Текст книги "Этика для нового тысячелетия"

Автор книги: Нгагва́нг Ловза́нг Тэнцзи́н Гьямцхо́

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Пусть даже нам еще очень и очень далеко до такой идеальной ситуации, все же она не так фантастична, как может показаться на первый взгляд. Возможно, нынешнему поколению не увидеть такого. Но мы ведь уже привыкли к тому, что международные части ООН выступают в защиту мира. Мы также наблюдаем растущее согласие и в том, что при определенных обстоятельствах может быть оправдано и более активное вмешательство миротворческих сил.

В качестве средства дальнейшего развития в этом направлении мы могли бы подумать об устройстве того, что я называю Зонами Мира. Я представляю такие зоны как часть или несколько частей одной или нескольких стран, – это полностью демилитаризованные территории, где создаются оазисы стабильности, причем предпочтительнее в стратегически значимых районах. Они могли бы служить маяками надежды для остальной части мира. Пожалуй, эту идею можно назвать слишком претенциозной, но прецеденты такого рода уже имеются. В Антарктике существует международная демилитаризованная зона. К тому же я не единственный, кто выдвинул такую идею. Бывший президент СССР Михаил Горбачев предложил такой статус для территорий близ российско-китайской границы. Я предлагал это относительно Тибета.

Конечно, нетрудно найти и другие области мира, помимо Тибета, где соседствующие общины могли бы получить огромные выгоды от создания демилитаризованной зоны. Но Индия и Китай – до сих пор остающиеся сравнительно бедными странами – могли бы сохранить немалую часть своего годового дохода, если бы Тибет стал признанной на международном уровне Зоной Мира. Такими же зонами могут стать и многие другие территории на каждом из континентов; тогда можно было бы избежать огромных бесполезных расходов на содержание воинских частей в этих районах. Я часто думаю о том, что, например, Германия выглядит наиболее подходящей страной для организации подобной Зоны Мира, – ведь она лежит в самом сердце Европы, и к тому же надо принять в расчет опыт двух мировых войн двадцатого века.

В проектах такого рода, я уверен, наиболее важная роль принадлежит Организации Объединенных Наций. Не только потому, что это единственная организация, деятельность которой принадлежит всему миру. Достойны восхищения идеи создания Международного суда в Гааге, Международного валютного фонда, Всемирного банка и прочие, в частности выдвинутые в поддержку Женевской конвенции. Но и в настоящее время, и в обозримом будущем Организация Объединенных Наций остается единственным международным учреждением, способным и влиять на политику, и формулировать политические задачи ради пользы международного сообщества. Конечно, многие критикуют ООН на том основании, что ее деятельность не слишком эффективна, и действительно, время от времени мы видим, что ее резолюции игнорируются, не выполняются и забываются. Тем не менее, несмотря на подобные недостатки, я считаю ООН достойной всяческого уважения, – не только из-за тех принципов, которые лежат в основе ее деятельности, но и за то многое, чего ООН сумела добиться с момента ее основания в 1945 году. Нам всего лишь нужно спросить самих себя, не ООН ли помогла спасти человеческие жизни, в ряде случаев разрядив чрезвычайно опасную обстановку, и станет ясно, что это отнюдь не простой бюрократический инструмент, как некоторые ее называют. Нам бы следовало также вспомнить об огромной работе ее дочерних организаций – таких как Детский Фонд ООН, Комиссия по делам беженцев, ЮНЕСКО и Всемирная Организация Здравоохранения. Они приносят большую пользу, пусть даже некоторые их программы не реализуются или оказываются не совсем правильными.

Я считаю, что Организация Объединенных Наций, сумей она раскрыть все свои потенциалы, может стать именно тем экипажем, который способен довезти человечество до осуществления всех его желаний. Да, сейчас она еще не может действовать с полной эффективностью, но ведь и всепланетное сознание едва начинает зарождаться (что стало возможным благодаря революции в средствах коммуникации). И, несмотря на огромные трудности этого процесса, мы уже видели такое сознание в действии во многих частях света, даже хотя сейчас есть только одна или две страны, выступающие с соответствующими инициативами. Тот факт, что они в таких случаях хотят получить юридический мандат, подтвержденный Организацией Объединенных Наций, предполагает ощутимую нужду в коллективном одобрении действий. А это, я уверен, в свою очередь свидетельствует о растущем чувстве единства, взаимозависимости человеческого общества.

Одной из по-настоящему слабых сторон Организации Объединенных Наций в ее нынешнем виде является то, что, хотя она обеспечивает форум для правительств отдельных стран, отдельные граждане не могут быть услышаны там. Нет такого механизма, благодаря которому можно было бы выслушать тех, кто желает высказаться против собственного правительства. И что еще хуже, так это действующая система вето, которая позволяет более сильным странам манипулировать принятием решений. Это очень серьезные недостатки.

Что касается проблемы лишения права голоса отдельной личности, тут вполне можно предложить нечто более радикальное. Поскольку демократия покоится на трех столпах – независимом судопроизводстве, исполнительной власти и законодательной власти, – нам необходимо иметь по-настоящему независимую организацию и на международном уровне. Но Организация Объединенных Наций, возможно, не совсем соответствует этой роли. На ряде международных совещаний, вроде встречи на Саммите Земли в Бразилии, я заметил, что те, кто представляет свои страны, неизбежно ставят на первое место собственные национальные интересы, вопреки тому, что обсуждаемый вопрос выходит за пределы национальных границ. И наоборот, когда на международных встречах люди выступают именно как отдельные личности (здесь я имею в виду такие объединения, как «Врачи против ядерной войны» [International Physicians for the Prevention of Nuclear War], или инициативная группа лауреатов Нобелевской Премии Мира против торговли оружием, в которой и я сам состою), – то тут мы видим гораздо большее беспокойство о судьбе человечества в целом. Атмосфера таких собраний куда более интернациональна и открыта. Это заставляет меня думать, что стоило бы создать такую организацию, главной задачей которой стало бы рассмотрение человеческих проблем с точки зрения этики, организацию, которую можно было бы назвать Всемирным Советом Людей (хотя название, без сомнения, можно найти и получше). Такой Совет мог бы состоять из людей, работающих, как я это себе представляю, в самых разных областях. Это могут быть артисты, банкиры, специалисты по вопросам окружающей среды, юристы, поэты, учёные, религиозные мыслители и писатели, а также и обычные мужчины и женщины с добрым именем, желающие посвятить себя делу объединения человечества, фундаментальным вопросам нравственности и прочим человеческим ценностям. Поскольку такое собрание не может обладать реальной политической силой, его решения не будут иметь силы закона. Но в силу своей подлинной независимости – не будучи связанным ни с одной из наций или групп наций и ни с какой идеологией – такое собрание представляло бы мировое сознание. Поэтому оно может обладать моральным авторитетом.

Конечно, найдутся многие критики подобного предложения, равно как и моих рассуждений о прекращении военного производства, разоружении и реформе Организации Объединенных Наций, – они скажут, что все это далеко от реальности, а возможно, и слишком упрощено. Или же они скажут, что все это неприменимо к «настоящей жизни». Но в то время как многие довольствуются тем, что критикуют и осуждают других за то, что делается плохо, нам, пожалуй, следует хотя бы попытаться выдвинуть некие конструктивные идеи. Одно здесь безусловно верно. Если люди проникнутся любовью к правде, справедливости, миру и свободе, творя лучший, более сострадательный мир, – то это и будет настоящим шансом. Тут кроются подлинные возможности. Если с помощью системы образования и правильного использования средств массовой информации мы сумеем объединить некоторые из предложенных здесь идей с реализацией этических принципов, – мы создадим на планете такой климат, в котором разоружение и прекращение военного производства станут просто неизбежными. А на такой основе мы сможет создать условия для устойчивого мира на планете.

Глава 15
РОЛЬ РЕЛИГИИ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ

Печально, но это факт человеческой истории – религия была главным источником конфликтов. Даже сегодня убивают людей, уничтожают общины, нарушают покой общества в результате религиозного фанатизма и ненависти. Неудивительно, что многие сомневаются относительно того, какое место занимает религия в человеческом обществе. Но, если вдуматься в это, мы увидим, что конфликты во имя религии возникают из двух основных источников. Часть споров происходит просто в результате религиозных отличий – догматического, культурного и практического несовпадения двух религий. Но есть и конфликты, причина которых лежит в политике, экономике и прочих факторах, в основном на институциональном уровне. Межрелигиозная гармония – ключ к преодолению конфликтов первого рода. Во втором случае необходимо искать другой путь решения. Секуляризация и в особенности полное отделение религиозной иерархии от институтов государственной власти могут способствовать уменьшению подобных проблем. Но в этой главе нас интересует межрелигиозная гармония.

Это важный аспект того, что я назвал всеобщей ответственностью. Но, прежде чем приняться за детальное исследование проблемы, стоит, пожалуй, рассмотреть вот какой вопрос: уместна ли вообще религия в современном мире? Многие люди считают, что нет. Я уже отмечал, что религиозная вера не является непременным условием ни для этичного поведения, ни для счастья самого по себе. Я предположил также, что независимо от того, верует человек или нет, ему всё равно нужны такие духовные качества, как любовь и сострадание, терпение, терпимость, способность прощать, скромность и так далее. В то же время мне следует пояснить, что, по моему мнению, все эти качества гораздо легче и быстрее развиваются в религиозной практике. Я также верю, что, когда человек искренне следует религии, он получает от этого огромную пользу. Люди, воспитавшие в себе твердую веру, основанную на понимании и поддерживаемую ежедневной практикой, в целом куда лучше справляются с напастями, чем те, кто верой не обладает. Поэтому я убежден, что религия несет в себе гигантский потенциал пользы для всего человечества. Если религия используется правильно, она становится чрезвычайно эффективным инструментом создания человеческого счастья. Она может играть в особенности важную роль в том, чтобы поощрять людей воспитывать в себе чувство ответственности за других и понимание необходимости нравственной дисциплины.

Вот по этим причинам я и считаю, что в наши дни религия вполне уместна. Но давайте обсудим еще и вот такую историю. Несколько лет назад во льдах Европейских Альп было найдено тело человека каменного века. Несмотря на более чем пятитысячелетний возраст, тело отлично сохранилось. Даже большая часть одежды по-прежнему была на нем. Я помню, думал в то время, что, если бы нам удалось на денёк вернуть этого человека к жизни, мы, пожалуй, обнаружили бы, что не слишком отличаемся от него. Без сомнения, мы бы узнали, что он тоже заботился о своих родных и близких, беспокоился о своем здоровье и так далее. Не принимая в расчет культурные и языковые различия, мы могли бы найти большую общность в чувствах. Да и нет причин предполагать, что тот человек меньше стремился к счастью, чем мы, или не желал избежать страданий. И если религия, направленная на то, чтобы преодолевать страдания через практику нравственной дисциплины и взращивание любви и сострадания, может восприниматься как вполне уместная в прошлом, то трудно понять, почему бы она не была уместна и сегодня. Допустим, что в прошлом ценность религии могла быть более очевидной, поскольку человек страдал куда сильнее, чем нынче, не имея современных удобств. Но поскольку человечество по-прежнему страдает, хотя его теперешние страдания и перешли в основном во внутреннюю сферу, умственную и эмоциональную, и поскольку религия, в дополнение к проповеди спасительных истин, еще и помогает нам преодолевать повседневные страдания, – то, конечно же, она должна быть нужна обществу.

Так как же мы можем достичь гармонии, столь необходимой для преодоления межрелигиозных конфликтов? Так же, как в случае отдельной личности, воспитывающей в себе этическую дисциплину, сдерживающей собственные отклики на отрицательные мысли и эмоции и взращивающей духовные качества, ключ к решению – развитие понимания. Прежде всего мы должны отыскать мешающие этому факторы. Затем мы должны найти способ устранить их.

Возможно, наибольшей помехой межрелигиозному согласию является непризнание ценности других традиций веры. До сравнительно недавнего времени связи между различными культурами, даже между разными общинами, были слабы или вообще отсутствовали. По этой причине не было и особой нужды в интересе и сочувствии к другим традициям веры, – разве что в тех местах, где последователи разных религий жили бок о бок. Но теперь такое отношение невозможно. В условиях сложности и взаимозависимости сегодняшнего мира мы просто вынуждены осознавать существование других культур, различных этнических групп и, конечно, других верований. Нравится нам это или нет, но большинство из нас теперь ежедневно сталкивается с такими различиями.

Я уверен, что наилучший путь одолеть неведение и прийти к пониманию – это путь диалога между последователями разных религиозных традиций. Тут мне видятся разные подходы. Весьма ценны дискуссии между теологами, в которых следует обсудить сходство и, что, возможно, еще важнее, различия между религиозными традициями, исследовать их и оценить. На другом уровне полезны встречи рядовых верующих, практически следующих той или иной религии, – на таких встречах люди могли бы поделиться своим опытом. Это, может быть, наиболее эффективный способ оценить чужое учение. Для меня самого, например, встречи с ныне покойным Томасом Мертоном, католическим монахом цистерцианского ордена, оказались глубоко воодушевляющими. Они помогли мне оценить христианское учение, я стал искренне восхищаться им. Мне также кажется, что большую пользу могли бы принести периодические встречи религиозных лидеров, во время которых они молились бы о чём-то общем. Встреча в Ассизах, в Италии, в 1986 году, когда представители всех мировых религий собрались, чтобы помолиться за мир, принесла, я уверен, необычайную пользу многих верующим, поскольку символизировала солидарность и преданность миру всех ее участников.

И наконец, мне кажется, что очень полезными могут быть совместные паломничества представителей разных религиозных традиций. Нечто в этом духе было, когда в 1993 году я приезжал в Лурд, а затем в Иерусалим – святое место трех великих религий мира. Я также посещал различные индуистские, мусульманские, джайнские и сикхские храмы в Индии и за границей. В недавнее время я, после семинара по теории и практике медитации в христианской и буддийской традициях, присоединился к историческому паломничеству представителей обеих традиций для молитвы, медитации и диалога под деревом бодхи в Бодхгая, в Индии. Это одно из наиболее важных для буддистов святых мест.

Когда происходит подобный обмен опытом, последователи одной традиции видят, что другое учение, точно так же, как их собственное, является и источником духовного вдохновения, и нравственным руководством для своих последователей. Становится также ясно, что, вне зависимости от доктринальных и прочих различий, все основные мировые религии заботятся о том, чтобы помочь каждому стать добрым человеком. Все подчеркивают пользу любви и сострадания, терпения, терпимости, прощения, скромности и тому подобного и все способны помочь личности развить эти качества. Более того, примеры основателей каждой из мировых религий отчетливо демонстрируют то, что они стремились помочь другим обрести счастье именно благодаря развитию таких качеств. В собственной жизни каждый из них вел себя чрезвычайно просто. Нравственная дисциплина и любовь ко всем остальным пронизывали всю их жизнь. Они вовсе не купались в роскоши, как императоры и короли. Вместо того они добровольно принимали на себя страдания – невзирая ни на какие трудности – ради блага человечества в целом. В их учениях особо подчеркивается важность любви и сострадания и отказа от эгоистических желаний. И каждый из них призывал нас изменить наши сердца и умы. Так что верующие мы, или нет, все равно все эти люди достойны глубокого восхищения.

Одновременно с диалогом с последователями других религий мы, разумеется, должны в своей повседневной жизни осуществлять то, чему учит нас наша собственная вера. Как только мы ощутим пользу любви, сострадания и нравственной дисциплины, мы с легкостью осознаем и ценность других вероучений. Но для этого существенно важно понять, что религиозная практика включает в себя нечто гораздо большее, нежели простое утверждение: «Я верю», или, для буддистов: «Я принимаю Прибежище». Она не ограничивается и посещением храмов, святилищ или церквей. От религии мало проку, если она не вошла в сердце, а осталась лишь на уровне интеллекта. Опора лишь на веру, без понимания и без выполнения ее наставлений, не слишком ценна. Я часто говорю тибетцам, что носить с собой мала (четки) не значит быть настоящим религиозным практиком. Действительно религиозным человеком нас делают искренние усилия изменить себя в духовном плане.

Мы начинаем понимать первостепенную важность глубокой религиозной практики, когда осознаем, что, наряду с невежеством, нездоровое отношение людей к постулатам собственного вероисповедания является еще одной серьезной причиной религиозной дисгармонии. Вместо того, чтобы применять учение своей религии в личной жизни, мы склонны использовать учение для усиления собственной эгоистической позиции. Мы смотрим на свою религию как на нечто, принадлежащее нам лично, или как на символ, отделяющий нас от других. Разве это не ошибка? Вместо того, чтобы использовать нектар религии для очистки отравленных элементов наших сердец и умов, таким образом мыслей, мы, напротив, порождаем опасность отравить этими отрицательными элементами нектар религии.

Мы должны также осознать, что в этом отражается еще одна проблема, – та, что неявно присутствует во всех религиях. Я подразумеваю утверждение каждой из них, что только она и является «истинной» верой. Как нам справиться с этой трудностью? Ведь совершенно верно, что с точки зрения отдельного последователя чрезвычайно важно хранить однозначную преданность своей собственной религии. Верно и то, что это зависит от глубокой убежденности в том, что только собственный путь ведет к истине. Но в то же время мы должны обнаружить некие способы согласовать это убеждение с реальным множеством сходных утверждений. На практике это значит, что отдельный последователь той или иной веры должен найти путь к тому, чтобы, по меньшей мере, признать ценность других религиозных учений, оставаясь всем сердцем преданным своему собственному. Что же касается обоснованности притязаний той или иной религии на метафизическую истину, они, разумеется, остаются внутренним делом каждой религиозной традиции.

Я лично убежден, что буддизм дает мне наиболее эффективную структуру, внутри которой созданы все условия для поддержки моих усилий развивать духовность посредством взращивания любви и сострадания. В то же время я должен признать, что, хотя буддизм предоставляет наилучший путь для меня – то есть соответствует моему характеру, моему темпераменту, моим склонностям и культуре, к которой я принадлежу, – это может быть верным и для христианства в отношении христиан. Для них наилучший путь – христианский. И, следовательно, в соответствии с моими же собственными убеждениями, я не могу утверждать, что буддизм – наилучший путь для каждого.

Иногда я думаю о религии как о лекарстве для человеческого духа. Ведь нет смысла утверждать, что данное лекарство хорошо потому, что в его состав входит то-то и то-то. Если у вас есть пациент и если данное лекарство ему не помогает, в таких рассуждениях нет никакого прока. Гораздо правильнее будет сказать, что в данном случае, для конкретного пациента с его конкретным заболеванием, это лекарство наиболее эффективно. То же относится и к различным религиозным традициям; мы можем говорить, что вот эта религия больше всего подходит вот этому человеку. Но попытка доказывать, даже используя философию и метафизику, что одна религия лучше другой, – нам не поможет. Важно, насколько полезна данная вера в случае конкретной личности.

Таким образом, я считаю, что разрешить кажущееся противоречие между притязанием каждой из религий на «единственную истину» и реальным фактом множества вероисповеданий можно, поняв, что в случае отдельного человека и в самом деле может существовать одна истина, одна религия. Однако с точки зрения человеческого общества в целом мы должны признать концепцию «множества истин, множества религий». Продолжая медицинскую аналогию, скажем, что для конкретного пациента самое подходящее для него лекарство и в самом деле будет единственным лекарством. Но совершенно очевидно, что другим больным могут быть прописаны другие медикаменты.

Я думаю, что те различия, которые мы находим во множестве религиозных традиций, чрезвычайно обогащают нас. И совершенно незачем пытаться доказать, что в итоге все религии одинаковы. Они сходны в том, что подчеркивают абсолютную необходимость любви и сострадания в контексте нравственной дисциплины. Но это не значит, что все они в сущности сводятся к одному. Совершенно разные представления о сотворении или начале мира, сформулированные, например, буддизмом, христианством и индуизмом, означают, что, когда дело дойдет до метафизики, нам придется разойтись по разным дорогам, несмотря на безусловно существующее сходство многих религиозных практик. Да, эти противоречия не имеют особого значения на начальных этапах религиозной практики. Однако, если мы пойдем дальше по пути той или иной традиции, в какой-то момент мы будем вынуждены признать фундаментальные несовпадения. Например, концепция перерождений, принятая в буддизме и разных других древних индийских традициях, может оказаться несовместимой с христианской идеей спасения. Однако это не должно пугать. Даже внутри буддизма самого по себе, в области метафизики, существуют диаметрально противоположные взгляды. В конечном счёте такие расхождения означают, что мы имеем различные схемы, внутри которых помещаются нравственная дисциплина и воспитание духовных ценностей. Поэтому я не сторонник суперрелигии, или новой всемирной религии. Она означала бы потерю уникальных особенностей различных вероучений.

Да, конечно, некоторые считают, что буддийская концепция шуньяты , или пустоты , – это в определенном смысле то же самое, что и концепция Бога. Однако здесь остаются трудности. И прежде всего, если мы займемся подобного рода толкованиями, до какой степени мы останемся верными своему первоначальному учению? Да, есть заметное сходство между тем, что в буддийском учении Махаяны называется Дхармакая, Самбхогакая и Нирманакая, и христианской Троицей – Богом как Отцом, Сыном и Святым Духом. Но утверждать на этой основе, что буддизм и христианство в итоге являются одним и тем же, – это, я думаю, уже слишком! Как говорится в старой тибетской пословице, следует остерегаться попыток пристроить голову яка на туловище овцы, или наоборот.

Что нам действительно нужно вместо таких попыток, так это, несмотря на различные требования различных вероучений, развивать подлинное чувство религиозного плюрализма. Это в особенности нужно, если мы серьезно воспринимаем права человека как всеобщий принцип. В этом отношении я нахожу весьма привлекательной идею мирового парламента религий. Начать с того, что само слово «парламент» несет в себе дух демократии, а множественное число слова «религия» подчеркивает важность принципа разнообразия религиозных традиций. По-настоящему плюралистический взгляд на религию, который заложен в идее такого парламента, я уверен, очень полезен. Так можно было бы избежать крайностей религиозного фанатизма, с одной стороны, и уклона в ненужный синкретизм – с другой.

В связи с темой межрелигиозного согласия мне, наверное, следует сказать немного о перемене религии. Это вопрос, который требует чрезвычайно серьезного рассмотрения. Важно понять, что простой факт перемены веры не сделает человека лучше или, так сказать, дисциплинированнее, он не станет более сострадательным, более добросердечным. Куда полезнее поэтому сосредоточиться на преобразовании себя через духовную практику воздержания, добродетели и сострадания. В тех пределах, в каких прозрения или методы других религий полезны или соответствуют нашей вере, не мешает поучиться им. В ряде случаев можно даже перенять кое-что. Если это делать разумно, то мы останемся верны своей религии. Такой путь представляется наилучшим, потому что тут нет опасности возникновения путаницы, особенно в связи с различиями образа жизни, принятого в разных религиозных традициях.

Все человеческие существа отличаются друг от друга, и, конечно, именно с этим связан тот факт, что из миллионов, практикующих некую определенную религию, какое-то количество последователей может найти более подходящими для себя лично взгляды другой религии на этику и духовное развитие. Для кого-то концепция перерождений и кармы покажется наиболее эффективной и воодушевляющей для развития любви и сострадания в контексте ответственности. Для других более привлекательна идея трансцендентного любящего Творца. В таких обстоятельствах чрезвычайно важно, чтобы такие люди снова и снова спрашивали себя: «Верны ли основания, причины, по которым меня привлекает вот эта другая религия? Может быть, мне просто нравятся её ритуалы и культурная сторона? Или сущность её учения? Может быть, я считаю, что новая вера будет предъявлять ко мне меньше требований?» Я говорю здесь об этом потому, что меня часто просто поражает, когда люди переходят в веру, далекую от собственного наследия, и при этом зачастую принимают и поверхностные аспекты той культуры, к которой принадлежит их новая религия. Но их практика иногда глубже и не идёт.

Если же человек решил перейти в новую веру после долгих зрелых размышлений, то тут для него очень важно помнить, что положительный вклад в развитие человечества вносит каждая из религиозных традиций. Здесь возникает опасность того, что человек, ища оправданий своему решению, начинает критиковать свою прежнюю веру. Этого важно избежать. То, что данная религия оказалась неэффективна для конкретного человека, еще не значит, что от нее более нет пользы остальному человечеству. Наоборот, нам следует подумать о том, что она в прошлом вдохновляла миллионы людей, продолжает вдохновлять миллионы сегодня и в будущем тоже поможет миллионам встать на путь любви и сострадания.

Важно постоянно помнить, что в конечном счете цель любой религии – способствовать любви и состраданию, терпению, терпимости, скромности, прощению и тому подобному. Если мы пренебрегаем всем этим, перемена религии ничем нам не поможет. Точно так же, если даже мы являемся самыми горячими сторонниками своей собственной религии, она ничего не даст нам, если мы пренебрегаем ее наставлениями в повседневной жизни. Такие верующие ничем не лучше тех, кто, страдая смертельной болезнью, лишь читают медицинские трактаты, но не применяют изложенные там советы.

Более того, если мы, практикуя определенную веру, не отличаемся сострадательностью и дисциплинированностью, то как мы можем ожидать этого от других? Если же мы можем создать подлинную гармонию, происходящую из взаимного уважения и понимания, тогда религия сможет с большой силой и авторитетом говорить о таких жизненно важных моральных вопросах, как мир и разоружение, социальная и политическая справедливость, сохранность окружающей среды и многое другое, от чего зависит благополучие человечества. Но, пока мы сами не поступаем в соответствии с собственными учениями, нас не будут воспринимать всерьез. А это значит, среди многого прочего, что мы должны подавать хороший пример: с уважением относиться к другим религиозным традициям.