Текст книги "Падший (СИ)"

Автор книги: Никита Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Падший

Глава 1

Иди.

И властвуй.

Как известно, пунктуальность и девушки – несовместимые понятия. Ждать Ксюху возле подъезда пришлось значительно дольше озвученных пяти минут. Треки в наушниках сменялись один другим, приезжали и уезжали какие-то машины, а её всё не было. Это ещё хорошо, что я, наученный опытом, заранее ей позвонил.

На носу маячил июнь, конец осточертелой учёбы, и почти уже летнее солнышко ласково пригревало спину, навевая мысли о пляже, речке какой-нибудь, и приятной шумной компании. Не факт, конечно, что с первых же дней каникул я не загремлю на дачу, но надежда, как известно, сопротивляется достаточно долго.

Телефон в кармане завибрировал, и я даже было встал с качели, чтобы пойти к подъезду нерасторопной подруги, но потом увидел, что звонила не она.

– Саш, тебе пельмени варить? – голос матери в наушниках звучал как-то странно, ненастояще что ли… Блин, неужели опять новые покупать?..

Глянув на наши окна, я помахал ей рукой.

– Не, спасибо. Мы с Ксюхой в кино идём, там чего-нибудь зажуём, – протараторил я и, пока не началось, спросил: – А батя приехал?

– Папа сказал, что задержится в рейсе. Ну ладно, ты большой уже, желудок потом сам лечить будешь. Ксюше привет передай. Пока.

Не так давно в соседнем доме открыли большой продуктовый, да притом умудрились устроить парковку так, что людям было удобнее пересечь наш двор насквозь, чем пользоваться предусмотренным выездом. Председатель, или кто у нас там был за главного по дому, понятное дело устроил войну, кричал о шлагбаумах, угрожал инстанциями, но пока всё ограничивалось только сотрясанием воздуха.

Мимо меня медленно проехала зелёная “Лада”. Не знаю, почему я обратил на неё внимание, ведь машин тут было – пруд пруди. Я не успел разглядеть водителя, зато номер прямо-таки бросился в глаза.

Три шестёрки?! Серьёзно? На таком-то ведре?!

Будь у меня подобный номер, не поставил бы его ни на что, кроме матово-чёрного “бумера”. Такого, на низкопрофильной резине, с выдвижными фарами, как у японцев девяностых, и с ярко-жёлтой ломаной полосой по диагонали – через весь кузов. Жаль только, что таких машин в природе не существовало.

В наушниках заканчивался я уже сбился какой по счёту трек, и чтобы не злиться, я встал и начал ходить по детской площадке взад-вперёд. Мы с Ксюхой хоть и жили в соседних подъездах, но последнее время виделись не часто, ведь поступила она в какой-то там частный музыкальный ВУЗ – с утра до ночи косплеила Паганини. Хотя стоп. Паганини был скрипачом, а мой “подруган”, как я ласково называл Ксюху, пилила струны виолончели. Вот уж не думал, что очкастая девчонка, с сопливых лет всюду таскавшася со мной-раздолбаем, с которой мы и на рыбалку в парк за нашим домом ходили, чтоб поймать только простуду и какой-то калош, и на стройку, лазать по башенному крану, однажды наденет костюм-тройку с чёрным бантом, и её без вступительных возьмут в дорогостоящее элитное учебное заведение. Хотя не, думал. И был очень рад, что так случилось. Не то чтобы я был привередлив в вопросах дружбы или считал себя особо умным, нет, но как-то так с самого раннего детства получилось, что Ксюха стала единственной человеком, с которым мне хоть сколько-то интересно было проводить время. А потому её вечные опоздания я терпел стоически.

В конце концов ведь, её отец мог опять увидеть меня в окно, и как обычно закатить истерику. Видите ли, Ксюхе я был “не ровня”. Как минимум потому, что с трудом отличал Баха от Бетховена.

Моё внимание привлекла другая машина, которую в нашем дворе я уже видел несколько раз. К моему подъезду подкатил серый, ничем не примечательный фургон, какие в фильмах используются всякими спецами для прослушки или быстрого захвата очень важного субъекта. Но вместо вооружённых крутышей в очках, из него вышла она.

Новая соседка снизу была той самой девушкой, что вызывала во мне неподдельный интерес. Ксюха ведь подруган, так что не считается. Старше меня лет на пять, высокая, и притом всегда на опасно длиннющих шпильках, соседка носила прямые чёрные волосы до плеч. Настолько чёрные, что, казалось, они поглощали нафиг сам солнечный свет! Но привлекало меня в ней не это – эффектных девушек в нашем городе хватало.

При первой нашей встрече я заметил часть тату: то ли узор, то ли щупальце какое-то, едва выглядывавшее из-под ворота тёмной шёлковой блузы с длинным рукавом. После, через пару дней где-то, когда мы случайно столкнулись у подъезда, я возьми да и спроси у неё который час. Мне было плевать на время, вопрос как-то сам вырвался. Она тогда медленно расстегнула рукав блузы, обнажив пунктирный узор во всё предплечье, и, вообще не глядя на часы, выдала:

– Уже скоро. Полдень.

И вот если в девушке важна загадка, то конкретно в этой подобного оказалось – хоть отбавляй!

Я проводил новую соседку взглядом, и поймал себя на мысли, что даже с такого расстояния стараюсь рассмотреть ещё какую-нибудь часть её, судя по всему, обширного тату.

– Чего завис?

Я аж вздрогнул от неожиданности. Передо мной как из-под земли выросла Ксюха. И она была ну просто прямая противоположность только вошедшей в мой подъезд девушке: невысокая, постоянно обутая во что-то скорее удобное и практичное, нежели красивое, светлые волосы всегда заплетены в толстую косу, а на лице – минимум макияжа. Ну и очки, куда ж без них. А вот бунтарски короткая юбка – чуть ниже колена – подтверждала мои догадки о её споре с отцом.

– А вот и Ксенос, – оскалился я, специально состряпав идиотское выражение лица.

– Пф-ф! Очень смешно, – делано обиделась она и направилась в сторону автобусной остановки.

Перед тем как пойти следом, я отметил, что шагать Ксюха старалась от бедра. И выглядело это презабавно.

Фильм оказался на редкость скучным. Опять пресловутые демоны и ангелы, война добра и зла – какая-то подростковая чёрно-белая муть! Мои ровесники на ура поглощали такое кинцо, но не я. Создатели наворотили тонну спецэффектов, как могли постарались вывернуть давно заезженную тему на новый лад, да только вышло у них не очень. Единственный момент, который мне почему-то запомнился, мелькнул уже в самом конце. Хмурый мужик со срезанной косо белой бородой и обильно кровоточащей рукой, жутко смеясь, чертил на гладком граните хитровыдуманную руну. В какой-то момент его кровь вдруг вспыхнула и, точно напалм какой, выжгла в теле камня глубокие борозды, после чего он громогласно произнёс:

“Измаил!”

И почему мне запомнился именно этот момент?..

А вот пицца в кафе была что надо! Вообще не острая, что немаловажно, с кучей тягучего сыра, хорошо прожаренными кусочками цыплёнка и кругляшами маслин – м-м-м, песня! Гогоча мемными чаечками, мы с Ксюхой даже в шутку подрались за последний кусок.

И вот ей-то фильм почему-то понравился. Ксенос почти не замолкала про то, какой там герой и как он всех смог победить, включая самого себя. Не обошла стороной она и художественную часть: постановку света, местами живые декорации и прочее. Ну да, кому-кому, а Ксюхе чувства прекрасного было не занимать!

Мы уже вышли из ТРЦ, а она всё тараторила про крутизну фильма. А когда я рассказал ей про единственный эпизод, который хоть как-то мне приглянулся, Ксюха посмотрела на меня как-то странно и вдруг заявила, что в фильме ничего подобного не было!

– Да ты под конец уснул! – ткнула она меня локтем в бок. – Храпел как старый холодильник!

Мне оставалось только свести всё на шутку, потому как я был уверен на все сто пятьдесят процентов – я не спал. Я б это запомнил, точно. Просто потому, что последнее время, с полгода, наверное, любой мой сон сводился к одному и тому же.

Полёту. Да, во сне я постоянно летал, но совсем не так, как когда-то в детстве. Я никому не рассказывал про свой повторяющийся сон, так как однажды вычитал где-то, что подобное – признак психического расстройства. В нынешних снах я не парил над городом или полями, нет. Я всегда стремился вверх. Ввысь. За облака. И даже за границу того, что было после облаков.

И в конце неизбежно падал.

По пути обратно, заговорившись, мы с Ксюхой не успели на зелёный свет и остановились ждать прямо на краю пешеходного перехода. И тогда я краем глаза кое-что заметил: в ряду машин, ожидавших поворота на парковку к ТРЦ, опять было зелёное пятно. Цвета для автомобиля хуже не придумаешь, и интереса ради я отступил назад на пару шагов, чтобы получше разглядеть.

Во как! Метрах в десяти от нас опять гудела зелёная “Лада”! Прямо та же самая, что недавно неспеша обогнула наш двор – с номерами “шесть-шесть-шесть”! Только на этот раз я видел и водителя, и того, кто сидел с ним рядом.

Не будь один толстым, а второй карикатурно худым, я б назвал их близнецами! Одетые едва ли не под копирку, лысые, как две коленки, они оба были в больших солнцезащитных очках, и тоже – одинаковых. Но самым странным было даже не это. А то, что они уставились перед собой и не шевелились, как если бы время внутри их машины вдруг остановилось. Выглядело это так, будто внутри “Лады” вместо живых людей сидели очень и очень правдоподобно сделанные куклы для краш-теста.

В итоге зажёгся зелёный, и Ксюха потащила меня по “зебре”. А те двое в “Ладе” так и не пошевелились, дожидаясь когда вспыхнет разрешающая поворот к ТРЦ стрелка светофора.

Домой решено было идти по традиции пешком. Шли мы не спеша, наслаждаясь тёплым ветерком, и говорили, как всегда, обо всём на свете. Не было ни единой темы, на которую мне бы не было интересно и приятно болтать с Ксюхой. Не то чтобы она всё знала, нет. Да и я не мог назвать себя прямо уж эрудитом. Просто мы… умели слушать друг друга. Наверное…

Когда мы подходили к её подъезду, уже вечерело, а Ксенос опять тараторила про своё любимое аниме, не оставляя, видимо, надежд и меня втянуть в эту секту. Я же сводил сводил в ржач, но она нисколечко не обижалась. Даже в этом мне было с ней комфортно. Пусть и поздняя, но на дворе была всё ещё весна, и холодно становилось очень быстро, а потому я откинул идею дать ещё кружок вокруг нашего дома. Мне-то было всё равно, а вот Ксюха точно замёрзла бы.

Никогда не любил прощаться. Когда-то в детстве всё было проще, но чем старше мы становились, тем почему-то больше возникало неловкости в такие моменты. Вот и сейчас, уже у самого её домофона, мне проще было толкнуть в гору гружёный “Камаз”, чем найти хотя бы парочку не тупых слов.

– Ладно, Зорин, – вздохнула Ксюха и набрала код. Она почти всегда называла меня по фамилии. – Завтра увидимся?

– Легко! – чересчур задорно выдал я и зачем-то добавил: – До завтра, Ксенос!

Она ушла, оставив после себя странное ощущение чего-то не сделанного, упущенного. Едва тяжёлая железная дверь подъезда закрылась, я тряхнул головой и с силой растёр лицо, прогоняя его. Вот нафига люди так меняются, кагда взрослеют? Я бы хотел, чтобы всё оставалось, как раньше.

Дома меня всё же ждали пельмени. И притом – горячие. Интересно, а все мамы обладали мистическим чутьём на приближение детей, или только моя?..

– Батя звонил? – крикнул я с набитым ртом.

– Задерживается… – послышалось из ванной. – Хорошо если посреди ночи приедет.

Как обычно. Отец только тем и занимался, что работал. Из рейса в рейс, и так по кругу. Дома практически не бывал, а про отпуск и вовсе слыхом не слыхивал. Зато, успокаивала мама, и себя не в последнюю очередь, повидал почти всю Россию.

В кровать я плюхнулся прямо в одежде. Спать было ещё рано, втыкать в короткие видосы не особо хотелось, музыка тоже не шла под настроение, а вот недослушанная аудиокнига была в самый раз. Тем более, что к финалу близилась целая серия, которую я слушал без малого две недели. И даже почти поругался с Кайратом, сокурсником, который не так давно сам добрался до финала, после чего вдруг решил, что мне ну просто необходимо знать, как и чем там всё закончится.

События в книге набирали обороты, одна за одной раскрывались тайны и стреляли ранее развешанные автором “ружья”. Всё шло к пусть и тяжёлому, но закономерному и оправданному всем остальным сюжетом финалу, как вдруг…

“Он взмахнул крылами, всем своим существом чувствуя гнёт сгрудившихся против него облаков. Сама высота уже ощущалась не расстоянием до земли, о нет. Давлением. Сопротивлением. Вся тяжесть неба сейчас обратилась против него, и каждый взмах могучих крыл возносил его на всё меньшее и меньшее расстояние.

Наконец, он пал. Низринулся звездой горящей, чтобы на Земле…”

– Чё за нафиг?! – вскочил я с кровати и сорвал с себя наушники.

Книга же про выживание в постапокалиптическом обществе! Какие “крыла”?! Какое к хренам небо?!

И только глянув на светящийся посреди темноты циферблат, я понял, что попросту уснул.

Было ещё не особо поздно, но мама уже отдыхала, а отец так и не появился. Я вышел на кухню и, не включая свет, выглянул во двор. Даже в это время, без двадцати двенадцать, кто-то ещё мотался на машинах по нашему многострадальному двору.

Сон уже как рукой сняло. Какое-то время я с интересом наблюдал, как паркуется какая-то девушка. Расстояние между двумя джипами и впрямь было маловато, тут и опытный водила бы попотел, а потому поболеть за бедолагу пришлось от души. В конечном итоге, она справилась-таки с задачей, совсем чуть-чуть однажды задев ограждение клумбы.

Я прильнул к стеклу у самого пластика и поглядел на тёмные окна Ксюхи. Наверное, строгий папаня всё же вынес ей весь мозг прежде чем малой удалось заснуть. О да, помню, как он посмотрел на меня, когда мы с Ксеносом только познакомились. На пустое место смотрят с большим интересом. А мне было всего семь. Ну и тип…

Вдруг пиликнул мой телефон. И почему-то вдруг очень захотелось, чтобы это была заперевшаяся в своей комнате Ксюха. Но мне писала не она.

“Привет” – пришло сообщение от Кайрата.

“Ну?” – ответил я, решив что он опять начнёт меня троллить намёками и спойлерами по книге. Но нет.

“Можешь выйти? К подъезду”.

“Нахуа?”

“Надо. Жду”.

Спускаться вниз я не горел желанием от слова “совсем”. И потому вернулся в свою комнату, опять подключил старенькие наушники и набрал сокурсника по вотсап. Секунд двадцать я честно ждал ответа, да только вот трубку он так не взял. Тогда я решил послать его голосовым сообщением, но он меня опередил – наговорил собственное:

“Спустись, я жду тебя у подъезда”.

Не, наушникам точно хана. Уже второй раз за день знакомые голоса в них слышались так, будто со мной говорили не совсем те люди, чьи имена светились на экране. Или совсем не те. Странное ощущение. Очень. Очень странное…

Я влез в тапочки, в которых ходил выбрасывать мусор, набросил толстовку и, стараясь не греметь дверью и ключами, вышел в подъезд. Раздражённо ткнул кнопку лифта. Ещё раз – ничего.

– Да ну не-е-е… – вслух взмолился я, понимая, что спускаться, а, главное, и подниматься потом, придётся пешком.

В этот момент непреодолимо захотелось всё-таки послать Кайрата куда подальше, но я резонно решил, что просто так он бы меня в столь позднее время из дому не тащил. Может, что-то случилось?..

Я включил музыку и обречённо поплёлся вниз. Странным ещё было то, что в наушниках искажался голос именно живого собеседника, в то время как треки или та же аудиокнига звучали привычно.

Проходя мимо двери под номером “113” этажом ниже, я остановился. Тут-то как раз и поселилась та самая татуированная соседка, и в какой-то момент мне показалось, что дверь эта закрылась буквально за секунду до того, как из-за лифтового колодца показался я. Чтобы удостовериться, я даже снял одно “ухо” и постоял, прислушиваясь. Но – ничего.

На первом этаже почему-то опять не работало освещение, и пришлось включать фонарик на телефоне. Отрывисто запищала, выпуская меня, подъездная дверь. На улице было холодно, и я ни секунды не пожалел, что надел толстовку. Впрочем, даже если б в конце мая вдруг лёг снег, мне было бы всё равно – я злился. Ведь обе лавочки пустовали, как и качели на детской площадке, где я днём дожидался Ксюху. Кайрата нигде не было.

– Какого блин хрена, – пробормотал я и опять набрал шутника по вотсапу.

Когда стало ясно, что отвечать мне никто не собирается, я почти закипел. Чё за тупые шутки?! Обиделся что ли, что я его грубо заткнул, когда он надумал слить мне концовку книги? Ну тупо же!

Пока я набивал Кайрату сообщение, тщательно подбирая подходящие его дремучему чувству юмора эпитеты, мимо проехала машина. Возможно, я бы не обратил на это внимания. но… номер.

– Да что вообще происходит?.. – прищурился я.

Возле соседнего подъезда стояла зелёная “Лада” с номерами “шесть-шесть-шесть”. Ровно та же, что я видел сегодня днем. В этот самый момент я ощутил себя героем какого-то дрянного реалити-шоу, где таким вот нехитрым способом издеваются над рандомными людьми, и даже бегло огляделся, но не заметил ничего необычного.

Как бы там оно ни было на самом деле, идти к машине я и не думал. То есть думал, конечно – очень хотелось постучать в окно и спросить: “Кого ждем?” Но с головой я все же дружил, да и помнил, что все фильмы ужасов примерно так и начинались – с повторяющейся неведомой хрени. А потому просто двинулся обратно к подъезду, попутно вынимая из кармана ключ от домофона. Не-е-е, я спать. На сегодня мне и шуточек Кайрата выше крыши.

Дверь открылась, но внутрь я не вошёл. Что-то темное двинулось мне навстречу, от неожиданности я попятился, споткнулся и упал. Да так неудачно, плашмя спиной на бетон. От падения из легких выбило весь кислород, да еще и головой приложился, отчего перед глазами все потемнело еще больше. Но я все же смог разглядеть, как мрачные фигуры превращаются в двух мужчин. Тех самых “близнецов”, которых я видел за рулем тачки с красивыми номерами.

Оба – и толстый, и тощий – даже в полночь зачем-то были в солнцезащитных очках.

– Поспи, – почти по-дружески посоветовал один, после чего второй обрушил на меня здоровенный кулак.

Глава 2

Я снова падал. Горящим метеором рассекал слои атмосферы отвесно вниз. Без сил что-либо сделать, ощущал лишь ревущее пламя вокруг себя и… гнев. И когда показались крыши домов, когда мир внизу расчертили яркие артерии магистралей, я очнулся. Один, в полной темноте, без возможности шевельнуть даже кистью!

Твою мать, меня что, похитили?!

Перед глазами клубилась темнота. Тупая боль не оставила сомнений: руки и ноги чем-то сильно перетянуты за спиной. Нехорошо… Ох, нехорошо! Кто они? Зачем я им нужен? Я ж простой пацан, только-только закончивший колледж!

Стоп… Кайрат… Кайрат! Он что, с ними?! Да не… Быть не может! Зачем ему это? Не-е-ет, это просто недоразумение, какая-то грёбаная случайность! Вот сейчас крышка багажника откроется, и я всё им объясню – меня ж просто с кем-то перепутали! А что если это тупо розыгрыш? Что если этот удод с атрофированными напрочь чувствами юмора и самосохранения решил надо мною вот так подшутить?..

Мысли неслись стайкой перепуганных косуль, сшибались и путались, но… будто бы где-то снаружи, вдалеке как бы. То есть, я слышал их, и они явно были произнесены моим голосом, с моими интонациями, но в то же время как бы и нет. Настоящий я был спокоен. Чертовски холоден и собран.

И это пугало даже больше.

Когда багажник открылся, я не успел ни разглядеть ничего, ни сказать. Меня рывком потащили вверх, развернули и, как барашка на разделочный пень, швырнули на что-то твёрдое. По тому как мелькнул тусклый свет, я понял, что и на глазах моих тоже была повязка.

– Он совсем худой, – послышался высокий мужской голос, который, судя по жуткой одышке, принадлежал толстому “близнецу”. Он констатировал это с таким сожалением, будто до этого момента очень надеялся сделать из меня наваристый суп.

– Не всё ли равно, – тихо и вкрадчиво, как-то уж совсем по-змеиному ответил ему второй похититель. – Сделаем дело, и на том всё.

– Что вам от меня нужно?

Отвечать мне никто и не думал. Одышливый толстяк принялся что-то доставать из спортивной сумки – я понял это по характерному звуку молнии – в это время его тощий подельник замер рядом со мной. Свет от единственной лампы падал удачно, и я, пусть и смутно, но различал столбообразный силуэт от таза до макушки. Он раскачивался. Мерно, совсем механически, как грёбаный маятник.

Но ведь так не бывает. Человек же так не может!

Только вот мне было всё равно. Странно, удивительно, но – правда. Невероятное спокойствие ледяной хваткой сжимало мои нервы, и оставалось только догадываться, откуда у меня, самого обычного парня, подобная выдержка.

– Может нам… – подал голосок толстяк, но тощий его резко оборвал:

– Стоит сделать всё так, как велено. Или ты забыл?

– Но… – не унимался тот, и в его голосе вдруг проскользнули какие-то хищнические нотки. – Он же… мы могли бы…

– Я хочу вас видеть, уроды, – вдруг выдал я.

Кто охренел больше, они или я сам, трудно сказать наверняка. Повязку с меня не просто сняли, а содрали с силой, попутно больно зацепив уши и поцарапав чем-то щёку.

– Ну? – наклонился надо мною тощий. – Лучше?

Его худое бледное лицо было сплошь испещрено глубокими оспинами, а дыхание смердело тухлыми яйцами. Я скривился, но не отвернулся, стараясь смотреть ему сквозь очки, прямо в глаза. С какой целью я это делал? Чтобы что? Этого я не знал и сам.

– Смелый, – уж как-то чересчур медленно, точно оскорблённый остроумным ответом препод, покивал тощий похититель и коснулся тёмных очков. – А так?..

Не отвернуться от того, что я увидел, уже стоило усилий. Он медленно снял очки, закрывавшие без малого треть лица, и оказалось, что глаза его… мёртвые. Белки подёрнуты гнилостной желтизной, а зрачки представляли собой мутные бельма с едва заметным омерзительным шевелением, словно бы внутри вяло копошились какие-то личинки. И без того тонкая, кожа его на макушке выглядела каким-то полупрозрачным пергаментом, сквозь который виднелся белый в трещинах череп.

– Тебе бы к доктору, – выдавил я, едва сдержав смех – чужеродный, жуткий.

– Он над тобой издевается, Боло. Я ж говорю: давай его…

– Прикуси язык! – резко выпрямился тощий, и толстяк замер, зло уставившись на подельника.

Из моего рта пошёл пар, словно бы температура вдруг опустилась ниже нуля, и… сумрачное помещение заполнило шипение. Мерзкое, очевидное, как если бы и по швеллерам потолочного перекрытия, и тем вон заваленным металлом деревянным полкам в масле, и по вышарканному бетонному полу вдруг поползли невидимые змеи. Похитители уставились друг на друга и какое-то время стояли истуканами. Но их лица…

Наверное, я должен был заорать. Забиться в путах, тщетно пытаясь куда-нибудь уползти. Но я – смотрел. Вместо естественной попытки спастись с каким-то жутким любопытством разглядывал, как человеческие лица обретали совсем уж не человеческие очертания.

Тройной подбородок писклявого толстяка раскрывался чёрной беззубой пастью, из которой на один короткий миг показался весь в нарывах язык, больше похожий на случайно забравшегося туда здоровенного слизняка. Тощий же опять раскачивался. Лицо его я увидел лишь мельком, но и того оказалось достаточно.

Они не были людьми. Они. Не были. Сука. Людьми.

Ну почему эта мысль так вот запросто укладывается в моей голове?! Что со мной, чёрт возьми, происходит?!

В это время я осматривался и пытался пальцами нащупать то, чем был связан. Пластиковая стяжка, ну конечно. С ней ничего не вышло, зато стало ясно, что привезли меня куда-то наподобие гаража или ремонтного цеха – разглядеть удалось только пространство справа от себя. Тошнотно-зелёная “Лада” тоже была здесь.

– Готовь свечи, – повелительно прошипел тощий, резко прекратив раскачиваться.

– К чему это слепое повиновение, а? – пасть на подбородке толстяка схлопнулась, и теперь он растёкся в подхалимской улыбке. – Мы могли бы пожрать его Пламень. Никто ведь не узнает. Какая разница, как именно он подохнет?

Меня собирались не просто убить. Эти двое что, решили меня сожрать?!

И даже эта мысль отчего-то не стала каким-то шоком или открытием. Молчание подельников было недолгим:

– Сердце, – наконец прошипел тощий, соглашаясь.

– Печень! – от радости толстяк аж забулькал и прихрюкнул.

Они оба повернулись ко мне, и перепуганный пацан внутри моего сознания визгливо заверещал. Но не я. Я – улыбался. Смотрел на то, как мерзко и отвратительно проявлялась на их покалеченных проклятьем телах их сущность, и меня это только забавляло.

Они никогда не станут теми, кому служат. Никогда не вкусят Пламени в истинном его виде, они как животные, и способны заполучить его, лишь пожирая живую плоть!

Руки “близнецов” распались на длинные подвижные пальцы до самых плеч – легко и быстро, словно бы всегда и были из них сплетены. Десятки тупых ногтей полезли под мою одежду, замолотили по коже в поисках лучшего места для проникновения, и…

Я заорал. С меня разом слетела эта странная пелена спокойствия, едва первый чудовищно длинный палец продавил кожу и проник внутрь. Я забился, задрыгался, попытался перевернуться, упасть на пол, выгнуться – да сделать что угодно, лишь бы отбросить это от себя. Вертясь, я ломал эти пальцы с громким хрустом и ощущал, как под кожу лезут новые. В конце концов свалился со стола прямо на бетон, но шевеление внутри не прекратилось. Нет, оно только нарастало: обвивая рёбра, мерзотные пальцы продолжали лезть к колотящемуся бешено сердцу, по-хозяйски раздвигая кишки, плотоядными червями они всё ещё пробирались к моей печени!

Вопль мой превратился в хрип. Дыхание стало частым и ритмичным, а изо рта вдруг закапала густая, будто бы с кусочками чего-то, кровь. Мышцы дрожали и сокращались, а разум, мой бедный мечущийся разум, уже не видел ни малейшей надежды на благополучный исход, и медленно, точно догорающая у окна свечка, гас. Теряя сознание, я успел подумать только одно:

Как же без меня будет моя Ксю…

Полёт... Падение – это ведь тоже полёт? Да. Только такой, когда ты сам отказываешься расправить крылья и опереться ими на воздух. Меня ждали удар об землю, боль и гнев. Снова.

Я очнулся и понял, что руки свободны. Упёршись в холодный бетон, попытался встать, но головокружение позволило лишь сесть. Кровь ещё капала с лица, но я не понимал, откуда конкретно. Я вообще ничего не понимал. Казалось, меня сунули в какой-то вакуум – настолько тихо стало вокруг. Я слышал, точнее даже скорее ощущал, одно только гулкое эхо, какой-то отдалённый шум где-то будто бы под моим собственным черепом…

Меня бил озноб. Толстовка стала тяжёлой и противно липла к коже. Непослушными руками я задрал её к подбородку и тупо уставился на сизые в кровоподтёках пятна от пупка до груди. Меня словно бы отвёрткой всего искололи! Внутренности болели так, что даже дышать удавалось с трудом. Казалось, внутрь меня напихали битого стекла. Но – я был жив. И это главное.

Единственная лампа на потолке бешено мерцала. Всюду чернели жирные разводы, словно бы тут только что кто-то дрался и попутно сшиб канистру с отработанным маслом. Я посмотрел на свои ноги и увидел несколько слоёв скотча. Потянулся, поддел его ногтем. Порвать получилось не сразу, но в итоге я всё же медленно, держась за стол, с которого рухнул, поднялся.

Рядом стояла раскрытая сумка, полная каких-то толстых свечей, верёвок и рваных тряпок. Возле неё валялась развёрнутая книга с пустыми страницами и странный длинный кинжал, который, вероятно, предназначался для меня. Изо рта всё ещё валил пар, а в нос проникала противная кислая вонь, словно бы где-то рядом находилась застарелая рвота. Зелёная “Лада” неподалёку, будь она проклята, чернела раскрытым багажником, словно могильной ямой, и я понял, что воняло именно из неё.

Валить нахрен! Прочь из чёртового ангара, подальше от всего этого кошмара, и прямо сейчас!

“Помоги”.

От неожиданности я дёрнулся и чуть не упал – ноги всё ещё были ватными. Голос звучал прямо внутри меня, и он был женским, молодым! Да что происходит?! Я что, сошёл с ума? Может, вообще уже мёртв?..

Не желая оставаться в этом месте ни единой лишней секунды, я стал судорожно шарить по стенам в поисках дверной ручки или чего-то подобного. И почти ведь нашёл. Передо мною оказалась тяжёлая брезентовая ширма, какими обычно завешивают ворота в подобного рода помещениях. Мне оставалось просто откинуть её и выйти прочь. Но…

“УМОЛЯЮ ПОМОГИ МНЕ!”

Этот отчаянный женский визг словно скальпелем вскрыл спеленавший меня вакуум. Сметающей всё лавиной на меня обрушилась какофония схватки: сухие щелчки, похожие на выстрелы, стоны, хриплый смех и лязг. Дрожа и проклиная себя за то, что я всё ещё не снаружи, я обернулся.

Лампа надо мной больше не мерцала. Как и десятки ей подобных по потолку, она вдруг вспыхнула неправдоподобно ярко и загудела, до предела выбелевая своим светом всё в оказавшемся громадным помещении. Я увидел сколотые колонны и десяток ям для ремонта автотранспорта, множество заваленных деталями верстаков вдоль обшарпанных стен и свисающие с кран-балок ржавые крюки на толстенных тросах.

И их.

“Близнецы” теперь напоминали людей разве что отдалённо. Как какое-то насекомое-палочник, тощий перемещался между колоннами нечеловечески ловко и целиком мог укрыться даже за трубой толщиной в две руки. Выстрелы, звучавшие из сокрытого облаком пыли угла, если и попадали в него, то прошивали разве что болтающуюся лохмотьями одежду. Он в свою очередь отвечал чем-то вроде игл – резко выбрасывал руку, и в пыль со свистом улетал маленький острый снаряд. Толстый же и не думал уворачиваться. Раздутый, словно всплывший со дна речного труп, он шёл к цели медленно и неумолимо, лишь едва-едва покачиваясь от врезающихся в плоть пуль.

Я не знаю, как в моих руках оказался кинжал из сумки. И уж точно не мог понять, что мною двигало, ведь разум прямо-таки истерил: “Прочь! Бежать! Наружу!”. Холодная решимость дать им бой соперничала только лишь с отвращением к этим двум уродцам.

Да, прекратить их жалкое существование было бы верным решением…

И, улыбаясь, я открыто направился к ним.

– Э-э-эй! А ну-ка оба к папочке! – собственный голос удалось узнать с большим трудом. Пальцы будто бы сами вращали тяжёлый кинжал, а боль куда-то целиком запропастилась. Всё, это был уже не я. Или именно я это и был?..

На меня среагировал тощий. Ноги его согнулись в паре лишних суставов, вытянутая голова, словно на шарнирах, провернулась на сто восемьдесят градусов, и он метнулся прямиком на меня. Быстро. Неправдоподобно быстро. Что я намеревался сделать? На какое чудо рассчитывал? Неясно. Но в этот самый момент из облака пыли грянул новый выстрел.

Пуля угодила точно в цель: худой с глухим стоном выгнулся и беспомощно вскинул руки. Он со всего маху налетел на меня, сшиб, и мы кубарем покатились назад, в итоге очутившись на дне одной из многочисленных ям. Сбитое дыхание враз вернуло меня в реальность, лампа прямо над нами с громким хлопком лопнула, осыпая множеством осколков, а мою голову ото лба до самой шеи крепко стиснули длиннющие подвижные пальцы. И в этот-то момент я наконец понял, что не имею ничего, кроме этой проклятой решимости!