Текст книги "Повод для знакомства (СИ)"
Автор книги: Ника Казакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
14
Пробуждение было долгим и очень приятным. Едва проснувшись, я перевернулась на другой бок и чуть снова не погрузилась в сон, удивляясь мягкости кровати. Неужели комендант расщедрился на новые матрасы? И почему я об этом ничего не знаю? Просто наслаждение спать на такой кровати, даже вставать совсем не хочется. А потом до моего слуха донеслись радостные крики детей. Откуда у нас дети?
Открыв глаза, лежу и не могу понять, где нахожусь. Что за светлая просторная комната с деревянной отделкой стен? И как я сюда попала? Осмысление приходит не сразу. Только через пару минут вспомнила про вчерашний праздник в доме родителей Андрея. Точно! Как же я могла забыть! И голоса эти Иринки с Никитой. Наверное, встали пораньше, да возятся теперь в снегу. У них же зимние каникулы, не нужно торопиться и возвращаться в город.
А вот мне можно было бы и поторопиться. Часы на тумбочке показывают одиннадцать утра. Ну я и спать. Скоро же полдень. Подскочив с кровати, я почти бегом отправилась в ванную. В душ, затем расчесать спутанные ото сна волосы. И наконец, переоделась в своё роскошное, но совершенно не уместное здесь платье. Тёплые джинсы и кофта были бы гораздо лучше. Ну и ладно, в следующий раз буду умнее. Если ещё пригласят, конечно. Странно, что Андрей, проснувшись раньше, меня не разбудил. Зато на руке болтался браслетик с подвесками, напоминание о нём.
Внизу меня встречает аромат свежесваренного кофе. И вся семья в гостиной, в почти полном составе. Анастасия Викторовна с Людмилой на диване, у журнального столика. А Денис Родионович с Андреем и Олегом Аральским чуть в стороне, в компании каких-то бумаг.
– О, Евочка, ты проснулась, – приветливо улыбается мне Анастасия Викторовна и указывает на кресло рядом с ней, – присаживайся. Сейчас Люся тебе кофе принесёт… Хорошо спала? Надеюсь, ребятишки тебя не разбудили? Они всегда здесь очень шумно играют. Но что поделаешь? В городе ведь нет такого простора.
Я спешу заверить, что спала превосходно и никакие крики за окном мне не помешали. Благодарю Людмилу за принесённый кофе и, улыбаясь, отвечаю на приветствие главы семейства и Олега. А от ласкового: «доброе утро, соня» от Андрея, у меня сердце удар пропускает. Как же всё здесь мило, уютно и по-домашнему. Какие замечательные доброжелательные люди. Так и хочется поверить, что они моя семья, и забыть о том, что я вообще-то не имею прав здесь находиться.
– Посиди с нами пока, Евочка, – просит Анастасия Викторовна, – пусть мужчины обсудят свой бизнес, а мы тут немного посплетничаем.
Бизнес? Нет, я понимаю, что Денис Родионович и Олег чем-то занимаются, они оба взрослые успешные люди. Но Андрей? Какой бизнес может быть у него? Он же ещё студент. Или они просто пригласили его послушать, ведь в будущем ему, наверное, придётся работать с отцом?
– Андрей потом будет работать с Денисом Родионовичем? – озвучиваю заинтересовавшую меня мысль, – а чем он занимается, если не секрет?
– Андрей разве ничего тебе не рассказывал? – искренне изумляется Анастасия Викторовна, – агентство недвижимости «Мегаполис». У нас большая сеть во всём городе. Несколько филиалов есть и в Петербурге. И Андрей давно уже работает наравне с отцом. Сама иногда удивляюсь, как ему удаётся совмещать это с учёбой… Ну и с расвлечениями, если на то пошло.
Вот это да. Никогда бы не подумала, что Романов может заниматься чем-то ещё, кроме учёбы и гулянок с девчонками. Даже слухов по универу никогда не ходило, что он работает. И мне ничего не сказал. Конспиратор фигов. Постойте! Так я ж сама целых три месяца проработала уборщицей в одном из филиалов «Мегаполиса». И именно там произошла наша первая встреча. Теперь понятно, почему он так удивился, когда я представилась агентом, оставшись в офисе вместо Леночки. Знал, что этого не может быть, что я обманываю. Но ничего не сказал, и не уволил. Наверное, благородно с его стороны. Позже ещё скажу ему за это спасибо. А вот сейчас руки чешутся хорошенько его треснуть за то, что мне ничего не сказал. За то, что я сейчас чувствую себя полной дурой.
– Андрей говорил, что ты живёшь в общежитии, – сказала Анастасия Викторовна. Ну всё, теперь её очередь меня допрашивать. Не проколоться бы только нигде, – а из какого ты города?
Опасная тема. Я сразу же насторожилась. Не люблю говорить обо всём, что касается моего прошлого и моей семьи. Но если не отвечу, то буду выглядеть совсем уж подозрительно. Называю свой родной город, и мама Андрея кивает, словно слышала уже о нём.
– А твои родители? Чем они занимаются?
– Папа работает в мэрии, а у мамы небольшой цветочный бизнес, – не совсем правда, но и не ложь. Мама действительно давно занимается цветами, и её бизнес действительно нельзя назвать таким уж и большим. Несколько павильонов в нашем небольшом городке. И папа действительно работает в мэрии. Надеюсь только, никто не узнает, что он работает мэром. А что, вполне себе неплохая такая работа. Не хуже, чем у всех.
– Мои родители давно в разводе, – зачем-то уточняю напоследок, – и оба женаты во второй раз. У меня ещё сводный брат есть, папин сын, но он совсем маленький.
Допрос заканчивается. Похоже, Анастасия Викторовна узнала всё, что хотела. Допиваю кофе и демонстративно поглядываю то на Андрея, то на часы, намекая, что пора ехать. У Романовых, конечно, хорошо и мне они очень понравились, но нужно возвращаться в город. Мне ещё к зачётам готовиться. Если не ошибаюсь, завтра к вечеру уже и Вика должна подъехать.
Мой спутник, наконец-то, замечает мои прозрачные намёки и вовсеуслышанье объявляет всем, что нам пора уезжать. Мы отклоняем приглашение остаться на обед и, одевшись, выходим на улицу. Тепло прощаюсь с родителями Андрея, обещая, что обязательно приеду к ним ещё раз. Может, и правда приеду. Это ж не от меня зависит.
– Ну как, понравилось тебе у нас? – Андрей нарушает молчание не сразу. Некоторое время мы едем молча, любуясь белоснежными сугробами по обе стороны дороги. Солнце, отражаясь, аж глаза слепит. А снег так и светится, так и искрится. На волшебство похоже. Жаль, что в городе нет такого чистого снега.
– Да, здорово, – честно отвечаю, поворачиваясь к нему, – не думала, что праздники можно отмечать так… так…
– Шумно? – подсказывает он, проказливо улыбаясь.
– Шумно, – соглашаюсь я, – но в хорошем смысле. И весело. И мне правда всё очень понравилось. Не пожалела, что поехала с тобой.
– Это хорошо, – Андрей снова замолкает, переведя всё внимание на дорогу, давая мне возможность снова полюбоваться окружающими видами. Нет, всё-таки есть особая прелесть в том, чтобы жить за городом. Именно за городом. Вот дом моего отца, к примеру, расположен практически в городе. Минут десять на машине, и ты уже на оживленном проспекте. Не приходится долго добираться до работы, но зато нет и этой великолепной природы за окном. Нет чистого снега, пушистых ёлочек, звенящей тишины по вечерам. А главное, чистейшего лесного воздуха. Неудивительно, что родители Андрея решили оставить жизнь в городе.
– Послушай, – неожиданно произносит он, нарушая тишину, – я тебе вчера ещё хотел рассказать про Ларису. Но решил не портить праздник своими откровениями.
Я внутренне напрягаюсь, услышав это имя, ставшее мне ненавистным. Что он хочет мне рассказать? Неужели то, что они с этой Ларисой помирились и надобность во мне, как в некой ширме, отпадает? Почему-то эта новость меня сейчас и близко не радует.
– Если не хочешь, можешь ничего не говорить.
– Нет, я хочу. Хочу, чтобы ты знала, – упрямо произносит он и замолкает, словно не может подобрать нужные слова, – мы с ней правда вместе учились в школе, и даже жили по-соседству, в одном дворе. Наши матери были лучшими подругами. И все ожидали, что мы с ней будем вместе. С детства называли женихом и невестой. Сначала в шутку, потом уже с надеждой. Строили планы на будущее. За нас. Ну а мы лишь старались оправдать ожидания. Тем более, Ларка ещё в школе была первой красавицей. В десятом классе начали встречаться. Мне все пацаны завидовали. Ещё бы, такая красотка. Но мне уже тогда казалось, что всё это неправильно. Я раньше думал, что если кого-то любишь по-настоящему, то на других и смотреть не хочется. А мне хотелось. Даже очень.
– Да ты бабник просто, – бурчу потихоньку. Подумаешь, нашёл оправдание для измен.
Андрей же, посмеявшись, продолжил:
– Может, и бабник, не спорю. Но Ларка тоже была не ангелом. Со всеми моими друзьями успела переспать к нашему выпускному. Мы то ссорились, то мирились. Никак не могли разбежаться окончательно. Почему-то думали, что этим расстроим родителей… Слишком молодые были, глупые. Я после школы в институт поступил, а Ларка нет. Заявила, что образование для неудачников, а она и без него прекрасно проживёт. Стала по клубам каждую ночь шляться, подружек себе таких же завела. Тогда она моей маме разонравилась окончательно. Но мы оба упорно считали, что всё равно должны быть вместе. Даже дату свадьбы назначили. И незадолго до этого, Ларка уехала отдыхать с новым знакомым. Наплевала и на меня, и на наши семьи. Не подумала даже, как её собственная мать будет при этом себя чувствовать.
Я слушала его, затаив дыхание. Людмила говорила, что из-за срыва свадьбы он бросил институт и ушёл в армию. Наверное, несмотря на все слова, всё же любил её, раз так тяжело пережил очередную измену.
– Меня после этого словно отрезвило. Дошло внезапно, что я собирался связать жизнь с человеком, который в любой момент может вот так исчезнуть. И для чего? Чтобы порадовать родителей? Так они давно уже не радуются, смотря на наши выходки. Только переживают за нас обоих… И в армию я пошёл не из-за Лариски. Мне просто хотелось побыть подальше ото всех, подумать…
– Но потом ты её опять простил?
– Нет, что ты. Такое простить невозможно. Да и смысла больше не было. Я понял, что мы просто зря начали всю эту игру в отношения. Оба были не готовы… Зато Ларка стала за мной бегать, просить прощения, обещать, что такого больше не повторится. Она до сих пор время от времени напоминает о своём существовании. Но по-моему, больше по старой привычке, чем если бы я нужен был ей на самом деле.
Андрей замолчал до самого города, давая мне время подумать. А подумать действительно было о чём. Вот такая вот невинная игра родителей в жениха-невесту чуть не сломала жизнь двум людям. Вряд ли они бы долго прожили вместе, даже если б и поженились. И вряд ли сами родители были в восторге от того, во что вылились их давние слова. Так и правда поверишь психологам, что все беды идут из детства. Интересно, а откуда идут мои беды?
Мы молчали до моего общежития. Припарковавшись недалеко от входа, Андрей медлил, не спеша прощаться. Мне тоже некуда было особо спешить, да и прощаться, по правде говоря, не хотелось.
– Ну, и что ты обо всём этом думаешь?
– Я думаю, очень хорошо, что между вами всё кончено. Вы совершенно друг другу не подходите, – мне даже думать не пришлось, чтобы это сказать. Лариса с первого взгляда внушила стойкую антипатию к своей персоне. Красивая, не спорю, но какая-то хищная с виду. А теперь и рассказ Андрея ещё больше меня в этом убедил.
– Я тоже так думаю, – усмехнулся он. Снова замолча, а я уж подумала, что мне пора уходить. Но не успела и пошевелиться, как он снова повернулся ко мне. Только сейчас на его лице не было и тени обычной улыбки:
– Я тебе говорил, что когда мы с Ларкой встречались, мне постоянно хотелось быть с другими девушками… А теперь не хочется. Совсем. Я думаю только о тебе, Ев. Постоянно. Что ты со мной делаешь?
Его глаза гипнотизировали, как и низкий хрипловатый голос. Не зная, что сказать, я просто молча смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Что он говорит? Зачем? Это больше похоже на глупую шутку, розыгрыш. Я едва ли заметила, как он наклонился ко мне, положил руку на бедро, собираясь поцеловать. Но успела отклониться в последний момент.
– Зачем ты так со мной? – прошептала, борясь с подступающими слезами. Так хотелось верить, что это всерьёз. И одновременно страшно. Страшно делать этот шаг вперед. Страшно сознавать, что потом не смогу вернуться назад.
– В чём дело, Ев? – он слегка отстранился, но по-прежнему находился слишком близко от меня, пугая и волнуя одновременно, – ты всегда так реагируешь, когда тебе в чувствах признаются? Или это я что-то неправильно говорю? Могу яснее. Ты мне нравишься. Я хочу быть с тобой. По-настоящему, а не для моих родственников. И не на одну ночь… Или я тебе настолько неприятен? Почему ты так меня боишься?
Если бы только тебя! Я, как огня, боюсь тех чувств, которые ты во мне будишь. Боюсь влюбиться, боюсь стать зависимой, потому что знаю, чем всё может закончиться. Насмотрелась. Достаточно было примеров перед глазами.
– Я не боюсь, – промямлила я, потому что он ждал ответа, потому что мне нужно было что-то сказать, – мне просто подумать надо… А сейчас зачёты, экзамены… У меня голова другим забита… Извини…
Жалкое оправдание, не спорю. Но лучше так, чем вовсе промолчать. Тем более, мне и правда не мешало бы подумать. Андрей откинулся обратно на сидение, положил руки на руль. Теперь, когда нас разделяло небольшое расстояние, мысли перестали путаться, я выдохнула спокойнее.
– Странная ты, Ев, правда. Не могу тебя понять, если честно… Но от своих слов не отказываюсь. Если хочешь подумать, хорошо. Подумай, я подожду. Твои экзамены и зачёты скоро закончатся, и тогда мы снова поговорим. Уже не отвертишься!
Экзамены и зачёты действительно пролетали очень быстро. Консультации, подготовки, зубрёжки по ночам. Я могла бы сказать, что у меня нет ни времени, ни сил думать о нашем последнем разговоре. Но это было бы неправдой. Времени на всё действительно катастрофически не хватало, но это не мешало мне снова и снова в мыслях возвращаться к нему. Сдавая зачёт по зарубежной литературе, готовясь к экзамену по техническим переводам, я постоянно думаю только о нём.
То, что он сказал мне в нашу последнюю встречу, никак не выходит из головы. Даже Вика заметила, что со мной что-то не так, а она сейчас вообще мало что вокруг себя замечает. Все её мысли тоже занимают предстоящие экзамены, и ее Лешка. Она теперь либо целый день сидит с конспектами, либо переписывается с парнем. При этом с её лица не сходит глуповатая улыбка.
– Ты хоть расскажешь, как съездила к его родителям? – поинтересовалась Вика в один из перерывов между зубрёжками, когда голод смог вынудить нас ненадолго оставить конспекты. Подруга сделала чай и бутерброды с колбасойю Не самая полезная еда для желудков, но универсальная для студентов во время сессии. Всё равно готовить некогда.
– Нормально.
– Нормально? И это всё? Ты провела с ним ночь в доме его родителей, и всё, что теперь можешь об этом сказать, это нормально? Ев, ау! Моё бедное сердечко жаждет подробностей. Желательно побольше и погорячей. Чтоб как в романе всё было, – Вика строит умильную мордашку и заискивающе заглядывает мне в глаза. Не, не поможет! Мы не первый год знакомы, и на меня давно не действуют все эти дешёвые приёмчики. А моську я и сама могу ещё похлеще скорчить.
– У них красивый дом за городом. Такое ощущение, что прямо в лесу находишься. И снег кругом! Красотища просто… – начинаю с восхищением расписывать ей красоту окружающей природы. Может, впечатлится и отстанет уже от меня со своими расспросами. Но нет, Вика воробей стрелянный, её так просто не отвлечёшь.
– А у вас там что-нибудь было? Целовались? Или ещё что-нибудь похлеще?
– С ума сошла? Ничего не было! Отстань уже от меня! – я побыстрее доедаю бутерброды, чтобы снова можно было нацепить на себя занятой вид и спрятаться за тетрадкой. Получается. Вика недовольно сопит, но больше ничего не спрашивает. Составила грязные кружки и тарелки в раковину и тоже улеглась на кровать, бурча себе под нос про особо наглых подруг, у которых всё клещами вытягивать приходится. И что можно ли вообще таких подруг считать подругами. Я же отворачиваюсь к стене, пряча улыбку. Знаю, что с первого раза она не успокоится. Да она и с десятого не успокоится, хоть и не станет так открыто наседать с вопросами, уважая чужую личную жизнь. Но рано или поздно я сама ей всё расскажу, со всеми подробностями, чтобы получить совет или утешение, в зависимости от того, куда заведут меня эти странно начавшиеся отношения. Но сейчас мне хочется хоть немного удержать это в тайне, чтобы самой сначала хорошо всё обдумать.
Самым страшным испытанием, как и ожидалось, стал зачёт по философии. Причём не только для меня. Галинка славилась дурным характером и могла всей группе поставить незачёт только потому, что у неё в этот день было плохое настроение. Так что в аудиторию номер триста одиннадцать сегодня все заходили с небольшой опаской. А особенно я. К Орлову я так и не перевелась, понадеялась на что-то, или на кого-то. А теперь не знала, как вредная преподаватель себя поведёт, и сможет ли мне чем-то помочь Романов. Эта неизвестность так пугает, что в ночь перед зачётом я не могла уснуть. А утром чувствовала себя совершенно разбитой. С трудом хватило трёх чашек крепкого кофе и контрастного душа, чтобы привести себя в хоть какое-то подобие порядка.
А потом минуты мучительного ожидания. Галинка раздала нам листочки с темами для сочинения. У всех разные, списать не получится. Дрожащими руками я взяла свой листочек: «Согласны ли вы с Б. Уильямсом, что бессмертие бессмысленно?»
Не сказала бы, что это слишком сложно. Недавно читала литературу по теме. Но поможет ли? Галинка дополнительными вопросами может завалить любого. А особенно меня. Уж очень кровожадным взглядом она смотрела в мою сторону. Как будто убить хотела. Или ещё что похуже.
С трудом взяла себя в руки. Что толку сидеть и бояться, если есть хоть маленький шанс спасти свою оценку. Написала всё, что знала по этой теме, стараясь изъяснятся красиво и подробно. Надеюсь, хоть на троечку. Вздохнув м мысленно перекрестившись, отправилась к столу преподавателя.
– Присаживайтесь, Русакова, – сквозь зубы процедила Галинка, смерила прямо-таки ненавидящим взглядом. Да что же я ей такого сделала, никак не могу понять! Эх, надо было к Орлову идти на поклон.
Так брезгливо взяла в руки мой листочек с сочинением, словно нечто очень мерзкое и противное. Быстро пробежала по нему глазами и скривилась. Я втянула голову в плечи. Ну всё, сейчас начнётся.
– Можно сказать, тема раскрыта почти полностью. И рассуждения здравые присутствуют…
Что? Это она про моё сочинение? Ну надо же, самой не верится!
– Ладно, Русакова, вижу, что можете, когда захотите, – преподаватель снова морщится, словно у неё нервный тик начался, – ставлю вам «зачёт». Вы можете быть свободны. И надеюсь, мы с вами больше не увидимся.
Ох, взаимно! Я тоже на это очень надеюсь. Я даже готова вашу аудиторию за несколько метров обходить, словно проклятое место. Всё ещё не веря своему счастью, хватаю зачётку и выбегаю в коридор, даже не попрощавшись со злобной мымрой. Хвала всем Богам! Самое страшное на этой сессии позади. Теперь мне и сам чёрт не страшен. Отойдя от двери на приличное расстояние, пританцовываю от радости, размахивая зачёткой над головой, с лица не сходит дурацкая улыбка. Не обращаю внимания на проходящих мимо студентов. Да они и так всё понимают. На сессии и не такое в коридорах можно увидеть.
Немного успокоившись, отхожу к окну, намереваясь дождаться Вику и Стёпку, которые пока не покинули мрачных стен аудитории. От нечего делать прокручиваю в голове своё сочинение. В основном, как мне кажется, написала я его неплохо. Но всё равно можно было найти, к чему там придраться. Тем более, Галинка в этом деле мастер. А она этого не сделала. Никак проснулись добрые чувства ко мне? Или совесть заела за то, как она портила мне настроение весь семестр? Нет, в такое, конечно, слабо верится. Неужели Андрей всё-таки смог на неё повлиять?
А вот и он сам. Замечаю его невдалеке, в компании друзей, молча наблюдающего за мной. Неужели и дикие танцы видел? Какой кошмар! Улыбается, но близко не подходит, видимо, помня мою просьбу не афишировать в универе наше знакомство. А, к чёрту всех! Сама к нему подбегаю, счастливо улыбаясь:
– Привет! А я сейчас зачёт по философии сдала!
– Да ну? А я как раз и зашёл узнать, сдала или нет. Ну ты молодец! Больше боялась, – спокойный, как удав. Ни единым жестом не дал понять, что он как-то причастен к моему успеху. Но я не настолько верю в свои силы, чтобы не понимать элементарных вещей.
– Ладно тебе притворяться. Эта вобла сушёная ни за что бы меня не отпустила так легко. Знаю, что это ты всё устроил… Вот хотела поблагодарить!
Андрей скрестил руки на груди, словно отгораживаясь от меня. Облокотился на стену. Странно. Что происходит? Не рад меня видеть? Но ведь сам сюда пришёл. Или всё-таки не ко мне? Не меня тут ждал?
– И эта твоя благодарность так сильна, что ты даже забыла про собственное непреложное правило не подходить друг к другу на людях? Не боишься, что кто-то смотрит?
– А ты что так завёлся? – настроение начало стремительно падать, – может, сам не хочешь, чтобы я возле тебя показывалась? Поклонницы заревнуют? Ты скажи только, я отойду!
Да уж, поклонниц у него тут хватает. Вон, в нескольких шагах от нас две блондинки ему глазки строят. Уймитесь вы уже, дуры крашенные! Противно смотреть.
– Не злись, ёжик, – улыбнувшись, он легонько щёлкнул меня по носу, – по-моему, я уже говорил, что с некоторых пор мне даже смотреть на других не хочется. Только на одну маленькую вредную блондиночку, которая, похоже, сама не знает, чего она хочет.
И снова сигнал «опасность» в моей голове. Не успела осознать, а уже испугалась. Да что же это такое? Он же мне и самой нравится, давно следовало бы это признать. Но почему-то при мысли, что он будет рядом, мне становится страшно. Вот только от чего? Что он непостоянный, как и большинство парней, бросит меня через пару недель, наигравшись? Или же наоборот, того, что наши отношения могут со временем перерасти в нечто большее, когда уже не чувствуешь жизни без другого, и когда уже совсем не просто будет уйти самой?
– Ну что ты так побледнела, будто я тебе что-то непристойное предлагаю? – устало спросил он, – не хочешь отметить свой зачёт? Можем в кафе сходить, посидим, поболтаем? Можно даже на соседней улице, чтобы меньше было знакомых физиономий вокруг.
– Я не могу сейчас. Мне к экзаменам ещё надо готовиться, – соблазн согласиться слишком велик. Но про экзамены я забыть не могу. Пусть самое страшное уже позади, расслабляться мне пока рано. Я же прекрасно понимаю, что Андрей может стать тем самым отвлекающим фактором, из-за которого я могу забыть обо всём на свете.
– Хорошо, как скажешь, – он спокойно пожимает плечами, не собираясь настаивать, – но учти, я обещал оставить тебя в покое только на время сессии. А потом пойду в наступление. Я тебя предупредил.
И уходит, на прощание легонько коснувшись губами щеки. Невинное прикосновение, а у меня сердце начинает рваться за ним. Разворачиваюсь и прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Держись, Ева. Потом, всё потом.
