Текст книги "Лёд моих диких снов (СИ)"

Автор книги: Ника Каирами

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 11

Военкомат.

Стандартный осмотр на медкомиссии.

Отказ.

– Неужели ничего нельзя сделать?

Вытащив из стопки бумаг пару купюр, незаметно подложил их доктору на стол.

– Вы что, Архипов? Шутить намерены? – Его глаза недобро сощурились.

– Я хочу служить.

– А я хочу спокойно доработать до пенсии.

– Я Вас не о многом прошу.

– А я Вас прошу покинуть мой кабинет. И позовите следующего.

В коридоре перед дверью толпилась целая очередь. Высмотрев среди них Андрея, кивнул ему на кабинет. Тот, поморщившись, вошёл. Я остался ждать.

Когда он вышел, в моей голове уже выстроился точный план.

– Подойди.

– Чего тебе? – Спросил он с брезгливым выражением лица. Оттянул его за руку подальше от любопытных ушей.

– Прошел?

– Тебе-то какая забота?

– Я тебя нормально спрашиваю.

– Ну, прошел.

– Служить хочешь?

– Слушай, придурок. У меня нет настроения поддерживать твой тупой юмор.

Андрей рыпнулся в сторону, но я придержал его за плечо.

– На вопрос ответь.

– Ну, не хочу. И?

– Документы гони.

– Не понял.

– Что ты не понял? Я служить хочу, ты – нет. Ты прошел, я не прошел.

– У-у, не хило тебя по башке долбанули…

– Слушай, Андрюха. Я первый раз в жизни тебя о помощи прошу.

– Это-то меня и настораживает. Подлянку подстроить хочешь?

– Хотел бы, давно уже подстроил.

– Ну да, ну да.

– Чего хочешь? – Выдавил я через силу. – Говори по-быстрому. Времени в обрез.

– На колени встань, тогда подумаю.

Я приценился. Бегло осмотрел его самодовольную мину. Но кулака так и не занёс.

– Что, не встанешь? – Он изобразил мнимое огорчение. – Жаль.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось размазать его по стенке. Но, вместо этого, я просто пожал плечами и отступил на шаг.

– Как хочешь, Андрюха. Служи. Может, хоть там из тебя человека сделают.

Развернувшись, хотел уже было уйти, как его клешня вцепилась в мою руку.

– Что я с этого поимею? – Прямо спросил он, скинув с себя напускную ленцу.

– Смотря, чего ты хочешь.

– Тридцатку зеленью. Слышал, ты сейчас неплохо зарабатываешь…

– Тридцатку?

Я слегка прищурился, оценивающе пройдясь по нему взглядом.

– Что, пообтрепался, братец? А это не мои проблемы, – он развел руками. – Хочешь моё имя – гони тридцатку.

– Никогда бы не подумал, что за дерьмо такие деньги выложу, – признался я.

– А ты не дерзи.

– Тридцать, так тридцать. Документы.

– Деньги.

– Я их тебе из трусов сейчас достать должен? Вечером приходи, получишь свои деньги.

– Обманешь – пожалеешь!

– Пупок развяжется со мной тягаться. Документы давай.

Он удручённо вздохнул, словно это все ему было в тягость и обменялся со мной документами.

Пол дела сделано.

____________________________________

Андрей заявился практически ночью, протарабанив весёлый мотив по входной двери.

– Заходи.

– Андрей? Что ты здесь делаешь?

Вера несказанно удивилась его визиту.

– На кухню. И ты тоже, – попросил я Веру, игнорируя ее непонимающее выражение лица.

– Давай бабки и разойдемся. У меня нет времени, – поделился Андрей с широким зевком. Явно старался показать, что делает мне одолжение своим визитом.

– Пять минут тебе погоды не сделают.

– Какие бабки? – Вера подозрительно посмотрела на меня. – Что случилось?

– А ты не в курсе? – Андрей сразу же оживился, предвкушающе распахнув глаза. – Этот опездол в армию уходит. Вот, даже сделку мне предложил, чтобы вместо меня. Под моим именем.

– Это правда? – Она пристально вгляделась в мои глаза.

– Правда.

– Да… Ты… У меня даже слов нет. Ты больной?

– А ты этого ещё не поняла? – Радостно влез Андрей.

– У тебя сотрясение. Какая нахрен армия? – Верка протестующие замотала головой.

– Успокойся. Давай хотя бы не при нем.

– А ты, – она перевела взгляд на Андрея, словно не слыша моих слов. – Ты хочешь, чтобы он умер что ли?

– Я был бы не против такого исхода. Только пусть умирает под своим именем.

– Нет, это… – Она приложила ладонь к глазам. Нервно сглотнула. – Это уже выше моих сил. Ты – придурок. Конченный.

– Вера…

– Да что, мать твою, Вера? Хочешь подыхать – подыхай один. Вот сейчас с меня реально достаточно. Отбитый идиот!

Она судорожно вздохнула и в запале чувств пошла паковать свои вещи. Я вытащил из ящика деньги с последнего боя, отсчитал нужную сумму и бросил на стол перед Андреем, вместе со своим паспортом.

Не дожидаясь его ухода, пошел в комнату.

Вера хаотично бросала свои шмотки в сумку, не обращая на меня никакого внимания.

– Давай поговорим.

– Я сыта по горло твоими разговорами.

– Вер.

Я протянул руку к ее плечу, но она дернулась в сторону, как чумная.

– Не трогай меня.

– Вер. Выслушай.

– Не хочу. Я не хочу ничего больше слышать. Хватит.

– Если я сейчас останусь, я точно загнусь. Не с Алиевым, так с Варданом. Мне нужно время чтобы все обдумать.

– И армия – это идеальный вариант, да?

Она оторвалась от своей сумки и подняла на меня глаза.

– Это отсрочка.

– Отсрочка чего? Твоей смерти?

– Вер, ты реально не понимаешь? Если я не приду в норму, то я точно сдохну.

– Да лучше бы сдох, чем вот так надо мной издевался.

Ее слова вогнали меня в ступор. Воспользовавшись моей заминкой, она утрамбовала свою сумку. Натянула лямку на плечо. С ненавистью посмотрела мне в глаза, ясно дав понять, что отступать не намерена.

– Отойди.

Я сдвинулся с места, открыв ей проход. Она протиснулась мимо со своим баулом, задев на прощание мое плечо.

Вполне ожидаемо хлопнула входная дверь, отрезвив мои мысли.

Больше у тебя нет пути назад, Архипов. И не будет.

Чужая война

Бог прячется,

Как только слышит выстрелы…

Аль Квотион

Бритоголовому строю не было конца и края. Все сновали туда-сюда по перрону, прощаясь с близкими. Я стоял посреди всего этого действа с сигаретой в руках. Меня то и дело задевали, извинялись и вновь толкали.

– Странная суматоха, – поделился я с Максом.

– Последние минуты свободы, – с жизнерадостной улыбкой проговорил друг, впитывая лучи солнца и радуясь жизни.

– Как по мне, так свобода начнется там, – ответил я, не разделив его энтузиазма.

– Конкретно твоя – возможно.

Я ухмыльнулся, поглядев в сторону толпы гражданских, стоящих едва ли не каждый со слезами на глазах.

По мне слезы лить некому, – подумал я отдаленно, сбрасывая пепел под ноги.

Верка, хоть и пришла провожать, испоганила весь настрой очередным скандалом. Пропустив все мимо ушей, я просто развернулся и ушел. Она ещё долго сыпала вслед проклятья, но, благо, другие голоса ее быстро заглушили.

Затушив окурок, я вскочил на ступеньку поезда. Бросил последний взгляд на ясное небо со слепящим солнцем и вошёл в тамбур.

В нашем вагоне уже нечем было дышать от сигаретного дыма и паров спирта.

Макс уселся перед окошком и все с той же тупой улыбкой уставился на перрон.

Я привалился рядом, отрешённо глядя себе под ноги.

– Похож, – услышал я брошенное в мою сторону пьяным в стельку соседом.

– Что?

– На Карпа, говорю, похож, – пояснил он, посмотрев на меня мертвым взглядом.

– Не понял.

– Семыч, отстань, – попросил его друган, хлопнув пьянчугу по плечу.

– Пуля в череп его унесла. И остальных положили. У меня на глазах. Всех положили. – Несвязно поделился он со мной, смотря прямо, без вызова. А взгляд пустой.

– Перепил. С кем не бывает? – Влез его друг, подсовывая ему новую порцию водки.

– Не лезь, – спокойно попросил парень, отмахнувшись от водки. – Он понимает. У него взгляд такой же.

– Отдохни, Семыч. Желторотиков не пугай. Контрактник, – пояснил он нам, словно в этом слове крылся весь смысл пространного бреда этого самого Семыча.

– За своей шальной возвращаешься? – Спросил я, без особого желания ввязываясь в разговор.

– Зовут, – коротко ответил Семыч.

– Кто? – Не понял Макс, посмотрев на собеседника со снисходительной улыбкой, принимая все за пьяный бред.

– Не ты, он поймет, – кивнул в мою сторону. На миг в его глазах появилась искра эмоций и тут же пропала. Он уткнулся в одну точку и замер. Мышцы лица окаменели, словно он был уже не с нами.

Поезд, издав последний гудок, тронулся. Вагон потихоньку начал заполняться. "Желторотики", как прозвал нас компаньон Семыча, тихо переговариваясь, занимали свободные места. Глаза некоторых светились предвкушением. Большинства же убитой тоской оторванного от груди младенца. Но взгляд последнего вошедшего мне не понравился сразу. Слишком дерзкий, слишком самоуверенный.

Притупившаяся после разговора со странным соседом злость вновь взбунтовалась. Требуя выхода, найдя себе равного соперника. Увидев мою заинтересованность, молодой человек дерзко ухмыльнулся.

– Строптивая телка у тебя, – поделился он со мной. – Я бы вдул ей по самые кишки, чтобы захлебнулась своими проклятиями.

– Что сказал? – Я поднялся на ноги. Макс вцепился в мой локоть, принуждая угомониться.

– Дима, Дима, – пискляво передразнил он Веру, сложив руки на груди.

Общая панорама резко поплыла. В поле зрения остался только этот урод с дерзкой улыбкой. Мгновение. И мой кулак добрался до его кривящегося рта. Другое мгновение. И я уже сижу на нем, занося кулак для очередного удара.

Мне хватило и минуты, чтобы выбить из него дурь, пока нас не растащили. Двое парнишек, лет восемнадцати, вытащили его в тамбур. Остальные притихли, оборвав все разговоры.

– Гниль, – сказал Семыч в образовавшейся тишине. Я залпом выпил водку из его стакана и вышел в тамбур покурить. Этого придурка там уже не было.

– Слышишь?

– Что? – спросил я у материализовавшегося за моей спиной Семыча. Уголок его губ дрогнул, словно он хотел улыбнуться.

– Опять зовут. Как выпью, так зовут.

– Не пей, – ответил я, чувствуя, как злость, найдя выход, медленно отступает.

– На трезвляну все хорошо помнится, – сказал он, привалившись к двери с сигаретой в зубах. – Легко убить, если не медлить.

– Убьешь – отпустит?

Он перевел на меня ничего не выражающий взгляд и покачал головой.

Я докурил и ушел, оставив его наедине с голосами. Больше я Семыча не видел, но этот странный разговор и мертвый взгляд долго не выходил из моей головы.

Глава 1

Месяц КМБ показался мне раем, тогда как Макс весь свой энтузиазм начал потихоньку терять. Мы сдружились с некоторыми бойцами, но особой сплочённости среди нас не было. Все прекрасно понимали, что ещё до присяги нас распределят по разным частям и дивизиям.

Сам день присяги не подарил мне особо никаких эмоций, чего нельзя было сказать о светящемся гордостью Максе. К счастью, нам удалось попасть в одно подразделение воинской части. Все вокруг сияли от радости, предвкушая пару часов со своими родными. Нам по этому поводу светиться было ни к чему. Ко мне все равно никто не приехал. Да я и не сообщал, куда меня, собственно, отправили служить. Макс своих отсеял сам, попросив не приезжать.

После торжественного построения, мы с некоторыми бойцами отправились сразу же в казарму.

– Приваливаемся, – с тяжким вздохом выдавил Макс, бросая сумку на нижнюю койку и плюхаясь в нее, как в кресло. Я уселся рядом, забросив свои шмотки наверх и посмотрел на парней, сидящих напротив.

– Рядовой Сороконог. Антон. – Представился плотный малый, на вид немногим младше нас.

– Сергей. Белозубов. – Вторил ему худой, как жердь, приятель.

Позднее в казарме их окрестили "Толстый и тонкий".

– Макс Антипов.

– Архипов… Андрей, – с непривычки вытолкнуть сквозь зубы имя брата получилось с небольшой заминкой. Я пожал им руки, ещё не зная, какая плотная дружба этим рукопожатием окрестилась.

Белозубов и Сороконог бойцами были так себе. К распорядку дня и ФИЗО были не расположены. Ориентирование на местности, стрельба, марш-броски – все это в первый месяц было им непосильно.

Серега больше был по части балагурства, тогда как Антон исполнял немыслимые вещи на гитаре. Пацаны из детского дома. Им и гражданская жизнь-то была в новизну, что уже говорить об армии.

Мы учились. Волчьим законам жизни дет. дома и игре на гитаре – у них. Развитию выносливости и стоянию горой друг за друга они учились у нас.

Союз был странным и нелепым, но он приносил свои плоды.

К третьему месяцу службы, "Толстый и тонкий" уже были в равных весовых и качественных категориях с нами. Они втянулись в эту "мужскую школу жизни" и все чаще начинали грезить послеармейской свободой.

И мы вместе с ними.

Белозубов хотел поступать в театральный. Сороконог определил себя в музыканты. Макс мечтал о куче девчонок и беззаботной жизни. Я же думал о Вере, планируя по дембелю сделать ей предложение.

Но всё перечеркнулось в один из промозглых декабрьских дней.

Точнее, я сам всё это перечеркнул…

_____________________________________

– Алло.

– Привет.

– Привет.

– Ну, как ты там?

– Нормально.

– Не скучаешь?

– Времени нет.

– Значит, не передумала?

– Нет.

– Ясно.

– Слушай, ты не вовремя. У меня времени нет.

– Торопишься куда-то?

– Да. Пока…

______________________________________

– Почта, Архипов.

– О, Андрюха, баба твоя активизировалась, – с ухмылкой проговорил Самохин. Тот самый урод, которому в поезде я начистил репу.

Пропустив его замечание мимо ушей, я с каким-то странным предвкушением ринулся к почтальону.

Получив письмо, отставил швабру в сторону и уселся на койку Макса.

– Счастливые, – Белозубов с завистью проследил за тем, как мы с Максом вскрываем письма.

Почему именно письмо – я понял не сразу. У неё ведь был номер Макса, могла просто позвонить.

В конверте друга было три листа, исписанных почерком старомодной матери, предпочитающей старый способ общения новому.

В моем только одна фотография. Сумеречная комната и двое на кровати. Вера и Андрей.

Не веря своим глазам, перевернул снимок и увидел ровный почерк брата.

"Она всё-таки сделала выбор."

И издевательская рожа, наспех намалеванная ручкой.

– Убью суку.

В мыслях зародился хаос, в то время как голос остался спокойным и беспристрастным. Простая глянцевая бумага стала ударом ниже пояса.

Такого я точно не ожидал.

Почуяв неладное, Макс кинул на меня взгляд. Белозубов и Сороконог переглянулись. Самохин, не веря своему счастью, тут же материализовался за моей спиной.

– А сучка-то не промах! Наставила рога.

С резкого разворота вцепился рукой в его шею и сжал, на сколько хватило сил. Он забрыкался. Захрипел. Кадык судорожно задёргался под моей ладонью.

Парни ринулись к нам и оттащили по разным углам аккурат к приходу старшины Сколобова. Бегло оценив ситуацию, он кивнул мне на выход.

– Ко мне. Живо.

Я вырвался из захвата и побрел к коморке старшины. Он ввалился туда буквально через минуту и встал напротив, сверля меня взглядом.

– Архипов, ты…

– Я хочу перевестись на контрактную службу, – бросил, не дав ему договорить. Сколобов оценивающе прошёлся по мне, заиграл желваками и уселся на стул, положив ладони на стол.

– Ты хоть представляешь, чего ты хочешь?

Так некстати в памяти всплыл мёртвый взгляд Сёмыча. Его слова.

– Из-за бабы? Не стоит того.

– Я сам разберусь, что стоит, а что нет.

– Это горячка. Спонтанность.

– Не имеете права отговаривать, товарищ старшина. Свои три месяца срочной службы я прошел. Придраться не к чему.

– Послушай меня, Дима. Я не одного уже такого повидал. Кровь горячая, я понимаю. Рвётесь к черту в логово, а потом только куски в "черный тюльпан" собирают. И поминай, как звали. Кому что доказать хотите, хрен вас знает. Земле всё равно, кого в неё закапают. А баба потом даже слезинкой эту землю не польет.

– Как Вы сказали? Дима? – Переспросил я, подняв на него глаза.

– А ты что же думал, боец? Всех вокруг носа обвести? Силенок не хватит.

Я усмехнулся, потерев лицо непослушной ладонью.

– Оперативно работаете.

– Долг службы, – ответил старшина, протарабанив пальцами сбивчивый ритм.

– И почему молчали?

– А много вас таких что ли, рвущихся в армию? Служи спокойно, боец, а я и дальше молчать буду.

– Я хочу контракт, – едва ли не по слогам повторил я. – Если не Вы, то я обращусь к тем, кто мне с этим поможет.

– Три наряда вне очереди. Вы-пол-нять! – отчеканил мужик.

– Есть три наряда вне очереди.

– Я выбью из тебя эту дурь, – услышал, уже закрывая за собою дверь.

Неделю меня никто не трогал. Парни предпочитали не лезть ко мне с разговорами, в то время, как в моей голове зрел другой план.

Я знал, к кому обратиться с просьбой и обратился посредством письма. Через три дня старшина явился на кухню. Застав нас за кастрюлей с картошкой, он придвинул стул и сел напротив.

– Ты настырный, Архипов, – обронил он. – Какого черта?

Парни скосили на нас свои взгляды.

– Для чего тебе это дерьмо?

– Своего мало, – ответил, сбросив картофелину в воду. Старшина вздохнул, пригладив убеленные сединой вески.

– Товарищ старшина, разрешите задать вопрос, – осмелел наконец Макс.

– Отставить. Архипов, за мной.

Я поднялся и направился следом за Сколобовым. Заведя меня в свою каморку, он уселся в кресло и невидящим взглядом уставился в стол.

– Мы с Витькой Комаровым, царство ему небесное, через такие передряги в Афгане прошли, что до сих пор забыть невозможно. Всю нашу роту положили у нас на глазах. Все такие же зелёные были.

– Это не Афган, Борис Игнатьевич.

– Одно другого не краше. Ты думаешь, там происходит то, что показывают в новостях? Поверь мне, боец, там в сотни раз хуже. Там война. И война не наша.

– Я так понимаю, пришел мой ответ?

– Пришел.

– Позволите взглянуть?

– Три дня.

– Простите?

– Даю тебе три дня на то, что бы передумать.

– Зря потратите время. Я уже все решил.

– Решил? Ты решил? А матери твоей я как в глаза потом смотреть буду?

– Не переживайте, ее это не сильно покоробит.

– Да где ж вас таких индивидов производят? Черт с тобой, Архипов. Только мой тебе совет – гиблое это дело. Прерви контракт досрочно, ни к чему тебе это. – С явной неохотой, Борис Игнатьевич достал из секретера бумаги и положил передо мной. – Послезавтра тебя заберут, – проговорил напоследок.

– Всё, пацаны, бывайте. Лихом не поминайте.

– Я что-то сейчас не понял, – поделился Серёга.

– Подписал контракт. Послезавтра уезжаю.

– Куда?

– Куда отправят.

– Дебил, – глухо сплюнул Макс, отшвырнув нож в сторону.

Глава 2

Через день, собрав в рюкзак все свои немногочисленные шмотки, я отправился в неизвестность. Грузовик забрал меня у КПП, сделав ради меня круг через весь город.

Провожать меня никто не стал. С позавчерашнего дня парни были молчаливы и переговаривались только между собой. Так, чтобы я не мог расслышать их диалога. Перед сном лишь пожелали "пера из жопы птицы, для лёгкого полета".

В машине сидели ещё пятеро без отличительных знаков на форме. Они молчаливо и сосредоточенно смотрели себе под ноги. Гробовая тишина резала слух. Из кабины не доносилось даже звука радио.

Впервые со дня принятия решения, я начал понимать, в какую задницу ввязался. Но отступать было уже поздно.

Мы ехали чуть больше двух суток, останавливаясь только по нужде. По началу все шло как по маслу. Нас, хоть и с явной неохотой, пропускали на каждом охранном пункте. Но уже на подъезде к точке нашей локации, начались помехи.

Вооруженные бойцы с недружественной стороны попросили всех на выход. Долго и муторно проверяли документы, досконально изучая цель нашего прибытия. Спустя три часа нервотрёпки нам наконец дали отрицательный ответ.

Матерясь на чем стоит свет, наши старшие загрузили нас обратно и тронулись назад. Проехали с два десятка километров и свернули в поле. Водитель высадил нас в неприметном местечке и поехал дальше.

– Ну все, бойцы. Дальше пешочком. К утру, даст бог, будем на месте, – известил тот, что остался за старшего. Кем он был в действительности – так и осталось загадкой. Для себя я окрестил его "Старшиной". Слишком уж был он похож на Сколобова.

Мы молча двинулись за ним через поле к чаще. Полуденное солнце слепило глаза, холод пробирал до костей. И вновь эта мертвая тишина.

Чаща сменилась занесенной снегом дорогой. Дорога сменилась селом.

Ни единой души. Полуразрушенные дома с выгоревшим нутром.

– Такие дела, бойцы, – тихо обронил старшина.

После села густой подлесок. Мы держались ближе к северу. Там, по его словам, было спокойнее. Частые насаждения скрывали собою все в радиусе около ста метров. Солнце сюда практически не пробивалось. Сухие ветки, которые строго-настрого приказали не обламывать, нещадно лупили по рукам и лицу.

Спустя минут пять, может десять, неподалеку послышалась канонада взрывов. Старшина поднял руку. Мы замерли, быстро спустив автоматы с плеча.

Через минуту все стихло. Не подавая голоса, он махнул вправо и двинулся сам в указанном направлении, умело выбирая оголённые участки земли. Стараясь избегать лишнего шума, добрались до речки. За ней, на сколько было видно, только густы ели.

– Дальше пойдем через лес, – шепотом известил мужик, шагнув в воду с автоматом наизготове. Я замыкал наше шествие, держа оружие при себе и оглядываясь по сторонам. Уже ближе к берегу речка неожиданно углубилась. Один из бойцов, не удержав равновесия на скользком дне, ухнул с головой под воду. Остальные тут же выставили свои АК, ожидая облавы. Её не последовало.

Парень благополучно выбрался на сушу, отбивая зубами чечётку. Переоделся в полевую форму, глотнул из фляжки старшины и мы поплелись дальше.

Уже в следующей деревне из этой фляжки глотнули все.

– Зачистка, мать его, – гробовым голосом известил старшина, глядя вместе с нами на два трупа возле первого же дома. Старик и молоденькая девушка. – Уходим, бойцы. Не чисто это все.

____________________________________

Во втором часу ночи мы наконец выбрались к месту нашего дальнейшего пребывания. Чуть дальше от патрулируемого блокпоста высился серый барак – временная база "наших".

Наше появление не вызвало абсолютно никаких эмоций у присутствующих внутри.

– Мы вас ждали ещё вчера, – обронил один из мужчин. По отсутствующим знакам отличия распознать его должность не представлялось возможным. Но мы все равно вытянулись по струнке, приставив пальцы к головным уборам.

– Здравия желаю, – хором отчеканили из последних сил. На нас лишь снисходительно махнули рукой.

– Через КПП путь отрезали. Пришлось идти в обход, – ответил наш старшина, стянув головной убор и пройдясь по волосам ладонью. То, как панибратски он вел себя с этим мужчиной, давало право предположить, что тот был либо должностью ниже, либо они были с ним в одних должностях.

– И что там в обходе?

– Никого.

– А объявляли временное перемирие. Уроды. – Сделав от души последнюю затяжку, мужик впечатал окурок в банку из-под консервов.

– Вы ещё здесь? – Недовольно глянул на нас старшина. – В душ и по койкам. Утром в наряд!

– Есть!

Наскоро обмывшись и перекусив в столовой, мы вошли в казарму. Вялое оживление в ней действовало умиротворяюще. После долгой дороги без привалов, ноги уже начинали подкашиваться.

– А вот и пополнение, – бросил излишне знакомый голос из дальнего угла. Сфокусировав взгляд, увидел там старшего брата Малого – Антона. – Твою мать, – обронил он сквозь зубы, заметив меня. Но больше ничем не выдал того, что знакомы.

– Проходите, бойцы, – бросил один из служивых. Выглядел он старше других. На вид, лет тридцать. Но в таких условиях внешность не показатель. И двадцатилетний после года в таком месте может заметно постареть. Однако, то как на него косились остальные, выдавало в нем лидерское начало. – Сепуха, – представился он.

– Повитуха, – передразнил Антон, хлопнув того по плечу.

– Не наглей, Морж. Не порть мою репутацию.

– Арка… – начал было один из ребят, прибывших вместе со мной, но Сепуха его оборвал:

– Не знакомимся, бойцы. Не те обстоятельства. Сегодня друзья – завтра враги. Кто его знает, как карта ляжет. Отдохните с дороги. Возле Сёмыча койки свободны. Других, извините, нет. Придется потерпеть.

Услышав знакомое имя, мой взгляд заметался в поисках его обладателя.

– Там он, – кивнул Антон на угол, из которого сам недавно подал голос. – Эй, служивый. Пополнение прибыло. Не пугай зелень, сделай милость.

Он никак не отреагировал на его слова, продолжив пялиться в одну точку.

– Что с ним? – Спросил один из прибывших со мною.

– Контузия. Недалеко от блокпоста нашли. Хрен его знает, как сюда добрался. Их группа в сотне километров от нас в засаду попала, – проговорил Сепуха, обернувшись. – Уже неделю как овощ лежит. По ночам, правда, орет. Не пугайтесь.

– Здорово, Сёмыч.

Мертвый взгляд забегал по потолку. Голова медленными рывками повернулась в мою сторону.

– Смотрите, овощ ожил.

– Ты пришёл, – вытолкнул с хрипом из глотки. С нашей встречи в поезде он не сильно изменился. Разве что лицо было исполосованно свежими рваными ранами.

– Пришёл.

– А их опять всех положили.

– Зовут?

– Эти не зовут.

– Значит, отмучились, – ответил я, игнорируя непонимающие взгляды остальных.

– Ты понимаешь, – прошептал Сёмыч, едва разлепив губы. В уголках пустых глаз скопились слезы. – Они – нет. Будущие трупы. Все. Ты останешься. Останешься. Не привыкай. Не будут звать.

– Поспи, Сёмыч. – Я сжал его подрагивающую ладонь без одного пальца. Не говоря ни слова, он медленно закрыл глаза. Слезы скатились вниз, дыхание стало ровным.

– Отдыхайте, бойцы, – прочистив горло бросил Сепуха и отвел от нас взгляд. – Время не резиновое.