Текст книги "Государь"
Автор книги: Никколо Макиавелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 50 страниц)
Событие это весьма огорчило Альфонса, считавшего, что теперь он навлек на себя слишком уж могущественного врага. Впрочем, он не оробел и стал твердо продолжать начатое дело. Он повел свой флот в Порто-Фино, южнее Вилламарины, но тут внезапно заболел и скончался{782}782
Альфонс Арагонский умер 27 июня 1458 г.
[Закрыть]. Смерть эта избавила Жана и Геную от войны. Ферранте, унаследовавший неаполитанский престол, был в великом смущении, ибо теперь у него в Италии появился новый весьма грозный враг, а в верности многих своих баронов он сомневался, опасаясь, как бы в увлечении всякой новизной они не перекинулись на сторону французов. Боялся он также, чтобы папа, честолюбивые замыслы которого он хорошо знал, не воспользовался тем, что он, Ферранте, только взошел на престол, и не попытался бы согнать его с этого престола. Вся надежда его была на герцога Миланского, которого положение Неаполитанского королевства тревожило ничуть не меньше: он боялся, что французы, если им удастся завладеть Неаполем, пожелают забрать и его герцогство, ибо он знал, что, по их мнению, они имеют на него права{783}783
Сестра Филиппо Мариа Висконти, жена Людовика Орлеанского, рассматривалась как законная наследница миланского престола.
[Закрыть]. Поэтому тотчас же после смерти Альфонса он послал Ферранте письма и подмогу людьми: солдат – чтобы усилить его войско, письма – чтобы подбодрить его и уверить в том, что в каком бы положении он, герцог, сам ни находился, Ферранте он не оставит.
После смерти Альфонса глава церкви вознамерился отдать Неаполитанское королевство своему племяннику Пьетро Лодовико Борджа, но чтобы придать этому делу благовидность и добиться поддержки у других итальянских государей, объявил во всеуслышание, что желает взять королевство Неаполитанское под власть Римской церкви. Поэтому он принялся убеждать герцога не помогать Ферранте, обещая при этом отдать ему те города, которыми он уже владел в королевстве. Но в самый разгар этих замыслов и новых интриг Каликст умер, и преемником его стал Пий II, который был родом сиенец, из семейства Пикколомини, и звался Эней{784}784
Каликст III умер 6 августа 1458 г. Понтификат Пия II продолжался с 1458 по 1464 г. До избрания папой носил имя Энеа (у Макиавелли – Эней) Сильвио Пикколомини, известный поэт и писатель-гуманист. С 1442 г. был секретарем императора Фридриха III, провозглашавшего его королем поэтов. Духовный сан принял в 1446 г., с 1447 г. был епископом Тридентским, с 1450 г. – Сиенским. Автор «Комментариев» о современных ему событиях, истории Базельского собора, истории Чехии. Став папой, выступал за абсолютистскую власть государей.
[Закрыть]. Заботясь исключительно о благоденствии христиан и чести церкви и пренебрегая всякими личными страстями, он по просьбе герцога Миланского короновал Ферранте. Он полагал, что наиболее скорый и верный способ утвердить мир в Италии – это поддержать государей, уже стоящих у власти, а не помогать французам водвориться в Неаполитанском королевстве или же самому стараться завладеть им, как этого хотел Каликст. Все же Ферранте, желая отблагодарить папу за такую услугу, сделал Антонио, папского племянника, государем Амальфи и выдал за него свою побочную дочь{785}785
Антонио Пикколомини, женившийся на дочери Фердинанда, Марии, стал герцогом Амальфи и графом Челано.
[Закрыть]. Кроме того, он возвратил церкви Беневенте и Террачину.
Казалось, в Италии наконец воцарился мир, и папа готовился уже поднимать весь христианский люд против турок, как это было задумано еще Каликстом, но вместо этого в Генуе начались раздоры между семейством Фрегозо и принцем Жаном Анжуйским, вследствие чего внезапно вновь вспыхнула с дотоле невиданной силой война, казавшаяся уже погасшей.
Петрино Фрегозо удалился в один из своих замков на побережье, недовольный тем, что, по его мнению, Жан Анжуйский совершенно недостаточно отблагодарил его за услуги, оказанные им и его семьей этому принцу, ибо только благодаря им он оказался государем в их городе. Вскоре между ними была уже открытая вражда. Она весьма обрадовала Ферранте, усмотревшего в ней единственное средство, единственный путь к своему спасению. Он снабдил Петрино солдатами и деньгами, надеясь даже на то, что благодаря его содействию сможет изгнать Жана из Генуи. Проведав обо всем этом, принц послал во Францию за подкреплениями и, получив их, выступил против Петрино, который, благодаря поступающей к нему отовсюду подмоге, представлял уже значительную угрозу. Поэтому Жан ограничился тщательной охраной города. Однажды ночью Петрино проник туда и захватил несколько кварталов, но с наступлением дня войска Жана атаковали его, он был убит и все его люди тоже перебиты или захвачены в плен{786}786
Все это произошло 13 сентября 1459 г.
[Закрыть].
Успех этот окрылил Жана, и он решил попытаться завладеть Неаполитанским королевством. В октябре 1459 года он во главе весьма мощного флота вышел из Генуи, задержавшись сперва в Байе, а затем в Сессе, где был принят тамошним герцогом{787}787
Герцогом Сессы, князем Россано, Марино Марцано.
[Закрыть]. На его сторону перешел князь Тарантский{788}788
Князь Таранто Джованни Антонио Орсини.
[Закрыть], жители Аквилы и многие другие владетели и города{789}789
Ночера, Манфредония, Тройя, Фоджа.
[Закрыть], так что королевству угрожала настоящая погибель. Тогда Ферранте обратился за помощью к папе и к герцогу, а чтобы иметь поменьше врагов, замирился с Сиджисмондо Малатестой. Это, однако же, настолько разъярило Якопо Пиччинино, неизменного врага Сиджисмондо, что он порвал с Ферранте и перешел на службу к Жану. Ферранте послал деньги также урбинскому владетелю Федериго и прежде всего постарался собрать хорошее по тому времени войско. Затем он выступил против неприятеля, и на реке Сарни завязалась битва, в которой король Ферранте был совершенно разгромлен и лучшие его военачальники попали в плен. После этого поражения верными Ферранте остались только Неаполь да еще немногие синьоры города, большая же часть их перешла на сторону Жана. Якопо Пиччинино убеждал его немедленно же использовать победу, двинуться на Неаполь и захватить столицу королевства, но принц не внял этому совету, говоря, что хочет сперва отобрать у Ферранте все оставшиеся у него владения, ибо, по его мнению, после этого взять Неаполь будет еще легче. Но это решение оказалось роковым для его планов и отняло у него победу: он не уразумел, что члены тела повинуются голове, а не наоборот.
После поражения Ферранте заперся в Неаполе. Он принял туда всех беженцев из других городов королевства, собрал некоторое количество денег, применив самые мягкие, насколько это было возможно, способы, и в какой-то мере восстановил свое войско. Снова обратился он к папе и к герцогу, которые и оказали ему помощь значительно более быструю и щедрую, чем раньше, ибо испугались, как бы он и впрямь не потерял своего королевства. Заново вооружившись, Ферранте выступил из Неаполя. С ним уже опять стали считаться, и он смог отвоевать кое-что из утраченных им владений. Пока в королевстве шли таким образом военные действия, произошло событие, нанесшее сильнейший удар Жану Анжуйскому и лишившее его возможности счастливо закончить кампанию. Генуэзцы, раздраженные надменностью и алчностью французов, восстали против королевского управителя, который вынужден был укрыться в крепости Кастеллетто{790}790
3 марта 1461 г. Во главе вооруженного выступления стояли Просперо Адорно и Паоло да Кампофрегозо, епископ Генуэзский.
[Закрыть]. В данном случае Фрегозо и Адорно действовали сообща, а герцог Миланский помог им и людьми, и деньгами как для того, чтобы они восстановили республику, так и для того, чтобы она укрепилась. Король Рене поспешил на помощь сыну с многочисленным флотом. Он надеялся, опираясь на Кастеллетто, вновь овладеть Генуей, но при высадке войска потерпел такое поражение{791}791
Войска короля Рене были разбиты 17 июля 1461 г.
[Закрыть], что вынужден был с позором вернуться в Прованс.
Когда весть об этом распространилась в Неаполитанском королевстве, Жан Анжуйский был, разумеется, удручен ею, однако замысла своего не оставил и еще некоторое время вел военные действия при поддержке тех баронов, которые отпали от Ферранте и не могли поэтому рассчитывать на его милость. После ряда не слишком значительных стычек оба королевских войска встретились на поле битвы в окрестностях Троиц, причем Жан потерпел сокрушительное поражение. Случилось это в 1463 году{792}792
Точная дата – 18 августа 1462 г.
[Закрыть]. Но для него роковым оказался не столько проигрыш сражения, сколько измена Якопо Пиччинино, снова вернувшегося на службу к Ферранте. Лишившись всех своих войск, Жан Анжуйский укрылся на Искии, откуда затем вернулся во Францию. Война эта продолжалась четыре года, и он потерял благодаря своему легкомыслию то, что завоевывалось доблестью его солдат. Флоренция не принимала в этих событиях сколько-нибудь заметного участия. Правда, король Хуан Арагонский, унаследовавший в Арагоне престол после смерти Альфонса, отправил к флорентийцам послов с призывом помочь его племяннику Ферранте, к чему их обязывал заключенный с Альфонсом договор. На это флорентийцы возразили, что никаких обязательств в отношении Альфонса они на себя не брали и отнюдь не собираются помогать сыну в войне, начатой его отцом: началась она без их ведома и согласия, пусть же он продолжает и завершает ее без их помощи. Послы от имени своего короля заявили протест и возложили на республику ответственность за нарушение обязательства и за ущерб, понесенный Ферранте во время войны, после чего в полном негодовании покинули Флоренцию. Итак, пока длилась эта война, флорентийцы в смысле внешних отношений пользовались миром. Однако в делах внутренних положение было иное, как это и будет показано особо в следующей книге.
Книга седьмая
IТе, кто прочел предыдущую книгу, найдут, может быть, что как историк Флоренции я слишком много места уделяю Ломбардии и королевству Неаполитанскому. Я, действительно, не избегал и впредь не буду избегать такого рода повествований, ибо, хотя я не брался писать историю всей Италии, все же считаю, что невозможно оставлять в стороне и не сообщать читателю важных событий, случившихся в этой стране. Если бы я от этого отказался, наша флорентийская история оказалась бы и менее понятной, и менее интересной, тем более что из-за деяний других народов и государей Италии возникали большей частью войны, в которые приходилось вмешиваться и флорентийцам. Так, война между Жаном Анжуйским и Ферранте стала причиной ненависти и вражды, вспыхнувшей между Ферранте и флорентийцами, в особенности же домом Медичи. В этой войне король негодовал на то, что Флоренция не только не поддержала его, но даже помогла его врагу, и его гнев, как это будет показано, явился причиной немалых бед.
Поскольку в изложении внешних событий я дошел до 1463 года, необходимо мне вернуться на много лет назад, чтобы рассказать читателю о внутренних смутах, относящихся к тому же времени. Но, прежде чем идти дальше, хочу я по обыкновению своему высказать несколько соображений насчет того, насколько ошибаются люди, полагающие, что в республике можно достичь единения. Верно, разумеется, что имеются разногласия, вредящие республике, а имеются и благоприятствующие ее существованию. Вредоносны для нее те, что приводят к возникновению враждующих между собой партий и групп; благоприятны – те, которые без этого обходятся. Поэтому, если основатель республики не может воспрепятствовать появлению в ней раздоров, он обязан во всяком случае не допустить образования партий. В связи с этим надо отметить, что в любом государстве гражданам представляется два способа заслужить народное расположение: первый способ – общественное служение, второй – личные отношения и связи. Истинные общественные заслуги состоят в одержании военной победы, взятии города, в ревностном и рассудительном выполнении важного поручения, в мудрых и удачных советах по государственным делам. Выгоды, которых добиваются отдельные лица для себя и которые воспринимаются как их заслуги, достигаются ими путем поддержки того или другого гражданина, защиты его перед должностными лицами, помощи ему деньгами, предоставления ему незаслуженных почестей или же путем завоевания расположения черни щедрыми даяниями и устройством всевозможных игр. Именно такое поведение и приводит к возникновению партий и сект. И насколько вредит обществу полученное таким способом мнимое уважение, настолько же полезно истинное, достигнутое помимо всяких партий, ибо оно зиждется на общем благе, а не на частных выгодах. И хотя невозможно помешать разногласиям между гражданами из разных партий, эти разногласия, если они не поддержаны их сторонниками, преследующими свои личные цели, не вредят государству, более того – они ему полезны, ибо для того, чтобы одолеть соперника, надо деяниями своими возвеличить республику, а кроме того, соперники из разных партий еще и следят друг за другом, чтобы ни один не мог нарушить гражданских установлений.
Во Флоренции несогласия неизменно сопровождались появлением всяческих партий, поэтому они всегда бывали пагубны, да и победоносная партия сохраняла единство лишь до тех пор, пока побежденная не была окончательно раздавлена. Когда же она оказывалась уничтоженной, победители, не сдерживаемые никаким страхом и не обуздываемые каким-либо внутренним порядком, тотчас же начинали враждовать между собой. В 1434 году партия Козимо Медичи одержала победу, но, так как побежденная партия была многочисленна и в составе своем имела много весьма могущественных людей, победителям приходилось быть осмотрительными, они оставались едиными и вели себя так, что гражданам от этого была польза: в своей среде они не допускали никаких ошибок и никаким злодеянием не вызывали к себе ненависти народа. Поэтому всякий раз, когда состоящему из них правительству надо было обращаться к народу для возобновления своих полномочий, он всегда охотно создавал нужную вождям балию и вручал им ту полноту власти, которой они домогались. Так, с 1434 по 1455 год, то есть в течение двадцати одного года, шесть раз создавалась по законному постановлению советов балия, поддерживавшая правящую партию.
IIВо Флоренции, как мы уже неоднократно говорили, было два весьма могущественных человека – Козимо Медичи и Нери Каппони, причем Нери принадлежал к тем людям, которые завоевывают уважение служением общественному делу: поэтому у него было много друзей, но мало приверженцев. Для Козимо же открыты были оба пути – и общественный и частный, – у него, следовательно, было множество и друзей, и приверженцев. Между ними в течение всей их жизни никогда не было раздоров, и они могли без труда добиваться от народа всего, чего хотели, ибо, помимо доверия, тут была и любовь. Но в 1455 году Нери скончался{793}793
Нери Каппони умер в ноябре 1457 г.
[Закрыть]. Враждебная партия была уничтожена, а между тем людям, стоящим у кормила правления, трудно было сохранить свою власть. И причиной тому были как раз всемогущие друзья Козимо: не опасаясь уже разгромленной противной партии, они хотели бы несколько умерить могущество дома Медичи. Это умонастроение и породило раздоры, вспыхнувшие в 1466 году. Тогда дошло до того, что людям, управлявшим государством, открыто советовали на всех собраниях, где обсуждались государственные дела, не созывать больше балию, сохранить сумку со списками кандидатов на должности и вернуться к прежнему порядку выборов – к жеребьевке. У Козимо было две возможности обуздать эти требования: или силой захватить бразды правления с помощью верных ему сторонников и сокрушить всех прочих, или же предоставить событиям идти своим чередом так, чтобы со временем его друзья поняли, что не у него отняли они власть и влияние, а у самих себя. Он выбрал вторую возможность, ибо отлично понимал, что возвращение к прежнему способу назначения на государственные посты не представляет для него никакой опасности: избирательные сумки со списками кандидатов полны имен его сторонников, и он в любой момент сможет вернуть себе власть.
Итак, Флоренция вернулась к назначению магистратов по жребию{794}794
23 февраля 1454 г. было принято решение о возвращении к этому способу выборов, однако оно было реализовано только в июле 1455 г.
[Закрыть], и все граждане вообразили, что им возвращена свобода и что должностные лица управляют делами не по воле сильных мира, а по своей совести и разумению. И вот то одному стороннику какого-нибудь знатного гражданина, то другому приходилось терпеть унижения, и те, кто привык к тому, что дома их полны льстецов и всевозможных даров, вдруг увидели, что ни людей, ни вещей у них не прибывает. Убедились они также в том, что оказались равными тем, кого долгое время считали ниже себя, а выше их стали те, кого они полагали ровней себе. К ним уже не было ни уважения, ни почтения, хуже того: их порою оскорбляли и высмеивали, а на улицах и на площадях и о них, и о государстве болтали безо всякой сдержанности все что угодно. Так они вскоре уразумели, что власть утратил не Козимо, а они сами. Козимо, однако же, старался это затушевать, и когда поднимался вопрос о какой-либо угодной народу мере, он первый высказывался за нее. Но больше всего нагнало страху на знатных горожан, а Козимо дало возможность укрепить свою власть возобновление кадастра 1427 года, когда налоги начали распределяться согласно закону, а не по прихоти отдельных лиц{795}795
См. кн. IV, прим. 22.
[Закрыть].
Едва лишь утвердили этот закон и назначили магистратов для проведения его в жизнь, как знатные горожане объединились и явились к Козимо просить его, чтобы он соблаговолил вырвать как их, так и самого себя из-под власти простого народа и вернуть государство в то состояние, при котором он был у власти, а они в почете. Козимо ответил, что он на это согласен, однако при том условии, чтобы все совершилось законным порядком, по воле народа, а не насильственным путем, о котором он и слышать не желает. Сделана была попытка провести через советы закон об образовании новой балии, однако он был отвергнут. Тогда знатные горожане вернулись к Козимо и принялись смиренно умолять его согласиться на созыв чрезвычайного народного собрания, однако он ответил решительным отказом. Когда Донато Кокки{796}796
Гонфалоньером в это время (март 1458 г.) был Маттео Бартоли, а не Донато Кокки.
[Закрыть], гонфалоньер справедливости, пожелал созвать народное собрание без согласия на то Козимо, тот устроил так, что члены Синьории, заседавшие вместе с ним, так высмеяли Донато, что тот совершенно потерял голову, и его отправили домой, как умалишенного.
Однако предоставлять событиям идти своим чередом настолько свободно, что потом с ними уже не совладаешь, – дело опасное. Поэтому, когда гонфалоньером справедливости стал Лука Питти, человек смелый и дерзновенный, Козимо решил, что теперь надо предоставить ему возможность действовать по-своему – тем самым, если дело обернется плохо, осуждать будут Луку Питти, а не его.
И вот, вступив в должность, Лука несколько раз предлагал народу создать новую балию. Не получив согласия, он принялся угрожать членам государственных советов речами оскорбительными и высокомерными, а от слов вскоре перешел к делу. В августе 1458 года{797}797
Это произошло 11 августа 1458 г.
[Закрыть], в конце праздника Сан Лоренцо, он ввел во дворец вооруженных людей, вызвал народ на площадь и силою оружия вырвал у народа то, на что никто добровольно не соглашался. Создали новое правительство, учредили снова балию, и на все главные посты назначили людей, угодных ничтожному меньшинству{798}798
Была создана балия, состоявшая из членов Синьории и 250 горожан, с неограниченными правами сроком на 5 лет, и новые магистратуры сроком на 7 лет, т. е. до сентября 1465 г.
[Закрыть]. Насильственно созданное правительство начало свою деятельность расправами: был подвергнут изгнанию мессер Джироламо Макьявелли и еще несколько других граждан{799}799
Джироламо и Пьетро Макиавелли, а также Паоло Беницци были высланы в Авиньон на 25 лет, еще 15 человек были присуждены к разным наказаниям. Пьетро умер в июле 1460 г.
[Закрыть], многие же были лишены права занимать государственные должности. Этот мессер Джироламо впоследствии нарушил постановление об изгнании и был объявлен мятежником. Тогда он стал ездить по всей Италии, восстанавливая всех итальянских государей против своего отечества. Однако один из сеньоров Луниджаны выдал его, он был отвезен во Флоренцию и умер в тюрьме.
Это правительство находилось у власти восемь лет: оно действовало только насилием и сделалось для всех невыносимым. Козимо был уже стар, утомлен, и телесные немощи не давали ему возможности отдаваться общественным делам так ревностно, как он делал это раньше, а потому город стал жертвой небольшой кучки расхитителей народного добра. Лука Питти за свои заслуги перед республикой был произведен в рыцари и, не желая оставаться в долгу перед государством, предложил наименование «приоры цехов» заменить наименованием «приоры свободы»{800}800
См. кн. II, прим. 37. Новые названия – приоры свободы (priori di Libertа) были введены в январе 1459 г.
[Закрыть], чтобы, утратив свободу на деле, Флоренция по крайней мере сохранила ее по названию. Он установил также, что гонфалоньер, прежде занимавший место справа от членов правительства, теперь будет сидеть среди них. А для того чтобы сделать вид, будто сам Господь Бог участвует во всех этих нововведениях, начали устраивать всенародные шествия и торжественные богослужения{801}801
Декабрь 1463 г.
[Закрыть] в благодарность за все эти вновь обретенные почести. Синьория и Козимо осыпали мессера Луку богатыми подарками, и весь город поспешил последовать их примеру: говорят, что все эти дары составили сумму в двадцать тысяч дукатов. Влияние его настолько возросло, что теперь правил государством уже не Козимо, а мессер Лука. От всего этого он настолько возомнил о себе, что начал во Флоренции и в Ручано – на расстоянии одной мили от города – постройку двух зданий поистине царственного великолепия: строившееся во Флоренции было самым большим зданием, которое когда-либо воздвигал частный гражданин{802}802
Нынешний дворец Питти, в котором теперь помещается картинная галерея. Построен по проекту Филиппо Брунеллески. Приобретен Элеонорой Толедской (1537–1574 гг.), женой Козимо I Медичи. Расширение дворца продолжалось до XVIII в.
[Закрыть]. Для того чтобы закончить эти постройки, он не останавливался ни перед каким, даже самым необычным способом: не только граждане и отдельные частные лица делали ему для этой цели подарки и поставляли все необходимое для строительства, но городские коммуны и население городов оказывали всю необходимую помощь. Более того, все изгнанные из Флоренции, все убийцы, грабители и вообще преступники, подлежащие за свои дела преследованию, находили на постройке этих дворцов убежище и безопасность, если могли быть нужны и полезны. Другие граждане, если они и не воздвигали таких зданий, были ничуть не менее алчны и беззастенчивы в средствах, так что если Флоренция и не вела в это время опустошительной войны, опустошали ее сами граждане. Как раз в это время{803}803
В 1460–1463 гг.
[Закрыть], как мы говорили, происходили войны в Неаполитанском королевстве, а также в Романье: там их вел глава церкви, желая отнять у рода Малатесты их владения – Чезене и Римини. В течение своего понтификата папа Пий II только и делал, что вел эту войну и разрабатывал проект всеобщей коалиции против турок.
