мужчин, обошелся с вами не слишком хорошо. Так что понимаю, что у вас могут возникнуть сомнения… тем не менее, мои чувства к вам все росли и крепли с тех пор, как вы поселились у нас, и они требуют, чтобы я посмел задать вам определенный вопрос.
Сердце Фелисити стучало так громко, что почти заглушало его слова, так что она даже засомневалась, правильно ли она их понимает. Неужели он собирается сказать ей то, о чем она подумала?
– Я не хочу, Фелисити, чтобы вы стали в моем доме домоправительницей. Я люблю вас, дорогая, и очень хотел бы, чтобы вы согласились стать моей женой.
– О! – Она и так уже его обожала, а услышать такое… Она вскочила и чуть было не упала в камин, но вовремя отступила.
Джон не мог ее остановить, но смотрел на нее с явным сочувствием.
– Если вас беспокоит…
– Нет, нет. То есть я хочу сказать, что ваша жена была бы самой счастливой женщиной на свете, уверяю вас. Просто после того, как я родила мертвого ребенка, вопрос встал не только и не столько о том, что я в будущем не смогу иметь детей… Я была так искалечена… что испытывала страшную боль, когда была с мужчиной. А мой муж, мой муж… – Краска залила ей лицо. Фелисити приложила ладони к щекам. – Он этого не понимал и был недоволен.
– Понимаю. Если бы я уже не прикончил негодяя и не отправил бы его тело туда, где он жил, я бы сделал это снова, – довольно сухо сказал Джон.
Эти слова так ее поразили, что она опять опустилась на стул.
– Фелисити, разве вы забыли, что я не могу ходить, что мои ноги меня не держат? Боюсь, что полученные мною увечья отразились и на других функциях моего тела. – На этот раз тон его стал мягче.
– О! – Как же она глупа, подумала Фелисити. – Нет, я не забыла, Джон. Просто я была настолько поглощена своей собственной несостоятельностью, что на какое-то мгновение забыла о вашем… о ваших обстоятельствах.
Он внимательно посмотрел на нее.
– Вы, как всегда, тактичны, Фелисити.
– Значит, вы не будете против того… Не будете против?
Он улыбнулся:
– Я думаю, мы подойдем друг другу.
Фелисити не ожидала, что может встретить другого мужчину, который захочет на ней жениться, тем более такого доброго и приятного, как Джон Эплгейт. Она улыбнулась ему сквозь слезы:
– Вы делаете меня счастливой.
– О! Это у нас еще впереди. – Глаза Джона заблестели как у юноши.
Он взял ее руку и поднес к губам, нежно прикоснувшись сначала к ладони, а потом к запястью. Волна удовольствия захлестнула Фелисити.
– Джон!
– Есть много способов доставить удовольствие женщине. Разве этот неудачник, ваш муж, вас этому не научил? И для этого совсем не обязательно, чтобы все части тела были в рабочем состоянии.
Она посмотрела на него в изумлении.
– Я думаю, что Джерод больше заботился о своем удовольствии, чем о моем.
– Легко могу в это поверить. Так что у нас впереди много чудесных часов узнавания друг друга, любовь моя. А в ближайшее воскресенье викарий огласит нашу помолвку.
Он снова прикоснулся губами к ее ладони, и Фелисити громко засмеялась, представив, сколько радости принесет ей жизнь с Джоном Эплгейтом.
Спустя шесть месяцев Мэдди чувствовала себя гораздо подавленнее, чем в начале своих поисков. Она лишь удивлялась тому, что безумному кузену Эйдриана удается обнаруживать его местонахождение, ведь среди людей, населяющих Англию, полно высоких черноволосых мужчин. Она несколько раз заходила в тупик, идя по следу таких мужчин, каждый раз будучи уверенной, что это ее муж. И каждый раз ее ждало разочарование.
Она страшно устала и часто плакала в подушку по ночам. Но, по крайней мере, она была рада, что Бесс настояла на том, чтобы сопровождать ее. Верная служанка была единственной связью с домом. К тому же Бесс уверяла хозяйку, что ее слишком эмоциональная реакция не только на неудачи, но и на такие малозначащие вещи, как чашка остывшего чая или засохшее печенье, связана с тем, что она скоро станет матерью. Иначе Мэдди посчитала бы, что сходит с ума.
Но она действительно очень устала и к тому же не знала, что делать дальше. Она писала домой о том, что ее поиски безуспешны. Она написала и сестрам, но не получила ответа. Она не могла понять, почему близнецы до сих пор не вернулись в Лондон из своего свадебного путешествия. Она чувствовала себя такой одинокой! Ей хотелось лечь в постель и больше никогда не вставать.
Неужели она больше никогда не увидит своего мужа? – со страхом думала Мэдди. Что, если Эйдриан умрет в одиночестве, неизвестно где, и она даже об этом не узнает? Она вспомнила о том, что сказала Фелисити, и потому, по крайней мере, постаралась, чтобы новой жене бывшего мужа подруги стала известна его судьба, чтобы бедная женщина не ждала его напрасно.
Бесс спустилась за чаем и печеньем. У Мэдди появилась привычка съесть что-либо перед сном. Она ходила взад-вперед по крошечной комнате гостиницы, время от времени глядя в пыльное окно на все еще шумную улицу. Солнце уже село, и они с Бесс пообедали в отведенной для них отдельной гостиной. С деньгами Эйдриана их путешествие было намного легче. Более того, жившая практически в нищете, мисс Эплгейт раньше вообще не могла бы себе позволить эти поиски. Но если бы она не искала своего мужа, ей вообще не пришлось бы никуда ехать.
Она машинально взяла в руки лежавшую на столике местную газету. Взгляд упал на объявление, которое она раньше не заметила.
Появившаяся через минуту Бесс увидела, что настроение хозяйки кардинально изменилось.
– Бесс, нам надо выйти! – воскликнула Мэдди. Она уже надела шляпку и накидку.
– Но, мисс Мэдлин… то есть леди Уэллер, я принесла вам горячий чай. К тому же уже поздно.
– Не имеет значения. У меня появилось предчувствие, и я намерена немедленно его проверить.
Обжигаясь, Мэдди, торопливо глотнув чай и дав Бесс время надеть шляпку, поспешила в гостиницу, где, согласно объявлению в газете, должно было состояться представление под названием «Дочь герцога и другие пьески».
В гостинице Мэдди пришлось долго уговаривать дежурного клерка впустить их, но несколько монет, перешедших в его руки, сделали свое дело, Мэдди получила нужную ей информацию, и они с Бесс поспешили на третий этаж.
Наверху Мэдди постучала в дверь, из-за которой доносилась оживленная беседа.
Дверь открыла служанка с подносом в руках.
– Как вас представить, мисс? – спросила она. Мэдди устало расправила плечи.
– Леди Уэллер, – сухо ответила она, подумав, что есть моменты, когда ей нравится щеголять титулом Эйдриана.
Голоса в комнате умолкли, и она отчетливо услышала знакомый голос, сказавший:
– Какого черта… – И другой голос, просивший помолчать.
Служанка сделала книксен.
– Да, миледи, входите, пожалуйста, – сказала она и добавила для тех, кто находился в комнате: – Я принесу чаю, мэм.
Мэдди вошла и была вознаграждена удивлением и радостью, отразившимися на двух совершенно одинаковых лицах женщин, находившихся в комнате.
– Мэдлин! – одновременно воскликнули обе. – Что ты здесь делаешь?
Мэдди, конечно, расплакалась, а сестры-близнецы бросились обнимать ее.
Глава 17
Вопросов было более чем достаточно.
– Как получилось, что ты стала леди Уэллер? – спросила Офелия. – Когда мы уезжали из Англии, у тебя не было даже поклонника.
– Что ты здесь делаешь? Почему разъезжаешь по Йоркширу в сопровождении одной только Бесс? – добавила Корделия. – Что-нибудь с папой?
Мэдди вздохнула:
– Неужели вы не получили ни одного моего письма?
Муж Корделии – темноволосый мужчина с серыми глазами и немного циничным выражением лица – удивленно поднял брови.
– Наверное, Офелия, это вина твоей безмозглой экономки.
– Да, ты, вероятно, прав, Рэнсом. Видимо, она по-прежнему пересылает нашу почту в отель в Дувре, хотя мы уехали от туда уже, по крайней мере, две недели назад. Прости, Мэдлин, но мы не получали никакой почты уже несколько месяцев. Расскажи нам, что произошло и когда ты вышла замуж.
– Когда ты влюбилась? – поддержала сестру Корделия. – И где твой муж?
– Если бы я это знала, – ответила Мэдди, стараясь не заплакать.
– Ты его потеряла? – Офелия вытаращила глаза. Корделия толкнула сестру в бок.
– Не выдумывай. Это жизнь, а не одна из твоих пьесок!
– Разумеется, – ничуть не смутилась Офелия. – Но я… я так скучаю по своему дорогому Джайлсу…
Мэдди поискала глазами мужа другой сестры:
– А где Джайлс?
– Его попросили занять должность, временно, хотя это все равно большая честь. Он заменил больного епископа Берикского, которому восемьдесят лет. Но лучше бы Джайлса не просили – там такой ужасный климат, и потом, это такая глушь…
– А что вы здесь делаете и почему не навестили по дороге нас с папой? – перебила сестру Мэдди, зная, что истории Офелии всегда стремились к бесконечности.
– Мы хотели навестить, но строительство нового театра в Лондоне еще не завершено, а актеры на гастролях. Они хотели, чтобы я была где-нибудь поблизости, когда они будут играть новую пьесу, на тот случай, если придется вносить изменения в текст, – ты ведь знаешь, как это бывает.
Мэдди не имела об этом ни малейшего понятия, но кивнула.
– Джайлс не хотел отпускать ее одну, поэтому я и Рэнсом составили ей компанию. А каким образом тебе удалось найти нас? – поинтересовалась более практичная Корделия.
– Я прочла в местной газете о премьере и узнала псевдоним Офелии. Я писала вам много раз, но вы не отвечали на мои письма. Вы пропустили мою свадьбу!
– Мне так жаль, – сказала Корделия, а Офелия и вправду не на шутку расстроилась:
– Как это ужасно!
– Не то слово.
И Мэдди рассказала им о безумном кузене, из-за которого была прервана первая свадебная церемония. Глаза Офелии стали еще больше.
– Боже мой! Даже мне не пришло бы в голову написать такое, дорогая Мэдлин.
– А каково это пережить!
– Уэллер тебя бросил? – вмешался Рэнсом. – Может, нам стоит найти его и сказать пару слов о том…
– Ты не должен его осуждать. Он посчитал, что это самое разумное, что он мог сделать, потому что его кузен угрожал не только ему, но и мне.
Ей пришлось рассказать им и о дуэли, и о смерти другого кузена, и как они обнаружили листовку о вознаграждении за информацию об Эйдриане, и вообще обо всем весьма запутанном деле.
– Господи, это действительно похоже на одну из пьес Офелии, – согласилась Корделия. – Ты, наверное, сходишь с ума, бедная наша Мэдлин.
Мэдди, наконец, потеряла самообладание и заплакала.
– Мне так его не хватает. И я… я… – Она бросила взгляд на Рэнсома.
– Дорогой, почему бы тебе не прогуляться? – предложила мужу Корделия. – Глоток свежего воздуха тебе не помешает.
– Конечно, – тотчас откликнулся сообразительный Рэнсом. – Приятно было снова увидеть тебя, сестрица Мэдлин.
Как только он ушел, сестры забрались с ногами на диван.
– Как же я по вас скучала, – призналась Мэдди. – Но сначала я должна извиниться за те ужасные письма, которые я вам написала после того, как вы сбежали в Лондон.
– Мы их заслужили, – успокоила ее Офелия, – если учесть наше, особенно мое, поведение. Кроме того, ты уже извинилась, Мэдди, дорогая, так что, пожалуйста…
– Да, но я не люблю вспоминать о них, поэтому должна сказать, что мне действительно очень жаль!
– И не вспоминай, – решительно оборвала ее Корделия. – Я понимаю, как тебе было одиноко. Ведь Джулиана с мужем всегда в отъезде, и только Лорин была рядом…
– Нет, Лорин осталась с судьей. Это было бы еще ничего, но судья уехал в Лондон, а Лорин решила, что должна оставаться с ним. Она так остро переживает свою вину за то, что не успела родить наследника до смерти мужа…
– Свекор все еще таскает ее за собой? Как ему не стыдно! – воскликнула Офелия.
– Значит, ты оставалась с папой одна? Не то чтобы с папой скучно, но все же… Ах, Мэдлин!.. – Корделия схватила руку Мэдди, а Офелия взяла другую, и они долго молча сидели так. Мэдди почувствовала себя окруженной любовью и удовлетворенно вздохнула.
Спустя несколько минут служанка принесла поднос с чаем и пирожными, и Мэдди, вытерев мокрое от слез лицо, стала пить чай и успокоилась.
Сидевшая в стороне Бесс довольно улыбалась, глядя на то, как ее девочки болтали. Она тоже смогла обнять близнецов, которых помогала воспитывать после смерти их матери.
– Ты найдешь его, – уверила старшую сестру Корделия. – Непременно найдешь, Мэдлин.
– Но это почти невозможно. Столько похожих на него мужчин… К тому же он очень ловко прячется и заметает следы. Я не понимаю, как этому кузену удается его находить; если бы не листовки – теперь я это знаю, – думаю, он не нашел бы Эйдриана никогда. Мы теряем драгоценное время, и что еще хуже – я не знаю, сколько еще времени мы потеряем.
Мэдди глубоко вдохнула и положила руку на живот, который уже начал немного увеличиваться, хотя и не был заметен под платьем свободного – по моде – покроя.
Корделия заметила этот жест, и Мэдди поняла, что еще не все рассказала сестрам.
– Мэдлин, ты хочешь сказать…
Улыбнувшись, Мэдди кивнула.
– О! И мы тоже!
– Что? Вы обе?
Офелия усмехнулась:
– Не ждешь же ты, что я позволю Корделии опередить меня?
Мэдди рассмеялась. Близнецы всегда все делали одинаково и одновременно.
– Как же весело будет всем кузенам, – предсказала Корделия. – Может, нам удастся всем троим родить мальчиков? Или у нас у всех будут девочки?
– Кто бы у нас ни был, – сказала Офелия, – все равно эти будет здорово.
Мэдди улыбнулась, но все же ей было немного грустно. Хорошо иметь ребенка, но ей хотелось иметь и мужа. Где же Эйдриан? Найдет ли она его?
И вдруг ее осенило.
Газета попалась на глаза Эйдриану, когда он был в Абердине. Он перебирался из одной деревни в другую, не заботясь о том, где находится. Коль скоро он не мог быть рядом с Мэдлин, какая разница – все эти деревушки были на одно лицо.
Он следил за газетами, хотя знал, что до рождения ребенка было еще много месяцев. Эйдриан часто думал о ребенке, особенно поздно ночью. Если это будет девочка, то у нее, наверное, будут такие же, как у Мэдлин, зеленые глаза и приветливое выражение лица. А если мальчик, он научит его ездить верхом и стрелять. В любом случае Эйдриан мечтал держать младенца на руках, подбрасывать его, слышать, как он при этом смеется, и видеть, как ребенок радуется, потому что знает, что виконт его отец.
Черт побери, он хочет быть со своей женой – прикасаться к нежному изгибу ее груди, целовать ее мягкие губы, разговаривать с ней, слышать ее голос, лежать рядом с ней в постели и слушать, как она вздыхает, засыпая.
Как Эйдриан скучал по ней! Жизнь без Мэдди теряла всякий смысл. Но он обязан жить. Его жизнь принадлежит Мэдлин. Вот ведь головоломка! Вся его жизнь состоит в разгадывании загадок.
Раньше это постоянное бегство не казалось Эйдриану трудным, а сейчас он ненавидел его. Теперь ему хотелось, наконец, встретиться лицом к лицу со своим безумным родственником. Но Эйдриан не знал, где Френсис. Если просто развернуться и поехать обратно в Йоркшир, этот проклятый кузен опять будет его преследовать и Мэдлин снова окажется в опасности. Этого Эйдриан не мог допустить. Он будет рисковать не одной жизнью, а двумя.
Если Френсис узнает, что Мэдлин носит под сердцем наследника, он перестанет преследовать Эйдриана и направит все свои силы на то, чтобы убить его жену. Об этом было страшно даже подумать. Поэтому надо заманить убийцу как можно дальше от дома Мэдлин.
Кузен уже предпринял одну попытку убить его в Нортамберленде, но Эйдриан сумел увернуться от пули. Он попытался выследить кузена, но тому вновь удалось скрыться, и игра в кошки-мышки продолжалась.
Теперь Эйдриан уже был в Абердине. Он сидел в небольшой гостинице, закусывая копченым лососем и яйцами, такими же крутыми, как суровые и неразговорчивые шотландцы, жившие в гостинице.
Эйдриан откусил кусок рыбы и поднес к глазам газету, чтобы прочесть напечатанное мелким шрифтом объявление. То, что он прочел, заставило его положить вилку, отодвинуть тарелку и встать.
Служанка, которая принесла виконту еду, смотрела на него с удивлением.
– Вы заболели, милорд? Вы так побледнели, словно увидели привидение.
– Выпишите счет, – сказал он, не отвечая на вопрос. – Я уезжаю.
Мэдлин была в лавке, когда услышала какой-то шум на улице. Она была одна, так как отослала Бесс купить молодой картошки. Она выглянула на улицу, чтобы понять, что случилось, и услышала какие-то крики и лай собак. Решив, что ничего необычного не произошло, Мэдди собиралась вернуться в лавку. Но тут кто-то схватил ее за локоть.
Она попыталась освободиться, но когда дверь закрылась, Мэдди увидела того, кто держал ее.
Увидела бледное злобное лицо кузена Эйдриана.
– Прекрасная наживка, леди Уэллер, – сказал он своим неприятным высоким голосом. – Возможно, я увидел ее раньше вашего странствующего мужа.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. – Мэдди расправила плечи – она ни за что не выдаст своего страха.
– Неужели? «Леди Уэллер серьезно пострадала». Такое объявление наверняка заставит сбежавшего мужа вернуться домой. Вам не пришло в голову, что и я могу прочесть это объявление?
К сожалению, он был прав. Как это она сама не учла этой возможности! А этот безумец оказался хитрым и понял – да как быстро! – что она задумала.
Будь он проклят! Не хватало еще, чтобы вошла какая-нибудь соседка и поинтересовалась, как леди Уэллер чувствует себя в «интересном положении». Она никому ничего не рассказывала, но служанки каким-то образом что-то пронюхали и растрезвонили по всей деревне.
Мэдди опять попыталась вырваться, но Френсис держал ее как клещами. Он вывел ее из лавки и повел по улице. Со стороны они выглядели просто прогуливающейся парой.
Мэдди хотела позвать на помощь, но вряд ли у кого-либо из встречных было оружие, а Френсис – она не сомневалась – был вооружен. К тому же, как говорил Эйдриан, кузен был метким стрелком.
– Вы все еще такой же хороший стрелок? – спросила она как можно спокойнее, пытаясь как-то отвлечь его.
Он вдруг хихикнул.
– Конечно же, моя дорогая, я постоянно тренируюсь, используя вашего мужа в качестве мишени. Откуда вам знать, что всего несколько дней назад я оставил на вересковой пустоши его бездыханное, истекающее кровью тело?
Мэдлин похолодела и, споткнувшись, чуть не упала.
Эйдриан мертв?
Нет, она этому не верит. Иначе зачем Френсис здесь? Затем, чтобы удостовериться, что у Эйдриана нет наследника, ответила она сама себе. Френсис просто насмехается над ней. Она не поверит, что Эйдриан мертв. Ни за что!
Хотя… Какое это имеет значение, если ее скоро убьют?
Надо подумать о себе и о ребенке, которого она носит. О ребенке Эйдриана. Как ей вырваться из рук этого безумца, не подвергая опасности невинных людей вокруг них?
До конца улицы оставалось всего несколько домов и лавок, а потом этот безумец уведет ее куда захочет, убьет и закопает тело. Никаких свидетелей. Надо что-то придумать!
Как раз в тот момент, когда она собралась вырваться, Мэдди услышала, как знакомый голос позвал ее по имени. Ей показалось, что ее сердце остановилось.
– Эйдриан!
Это был он! Он стоял в конце улицы с пистолетом, направленным на ее похитителя. Виконт выглядел великолепно. Жаль, что ситуация не позволяла полюбоваться его статной фигурой.
– Отпусти мою жену, Френсис, и отойди в сторону, – приказал Эйдриан.
– Ишь, чего захотел, – ответил кузен, так крепко прижав к себе Мэдлин, что она почувствовала отвратительный запах его давно не мытого тела. – Тебе придется постараться не задеть ее, не так ли, братец?
Женщины на улице с криками хватали своих детей, стараясь уберечь их от пуль. Но даже в этот момент уголком глаза Мэдди заметила за окнами лица людей, с любопытством наблюдавших за тем, как будут развиваться события.
Улица замерла в ожидании. Лишь какая-то бродячая собака сначала их облаяла, а потом, поджав хвост, спряталась за каким-то ящиком.
Мэдди похолодела, когда безумец поставил ее перед собой в качестве щита. Он поднял пистолет и прицелился в Эйдриана.
Как поступит Эйдриан? Снова исчезнет?
Эйдриан побледнел, но вид у него был решительный, а рука с пистолетом не дрогнула.
Надо как-то вырваться. Но руки Френсиса по-прежнему держали Мэдди словно железными клещами. Однако стрелять, держа пистолет в одной руке, должно быть, неудобно, подумала Мэдди. А второй он держит ее, и это лишает его равновесия. Она не собирается быть соучастником убийства своего мужа.
И она села.
Села прямо на пыльную дорогу, и кузену пришлось отпустить ее. Она просто позволила своему телу опуститься на землю и поползла, прикрыв голову руками.
Прогремело два выстрела, потом Мэдди услышала, как упало тело. Она боялась поднять голову, боялась увидеть того, кто все еще стоял на ногах. А может быть, убиты оба?
«Боже милосердный, – взмолилась она, – сделай так, чтобы это был не Эйдриан!»
Но ее уже поднимали с земли, и знакомый голос с тревогой спрашивал:
– Мэдлин, как ты? Скажи что-нибудь.
Она подняла голову и, обняв мужа за шею, разрыдалась.
– Если ты и дальше будешь рыдать, то станешь похожа на болотную кикимору, у тебя и так перепачкано грязью лицо. Твои рыдания разрывают мне сердце, Мэдлин. Может, перестанешь?
Мэдди улыбнулась.
– Ты в порядке? – спросил он.
– В полном. Но, Эйдриан, у тебя на куртке кровь!
– Небольшая царапина, – уверил он ее. – Нам надо ехать домой.
– Да, дорогой, – согласилась она. – Мои сестры-близнецы здесь. Ты сможешь, наконец, с ними познакомиться.
– Познакомлюсь с удовольствием. Правда, с еще большим удовольствием я бы остался наедине со своей женой, и чтобы на этот раз никто не стрелял по нашим окнам.
Мэдлин взглянула на распростертое в пыли тело и содрогнулась.
– Ах, Эйдриан, какой же длинный и ужасный путь нам с тобой пришлось пройти!
Он кивнул и поцеловал ее в макушку.
Сзади к ним подошел коренастый мужчина. У него был смущенный вид, но было понятно, что он готов предложить свою помощь.
– Вы в порядке, милорд? Миледи? Почему этот страшный человек пытался причинить зло миледи?
– Этот человек спятил. Он безумец, – сказал Эйдриан. – Леди Уэллер не пострадала, но она едва стоит на ногах. Я хочу отвезти ее домой. Если бы вы могли… э-э… распорядиться… телом, я оплачу все расходы.
– Конечно, конечно. Жаль, что дома нет нашего мирового судьи, но мы сделаем все, что надо.
– Спасибо.
У Мэдлин появилось странное ощущение, что она уже видела этого человека, а потом Мэдлин вспомнила. Это был тот самый деревенский пекарь, который увидел их в беседке, когда она и Эйдриан впервые встретились при столь неблагоприятных и неприличных обстоятельствах. Пекарь тогда был страшно потрясен и смотрел на них с осуждением.
– Эйдриан, – шепнула она на ухо мужу, когда он нес ее по улице. – Ты вспомнил, кто это?
– Да. – Они улыбнулись друг другу, вспомнив все, что тогда было. – Наш старый друг. Теперь он называет нас «милорд» и «миледи», несмотря на то, что мы усеяли трупами всю деревню. Разве я не обещал тебе, что восстановлю твою репутацию и твое доброе имя?
Он поцеловал ее, и она забыла, что ей следовало бы рассердиться.
– Обещал. Ах, Эйдриан, мне так тебя не хватало!
– Поскольку ты наполнила мою пустую жизнь такой любовью, я считаю, что совершил свою самую лучшую сделку. – Его голос немного охрип от волнения. – А теперь ты спасла мою жизнь, так что позволь мне посвятить ее остаток тебе и нашему ребенку – вернее, нашим детям.
Эти слова напомнили Мэдди об осколке, застрявшем в его груди рядом с сердцем, и радость, которая согревала ее, внезапно потускнела.
– Но, Эйдриан, а тот осколок пули? Ты должен сказать мне правду. Сколько времени отпустил тебе доктор?
Эйдриан усадил Мэдди на жеребца, которого оставил привязанным к небольшому дереву, и взял в руки поводья.
– Шесть или девять месяцев.
Так мало? Она смотрела на Эйдриана в ужасе. Неужели он не увидит своего новорожденного ребенка?
– А когда он установил этот срок?
– Два года назад.
– Что? – Она чуть было не свалилась с лошади. – Эйдриан, тебе не приходило в голову, что врач не знал, о чем говорил?
– Большинство из них не знает, моя дорогая, – спокойно ответил Эйдриан. – Я перестал об этом думать. Но если по-честному, то должен тебе передать, что доктор сказал незадолго до того, как ты вышла за меня замуж. Никакой опасности нет.
Она вздохнула с облегчением, хотя все еще не могла до конца избавиться от страха.
– Скажем так, – продолжал Эйдриан, – мы все живем в страхе за то, что наша жизнь и наша любовь может оборваться, моя дорогая. Но я надеюсь, что этого не произойдет, потому что на этот раз мне есть ради чего жить.
Схватившись за луку седла, она наклонилась, а он поставил ногу в стремя и, приподнявшись, поцеловал жену.
– Я надеюсь прожить с тобой долгую счастливую жизнь, моя любимая Мэдлин, – сказал он, и она улыбнулась ему.
На сердце у нее стало легко.
