Текст книги "Письма С (СИ)"

Автор книги: Нестор Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Table of Contents

Письма С

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

За кадром I

За кадром II

Глава 6

За кадром III

Интерлог

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Annotation

Хорошо иметь цель. Не обманывать себя присутствием судьбы, а брать коня за рога, творить свою жизнь по собственному разумению. И ты герой, победитель, знаешь себе цену, любишь своё отражение в зеркале... до тех пор, пока не наткнёшься на то, чему плевать на твои планы, мечты и цели, крутизну характера и силу воли; камень, о который ломаются все косы – случай.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

За кадром I

За кадром II

Глава 6

За кадром III

Интерлог

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Письма С Глава 1

Гуль. Сотый апрель

Холод заставил гуля проснуться и заворочаться под плащом. Прислушался к телу: спину не грело, вместо лучей тепла в одежду стучался крупный песок. Стало быть, костёр погас, а ночью поднялся западный ветер. Теперь надо найти в себе силы и сесть. Нашёл. Сел. Протёр рукавом экран браслета. Семь утра. Дозиметр бесновался, стрелка нервно металась между отметками 150 и 175. Сойдёт. Осмотрелся: следов на песке нет, да и навряд ветер оставил бы их надолго. Снаряжение, слава Создателю, на месте. Да разве и могло быть иначе? На много вёрст вокруг нет ни единой живой двуногой души, и неизвестно, когда это изменится.

Взвалил на себя мешок. До чего же тяжёлый! Но просто так ничего не выбрасывается, как бы трудно ни было идти. Можно даже сказать, что чего-то не хватает, совсем малого: всего лишь винтореза, или... винтовки Гаусса, вечного ядерного микрореактора и упаковки игл – штук, эдак, сотен пять. Ага, и про автономную медсестру не забыть. Но всё это меркнет рядом с блестящим хромом на солнце, урчащим автомобилем.

Мысли нагло оборвались писком датчика движения. Из-за небольшого радиуса действия сенсор на открытой местности был скорее красивой бирюлькой на поясе, чем жизненно необходимой вещью. И как можно было прозевать приближение врага?

– Так, без паники – шепнул себе, – впереди никого нет, и если только там не сидит работорговец или рейдер со стелсом, то враг у тебя за спиной.

Гуль держал темп шага, не прибавляя и не замедляя. Ещё немного, и поравняется с небольшим валуном. Есть! Резко повалился набок, налету стягивая с плеча ружьё. Обернулся вокруг своей оси так, чтобы упасть на бок лицом к противнику. Никого... странно. Снял сенсор, потряс и постучал им по прикладу винтовки.

– Пф, всё-то ты меня от врагов стережёшь.

Впереди замаячили какие-то пятна. Из-за колыхания воздуха не разобрать, что именно встанет вскоре на пути: пригород, лесок, простые холмы, или же там вовсе ничего нет, и пустыня дразнит путника очередным миражом. Спустя час ходьбы загадочные объекты не особо приблизились, но их стало больше – теперь длинная гряда пятен застилала горизонт от края до края.

Вообще, хорошо бы идти ночью, а не днём. Под алым солнцем пустыня прогревается до адской сковороды, а зрение шутит злые шутки. Когда температура воздуха поднимается до определённой отметки, земля начинает казаться мокрой. И так – куда ни посмотри. Поначалу делаешь десяток шагов в надежде дойти до этой зеркальной поверхности. Но сколько бы ни шёл, она всегда будет на том же расстоянии, что и раньше. Да и сам пройденный путь не чувствуется. Если местность без примечательных ориентиров, то так и кажется, будто находишься на небольшом пятачке земли, который плывёт по стеклянному морю, а сам ты, хоть и переставляешь ноги, на самом деле не сдвигаешься с места.

Упёрся в два ряда невысоких холмов. Потрогал один из них, расковырял – земля рыхлая, значит, ходы не совсем старые. Взобрался повыше и осмотрелся. В версте на восток была рощица, через которую проходила ещё одна гряда таких же сопок. Немного севернее они смыкались. Хотя нет, скорей всего это развилка, и одна из землероек немного отклонилась от курса. Дальше, к югу, трассы всё больше и больше расходились.

Браслет подсказал, что до наступления темноты осталось чуть больше четырёх часов. Можно было бы заночевать и в роще, но не хочется терять время. Когда гуль бродяжничал по северному и западному секторам в зимний сезон, можно было спокойно менять распорядок дня. Днём, пока греет солнце – спать, а ночью – идти по своим делам. Конечно, в тёмное время суток выше шанс нарваться на неприятности, но схема всё же удобная.

Сейчас такой план не пройдёт. Ночью температура падала, так что спать было временами прохладно, а идти – в самый раз. Но гуль не стал бы спать в степи днём. Он видел, что из этого получается. Что на открытой земле, что в небольшом вырытом углублении – беспощадное солнце найдёт и поджарит. А если хватает глупости перед сном хряпнуть чего-нибудь алкогольного – что ж, тогда можно больше ни о чём не беспокоиться. Кровь попросту закипает в неподвижном теле, вены закупориваются, вздуваются под кожей, и всё тело окрашивается тёмно-синими пятнами. Видал уже трупы гладкокожих, но с гулями, наверное, расцветка немного другая.

А ведь он помнил мир до войны, вернее помнил какие-то фрагменты из далёкого прошлого – расплывчатые, как детский сон. Но в этих воспоминаниях были зелёные растения, а небо не отливало спектрами красного. Он понимал, что память его не многим надёжней кустарного самопала, но воспоминания о такой жизни грели душу.

Цепь курганов давно осталась позади. Время шло, тени от шагающего путника и редких сухих кустиков постепенно удлинялись. К вечеру на равнинной пустоши появились фонящие воронки немалых размеров. Вполне возможно, что здесь упали перехваченные боеголовки, но вот кто был отправителем, а кто получателем такого дара – неизвестно. За все эти годы ветер старательно выровнял края и засыпал дно, поэтому при желании тут можно устроиться на ночлег.

Уровень радиации хоть и не критичен, но всё ещё опасен для человека. Что ж, дополнительная страховка от непрошеных гостей не помешает. Скиталец выбрал воронку поглубже, где не так сильно задувал ветер, пристегнул сенсор к воротнику и положил бренную голову на вещмешок.

Иногда на старика что-то находило. Накрывало волной тоски и безнадёжности. Нестерпимо захотелось отмотать время назад. Нет, не ради перемен, простой человек не смог бы изменить ход истории и предотвратить чистки. Но ему захотелось вновь стать человеком, оказаться среди таких же людей, побывать в лесу, искупаться в реке. А когда начнётся война – погибнуть от радиации, а не стать ходячим недоразумением, не влачить жалкое существование в качестве живого трупа, даже без возможности нормально ходить. Не видеть той разрухи, что оставила после себя война, не наблюдать моральное вырождение человечества, не прятаться от людей, у которых в просушенных радиацией головах не осталось ничего, кроме насилия.

Ветер посыпал гуля волной пыли, тот накинул капюшон, укутался в плащ и через небольшую щёлочку уставился на алую луну, желая поскорей окунуться в мир грёз и увидеть желанный сон. Где-то там, в прошлом, осталось нечто важное, и это нужно найти – жизненно важно. По щеке начала сползать одинокая слеза и исчезла в глубоких морщинах и трещинах лица.

***

Ноль . Вместо пролога

Из двери вышла девушка и назвала моё имя.

– Я!

Пожалуй, слишком резво вскочил. Нужно держаться уверенней. Молодая симпатичная секретарша жестом приглашает войти в кабинет. Женщина из тех, что показывают в кино: стройная, приветливая, опрятно одетая, вежливая. Даже в кресло усадила. От её запястий повеяло чем-то сладким, изысканным и нежным, когда склонилась через моё плечо и положила тонкую папку с парой листов на массивный деревянный стол.

– Добрый день, – из бокового кабинета выкатился круглощёкий мужчина лет сорока, – нет, не вставайте! Надеюсь, вам удобно? Вот и отлично. Желаете чего-нибудь выпить?

– Э-э-э... нет, спасибо.

– Ну же, я очень надеюсь, что разговор не будет скоротечным. Чай, кофе?

– Спасибо, я... – отказываться, глядя в эти глаза, излучающие радушие и дружелюбие, сталось выше моих сил, – просто воды, пожалуйста.

– Отлично! – мужчина колобком пролеветировал к своему месту, уселся. Несколько мгновений просто с улыбкой смотрел на меня, будто собираясь поделиться интереснейшей сплетней, затем обратился к секретарше, всё ещё стоящей за моей спиной, – Наденька, принесите молодому человеку воды со льдом.

Снова молчание. По виду толстячка нельзя сказать, что он ждёт каких-то вопросов, но и сам молчит. Отвожу взгляд, разглядываю книжные полки, томики в коже с тиснением, постеры в духе «Третьей войны не будет!». Молчание затягивается, так что мой интерес распространяется на узоры обоев и ровность их стыков.

Опять этот аромат, и передо мной появился высокий, слегка запотевший стакан.

– Спасибо.

– Благодарю, Наденька. Если мы задержимся, принесите нам чаю.

Такое чувство, будто не совсем туда зашёл. Почему он молчит?

Лысый побарабанил пухлыми пальцами по столу и глубоко вдохнул. Я поставил почти опустошённый за один глоток стакан и приготовился внимать.

– Скажите, вы догадываетесь, почему оказались здесь сегодня?

– Потому что... две недели назад я заполнил анкету? – отвечаю неуверенно-вопросительно.

– Угум. На какую должность вы претендовали?

Неужели зря выходной потратил? Не первый раз вижу такие роскошные кабинеты. Девчушки с длинными ресницами и короткими юбками приветливо улыбаются, а «менеджер по персоналу» после пары стандартных вопросов предлагает распространять продукцию сомнительного качества. И начинается всё как раз с мутного предложения по телефону, без каких-либо деталей по вакансии. Затем вот это. Насколько возможно, что такая контора шифруется под крупную фирму? Дерзко, но чего только не встретишь в наше время.

– Честно говоря, я и сам толком не понял, просто заполнил пункты, которые смог, и забыл на следующий день.

Сейчас начнёт затирать про жизненные приоритеты, правильное мышление...

Колобок в кресле поступил не по шаблону. Широко заулыбался, показывая мелкие, ровные белоснежные зубы.

– Всё верно. Анкета – всего лишь повод для знакомства. Итак, вы игрок?

– Вроде того. Нравится поиграть.

– Как называется последняя игра, в которой вы зарегистрировались? Вы ведь играете и в онлайн игры?

– Да, недавно запустился один проект, GF.

– Сколько в среднем времени вы проводите в игре?

– Обычно около двух часов. Но бывает... и больше.

Каждый мой ответ толстячок помечал в компьютере быстрым щёлканьем по клавишам.

– Скажите, а какое это...

– Имеет отношение к работе? – закончил за меня розовощёкий и заулыбался ещё шире, – дело в том, что наше предложение – не совсем работа. Но я практически уверен, что вам понравится идея. Вы когда-нибудь видели это?

Он наклонился и достал из-под стола шлем с наушниками и непрозрачным стеклом. Немного отличается от тех, что вечно мелькают на рекламных панелях.

– Кажется, это очки визуализации.

– Верно! – толстяк даже подпрыгнул в кресле от радости и хлопнул ладонью по столу, – ещё один вопрос, и я перейду к самой сути. Но для начала распишитесь вот здесь.

Он указал на папку, которую секретарша положила передо мной в самом начале.

– Это простая формальность, расписка о неразглашении. Всё, что вы узнаете в процессе, должно остаться секретом.

Мудрёно как-то, ну да ладно, от меня не убудет, где там крестик рисовать?

– Отлично! Итак, последний вопрос: вы когда-нибудь слышали о тестерах нашего оборудования?

Задумался, отрицательно покачал головой.

– Значит, вот это – розовощёкий потряс подписанным мной листом и засмеялся – и правда имеет силу. Итак, к сути.

Он встал, заложил руки за спину, принялся расхаживать от стены до стены, изредка останавливаясь и поворачиваясь ко мне лицом.

– Наша компания разрабатывает всевозможное оборудование для компьютеров, игровых консолей, портативных приставок. Около года назад, как вам наверняка известно, мы выпустили прототип очков визуализации, он прошёл успешное бета-тестирование на нескольких несетевых играх. Но прогресс не стоит на месте! Из-за нерасторопности монополия может быть оспорена и часть рынка сбыта – утеряна. Кроме того, мы заботимся о пользователях и допускаем к продаже лишь тщательно проверенную продукцию. Однако, иметь достаточное количество штатных сотрудников для контроля всей разрабатываемой продукции – слишком расточительно даже для нашей компании. Именно поэтому нам требуются люди, подобные вам, то есть любители поиграть.

Кто-то сказал, что есть такое хорошее правило: не доверять болтунам. Хотя надо отдать должное, заливал он красиво, с интонацией. Мягко жестикулировал, доверительно заглядывал в лицо, паузы делал. Интересно, я мог бы так дурить?

– Мы будем предоставлять оборудование, а от вас потребуется лишь приятно проводить время и раз в неделю встречаться с нашим консультантом, чтобы дать устный отчёт о работоспособности оборудования. Несмотря на безобидную должность, которую занимают наши тестеры – колобок перестал вышагивать, снова уселся в кресло, и лицо его посерьёзнело, – соблюдается полная конфиденциальность, а её нарушение может повлечь неприятные административные меры. Вы можете отказаться прямо сейчас и забыть об этом разговоре, или же ознакомьтесь с контрактом по сотрудничеству. В случае, если вас что-то не устроит...

Он достал из ящика стола толстую пачку бумаг, едва помещающуюся в папке, и, навалившись на стол, придвинул ко мне.

Выражает мысли он весьма логично, но сами условия немного... странноваты, мягко говоря.

Допил воду и взял контракт. Колобок снова расплылся в довольной улыбке.

– Не торопитесь, читайте вдумчиво. Если что-то станет непонятно, сделайте пометку карандашом, мы вместе всё разложим по полочкам. Не буду вам мешать.

Я остался в пустом кабинете. Почему-то не спешилось изучать содержание. И почему бумага? Вся эта макулатура уместилась бы в одном текстовом файле. И это ведущая компания в сфере высоких технологий? Корпорация с мировой сетью?

Ладно, дяденьки, леший с вами.

«Настоящее соглашение... »

***

Олег. Ставки

Человека определяет власть. Прежде всего, власть над самим собой. А там уже проще пойдёт: владеешь собой – владеешь окружающими. Законы физики сломать сложнее. Прежде всего, потому что с детства в людей утрамбовывают неверное представление о мире. Ты пытаешься сломать что-то всё равно исходя из старых представлений, а это что-то всё равно подчиняется некоторым правилам – не тем, что ты знаешь, но всё же правилам. Можно научиться летать, но нельзя, к примеру, научиться дышать углекислым газом. Не в этой форме, по крайней мере.

Нельзя стать выше вселенной, но даже того, что достигаешь сейчас, вполне достаточно, чтобы быть довольным собой. Ведь ты уже поднялся на дюжину ступеней выше обычного человека.

Разумеется, всё это было не самоубеждением. Самоубеждение плохо работает, так как подразумевает возможность оспорить что бы то ни было. Это констатация осознанного уже явления.

Следующим действием было открыть внутренне зрение. При – открыть.

– Полумеры? Давай на все деньги, иначе смысла нет.

В чём-то Алексей прав, но Олег быстро терял чёткую картинку, все окружающие его ауры просто расплывались картиной авангардиста начала прошлого века, и даже обычное зрение начинало сбоить. Так недолго и крякнуться лбом о столб. Поэтому Олег просто закрылся и махнул Монаху рукой – топай, мол, без сопливых разберусь.

– Болгара точно ждать не будем?

– Толкну, – ответил Олег, – в последний момент всё равно ему позвонит бабушка, или вдруг вспомнит, что забыл купить Вике какое-то барахло ограниченной партии.

Долго шли под разномастными яркими вывесками, мимо шумных клубов и компаний перезревших школьников. Пряные запахи коктейлей сгущали и без того вязкий воздух, уже начинающий остывать. Монах, сильно сутулясь и держа руки в карманах, быстро продвигался по многолюдной улице, Олег сохранял вид спокойный и лавировал следом.

Остановились у небольшой голографической панели, над которой, как мячик в воде, плавал постоянно меняющий окрас игровой шлем. Монах слегка выпрямился и с лёгким оскалом сказал:

– Ну, дальше сам. Дверь в конце зала. Главное держи себя в руках, я прикрою.

В ответ на шутку Олег снисходительно приподнял бровь и спустился к двери, покрытой наклейками со всевозможными логотипами и фигурками людей и монстров.

Лазерное безумие ударило по глазам, визгливая музыка напомнила скрип пенопласта по стеклу вперемешку с мяуканьем помирающей кошки. Слишком медленно свыкаясь с освещением, Олег с прищуром посмотрел на ровные ряды раскидных кресел с лежащими в них людьми и медленно двинулся вглубь помещения по мягкому красному ковролину с золистыми завитушками узоров. Музыка вызывала полнейшее недоумение: для кого? У пары столов собрались зрители, но и те сидели в плотных наушниках, с азартом обсуждая меж собой происходящее на экране. Олег мельком глянул на одну из искрящихся живых картинок. Примитивные мультяшные человечки бегали по плохо прорисованным лужайкам, квадратными битами выламывали двери в домах, крошили друг друга и собирали золотые монетки. Бред.

Ему могло бы понравиться это место. Тут приятный пиолумрак. Сменить музыку, побольше девушек, барную стойку – и можно жить.

Остановившись перед узенькой стальной дверью, Олег предварительно прощупал – не больше трёх, вроде бы. Потрогал оттопыренный карман штанов и нажал звонок. Шагнул в открывшийся проём и оказался в небольшой комнатушке, перегороженной наискось стойкой с толстым стеклом. После того, как дверь закрылась, стало необычайно тихо, даже без отдалённого намёка на соседство с бушующими децибелами.

Сидящий за стеклом худощавый мужчина в атласном жилете и клетчатой рубашке с закатанными рукавами поднял на гостя до синевы выбритое усталое лицо с парой близко посаженных усталых глаз.

– Что у вас?

Олег подсунул под стекло заготовленную записку и следом пропихнул пухлую скрутку банкнот. Мужчина развернул бумажку, несколько раз перевёл взгляд с неё на Олега, одним пальцем отодвинул деньги обратно и елейно произнёс:

– Я не совсем понимаю, чем могу вам помочь.

– Там всё написано, – спокойно ответил Олег и опёрся обеими руками на узкий прилавок, – мне сказали, что с наличными не должно возникнуть заминок.

– Вы позволите? – ткнув пальцев, дождался утвердительного кивка и снял с денег резинку. Достал из кармана квадратный прут и провёл над развёрнутой купюрой. На лицо вернулась улыбка, мужчина махнул рукой, и за его спиной всплыло множество экранов, на которых с морганьем ежесекундно обновлялись какие-то таблицы, графики, транслировалось видео. – У вас экспресс-ставки...

– Верно, – спокойно кивнул в ответ.

– И должен предупредить, что на несколько позиций коэффициенты нестабильны, буквально недавно поменялись.

– Не страшно.

– В таком случае... – брокер быстро пересчитал деньги, выдернул из паза в стойке панель и перевёл все данные с записки в систему. – А вы рисковый человек! Вот талон, последний результат будет через двадцать минут. Можете подождать в игровом зале, скоротать время в сети. Бесплатно, разумеется.

Олег кивнул и вышел. Поморщился от вновь обрушившейся какофонии электронной музыки, устроился за ближайшим свободным столом и скрестил руки на груди. За дверью росло беспокойство, вытесняя всплеск победного клича. Ага, жадность, она такая.

Взять украденное – даже почти благородно. Если бы Олег вообще заморачивался с темой благородства. Слово-то такое... для сопливых романтиков. Есть просто правильное и неправильное. То, что не вредит Вселенной, можно считать правильным. А если уж тебе помогает – ух!

Спрятал в карман телефон, как только хронометр отсчитал положенное время, и вошёл в открытую уже дверь.

Мужчина за стеклом улыбался ещё шире и ещё фальшивее. На стойке лежали три запечатанные пачки зелёных банкнот. Олег подошёл, глядя в беспокойные глаза брокера, рассовал деньги по карманам штанов, подмигнул и вышел. Кровь в ушах слегка приглушила музыку. Протиснулся мимо толпы орущих в гарнитуры зрителей, дошёл до выхода и потянул на себя дверь. Снова влажный воздух, запах тающего грязного снега, выхлопных газов и приторных специй. Осторожно обернулся, но за захлопнувшейся дверью никакого подозрительного движения не заметил. За пару шагов перескочил ступеньки. Монах оскалился и кивнул, сразу уходя в какой-то проулок.

Прошли переулком на оживлённую улицу, немного потолкались возле недавно открывшейся платформы подвижной дороги, а весело не становилось. Деньги больше не оттягивали карманы раскалёнными кирпичами, а то, что товарищ не спешил садиться в транспорт, подливало адреналина. Увидел ведь что-то, что упустил сам Олег. Снова зашли в какой-то проулок. Неплохая обстановка чтобы просто выкурить по сигаретке. Подождать.

Докурили. Монах легонько мотнул головой, и Олег обернулся. К ним приближались два субъекта внушающих, таких, размеров. Достали руки из карманов спортивных курток и, синхронно щёлкнув раскладными дубинками, остановились в паре метров. Кажется, хотели что-то сказать. Слишком близко. Большие, но, кажется, и быстрые. Олег сделал шаг назад, увеличивая дистанцию – для времени на манёвры – и одновременно давая ложное представление о готовности бежать. Бросил быстрый взгляд на приятеля. Тот поёрзал руками в карманах, выгнулся. Послышался характерный горловой звук, Монах резко подался вперёд и плюнул правому амбалу прямо в лоб.

Шкаф утёрся рукавом, рыча, качнулся вперёд, споткнулся, упал на землю, зажимая лицо руками. Попытался встать, размазывая рукой кровь, но снова повалился набок, сжал руками виски, замычал и засучил ногами. Второй здоровяк слегка ошалело посмотрел на товарища, нерешительно сделал шаг, второй, его глаза округлились от ужаса, он выронил дубинку и зажал ладонями пах. По спортивным штанам быстро расползались два мокрых пятна, в воздухе повис неприятный запах.

Разжав кулаки, Олег с лёгким притворным укором посмотрел на друга:

– Как-то не очень спортивно.

В ответ Монах лишь пожал плечами.

Расстались у остановки, Олег отдал часть денег и неспешно пошёл вдоль домов с мозаичным фасадом, любуясь на девушек в реанимированных летних нарядах и с прищуром улыбаясь на случайные взгляды незнакомок.

Остановился у первого же банкомата. Предварительно оглядевшись, отсчитал несколько банкнот и сунул в карман, остальное же скормил автомату. Опёрся на него, пожалуй, сильней, чем от обычной усталости. Ввёл номер счёта и нажал «Зачислить».

Потёр лоб, наблюдая за циферблатом обработки операции, забрал выданный чек и аккуратно сложил, прежде чем положить в бумажник. Ещё раз огляделся и пошёл обратно к остановке, теперь уже не разглядывая прохожих.

Глава 2

Гуль. Сон

Многие ли люди могут похвастать тем, что помнят момент своего рождения? Какой-то философ утверждал, что воспоминания об этом событии блокируются тем ужасом и той болью, что испытывает человек при рождении. Но что насчёт гуля? Это не человек, не в обычном понимании.

Гуль – дитя мира. Не того, что с белыми голубями, оливками, любовью и прочим бредом. Сын человечества, рождённый последствиями его жестокости.

Гуль – помнит. И в эту ночь ему приснилась не лазурь неба и не зелёный бархат травы, увы. Ему приснилось рождение.

Вначале был звук. Противный, раздражающий вой, от которого хотелось зажмуриться и зажать ладонями уши. Потом был свет, и видели все, что это плохо. Где-то далеко за горизонтом вспыхнули один за другим несколько светлячков. Второй был ярче, и колебание под ногами почувствовалось явственнее.

Опустил руку с оттопыренным большим пальцем и не стал дожидаться следующего взрыва.

Побежал, и даже леденящий ужас отступил, потому что вдруг панически захотелось жить. Рванул дверь чердака с такой силой, что одна петля слетела. Побежал, перескакивая через четыре ступеньки, и на одном дыхании пронёсся по всем пролётам. Глупые люди, всегда ждут до последнего. Пришлось локтями расталкивать нерасторопных горожан, которые пытались спасти какое-то барахло. Кто-то падал, кто-то уже не поднимался, потому что никто не остановился, чтобы протянуть руку помощи. И многие ведь должны понимать, что нет смысла бежать, куда-то торопиться – у бомбоубежищ и без того последние три дня столпотворение. А через две минуты после сброса бомб надолго закроются тяжёлые двери, несмотря на давку и людей, до последнего пытающийся протиснуться в заветный бункер. Обязательно при закрытии кого-нибудь перерубит тяжёлый механизм. Нет смысла, нет...

И всё же он бежал. Свернул в проулок, где не было давки. Пробежал немного, пока не нашёл то, что искал. Каким-то чудом сумел откинуть люк, сломав при этом лишь пару ногтей, и спрыгнул в колодец. Кто-то прыгнул следом, при этом больно задев локтем, но было не до выяснения отношений.

Заполз под трубы, прижался к земле, обнял левой рукой голову в попытке защитить глаза. Теперь уже некуда и незачем бежать, лучшего укрытия всё равно не найти. Время вышло. Рядом, перекрывая даже бешеный стук сердца, шум в ушах и противный нарастающий вой, очень громко дышал второй беглец. Промелькнула мысль, что можно было спрятаться в обычном подвале, но сожаление не успело наступить, земля задрожала, по кварталам прокатилась ударная волна, и грохот умирающего города растворил в себе сознание настигнутых людей.

Он не знал, как долго пролежал на дне колодца. Было жарко, очень трудно дышать. Лежащий рядом человек безжизненным, монотонным голосом выл одну гласную, разделённую короткой паузой. Одежда сжалась, оплавилась и спеклась с кожей, голова была похожа на большой кусок поджаристого шашлыка с побелевшими глазами и шевелящимися губами. Взывания к родительнице бесили, врезались в голову даже сильней нестерпимой боли, хотелось просто удавить, заставить замолчать. Возможно, так и поступил бы, но тело совершенно не слушалось.

Потом его начали скручивать рвотные спазмы. Кровь заливала всё вокруг. Даже боль стала казаться чьей-то чужой. После того, как тело перестало выворачиваться наизнанку, оно и вовсе куда-то исчезло. Весь мир сократился, ужался, этот уголок Вселенной на дне канализационного колодца непрестанно вибрировал, размывая воспринимаемую картину из ржавых труб и бетонных колец. Много позже понял, что это не мир вибрирует, а его самого бьёт крупная дрожь, что он наверняка выглядит не лучше своего соседа. Когда и это прекратилось, и удалось вернуть ещё крупицу рассудка, направил его на ожидание того момента, когда померкнет разум, и костлявая, наконец, распахнёт свои объятья. Перестало раздражать бормотанье товарища по несчастью. Тлен, всё тлен.

Дальше был холод. Не колющий мороз, не озноб от утренних заморозков и даже не обжигающий лёд. Его словно целиком освежевали и подставили жуткому дыханию ядерной зимы.

Сосед умолк.

Наверное, прошло очень много времени, потому что уже надоело ждать смерть. Шаг за шагом возвращался контроль над телом, и когда пришли крысы, им достался сосед гуля, но не он сам. Они не стали нападать на едва шевелившегося новорождённого. С ужасом и толикой облегчения наблюдал, как облезлые грязные грызуны неспешно расправляются с трупом. Затем привык и к этому. Из колодца на руины города выползло обновлённое существо.

Гуль разомкнул глаза и уставился на блестящее звёздами небо. Марс, как всегда, почти неотличимой багровой точкой наблюдал со своей недосягаемой высоты. Радуется, наверное.

Картина вновь пережитого не хотела выпускать разум из цепких объятий. Такое рождение нельзя было назвать радостью. И вторым шансом – тоже. В распоряжении гуля было более сотни лет, чтобы убедиться в этом. Вторым шансом на что? На новые ошибки? Кровь, свою и чужую? Непрерывное бегство?

Повернулся набок и несколько мгновений тупо смотрел на моргающий жёлтый огонёк. Рванул из-под плаща винтовку и прилип к окуляру.

– А вот и люди...

Подкрутил колёсико. В зеленоватых тонах оптики увидел пульсирующий свет походной печи. По характерному покрою одежды узнал работорговца. Перекрестие на несколько секунд застыло на шевроне с колючим венком, затем поднялось выше, к коротко бритой голове и маленькому уху. Скользнуло правее, разглядел двоих полуголых людей, лежащих спина к спине поодаль.

Опустил оружие, упёрся подбородком в приклад. Подарок судьбы? Спустя столько дней одиночества встретить ошейника? Когда это он вообще встал на ночлег, почему друг друга не заметили раньше? А теперь надо решать. Если не попадёт с первого раза, то вялая перестрелка может затянуться до самого утра, а ведь ещё хочется поспать. К тому же, неизвестно, какая у ошейника с собой техника: сенсор движения? – тогда ближе соваться не стоит; рация – вызовет подмогу. Даже мины или сигналки не стоит исключать. Может – ну его? Отойти подальше, а утром попробовать найти следы и выйти к городу. Но рабы-то, рабы...

Осыпая себя всеми известными проклятьями и поминая вполголоса Создателя, снова прислонился к окуляру. Поудобней устроившись на неровной земле, провёл сухим языком по указательному пальцу и поднял над головой. Глубоко вдохнул, слегка выдохнул и задержал дыхание. Плавно потянул спусковой крючок...

С замиранием сердца поспешил вновь поймать в прицел свет печки и с облегчением выдохнул, увидев неестественно завалившееся набок тело. От души засмеялся от промелькнувшей в голове мысли, но даже не стал её отгонять. Упёрся макушкой в рюкзак, обнял винтовку и натянул плащ до подбородка. Теперь можно и поспать: труп с трофеями не уползёт, а рабов развязывать лучше утром. А чтоб их не съел никто, можно скрестить пальцы. Вполне... достаточно.

***

Ноль. Будни

Сверху

никто не глядит.

Требуй, проси

– у кого?

Сам своё время украл

Добровольно ослеп.

Оглох.

Онемел.

Я. Устал

Довольно трудно указать начало, тот отправной пункт, переломный момент; действие, запустившее цепь событий, что привели к обозначенному финалу. Чем подробнее рассматриваешь карту действий, тем больше замечаешь деталей, из которых соткана не только личность человека, но и окружающее его пространство. И всё становится важным, и каждое слово обретает вес, и всё дальше в прошлое уходишь, стараясь отследить то, начиная с чего всё покатилось в радужные дали. Случайный разговор перестаёт казаться случайным, значение придаётся повороту головы, мимолётному взгляду, невзначай услышанному слову. И начинает грезиться адже рука судьбы, но не стоит обманываться – концепция судьбы это лишь неспособность человеческого разума справиться с лицезрением всеобщей систематизации. Всё, что происходит, просто застыло в янтаре, надо лишь приловчиться делать разрезы и смотреть.

Поэтому, стараясь отыскать отправной момент, рискуешь забрести настолько далеко в прошлое, когда ещё и Земля была огненным шаром. Что же действительно важно? Чувственный опыт? Оценка объектами того, что с ними происходит? Ёж его знает!