Текст книги "Принцесса самозванец и целебная маска (СИ)"

Автор книги: Неуловимый Джо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)

Глава 2 Совсем другое дело.

Ближе к полуночи Джомни уже собрал свои сбережения и самые необходимые вещи. Он сидел на своём участке и смотрел на недостроенный дом, которому уже не суждено достроиться. Он раздал строительный материал соседям за символическую плату и зашивал несколько мелких золотых монет в лацканы скромного пиджака, умело орудуя тонкой иглой. Вещи были собраны. Пожитки отданы за бесценок, а его лук он просил передать старшему брату. Запах бензина доносился из его дома. Джомни намочил тряпку в бензине поджег ее и швырнул канистру в оконный проём.

Черная южная ночь озарилась пламенем. Высокие языки поднялись повыше и поглотили всё то, что не удалось продать.

– Я же сказал покинуть город. – вдруг послышался сзади голос отца.

– Я у себя на участке. Формально он за городом. – ответил Джомни не оборачиваясь.

– Сядь, посиди со мной. – сказал отец, снял со своих плеч накидку из леопардовой шкуры и кряхтя и вздыхая постелил ее на пыльную землю.

– Аллах спит. – прошептал он и достал из-за пазухи здоровенную бутыль финской водки, на горлышке которой неуклюже болталась грубая алюминиевая кружка.

Несколько минут они сидели молча. Джомни смотрел на догорающее прошлое, а его отец смотрел на него, и пытался заглянуть в будущее. Благо, крепкая, высшего качества огненная вода позволяла увидеть и не такое.

– Красиво горит! Если бы знал что ты затеял, привез бы тебе ещё бензина. – сказал отец и хрипло рассмеялся. – Я в тебе ни секунды не сомневался. Ты бы ни за что не остался тут, в этих убогих окраинах. Ты же Абера, по легенде, в тебе течёт кровь самой царицы Савской! – гордо сказал отец и ещё немного посмеялся.

– Я сжёг не только дом. Сегодня я спалил всё к чертям! – сказал Джомни, сделал большой глоток горячительной и сильно поморщился.

– Ой, я вас умоляю, напхал шаману? Дал в рыло наглому ублюдку? Не смешите мою накидку! Если надо, я легко мог бы всё это замять.

– Правда? – с надеждой посмотрел на отца Джомни.

– Да. Вождь я или не вождь в конце концов! – воскликнул отец и холодная капля горячительного упала на бедро Джомни. – Правда с маской будет посложнее, древняя реликвия, как ни как. Мубэ передают её по наследству от шамана к шаману больше трёх сотен лет, во время ритуала передачи, маску купают в крови шамана, она впитала в себя десятки шаманских душ. Но твою вину немного смягчает то что именно Хайди бросила её на пол, а не ты.

– Так ты можешь меня помиловать?

– Могу, но не хочу. – сказал отец и отпил из горла еще немного.

– Почему?

– Потому что ты был прав. В каждом слове.

Джомни сосредоточенно посмотрел на травинку, что щекотала его ногу.

– Знаешь что значит твоё имя, Джомни? – сказал отец, и поставил бутыль на пыльную землю – Оно состоит из двух выдуманных слов. Одно слово дже, а второе емэн. Они означают смотри и запоминай. Даже не так, наблюдай, и мотай на ус, или эээ, ну в общем одним словом…

– Шпион? – предположил Джомни.

– Вроде того, только добрый. Но об этом никто не должен знать. Когда будешь странствовать, для иностранцев ты будешь просто Джонни. Когда ты родился, я придумал это имя шутки ради, но духи не понимают юмора. Уже к двенадцати годам ты отлично знал больше языков, чем все твои братья вместе взятые. Арабский, русский, английский, китайский даже пытался вроде. Тогда я понял, что твоя судьба – непростая судьба. Великая судьба. Я был тогда глуп и наивен, я думал ты с ноги вышибешь двери в кабинет президента, но нет. Совсем нет.

Отец поставил бутыль между собой и сыном, чтобы освободить руки для жестикуляции. Джомни накрыл её горлышко помятой старинной кружкой, и обняв свои колени стал наблюдать за бликом от пожара на поцарапанном донышке.

– Белых людей когда-то выгнали из Африки, за своенравность. Они пошли в индию, истребили местных и выгнали самых своенравных в Европу. Там они истребили местных, и выгнали самых своенравных в англию. Север и юг Европы собрали среди себя самых своенравных и… И выгнали их в Америку. Американцы… ну ты понял, пришли обратно сюда. А мы всё это время копошились в дерьме гиппопотама и в ус не дули.

– Очень приблизительно, но в целом верно. Не думал что ты задумываешься о таких вещах.

– В твоём возрасте Джомни, я мечтал стать историком. Изучить опыт всех вождей всего мира, и поставить его на службу родному племени. – сказал отец, отпил ещё немного водки и долго морщился – Но вождю непристало корпеть над книгами. Он и так самый умный.

Отец сделал ещё маленький глоток, грустно опустил голову и сморщился еще сильнее.

– А ты кем хочешь стать?

– Не смог выбрать. Все науки полезны. Каждая из них это дверь в одну и ту же комнату. – сказал Джомни и поднял голову к небу.

– Говоришь как наш покойный шаман, благослови его Аллах. – сказал отец.

– Правда? А что ещё он говорил?

– Говорил что белые люди варвары. У них нет чести, нет воспитания, нет традиций. Они живут по дурацким бумажным правилам, которые почему-то называют законами. А ещё он говорил что они совершенно другие, они не знают своих вождей в лицо и поэтому всегда ненавидят их. Для них обычное дело делить с соседом еду, пить вино, а на следующий день оболгать и сдать его воинам своего супер вождя, которого они оба ненавидят.

– Разве такое возможно? Я думал что это всё страшилки, или отдельные случаи, но неужели они все такие? Как тогда они стали такими сильными?

– Постоянно воевали. Не так как мы, отдельными племенами, а целыми миллионами. Они не говорят с духами так как мы. Они слили всех своих духов в одного большого и жадного. Он требовал крови, много крови. Уйму крови. Но сил давал еще больше. – сказал отец благоговейным голосом – Они назвали его Закон.

– Тогда я пойду к нему. Но мне понадобится кровь, чтобы его задобрить, и я знаю, где её взять – сказал Джомни, воодушевленно глядя на отца – Придётся сначала стать врачом, когда то очень хотел.

– Да уж. – сказал отец и удивленно наклонил голову – Каме действительно трус, по сравнению с тобой. Всё их племя грешит этим. Когда я служил егерем в силах Африканского Содружества, мы попали на передовую. Американский самолёт кошмарил несколько городов. Спустится из стратосферы, сожжёт все дотла, и исчезает. Как и небыло, а мы ходим потом как идиоты, собираем внутренние органы мирных женщин и кровавую кашу из их детей. Для погребения. – сказал отец, содрогнулся и допил оставшуюся водку несколькими большими глотками.

– Как то раз мы его подкараулили, подбили его, думали сдох, да где уж там! Он отбросил фюзеляж, кабина превратилась в вертолёт и одним залпом из ускорителя частиц выжгла всю нашу роту. Только я остался. Руку зацепило. Я сначала даже не заметил, а на следующий день она начала гнить заживо. Врачи три года со мной возились, но спасли. Но ты не волнуйся, Мубе не пострадали. Они очень храбро ретировались!

Джомни вздохнул, крепкий напиток должен был облегчить его переживания, но не справлялся с задачей. Единственное чем радовало варварское пойло, так это тем, что его принёс именно отец.

– Хайди… – прошептал Джомни, и вновь запрокинул голову.

Отец хрипло рассмеялся, и улыбнулся во весь рот. Он достал из за пазухи плоскую нержавеечную фляжку, сладко вздохнул, неуклюже открутил пробочку и налил в кружку еще немного жидкости.

– Это специальный кавказский отвар из винограда. Он помогает при “сердечных” болях. – сказал отец таинственным голосом.

– Чача? – спросил Джомни и улыбнулся.

– А ты смышленый парень, сынок! – сказал отец и злобно захихикал – То что ты сделал сегодня, сделало меня очень счастливым.

– Но я же отверг ее, оскорбил, растоптал ее чувства!

– Да, ее самолюбие сильно уязвлено. – низким добродушным голосом сказал отец.

– Не понимаю, объясни.

– Я открою тебе одну тайну. Ты ещё маловат для того чтобы знать ее, так что если не поймёшь, просто запомни. Вспомнишь когда будет нужно.

Джомни взял кружку и отхлебнул кавказский отвар, а отец положил ладони на бедра, широко расставил локти, и вдохнув воздух торжественно сказал:

– Ты не был бы с ней счастлив. А совсем даже наоборот.

– Почему? Она же любит меня?

– А почему она тебя любит? Нет, не так вопрос поставил. А почему именно она любит тебя? Или нет. Ещё точнее. Она любит тебя, или её племя любит золото? Я не говорю что она тебя не любит, этого никто знать не может, даже она сама. Но, когда я сказал что Камэ не отходил от матери, я лукавил, ведь именно его мать по факту вождь племени Мубэ. Чтобы хоть как-то сдержать влияние женщин на мужей, мужчине прилично жениться только тогда, когда он будет силён и уверен а иначе…

– Но разве женщина будет вредить любимому мужчине?

– Ну как маленький, ей богу! Конечно не будет, ведь она будет совершенно уверена в том, что все её решения идут на благо семьи. И даже если факты будут говорить об обратном, то тем хуже для фактов.

– И как же я сразу не догадался!

– Ты догадался сынок, и я горд за тебя. Ты догадался, потому что ты сын вождя.

Отец сделал маленький глоток из фляжки и многозначительно и тревожно посмотрел вдаль.

– В нашем племени, женщина делает счастливым мужчину, а мужчина делает счастливой женщину. И получается что обе чаши наполнены доверху, и ничего не пролито зря. В племени Мубе, женщины делают счастливыми в первую очередь себя, а мужчинам приходится довольствоваться остатками. Поэтому мы предпочитаем набираться опыта перед браком, чтобы не бояться обделить себя счастьем. Это и символизируют детские игры, когда детям ставят на головы стаканы, и дают бутылку со сладким соком, которую нужно разделить поровну. Опытные и мудрые наблюдают за тем, какие дети как себя ведут.

– И как Хайди себя вела?

– Не знаю. Жена вождя племени Мубэ запретила эти игры. – сказал отец и на его щеках образовались две симметричные ямочки.

Джомни задумался. Его брови выпрямились а глаза прояснились, как будто и не было никакой огненной воды. Его дом сгорел, одна деревянная балка упала на землю, точно направившись на его отца горящим концом и испускала едкий сизый дымок.

– Что-то мне подсказывает, что ты просто избавился от лишнего сына, на которого тебе не хватит наследства. – посмеялся Джомни, и почесал голову.

– Ну, во первых, так и есть. С деловой точки зрения всё сложилось как нельзя лучше. Но есть ещё кое что. – сказал отец с облегчением. и продолжил – Договоренность с племенем Мубэ действительно была. И я не торопился прятать тебя от Хайди под юбку жены, чтобы её не нарушить. Я сдержал своё слово. Но власть вождя не безгранична, я не мог бы приказать тебе вступить в брак, и я этим воспользовался.

– С другой стороны. – сказал отец и радостно поднял брови – Я не приказывал тебе хамить шаману. Ничего не помешало бы тебе спокойно жениться, и счастливо влачить своё существование в качестве номинального управляющего делами племени. Терпеливо выслушивать, как жена упрекает тебя в безынициативности, успешно претворять в жизнь управленческие решения идущие во вред Абеба и на пользу Мубэ. И это был бы твой выбор, который меня бы тоже устроил в целом. В конце концов, ты и сам на одну восьмую Мубэ.

Горящая балка громко стрельнула и разгорелась сильнее.

– Чем серьезнее последствия, тем взрослее решение. А твоё решение было очень взрослым. Столько морщин на лбах твоих старших братьев я со школы не видел. По воле духов, мой младший сын оказался самым взрослым.

– Получается, я больше никогда тебя не увижу?

– Я изгнал тебя не навсегда. Ты сможешь вернуться, если принесешь в племя богатство превосходящее всё богатство племени, или когда я умру. Мне семьдесят четыре. Красивее чем сейчас я уже точно не стану. Так что смотри на меня сейчас. – сказал отец, расправил плечи, втянул свой большой живот и рассмеялся.

– А теперь я тебе скажу то, для чего даже я возможно недостаточно взрослый. – сказал отец тихим серьезным голосом и уставился на догорающую головню. – Наши рудники потихоньку иссякают. Их хватит на пять или семь десятилетий. И чем меньше ресурсов они будут приносить, тем злее будут наши горожане, вплоть до перманентного кровопролития. Абэба храбрые люди. Я мог бы отправить всё племя в поход за ресурсами, но я, отправляю туда только тебя. Если ты и правда так талантлив, как все считают, то мне жаль тех, кто станет у тебя на пути. А если нет, то ты останешься вдали от кровавых разборок, подлых низостей и интриг. Может станешь основателем нового племени. Только это секрет.

Джомни несколько раз глубоко вдохнул. Мысленно он уже грабил торговые караваны, взрывал банковские сейфы и угрожал богатеям взрывчаткой. Его чёрные брови выпрямились. Мендалевидные глаза обрамлённые кофейного цвета веками с прямыми ресницами смотрели на воображаемую карту с тайниками добытых в бою сокровищ. Округлые юношеские щёки, слегка украшенные чёрными волосками готовились похудеть, и сделать его лицо более подходящим для сурового образа жизни вольного мужчины.

– Я ещё кое что тебе принёс. – сказал отец и начал рыться в складках просторной одежды.

– Мне наверное хватит огненной воды на сегодня. – сказал Джомни.

Отец долго хихикал и наконец достал из кармана обломок маски. Он взял его в руку как карандаш и стал чертить на земле длинную последовательность из латинских букв и арабских цифр.

– Твои братья скинулись, и накопили немного денег тебе в дорогу. Поздравляю! Если ты запомнишь эту проклятую криптографию то станешь вполне себе состоятельным человеком. Это номер обезличенного счета в банке Африки. Не зря же я воевал за содружество, в конце концов!

Джомни уставился на цифры и начал вниматеьно подбирать ассоциации, чтобы понадёжнее упаковать их в своей памяти. Отец тяжело встал на ноги и подошёл к головне, которая испускала маленькие язычки пламени. и подозвал сына. Он взял маленький ножик и надрезал свою руку, налил на обломок маски свою кровь и сказал Джомни сделать то же самое.

– До рассвета, ты считаешься членом нашего племени. И духи обязаны тебе помогать. И если ты что-нибудь у них попросишь, то они будут связаны договором, и будут обязаны тебе и после рассвета. Подумай внимательно.

Джомни налил своей крови на обломок маски, и долго стоял глядя на землю через густую сизую дымку испускаемую костром.

– Я хочу овладеть самой сложной и опасной наукой. Я хочу стать врачом. – громко сказал Джомни, и капнул в огонь кровью с обломка древней маски.

Несколько капель опустились на раскалённые угольки и с шипением превратились в дымку, которая смешалась с остальным дымом и унеслась в посветлевшее предвосходное небо.

Отец передал Джомни его рюкзак и строго нахмурившись сказал:

– В Африке нечего ловить. Здесь все рудники на исходе. Отправляйся в Евразию, там умеют не только раскапывать рудники, но и создавать новые. Не бойся белых людей. Они сильны только вместе, но любой из них по отдельности, тебе и в подмётки не годится. Берегись Закона, он очень опасен, старайся не гневить его. – сказал отец и добавил – Раньше времени.

– Отправляйся в Александрию, а оттуда на север, к британцам, они самые пронырливые, у них много, много знаний. – сказал отец брезгливо прищурившись – Можно похитить. – добавил он с ехидством.

Джомни взял рюкзак, и в последний раз взглянул на родную землю.

– Тебе пора, сынок. – грустно сказал отец, глядя на первые лучи солнца.

– Мне пора, отец. – сказал Джомни, и улыбнулся хищно сверкнув глазами.

Глава 3 Mobilis in periculo.

Паром неспешно манил волны своей кормой. Они выстраивались клином и, робко но настойчиво, следовали за ним как дельфины за сейнером. Джомни кутался в свой пиджак от свежего морского ветерка, и чтобы скоротать время, облокотился на релинг и пытался отделить жиденькие перистые облачка от густого табачного дыма, в изобилии испускаемого индийскими матросами из своих ноздрей светло шоколадового свойства.

Улыбчивая темнокожая девочка-стюардесса, увлекаемая тележкой, уверенно ступала по зыбкой серой палубе и неумолимо предлагала пассажирам горько-горячий турецкий кофе. Видя беззащитность жаркого охотника перед едва прохладным по её мнению ветерком, она вне очереди подала Джомни густой и горячий напиток, запредельно фонивший изотопами перца и частицами бэта-корицы.

Джомни формально улыбнулся, и осторожно взял картонный стакан доверху наполненный едким чёрным лакомством. Придерживая лацкан пиджака второй рукой, испуганно взглянул на тонкую хлопковую рубашку, которая сдерживала земную атмосферу от жара этой прожженной морячки. Джомни ожидал увидеть в её глазах тёплую приветливость, которую привык видеть в девушках родного края, но в них была лишь жажда поскорее попасть в шторм и ухватиться за штурвал обеими руками.

Джомни совсем позабыл о холоде. Он осторожно обхватил картонный стаканчик руками и стал впитывать главный ингредиент хорошего кофе – тепло. Лишь только напиток приблизился к температуре пригодной для употребления и Джомни уже хотел попробовать его на вкус, паром сильно качнуло на странной волне.

Палуба застонала, пассажиры отстояли свое равновесие и с ужасом и интересом стали смотреть по левому борту. Голос рулевого тревожно затараторил на ломанном индийско-английском, и Джомни почувствовал своими ногами как по палубе пробежала волна от сильного удара о что-то твёрдое. Перед маленьким паромом, морская пучина выплюнула в воздух огромное черное чудовище, с плавниками, с заклёпками, с гулким ревом.

Чудовище приводнилось, сильная волна еще раз ударила паром, и наконец стихла. Призывать пассажиров к спокойствию не имело смысла, спокойная погода сама по себе снижала риск паники, а неожиданность была не такой уж и неожиданной.

В двадцать втором веке политический океан был достаточно свободным местом, и даже мелкие транспортники вполне могли за себя постоять. Для того чтобы быть опасным пиратом, нужно было завладеть как минимум линкором, водоизмещением под сотню тысяч тонн, но встретить такой в море было скорее жутким везением чем трагедией, и мелкими судами такие хищники не интересовались. Паром прыснул черным дымом из труб, и обречённо залебезил в сторону подлодки. По мере приближения к лодке рубка возвышалась над паромом, сверкая чёрной лоснящейся от солёной воды краской, лодка раскрыла люки и на палубу вышли вооруженные моряки в бежевой тропической форме, зенитная турель гордо взглянула в небо, индусы вывесили кранцы и опустили обшарпанный трап на палубу грозного судна.

Всех пассажиров вызвали на палубу, опрятно подстриженные моряки, сверкая кокардами на фуражках, стали брать образцы крови и проверять их какими-то диковинными приборами, похожими на запретный союз дозиметра и кофеварки с лампочками. Джомни никогда не видел таких, поэтому протянул руку для укола одноразовой стеклянной иголочкой скорее из любопытства чем из прочих побуждений.

Одетый с иголочки моряк взял руку Джомни и чистыми руками с аккуратно остриженными ногтями стал набирать на своём приборе какой-то мудрёный шифр. Затем установил свежую иглу в датчик прибора и едва ощутимо кольнул руку Джомни.

– Эфиопия? – спросил моряк дружелюбным голосом.

– Да – с гордостью ответил Джомни.

Моряк набрал еще один шифр на квадратных кнопочках. Прибор засвистел как маленький плазменный резак, сверкнул лампочкой и отразил на экранчике сложную круговую диаграмму. Затем моряк нажал ещё несколько клавиш, достал образец крови из прибора и передал его другому моряку, который бегом понес его на борт подводной лодки. Моряк приподнял прибор и сделал фото лица Джомни, вежливо попросил оставаться на месте и принялся собирать образцы у других пассажиров.

Через некоторое время вернулся второй моряк и тихо шепнул на ухо первому:

– Нимхэ хочет на них взглянуть. – сказал он и побежал дальше.

На палубу парома вбежала ещё дюжина крепких вооруженных моряков. Всех пассажиров увели с палубы в каюты, а потом вывели около пятнадцати человек самых разных этносов, это были взрослые люди и одна темнокожая девочка подросток, с тонкими губами и очень черной кожей. Индийские матросы вынесли на палубу рюкзак Джомни, и протянули его владельцу, с таким видом, будто именно он призвал чудовище из морских глубин.

Через некоторое время все арестанты стояли мрачной шеренгой на палубе подводной лодки. Люк рубки открылся и на палубу гордо шагнул капитан. Он прогулялся вдоль ряда пленников, достал из кармана платок, нервно обтёр свой лоб с тревогой уставившись на люк в рубке. Все пленники и вооруженные моряки невольно посмотрели туда же.

Люк со звонким стуком распахнулся и на палубу шагнула высокая стройная белая женщина. Она была одета в травянисто-зеленый парчовый кафтан расшитый серебром и бриллиантами. На ногах были странные азиатского вида сандалии, а на голове была небольшая шляпа с подвернутым с одной стороны полем. Длинные прямые светлые волосы как будто управляли ветром, сдерживая его, и не давая разгоняться слишком сильно, чтобы не сорвать шляпу кремового цвета.

Выходя из тёмной рубки на яркую палубу она ни секунды ни щурилась на жестокое южное солнце. Она спустила шляпу с головы на спину, взглянула на капитана и улыбнулась. Капитан формально улыбнулся в ответ, а на её лице проступило серьёзное выражение, будто она ждала от капитана приказ и была готова броситься его выполнять. Но капитан лишь злобно улыбнулся и мгновенно сдержав улыбку сказал:

– Принцесса Нимхэдриэль…

– Ну что вы, капитан, для вас просто Нимхэ. – и они оба странно посмеялись как школьники, которые пародируют учителя.

Женщина подошла ближе к арестованным, и медленным ровным шагом стала прогуливаться вдоль пленных внимательно их осматривая. Подойдя к темненькой девочке она на миг задержалась и стала подробнее её рассматривать. На лице Нимхэ на миг проступила тревога, но быстро сменилось серьезным задумчивым выражением, а спокойствие с которым она ступала по палубе дало людям немного времени чтобы украдкой рассмотреть женщину поподробнее.

Первое что бросилось в глаза, это её рост. Она была выше среднего мужчины, белая кожа была очень светлой, а на солнце кожа вместо того чтобы краснеть отдавала золотым отливом, и блестела как будто отражала весь солнечный свет, совершенно не поглощая ни единого лучика. Строгое но утонченное лицо совершенно лишено обыкновенного для женщин макияжа, большие синие глаза смотрели вокруг, как оптика часовщика, казалось она могла разглядеть в теле человека каждый атом. А ещё у неё были воистину странные уши, длинные и узкие, с острым кончиком, и двигались как у животного.

К Нимхэ подбежал моряк с прибором, и озадаченно показал ей диаграмму, а затем указал пальцем на седовласого мулата стоявшего рядом с Джомни. Нимхэ недолго понажимала кнопки на приборе, с таким видом, будто это была её любимая в детстве игрушка а не сложная машина. Она приподняла брови и медленно перевела взгляд на мулата, её довольно красивое лицо перекосила ухмылка школьного задиры.

– Надо же, – сказала Нимхэ, подойдя к мулату – Настоящий американец, да еще и журналист! Нам сегодня везёт!

Джомни заметил что все присутствующие при слове журналист обернулись на мулата, будто он внезапно стал для них большим злом чем вооруженные пираты.

– Желаете допросить его? – спросил моряк.

Нимхэ рассмеялась и небрежно сунула прибор в руки моряку.

– Это бессмысленно. – сказала Нимхэ медленно приближаясь к мулату – Мне нужен только его мозг, и то не весь. – сказала она так, будто речь шла о покупке предметов домашнего хозяйства.

– Капитан, сколько у нас времени? – продолжала она.

– У тебя есть полчаса. – ответил капитан, и поправив фуражку покинул палубу.

– Здесь нет русских, чтобы защитить твою никчемную жизнь – сказала Нимхэ, глядя на искаженное ненавистью лицо американца.

– Я русский. – сказал один из пленных, высокий упитанный мужчина среднеазиатской внешности – Моего прадеда убила американская вполне демократическая ракета, а журналисты глумились над его смертью. – продолжал он и добавил. – Я посмотрю в другую сторону.

– Любишь демократию? – продолжала Нимхэ, улыбаясь мулату.

– Да, мэм. – сказал мулат гордо подняв подбородок.

– Хорошо, тогда мы проголосуем.

Нимхе посмотрела на моряка стоявшего метрах в двадцати от неё. Солдат что-то услышал в рации, с удивлением посмотрел на Нимхэ, подбежал к ней и протянул ей спичечный коробок. Нимхэ подошла к началу шеренги открыла коробок, и стала раздавать всем пленным по одной спичке, включая мулата. Затем она достала одну спичку и приковала к ней внимание пленных.

– Смерть. – сказала она, – Жизнь. – добавила она и сломала спичку.

Моряк пронёс пустой коробок и каждый пленный положил туда свой выбор. Когда дошла очередь Джомни, он презрительно посмотрел на моряка и выбросил свою спичку на палубу. Едва слышный звук ее падения заставил уши Нимхэ по животному сдвинуться, и она прищурившись посмотрела на Джомни, но ничего не сказала.

Когда голосование было завершено, Нимхэ взяла коробок, и направилась к мулату. Со злобной усмешкой она открыла коробок и своими длинными острыми ногтями стала доставать оттуда длинные спички и швырять их в лицо мулату. Одну за другой. Наконец она достала одну сломанную, посмотрела на неё, посмеялась и тоже швырнула её в лицо американцу. Но затем она достала ещё одну короткую, удивлённо приподняла брови, и посмотрела на русского.

Русский нахмурился. Он молча смотрел на горизонт с выражением лица боцмана, который хочет отругать матроса, но ждет когда палубу покинет капитан, чтобы быть предельно красноречивым.

Затем она достала из коробки последнюю сломанную спичку и взглянула на нее с грустью и недоумением. Все пленные молча переглянулись. Все кроме тёмненькой девочки подростка. Она молча выбросила обломок спички на палубу, и по её щеке потекла слеза.

– Её родителей убили американские наёмники. – сказал русский и запрокинул голову, смотря в небо.

Взгляд Нимхэ устремился на американца. Она немного помолчала и сказала:

– Вот видишь, фашист-реваншист. Тебя все ненавидят.

Нимхе приказала морякам освободить русского и девочку. Русский взял девочку за руку и отправился по трапу на паром.

– Русские заслужили своё право доминировать в мире. Нет, не своими ракетами и роботами, а своим благородством, своим умением ценить чужие жизни. – спокойно сказала Нимхэ и продолжила обращаясь к американцу – Нам с тобой никогда не понять этого. В моей власти уничтожить каждую живую клетку на этой дрянной планете, а потом возродить жизнь заново, но даже мне не суждено ценить чужую жизнь так, как ценят те двое.

Американец сделал вид что не понял ни слова, а Нимхе выбросила коробок, отряхнула руки от серы на его боковинах, выпрямилась и громко сказала:

– Любите принимать решения? Любите их исполнять. Если через тринадцать минут эта двуногая ложь не сдохнет, все отправятся кормить акул! – звонко сказала Нимхэ и отступила на несколько метров назад.

Смятение и страх в глазах пленных заменила ненависть. Американец начал вопить что-то про фальсификацию, про неправильные спички, про коробок с двойным дном, но это только прибавило решимости линчевателям. Нимхе смотрела на него со злорадной усмешкой, казалось, она открыла для себя новые горизонты глупости, что её даже немного развлекало.

– Да уж. – сказала она – Выступление пропало зря.

– Не зря. – Сказал Джомни, и обреченно взглянул вслед уходящего парома.

Все пленные разом накинулись на одного и повалили его на палубу. С глупой надеждой заслужить своей жестокостью право пожить ещё немного, стали душить лжеца своими наручниками. Лишь Джомни усвоил урок. Не сделав ни единого движения, он молча посмотрел на происходящее, и с грустью переключил взгляд на белоснежных морских птиц, что грациозно ныряли в море и доставали оттуда сверкающих серебром рыбок.