Текст книги "Граф с Земли"

Автор книги: Никита Баранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

– Ну, я ведь целый день был, так сказать, в боевой готовности. Праздник утомил меня до предела. К тому же, я вспотел, и вряд ли ты хочешь, чтобы я, весь такой грязный, лез обниматься, верно?..

Оливия заливисто рассмеялась:

– Ох, ну, ты даёшь. Вспотел, и что с того? Иди сюда, да поживее!

– А… а как же твои помощницы? Они будут смотреть?

– Конечно. Это одна из обязанностей фрейлин – проследить, чтобы всё прошло без единой погрешности и строго по правилам, которые диктуют многовековые традиции. Прошу тебя, не испытывай моё терпение и марш в кровать!

Виктор, ожидая хоть какой-нибудь помощи от неподвижной Даши, пересадил феникса на тумбу и стал медленно раздеваться. Оливия в этом его не торопила, хотя и постоянно сверлила своим нетерпеливым взором. Каждый миг длился целую вечность, и множество пар наблюдающих глаз явно не способствовали расслаблению и безмятежности.

– И парик тоже. Не хочу, чтобы ты меня исколол этим веником, – велела Оливия.

Виктор повиновался и стянул с себя столь надоевший заменитель волос.

– И бороду.

Вот тут граф опешил. Если парик действительно являлся лишь предметом украшения, и все прекрасно понимали, что он искусственный, то с бородой вышла некоторая заминка, ведь предполагалось, что она будет выглядеть совсем как настоящая. Тем не менее, Виктор сорвал с себя всё, что наклеил на свою голову и с удовольствием размял покрывшиеся раздражением от негигиеничного клея щёки и нижнюю челюсть.

– Вот так-то лучше. Настоящий красавец… какой же шикарный мужчина мне достался! Зрелый!

– Ты даже представить себе не можешь, насколько зрелый, – вспомнил иномирец о своём настоящем возрасте.

Оставшись в одних трусах, Виктор опасливо приблизился к кровати. Как только он оказался рядом с Оливией, та вцепилась в него крепчайшим хватом и повалила на пуховую перину. Прижав графа всем своим весом, она страстно впилась в его губы своими, не стесняясь засовывать свой язык Виктору до самого кадыка. Приговаривая при этом что-то вроде «мой рыцарь, возьми меня!» и «я плохая девочка, накажи меня!», Оливия приблизилась рукой к трусам суженого и уже намеревалась их сорвать, как рядом очень вовремя подоспела Даша с подносом в руках.

– Моя госпожа, вы забыли про нектар любви.

Оливия, с жуткой неохотой оторвавшись от законного мужа, одобрительно кивнула и взяла протянутый ей бокал с персикового цвета жидкостью. Второй бокал, почему-то с жёлтым содержимым, перекочевал в руки Виктора.

– За нас, дорогой мой. Допиваем до дна и продолжаем!

Герцогская дочка разом опрокинула свою порцию напитка и приготовилась продолжать. Виктор с надеждой посмотрел на Дашу, и та одобрительно кивнула, указав кивком головы на нектар. Пожав плечами и полностью доверившись своей подельнице, граф маленькими глотками растянул удовольствие и приготовился к худшему. Даша, забрав у любовников бокалы, отошла в сторонку.

– Продолжаем! – радостно воскликнула Оливия, вновь набрасываясь на Виктора, словно дикий волк на беззащитного ягнёнка. Она терзала его длинными ногтями, не рассчитывая силы, отчего всё тело графа покрылось красными царапинами, кое-где даже самую малость кровоточащими. Но вся эта боль казалась лишь лёгкой щекоткой в сравнении со скорым гневом Герберта и всей остальной знати, когда двое иномирцев сбегут из дворца далеко на север.

Трусы слетели с бёдер Виктора и упали на пол. И в самый последний момент перед точкой невозврата Оливия, нависнув над графом, вдруг остановилась. Она посмотрела на Виктора каким-то странным, затуманенным взглядом. Проведя таким образом почти минуту, невеста медленно раскрыла рот, из которого вывалился обездвиженный язык. Глаза герцогской дочки закатились, и девушка рухнула прямо на Виктора, потеряв сознание.

Засуетились обеспокоенные фрейлины. Они окружили кровать и, предварительно освободив абсолютно голого графа из-под живого груза, стали Оливию всячески будить. Но ни пощёчины, ни стакан холодной воды в лицо, ни резкий едкий запах специального медицинского препарата не привели бедолагу в чувство. И лишь одна из фрейлин осталась в стороне, когда Оливии требовалась помощь: Даша, пользуясь тем, что все отвлеклись, закрыла входную дверь на два засова и вооружилась заранее спрятанными под платьем пистолями:

– Уважаемые дамы, будьте любезны отойти от постели вон к той стене, – откашлявшись, попросила она. Стволы пистолей грозно глядели на толпу ничего не понимающих фрейлин. – Ну же, бегом, курицы, иначе я нашпигую вас отменным свинцом. И чтоб ни звука!

– Ты просто спецагент какой-то, – усмехнулся Виктор, поспешно натягивая на себя трусы и прочую одежду.

– Ещё бы, я крутая, – хмыкнула Даша, а затем снова обратилась к фрейлинам: – Так, дамочки, а ну-ка все быстренько взяли со столика бутылку с нектаром и сделали по паре глотков. Живо! Не волнуйтесь, останетесь живы, просто крепко уснёте до завтрашнего обеда.

Испуганные прислужницы трусливо переглянулись и нехотя стали выполнять требование Даши. Уже через несколько минут одна за другой они попадали на пол прямо в скопище мягких меховых шкур.

– Я так рад тебя видеть, – искренне улыбнулся Виктор, застёгивая последние пуговицы и подвешивая на пояс Пакемберг. – Только вот жалко мне, что герцога подвожу. Стыдно очень.

– Стыдно когда видно, – парировала Даша. – А нас никто заметить не успеет, потому что мы скроемся ещё до рассвета. Я всё продумала: мы подождём, пока не закончится банкет, а затем спустимся на кухню и спрячемся среди ящиков с костями и субпродуктами, которые повезут в бедные кварталы Авельона. Скрытно заберёмся в телегу и уедем. Потом уйдём по канализации. Следом проникаем через местный фейс-контроль и смываемся лесами.

Виктор, выслушав план подруги, сперва протяжно вздохнул, затем собрался с мыслями и сказал:

– Лучше сядь. Я серьёзно, присядь.

Даша вопросительно изогнула бровь, но вслух ничего не спросила. Небрежно оттолкнув тело герцогской дочки в сторону, она уселась на край кровати и широко развела руками:

– Внимательно тебя слушаю.

– В общем, во сне ко мне опять приходил Лагош. Я, конечно, надеюсь, что он мне солгал, но чует моё сердце, что это не так. Итак, по его словам, некоторое время назад твой дружок Николас Шарп наткнулся в море на корабль Рагнара Чёрного и взял его в плен. И тот раскололся, рассказал всё про тебя и меня, про то, что мы с тобой как бы ненастоящие на этом празднике. Вот. И адмирал мчится в Авельон, чтобы предать нас анафеме.

– Вот с-скотина, – прошипела Даша. – Ублюдок! Сволочь! Ну, я ему… нет, стоп, я ничего ему не сделаю. Пока что. Надо бежать. Но план меняется – мы уходим немедленно!

С этими словами девушка подскочила с перины и бросилась к шкафу герцогской дочки. Разворотив его до дна, она всё-таки отыскала себе приличный наряд для путешествий, состоящий из брюк с сапогами и рубашки с камзолом, и, не стесняясь соотечественника, переоделась. Закончив с этим, Даша всё-таки не удержалась и провела лишние две минуты у зеркала, сетуя на чересчур влажный воздух, из-за которого у неё повыскакивали на носу прыщи, и на то, что пудра Оливии жутко пахнет сухим кормом для рыб.

– Может, мы уже пойдём? – с нетерпением спросил Виктор. – Я переживу, если мы сбежим незамеченными. Но если я хоть раз пересекусь с герцогом взглядами, то совершу самоубийство за ближайшим углом из-за угрызений совести.

– Ой, да ладно тебе, совесть у него. Если б не наша дерзость, то я бы так смиренно и ожидала своей участи. У меня ведь сроки заканчиваются, ты знаешь. Если в течение нескольких дней, точную цифру не могу назвать, я не исполню предначертание моей печати, то всё, каюк. Кранты. Баста. Адьос. Арриведерчи.

– Я понял тебя, не продолжай. Ладно, давай просто покинем замок. Местоположение герцогского склепа я знаю, но для этого нам надо сперва выбраться из города.

Даша всё продумала сама. Раскрыв нараспашку окно, она оглядела окрестности и угрюмо покачала головой: с десятого этажа слезть, не оступившись, казалось задачей непосильной даже для такой профессиональной скалолазки. К тому же, окно выходило прямо на главную аллею перед дворцом, где туда-сюда сновали десятки зорких и прекрасно обученных гвардейцев. А потому пришлось покидать помещение по обычному для нормального человека проходу – через дверь, после чего крепко-накрепко закрыв её на ключ с входной стороны.

Дальше шли самыми безлюдными коридорами. Несколько раз приходилось делать здоровенные крюки как в горизонтальной плоскости, так и маневрируя между этажами, порой перескакивая сразу по два-три пролёта. Но в итоге этот лабиринт всё же привёл беглецов на первый этаж – практически к главному залу, где всё ещё шло веселье, пилось вино и играла музыка. Иногда им навстречу попадались небольшие гуляющие компании, но без парика и бороды они не замечали в Викторе виновника сегодняшнего торжества, хотя присматривались пристально, старательно сощуривая взгляд. Но пока что всё обходилось без каких-либо заминок, и побег шёл гладко.

– Может, расскажешь, что с тобой произошло после того, как я тебя «проиграл» в поединке? – усмехнулся Виктор. – А то я до сих пор остаюсь в блаженном неведении.

– Да ничего особо интересного-то и не произошло. Шарп, конечно, кавалер неплохой, то и дело дарит дорогие подарки, кормит самыми изысканными блюдами и совершает якобы романтические поступки вроде прогулки под лунами или прочтения стихов. Но вскоре после нашего с тобой «развода» он заявил, что хочет забрать меня с собой в плавание, да там и пожениться. Причём он вроде как даже выбора не давал, а просто поставил перед фактом, мол, собирайся, через час мы отчаливаем. В общем, я взошла на борт и мы отправились в открытое море, и вскоре я сделала вид, что мне стало плохо. Ну, морская болезнь и всё такое. Он отвёл меня к судовому врачу, а сам вернулся в свою каюту. Врача мне пришлось вырубить, а затем бежать оттуда через… самую неприятную часть корабля.

– И что же это за часть?

– Через гальюн. Там, где туалет, понимаешь? На носу корабля.

Виктор сочувственно сморщился и решил, что Даша – настоящий герой.

– И что же, как скоро адмирал заметил твоё отсутствие? Или ты не в курсе?

– Да откуда ж мне знать-то? Думаю, что ещё часа три он смело полагал, что сейчас надо мной шаманит доктор, а потом он наткнулся в море на Рагнара, и ему стало не совсем до этого. Что случилось дальше – я понятия не имею.

Беглецам всё же пришлось пройти через главный зал. Приняв максимально расслабленный вид и взявшись за руки как пара, они аккуратно, стараясь не привлекать и толики внимания, проскользнули мимо сотен подвыпивших гостей, и с огромным облегчением вздохнули, когда в пределах видимости замаячила дверь центрального входа. Как ни странно, но конспирация в виде парика и накладных волос, ныне находящихся в покоях Оливии, сработали на отлично – без них Виктора никто не узнавал. Хотя оставалась большая вероятность того, что появятся представители церкви, знающие иномирца в его настоящее лицо, и тогда начнутся очень серьёзные проблемы. Но такая вероятность, по словам Даши, была крайне мала, так что Виктор постарался не нагружать себя скверными мыслями о возможном печальном будущем.

Друзья покинули дворец и с превеликим удовольствием вдохнули ночной прохладный воздух, подпитанный высоким уровнем озона, что говорило о недавно прошедшем в этих местах дожде. Да и затянувшие всё небо тучи явно указывали на этот факт. Несильный, но стабильный непрекращающийся ветер сперва освежал, а затем заставлял съёжиться и задрожать от холода. Виктор, вспомнив о правилах этикета, стянул с себя кафтан и накинул его на плечи спутницы.

Ни один стражник в их сторону даже не посмотрел, что не могло не радовать. Это означало, что Николас Шарп всё ещё не вернулся из плавания, и никто в столице до сих пор не знал о чудовищной махинации двоих иномирцев. Решив не испытывать судьбу, беглецы поспешили и прибавили шаг. Перед уходом заглянули в конюшню и забрали тех самых коней, на которых сюда прибыли. Скакуны оказались несколько сонными и ленивыми, ведь их плотно кормили и держали в тепле, а теперь какие-то люди заставляют их работать в такую скверную погоду, но пара ударов пятками по лошадиным бокам приводила конный «транспорт» в чувство и боевую готовность, отчего кони, хоть и недовольно фырча, но всё же бросались в стремительный галоп.

Улицы пустовали. Ещё бы, мало кто желал слоняться без дела под открытым небом дождливой холодной ночью, а потому движению никто не мешал. Даша, хоть и хорошо помнила дорогу, всё же пару раз сбивалась с пути и друзьям приходилось возвращаться. Побег из города со всеми заскоками не в те переулки занял почти полчаса. А когда друзья прибыли к восточным городским воротам, с небес обрушился сильный проливной дождь.

– Всё-таки хорошо, что не стали уходить канализацией, – сказала Даша. – В такие дни уровень воды поднимается там до полутора-двух метров, и идти вброд становится просто невозможно. Нас бы затопило – и поминай как звали. Нелепая смерть, наверное.

– Смерть есть смерть, – ответил Виктор. – Нелепой она станет для тех, кто о тебе потом узнает. Это всё равно, что разговаривать о «геройской» смерти, которая ничем не отличается от любой иной. Думается мне, что нелепо или геройски можно жить, и судить тебя будут именно по прожитой жизни, а смерть – это просто конец пути.

– А вдруг не конец? Я не говорю о Рае или чём-то подобном, я просто говорю, что ты не можешь знать, что будет потом. Ты в состоянии увидеть, что происходит с телом после смерти мозга, но само твоё сознание куда-то должно деваться, верно? Не испаряется же оно бесследно.

– Вот видишь, и ты тоже не можешь знать этого наверняка. Но…

Беседу прервал появившийся у ворот стражник. Укрываясь своим щитом как зонтом, он лениво подошёл к путникам, протяжно зевнул и спросил:

– Вы куда так поздно ночью собрались? Проход до рассвета закрыт!

– Уважаемый, нам очень надо выйти, – взмолилась Даша. – Личные дела не терпят отлагательств. Если вы не пропустите нас, то с нами может случиться страшная, смертельно страшная беда.

Страж пожал плечами:

– Ничем не могу вам помочь, господа хорошие. Мы тут на посту, знаете ли, люди честные и службу несём исправно, так что отправляйтесь-ка вы восвояси, да возвращайтесь ближе к утру.

Даша закатила глаза и бросила стражнику мешочек с монетами.

– Эй, за кого вы меня принимаете? За взяточника? – возмутился тот.

– Именно так, – подтвердил Виктор, протягивая латнику ещё один бряцающий металлом кошелёк.

– Ну, если вы так настаиваете, – широко улыбнулся стражник, бросившись открывать для покидающих город гостей ворота. – Будьте осторожны на дорогах, господа!

– Благодарим сердечно, – кивнула Даша, пришпоривая коня. – Удачной службы!

Беглецы, не веря своей удаче, выскочили за стены Авельона и, не оборачиваясь, бросились вперёд, как можно дальше. Сперва им предстояло закрепить успех и сбежать так далеко, чтобы замести и запутать собственные следы. Тут и дождь оказался кстати – некогда ровная дорога превратилась в грязное месиво, и узнать, кто по ней прошёл, уже никогда не удастся.

– Ну, и куда мы движемся теперь? – спросила Даша, приводя в норму своё дыхание и стуча от холода зубами. – Было бы неплохо где-нибудь остановиться, чтобы поспать и отогреться.

– На отдых пока нет времени. Мы идём на север, но не по тракту – нам придётся пробираться сквозь лесную чащу. Не знаю, выдержат ли лошадки такую усеянную препятствиями дорогу.

– Не выдержат – бросим их и пойдём пешком. И Виктор, я… я…

– Что? – спросил граф.

– Ну… спасибо тебе за всё, что ты сделал. Если я выживу, то всё это только благодаря тебе. Эх, если бы не ты…

– Не спеши благодарить, – подмигнул Виктор. – Нам предстоит ещё долгий путь.

ГЛАВА 14

Спустя пять суток Виктор проснулся в мокрой и холодной траве с чётким осознанием того, что он совершил самую большую ошибку в своей жизни, решив отправиться в многодневный переход по сосновому лесу без каких-либо припасов или иных средств для выживания. Кони хоть и с трудом, но всё ещё преодолевали буреломы и густую лесную растительность, но силы их подходили к концу: почти в самом начале пути на одном из привалов лошади наелись лесной травы, после чего их воротило как школьников после выпускного бала. И скакуны, видимо, решили больше не питаться здешними растениями, а потому уже выглядели чахлыми и практически засыпающими на ходу. Благо, что воды вокруг росло навалом – то и дело встречались чистые ручьи, где можно было напиться до отвала как путникам, так и их коням.

С пищей для людей тоже шло не очень гладко. И хотя Виктор получил некоторые навыки охоты в знатном герцогском круге, это не помогло ему в поимке добычи, потому что с ним не было преданной и послушной собаки и дальнобойного оружия, не считая двух заряженных пистолей Даши, которые она наотрез отказывалась использовать ради добычи пищи, боясь остаться абсолютно безоружной при встрече с настоящим врагом. А одним мечом, пусть и легендарным Пакембергом, много дичи не нарубишь, и потому пришлось питаться тем, что не убегало от человека, едва завидев его издалека: орехами, ягодами и особо медлительной форелью в ручьях, которую удалось поймать лишь однажды. Благо, костёр получалось разжигать без каких-либо проблем – сила рун в этом случае пришлась как нельзя кстати. Кроме того, она помогала на некоторое время справиться с голодом, но полностью заменить питательные вещества не могла, а потому без скорой дозаправки белками, жирами и углеводами с путниками могла приключиться катастрофически большая беда.

Вскоре решили дальше двигаться без лошадей, уж слишком устало выглядели лошадки. Даша предложила забить одного из коней на мясо, но Виктор отказался наотрез: ему было жалко лишать жизни существо, принёсшее друзьям такую огромную пользу. А потому скакунов попросту отпустили на все четыре стороны, чем они незамедлительно и воспользовались, убежав куда-то далеко на запад.

На седьмой день путешествия Виктор всё-таки заявил, что голод – не тётка, а потому настоял на использовании пистолей для охоты. Даша, хоть и демонстративно надулась, всё же согласилась, и уже тем же вечером у путников на ужин был жареный олень, шкуру которого Виктор наспех выдубил, как умел, и сделал из неё некое подобие накидки. Получилось довольно неплохо, по крайней мере для человека, ни разу этим не занимавшегося.

Герцог говорил, что дорога по Мофкритскому тракту займёт порядка десяти дней. Разумеется, он имел в виду путь верхом, а не пешком, а потому Виктор предположил, что им идти ещё не меньше двух недель, если продолжать продвигаться такими же темпами. Кроме того, он сделал поправку на лес, идти по которому было крайне тяжело, и на постоянные привалы, из-за которых десятая часть времени бесследно пропадала. Всё это выглядело довольно грустно, потому что друзья понимали: у Даши оставалось совсем немного времени, и каждый новый день мог оказаться для уроженки Земли последним, что было бы очень обидным, если учитывать, как близко они подобрались к финалу хорошо продуманной и чётко спланированной операции.

На десятый день, когда Даша упала в обморок от усталости или какой-то иной, сверхъестественной причины, Виктор решил: пора переходить на тракт, каким бы рискованным не оказался этот радикальный шаг. Ведь в первую очередь их ищут именно на оживлённых дорогах, а в том, что их уже тщательно выискивают, Виктор даже не сомневался. А это значило, что каждому дорожному посту из столицы было дано поручение проверять всякую пару людей, хоть отдалённо напоминающих беглецов. Но оставаться в лесу и надеяться на чудо, решил Виктор, тоже глупо – ещё пара таких дней и Даша совсем сляжет. А потому графу пришлось принимать нелёгкое решение. Он понимал, что ответственность за себя и за спутницу уже давно лежит на его мужских плечах, и заботиться об обоих придётся ему одному.

Даша согласилась с тем, что пора бы перейти на тракт, и этот план был тотчас воплощён в реальность. И хотя военных патрулей, караванов и транспортных дилижансов на этой дороге оказалось не так много, как путники думали раньше, сердце Виктора каждый раз замирало при виде любой проезжающей неподалёку телеги, даже если вёл её старый чахлый жеребец, подгоняемый безобидным стариком-фермером. Никто не хотел «подбросить» шагающих пешком друзей, так что Виктору приходилось чуть ли не нести Дашу на руках, постоянно взывая к силе рун, наполняя своё тело очередной порцией волшебной свежести, хотя он и чувствовал, что с каждым таким разом его собственный внутренний стержень всё истончается и истончается.

Даше становилось всё хуже: она падала в обморок по нескольку раз в день, а переночевать в комфортных условиях не было никакой возможности. Поэтому Виктор, забывая о безопасности, разжигал вокруг засыпающей на оленьей шкуре девушки сразу несколько костров и пытался поддерживать в них огонь до самого рассвета, ни на секунду не смыкая глаз. Такая самоотверженность пока приносила мало плодов, кроме приближения к цели: Виктор чувствовал себя донельзя измотанным; он понимал, что продолжать путешествие таким образом никак нельзя, иначе финал окажется смертельно плачевным, а потому решил тратить время не на продвижение вперёд, а на поиск того, кто мог бы их хоть немного подвести.

Оставив Дашу отдыхать на обочине, граф встал посреди тракта и начал останавливать все проезжающие на север обозы. Некоторые прогоняли голосующего на дороге Виктора, не желая останавливаться. Другие останавливались, но заявляли, что в ближайший час они сворачивают в иную сторону. И лишь к вечеру одиннадцатого дня удалось «поймать» дряхлую крестьянскую телегу с впряжёнными в неё двумя лошадками. На поводьях сидел, укутавшись в толстые грубые лохмотья, паренёк лет пятнадцати, а позади него находились ещё четверо: очень старенькие дед с бабкой, мужчина средних лет и маленькая девочка, возраст которой разобрать было невозможно из-за чрезмерной худобы и покрывающего её плотного одеяла.

Виктор взмолился о помощи и предложил в обмен всё, что у него было, вплоть до подаренного ему Пакемберга, но мальчик с поводьями оказался абсолютно бескорыстным. Он сказал, что они двигаются в сторону Арвенха, той самой деревушки, о которой рассказывал Герберт. Тайный герцогский склеп располагался от этого поселения всего в дне пути в сторону моря.

– Спасибо вам, – с облегчением выдохнул Виктор, затаскивая почти бездыханную Дашу в телегу. – Если бы не вы, так бы и настал нам конец здесь.

– Мы всегда стараемся помогать нуждающимся, – сказал мальчик. – Когда-нибудь и нам аукнется. Меня зовут Мильх, а это моя семья: бабка с дедом, отец да сестрёнка.

Семья Мильха выглядела болезненно. Все они находились в странном состоянии полудрёма, но на разговор всё-таки реагировали короткими движениями глаз и поворотами головы.

– Вы не подумайте, они не болеют ничем. Просто мы едем уже целую неделю и у нас совсем нет еды.

– У нас та же проблема, – грустно усмехнулся Виктор. – А что же с вами приключилось, раз вы едете так далеко и без каких-либо личных вещей?

– С нами приключилась беда, – вздохнул Мильх. – Арвенх переживает не самые лучшие времена: северные разбойники то и дело совершают на нас налёты и облагают невыносимой данью. И никто нам не помогает. Вот мы и ездили на заработки – убирали поля при поместье одного вельможи. Но когда срок нашей службы, довольно голодной, надо сказать, подошёл к концу, никто нам не выплатил и гроша. Усадили только на телегу и дали пинка под зад. А ещё говорят, что знать заботится о своих подданных…

– Ох, не верится мне в настолько жестокую несправедливость, – покачал головой Виктор. – Вот прям ни гроша не дал вельможа-то? Кажется мне, что если помещик станет себя так вести, то его жизнь станет очень недолгой.

Паренёк замялся. После минуты раздумий ответил:

– Ну, да, было там кое-что ещё. То, что нас голодом морили – это чистая правда, не вру я. Коль давали по куску хлеба да дольке тыквы на человека в сутки, и тому рады были. А так порой и вовсе сырые семечки грызть приходилось на завтрак и ужин, да водой грязной запивать. Вот и подворовывали мы, так сказать, как и все остальные. То морковку с поля утащим, то пару картофелин, а то и кочан капусты целый – так это праздник настоящий! А вельможа всё глядел да глядел на это, но виду не подавал, змеюка. Зато когда мы пришли за деньгами, закончив все свои работы, он вдруг заявил: «Воровали? Пошли вон!». И вот мы, не солоно хлебавши, возвращаемся в Арвенх.

– Да уж, печально. А что с разбойниками? Вы не хотите собраться всей деревней и дать им отпор? Один раз дадите вилами по наглым рожам нахлебников, и они больше не сунутся.

– Эх, господин…

– Джей… Викферт.

– Господин Викферт, пробовали мы. Да только деревня-то мала, десяток дворов всего. Из каждого по мужику, да по сыну – вот и вся наша армия невеликая. А шайка негодяев с каждым месяцем растёт – их уже наверное под сотню. Мы ж не воины, а крестьяне. У нас вон только батька мой, да ещё пара человек раньше служили близ столицы, но этого для защиты не уж точно хватит. Дед меня учил стрелять из лука, но, боюсь, что живого человека я убить не смогу. Одно дело – дичь стрелять, а другое – отнимать жизнь.

– Но ведь разбойники без труда отнимут жизни у тебя и твоих родных, разве это не повод для решительных действий? Стоит ли класть горло на нож, как бараны, просто потому, что вы боитесь драться?

– Ох, господин, да это ж смерть верная! Раньше из ближайшей крепости раз в неделю к нам приходили за припасами лыцари, так вот в обмен они обходили округу Арвенха и прогоняли непрошенных гостей. Но сейчас к нам уже никто не приходит – видно забыли о нас совсем. Так-то.

– Эх, хотел бы я вам помочь, да времени у меня мало совсем, – тихонько произнёс Виктор, прикрывая лицо ладонью. – Хотя, я вполне могу прийти на помощь после того, как… после своих дел. Обещаю, я вернусь и вместе мы что-нибудь придумаем!

– Господин Викферт, не надо только нас зря обнадёживать. Один лишний меч нам ничем не поможет, а лишь раззадорит бандитов.

Виктор довольно ухмыльнулся, пододвинулся к Мильху как можно ближе и показал ему свою руку. Крепко сжав ладонь в кулак, он напрягся так, что, казалось, ещё миг и вены на запястье взорвутся от чрезмерного давления. Спустя несколько секунд пальцы разжались, образовав пригоршню, а в самом центре ладони вспыхнул яркий неугасающий сноп огня.

– Меч вам, может, и не поможет. А что насчёт настоящего волшебника?

Мильх от удивления чуть не потерял управление телегой. Его широко распахнутые глаза смотрели то на пламя, то на внезапно свалившегося на его голову кудесника. А Виктор, довольный полученным эффектом, щёлкнул пальцами и огонь тотчас испарился.

– Ну, господин Викферт, это же совсем другое дело. А вы правда сможете нам помочь?

– Обещаю, сделаю всё, что в моих силах. Но сперва мне нужно будет разобраться с одним своим делом, которое не терпит отлагательств.

– Какое дело, господин? Может, я смогу вам помочь?

– Не думаю. Хотя… где-то в окрестностях вашей деревни, ближе к морю, стоит старый-старый склеп. Он сокрыт от чужих глаз, поэтому обнаружить его практически невозможно. Но мне позарез нужно его отыскать, понимаешь? Вопрос жизни и смерти. Причём так быстро, как только это возможно.

Мальчик задумался. Почесав голову, сказал:

– Нет, не видел такого. Я всю жизнь рос в тех лесах, но склепов не встречал. Точнее, встречал, но только не скрытые и не у моря. Курганы, каирны, руины древних крепостей… но если кто и знает, где находится ваша гробница, то только наш деревенский староста. Если не помер ещё, пока нас не было. Мы можем спросить у него, когда приедем.

– А далеко ли ещё до деревни вашей? А то время-то поджимает.

– Клячи у нас скверные, еле тащат повозку. Думается, что за четыре дня прибудем, если голод и холод нас не добьют. Потому что через пару сотен вёрст начнутся холмы да горы, а дождь сменится снегом. А пока до снега не добрались – радуйтесь дождю; он хотя бы не отмораживает вам пальцы ног.

Виктор кивнул и устроился поудобнее. Оглядев всех своих попутчиков, он решил, что долго они в таком положении не протянут, а потому подвинул их поближе друг к другу, а прямо между ними и Дашей посадил совсем ещё маленькую девчушку. Затем прикрыл глаза и представил, что телегу со всех сторон окружает большой пузырь, не дающий теплу вылететь за его пределы. И действительно – стало на порядок теплее, даже ветер вокруг повозки почти сошёл на нет, и все пассажиры заметно оживились. Проснулись старики и отец, заёрзала девчушка. Даже Даша, постепенно приходя в себя, стала выглядеть гораздо здоровее: вновь зарозовели щёки, а глаза наполнились живым, неподдельным блеском. Мильх просто не мог нарадоваться своему новому знакомому-чародею, и на радостях даже пришпорил своих лошадей, выжимая из них всё, на что они способны, лишь бы поскорее прибыть домой, в Арвенх. Постепенно все друг с другом перезнакомились, и дальнейшее путешествие стало протекать гораздо веселее. Но Виктор и Даша всё ещё старались сохранить конспирацию, дабы не вызвать случайный гнев местного контингента. Для общества они были господином Викфертом, странным путешественником, и его спутницей Дафной.

Через некоторое время действительно повалил снег. Сперва это были лишь мимолётные редкие снежинки, сразу же тающие, лишь переходя границы магического пузыря, поддерживаемого Виктором, но вскоре осадки переросли в сильный снегопад, которому сила рун оказалась не помехой. Местность сменилась на более неровную, и вскоре телега стала подниматься по извилистому серпантину на горный заснеженный кряж, густо усеянный вековыми соснами. Другие путешественники стали встречаться столь редко, что Виктор даже несколько расслабился. По его мнению, никто не мог догадаться, где они с Дашей сейчас находятся и куда направляются. А то, что древний склеп упоминался в беседе с герцогом, Герберт даже и не вспомнит, а если и вспомнит, то не придаст этому ни малейшего значения. Как сказал Мильх, до крепости, якобы охраняющей Арвенх, полдня пути на лошади, так что охраной здесь даже и не пахнет, чем, разумеется, и пользуются северные разбойники и некоторые беглые преступники-пепельники. Хотя болотников в этих краях совсем нет – для них здесь слишком холодно и сухо; ящероподобные гуманоиды предпочитают более тёплые и влажные места. В идеале – далёкие заморские земли, где прямо над их головами нависает огромная тень газового гиганта, действующая на ту территорию как крышка парной теплицы.

Не в силах больше слышать урчащие от голода животы попутчиков, Виктор несколько раз отправлялся на охоту. На сей раз он использовал не пистоли, так как те находились в разряженном состоянии, а наспех выточенными из длинных прямых ветвей дротиками. Приноровиться к метательному оружию оказалось довольно сложной задачей, но дичи в здешних краях оказалось так много, что рано или поздно даже слепой попадёт в какого-нибудь щетинника своим копьём. Собственно, так и вышло – плотная пелена падающего снега практически лишала Виктора видимости, и метать дротики приходилось вслепую. Когда же с двадцатой попытки после очередного броска послышался агонизирующий крик мохнатого кабана, сердце Виктора наполнилось ни с чем не сравненной радостью, сладким чувством победы смешанной с гордостью за самого себя любимого. Довольный собой, иномирец лично разделал добычу и зажарил её на костре, а его новоиспечённая компания была настолько голодна, что кабан превратился в груду обглоданных костей всего за полчаса. С набитыми, наконец, животами и боевой настрой тут же подскочил до самых небес. Отец Мильха оставшийся до Арвенха путь вытачивал своим ржавым ножом из костей щетинника маленькие фигурки божеств Света, и Виктор в кои-то веки смог поподробнее узнать об этом странном, но до боли похожем на любой земной пантеоне богов. Главенствующей силой жители Авельонского герцогства считали неизмеримую обычными мерками сущность, пронизывающую всю вселенную, всю гелиоцентрическую систему мира. Свет был в каждой песчинке, каждом человеке и каждой звезде. Всё, что рождается, приходит из Света, и после смерти в него же и возвращается. Но есть и менее значимые, но всё же боги, правда, более одушевлённые и олицетворённые, нежели сам Свет: был здесь и бог стихий, богиня морских чудовищ, братья-боги Пороки. Всего их существует тридцать, но авельонцы почитают лишь двадцать семь из них, ибо оставшиеся трое – злые божества, подлые и злорадные, несущие лишь смерть и разрушение. К счастью, как сказал Мильх, вера в Свет, ежедневные молитвы, исповедь раз в месяц и маленький медальон на шее полностью оберегают верующего от всех злых сил.