Текст книги "Времена испытаний"
Автор книги: Неонилла Самухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Китайцы планировали идти в сторону Индии, а это уводило бы Афру еще дальше от Аляски, по сравнению с тем, где она была сейчас. Она уже собиралась сойти на берег, где придется, и искать удачи на другом судне, но однажды вечером старик Лю завел с ней разговор.
– Вижу, дочка, что сердце твое неспокойно как и в первый день, когда мы тебя встретили. Признаюсь, сильно надеялся, что забудешь ты своего суженого и, может быть, станешь женой моему Вэю. Вижу, что собралась ты нас покинуть. Не хотел говорить тебе, но насильно мил не будешь, значит – скажу.
Афра, сердцем чувствуя, что сейчас произойдет нечто важное, все обратилась в слух.
– Беседовал я тут с одним капитаном, он недавно из Индии, куда и мы собирались идти. Так вот, рассказывает он, что видели там одного человека – странный, по всем статьям. Высокий, темноволосый, красивый как бог, сильный, боец умелый – на мечах или саблях никому не даст спуску. И при этом проповедовал веру в Христа, такую же как твоя. Учил, что надо любить ближнего как самого себя, что человек не должен быть алчным. Индусы, которые с ним встречались, прозвали его «блаженным ангелом». Может это быть твой друг?
Душа Арфы сжалась в комок.
– Может, может! – только и нашла она в себе силы произнести.
– Коли так, мы скоро плывем в Индию – пойдешь с нами?
– Конечно! – закивала головой Афра. – Конечно!
– Погоди, дочка, это еще не все. Тот же капитан рассказал, что странный человек уже покинул Индию и отправился в сторону Египта.
– Ну, что же делать? – не растерялась Афра. – Стало быть, и я отправляюсь в эту страну, что бы меня там не ожидало!
– Да, в Египет намного легче попасть из Индии, чем отсюда, – сказал Лю. – Когда будем там, что-нибудь придумаем.
В Индии Лю договорился с хозяином судна, которое отправлялось в Египет. Он предупредил, чтобы тот обходился с пассажиркой вежливо, дал немного товара для нее и убеждал всех, что она дочь знаменитого разбойника, сбежавшая из дому. Так что тех, кто попытается ее обижать, ждет смерть. А главное, чтобы хозяин не посмел продать девушку в рабство, он наказал Афре, чтоб она ни с кем не разговаривала и скрывала свое прекрасное лицо.
– Это тебе будет не трудно – там все женщины закрывают лица.
– Я всю жизнь буду за вас молиться, – сказала Афра на прощание Лю. – Вы возвращайтесь с Богом, я сама найду дорогу. Бог поможет, не пропаду!
Видя, что сын старого китайца собирается последовать за ней, она остановила его:
– Не волнуйтесь, Вэй, я справлюсь сама, тебе не о чем беспокоиться. Все равно я ищу любимого, и мое сердце занято. А тебе нельзя оставлять отца одного, береги его. После него ты должен будешь кормить семью.
Старик вытер слезы, дал узелок с едой и немного денег.
– Возьми, дочка. По земле без них ходить невозможно. Пока они в руках, ты человек, нет голода, нищеты и собачьей смерти. Они не дадут тебе какое-то время быть зависимой. Потом тебе твой Бог поможет. Желаю побыстрей найти твоего друга и вернуться домой – в тот ваш мир. Пусть вас там ждет счастье!
Старик заплатил хозяину судна, идущего в Египет так, чтобы на борту Афра ни в чем не нуждалась, и они расстались.
До Египта судно, на котором плыла Афра, шло в караване из еще нескольких судов и британского военного корвета, так что путешествие прошло без при приключений.
Оказавшись на египетском берегу, Афра решила осмотреться и расспросить местных жителей, чтобы понять, куда направить свои поиски. Бродя по узким извилистым улицам египетского города, Афра отметила некоторое сходство с родиной в одежде людей, в том, какие они выращивают фруктовые сады, рощи финиковых пальм и виноградники.
Климат был сухой и жаркий, и Афра мучилась от жажды. У колодца она увидела женщину с кувшином воды и подала ей монету, попросив напиться. Женщина, увидев серебряник, протянула кувшин. Отпив несколько глотков и омыв лицо и руки, Афра пояснила, что вода ей больше не нужна и монету женщина может оставить себе. Ее взгляд остановился на маленькой девочке лет семи – та едва держалась на тоненьких ножках, от слабости прислонившись к каменной стене.
Афра приложила к ее лбу руку – у девочки явно был сильный жар, она вся горела. Глазные яблоки ее выглядели желто-красными, живот вздут и тверд, как барабан.
Женщина жестами показала Афре, что это ее дочь, и что она больна. Афра так же знаками показала, что ребенка надо лечить. Женщина развела руками, давая понять, что она не знает, как это сделать.
Афре стало ясно, что эти бедные и невежественные люди жили, как придется. Она осмотрелась по сторонам, и в глаза ей бросилась трава, которую она хорошо знала. Девушка сорвала ее с радостным возгласом.
– Это она, та самая! На тонком стебельке с мелким цветочками и растет только вдоль дорог. Она поможет спасти вашу дочь от болезни!
Женщина ничего не поняла, но ориентируясь на интонацию Афры, почувствовала, что появляется надежда.
– Господи, неужели все время придется объясняться жестами? – воскликнула Афра. – Нет, надо начинать изучать язык этого народа.
Подняв ребенка не руки, Афра дала понять, что надо идти домой. Мать поняла, что от нее требуется, взяла кувшин с водой и направилась вперед, показывая дорогу.
Дом впрочем, трудно было назвать «домом» – единственным предметом обстановки являлся старый обшарпанный ковер, валявшийся на земляном полу. Кроме больной девочки на руках у Афры, на ковре лежали еще четверо.
Сердце Афры сжалось при виде такой бедности и беспомощности. Девушка попыталась объяснить матери, что эту траву необходимо немедленно помыть и заварить. Беда сплотила их, и теперь они уже молча понимали друг друга. Они искупали детей, прокипятили в чану всю одежду, предварительно бросив туда речные камни, обладавшие, по мнению Афры, дезинфицирующим свойством. Затем они вымыли все помещение и напоили отваром детей. Афра объяснила, что отвар нужно давать часто.
– Отдохни, сядь, – женщина подставила Афре скамеечку. – Тебя, наверное, боги направили ко мне. Меня Заида зовут. Много дней уже молюсь, чтобы они сжалились над этими сиротами. Не знаю, чем помочь – мать с отцом ушли на заработки на десять дней. Прошло уже два месяца, боюсь, как бы не случилось чего. Мой Бахиж тоже с ними ушел, говорит, там строится храм для паши. Он хорошо платит и кормит, но почему-то они задерживаются. Лекаря позвать – тоже денег нет. Еле-еле перебиваемся, из дома почти все продали. Стираю белье у одного знатного человека, он платит вовремя. Умоляла его, чтобы отправил своего лекаря осмотреть детей. Он пришел, дал какой-то напиток, но он им не помог. Другой лекарь даже и слушать не хочет. У нас многие болеют этой болезнью. Ты сама-то кто и откуда? Строгая, красивая, высокая, У настолько некоторые мужчины почти такого роста. Почему я это говорю? Ты не пропадешь, если бы узнал о тебе паша, он бы сделал такую девушку своей женой… Эх, чего я тебе говорю, все равно ты ничего не смыслишь в нашем языке!
Но Афре чувство подсказало, что женщина жалуется ей на свою судьбу. Она ей улыбнулась и ласково погладила по плечу.
Семь дней внимательного ухода за детьми привели их к выздоровлению. Афра продолжала по утрам собирать различные целебные травы, и скоро все окрестное население знало о ней и о том, что она лечит людей.
31
Жизнь пошла на лад. Заида и Афра подружились и во всем поддерживали друг друга. Когда вернулись родители детей, они рассказали о том, что в городе Каире распространяется страшная болезнь, от которой люди быстро умирают. Всех умерших от болезни сжигали на костре. Поэтому паша приостановил строительство храма. Даже его личный лекарь бессилен излечить заболевших.
Родители были очень признательны Афре за спасение детей, но признательность исходила не только от них. За время пребывания Афры в этой местности она научилась понимать язык и обычаи этого народа, а все полюбили ее за добрый нрав и всегда обращались за помощью. Слух о ее целительстве распространился и далеко за пределы городка, и люди шли к ней в надежде на спасение.
Вспышка заболевания захватила большую территорию – даже в соседнем Судане умирали люди. Народ тянулся длинными вереницами к дому, где жила Афра, и многие из них умирали прямо под окнами.
– Я не могу больше Заида, нет сил. Мне больно смотреть на то, как умирают люди. Я не знаю вашу растительность, все-таки, она отличается от нашей. В моей стране я бы с закрытыми глазами собрала нужные растения и помогла больным.
– А где твоя страна, Афра? Может, муж мой Бахиж, поможет? Он найдет все, что ты скажешь.
На ее отзывчивость Афра только рассмеялась.
– Нет, Заида, он не найдет. Я из очень далекой страны и не хочу об этом больше говорить. На заре надо ехать в горы, может, там найду необходимые травы. Да и голова разболелась, надо немного поспать, а утром с Бахижем пойдем.
Заида испуганно смотрела на Афру.
– Не бойся. Я не заразилась, а детей не пускай на улицу. Ни с кем не общайтесь, в любом случае наденьте повязки на лицо, которые мы сшили. Я просто устала, пойду лягу.
Солнце уже поднималось из-за горизонта, озаряя весь небосвод ярким утренним светом, когда Афра с Бахижем оказались на зеленеющей равнине у подножия скалистых гор.
– Бахиж, собери травы, которые видишь, но с корнями, а я – кору деревьев. Может, найду ответ, когда буду готовить отвары.
Назад они вернулись затемно, с тяжелым мешком с разнотравьем и кореньями.
Афра продолжала лечить людей, с раннего утра до позднего вечера. Так продолжалось долгое время.
– Афра, если бы ты так лечила пашу, он бы осыпал тебя золотом, – сказал ей как-то Бахиж.
– Не шути так, Бахиж, народ стоит дороже золота.
Но, действительно, скоро слава о чудесных исцелениях донеслась и до дворца паши, и тогда в дом пожаловали его слуги во главе с визирем, спрашивая Афру.
Девушка не стала скрывать свое имя и назвала себя.
Визирь уважительно поклонился:
– О, спасительница людей! Тебя вызывает сам паша Мохаммад Али, он просит, чтобы ты незамедлительно последовала с нами в его дворец. Его сын смертельно болен, и паша тоже ощущает недомогание. Если ты спасешь им жизнь, получишь золота столько, сколько пожелаешь.
– Бахиж, твои молитвы были услышаны, – с иронией проговорила Афра. – Только, как оставить этих людей? Они каждый день приходят сюда, – обратилась она к посланнику паши.
– Приказ паши не обсуждается! – ответил тот. – Он может разгневаться. Прошу мою госпожу собираться в путь.
Афра не знала, что делать.
– Не дури, Афра, отправляйся, – шепнула Заида. – Я здесь помогу людям, только мне еще раз все объясни, я все запомню. Не губи себя, иди! И давай, сестренка, попрощаемся, чувствую, что паша назад тебя не отпустит. Пусть твой Бог пребудет с тобой!
Афра, обнимая подругу, заплакала, вспомнив родной остров, и то время, когда ее вот так забирали против воли в неизведанные дали.
– Целительница может сесть в паланкин, – предложил визирь, учтиво обращаясь к Афре. – Дорога дальняя, вы устанете.
– Нет, не беспокойтесь. Мне жалко людей, которые понесут паланкин. У меня есть ноги, я сама дойду. А вот на вашего коня я бы села.
– Дайте коня целительнице! – приказал визирь.
– Нет, я же сказала – на вашего коня. Зачем беспокоить других? Если сами не хотите идти пешком, зачем же других заставляете?
– Вы действительно отважная девушка! Таких не только паша, все египтяне уважают.
Он сошел с коня и хотел помочь Афре, но она лихо вскочила в седло, поразив всех присутствующих. Визирь восхитился ее красотой и непринужденной манерой поведения, в которой, однако, не чувствовалось ни грамма кокетства – только искренность и душевная простота, и они преображали ее красоту в настоящую силу.
– Истинная богиня! – восхищенно повторил визирь.
Заида и Бахиж долго стояли и махали вслед процессии.
– Храни тебя Бог, Афра! – сказала Заида, смахивая слезу.
32
Сыну паши помочь не удалось – когда Арфа занялась им, он находился уже при смерти, а вот сам паша под внимательным наблюдением и лечением Афры вскоре поправился. Было отдано распоряжение собирать соответствующие травы, готовя из них лекарства, и вскоре эпидемия пошла на спад.
– Мне очень больно, – тяжело вздохнул паша, когда беседовал с Афрой, – что не удалось спасти моего сына, наследника. Но ты, моя богиня, проси меня, о чем хочешь, ты это заслужила. Ты спасла мой народ и меня. Какому богу ты служишь? Я буду уважать его. Кто ты и откуда? Если не хочешь отвечать, не надо. Как достойна та мать, которая родила тебя, та страна, что взрастила тебя. Твоей красоте нет равных. Я полюбил тебя с первого взгляда и спрашиваю тебя, моя принцесса, хотела бы ты стать моей госпожой?
Афра склонила голову, но твердо ответил:
– Нет, повелитель, у меня уже есть избранник. Я ищу его по всему белому свету. Я слышала о ваших достоинствах – вы можете в благодарность подарить мне свободу.
– Ты и так свободна. Но странствовать одной опасно, и я тебе этого не позволю. Сделаем так: мои люди будут искать твоего возлюбленного. Когда найдут, приведут сюда. Я сам буду свидетелем на вашем бракосочетании. Даю слово паши! Но с одним условием – все это время ты будешь жить у меня. Я слышал, ты была в Турции, Индии, Китае, даже в Японии. Неужели, правда? Откуда столько терпения и выдержки?
– Меня ведет любовь, мой повелитель, любовь. Это чувство сильнее самого человека.
– А что ты думаешь о странах, в которых побывала?
– Индия великая страна, но народ там живет в бедности. Индийский народ истинен в дружбе, чести, доброте. В Японии жестокость. В Турции, Иране и других странах люди как рабы. Правителей там интересует только их безграничная власть.
Паша покивал.
– Видишь ли, – сказал он, – каждый народ живет своим умом. Но правитель должен думать о народе, ведь народ – самое главное богатство, которое есть у властелина.
– Вы сами постоянно думаете о благе своего народа? – чуть лукаво спросила Афра.
Мохаммад Али усмехнулся:
– Формально я – вассал турецкого султана, но я хочу сделать Египет процветающей страной. У этой страны и ее народа есть все возможности для этого. К сожалению, сам народ, да и отдельные люди из знати не всегда понимают, как достичь настоящего процветания страны. Богатеи алчны, им все мало, и все подай сразу, они стремятся обобрать народ, не думая о будущем. А народ темен и не образован. Поэтому правителю, который видит дальше других и стремится к истинному процветанию своей державы, приходится порой действовать жестоко. Недавно я казнил шестьсот мамлюков – они в своем тупом непонимании мешали реформам, которые я пытаюсь осуществлять в Египте.
– Вы считаете, что какие-либо реформы стоят жизней такого количества людей? – ужаснулась Афра.
Али-паша снова усмехнулся:
– Правителя рассудит только Всевышний – и время.
33
Прошли годы. Мохаммад Али-паша много добился для самостоятельности Египта, но не все его начинания удались. Паша постарел и чувствовал себя слабым и больным. Однажды он позвал к себе Афру.
– Я никогда тебя не принуждал говорить мне правду, ждал терпеливо, пока не расскажешь сама. Но прошло немало лет и перед тобой уже семидесятилетний старик. А ты ничуть не изменилась, как была лепестком розы, такой и осталась. Но у розы тоже есть шипы, без труда их не сорвешь. В чем твоя тайна? Или же ты действительно богиня?
– Богиня у нас одна – это мать Иисуса, что привела на свет нашего спасителя. Поэтому народ ей дал имя Матерь Божья. Роза действительно нежный цветок, но властный. Не зря ее называют королевской, особенно желтые розы. Поэтому насколько она нежна и прекрасна, настолько горда и опасна своими шипами, не подпуская к себе никого. А у моего любимого цветка нет королевской грациозности, он нежен и наивен, – это незабудка. У каждого голубенького незащищенного лепесточка бьется сердце. Этот цветок влюблен в солнце, он хочет насладиться его светом, не думая о времени.
Печальные глаза девушки тронули пашу.
– Ты плачешь? Наверняка, разговор о цветах тебе что-то напомнил, и ты скрываешь слезы от меня. Расскажи, тебе будет легче на душе – и мне не скучно.
– Я вспомнила одну девушку, которую называла сестрой. Она действительно была достойна самого лучшего. Желтые розы были ее мечтой и любимыми цветами.
– Почему говоришь о ней в прошедшем времени?
– Она погибла, погибла достойно.
– Когда-нибудь мы все умрем – философски молвил Али-паша. – Смерть грустна, но жизнь в загробном мире находит свой смысл, который мы не можем найти здесь, в мире живых. Уверен, что придет время, и все на земле будет известно. Как из прошлого человечества, так и из будущего… Но мы удалились от темы. У меня есть хорошее известие, может, оно заставит тебя сказать правду. Двадцать семь я лет ищут твоего суженого, и, наконец-то о нем услышали и даже его увидели!
Лицо Афры вспыхнуло светом надежды. Она почти утратила доверие к паше из-за того, что обещание давалось так давно, а о любимом до сих пор ничего не было известно.
– Да, да, моя богиня! – молвил правитель Египта. – Он так же молод, как и ты, высокий, стройный, сильный, очень красивый, говорят, со светлыми глазами…
– Со светлыми глазами!? – удивилась Афра.
«Кто же этот человек?» – думала Афра. Явно, не Камрин. Но Тагнер исключается, ведь она видела его убитым. Неужели еще кто-то прилетел с планеты Ферина?..
– Мой господин! – взмолилась она. – Отпустите меня, вы же дали слово! Скажите, где он?
– В этом-то вся сложность! Я обещал его привезти сюда, но ничего не вышло – он скрылся. Мы продолжим поиски, такие люди не исчезают бесследно. Единственное, что удалось установить – он отправился на корабле в великую страну – Америку.
Афра всплеснула руками:
– Позвольте, теперь я сама продолжу поиски. Я буду очень осторожна. Знаю, вы беспокоитесь за меня, вы мой благодетель. Но разрешите мне найти единственную и неповторимую любовь.
– Твоя выдержка, терпение мне и многим другим на многое открыли глаза. Я тебя отпущу, слово Али-паши! Все равно я уже не достоин тебя, я стал стариком. Но и ты должна быть благодарна, и за это открой мне тайну. Кто ты?
– Хорошо, я вам расскажу правду, но вряд ли вы мне поверите…
Из всего того, о чем она поведала, Али-паша узнал, что кроме Земли есть другие планеты, на которых живут люди, некоторые из которых научились летать через бездны космоса. Но разум его еще не был готов принять подобную информацию. Он был поражен до глубины души и теперь сидел в глубокой задумчивости. Потом вышел на галерею дворца и долго смотрел в ночное небо, повторяя:
– Аури, Аури… А почему бы и нет?.. Афра, твой рассказ больше похож на сказку для маленького ребенка перед сном. Отправляйся с Богом! Утром мои люди проводит тебя до моих границ. Не хочу остаться перед твоим живым Богом в долгу. Иди с миром, и пусть твой Бог благословит тебя и меня!
Спустя два дня Афра уже находилась на судне, которое несло ее навстречу судьбе. Капитан корабля был предупрежден, чтобы с Афрой обращались уважительно и не давали в обиду. Али-паша отпустил ее обеспеченным человеком – Афра не могла отказать ему в этой милости, да и в любом случае, она давно поняла, что в этом мире деньги – вещь очень полезная, особенно, когда тебе приходится странствовать.
А паша теперь каждую ночь выходил на галерею дворца под звездное ночное небо, долго наблюдая за звездами и тихо повторяя про себе имя, в которое был влюблен: «Афра, Афра, моя богиня!» Спустя какое-то время у Али-паши наступило нервное расстройство и помешательство, но Афра об этом никогда не узнала.
В Америка Афра встретила совершенно иной уклад жизни, чем знала в Китае, Индии или Египте. Здесь было больше власти закона, а не отдельного правителя, но так же, как и везде на Земле, прежде всего, здесь правили деньги.
За долгие годы она обшарила всю Америку, добралась и на Аляску. В районе Новоархангельска, недавно проданного Россией американцам, она нашла упоминания о человеке, который по описаниям походил на Камрина: как ей рассказали, он уехал из этих мест не так давно, и пока не возвращался, но светлоглазого незнакомца, на след которого вышли люди Али-паши, тут не видели вообще.
Не зная, куда двигаться дальше, она купила домик в поселке на берегу Юкона, и жила тихо и незаметно.
34
Сорок с лишним лет Камрин скитался по Земле и вновь вернулся на Аляску.
Он шел по заповедному лесу, не плутая, в знакомый дом к старой матушке, который он когда-то помог ей купить.
Уже стемнело, когда он добрался до цели. Привязанная во дворе собака, почуяв чужого, злобно залаяла. В доме послышались тяжелые шаги, и мужской хрипловатый голос прикрикнул на пса:
– Опять разлаялся! Наверняка, чужой пожаловал…
Дверь, чуть скрипнув, отворилась, и на пороге появился пожилой, но все еще крепкого телосложения человек с фонарем в руке. В его свете он увидел перед собой молодого парня и остолбенел. От растерянности он чуть не выронил фонарь из рук.
– Боже мой, Камрин! – и опустился на завалинку.
Следом вышла жена и, увидев мужа на завалинке, хватающегося за грудь, словно ему не доставало воздуху, заподозрила неладное.
– Что ж вы делаете, господин? – укоризненно сказала она. – Мы уже пожилые люди, никому не мешаем. Только не бейте моего мужа, освободим мы скоро дом. Вот внука дождемся, как он вернется.
Богдан поднялся, встал перед Камрином и со слезами на глазах проговорил:
– Ну, покопайтесь в памяти, не узнали? Ну да, вы остались такой же молодой, красивый. Это понятно – вы же из другого мира. Дядя Камрин!..
Эти слова «дядя Камрин» отбросили память христосца на много лет назад, когда мальчик Богдан не отходил от него ни на шаг.
– Богдан?! – прошептал он.
– Наконец-то узнал! – и они крепко обнялись.
Богдан не мог скрыть огромную радость, увидев старого друга. Поцеловал его и вытер свои слезы рукавом.
– Пойдем в дом, вспомним прошлое, – пригласил он. – Что ж мы тут-то стоим?..
В доме все оставалось почти по-прежнему, лишь прибавилось старых ненужных вещей.
– Садись, садись. Что стоишь, как чужой? – повторял Богдан, доставая из-за печи бутыль самогона и ставя ее на стол. – За встречу по чуть-чуть не откажешься?
Но, заметив, что Камрин глазами искал кого-то, добавил:
– Не ищи матушку, лет-то сколько прошло! Давно схоронили, царствие ей небесное. Была нам вместо матери, такой и останется в памяти. Сестра вышла замуж, трое деток у нее, уж взрослые. С мужем живет дружно, в соседней деревне. Муж – мельник. У меня уж внуки, трое! А вот младшего брата в прошлом году похоронил. Но так-то, слава Богу, живем неплохо. А как ты, Камрин? – Он засмеялся и крякнул: – Теперь и не скажешь «дядя Камрин», когда передо мной юноша сидит, эх…
Богдан махнул рукой и обратился к супруге:
– Ты-то чего уши развесила? Приготовь чего-нибудь, не видишь, кто к нам пришел?
– Боже! Неужели тот самый твой дядя? Что делается в жизни! Кто ж после скажет, то чудес не бывает! – заохала женщина, и начала накрывать на стол. – А вы знаете, дня не было, чтобы он про вас не говорил. Я сейчас, я быстро…
Появилось тушеное мясо в горшке из печки, соленые огурцы, грибы, моченые ягоды, каравай хлеба.
– Камрин не давал нам с голоду помереть в свое время, – приговаривал Богдан, помогая жене накрывать стол. – Спасителем нашим был. Я впервые-то поел нормально, когда он у нас появился…
Хозяин дома разлил по стопкам самогон, положил Камрину в миску мяса, пододвинул соленья.
– Ну, с Богом! Добро пожаловать в свой дом, свою семью, друг!
– Спасибо, брат! – память и благодарность тронула душу Камрина, они звонко чокнулись кружками и выпили.
– Ну, крепкий, – выдохнул Камрин, – видно, что сам сделал.
– Ты ешь, ешь. Конечно, сам гнал, из ягод. Ты о себе рассказывай, где пропадал? Сын бывает на большой земле, сдает в фактории пушнину. Я описывал тебя ему на случай, если встретит, наказывал, чтобы привез к нам. Не встретил… А бабушка перед смертью называла твое имя…
– Я тоже вспоминал вас, скучал. Вот, вернулся назад. Вы стали моей семьей на этой земле. Странствовал я много, столько стран обошел – не сосчитать. Сам не знаю, кого ищу, зачем?… И возраст меня не берет – уж старится должен. Это Ангела моя постаралась – устройство у нее такое было на корабле, жизнь продлевает…
Богдан присвистнул:
– Так на этом же знаешь, какие деньги можно заработать? А где оно сейчас?
Камрин с сожалением посмотрел на Богдана:
– Вот, и ты туда же… Деньги, деньги… Начнем с того, что этой машины уже нет – уничтожена, взорвалась. А если бы и была… Ну ладно, если бы счастье долгой жизни можно было бы дать всем людям. Так ведь нет же! Ваши богатеи, заполучи они такую машину, стали бы торговать долголетием – не каждому, а только тем, кто заплатит. Ладно, в общем, нет этой машины, нету!
Богдан вздохнул:
– Ну что ты так… Да нет, конечно, здорово было бы иметь такую машину, но ты, наверное, прав: простые люди ничего от этого не выиграли бы, все прибрали бы богатеи в свои лапы.
– Вот-вот, – сказал Камрин, – слава Богу, хоть ты понял. А что до долгой жизни – так не нужна она мне, без любви. А ее нет, потеряна, упущена. Мне и жить-то не хочется, но вот – живу, и долго. Смерть меня пока не берет, я от нее не прячусь, но – не берет!
– Перестань глупости говорить! Тебе надо строить жизнь – пока на этой земле, а другой, может, и не будет. Я не хочу обижать тебя, но ты сам учил меня говорить правду в лоб. Правда есть истина, истина есть Бог, верно? Я не забыл твои учения! Значит, вот что я тебе скажу: ты должен забыть прошлое, хотя бы на время!
– Прошлое человек не забывает, если даже очень сильно захочет. Прошлое – это есть настоящее и будущее. А теперь понимаешь смысл этих слов? Пока туда нет дороги, – Камрин большим пальцем указал вверх.
– Ну так и учись жить здесь. Может, сосватать тебя? Это помогает, знаешь ли. Сколько красивых девок мечтали бы выйти за тебя, – поддержала разговор жена Богдана.
– Слушай, – оживился Богдан, – а, может, и вправду девку тебе подобрать какую? У нас тут хорошие есть?
Камрин махнул рукой:
– Теперь ты глупость не говори, Богдан.
– Чего ж глупость-то? – снова вступилась Анастасия, – ты вон парень-то видный.
Богдан цыкнул на нее:
– Молчи, женщина, в чем не понимаешь, не суй нос! Соображай, чего говоришь. Он сам от себя бежит. Ему больно видеть, как его друзья стареют, умирают, а он хоронит их своими руками. Пойдем лучше выйдем на свежий воздух, Камрин, покурю я.
Выходя. Богдан захватил шапку из собачей шкуры.
– Надень-ка, а то холодно, простудишься, я заметил, ты без шапки. Хоть и одет тепло, и воротник высокий, голова-то все равно открытая. Здесь север и зимы морозные. Оставь себе шапку. Я сам себе сшил, но у меня еще есть…
Камрин почувствовал отцовское внимание и заботу Богдана, несмотря на то, что тот на много лет был моложе, и на душе у него стало чуть-чуть теплее.
35
С приходом весны лес становится похож на невесту. Все вокруг цветет, кружит голову лесной аромат цветов и листвы, птицы поют на разные голоса. Все оживает и продолжает радовать человеческую душу. Поистине в такие минуты лес напоминает райский уголок.
Камрин сидел с удочками у реки. Увидев приближающегося Богдана, проговорил несколько недовольно:
– Что так долго, ты же говорил, придешь следом за мной? Что-нибудь случилось?
– Да кабатчик местный не отстает от нас. Я уже рассказывал тебе. Отец его, что продал нам дом в свое время, умер, теперь сын его просит освободить участок. Говорит, что документы не в порядке. Вроде как старый обманул бабушку: не продал, а сдавал как бы в аренду. Теперь, мол, вышел срок, пора освобождать. Говорю – дай свадьбу внуку хоть сыграть, потом уйдем.
– Вы действительно хотите уйти?!
– Другого выбора нет. А то старосту привезет, тогда посадят. В моем-то возрасте только по тюрьмам скитаться. Да и внука жалко, горяч слишком. А как подумаю, что придется уходить отсюда, сердце кровью обливается. Ведь все мое детство прошло вот здесь.
– А ты не представляй, а действуй.
– Да как действовать-то?
Камрин задумался ненадолго, затем решительно сказал:
– Покажи, где этот кабан живет. Подождешь меня на улице, я сам разберусь.
– Может, не надо?.. – спросил Богдан с сомнением.
– Чего боишься, он же меня не знает. Сегодня вечером посмотрим, как живет ваш хозяин питейных заведений. А пока лучше лови рыбу, не грусти, все образуется, – улыбнулся Камрин. – Бабушка меня ангелом-хранителем называла, придется продолжить им служить.
Небо загорелось яркими звездами, и полная луна висела над крышами деревенских домов. Камрин с опаской осмотрелся по сторонам и глубоко вздохнул.
– Ну, Бог с нами! – и направился к дому кабатчика.
– Будь осторожен, – прошептал Богдан вслед, но тут же пожалел о том, что сказал.
«Какой я дурак, что разрешил! Если его поймают, что с ним будет? Старый дурень, захотел молодость вспомнить. Помилуй, Господи, больше этого не повторится!»
Так он стоял, переживая с полчаса, и, наконец, услышал чьи-то шаги. Богдан поспешно отступил еще глубже в тень деревьев, но тут же услышал шепот Камрина, зовущий его.
– Это ты? – осторожно спросил он.
– Да я, я. Неужели испугался?
– Не за себя же, за тебя, Камрин.
– Поэтому и прячешься? – усмехнулся тот.
– Не шути! Ну, как дела? Получился разговор?
– Еще как получился! Я через окошко забрался. Смотрю, никого, думаю – все равно придет спать, а я был в его спальне. Заходит он и насвистывает, а когда меня увидел, чуть не захлебнулся от свиста. В общем, разобрался я с ним. Оказывается, документы все были в порядке, все по закону, на имя бабушки. Я помню, она ходила с ним оформлять бумаги. Но бумаги-то остались у хозяина – наверное, она на радостях не сообразила, а хозяин забыл или с каким умыслом не отдал, уж не знаю. Вот сынок, мерзавец, и решил использовать эту возможность, обмануть вас и вернуть участок с домом.
– Хорошо, что не успел сжечь бумаги. Ты их забрал?
– Зачем? – шутливо спросил Камрин. – Пусть у него хранятся.
– Да ты что! Так как же… А зачем тогда ходил?
– Ну, конечно, забрал. Уж и пошутить нельзя? – засмеялся Камрин, очень довольный, протягивая документы.
– Пусть теперь попробует забрать у меня мою землю! – и Богдан поцеловал бумаги. – Ты нас опять выручил, ангел ты наш.
36
Наутро, когда все еще спали, в дом забежал Семен, внук Богдана, и впопыхах проговорил, что кабатчик едет сюда и с ним поселковый староста и пристав.
– Камрин, вставай быстрей! Уходи в лес через огород – если они тебя увидят – арестуют!
Камрин спешно оделся, выбежал из дома и скрылся в лесу, услышав позади себя крик петуха.
Кабатчик приехал вместе со старостой, но обыск им ничего не дал.
– Это правда, что ты и твой дружок сегодня ночью обокрали кабатчика? – спросил староста.
– Я был ночью дома, никакого дружка не знаю… – Богдан получил сильный удар в ухо и отлетел к стене.
– Будешь врать, получишь еще!
