Текст книги "Письма С (СИ)"
Автор книги: Нестор Черных
Жанры:
Героическая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Олег вошёл в нужную дверь следующим и со смаком впился взглядом в лицо новичка, застывшего в проходе. Андрей вздрогнул, когда сзади его взяли за плечо и подвинули в сторону. Женщина встала у изголовья одной из стальных полок и любовно поправила русые волосы на лбу мальчишки лет десяти.
– Второй в этом месяце, – сказала женщина, погладила мальчика по бледно-жёлтой щеке и вышла.
– Угадай откуда, – Монах повернулся к двери.
– Не знаю...
Растерянно пробормотал новобранец и посмотрел на Олега в поисках поддержки. Тот остался безучастен.
– Из приюта, мимо которого мы проходили. И знаешь, что из всех отделений больницы буквально осталось только приёмное и морг? Аптеки всё больше заменяют любых врачей. Фармацевтов выпускается больше, чем терапевтов и хирургов вместе взятых. Ещё лет пять назад невостребованные тела отправлялись в медицинские институты. Сейчас трупы не пользуются спросом вообще. Некому на них тренироваться.
Вышли на свежий воздух. Глядя на бледное лицо с отупело-ошарашеным взглядом, Олег сам с собой поспорил, сколько часов дать «бойцу», чтобы тот окончательно сдулся.
Следующая остановка была у главной площади городка. Андрей притормозил у тонированной двери с несколькими яркими надписями и наклейкой, схематично изображающей женщину в зачёркнутом кружке, неуверенно посмотрел на парней, но всё же вошёл.
Клуб не пустовал. В приглушенном свете зала, у барной стойки и за столиками у стен Олег сходу насчитал десяток человек. Сели за угловым столиком. Монах расслабленно откинулся на спинку дивана и обратился к Андрею. Мягче обычного:
– Что видишь?
Взгляд исподлобья.
– Педиков вижу.
– Вон на того посмотри, что с барменом говорит. Сколько ему лет?
– А я... знаю? Лет двадцать.
– У противоположной стены видишь двоих?
– Ну да, совсем школьники.
Монах ненадолго замолчал.
– Хочешь ещё посидеть? Могу заказать выпить.
Олег прыснул, встал и вышел на улицу. Бледный и неестественно большой диск солнца уже висел над крышами домов в безоблачном небе.
Вышедший из заведения Монах подвёл раскисшего рекрута к другой двери, с голографической вывеской. Зелёный моргающий крест стал почти неразличим в дневном свете. – Что видишь?
– Дверь. Реклама.
– Мелкий шрифт прочитай, пожалуйста.
– «Противопоказано лицам до четырнадцати лет». И что?
– Нормально для рекламы контрацептивов?
Сбитый с толку кучей непонятно зачем предоставленной очевидной информации, Андрей опустил взгляд в землю и что-то неразборчиво пробормотал.
– На сегодня ознакомительная программа окончена, хмыкнул монах, – захочешь поговорить – приходи через неделю в «Телегу».
Глава 4
Гуль. Мысли о бороде короля
Путь лежал на свалку. В каждом городе она есть, и обычно там благодать для гулей: дважды полураспадающиеся автомобили, кислотные лужи, лабиринты из гор мусора и другие прелести индустриального общества. Гуль не знал наверняка, где она, но он всегда безошибочно угадывал. Просто полагался на свой внутренний компас и позволял ногам идти в нужном направлении.
Возможность заночевать не в открытом поле манила, шептала наплевать на всё. Не успеть ведь дойти до бункера Дружины. И поди знай, как там примут. Вот отдохни хорошенько, а утром пораньше двинешь в путь, половину пройдёшь ещё засветло.
Сегодня ноги несли особенно быстро, насколько это возможно. Рассказ пьяницы всколыхнул тёмные воды, именуемые тревогой. И поначалу даже мелькнула здравая мысль – держаться ближе к людям. Ближе к ним... да, здравая мысль, такая здравая, что здоровей некуда. А ноги всё шли и шли.
– Так идти дальше или искать ночлег?!
Дал бы кто ответ.
А потом как-то резко закончились дома, и гуль вышел на пустырь. Вернее это была окраина города, ведь за самой свалкой уже ничего не было. Небольшие сопки бесформенного мусора за периметром из ржавых обрубков труб, что когда-то служили опорами для забора. Пройдясь меж горок, гуль поковырял носком сапога мусор, покрутил головой. Как-то не то, что ожидал. Думал заночевать в багажнике какой-нибудь колымаги, а тут...
– И средь пустых домов
и студней одичалых,
Не людей страшась, а снов
я вновь
усну
усталым...
Делать было нечего, пришлось вернуться в квартал.
– Мелким разочарованиям не сломить меня!
– Ты слишком много болтаешь, когда взволнован.
– Ну, знаешь... уж лучше так, чем одичать.
– А с чего, думаешь, всё начинается? Разве кто-то проводил исследования, как гули сходят с ума?
–...
– Вот именно. Только слухи.
–...
– Ах ты меня игнорируешь... на здоровье.
Для ночлега был выбран кирпичный дом со снятыми с петель ставнями, без двери. Крыша также давно обвалилась, пробила настил, и теперь подпол был завален кучей трухлявых брёвен и досок. Гуль приглядел место в углу, под двумя балками, образовавшими небольшую нишу. Спрыгнув вниз, осторожно заглянул в укрытие.
– Хм...
В тени, ближе к стене, куда не добиралось палящее солнце, из земли торчали два гнутых прутика. Слишком идеально изогнутые, симметрично расположенные. Да чего гадать, только идиот не поймёт, что это сухая мокрица, а не стебли старой травы. Гуль достал нож, на всякий случай во вторую руку взял обломок доски. Сначала пнул каблуком землю и сразу отскочил на шаг. Ничего. Осторожно подошёл, встал на колено. Чёрт, тесно, не замахнуться нормально. Прицелился ножом в пяди от усиков и остановился. Может, просто спугнуть? Хотя нет, чёрта с два она убежит под палящее солнце. Забьётся под землю тут же, в груде деревянной трухи, а с темнотой проснётся и придёт за полуночным перекусом. Обнимет ногу или руку брюшными отростками и выпьет. До дна, даже без тоста за здравие детей.
– Долго думаешь! – и отложил доску.
Накрыл рукоять ножа ладонью. Всем телом подался вперёд, вгоняя лезвие в землю, тут же вскочил и попятился. Пол вздыбился, мокрица, шурша мягким панцирем, забилась в судорогах, то сворачиваясь в мяч, то раскрываясь и царапая землю и воздух короткими ножками.
Удачно попал, могло быть и хуже. Бывало действительно хуже, когда мокрица, поливая землю молочно-серой кровью, гонялась за гулем полчаса, до полной потери сил.
И место таки было готово. Оттащить труп в другой угол, чтобы вонью отпугивало незваных гостей. Или заманило кого... крысы едят мокриц? Наверное, они всё едят. Волки точно побрезгуют. Ладно, чёрт с ними, с крысами. Гуль вытянул вшнурованную в штанину полоску кожи, примотал нож к ладони. При помощи доски накидал на лужу крови немного песка. Натаскал более-менее пригодных досок и, с кряхтеньем забившись в свой закуток, соорудил небольшую баррикаду.
– Вот сейчас нужно было нож привязывать, балда.
Место притиралось долго. Солнце пробивалось сквозь щели навеса, и каждый раз, когда гуль ёрзал, пытаясь найти удобное полулежачее положение, полоски света густо наполнялись пылью. Красиво и убаюкивает.
– Расскажи сказочку.
Почесал в раздумье макушку, остался в куском отсохшей плоти в ладони.
– Знаю только грустную.
– Давай.
Разговаривать с самим собой это такая загадка! Никогда не знаешь, какой вопрос слетит с языка, и какого ответа стоит ждать.
– Взрослый уже, спи.
Прослушивание тишины – дело тоже довольно приятное. При том стоит заметить, что вынужденная ранняя стоянка отличается от ночного привала. Вроде то же едва уловимое потрескивание в песках под аккомпанемент редкого сердцебиения и шуршащих звуков в груди. Разве что ветер гонит зной, а не остывающее дыхание угасающего дня. И зверьё ещё не подаёт голоса, сидит по норам. И как-то по-особенному вообще воспринимается отдых. Особенно этот. Словно разложил пикник на пути зарождающегося смерча. И шаги... стоп, какие ещё шаги? Какие голоса?
–... а потом я беру у Славы снайперку и жду, пока это дебил устанет. Прилёг, знаешь, покручиваю колёсико. А этот бежит и бежит. Даже не петляет, представь? Ну я что, вдыхаю, тяну крючок – бац! Башка его взрывается, как спелая рябина!
Несколько голосов одобрительно засмеялось, а гуль как раз нашёл удобное положение, в котором ничего не давило в позвоночник, а в рёбра упиралось довольно сносно, даже где-то приятно сдавливало. Словно обнимает кто-то.
– И как? – поинтересовался кто-то продолжением.
– Нормально так, вообще. Никто больше не рыпался, даже подстёгивать особо не надо было. Оно, знаешь, хоть далеко было, все видели, как тот придурок упал и больше не поднимался. Догнал всю партию за полдня, все как шёлковые были.
Снова одобрительные смешки и угуканье.
– Это ты про тот раз, когда взял деревню? – этот голос спокойный, гулю даже как-то прохладно стало – не из-за места пряток.
Шаги приближались, голоса становились громче, с хорошо различимыми интонациями.
– Ага, – ответ настороженный.
– Ну да, помню, деревню взял, когда все охотники на деле были... помню, да.
Остановились.
– Это ты на что намекаешь?
– Намекаю? Упаси меня Всевышний! Я прямым текстом говорю, что ты кроме детей и баб никого ловить не можешь.
Не, ну оно понятно, что идут мимо. И приятно, что собачатся.
– Ладно-ладно, – влез третий со своим примирительным тоном, сорвав намечающееся представление. Голосовое представление. Аудопостановку, вот. – Потом собачиться будете, как узнаем, кого главным в этом рейде назначат.
Пара реплик, чтобы не дать конкуренту расслабиться, удаление из зоны слышимости.
Погладив подбородок, гуль прищурился на волокна рассохшейся балки. Рейд, значит... выходят обычно ночью, кто же по зною захочет топать. Идут ночь и полдня, вечером заседают вблизи цели, после полуночи берут тёпленьких. Это если на поселение какое, а вдруг на караул? Тогда даже лучше, разбросают сетку далеко, и засядут надольше.
– Хе-хе, жжём, братцы!
***
Ноль. Двор
В школе было неплохо по сравнению с настоящим. Но вспомнилась она мне не потому, что в моём детстве города были меньше, деревья выше, а на полках можно было порой найти грунтовые овощи. Нет, вспомнилась мне одна книга, точнее даже персонаж из книги. Пьер Безухов. Да-да, навеялось разговором с куратором.
Автор описывает его как пухлого. И всё равно на исповеди при приёме в масоны Пьер признаётся, что его слабостью являются женщины. И меня поразило – толстяк же, неужели на него западают? Оказывается, да. Но! Но... вспомнилось это мне тоже не просто так. Просто я размышлял о героях.
Быть героем круто. Все тебя любят, особенно женщины. Но главное – ты сам себя любишь. Наверное... то есть, будь я героем, мне было бы лучше, чем сейчас.
Но мне как-то сказали, что сам факт наличия героя – плохо. Плохо, когда миру они нужны, плохо, когда человек должен падать грудью на амбразуру во имя благого дела. Но ведь... девушки же!
Интересно, вот эта рыженькая чем впечатлилась бы? Симпатичная, одета ничуть не вычурно, уже плюс. Лицо немного усталое, странно для раннего вечера воскресенья. И руки ничем не заняты. Не копается в телефоне, не читает газету – хотя кто их сейчас читает! – просто сидит и смотрит в пол. Такую и от дракона можно спасти. А вообще слишком красивая. Я бы такой даже в интернете не написал.
Моя остановка. И она тоже выходит. И даже на ту же сторону, что и я.
Хожу быстро, так уж привык. Не понимаю, зачем тратить время на медленный шаг, если можно дойти до дома и начать бездельничать как можно раньше. И даже зачатки маниакальных мыслей проследить за красивой девушкой не заставили сбавить шаг.
Ещё одна прелесть конца воскресенья – уже сидят весёлые и добрые молодые люди на крыльце подъезда, выстраивая из пустых бутылок аккуратные ряды под дырявым штакетным заборчиком. Там, где и всегда. С пополнением в составе. Не оборачиваться на галдёж, просто идти мимо. Сами замолкнут, когда отойду на достаточное расстояние. И кто бы мог подумать, что не утихнут. Вполоборота оглядываюсь. Да, уже не мне адресованы их возгласы... сразу же останавливаюсь, как вкопанный.
Не знаю, что появилось в моём мозгу в первую очередь: постыдные мысли о награде за геройство либо праведный гнев. Тем не менее, рука сама тянется к внутреннему карману и сжимает рукоять ножа. Молодёжь слишком разгорячилась напитками и бабьим летом, чтобы тратить время на прелюдии, девушку уже нагло схватили под руку. Не слышу, говорит ли она что-то и зовёт ли на помощь, всё заглушает шум крови в голове.
Она вырывается. Они скалятся. Моя уверенность тает с каждым шагом. Но уже слишком поздно, они уже заметили.
***
Кайрат. Блоха
– Что тут у нас?
Блоха, жадно вцепившись глазами во флешку, протянула тонкую, как жердь, руку и зашевелила длинными бледными пальцами, больше похожими на щупальца. Кайрат сжал ладонь:
– Разовый доступ. Ра-зо-вый. Не хочу, чтобы он был последним. И хочу знать, что мы друг друга поняли.
Девушка откинулась на спинку кресла, чуть не ухнувшись затылком о край стола, зажала ладони под мышками и растянула губы в обидчивой гримасе.
– Есть смысл быть честной, только если платят.
Кайрат достал из кармана несколько купюр и положил на стол.
– Убил кого-то? – Блоха сунула деньги под клавиатуру, – хотя не говори, не хочу знать деталей. Ну, даёшь или как? Да поняла я, поняла: не дублировать код.
Воткнув флешку в порт, зарылась в работу.
– Выведи, пожалуйста, на экран. Да не фыркай ты, я знаю, захотела бы надуть – я б даже не понял. Просто интересно. И вообще, знаешь, – сыщик положил на стол ещё две купюры, – вот, на будущее. А то мало ли как у меня дела пойдут, помощь твоя всегда может понадобиться.
Засветился большой боковой монитор, заморгали сменяющие друг друга окна, потом весь рабочий стол заняла сетка с множеством статичных картинок.
– Фотку давай.
Кайрат развернул листок, прижал к столу и разгладил ребром ладони, после чего положил на платформу сканера.
– Это что ли? – снова фыркнула девушка, – серьёзно?
– А ты предпочла бы фоторобот из-под ментовского пера?
– Я бы предпочла вон ту красотку, – она ткнула на плакат обнажённой девицы под пальмой на берегу лазурного берега, – но и тут ты меня не сможешь порадовать, верно? Ладно, возьми стул. Матрица минуты две будет собираться. Какой период?
– Весь доступный, плюс реальное время.
– Станции или ветки?
– А так же поезда, переходы, лифты.
– Сдурел? Ты знаешь, сколько времени уйдёт?
– Даже приблизительное – нет. Но я останусь в любом случае.
Блоха сгорбилась ещё сильнее и что-то заворчала под нос. Застучала по клавишам, изредка поправляя непослушные волосы и отхлёбывая из белой кружки, сплошь покрытой старыми кофейными подтёками.
– Принеси пожрать и завари мне ещё кофе. Ну и себе, если хочешь.
Казалось, с прошлого визита тут ничего не изменилось: посуда в раковине сложена неаккуратной башней, казаны и сковородки таким же нелицеприятным образом громоздились на газовой плите. Выбрав кастрюльку почище, со следами приготовления кофе, аккуратно сдвинул посуду в сторону и подставил под кран. Немного подумав, взял засаленную губку и, добротно полив моющей жидкостью, вымыл кастрюлю и две кружки. Пока закипала вода, достал из холодильника лоток с пирожными. Ничего другого там и не было, впрочем. Вымыл ещё два блюдца, заварил сублимат и вернулся со всем добром в комнату.
Девушка приняла пирожное и чистую кружку, взамен бесцеремонно вручив грязную, и продолжила одной рукой бить по клавишам и щёлкать мышью.
– Уже ищет? – Кайрат подвинул кучу одежды и сел на одноместный диван.
– Ага, уже нашёл.
Сыщик закинул ногу на ногу и уставился в затылок девушке. Она быстро разделалась с тем, что было на тарелке, и принесла контейнер целиком.
– Вот я думаю: ты так много сладкого ешь, а выглядишь хорошо. Ни капли не поправляешься.
– Усиленная работа мозга сжигает резервы глюкозы в организме меньше чем за десять минут. Мне нравится думать, что моя не-полнота – достижение острого ума. А ещё я думаю: ты долго тут торчать собираешься? Я же сказала: нашёлся твой красавчик.
– Да? Я думал, ты шутишь, – Кайрат подошёл и склонился к экрану.
– Когда это ты видел, чтобы я шутила?
На изображении в увеличенном окошке мерно раскачивались на сиденьях пассажиры подземки. Зелёный квадрат выхватил профиль мужчины, сидящего в дальнем конце вагона.
– Увеличить сможешь?
– Это тебе не кино, дурилка. Сохраню на диск, тогда можно будет поработать с дорожкой.
– А ошибки быть не может?
– С такими вопросами иди... к своим друзьям в синей форме.
Кайрат хохотнул, потрепал девушку по плечу и продолжил смотреть. Двери вагона открылись, выпуская одних пассажиров и подбирая других. Объект слежки остался на месте. Снова мерное покачивание состава... одна из пассажирок вдруг встала на ноги, замахнулась на другую девушку. Та вскочила, попятилась, прижалась спиной к двери и пулей вылетела на платформу, как только створки начали открываться. Разыскиваемый мужчина тоже встал и неспеша вышел.
– Видео – в реальном времени?
– Вчерашнее.
– Маршрут сможешь нарисовать и привязать к видео?
– Аки два перста оросить.
– Хорошо. Скинь на флешку.
– Уже. И лапу убери.
Выходить в дневную жару Кайрат не спешил. Искал повод посидеть ещё немного в зашторенной наглухо квартире с гудящим кондиционером. Но девушка будто почувствовала намерения гостя, встала, вложила в нагрудный карман его рубашки информационный носитель, похлопала по груди и с широчайшей улыбкой сказала:
– А теперь – вали. В следующий раз приходи с едой.
И бесцеремонно вытолкала за дверь. Делать было нечего. Кайрат водрузил на нос очки и вышел из подъезда в раскалённые объятия полуденного города. У трамвайных путей купил бутылку ледяной воды и надолго прижал её ко лбу, прежде чем открыть и сделать первый глоток. Завывая сиреной, мимо промчалась карета скорой помощи.
Сыщик подумал, что хорошо бы связаться с заказчицей. Поделиться новостью, да и вообще – пусть отзывает заявки в других конторах. Или всё же отследить до места жительства, а уж потом звонить? Чтоб конфуза не вышло. Снова удивился тому, как глупо прошла первая встреча. Это мигрень, она всё виновата.
Проводив взглядом цепочку вагонов, дождался своего номера и поднялся в раскалённую жестянку. Кондиционер хрипел и тихо подвывал, кто-то открыл форточку и яро отбивался от двух пожилых женщин, требующих герметизации вагона. Кайрат вяло прислонился спиной к заднему стеклу, залпом выпил оставшуюся воду. Пассажиры продолжали спорить, исчерпав все доводы и перейдя на банальную ругань.
Делать что-либо расхотелось совсем. Завтра, всё завтра. А сейчас доехать до офиса, свалиться на диван и не шевелиться до самого вечера.
Отдохнуть? Как бы не так. У двери, поигрывая складками длинного яркого платья, стояла она, нанимательница. Кайрат, придавленный зноем, с завистью посмотрел на то, как легко она подпрыгнула при виде его. Странная. Ещё заметил то, чего не увидел в прошлый раз: на правой руке, в которой она держала ридикюль, ногти были выкрашены в разные цвета: красный, жёлтый, зелёный, пурпурный и чёрный.
– Ой, я так рада вас видеть. Знаете, я подумала, что неразумно так тратиться, да и подгонять людей в такую пору – не очень хорошая идея. Поэтому я отозвала все остальные заказы. Не знаю почему, но мне кажется, что вы с этим в конце концов справитесь. А ещё у меня для вас есть новые дела. Как думаете, у вас будет время? Сможем договориться?
Всё это она успела сказать, пока Кайрат поворачивал в замке ключ. Распахнув дверь, жестом пригласил войти. Сел за стол и скрестил руки на груди, твёрдо решив на этот раз не допустить прошлых ошибок.
– Для начала давайте познакомимся, если для вас не принципиально оставаться инкогнито.
Девушка широко улыбнулась и протянула руку:
– Екатерина.
Сыщик пожал хрупкую ладонь.
– Хорошо, Екатерина. По вашей первой просьбе. Уточните, что от меня требуется: найти место жительства, отслеживать передвижение, установить список контактов?
– Всего лишь место жительства.
– Хорошо. Кем вам приходится этот человек?
Девушка смущённо смяла ремешок сумочки.
– Он писатель, очень хороший писатель. И так получилось, что я хочу узнать, где он живёт, чтобы подарить один сувенир. Это сборник портретов на героев его произведений. Знаю, немного глупо, но ничего не могу с собой поделать: хочу сделать ему сюрприз.
– Портреты, значит...
– Да, я ходила в художественную школу, курсы натуральной графики. Тогда было модно ностальгировать по бумаге, – Екатерина снова смущённо улыбнулась, опустив глаза, а на её щеках ещё ярче заиграл румянец.
– Хорошо. Поиск человека стоит пятнадцать тысяч. Ваш прошлый гонорар слишком велик, вот остаток, – Кайрат бросил на стол конверт. – У меня есть некоторые успехи, я установил его маршрут передвижения вчерашней давности, так что буду работать от этого.
– А вы не скажете, какие у вас методы? Мне просто интересно. Будете запрашивать видео с уличных камер или?..
– Не стоит утруждать себя мелочами, – сдержанно улыбнулся, надеясь на закрытие вопроса, – что вы говорили про новые дела?
– Тоже найти людей. Двоих.
На что он надеялся, когда Екатерина стала копаться в сумочке? На стол легли два сложенных листка с портретами, исполненных в знакомом, очень реалистичном стиле.
– Так что деньги ваши. Если вдруг будут дополнительные расходы, я готова их покрыть.
– Тоже писатели?
– Что? Ах, да, писатели.
Кайрат погладил подбородок с начинающей вылезать щетиной, постучал указательным пальцем по носу.
– Но если вы их знаете, не легче ли спросить у них самих адрес? Представиться другим именем.
– Я не хочу портить эффект от подарков даже намёками на догадку с их стороны. К тому же, они выкладывают свои работы под псевдонимами, без указания обратного адреса.
– Тогда как вы узнали их внешность?
Екатерина нагнулась над столом, сверкнула изумрудными искрами глаз и задорно прошептала:
– Секрет!
Секрет так секрет. С деньгами решили, криминалом вроде не пахнет, так к чему волноваться на этот счёт?
– Какие-нибудь зацепки?
– Увы, нет, – клиентка покачала головой, – никаких новых.
– Что же, посмотрим, что можно с этим сделать, – Кайрат встал, – вызвать вам такси? В такую жару не очень приятно толкаться на подвижной дороге.
– Спасибо, я прогуляюсь, – остановившись в дверях, лукаво улыбнулась, – может, расскажете немного о ваших методах поиска? А я вас угощу за это кофем.
– Возможно, как закончу с поиском всех троих, – улыбнувшись в ответ, кивнул и закрыл за посетительницей дверь. Сел обратно в кресло, привычным движением закинул ноги на стол, – кофем... Пхах!
Удивляясь своему прошлому всплеску симпатии к этой красивой пустышке, которая от скуки и по велению капризов тратит кучу денег на поиск незнакомых людей, вместо того, чтобы просто написать этим самым людям, Кайрат взял свежие листки. С первого сверлил тяжёлым взглядом из-под нависших бровей мужчина лет тридцати со шрамом на переносице и длинными волосами до плеч. Второй портрет оказался в красках: конопатая девушка с рыжими волнистыми волосами и немного широко посаженными глазами.
– Живые...
Глава 5
Гуль. Лагерь ошейников
Ужасная глупость – потратить целый день на то, чтобы спрятаться, а потом самому пойти к врагу в руки.
Уставился в почти беззвёздное алое ночное небо, на слабое мерцание Марса, и пару раз стукнул затылком стену. За воротник посыпалась штукатурка. А должна была осыпаться давным давно. Словно момента ждала, крепилась.
Выполз из убежища. Встав и отряхнувшись, сверился с картой и потрусил на другую сторону широкой улицы. Крался, прижимаясь к стенам домов. Чувства слегка обострились, слух стал улавливать каждый звук: лёгкий шум ветра в развалинах, скрип досок, собственная поступь, далёкий вой собаки. Зрение быстро привыкло к алым тонам ночного полумрака. Порой казалось, что даже дыхание – лишнее. Лёгкие, несмотря на всеобщее напряжение, работали через раз, и этого было достаточно. А гуль продолжал себя убеждать, что поступает здраво.
– Да почему нет-то?
Все сволочи с меткой ошейника сейчас на облаве, защита должна быть минимальной. Зайти с южной стороны, проскользнуть внутрь.
Призрак присутствия где-то рядом настоящего врага обжигал затылок. Разумнее всего было бежать как можно дальше и как можно быстрее, забыв про еду, воду, отдых, очнуться на краю земли и... всё равно не почувствовать себя в безопасности?
Но гуль продолжал идти в лагерь треклятых работорговцев.
Уже различимо очертание забора. Никакого движения, вроде. Пристукнул каблуком о землю, поёрзал ногой в сапоге, проверяя, как сидит нож.
– Нож! Создатель всемилостивый....
Стала видна небольшая дозорная вышка, едва ли выше самого забора, выдавала её лишь пологая крыша и зазор амбразуры. Забор высотой аршина четыре, собран из помятых листов жести, автомобильных дверей, сетки, арматуры и другого железного хлама. Вершина, благодаря чьему-то фортификационному гению, украшена лентой колючей проволоки невиданной толщины. Более толстое железо намертво приварено меж собой и к рельсам, которые служат столбами; жесть чуть ли не швейной строкой стяжена проволокой. Бесшумно проделать лаз в обоих слоях ограждения, мягко говоря, сложновато. А вот найти место поудобней и перелезть – можно попытаться. В лагере будто вымерли все, по крайней мере отсюда не слышно ни звука. Выбрав наиболее удобное место – напротив барака, подальше от вышки и от окон, возле столба, в месте крепления колючки – принялся карабкаться.
Ухватился обеими руками за верхушку рельсы и неловко перевалился через ржавую колючку, зацепившись рукавом. Чудом удалось отцепиться, ничего не порвав и не нашумев, чудом нащупал ногами какой-то уступ, чудом ничего не скрипнуло. Внутренняя сторона стены оказалась не такой ровной. Разжал до боли сжатые от напряжения челюсти, вытянул ступни и спрыгнул. Сразу же выхватил нож и прислушался. Сквозь стену доносилась музыка, приятный мужской голос воспевал славный город-герой у моря, а второй, явно не с пластинки, местами подпевал, местами громко мычал. Скрипнула игла, и певец запел о жёлтых цитрусах.
С одной стороны здания сарай, судя по резкому запаху – псарня. Тихо там, на облаву, небось, забрали всех. Подкрался к другой стороне барака, где была свалена куча металлолома. Ещё чуть дальше белая мазанка с красным крестом во всю стену. Осторожно выглянул. Так и есть – типичный лагерь рабовладельцев: в центре загон, его кольцом охватывают бараки, палатки местных начальников, кухня и другие строения. Невольничий загон чем-то напомнил овчарню: пятачок земли огорожен колючкой и примыкает к небольшому сарайчику, где расположен единственный вход и сидит охрана. Кое-где на углах чадили чёрной копотью ржавые бочки и давали какое-никакое освещение, но основной иллюминацией лагерь был обязан двум прожекторам, освещавшим загон. Невольники в основном сидели или лежали неподвижно, но кое-где было заметно и движение, это радовало. Несколько групп по три-четыре человека вяло переговаривались, бросали недовольные взгляды на слепящие прожекторы.
Отследил толстый кабель питания и короткими перебежками двинулся к предполагаемому месту расположения генератора. Успешно миновал пару пустых палаток. За третьей предстал верх беззаботности: генератор стоял прямо на улице, накрытый листом шифера. Тихо гудел и едва светился парой трещин в кармане для аккумуляторов. Откинув крышку, гуль ножом сковырнул из гнезда малую батарею. Слой за слоем снял защитный кожух. Прореха светилась всё ярче, батарея всё сильней обжигала ладонь.
Размахнулся и, отсчитывая секунды, закинул источник питания за забор. Резко развернулся к генератору, выдернул вторую батарею.
Генератор перестал гудеть, и прожекторы постепенно стали гаснуть, уступая густой ночи её законные владения.
Ещё один удар сердца, и гуль рванул с места. За его спиной громыхнул взрыв. Пленники синхронно подняли головы и посмотрели на остывающие красные нити ламп.
Накопленные до этого момента силы разом высвободились. Реальность замедлилась, гуль же, забыв про осторожность, нёсся вперёд, держа курс на дверь сторожки и слегка отведя в замахе нож.
***
Ноль. Выписка
– Мы вас выписываем сегодня. Если не можете добраться самостоятельно, скорая помощь отвезёт по стоимости обычного вызова.
Врач после дежурной улыбки обратилась к планшету, активно водя пальцем по экрану. Я ждал, что она добавит ещё что-то, но зря. Оттолкнувшись стройными ножками в сетчатых чулках и глянцевых туфлях на высоком каблуке, она отъехала на стуле на метр от моей кровати и продолжила рыться в планшете.
– Сколько я здесь?
Она подняла на меня удивлённо-настороженный взгляд.
– Столько, сколько положено по закону, и даже больше. В течение получаса тебе лучше собраться. Сейчас принесут вещи.
Отвернулся к окну. То ли жидкий туман, то ли моросящий дождь окутал всё. Сколько же там положено лежать в больнице бесплатно? Я думал, что такого вообще нет, за всё же надо платить.
Если на улице облачно, значит, бабье лето уже закончилось. Неделю я точно провалялся. В какой-то степени я даже рад. Не пришлось терпеть последствия от побоев в полной мере. Всё тело сильно ноет, поясница, зубы и рука особенно. Но в целом терпимо.
Следующая мысль – я пропустил встречу с куратором. Бред. Это меня сейчас должно волновать?
У врачихи зазвонил телефон.
– Да. Нет. Нет, я занята. Чем-чем, занята, значит – занята! Ладно, сейчас буду. – Она недовольно махнула рукой и повернулась ко мне. Я успел заметить на планшете заставку игры на паузе. – Ну что, сейчас пришлю сестру или санитара, принесут вещи. Если нужна будет справка, зайдёшь в триста пятый кабинет.
Она ушла, цокая каблуками. Тут же вернулась, раздражённая, достала из кармана халата шприц.
– Перевернись на живот.
Превозмогая боль, я перевернулся. Врач сходу воткнула мне под лопатку иглу и не церемонясь вдавила, наверное, целую цистерну. Кстати, чего?
– Что это?
– Прививка от столбняка.
Снова цоканье каблуков.
По пробуждению мне померещилась Анна – то ли в глазах слишком плыло, то ли духи у них похожи. Но нет, даже рядом не стояла, и внешность, и характер грех сравнивать. Не уверен, что мой куратор преисполнен сочувствия, вовсе нет. Но по крайней мере она куда лучше притворяется.
Кроме меня в палате лежали ещё двое. Спящие или коматозные. Может и хорошо, не знаю, хочу ли сейчас с кем-то разговаривать.
Свесил ноги, встал. Маленькими шажками дошёл до вешалки, накинул халат и вышел в коридор. Слегка пошатывало, пришлось держаться поближе к стене. Как-то странно на меня покосились, когда спросил дорогу к туалету. Дойдя до зеркала, понял почему. Бровь, подбородок, переносица – разбиты, зашиты. На нижней губе будто ножи тестировали – исполосована глубокими трещинами. А из-за зелёнки чем-то на гуля похож. Смешно. В любой аптеке продаются быстродействующие и эффективные мази, а я весь в зелёнке. Ко всему прочему, забинтована левая рука, по ощущениям – серьёзно. Не перелом – больнее. Нож! Да, наверное, выбили, а потом я защищался.
Вернулся в палату, и следом сразу же зашла женщина лет сорока с чёрным мешком на инвалидном кресле. Подкатила коляску к моей койке, вытряхнула на одеяло вещи.