Текст книги "Не трогай меня (СИ)"
Автор книги: Ника Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Глава 28. Макс
Пустая бутылка водки насмешливо поблескивает в тусклом свете кухонной лампы. В руках недокуренная сигарета, первая за за долгое время. Дым от неё лениво ползёт к потолку, цепляюсь за этой картиной, как за единственно реальное в мире. В голове какое-то месиво из мыслей. В душе – чёрная дыра. В сердце – Яна. Всегда она.
Три года я держался и не курил, а сегодня всё полетело к чертям. Как и моя жизнь. В пепельнице уже собралась горсть пепла и окурков. Каждый – как очередной час этих бесконечных дней. Затягиваюсь снова, и дым наполняет лёгкие вместе с горечью от воспоминаний. Сначала мои претензии, от которых мне тошно, потом Яна с её историей.
Смотрю на снимок в телефоне. Это единственное, что у меня осталось на данный момент от неё. Яна не любит фотографироваться, но я смог уговорить её на один кадр. Он получился нечёткий, но такой родной. Даже в смазанном снимке я вижу отчётливо ее лицо. Она улыбается той редкой, настоящей улыбкой. Какая же сила воли у моей девочки, чтобы искренне улыбаться, неся в себе столько боли?
Перед глазами всё плывёт – то ли от выпитого, то ли от недосыпа. Не знаю, который сейчас час и сколько времени прошло, как я вернулся в свою квартиру. Закрываю глаза: вижу лицо Яны. Мерещится, что она ходит по моей квартире, теребит шнурки худи, даже кажется, что слышу ее голос.
Набираю ее номер. Абонент временно недоступен. Мне нужно услышать ее. Пусть даже простое «Привет». В голове крутится один и тот же вопрос. Зачем я ушёл в тот вечер? Что я должен был сделать? Когда она рассказала про тех ублюдков, про отца … Я просто не мог совладать со своими эмоциями. Воздуха не хватало. Меня словно оглушило.
Что я знаю о настоящей боли, чтобы подобрать слова? О настоящем одиночестве? Я вырос в доме, пропитанном любовью и заботой. Мама до сих пор звонит каждый вечер, спрашивает, поел ли я. Отец всегда готов выслушать и дать совет. Никогда не сталкивался с людьми в своей жизни, попавшими в такую ситуацию.
Звон разбитого стекла эхом отдаётся в квартире. Рюмка разлетается вдребезги о стену, и я смотрю, как осколки осыпаются на пол.
На руке ссаднит порезанная кожа. Я даже не помню как лопнул стакан у меня в руках. Может останется шрам. Плевать. Сколько у Яны незатянувшихся ран и таких же рубцов в душе и на сердце? У меня след на ладони, а у нее душа как решето. Мне хочется зацеловать каждую клеточку, каждый её рубец внутри ее. Забрать все тревоги, я готов, как песок, впитать все ее слезы.
Но я не могу! Не могу изменить её прошлое. И, похоже, не могу достучаться до неё в настоящем. Теперь не могу. После того, как Янка рассказала мне всё это, она словно захлопнула дверь. Отгородилась, замкнулась. Снова.
В стену летит ещё одна рюмка. Бессильная ярость захлёстывает волной. Хочется найти эту тварь, её мать, которая бросила ребёнка. Хочется вернуться в прошлое и защитить её, такую маленькую и испуганную. Укрыть собой от всего этого кошмара.
Мне кажется, что без Яны рядом я больше и не живу. Еще месяц назад я о таком и не думал.
На работу не выхожу, написал отцу, что готовлюсь к сессии, на универ забил. Мне нужен только мой Василёк. Звонок в дверь заставляет дёрнуться так, что сигарета выпадает из пальцев. Сердце предательски ёкает – вдруг она? Но нет, конечно. Она даже не знает толком, где я живу.
– Открывай, придурок! – голос Арса из-за двери возвращает в реальность. Плетусь открывать, цепляясь за стены.
– Оп-па! – Арс окидывает взглядом поле боя: меня, кухню, батарею бутылок. – Что за праздник? А тамада где потерялся?
Смотрю на друга мутным взглядом. Какие шутки, когда внутри всё горит от бессилия и боли? Не своей – её. Той, что я увидел в её глазах, когда она наконец открылась.
Его улыбка гаснет, когда он видит моё лицо. Да уж, наверное, выгляжу как труп. Честно говоря, и чувствую себя так же.
– Что происходит?
– Янка, – одно имя, а будто всю душу выворачивает наизнанку.
– Что натворил? – Арс проходит на кухню, брезгливо отодвигает пустую бутылку и садится напротив. – Макс, ты неправильно грустишь. Тебе может грустный репчик, мартишки и на подоконник? Плед я тебе подам. Кстати, что там слушают: Басту, Гуфа? О, точняк: «Медлячок чтобы ты заплакала…»
Бошка трещит от его болтовни. Не разделяю веселья друга. Понимаю, что он пытается хоть немного вывести меня из этого транса, но я не могу и не хочу.
– Арс, угомонись, а?
Он стирает со своего лица усмешку и упершись затылком в стену, смотрит в потолок.
– Какой день грустишь?
– У меня отпуск.
– А деканат в курсе? Макс, скоро сессия, ты не девочка, тебе за красивые глазки оценку не поставят.
– Мне похуй, я… я всё просрал, – голос срывается, и я делаю глоток прямо из горла.
Горько. Но не так горько, как от Янкиных слов и её взгляда.
– А теперь ты нажрался и куришь, – Арс отбирает у меня бутылку. – Давай по порядку.
– Вика показала фотки, – слова застревают в горле. – Янка с каким-то мужиком. Обнимаются, смеются. И это после того «представления» в столовой. Меня понесло, я… я психанул. Наговорил всякого, ещё и в День рождения. Поздравил от всей души, блять, – тру лицо, когда будто это поможет стереть тот день.
– Молодец, – Арс присвистывает. – Вика, значит, такая вся честная, решила тебе глаза открыть? Она у нас кто теперь, бесплатный глазооткрыватель? Да, Макс, ты не только слепой, похоже еще и тупой. Снежка обидел из-за кого? Даже я готов тебе въебать.
– На хуй Вику, на хуй всё, мне нужно вернуть Янку.
– Ладно, потом что было?
– Я не знаю, как тебе это объяснить, – я тянусь за следующей сигаретой, но Арс успевает перехватить пачку. – Это не моя тайна.
– Может просто забить?
– А ты забил?
Арс сводит брови и смотрит мне в глаза. Мне не нужно слышать его ответ, я его знаю без слов.
– Я не знаю, как мне быть. Боюсь сделать что-то не так. Сказать не то. Она как… как раненая птица. Один неверный шаг – и улетит. Навсегда, – опускаю голову и еле слышно произношу то, что разъедает меня изнутри. – Или уже улетела.
– Может вам просто нужно время?
– Время для чего? – я почти кричу. – И сколько ждать: год, два? Я без неё задыхаюсь.
Арс молчит.
– Знаешь, – говорю я, – когда она рядом, всё становится правильным. Будто пазл складывается. А сейчас… сейчас всё рассыпалось.
– Тогда собери заново, – Арс хлопает меня по плечу и пожимает плечами. – И завязывай с этим. – кивает на сигареты.
– Как? – спрашиваю в пустоту.
– Для начала проспись и приведи себя в порядок, – Арс встаёт и начинает убирать бутылки.
Не помню, как добредаю до спальни и падаю лицом в подушку.
Едва открыв глаза, на меня наваливается понимание того, что утро и день не будут добрыми. А еще это чертово похмелье с головной болью и чувством вины.
Бреду в ванную, включаю холодную воду. Лицо в зеркале чужое, опухшее, с красными глазами и щетиной. Плещу водой, пытаясь смыть следы бессонных ночей. Бесполезно. Всё равно видно, что я в полной заднице. Но не из-за себя – из-за неё.
«Собери заново» – слова Арса звучат в голове рефреном. Легко сказать Собери. Как? Мне не хватает недостающей детали – Яны. Мне все равно на ее прошлое, для это ничего не значит. Я люблю ее. Со всеми шрамами и страхами. Хочу показать Яне, как это – когда тебя любят просто так. Без условий. Без «если». За то, что ты есть. Я готов стать катетером в ее вене, чтобы пустить по сосудам мою любовь и заботу, которое станет для нее лекарством.
Через час нужно быть в универе. Натягиваю первую попавшуюся чистую рубашку, глотаю две таблетки аспирина. В висках по-прежнему стучит, но это даже хорошо. Физическая боль отвлекает от той, что внутри.
В зеркале заднего вида моё помятое отражение. Сколько ни умывался, сколько ни пытался привести себя в порядок – всё без толку.
Паркуюсь на привычном месте возле универа. Яну замечаю сразу. Она здесь. Мои внутренние локаторы настроены не неё. Стоит у входа, кутается в огромный шарф, как в броню.
Выхожу из машины. Ноги сами несут к ней, хотя разум кричит: «Дай ей время, идиот!». Но как дать время, когда каждая минута без неё как будто не жизнь?
– Привет, – мой голос хриплый, будто я вчера полночи не говорил с Арсом, а кричал.
Она поднимает голову и я вижу любимые голубые глаза… Когда она говорила о прошлом в них была боль, а сейчас – пустота.
– Нам надо поговорить, – слова вылетают прежде, чем успеваю подумать.
– О чём? – она поправляет шарф. – Мне кажется, всё уже сказано.
– Нет, не всё, – делаю шаг ближе. Она не отстраняется, но я чувствую, как напрягается. – То, что ты рассказала вчера…
– Это была ошибка, – обрывает она, – Я не должна была. Забудь.
– Такое можно забыть? – почти шепчу, – Яна, я хочу извинится и нам нужно поговорить.
– У меня много дел, – она отступает, обхватывает себя руками. – И холодно. Мне пора.
– Подожди, – не могу позволить ей уйти. Не сейчас. Не так.
Она не слушает, для неё наш диалог окончен. Разворачивается, чтобы уйти, но я успеваю поймать её за руку.
– Я не отпущу тебя, – шепчу ей на ухо. – Можешь строить свои стены, можешь прятаться, можешь притворяться, что тебе всё равно. Но я никуда не уйду.
Она вздрагивает. На секунду, всего на одну секунду – подаётся навстречу, и я чувствую, как колотится её сердце. Или это моё? Уже не разобрать.
Но затем, будто сморгнув наваждение, мягко высвобождается из захвата и убегает.
Достаю телефон, пишу сообщение:
«Я всегда рядом»
Отправляю и иду на пары. Знаю, что она не ответит. Не сегодня. И не завтра. Но я буду писать ей каждый день. Маленькие напоминания о том, что она не одна. Что есть человек, который видит её настоящую – со всеми шрамами, страхами и опасениями. И всё равно остаётся рядом.
Любовь – это марафон, а не спринт. И я готов бежать эту дистанцию столько, сколько потребуется. Потому что она – мой Василёк. Мое всё. И по-другому уже не будет.
Я берег эти слова глубоко внутри себя, но только ей я готов сказать: «Я люблю тебя».
Глава 29. Яна
Смотрю на свое отражение в зеркале и вздыхаю: синяки под глазами от недосыпа и бессонных ночей стали еще заметнее, джинсы, которые раньше отлично сидели, теперь болтаются как на вешалке. За последние две недели я похудела килограмма на три, не меньше. Да уж, праздничный видок ещё тот.
Через час должен приехать Игорь, поэтому успею за это время собрать вещи. На все праздники я останусь у тёти Лены. Одной в квартире совсем невмоготу.
Выхожу из подъезда и вижу знакомую желтую машину, появляющуюся неожиданно, словно материализуясь из морозной дымки. Сердце пропускает удар, когда я вижу за рулем Макса. Он паркуется рядом, выходит из машины. В черной расстегнутой куртке, в спортивных штанах и небрежно завязанных зимних кроссовках, с растрепанными ветром волосами. Замечаю, что он осунулся и под глазами тени усталости.
– Яна, – его голос звучал хрипло, будто он не спал всю ночь. – Я ненадолго.
В этот момент во двор въезжает машина Игоря. Вижу через лобовое стекло, как он хмурится заметив Макса, но остается в машине, давая нам возможность поговорить.
– Пожалуйста, пять минут, – Макс делает шаг ко мне. – Я должен сказать тебе кое-что важное.
Киваю, не в силах произнести ни слова. Мы отходим чуть в сторону, к заснеженным елям около детской площадки.
Последний раз мы говорили две недели назад. После этого мы не виделись. Я окунулась с головой в учёбу, избегала столовую, помогала Игорю подготовить клуб к новому году. Плюс тренировки три раза в неделю.
Я максимально загружала себя и свой мозг, хотелось все забыть. Отогняла мысли о Максе и пыталась вытравить его из своей головы. Но, он все равно находит лазейки и проникает в мой мозг. Ночами я оставляла свои слезы и переживания в одеяле и на подушке.
Он продолжал присылать сообщения, хотя я не ответила ни на одно. Мне нечего ему ответить.
– Я люблю тебя, – он говорит это так просто, глядя мне прямо в глаза и я теряюсь. – И мне плевать на твое прошлое, на твои страхи, на всё, что было до меня. Для меня это ничего не меняет. Я люблю тебя такой, какая ты есть.
Стою и не нахожу слов в ответ. Внутри меня всё дрожит от его признания, близости, взгляда. Но, страх – мой вечный спутник – селится по венам и на кончике языка. Мне хочется сказать что-нибудь прощальное, чтобы раз и навсегда поставить эту жирную точку.
– Макс… – смелею, но голос дрожит.
Он качает головой, не давая мне закончить.
– Дай мне договорить. Я знаю, что поступил как полный кретин! Я виноват – поторопился, накинулся на тебя с обвинения, даже не пытался разобраться и поговорить. Прости меня, Василёк, я знаю, что просто слова ничего не исправят, но если мне нужен шанс. Я не могу потерять тебя, Яна. Не могу и не хочу.
Снег падает на его темные ресницы и я как завороженная наблюдаю за этой картиной. Молчу, чувствую как он берёт меня за руку. Опускаю взгляд и смотрю как он переплетает наши пальцы. Его руки такие большие и тёплые, а мои – маленькие и ледяные. Зачем?
– Двадцатого января у тебя последний экзамен, я посмотрел расписание, – продолжает он, слегка улыбнувшись. – Двадцать первого я буду ждать тебя возле своего дома в 8.00 утра. Возьми теплые вещи. Если придешь – мы попробуем всё сначала.
Он отпускает мою руку и лезет в карман куртки. Протягивает мне небольшую коробочку, обернутую в темно-синюю бумагу.
– С наступающим, Василёк, – говорит тихо и уходит, оставляя меня в неизвестности.
Прячу подарок в карман и иду в машину к Игорю. По дороге брат пытается меня разговорить: спрашивает про учебу, про машину, которую подарил. Отвечаю односложно, мысли то и дело возвращаются к Максу. Тереблю в кармане коробочку, не зная чего хочу больше – скорее открыть и увидеть, что внутри или же забросить в самый дальний угол, не прикасаясь к ней.
Целый день с Игорем мы катаемся по магазинам, заезжаем в «Догму», проверяем все ли в порядке. На обратном пути забираем Олю – девушку Игоря. Они всю дорогу шутят, а я с дежурной улыбкой смотрю за проносящийся за окном машины город, но мысли мои далеки. Когда приезжаем к тёте Лене, Игорь усаживает меня на диван и приносит вазу с мандаринами. Я их обожаю.
– Теперь рассказывай, – говорит с нажимом, не давая шанса уйти от разговора. – Что сделал твой одногруппник? Я же говорил, что башку оторву ему, если он тебя обидит.
– Эмм… Игорь, ты должен кое-что знать. Он не совсем мой одногруппник. Мы учимся в одном университете, – запинаюсь, – помнишь, когда ты уехал в командировку и я ездила в клуб? В один из вечеров Макс сбил мой байк.
– Интересное у вас знакомство…
Набираю в лёгкие побольше воздуха и рассказываю всё. О том, как Макс заботился обо мне когда я болела, как варил суп, как подвозил меня в университет, как мы проводили время. Игорь внимательно наблюдает за мной, не перебивает, моментами даже улыбается. А потом я делаю паузу. Брат напрягается. Не затягиваю и рассказываю про свой день рождения.
– Я ему все рассказала и про отца и про тот вечер и попросила больше никогда ко мне не подходить – мне тяжело открываться даже Игорю.
– А он? – осторожно интересуется Игорь.
– Сказал, что любит, что для него это ничего не значит – кручу мандарин в руках. – Что принимает меня любой. Что будет ждать. И, что двадцать первого января, если я готова дать нам шанс, он будет ждать меня рано утром у своего дома.
Игорь вздыхает и молчит какое-то время. Он приобнимает меня за плечи и говорит:
– Ты как закрытая книга, Янка, – качает головой Игорь. – Я никогда не лез к тебе в душу, потому что боялся, что закроешься ещё сильнее. Но жизнь – она разная. Она не делится только на черное и белое. В ней столько оттенков, и счастье – это тоже часть жизни. Нельзя всё время жить в боли. А ты так долго жила в своем коконе, что разучилась видеть свет. Никому не веришь. Твой страх – твоя темница. Но, ты не можешь прожить всю жизнь взаперти.
– Могу, – упрямо мотаю головой. – Так проще и легче.
– Легче? – он усмехается. – Посмотри на себя. Ты только стала легче на несколько килограмм, а на сердце разве не тяжелее? Разве ты счастлива? Это по-твоему твой жизненный комфорт?
– А если у меня не получится? – пальцы начинают дрожать, и мандарин выскальзывает из рук, – Если я не сумею довериться? А если снова предадут? Как мне тогда собрать себя по частям? Мне кажется от меня и так практически ничего не осталось…
– Сможешь, – он обнимает меня крепче. – Потому что ты уже влюблена. И это пугает тебя больше всего.
Вздрагиваю от этих слов, потому что слышать их вслух совершенно другое, нежели произносить в голове.
– Я отвезу тебя 21ого если захочешь, заодно и познакомлюсь.
Брат укладывает мою голову на плечо, гладит по волосам и продолжает:
– Жизнь вообще удивительная штука. Ты будешь идти по ее по ее дороге, где-то спотыкаться, где-то бежать, где-то наслаждаться, где-то страдать. Это и есть опыт, это и есть жизнь. Не нужно закрываться от всего мира. Вот смотри, этот Макс, он же проявляет к тебе чувства не в подарках, он проявляет чувства в поступках. Это важнее любых обещаний и слов.
– Это страшно, – пытаюсь сделать кружево из мандариновой шкурки – Он слишком… настоящий. Слишком хороший.
– Знаешь, что по-настоящему страшно? – Игорь обнимает меня, – не попробовать и пожалеть об этом.
Я молчу. Мне нужно переварить этот диалог.
Приближается полночь. Тетя Лена, Игорь и Оля пытаются создать праздничное настроение, но я словно не здесь. В голове крутится «я люблю тебя».
Достаю телефон, открываю диалог с Максом. Пальцы зависают над клавиатурой. Я каждую букву и каждое слово знаю в прошлых сообщениях наизусть. Я быстро печатаю: «С Новым годом!» и нажимаю отправить прежде, чем успеваю передумать.
«С Новым счастьем, Василёк»
Бьют куранты, мы поднимаем бокалы с шампанским, обнимаемся и желаем друг другу счастья.
– Загадывай желание, – шепчет Игорь, обнимая меня за плечи.
Макс предлагал загадать желание в день, когда пошел первый снег – я тогда была в какой-то другой реальности, я даже не знала, что можно попросить. Сейчас стараюсь четко сформулировать свое желание. Оно только одно.
Игорь с Олей зовут меня с собой – они едут в «Догму» продолжать празднование, но я отказываюсь.
Остаемся с тётей Леной вдвоем перед телевизором. За окном гремят салюты, народ шумит и веселится. Мы сидим на диване, она обнимает меня, и я чувствую такой родной запах имбирных пряников. По щеке катится слеза – я привыкла, что кроме неё с Игорем у меня никого нет. Может, поэтому так страшно впустить кого-то ещё?
Почти под утро, уже в кровати, достаю коробочку от Макса. Долго верчу её в руках, разглядывая небрежно завязанный бантик. Улыбаюсь, проводя по нему пальцами, понимая, что Макс завязывал его сам.
Наконец решаюсь открыть. Задерживаю дыхание и срываю обёртку. Внутри украшение – кулон на цепочке в виде василька. Он выглядит так естественно, будто только что сорван в поле. Несколько раз провожу пальчиком аккуратно и бережно по тоненьким синим лепескам. Замечаю маленькую открытку, на которой корявым почерком, как-будто в спешке, написано:
«Всегда рядом. С любовью, твой М.»
Улыбаюсь, закрыв глаза и прижимая кулон к груди. Может быть, Игорь прав? Может быть, пора наконец открыться и позволить прочитать кому-то свою книгу? Не всю сразу, постепенно, страницу за страницей.
Засыпаю с мыслью: «Пора начать жить с новой главы».
Глава 30. Яна
21 января. Сижу в машине, нервно теребя кулон на шее, все еще не веря в происходящее. Рюкзак с вещами, лежащий на заднем сидении как напоминание о принятом решении. Несколько раз перекладывала вещи как и мысли в своей голове. Толком не знала, что собирать – ни пункта назначения, ни длительности поездки мне неизвестны. Игорь, как и обещал, привез меня утром к дому Макса.
Часы в телефоне показывают, что они уже минут пять о чем-то беседуют. Через стекло не разобрать слов, видны только их серьезные лица. Нервничаю. Они обмениваются рукопожатием.
Игорь идет к машине. Открыв дверь и протягивает мне руку, помогая выйти.
– Янка, удачной дороги. Если что – звони, я сразу приеду, – говорит мне и крепко обнимает на прощание.
Судя по всему диалог прошел положительно и они о чем то договорились. Мне становится спокойно.
Смотрю Максу в глаза и делаю шаг навстречу. Он открывает для меня дверь машины и улыбается. Я понимаю, что безумно соскучилась по нему.
– Привет, Василёк! Поехали?
Несмело улыбаюсь в ответ и киваю. Я не знаю куда мы поедем, но мне совсем не страшно. С Максом не страшно.
Он поворачивается ко мне и смотрит трепетным взглядом. Наклоняется и целует меня, сначала нежно, но потом немного нетерпеливо. От него пахнет мятой и какой-то безмятежностью. Одним своим присутствием выжимает счастье за границы погрешности моей неуверенности. В его глазах столько желания, что становится жарко, и от этого страх смешивается с непонятным для меня чувством.
Макс отъезжает от дома и берет меня за руку. Смотрю в окно, пытаясь понять, куда мы едем. Он только загадочно улыбается на все мои вопросы и крепче сжимает руль. Несколько часов петляем по заснеженным дорогам. За окном проносятся белые поля, припорошенные снегом деревья, маленькие деревушки.
– Скажи хотя бы, долго ещё? – поворачиваюсь к нему, надув губы.
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, – смеётся и целует тыльную сторону ладони. – Потерпи. Обещаю, тебе понравится.
Смелею и кладу свою руку ему на бедро. Даже через ткань его спортивных штанов чувствую каменные мышцы. Замечаю, как напрягается его рука на руле, как учащается дыхание.
Да, у нас были и объятия и прикосновения до этого. Но, сейчас что-то изменилось – атмосфера становится интимнее. Воздух плотнее, дыхание глубже, приглушенные тона. Нас несет в водоворот неизвестности. Для меня точно, ни разу еще таких ощущений не испытывала как сейчас.
– Остановимся на заправке? – предлагает Макс через некоторое время. – Выпьем кофе, разомнёмся.
Киваю, соглашаясь. Он уже довольно долго за рулём, представляю, как затекло его тело. Предлагаю сменить место водителя, он лишь смеется в ответ. На небольшой заправке почти пусто. Макс берёт нам кофе и какие-то сэндевичи. Сидим за маленьким столиком, и он рассказывает смешные истории из своей жизни.
– В общем, получилось как-то так, что в жизни я боялся только одного – разочаровать родных. Не оправдать их ожидания, не справится с ответственностью, – Макс так просто об этом говорит. Мне нужно у него поучиться так же легко относится к своим страхам.
– А сейчас? – спрашиваю, грея руки о стаканчик с кофе. – Сейчас ты тоже этого боишься?
– Знаешь, мне все в жизни давалось легко. Любящие родители, голова на плечах, ни в какие плохие компании меня не тянуло, драйв и кайф получал от жизни просто потому что все хорошо. Да, конечно, с родителями ругался. Я не лишен эмоций. Но, впервые мне стало страшно по-настоящему, когда ты сказала не приходи. Тогда я узнал, что душа тоже имеет свой болевой порог. Я боюсь только одного – делает паузу и смотрит мне прямо в глаза, – потерять тебя, – продолжает серьёзным тоном.
Так удивительно, что эти слова с легкостью оседают во мне и не вызывают дискомфорт. Я закрыла все двери, но нашелся человек, который сорвал все замки. Когда я себе твердила, что меня ждет ад, с Максом я вижу теперь только свет.
Мы целуемся у машины, его руки скользят по моей спине, притягивая ближе. Чувствую, как напрягается его тело, как сбивается дыхание. Он отстраняется первым, тяжело дыша.
– Поехали, – хрипло говорит, проводя ладонью по моей щеке. – Иначе мы никуда не доедем.
Краснею от его слов и зарываюсь носом в свой шарф. Моё смущение никуда не уходит, внутри салона продолжаю кутаться в одежду. Тишина не напрягает. Макс периодически поглядывает на меня. Замечаю, что он улыбается, вальяжно развалившись на сидении.
Когда впереди появляются огни горнолыжного курорта, уже темнеет. А у меня перехватывает дыхание – я никогда не была в таких местах. Склоны гор подсвечены прожекторами, а над ними висит россыпь звёзд. Отмечаю и восхищаюсь каждой деталью из окна машины.
– Сюрприз, – с довольной улыбкой произносит Макс, глядя на моё лицо.
Заселяемся в отель. В небольшом уютном номере тепло и пахнет деревом. Мы оба вымотаны долгой дорогой. Меня клонит в сон, из последних сил умываюсь и переодеваюсь в пижаму.
Падаю на кровать, вдыхая запах чистого белья. Макс ложится рядом и крепко прижимает меня к себе. Его прикосновения и признания открывают новый мир внутри меня. Мне больше не страшно. Во рту даже становится слаще. Я словно ощущаю новый вкус жизни. Это и есть любовь?
– Сладких снов, – шепчет, целуя меня в макушку. – Завтра у нас большой день.
Не замечаю, как проваливаюсь в сон. А утро начинается с его поцелуев:
– Соня, просыпайся. Нас ждут великие дела!
Завтракаем в номере. Макс, как настоящий волшебник, успевает всё организовать, пока я принимаю душ. За чашкой кофе он рассказывает о планах – сегодня будет мой первый урок катания на сноуборде, и инструктором будет он сам.
– Я же упаду! – пугаюсь я.
– Естественно упадёшь, – смеётся в ответ. – Все падают поначалу. Не волнуйся, я буду рядом.
– А как же экипировка? У меня ничего нет.
– Уже есть, – подмигивает он и выходит из комнаты.
Слышу, как открывается сумка, и через минуту Макс возвращается с большим пакетом.
– Примерь.
Достаю содержимое и раскладываю на кровати полный комплект сноубордической экипировки нежно-фиалкового цвета. Куртка, штаны, защита, перчатки – всё выглядит просто потрясающе. А шлем… это просто нечто! Фиолетовый, с милыми кошачьими ушками. – Макс… это… – я осторожно касаюсь вещей, не веря своим глазам.
– Примеряй давай, – улыбается он, – Пришлось немного поохотиться за твоим размером.
Хватаю вещи и убегаю в ванную. Руки немного дрожат от волнения, когда надеваю штаны. Сидят идеально, будто на меня шили. Куртка ложится точно по фигуре, не стесняя движений. Защиту надеваю уже более уверенно, и когда дело доходит до шлема с ушками, не могу сдержать глупую улыбку.
– Ну как? – выхожу из ванной, кручусь перед ним.
– Идеально! – Макс явно доволен. – Правда, нашел я его в детском отделе…
– Что?! – замираю на месте.
– Ну а что ты хотела? С твоими-то габаритами, – смеётся, – Ты у меня мелкая такая, – он обнимает меня и целует в нос, – Зато в детском отделе – самые крутые расцветки и этот шлем с ушками!
– Так вот почему тут столько блёсток и милоты, – я разглядываю рукав куртки, где действительно поблёскивают крошечные звёздочки.
– А теперь пошли, снег ждать не будет!
На склоне для начинающих не так много людей. Макс терпеливо помогает мне застегнуть крепления, объясняет основные принципы. Его руки на моей талии, когда он показывает, как правильно держать равновесие. Я натягиваюсь, как струна. Макс моментально считывает моё состояние.
– Расслабься, – прижимает меня к себе. – Доверься доске. И мне.
Первая попытка заканчивается падением в снег. Барахтаюсь, пытаясь подняться, а Макс хохочет и помогает мне встать.
– Ты похожа на маленького пингвина, – говорит, отряхивая меня от снега.
Постепенно начинаю чувствовать доску, понимаю, как двигаться. Макс всё это время рядом – подсказывает, поддерживает, ловит, когда я теряю равновесие. Когда у меня наконец получается проехать небольшой участок без падений, он так искренне радуется, будто это его собственное достижение.
Мы проводим почти целый день на склоне, согреваясь горячим чаем в уютном кафе. Макс не отходит от меня ни на шаг, а его касания становятся всё откровеннее. Помогая мне подняться после падения, он нежно удерживает руки на моей талии. В кафе его пальцы выводят замысловатые узоры на моей ладони. Объясняя технику поворота, он шепчет так близко, что его дыхание щекочет мое ухо. Это не напрягает и не пугает меня. Он словно различает все мои оттенки настроения и знает жесты, как меня успокоить. Еще совсем недавно мое прошлое между нами как будто ждало, что я отступлюсь. С Максом я искренне смеюсь, наслаждаюсь, забываю, что была сломана. Воспоминания больше не стоят комом в горле, больше не тянут камнем куда-то в пустоту. Макс заполнил все это собой.
Ужинаем на открытой террасе панорамного ресторана. Внизу мерцают огни горнолыжного курорта, а вдали простираются бескрайние горные хребты. Макс притягивает меня к себе на колени, заботливо укутывая теплым шерстяным пледом. Сердце замирает, когда я решаюсь задать мучивший меня вопрос:
– Макс, а почему ты думал, что я была с другими? Ты на мой День рождения сказал, что я… – запинаюсь, словно дальше слова поцарапают мое горло.
Он напрягается, его взгляд становится серьезным. Глубоко вздыхает и смотрит мне в глаза:
– Вика показала какие-то фотографии сразу после сцены в коридоре университета… Я взбесился. Сейчас понимаю, что это был страх. Страх, что ты не моя и никогда моей не будешь, – его голос дрожит от волнения.
– Меня выворачивало от одной мысли, что ты можешь принадлежать не мне. – Макс замолкает, его руки крепче обвивают мою талию.
– Прости меня. Я так испугался, что потеряю тебя.
– Я видела Вику, это был день рождения Игоря. А второе…
Я на секунду лишаюсь дыхания и зажмуриваю глаза, чтобы не дать памяти подкинуть мне этот отрывок из жизни.
– Яна, не продолжай, – его голос звучит мягко, но настойчиво.
– Я правда должна была тебе все рассказать. Мне казалось, у меня есть еще время и что это все не важно. Я каждое утро собиралась, – пытаюсь оправдаться.
– Василек, каждый из нас извлек из этого урок. Хочу, чтобы ты знала: мне важно знать о тебе все. Абсолютно все.
Набравшись смелости, спрашиваю:
– Вы встречались с Викой? Я видела вас как-то в клубе в начале года, и потом в университете…
Макс неожиданно смеется, его глаза теплеют.
– Ты что? Конечно нет. Мы даже не общаемся больше. Не переживай, сюрпризов от нее больше не будет.
– А сколько у тебя было девушек? – вырывается у меня. Мы никогда не говорили о прошлом, кроме моего рассказа в квартире. Макс нежно перебирает мои волосы, его взгляд становится серьезным.
– Я не считал, – качает головой, внимательно изучая мое лицо, – но, Яна, ты правильно сказала – БЫЛО. Больше не будет, у меня теперь одна, и я надеюсь, это навсегда.
Его искренняя улыбка заставляет мое сердце трепетать. Каждое слово, произнесенное с такой уверенностью, отзывается в душе.
– Ты – моя любовь, Яна, – он нежно гладит мои щеки. – Поэтому мне не важны другие. Теперь только ты. Только мы. Я хочу, чтобы ты мне доверяла.
Слова "только мы" гравировкой оставляют след на сердце. Он обнимает меня крепче, целует в губы.
– Ты замёрзла? Может, закажем глинтвейн?
– Нет, – прижимаюсь к нему крепче. – Мне и так тепло.
С ним действительно в бесконечности нежных объятий мир становится неизмеримо большим и мне больше не страшно.
В конце дня мы оба вымотаны, но счастливы. Всё тело ноет от непривычной нагрузки, но это приятная усталость. Я благодарна Максу за то, что он привёз меня сюда.
