Текст книги "Детство Менолли (СИ)"
Автор книги: Никас Славич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Менолли так увлеклась размышлениями, что не заметила, как они стали сами собой превращаться в слова песни. Девочка, забыв об осторожности, начала негромко напевать:
– Унеси, дракон,
На высокий склон,
Там, где всё цветёт,
И в любви живёт...
– Это какая-то новая учебная баллада? – поинтересовался Квир. – Ты неплохо поёшь, видимо, у вас в холде есть арфист. А я так давно не слышал песен... Ну что же ты молчишь?
Девочка, понимая, что нарушила запрет отца, да ещё и при всаднике, растерянно молчала, не в силах выдавить ни слова. К тому же она заметила, как возле входа в холд возникло какое-то движение. "Селла! Наверняка она следила за мной, и теперь побежит жаловаться родителям... О, что же мне делать?" – отчаянно подумала Менолли. Её затрясло от страха – наверняка отец будет разгневан.
Квир, решив, что девчушка просто замёрзла, взял её за руку, чтобы отвести в холд. Покорившись судьбе, Менолли шла рядом со всадником, опустив голову. Впереди уже слышалось недовольное ворчание Мави.
– Отпустите, пожалуйста... – чуть слышно попросила Менолли. – Дальше я сама.
Она не хотела, чтобы всадник увидел, как к ней относятся родители. Квир разжал ладонь, и девочка побежала прочь, стремясь спрятаться в своей комнате. Но на полпути она едва не налетела на Мави.
– Куда это ты так торопишься, девочка моя? – язвительно осведомилась мать. – К арфисту? Так он тебя не защитит от гнева отца. Говори честно: ты посмела исполнять свои дурацкие песенки при всаднике?
– Д-да, – заикаясь, выдавила Менолли.
Мави аж зашипела от возмущения.
– Как ты могла?! Для всадников можно петь только те баллады, что сочинили настоящие арфисты, а не какие-то сопливые девчонки вроде тебя! Ну, погоди, задаст тебе отец!
Мать схватила дочь за руку – её прикосновение казалось леденяще-холодным, а не тёплым и ласковым, как у Квира – и потащила в свою комнату. Там она отвесила Менолли пару подзатыльников, отчего девочка чуть не разревелась. Её всю трясло от боли и страха. Мави выглянула в коридор и стояла на страже до тех пор, пока не увидела, что Янус, проводив всадников, возвращается в свои покои, недовольно хмурясь от полученных новостей.
– Ну, что ещё? – ворчливо спросил он у Мави, видя, что та хочет что-то ему сказать.
– Менолли посмела спеть в присутствии всадника какую-то дурацкую песню! Свою! – видимо, Мави больше всего возмущал тот факт, что дочь сама придумала слова.
Янус со злостью посмотрел на супругу.
– Мало уделяешь времени её воспитанию, вот так и получается! Сейчас я научу дочь уму-разуму!
Он снял свой кожаный ремень и, придерживая штаны левой рукой, прошёл в комнату. Менолли затряслась ещё сильнее, увидев отца. Янус велел ей лечь на постель, перевернувшись на живот. Девочка молча повиновалась, и отец, задрав ей платье, тут же со всей силы хлестнул ремнём по голой спине, вымещая всю свою злость. Менолли в ужасе закричала, чувствуя, как возле поясницы остаётся кровоточащий рубец.
– Не смей больше близко подходить к всадникам! – разъярённо процедил отец. – Их нельзя отвлекать всякой ерундой, особенно теперь, когда нам грозят Нити!
Он хлестнул Менолли по спине ещё раз, но теперь она уже не кричала, поскольку боль притупилась ещё большим страхом. Мави тоже стояла в ужасе, поражённая словами Януса.
– Нити? – переспросила мать.
– Да, судя по рассказам всадников, Падения могут начаться уже в следующем Обороте! Конечно, точно никто не знает, но Алая Звезда уже прекрасно видна на горизонте... Нужно успеть подготовить холд к Прохождению, – ответил отец. Его злость постепенно проходила, сменяясь осознанием того, что он слишком грубо обошёлся с собственной дочерью. Заправив ремень обратно, он достал с полки бальзам с холодилкой и велел Мави смазать рубцы на спине Менолли.
– Хорошо, – кивнула супруга. – А что делать с её самовольством?
– Думаю, сегодня она получила хороший урок на будущее. К сожалению, я не могу отлучить девочку от занятий с арфистом, особенно теперь, когда приближаются Нити, а старику Петирону нужен помощник.
Мави фыркнула и с сарказмом произнесла:
– Вот и направил бы ему пару рослых парней или девиц постарше.
– Парни мне всегда нужны во время путины, – отрезал Янус. – А другие девицы не так заботливы и внимательны к старику, как Менолли. Пусть и дальше ходит к нему, но помнит: я не прощу никакого самовольства.
– Слышала отца?
Менолли кивнула. Слёзы на её глазах уже высохли, а боль ушла на второй план, сменившись страхом. Она понимала, о чём говорят родители, но в ужасе размышляла только об одном. "Нити... Неужели скоро они появятся в небе и начнут всё уничтожать? Хватит ли всадников, чтобы всех защитить?" – такие мысли вертелись в её голове.
Девочка не помнила, как добралась до своей комнаты. В ту ночь она плохо спала.
...Петирон, конечно, на следующее утро узнал о произошедшем. Менолли не хотела ему ничего рассказывать, но Селла, желая насолить сестре, сама проговорилась. Арфист тут же отчитал её, велев больше никогда не ябедничать, а после занятий с трудом успокоил встревоженную Менолли.
– Помни, девочка, тебе придётся скрывать свои песни ото всех, кроме меня. Спой мне тихонько то, что сочинила вчера, – ласковым голосом попросил Петирон.
С трудом совладав с собой, Менолли кое-как пропела куплет. От волнения её голос под конец сорвался.
– Не переживай ты так. Никакая твоя песня не ерунда, как утверждают Янус и Мави. Что бы они не говорили, я думаю, что всаднику было приятно услышать твой голос. А теперь ступай, и не бойся Нитей. Вейр защитит нас, я в этом уверен.
На самом деле Петирон был весьма встревожен известиями, но тщательно это скрывал. Он беспокоился не только за судьбу Менолли и её талант, но и за весь Перн. "Холдов много, а Вейр-то всего один... Отправлю-ка я весточку к Робинтону, пусть по мере сил помогает всадникам".
Составляя послание, Петирон вскользь упомянул о том, что нашёл талантливого ученика, пытающегося сочинить новые песни. Он хотел написать ещё пару предложений о Менолли, но тут его вызвал к себе Янус.
– Петирон, расскажи всё, что известно в вашем Цехе о Нитях, их Падениях и обязанностях холдеров.
Арфист поведал Янусу то, что знал сам, добавив, что раньше все холды имели наземные отряды, выискивающие и выжигающие пропущенные всадниками Нити. Требовалось в краткие сроки изготовить немало факелов. Правитель Полукруглого, скрипнув зубами, всё же согласился с тем, что наземные отряды необходимо создать.
Улучив возможность, Петирон решил поговорить с Янусом о Менолли.
– Я понимаю, что вы можете наказывать свою дочь, но, по сути, она не совершила никакого проступка. Всадникам нужна моральная поддержка, и то, что кто-то из них услышал детскую песню, это даже хорошо. Теперь они знают, что защищают не просто холд и земли вокруг него, а спасают всех жителей Перна, в том числе и одну маленькую девочку, с радостью исполнившую свою песенку – по просьбе всадника, – торопливо добавил Петирон, видя, что Янус собирается ему возразить.
– Может, вы и правы, – пожал плечами холдер. – Тем не менее, объясните Менолли, что её песни – это не баллады арфистов, и публично исполнять их не стоит. А теперь прошу меня извинить – я должен заниматься подготовкой холда к Прохождению.
Вернувшись в свою комнату, Петирон позабыл о том, что хотел дописать пару строк и торопливо перевязал свёрток пергамента, чтобы на следующий день отправить послание в Форт-холд с попутным кораблём...
***
За следующие несколько месяцев всадники Бендена зачастили в холд, но Менолли, остерегаясь гнева отца, не решалась подходить близко к драконам. К тому же новости были неутешительные – вскоре все узнали, что совсем рядом, возле Нерата, случилось одно из первых Падений, и потери всадников были велики. Никто не знал, как помочь оставшемуся Вейру, и Менолли несколько приуныла: она боялась, что Нити могут добраться до их холда, а защищать его станет некому. А ещё девочка очень переживала за Квира, надеясь, что он и его дракон не получат ранений.
Новость о том, что Госпожа Бендена Лесса совершила героический поступок и привела из прошлого всадников пяти Вейров, достигла Полукруглого не сразу. Жители холда узнали об этом подвиге, достойном баллады арфиста, только спустя полмесяца, за день до того, как Нити должны были выпасть над Полукруглым.
Янус и Петирон рассказали всем новости, полученные от самого Флара, Предводителя Вейра. Правитель холда добавил, что негоже расслабляться и праздновать – всем жителям Полукруглого предстояло впервые узнать, что такое Падение Нитей. Поэтому никому не разрешалось на следующий день выходить наружу до тех пор, пока всадники не известят Януса. Кроме того, холдер приказал собрать наземный отряд, которому предстояло искать зарывшиеся в землю Нити, и передать им заготовленные факелы, пропитанные маслом. Ничтоже сумняшеся, он включил в него своего сына Алеми и обеих дочерей. Мави пыталась намекнуть, что Менолли ещё слишком мала, но правитель никого не желал слушать.
Петирон не стал отменять своих занятий, и поэтому следующим утром подробно и красочно рассказал детям о подвиге Лессы. Её поступок настолько восхитил Менолли, что она тут же начала подбирать эпитеты, описывающие мужество и бесстрашие Госпожи Вейра. Девочка хотела задержаться после урока, чтобы записать пришедшие ей в голову сравнения, но помешала Селла:
– Ну, чего расселась? Ждать тебя никто не будет, а отряд должен быть наготове в любую минуту.
Пришлось Менолли вместе со всеми выйти из комнаты арфиста, укоризненно посмотревшего на Селлу. Но та ни на что не обращала внимания, продолжая командовать:
– Так, все, кого записали в отряд, идите за мной к выходу из холда. Там Янус подробно объяснит всем, что требуется сделать.
В последнее время Селла, беря пример с Мави, стала слишком усердно командовать другими, сама при этом ничего не делая. Её брат Алеми, услышав это, фыркнул и сделал сестре замечание:
– Я старше тебя, и мне уже известно, что будет делать наш отряд. Мы должны обойти территорию от холда до Драконьих камней, выискивая появившиеся внезапно пустоши на тех местах, где раньше были деревья или кустарники. Это будет верным знаком, что рядом зарылась Нить. У меня есть лучина, и, обнаружив такое место, я запалю факел и брошу его в нору. Если же Нить не удастся уничтожить, мы должны дать сигнал пролетающим всадникам, помахав им белой или яркой тканью. А дальше уже справятся драконы.
Все внимательно выслушали Алеми и направились к выходу. Там уже стоял Янус, напряжённо глядевший в обзорное окно. Ожидание несколько затянулось, и Менолли снова вернулась к мыслям о подвиге Лессы. Мелькавшие у неё в голове сравнения и метафоры начали было складываться в осмысленный текст, но тут девочку снова отвлекли: даже сквозь закрытую массивную дверь послышалось хлопанье крыльев.
– Всадник! – воскликнул Янус.
Холдер поспешил открыть дверь, жестом показав остальным оставаться на месте. Янус быстрыми шагами вышел во двор, встретил спустившегося с дракона всадника, о чём-то быстро с ним переговорил, после чего повернулся к отряду, дав знак выходить.
И взрослые, и дети дружно прошли во двор, не отводя глаз от пожилого коричневого всадника и его дракона. На улице резко пахло фосфином.
– Падение отражено, но на юго-западе мы могли пропустить несколько Нитей, – доложил всадник. – Будьте внимательны. Над вами будут иногда пролетать дозорные, поэтому, как только увидите нору, куда зарылась Нить – подавайте знак.
Получив необходимые инструкции, все разбились на группы по два-три человека и принялись осматривать местность, постепенно двигаясь к юго-западу. Менолли испытала двойственные чувства: с одной стороны, ей было приятно получить в напарники брата Алеми, всегда старавшегося поддержать её добрым словом, но с другой, она не хотела, чтобы Селла постоянно крутилась рядом. Как назло, сестра не желала отходить от них ни на шаг, всем своим видом показывая, что о любом проступке Менолли станет известно Янусу.
Но, поскольку предстояло пройти немало длин драконов, у девочки снова появилась возможность поразмышлять над текстом песни о Лессе. Нет, она вовсе не претендовала на то, чтобы самой её написать – Менолли хотела просто дать свои намётки Петирону, а тот уже, как опытный арфист, обработал бы материал и сочинил достойную мелодию. Поэтому она решила: как только у неё в голове сложатся слова, надо их просто запомнить, а потом улучить момент, прийти в кабинет Петирона и записать их для него.
Вдохновению несколько мешала Селла, постоянно пытавшаяся изменить маршрут. Алеми всё время останавливал сестру, говоря, что в ту сторону пошли другие, а им нужно как следует изучить свой участок.
Они уже заканчивали обход, приближаясь к предгорьям Бендена, и тут Менолли увидела на одном из полей подозрительную прогалину.
– Смотрите! Что это?
Селла хотела презрительно пожать плечами, но тут увидела, как несколько злаков на краю прогалины поникли и быстро исчезли. Алеми подпалил лучиной факел и бросил его в опустошённое место.
– Скорлупа и Осколки! – воскликнул он спустя несколько мгновений, когда увидел, что только несколько Нитей обуглились, а остальные, разбухшие от влажной земли, продолжали шевелиться, пожирая ближайшие злаки и приближаясь к людям.
Селла замерла в ужасе, вытаращив глаза, а вот Менолли и Алеми не растерялись. Взяв выданный им белый холст, они принялись им отчаянно махать, чтобы привлечь внимание дракона и всадника, показавшихся на горизонте. Вскоре дозорный заметил их, подлетел ближе и снизился. И тут Менолли увидела Квира. Она едва сдержалась, чтобы не подбежать и не обнять всадника, настолько сильным было ее облегчение от того, что он живой и невредимый.
– Молодец, девчушка! И ты парень, тоже, – похвалил их Квир, даже не замечая застывшую в стороне Селлу. Всадник вместе с драконом подлетели ближе к прогалине. Мгновение – и полыхнуло пламя! Спустя некоторое время все Нити погибли.
Алеми, знающий, что надо делать дальше, достал из-за пазухи флягу с водой, подбежал ближе и предотвратил пожар. Менолли, подойдя ближе, увидела только обугленные останки Нити – словно верёвку разлохматили и подожгли. А на прогалине не осталось ни единого злака в радиусе длины дракона.
– Потом обязательно спой мне! – крикнул Квир на прощание и, взмахнув рукой, улетел верхом на своём голубом драконе. Селла скорчила недовольное лицо, но Алеми, зная, что та стала часто ябедничать на Менолли, велел сестре держать язык за зубами.
– А не то отец узнает, что ты стояла, как вкопанная, в тот момент, когда Нить уничтожала урожай, – пригрозил он, и это возымело действие.
Вскоре они достигли каменистых предгорий, где практически ничего не росло, и решили, что обход завершён. Возвращались в холд в напряжённом молчании, но зато это дало Менолли возможность сочинить и запомнить пару куплетов – пока ещё недоделанных, но она надеялась, что Петирон поймёт её идею и подхватит, создав отличную балладу о полёте Лессы.
Вернувшись в холд, они отчитались перед пожилым мужчиной, оставшемся на страже, и поспешили по своим делам. Алеми убежал к Корабельной пещере, где уже собирался рыболовецкий флот. А Менолли в первую очередь направилась к комнате арфиста и, зайдя внутрь, удивилась тому, что Петирона нет на месте. В последнее время он редко отлучался. "Видимо, из-за Падения Нитей отец вызвал его к себе, – решила Менолли. – Но что же делать? Вот-вот появится мать и найдёт для меня какое-нибудь занятие – например, ухаживать за дядюшкой. Надо успеть записать слова для будущей баллады!"
Она торопливо прошла к столу, где арфист разложил свои инструменты и пергаменты. Найдя свободный, девочка взяла перо, обмакнула его в чернила и начала торопливо писать. Она и не знала, что за ней внимательно следила Селла, скрываясь в тени у входа в комнату. Та, увидев, чем занимается её сестра, поспешила к Мави.
– Ну, что там ещё? -рассерженно спросила мать, раздражённая тем, что её отвлекли от дел на кухне: она раздавала указания кухаркам, чтобы те поторапливались с готовкой, ведь вскоре должны были вернуться все жители холда, попавшие в наземный отряд.
– Менолли, мама! – торопливо выкрикнула Селла. – Она прокралась в комнату Петирона и без его ведома записывает там какой-то текст! В его документах!
– Что-о? – возмущению Мави не было предела. – Да как она посмела! Жаль, отец и арфист заняты разговором со всадниками... Но я её проучу!
Раздав последние указания, Мави резко повернулась и вышла из кухни. Она торопливо прошла к кабинету Петирона, и в итоге успела застать там Менолли. Девочка, дописывающая второй куплет, испуганно подняла взгляд; руки её задрожали, и перо выпало на стол, оставив небольшую кляксу на пергаменте. Мави решительно подошла к дочери и больно дёрнула её за левую руку, а затем хлёстко ударила по правой.
– Ты что это себе позволяешь?! – мать сорвалась на крик. – Возомнила себя арфисткой? Думаешь, Петирону нужны твои песенки? Это же детский лепет, ерунда!
Мави больно хлестнула дочь по щеке, отчего у Менолли выступили слёзы. Её всю трясло; она ничего не смогла бы сейчас ответить ни матери, ни появившемуся отцу, вернувшемуся в холд и услышавшему крик.
– Опять! – гневно воскликнул он. – Неужели моя дочь снова прилюдно исполняла свои нескладушки?
Янус ударил Менолли по спине, но боль она ощутила не от этого, а от произнесённых им слов. Девочка сжалась в комок, рыдая и ожидая новых ударов; но тут в комнату вошёл запоздавший Петирон.
– Что здесь происходит? – спокойным, но в то же время ледяным тоном спросил он. – Почему в моём кабинете избивают одну из учениц, при этом не поставив меня в известность?
Янус, замахнувшийся было для нового удара, успел остановиться лишь в последний момент. Он резко повернулся к арфисту и гневно ответил:
– Потому что ты не научил мою дочь держать при себе свои нелепые песни! И вот, погляди, что из этого получилось! – он указал на стол. – Она посмела без твоего или моего разрешения записывать слова на пергаменте!
Петирон пожал плечами.
– Что с того? Конечно, ей следовало предупредить меня, но это не такой уж серьёзный проступок...
Подойдя ближе, он незаметно для всех изучил текст, и брови его удивлённо взметнулись вверх. "Если у восьмилетней девочки появляются такие сравнения и эпитеты про героизм Лессы, что же будет потом? Нет, нужно развивать её талант, и ни в коем случае не давать родителям издеваться над ребёнком", – подумал он.
– Тем не менее, в день Падения ей следовало заняться другими делами! – продолжал Янус. – Например, привести себя в порядок после дальнего похода... А песенками пусть занимается у тебя на уроках!
Менолли, продолжая всхлипывать, снова ощутила боль – слова отца сильно ранили её, и девочка продолжала трястись, несмотря на то, что Петирон подошёл к ней и начал ласково поглаживать по спине.
– Пусть так, но не стоит запрещать ей всё на свете, – сказал арфист. – Тем не менее, я буду сам решать, кого мне наказывать, как и за что. А теперь прошу вас выйти. Я очень устал.
Янус и Мави, ворча, нехотя покинули комнату. Петирон попытался успокоить девочку, но Менолли только мотала головой, не в силах смириться с тем, как жестоко к её дару отнеслись родители. Собравшись с силами, она выбежала прочь, не желая видеть даже арфиста. Девочка решила уединиться у себя. Закрывшись в комнате, она легла на топчан и снова заплакала. Горькие слёзы текли, не переставая. Менолли вся тряслась от пережитого стресса. Только спустя полчаса её одолел спасительный сон...
...На следующее утро она проснулась от сильного стука в дверь. Встав с постели, она нехотя открыла. На пороге стояла разгневанная Мави.
– Эй, соня, ты что, решила всю жизнь проспать? Вчера вечером я не стала тебя будить, но по утрам изволь просыпаться вовремя! – голос матери, казалось, был пропитан ядом. – Сейчас живо умывайся и иди завтракать, а потом отправишься собирать золотожилку в тех предгорьях, где вы вчера ходили. И не смей возражать! В наказание за вчерашний проступок ты на три дня отстранена от занятий с Петироном. Будешь ходить, собирать травы и пряности всё это время, хоть какая-то с тебя польза...
Менолли, не решаясь вставить даже слово, покорно кивала головой, смирившись со своей участью. Вот только слова матери больно ранили её. "Хоть какая-то с меня польза, – обречённо повторила про себя Менолли. – Неужели родители совсем меня не любят? Всю жизнь они только и делают, что раздают приказы..."
Она торопливо умылась, затем сходила в кухню, чтобы перекусить, а после взяла с собой небольшую котомку для травы и отправилась прочь из холда.
...Только выйдя под открытое небо, Менолли почувствовала облегчение. Оказавшись вдали от неприветливых родителей, завистливой сестры и всех остальных, она радовалась своей временной свободе. Но по-прежнему внутри сидела лютая обида на материнские слова. Девочка чувствовала горечь во рту всякий раз, когда невзначай вспоминала о вчерашнем происшествии в комнате Петирона. Чтобы отогнать от себя эти мысли, она переходила с шага на бег, тем самым отвлекаясь и стараясь забыть обо всём.
Так для неё и прошли эти три дня. Но впереди девочку ожидали ещё большие испытания...
***
Всё лето Менолли проводила больше времени за пределами холда, чем внутри. Из-за этого она часто пропускала занятия у арфиста. Петирон был недоволен: он видел, что родительские запреты надломили девочку, и та уходит по их приказам, чтобы никого не видеть. Надеясь хоть как-то восполнить упущенное, арфист перед очередным походом Менолли выдавал ей задания. Благодаря этому она постепенно научилась делать самые разные инструменты.
Девочка действительно предпочитала путешествовать в окрестностях холда, собирая травы или ягоды, чем оставаться там, где её чуть ли не презирали. Селла постоянно следила за сестрой, ябедничая при каждом мелком проступке, родители то отчитывали Менолли, а то и вовсе пороли. Правда, Алеми пытался заступаться за девочку, но он бывал в холде не так уж часто, всё больше времени посвящая рыбной ловле.
Оставаясь совсем одна на природе, Менолли раскрепощалась: она с удовольствием бегала босиком по прибрежной отмели, затем плавала и ныряла, научившись подолгу задерживать дыхание, а потом, выбравшись из воды, выполняла данное ей задание, распевая во весь голос – только на природе она не боялась того, что её будут за это ругать. Птицы иногда пытались подпевать ей, и девочке казалось забавным слушать их щебетание.
Но летний сезон постепенно заканчивался. С каждым днём становилось всё холоднее, и девочка боялась будущей зимы, зная, что ей снова придётся забыть о свободе, и беспрекословно подчиниться родителям. Догадывался о её чувствах и Петирон. Арфист решил серьёзно поговорить с Янусом при ближайшем удобном случае.
После очередного Падения Нитей правитель Полукруглого пребывал в прекрасном настроении: на этот раз всадники ничего не пропустили, и ещё не собранному урожаю ничто не угрожало. В честь этого Янус даже устроил праздник, где Петирон исполнил немало песен о всадниках и драконах, а также о жизни простых холдеров. Арфист решил воспользоваться благодушным настроением правителя, и, дождавшись окончания праздничного вечера, подошёл к нему.
– Правитель Янус, сегодня вы прекрасно слышали не только мои способности, но и учеников, исполнивших хором две песни, – начал Петирон.
– Да, вы их отлично выучили, – согласился Янус.
– Это моя работа, – скромно заметил арфист. – Вот только выполнять её мне становится всё труднее. Я старею, мои кости болят, а мышцы дряхлеют. Мне нужен помощник.
– Вы же знаете, я не могу выделить никого из мальчиков, они все заняты постижением рыболовного ремесла, – проворчал правитель.
– Я и не прошу о них. Мне раньше прекрасно помогала ваша дочь Менолли, и сейчас, когда закончится пора сбора урожая, я хотел бы, чтобы она снова подсобляла мне.
– Хм, с одной стороны, я не против, но вы же знаете, что девочки не могут быть арфистами...
– Но они могут быть прекрасными певицами, таких у нас в Цехе очень много, – прервал возражения Петирон. – У Менолли хороший и чистый голос. Она всегда отзывчива и помогает мне во всём. Мне нужна именно такая помощница.
– Селла ведь старше её... – заметил Янус.
– Но она мало что понимает в инструментах, и не сможет мне быстро подать нужный, да у неё и своих дел хватает.
– Ладно, – махнул рукой правитель, – пусть Менолли помогает вам, но при одном условии: в её обязанности также войдёт замена светильников в холде. Пора ей и этому научиться.
– Что ж, я не против, – согласился Петирон, зная, что не стоит спорить с Янусом насчёт работы по холду.
***
Следующие три Оборота стали для Менолли непрерывной борьбой за счастье общаться с арфистом, разучивать новые мелодии и помогать в их создании. Конечно, родители не возражали против того, чтобы она ухаживала за Петироном и помогала ему, но не упускали возможности напомнить Менолли и о других обязанностях по холду. Её довольно часто отправляли на кухню, помогать в приготовлении пищи, разделке рыбы, чистке водорослей, трав, кореньев. Девочка училась также вязать и вышивать, плести корзины.
Каждый день она оббегала холд, меняя светильники, и постепенно выработала кратчайший маршрут. Постоянные походы сделали её сильной и выносливой: теперь она не только отлично плавала, но и бегала, могла поднимать тяжести. Однако больше всего ей нравилось заниматься у арфиста, где они натягивали струны, создавали инструменты, разучивали вплоть до последних мелочей самые разные песни. Петирон старался учить девочку пользоваться голосом, однако понимал, что ей не хватает полноценной учёбы в Цехе, у мастера Шонегара. Однако отправить туда Менолли он не мог: родители не разрешили бы ей уехать в Форт-холд. К тому же, иногда арфист сомневался в её способностях, поневоле сравнивая её с Мерелан.
"Неужели девочка и впрямь такая талантливая? Конечно, она неплохо поёт, играет и даже пытается сочинять песни, но достаточно ли этого, чтобы отправить Менолли в Цех? Эх, была бы она мальчуганом! Тогда, глядишь, Янус и согласился бы отдать ученика в арфисты, – размышлял Петирон. – Впрочем, вряд ли: он старается всех мальчиков задействовать на рыбной ловле, а это никак не способствует развитию музыкального дара, особенно голоса".
Менолли всё же смогла преодолеть былой душевный надлом и вернулась к сочинительству песен. Теперь уже Петирон лично занимался с ней по этой части, давая ценные советы, заодно обучая её основам стихосложения, построения куплета и припева и другим премудростям.
Её пальцы одинаково ловко управлялись и с игрой на струнах, и с починкой сетей. Вот только ежедневная работа по холду иногда не позволяла слишком уставшей Менолли чётко сыграть сложный ритм: она быстро сбивалась, пальцы переставали её слушаться. Но Петирон не мог переубедить правителей Полукруглого, считавших, что их дочь должна освоить все необходимые ремёсла, научиться самостоятельности.
Взрослея, Селла перестала ябедничать на Менолли, но, не желая выполнять трудную работу, часто устраивала так, чтобы ею занималась сестра. А вот Алеми всегда вставал на защиту Менолли, стараясь помочь ей и защитить от гнева родителей. С другими братьями девочка практически не виделась: их постоянно то отправляли в море на рыбную ловлю, то на обучение в другой холд.
Тем не менее, несмотря на все трудности, Менолли была счастлива от того, что ей выпала возможность больше общаться с арфистом, и музыка постоянно звучала в её душе. Постепенно девочка научилась не только слагать стихи, но и записывать к ним ноты. В десять Оборотов она сочинила первую полноценную песню, посвящённую морю; но исполняла она её только для Петирона.
С Квиром девочка долгое время не виделась, и очень переживала за судьбу всадника. Правда, после очередного Падения Менолли увидела знакомого голубого дракона, пролетавшего над холдом, и понадеялась, что с Фелетом и его всадником всё в порядке.
Постигая всё новые знания, Менолли надеялась, что в будущем она всё же сможет побывать и в Вейре, и в главном Цехе арфистов, о котором Петирон ей много рассказывал. Однако вскоре после того, как ей исполнилось одиннадцать Оборотов, произошло трагическое событие, едва не перечеркнувшее все её мечты...
***
У Петирона нещадно ломило кости. Он чувствовал грядущую непогоду и боялся её, осознавая, что в последнее время здоровье стало его подводить всё чаще. Конечно, старость давала о себе знать, но никогда ещё ломота не была настолько сильной. Живя у моря, арфист понимал, что близится буря, и счёл своим долгом предупредить Януса.
Холдер, прекрасно знающий, что у всех пожилых накануне непогоды ломит кости, внял совету Петирона и отдал флотилии приказ возвращаться.
– А ещё нужно успеть собрать урожай на дальних полях, иначе мы его можем лишиться, – добавил правитель. – Поручаю Мави заняться этим делом и взять себе в помощники всех, кто не занят на иных работах.
После этих слов отца Менолли поняла: сегодня ей не удастся побывать на занятиях у Петирона. Тогда она, стремясь оказаться одна, попросила у матери разрешения отправиться за клубнями на самое дальнее от холда поле.
– Нет, не могу я отпустить тебя одну, сейчас нельзя разделяться. Пусть Селла пойдёт с тобой.
Сестра, едва услышав это, фыркнула и заявила:
– Нечего мне делать на дальнем поле, я уже договорилась с подругами отправиться на один из южных участков.
– Что ж, так и быть. Тогда с Менолли пойдут девочки помладше. Пусть учится присматривать за ними и руководить.
Спустя полчаса практически все женщины холда отправились на сбор урожая. Менолли показывала дорогу трём девочкам на Оборот или два младше её. "Всё лучше, чем идти вместе с Селлой, – решила она. – К тому же, вчетвером мы соберём клубни быстрее".
Но не тут-то было: Мави, прекрасно зная, кто из девочек холда не очень трудолюбив, отправила вместе с Менолли трёх лентяек, надеясь на то, что дочь сумеет личным примером их перевоспитать. Они всю дорогу жаловались на боль в ногах и слишком длинный путь, часто останавливаясь, чтобы передохнуть или перекусить, а когда пришли на поле, заявили, что они вовсе не умеют собирать клубни.
Менолли, подивившись их лени, показала, с чего начать, но поняла, что большую часть работы ей придётся проделать самой. Меж тем, на горизонте уже сгущались тучи, и следовало поторопиться, если они не хотели попасть под дождь. Самой девочке было уже не привыкать: она не раз ходила в непогоду и стала благодаря этому достаточно закалённой. Пришлось поторапливать трёх спутниц, пугая их тем, что они могут простыть, если окажутся под дождём.
За три часа им удалось всё-таки собрать достаточно много клубней, вот только теперь возникал вопрос: как донести четыре тяжёлых мешка до холда? Спутницы Менолли начали спотыкаться и жаловаться уже после первых шагов, а сама девочка никак не могла взвалить на себя такую ношу.
