Текст книги "Этика для нового тысячелетия"

Автор книги: Нгагва́нг Ловза́нг Тэнцзи́н Гьямцхо́

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 12
УРОВНИ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Развивая в себе ответственность по отношению к другим, мы начинаем творить более добрый, более сострадательный мир, о котором все мы мечтаем. Читатель может согласиться или не согласиться с моей защитой универсальной ответственности. Но, если верно то, что в связи со взаимозависимой природой реальности наше привычное различение себя и других в некотором смысле является преувеличением, и если на этой основе я вправе предположить, что нашей целью должно быть распространение нашего сострадания на всех остальных, мы не сможем избежать и того вывода, что сострадание (влекущее за собой этическое поведение) лежит в самой сердцевине всех наших действий, и личных, и общественных. Более того, хотя, разумеется, здесь есть открытые для обсуждения детали, я убежден, что всеобщая ответственность означает: сострадание действует и в политике. Оно подсказывает нам нечто важное о том, как вести себя в повседневной жизни, если мы хотим быть счастливы в том плане, как я характеризую счастье. Говоря так, я надеюсь, что любому ясно: я вовсе не призываю каждого отказаться от обычного образа жизни и принять некие новые правила или образ мыслей. Скорее я предполагаю, что человек, продолжая жить, как обычно, может измениться: стать лучше, сострадательнее и счастливее. А становясь более хорошими и более сострадательными людьми, мы сможем начать нашу духовную революцию.

Труд человека какой-то скромной профессии не менее нужен для благополучия общества, чем, скажем, труд врача, учителя, монаха или монахини. Всякого рода человеческие устремления несут потенции добра и благородства. Пока мы работаем с хорошими намерениями, думая: «Я делаю это для других», от этого выигрывает все общество. Но, когда забота о чувствах и благосостоянии других отсутствует, наша деятельность приобретает другое направление. При недостатке основных человеческих чувств религия, политика, экономика и прочее могут стать грязными. Вместо служения человечеству они могут способствовать его гибели.

Поэтому в дополнение к воспитанию чувства всеобщей ответственности нам необходимо стать по-настоящему ответственными людьми. Пока мы не применим наши принципы на практике, они останутся лишь словами. Так, например, искренне ответственному политику следует вести себя честно и последовательно. Деловому человеку следует учитывать нужды других в каждом своем начинании. Юристу следует использовать свои специальные знания для борьбы за справедливость.

Конечно, трудно точно сформулировать, как именно мы должны вести себя в соответствии с принципом всеобщей ответственности. Именно поэтому я и не думаю о каких-то определенных стандартах. Я надеюсь лишь на то, что, если написанное здесь покажется вам, читающему или читающей эту книгу, здравым, вы постараетесь быть сострадательными в повседневной жизни и что, благодаря чувству ответственности перед другими, вы сделаете, что в ваших силах, чтобы помочь другим. Если вы будете проходить мимо крана, из которого капает вода, вы завернёте его. Если вы увидите, что где-то понапрасну горит свет, вы его выключите. Если вы религиозный человек, встретив верующего другой религии, вы окажете ему такое же уважение, какое вам хотелось бы увидеть с его стороны. А если вы ученый и понимаете, что результаты ваших исследований могут стать причиной вреда для других, чувство ответственности заставит вас прекратить работу. В соответствии с собственными возможностями, понимая их ограниченность, вы сделаете то, что сможете. Только к такого рода обязательствам я и призываю. И если в какие-то дни в ваших поступках будет больше сострадания, чем в другие, – что ж, это нормально. А если то, что я говорю, не кажется вам полезным, тогда это неважно. Важно здесь то, что любые действия на пользу другим, любая принесенная нами жертва должны быть только добровольными и происходить из понимания пользы подобных поступков.

Во время моей недавней поездки в Нью-Йорк один из моих друзей рассказал мне, что количество миллиардеров в Америке увеличилось за несколько последних лет с семнадцати человек до нескольких сот. В то же самое время бедные остались бедными, а кто-то стал и еще беднее. Мне это кажется совершенно безнравственным. Это также может стать источником ряда проблем. Когда у миллионов людей нет даже самого необходимого для жизни – нормальной пищи, крова, образования и медицинского обслуживания, – несправедливость подобного распределения богатства выглядит просто позорно. Если бы каждый имел все нужное и более того, тогда, возможно, роскошный образ жизни выглядел бы допустимо. Ведь если это именно то, чего действительно хочет человек, трудно было бы доказать, что он обязан воздерживаться от реализации своего права жить так, как ему нравится. Но дела обстоят иначе. В этом общем для всех нас мире есть места, где люди выбрасывают излишки продуктов, в то время как другие рядом с ними – такие же, как мы, человеческие существа и среди них невинные дети – доходят до того, что ищут еду в отбросах, и многие умирают от голода. Поэтому, хотя я и не могу утверждать, что роскошная жизнь богатых людей является неправильной сама по себе, предполагая, что эти люди тратят свои собственные деньги, заработанные честно, – все же я должен сказать, что это недостойно, что это портит нас.

Более того, меня поражает то, что жизнь богатых людей зачастую до нелепости усложнена. Один мой друг, близко знакомый с чрезвычайно богатой семьей, рассказывал мне, что, когда они купаются в бассейне, то им каждый раз при выходе из воды подают свежий халат. И сколько бы раз в день они ни купались, халат каждый раз меняется. Невероятно! И даже нелепо. Я не понимаю, что именно подобный образ жизни может добавить к личному благополучию. Мы, люди, имеем только один желудок. Мы можем съесть лишь ограниченное количество пищи. Точно так же у нас всего десять пальцев, так что мы не можем надеть сотню колец. Поэтому, какие бы аргументы ни приводились тут в пользу возможности выбора, те лишние кольца, которые мы имеем, совершенно бесполезны в тот момент, когда мы действительно надеваем какое-то кольцо. Остальные просто лежат в коробочках. Достойное употребление богатства, как я объяснял членам одной в высшей степени преуспевающей семьи в Индии, – найти подходящую область филантропической деятельности. Той семье я сказал (поскольку они попросили моего совета), что, возможно, потратить деньги на образование будет наилучшим, что можно сделать в их случае. Будущее мира – в руках наших детей. Поэтому, если мы хотим принести в мир побольше сострадания – и тем самым создать более справедливое общество, – очень важно научить наших детей быть ответственными, заботливыми людьми. У тех, кто родился в богатстве или приобрел состояние своим трудом, есть огромные возможности помочь другим. Чрезвычайно жаль, когда такие возможности не используются, а богатство расточается на потворство собственным прихотям.

Я сам воспринимаю роскошную жизнь как нечто неприемлемое, и это чувство во мне настолько сильно, что, когда я останавливаюсь в комфортабельном отеле и вижу в ресторане людей, перед которыми стоят очень дорогие блюда и напитки, а снаружи при этом находятся люди, которым негде переночевать, – мне становится очень не по себе. От этого у меня усиливается ощущение того, что я ничем не отличаюсь ни от богатых, ни от бедных. Все мы одинаково хотим счастья и не желаем страдать. И у всех нас есть одинаковое право на счастье. В результате же мне начинает казаться, что, если бы я увидел идущую мимо демонстрацию рабочих, я бы наверняка присоединился к ней. Однако же говорящий эти слова человек – один из наслаждающихся удобствами отеля. Конечно, я должен пойти дальше. Правда и то, что у меня есть несколько дорогих наручных часов. И хотя я думаю, что, если продать их, я бы, пожалуй, смог построить на эти деньги несколько домиков для бедных, я до сих пор не сделал этого. Точно так же я чувствую, что, если бы я придерживался строгой вегетарианской диеты, то я не только стал бы лучшим образцом для подражания, но и помог бы спасти несколько невинных жизней животных. Однако я этого не делаю и поэтому должен признать расхождение между собственными принципами и практикой в некоторых областях. В то же самое время я не верю, что каждый может или должен стать таким, как Махатма Ганди, и жить так, как живет бедный крестьянин. Такая самоотверженность прекрасна и достойна величайшего восхищения. Но пароль другой: «делать столько, сколько можем», не впадая в крайности.

Глава 13
ЭТИКА В ОБЩЕСТВЕ

Образование и средства массовой информации

Подлинно нравственная жизнь, когда мы ставим на первое место нужды других и стремимся обеспечить их счастье, чрезвычайно сильно влияет на жизнь всего нашего общества. Если мы меняемся внутренне – разоружаясь благодаря конструктивному обращению с собственными отрицательными мыслями и чувствами, – мы в буквальном смысле меняем весь мир. У нас уже есть так много могучих инструментов для создания этичного и мирного окружения. Но некоторые из этих инструментов не используются в полную силу. Тут я хотел бы поделиться некоторыми собственными соображениями относительно того, как мы можем реально начать духовную революцию доброты, сострадания, терпения, терпимости, прощения и скромности.

Когда мы принимаем идеал заботы обо всех других, это значит, что он будет направлять нашу социальную и политическую деятельность. Я говорю так не потому, что предполагаю, будто мы сможем за одну ночь решить все социальные проблемы. Просто я убежден в том, что без того более широкого чувства сострадания, которое я предлагаю читателю ввести в свои действия, эти действия скорее повредят человечеству в целом, нежели послужат ему. Я уверен, что мы должны сделать практические шаги к осознанию нашей ответственности перед всеми другими и сейчас, и в будущем. Это верно даже для тех случаев, когда невелика практическая разница между действиями, руководимыми таким состраданием, и действиями, обусловленными, например, национальными интересами.

Хотя нет сомнения, что, если бы мои предложения относительно сострадания, внутренней дисциплины, мудрого различения и воспитания добродетели были широко внедрены, мир автоматически стал бы более добрым и спокойным местом, – но реальность, я уверен, вынуждает нас взяться за решение наших проблем и на уровне общества, и на уровне личности. Мир переменится, когда каждый человек предпримет попытку справиться со своими отрицательными мыслями и чувствами и когда мы начнем проявлять сострадание ко всем его обитателям, вне зависимости от того, связаны мы с ними непосредственно или нет.

Я лично не сомневаюсь в том, что существует множество областей, которые мы в особенности должны рассмотреть с позиций всеобщей ответственности. Сюда входят образование, средства массовой информации, окружающая среда, политика и экономика, мир и разоружение, межрелигиозное согласие. Каждая из этих областей играет жизненно важную роль в создании облика того мира, в котором мы живем, и я намерен кратко рассмотреть их все по очереди.

Но прежде я должен подчеркнуть, что я высказываю лишь свои личные взгляды. Вдобавок, это взгляды человека, не являющегося специалистом в технических аспектах данных вопросов. Но, даже если то, что я скажу, покажется спорным, я все же надеюсь, что читатель хотя бы ненадолго задумается. Конечно, ничего удивительного не будет в том, если разойдутся мнения относительно того, как именно могут быть внедрены в реальную жизненную политику сострадание, основные духовные ценности и внутренняя дисциплина, – сама по себе важность нравственного поведения, на мой взгляд, неоспорима.

Человеческий ум (lo) – это и источник всех проблем, и, при правильном управлении им, источник разрешения всех их. Те, кто приобрел большие знания, но кому не хватает добросердечия, могут пасть жертвами тревог и беспокойства, происходящих из невозможности осуществления желаний. И, напротив, глубокое понимание духовных ценностей производит противоположный эффект. Когда мы учим своих детей приобретать знания без сострадания, их отношение к другим вполне может стать смесью зависти к более высоким, агрессивной конкуренции по отношению к равным и презрения к тем, кому повезло меньше. А от этого разрастаются алчность, самонадеянность, неумеренность, и очень быстро утрачивается счастье. Знания очень важны. Но куда важнее то, как они применяются. А это уже зависит от наших сердца и ума.

Образование – нечто гораздо большее, нежели просто передача знаний и умений, посредством которых достигаются узкие цели. Это также нечто такое, что открывает детям глаза на нужды и права других. Мы должны показать детям, что их поступки имеют всеобщую значимость. И мы должны каким-то образом найти путь к пробуждению в детях естественного сопереживания, чтобы они смогли затем обрести чувство ответственности по отношению к другим. Ведь именно оно побуждает нас к действию. И в самом деле, если нам придется выбирать между обучением и добродетелью, то ведь второе определенно обладает гораздо большей ценностью. Доброе сердце, являющееся плодом добродетели, само по себе чрезвычайно полезно для человечества. А простое знание – нет.

Так как же нам обучать своих детей нравственности? Мне кажется, что в целом современная образовательная система пренебрегает обсуждением этических вопросов. Возможно, это и ненамеренно, а просто сложилось в ходе исторического развития. Светская образовательная система складывалась в те времена, когда религиозные институты чрезвычайно сильно влияли на жизнь всего общества. И поскольку этические и вообще человеческие ценности были и в основном до сих пор остаются в ведении религии, то дело сложилось так, что эта сторона образования включалась в религиозное воспитание. Это неплохо действовало, пока влияние религии не начало уменьшаться. Потребность осталась, но не удовлетворяется. Поэтому мы должны искать какой-то другой путь объяснения детям важности основных человеческих ценностей. И мы должны помочь им развить эти ценности.

В конечном счете, разумеется, важность заботы о других узнается не на словах, а на деле: из нашего примера. Именно поэтому обстановка в семье является жизненно важным компонентом в воспитании ребенка. Если в доме нет атмосферы заботы и сочувствия, если родители не обращают внимания на ребенка, – нетрудно понять вредоносный эффект подобных обстоятельств. Дети начинают чувствовать себя беспомощными и беззащитными, их умы часто возбуждаются. И наоборот, если дети постоянно чувствуют любовь и защиту, они счастливы и более уверены в своих способностях. Улучшается и физическое здоровье малышей. И мы видим, что они начинают интересоваться не только самими собой, но и окружающими. Домашняя обстановка важна также и потому, что именно у родителей дети учатся дурному поведению. Если, например, отец постоянно ссорится со своими знакомыми или отец и мать постоянно ругаются между собой, то, хотя поначалу ребенку это может не нравиться, постепенно он начнет воспринимать такое положение вещей как вполне нормальное. И эту науку он затем вынесет из дома в окружающий мир.

Ясно и то, что этические нормы, которым детей учат в школе, должны реально осуществляться. Здесь особая ответственность ложится на учителей. Своим поведением они могут заставить детей запомнить себя на всю жизнь. Если учитель принципиален, дисциплинирован, сострадателен, – эти ценности легко запечатлеются в детском уме. Именно поэтому уроки педагога, обладающего положительной мотивацией (kung long), глубже всего проникают в умы учеников. Это я знаю из своего личного опыта. В детстве я был очень ленив. Но я куда более успешно впитывал наставления моих воспитателей в те дни, когда ощущал их любовь и заботу, – в отличие от тех дней, когда кто-либо из них бывал резок или бесчувствен.

Что касается специфики образовательного процесса, то это дело специалистов. Поэтому я ограничусь лишь несколькими предложениями. Первое из них состоит в том, что для пробуждения в юном человеке понимания важности основных человеческих ценностей лучше не представлять ему социальные проблемы как чисто этические или религиозные. Важно подчеркивать, что здесь ставкой является наше выживание. Тогда дети увидят, что держат в руках будущее. Второе – то, что я верю, что в классах можно и нужно учить диалогу. Если представить студентам спорный вопрос и предложить обсудить его, это может стать прекрасным способом ввести молодежь в концепцию ненасильственного разрешения конфликтов. В действительности, если бы в учебных заведениях это заняло бы достойное место, можно надеяться, что это оказалось бы полезным даже для семейной жизни. Видя, что родители ссорятся, подросток, уже понявший ценность диалога, невольно скажет: «О, нет! Это не метод! Вы должны поговорить, обсудить всё, как следует».

И наконец, очень важно устранить из наших школьных программ стремление представлять других в негативном свете. Можно не сомневаться в том, что в некоторых частях мира при изучении, например, истории насаждают фанатизм и расизм по отношению к другим обществам. Разумеется, это неправильно. Это ничего не добавляет к счастью всего человечества. Сейчас более, чем когда-либо, мы нуждаемся в том, чтобы показать нашим детям: различия между «моей страной» и «твоей страной», «моей религией» и «твоей религией» имеют второстепенное значение. Скорее мы должны подчеркивать ту мысль, что мое право на счастье весит ничуть не больше, чем право других людей. Это не значит, что я предлагаю учить детей пренебрегать культурой и историческими традициями их родины. Наоборот, очень важно, чтобы они впитали все это в себя. Детям полезно научиться любить свою страну, свою религию, свою культуру и так далее. Опасность возникает лишь тогда, когда все это перерастает в узколобый национализм, расовое чванство и религиозный фанатизм. Здесь снова уместно вспомнить Махатму Ганди. Хотя он получил очень хорошее образование на Западе, он никогда не забывал о богатом наследии индийской культуры и никогда не отказывался от него.

Если образование представляет собой один из наиболее мощных видов оружия в наших поисках лучшего, более спокойного мира, то второе такое оружие – средства массовой информации. Как хорошо известно всем политикам, они уже не единственный авторитет в обществе. Вместе с газетами и книгами радио, кино и телевидение оказывают на людей такое влияние, какое и представить было невозможно сотню лет назад. Эта сила налагает огромную ответственность на всех, кто работает в сфере массовой информации. Но она также налагает огромную ответственность и на каждого из нас, – на всех, кто слушает, читает и смотрит. Мы тоже играем свою роль. Мы не бессильны перед средствами массовой информации. В конце концов, выключатель всегда у нас под рукой.

Это не значит, что я выступаю в защиту лишь безликих новостей или исключительно развлекательных программ. Наоборот, в том, что касается, например, журналистских расследований, я уважаю и одобряю вмешательство средств массовой информации. Не все слуги народа честно выполняют доверенные им обязанности. Поэтому очень полезно иметь журналистов, носы у которых длинные, как хоботы слонов, – они шныряют вокруг и вытаскивают на свет все, что находят неправильного. Нам необходимо знать, что та или иная знаменитость за приятной внешностью скрывает весьма иные черты характера. В личности не должно быть расхождений между внешним и внутренним. В конце концов, это ведь один и тот же человек. А расхождения заставляют предположить, что доверять ему нельзя. В то же самое время чрезвычайно важно, чтобы расследователи не поддавались недобрым мотивам. Без справедливого и уважительного отношения к чужим правам само расследование может стать грязным.

В том, что касается излишнего внимания средств массовой информации к сексу и насилию, необходимо учесть многие факторы. Прежде всего очевидно, что многие зрители наслаждаются сенсационностью подобных репортажей. Во-вторых, я очень сомневаюсь в том, что передачи, в которых предостаточно откровенного секса и насилия, сделаны с намерением причинить какой-то вред. Мотивы создания тут явно чисто коммерческие. К тому же, на мой взгляд, хорош или плох сам по себе показ, менее важно, чем то, может ли он иметь нравственно благотворный эффект. Если, посмотрев фильм с жестокими сценами, зритель проникнется состраданием, то, возможно, такая демонстрация зла имеет оправдание. Но, если избыток сцен насилия приведет к безразличию, – тогда, я думаю, оправдать это невозможно. Ведь ожесточение сердца опасно. Оно слишком легко приводит к исчезновению сопереживания.

Когда средства массовой информации слишком пристально рассматривают отрицательные стороны человеческой натуры, возникает опасность, что нас убедят в том, что насилие и агрессия – её главные характеристики. Но я уверен, что это ошибка. То, что жестокость постоянно освещается в печати, предполагает прямо противоположное. Хорошие новости не подчеркиваются потому, что их слишком много. Подумаем о том, что каждое мгновение в мире совершаются миллионы добрых поступков. И хотя можно не сомневаться, что в то же самое время будет совершено немало актов насилия, их число наверняка намного меньше. Средства массовой информации, обладай они этической ответственностью, должны были бы отразить этот простой факт.

Понятно, что необходимо как-то регулировать средства массовой информации. То, что мы запрещаем нашим детям смотреть определенные передачи, говорит о том, что мы уже решили, в зависимости от разных обстоятельств, что для нас приемлемо, а что – нет. Но, хотя правильный путь решения – законодательный, иной раз трудно вынести суждение. В том, что касается этики, дисциплина может быть эффективной лишь в том случае, если исходит изнутри. Возможно, наилучший путь обеспечения здорового развития средств массовой информации – это правильное воспитание и образование наших детей. Если мы научим их понимать свою ответственность, они станут более разборчивыми и в отношении средств массовой информации.

Хотя, наверное, было бы слишком оптимистичным надеяться, что средства массовой информации действительно начнут пропагандировать идеалы и принципы сострадания, все же хотелось бы ожидать, что те, кто работает в этой сфере, примут в расчет её возможное отрицательное воздействие. По крайней мере, им бы не следовало пропагандировать такие отрицательные вещи, как, например, проявления расизма. Но что еще можно сделать, я не знаю. Может быть, мы сумеем найти способ, чтобы сблизить тех, кто пишет сценарии для документальных и развлекательных программ, со зрителями, читателями, слушателями?

Природа

Если и есть область, по отношению к которой и образовательная система, и средства массовой информации должны нести особую ответственность, то это, я уверен, наше природное окружение. Эта ответственность тоже касается не столько того, насколько правильно мы обращаемся с окружающей средой, сколько просто нашего выживания. Окружающая нас природа – это наш дом. Необязательно считать её чем-то священным; это просто место, где мы живем. Поэтому в наших собственных интересах заботиться о ней. Это всего лишь здравый смысл. Но лишь недавно народонаселение планеты и сила науки и техники достигли той точки, когда уже начали непосредственно влиять на природу. Другими словами, до сих пор наша Мать-Земля выдерживала нашу неаккуратность. Теперь же настал такой момент, когда она уже не может молча терпеть наше поведение. Проблемы, возникающие из загрязнения окружающей среды, можно рассматривать как ее отклик на нашу безответственность. Земля предостерегает, что и ее терпение может иметь пределы.

Нигде последствия нашей неспособности соблюдать дисциплину в отношениях с окружающей средой не видны так отчетливо, как в сегодняшнем Тибете. Не будет преувеличением сказать, что тот Тибет, в котором я вырос, был раем дикой природы. Любой путешественник, посещавший Тибет до середины двадцатого века, отмечал это. На диких животных почти не охотились, – разве что в самых отдаленных районах, где невозможно выращивать зерно. Более того, правительственные чиновники обычно ежегодно рассылали указы в защиту дикой природы: «Никто, – говорилось в них, – будь он беден или богат, не должен причинять вреда или обращаться жестоко с живыми существами в воде или в лесу». Исключениями были только крысы и волки.

Я помню, в юности, во время поездок за пределы Лхасы я видел множество диких животных. Самые яркие мои воспоминания о трехмесячном путешествии через весь Тибет из моего родного Такцера на востоке к Лхасе, где меня в четырехлетнем возрасте официально провозгласили Далай-ламой, – это воспоминания о диких зверях, которые встречались нам по дороге. Огромные стада кьянгов (диких ослов) и дронгов (дикие яки) свободно бродили на необъятных просторах. Время от времени мы замечали пронесшееся мимо стадо гова, пугливых тибетских газелей, или ва, белогубых оленей, или цо, наших величественных антилоп. Я помню также, как был очарован маленькими чиби, пищухами, собиравшимися на травянистых полянках. Они были такими дружелюбными! Мне нравилось смотреть на птиц – на благородных гхо (бородатых орлов), парящих над монастырями, расположенными высоко на горных склонах, на стаи гусей (нангбар) и время от времени, по ночам, слышать призыв вукпа (ушастых сов-полуночниц).

Даже в Лхасе никто не чувствовал себя оторванным от природы. В моей комнате на верхнем этаже Поталы, зимней резиденции далай-лам, я в детстве проводил долгие часы, наблюдая за красноклювыми кьюнгкар, гнездившимися в расщелинах стен. А возле Норбулинки, летней резиденции, я часто видел парочки трунг-трунг (японских черношеих журавлей), живших на болоте, – по-моему, эти птицы просто олицетворяют собой элегантность и грацию. А кроме них, вокруг жило множество других тибетских животных: медведи и горные лисы, чанку (волки), и сазык (прекрасные снежные барсы), и зык (рыси), нагонявшие страх на кочевников, и огромные панды с добродушными мордами, водившиеся на границе Тибета и Китая.

Как это ни печально, однако теперь уже в Тибете не найти этого изобилия дикой жизни. Отчасти из-за охоты, но прежде всего из-за разрушения их мест обитания, – ведь после полувека оккупации Тибета от них почти ничего не осталось. Все без исключения тибетцы, побывавшие в Тибете после тридцати-сорока лет оккупации, говорили мне о поразительном отсутствии диких зверей. Если прежде дикие звери часто подходили совсем близко к человеческому жилью, то нынче их вообще трудно найти хоть где-нибудь.

В равной мере тревожит и уничтожение тибетских лесов. В прошлом склоны гор были сплошь покрыты деревьями; сейчас те, кто побывал в Тибете, сообщают, что склоны гор чисто выбриты, как голова монаха. Правительство в Пекине признало, что трагические наводнения на западе Китая и дальше на равнинах отчасти вызваны именно этим. И, тем не менее, я постоянно слышу о круглосуточно идущих караванах грузовиков, вывозящих древесину из Тибета на восток. Это особенно трагично из-за того, что Тибет – страна горная, с суровым климатом. Ведь восстановление лесов потребует огромного труда и заботы. К несчастью, не слышно, чтобы этим кто-то занимался.

Все это совсем не значит, что мы, тибетцы, в течение нашей истории были сознательными «борцами за сохранение природы». Ничего подобного. Мысль о том, что теперь называют «загрязнением», просто никогда не приходила нам в голову. Нечего и отрицать, что в этом смысле мы были просто избалованы. Маленькие общины жили на огромных пространствах с чистым сухим воздухом и изобилием прозрачной горной воды. Наше полное неведение в отношении чистоты привело к тому, что, когда мы, тибетцы, были вынуждены эмигрировать, мы были поражены, обнаружив, например, что существуют реки, воду из которых нельзя пить. Мать-Земля терпела наше поведение, как терпят матери выходки единственного ребенка, что бы он ни делал. В результате мы не научились должным образом соблюдать чистоту и гигиену. Люди могут плевать и сморкаться на улице, совсем не думая о том, что делают. Вот сейчас, говоря это, я вспоминаю одного пожилого кхампу[3]3
  Название одной из тибетских народностей. – Прим. ред.


[Закрыть], бывшего телохранителя, который каждый день обходил вокруг моей резиденции в Дхарамсале (это популярный обряд почитания). К несчастью, он постоянно страдал бронхитом. Бронхит обострялся из-за дымящихся благовоний, которые он нёс в руке. Поэтому на каждом углу он был вынужден останавливаться, чтобы откашляться, и при этом так отчаянно отхаркивался, что я иной раз задумывался, пришел ли он действительно помолиться или просто поплевать как следует!

За те годы, что мы были беженцами, я очень заинтересовался вопросами окружающей среды. Тибетское правительство в эмиграции уделяет особое внимание тому, чтобы объяснить нашим детям их ответственность как жителей этой хрупкой планеты. И я никогда не упускал возможности поговорить на эту тему. В особенности я всегда подчеркиваю необходимость учитывать, как наши поступки влияют на окружающую среду или как они могут повлиять на нее. Признаю, зачастую об этом трудно судить. Мы не можем сказать наверняка, каковы будут конечные результаты, например, уничтожения лесов, как это повлияет на почву и на уровень осадков в данной местности, как это связано с климатом всей планеты. Ясно лишь то, что мы, люди, – единственный вид, обладающий возможностью уничтожать Землю, и сами это знаем. Ни у птиц, ни у насекомых нет такой власти, нет ее и у каких-либо млекопитающих. А если уж мы в состоянии разрушать Землю, то мы в состоянии и защищать ее.

Чрезвычайно важно искать такие способы производства, которые не будут губить природу. Нам необходимо найти возможность сократить потребление древесины и других ограниченных природных ресурсов. Я не специалист в этой области, я не могу предложить, как именно это сделать. Я лишь знаю, что это возможно при наличии решимости. Например, я помню, что во время поездки в Стокгольм несколько лет назад я услышал, что впервые за много лет рыба вернулась в реку, протекающую через город. До недавних пор из-за промышленного загрязнения воды рыбы там не было. И улучшения добились отнюдь не за счет закрытия всех местных фабрик. Точно так же, когда я был в Германии, мне показали индустриальное предприятие, спроектированное так, что оно не загрязняло окружающую среду. Так что явно есть способ ограничить вред, наносимый природе, не останавливая промышленность. Это не значит, что я верю, будто мы можем положиться на одну только технологию, чтобы решить все наши проблемы. Не верю я и в то, что мы можем позволить себе продолжать разрушительную деятельность в ожидании тех времен, когда будут разработаны технологии для восстановления разрушенного. Кроме того, окружающая среда в исправлении не нуждается, – наше поведение по отношению к природе – вот что нуждается в изменении. Я не знаю, возможно ли вообще исправление того вреда, какой наносит природе, например, принявший угрожающие размеры парниковый эффект, – хотя бы теоретически. А если предположить, что возможно, то мы должны спросить, осуществимы ли перемены в необходимых масштабах. И во что обойдется весь этот процесс, если оценивать его с точки зрения расхода природных ресурсов? Подозреваю, что цена может оказаться непомерно высокой. В то же время во многих областях – таких, например, как гуманитарная помощь голодающим – уже недостает средств, чтобы обеспечить необходимую работу. Поэтому, хотя кто-то и может возразить, что средства в конце концов отыщутся, в нравственном отношении, при наличии таких нехваток, оправдать все это почти невозможно. Не может быть правильной трата огромных средств лишь для того, чтобы индустриально развитые нации могли продолжать свою вредоносную деятельность, в то время как людям в других странах нечего есть.