Текст книги "Тайные узы"

Автор книги: Нэнси Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

11

Трейси вошла в палату. Стефани лежала на кровати. Ее лицо было бледным. От тела к монитору вело несколько трубочек. Трейси робко приблизилась к кровати, остановилась, не зная, куда сесть.

Врач предупредил ее, что времени для разговора почти нет. Еще до прихода посетителей говорил он об этом и Стефани. Но та решительно настаивала на этой встрече, и пришлось уступить ей, пока готовилась операционная.

– Садись, – прошептала Стефани, рукой показывая на место рядом с собой.

Трейси ужаснулась тому, как выглядела ее старшая подруга: лицо бледное, голос едва слышен, руки трясутся. И кажется, что первое сказанное ею слово будет последним.

Как все это могло произойти с ней всего за каких-нибудь час-полтора? В голове Трейси не укладывалась подобная трансформация, произошедшая со Стефани.

Вняв просьбе и откинув покрывало, Трейси присела, взяла в свои руки ладонь Стефани, крепко сжала.

– Что с тобой произошло? – с болью в голосе спросила она, пристально вглядываясь в ее лицо.

– Долгая история, – вздохнула Стефани. – Но я надеюсь на лучшее. – Она слабо улыбнулась.

– Конечно! – воодушевленно поддержала ее Трейси. – Насколько я знаю, здесь замечательные врачи. Ты обязательно выкарабкаешься.

Они немного помолчали. Трейси чувствовала себя как-то странно. Ей казалось, что Стефани хочет что-то сказать ей, но не решается это сделать.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Стефани, – ты приехала… а я вдруг подумала… что ты так похожа на меня… когда я была молодой.

Трейси тепло улыбнулась.

– Мне тоже показалось, что в нас много общего, – согласилась она.

Глаза Стефани осветились надеждой.

– Ты правда так думаешь? – прошептала она.

– Да, – кивнула Трейси. – Для меня это очень странно. Но у меня такое ощущение, будто мы знакомы тысячу лет.

Стефани вздохнула.

– Трейси, хочу, чтобы ты знала, – произнесла она тихим голосом, – я очень к тебе привязалась за эти дни. Наверное, кто-то сказал бы, что это маленький срок – несколько недель. Но мне кажется, что в твоем лице я обрела дочь, которой мне так не хватало все эти годы.

Трейси старалась не показать своего удивления и растерянности. Она смотрела на Стефани и думала, насколько схожи их мысли и видение ситуации. Это было невероятное ощущение. Словно встретились две родственные души после длительной разлуки. Хотя… какая разлука, если они даже не были знакомы?!

– Если вдруг что-то пойдет не так, я хочу, чтобы ты знала… – Стефани взяла ее за руку, нежно пожав. – Ты мне очень дорога… и я хочу, чтобы в твоей жизни все было хорошо.

Трейси распахнула глаза.

– Стефани, что ты такое говоришь?! – воскликнула она. – Что может пойти не так? Даже думать об этом забудь!

Стефани невесело усмехнулась.

– Я прожила долгую жизнь и насмотрелась всякого, поверь.

Трейси пристально взглянула на нее.

– И что? Я не так много видела в жизни, но твердо знаю, что с тобой все будет в порядке.

– Мне бы твою уверенность…

Трейси вздохнула. Она понимала, насколько Стефани тяжело сейчас. Но операция, наверное, была неизбежна, и Трейси очень надеялась, что все пройдет хорошо.

– Там, в коридоре, Джон, – сказала она. – Он тоже хочет тебя видеть.

Стефани вздохнула.

– Пусть заходит. Хотя мне и не слишком улыбается встречать его в таком виде.

Трейси улыбнулась.

– Ну что ты говоришь, он же твой сын! – немного укоризненно заметила она.

Стефани вздохнула, внимательно вгляделась в лицо сидевшей рядом с ней молодой женщины. Сможет ли она когда-нибудь сказать ей правду? Стоит ли это делать? А вдруг Герберт прав и, открыв истину, она только усугубит создавшееся положение? Она не знала ответов. И просто решила оставить все, как есть. Во всяком случае, пока…

Если произойдет непоправимое, то адвокаты разыщут Трейси и сообщат ей о доле наследства. И Стефани очень надеялась, что когда дочь обо всем узнает, то простит ее. Ну а если она, Стефани, выкарабкается, то… дальше будет видно.

– Я позову Джона? – предложила Трейси, понимая, что нельзя терять время.

– Да, – прошептала Стефани, соглашаясь…

Трейси вышла.

Они ждали несколько часов, пока шла операция. Трейси выпила уже пять пластиковых стаканчиков кофе и была на взводе. Джон не находил себе места. Феликс находился тут же, он примчался, как только все узнал.

Иногда Феликс кидал в сторону Трейси непонимающие взгляды. И она сознавала, насколько ему странно видеть ее здесь. Вполне хватало домашнего обеда, за которым Трейси присутствовала, точно член семьи. Трейси и сама не совсем понимала, что происходит. Однако ей очень нравилась Стефани, и она чувствовала удовлетворение от того, что смогла ее хоть немного поддержать в этой трудной ситуации.

– Мистер Бродерик?

Все трое обернулись на голос. Перед ними остановился врач. Он снял повязку, открывая уставшее молодое лицо.

– Да, это я, – откликнулся Джон. – Что со Стефани?

– Доктор Харрис Уинглоу, – представился мужчина. – Операция прошла успешно. Пока еще рано делать прогнозы. Но я думаю, что она выкарабкается.

– Слава богу! – вырвалось у Трейси. Все облегченно перевели дух.

– К ней можно? – поинтересовался Джон. Харрис отрицательно покачал головой.

– Не думаю, что это хорошая идея. Она еще не отошла от наркоза и помещена в послеоперационную палату. Предлагаю вам отправиться по домам и немного отдохнуть.

Джон упрямо тряхнул головой.

– Я останусь здесь, – твердо произнес он.

– Не могу вам запретить, – вздохнул врач. – Хотя и уверяю, что вы зря это делаете.

Джон обернулся к младшему брату.

– Феликс, ты отвезешь Трейси в гостиницу?

– Конечно, – кивнул тот.

Всю дорогу ехали молча.

Трейси настолько явно ощущала напряженность в салоне автомобиля, что боялась открыть рот и спровоцировать какой-нибудь неприятный разговор. Она с самого своего приезда в Лос-Анджелес обратила внимание на то, что Феликс встретил ее появление в штыки. Он не слишком любезно разговаривал с ней. По всем интересующим ее вопросам она обращалась к Джону, так как Феликс своим внешним видом показывал, что ему некогда отвлекаться. И Трейси его не беспокоила.

Феликс притормозил около входа в гостиницу, выжидающе посмотрел на нее.

– Спасибо, что подвез, – сухо поблагодарила Трейси, открывая дверцу и выбираясь наружу.

– Что тебя связывает со Стефани? – все же не выдержал и поинтересовался он.

Трейси замерла, обернулась к нему.

– Мы с ней просто друзья, – ответила она. – Конечно, если ты понимаешь, что это означает, – все же не удержалась она от колкости.

Феликс смерил ее недоверчивым взглядом.

– Пока, – попрощалась Трейси.

Выпрямившись, она развернулась и направилась к отелю. Она знала, что Феликс смотрит ей вслед, но ни разу не обернулась.

Думая о своем, Трейси направилась к стойке портье. Она даже не сразу заметила, как высокая фигура отделилась от кожаного кресла и направилась к ней. Лишь когда путь был прегражден, Трейси остановилась и испуганно посмотрела на стоявшего перед ней мужчину.

– Папа?! – воскликнула она, узнав его. – Что ты здесь делаешь?

Герберт смерил ее испытующим взглядом.

– Приехал тебя навестить, – произнес он.

Трейси изумленно уставилась на него. Герберт никогда не позволял себе ничего подобного. Что случилось?

– Все в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась она.

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Может, ты мне объяснишь?

Трейси распахнула глаза.

– Я ничего не понимаю. Но подожди, сейчас возьму ключи от номера, – произнесла она, направляясь к портье.

Взяв брелок, она двинулась в сторону лифта. Отец шел рядом.

– Ты где остановился? – спросила Трейси.

– Здесь же, – ответил он. – Звонил тебе в номер, но никто не брал трубку. Я решил дождаться тебя внизу.

– Хорошо. – Трейси вошла в лифт и нажала кнопку нужного этажа.

Она не понимала, что случилось, но очень надеялась, что ничего серьезного.

Пока они ехали в лифте, Трейси внимательно разглядывала лицо отца. Всегда волевое, на этот раз оно выражало усталость и даже некоторую растерянность. Он то смотрел ей в глаза, то отводил взгляд в сторону.

Трейси едва заметно вздохнула. Она не знала, что творится с отцом, и жаждала поскорее это выяснить. Любое промедление казалось ей ужасным. После тревожного ожидания в клинике нервы ее были на взводе.

Двери лифта разъехались, выпуская их. Трейси шла по мягкой ковровой дорожке, заглушающей стук ее каблучков. Отец не отставал. Остановившись возле своего номера, она открыла дверь.

– Заходи, – пригласила она отца.

Он вошел следом за ней.

– Что-нибудь выпьешь? – Трейси подошла к небольшому бару и открыла его.

– Нет, – ответил Герберт.

– Хорошо, – кивнула Трейси, разворачиваясь к нему и устремляя на него вопросительный взгляд. – Ну, я слушаю…

Он нервно вздохнул. Зачем-то взял журнал, лежавший на круглом столике, пролистал его и положил обратно.

Трейси молча наблюдала за ним. Герберт взглянул на нее.

– Ну, как тебе работается здесь? – спросил он.

Трейси передернула плечами.

– Я не понимаю, из-за этого ты летел на самолете? – недоверчиво поинтересовалась она. – Чтобы узнать, как мне тут?

Он отвел взгляд. Трейси напряглась. Ей не нравилось то, что происходило. К тому же она не понимала, в чем дело, и это уже начинало ее раздражать.

– Я жду, пап. И, пожалуйста, давай без отвлеченных тем. Зачем ты приехал?

Герберт приблизился к бару, открыл его, плеснул себе виски в бокал и залпом выпил. Затем посмотрел на дочь.

– Я просто хотел выяснить, когда ты возвращаешься в Сан-Диего.

Трейси прищурила глаза.

– Давай поподробнее, пап, – попросила она спокойным голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

В отношениях отца и дочери никогда не было недосказанности. Во всяком случае, Трейси так всегда казалось. Но теперь выяснилось, что он боится поднять интересующую его тему, говоря о всякой ерунде. И это Трейси не понравилось.

Герберт вздохнул.

– Что со Стефани? – спросил он. – Она… – На мгновение он замялся и замолчал, не зная, как сформулировать фразу. – Какие у тебя с ней отношения?

Трейси внимательно оглядела его.

– Не понимаю, почему тебя это интересует. Ты раньше никогда не лез в мою личную жизнь.

– Раньше не было повода, – пробурчал он.

Некоторое время Трейси молчала. Герберт тоже.

Она думала о том, что же привело отца сюда. Конечно, не то, о чем он говорил. Хотя… его последние слова наводили на определенные мысли. Да и то, что он назвал Стефани по имени, скорее всего, говорило о том…

– Как я понимаю, ты знаком со Стефани, – высказала предположение Трейси, испытующе глядя на отца.

Он не успел отвести взгляд, и она поняла, что права в своих догадках.

– Папа! – Трейси приблизилась к нему, взяла его ладони в свои, крепко сжала. – Я не знаю, что происходит, но хочу выяснить правду.

– Не понимаю, о чем ты. – Он отвел глаза.

– Да что ты врешь! – взорвалась Трейси. – Стефани врет, ты врешь! Что такое я не должна знать?!

Она отвернулась от него, чувствуя, как злые слезы закапали из глаз. Плечи ее содрогнулись.

Герберт развернул ее и прижал к себе, гладя по волосам.

– Дочка, что с тобой происходит? – тихо проговорил он.

Трейси всхлипнула.

– Я не знаю. Просто мне сейчас кажется, что за моей спиной плетутся интриги… причем в этом замешаны близкие мне люди. Что я вам сделала плохого, папа? – Она отстранилась от него и заглянула в глаза. – Что?

Герберт вдруг понял, что Стефани ничего не сказала дочери. И понял, что зря приехал. И понял, что теперь ему придется сообщить Трейси правду, иначе доверие между ними исчезнет. И, что еще хуже, он понял, что даже если расскажет ей обо всем, то совсем не ясно, как она все это воспримет…

– Папа, не надо мучить меня, – умоляюще прошептала она.

Обняв за плечи, он подвел ее к дивану и усадил на него. Сам расположился рядом.

– Только обещай мне не принимать поспешных решений и не делать выводов, пока все не обдумаешь, – попросил он.

– Хорошо, – кивнула она, сознавая, что стоит на пороге открытия какой-то тайны, и уже сомневаясь в том, что хочет все это выяснить.

Герберт вздохнул. Отступать было некуда. Но он не знал, с чего начать. Да, Летиция была права, когда говорила ему, что не стоит пороть горячку и мчаться в Лос-Анджелес, что этим он только усугубит ситуацию. Только теперь он осознал, насколько справедливы были слова жены.

Но тогда… тогда злость на Стефани клокотала в нем. Он боялся, что она откроет Трейси правду, что отберет у него дочь. И то, что Летиция убеждала его в обратном, говоря, что Трейси уже взрослая и надо предоставить ей право выбора, не доходило до него.

Он боялся потерять дочь, которую очень любил. Он боялся оказаться неправым. Он всего страшился, но теперь понял, что придется рассказать правду. И он решил ничего не утаивать. В конце концов, Трейси действительно уже выросла. И ей самой решать, как жить дальше.

Джон сидел в палате, думая о Трейси. Он вспоминал те мгновения, что они провели в его машине до того момента, как позвонила Стефани. Он не понимал, почему Стефани позвонила именно Трейси, а не ему.

Попытавшись припомнить, как все начиналось, он еще больше запутался.

Стефани сама отыскала агентство в Сан-Диего, сама занималась переговорами по найму специалиста. Раньше она этого не делала. Так в их компании появилась Трейси. Трейси, которую он уже знал и к которой его непреодолимо тянуло.

Что это было за чувство? Просто желание? Или нечто большее?

Да, он стремился обладать ею. Когда он находился рядом с ней, все его инстинкты выплескивались наружу и он с трудом мог сдерживаться. Даже когда Трейси обращалась к нему по работе, ему приходилось бороться с собой, чтобы выглядеть доброжелательно-равнодушным.

Но иногда эта тактика давала сбой. Как сегодня, когда он повез ее в отель.

И все же… каким образом Трейси затесалась в их семью, приворожила Стефани?

– Почему не дома? – тихо поинтересовался хриплый голос.

Джон вздрогнул и посмотрел на нее. Лицо бледное, глаза пытливо уставились на него. Зеленые глаза… Что-то щелкнуло в его мозгу, но он не уловил промелькнувшую мысль, догадку, снова оставшись в тупике.

– Решил, что успею, – усмехнувшись, произнес он, обращаясь к Стефани, ожидавшей ответа.

Она тоже усмехнулась.

– Иди, Джон, хватит уже смотреть на меня такую…

– Ты даже сейчас выглядишь хорошо, – соврал он, не моргнув глазом.

Она не поверила его словам, но услышать их было приятно.

– Льстец, – пожурила она его. – Подожди, вот оклемаюсь, тогда и поговорим.

– Я буду этого с нетерпением ждать, – произнес Джон, поднимаясь. – А сейчас, если не возражаешь, я позову доктора Уинглоу. Ему не терпится на тебя взглянуть.

Стефани слабо улыбнулась.

– Ну да, – пробормотала она. – Давай теперь всех соберем, чтобы насладились моим жутким видом.

Джон был уже у двери, обернулся.

– Я быстро, – пообещал он…

12

Трейси сидела и не верила собственным ушам. Что отец сказал? Что Стефани ее мать?! Бред! Бред! Бред!

– Я не верю этому! – Она поднялась и отошла к окну, распахнула его, подставляя лицо прохладным порывам ветра.

– Понимаю, что тебе сложно принять это, – тихо проговорил Герберт у нее за спиной. – Вероятно, я был неправ, скрывая от тебя правду твоего рождения.

Трейси обернулась.

– Как она могла? – спросила срывающимся голосом. – Как она могла бросить меня? Почему?

Герберт понуро опустил голову. Он казнил себя. Но прошлого уже не вернуть…

– Во многом был виноват я, – угрюмо признался он.

Трейси удивленно посмотрела на него.

– Ты? – прошептала она. – И Стефани послушалась тебя?

Герберт вздохнул.

– У нее почти не было выбора, дочка, – сказал он. – Я разозлился на нее и потребовал, чтобы она не приближалась к тебе. Прости, я виноват! – Он поднял на нее глаза, в которых отражалась мольба.

Трейси не выдержала, отвела взгляд. Ей трудно было принять ситуацию. Только что мир, который она считала своим, вдруг рухнул, превратился в руины. И сложно было разглядеть среди них хоть что-то целое.

– Дочка! – Герберт поднялся и подошел к ней, осторожно обнял, прижимая к себе. – Я виноват перед тобой. Но я думал, что так будет лучше для всех нас. У Стефани была уже другая семья, другая жизнь. Я… я встретил Летицию, которая полюбила тебя, как родную. Мне показалось, что, если ты ничего не узнаешь, будет лучше всего.

Трейси словно находилась в прострации. Слова отца долетали до нее будто сквозь какую-то преграду, и приходилось прикладывать немало усилий, чтобы осмыслить их. Но даже после этого ее окружала пустота.

Летиция… Она всегда считала ее матерью. И в то же время, познакомившись со Стефани, Трейси вдруг почувствовала такое тепло, такую отдачу, что поразилась собственным ощущениям. Это пугало ее, потому что испытываемые эмоции никак не вязались с приятельским общением. И вот теперь открылась истина. И оказалось, что она не готова к ней.

– Стефани на многое пошла ради тебя, – продолжал отец. – Она сделала все, чтобы ты встала на ноги после той трагедии. Она оплачивала твое обучение, посылала тебе красивые вещи. Я… я так виноват перед тобой, Трейси. Я сказал ей, что если она хоть раз попытается увидеться с тобой, то я запрещу ей помогать тебе. Я был очень жесток. И только теперь сознаю, насколько…

Трейси судорожно вздохнула.

– Стефани в больнице, – прошептала она срывающимся голосом. – У нее рак желудка. Только что закончилась операция. Она хотела поговорить со мной, но так и не смогла сказать самого главного.

Герберт вздрогнул, отстранил дочь, пытливо заглядывая ей в глаза.

– С ней все в порядке? – обеспокоенно спросил он.

Трейси посмотрела на него отрешенным взглядом.

– Да, вроде да, – прошептала она. Герберт нервно заходил по комнате.

– Черт! Я так виноват перед ней! – Он обхватил руками голову, сел на диван, снова вскочил. – Ну разве я мог предположить, что все так обернется? Я позвонил ей, ругался! Я такого наговорил ей…

Трейси распахнула глаза.

– Что?! – переспросила она. – Когда ты в последний раз разговаривал со Стефани?

Он перевел на нее обреченный взгляд.

– Когда узнал, что ты собираешься у нее работать, – глухо проговорил он в ответ. – Я подумал, что она решила влезть в нашу семью… расколоть ее на части. Я не мог позволить ей сделать это.

– Папа?! – В глазах Трейси отразилась боль. – Зачем?!

– Я не знаю! – в отчаянии произнес он. – Мне казалось, что в ее силах лишить меня твоей любви. Я боялся, что она расскажет тебе о том, как я поступил. Что после этого ты возненавидишь меня. Я бы не смог с этим смириться.

Трейси смахнула набежавшие на глаза слезы.

– А она ничего не сказала, – прошептала она. – Она ничего не сказала… Она просто хотела увидеть меня, потому что опасалась, что не перенесет операцию. Боже! Ведь уже столько времени прошло! – Трейси в ужасе перевела взгляд на часы и бросилась к телефону. – Надо срочно узнать, как она там!

Герберт молча сидел на диване, пока дочь разговаривала с дежурной медсестрой. Наконец Трейси положила трубку и обернулась.

– Вроде бы все нормально, – тихо проговорила она. – Стефани пришла в себя. Сейчас у нее врач. Я так поняла, что все будет хорошо.

Герберт облегченно вздохнул.

– Слава богу, – заметил он.

– Да. – Трейси пристально посмотрела на него.

– Прости меня, дочка, – покаянно пробормотал он. – Я так виноват перед тобой, перед Стефани.

Трейси подошла к нему и обняла его.

– Ладно, пап, – произнесла она. – Прошлого уже не вернешь. А будущее… Стефани жива… Значит, мы можем хоть что-то исправить.

– Да, ты права, – согласился он, прижимая ее к себе. – Я останусь. Мне надо с ней поговорить.

– Правильно, – согласилась Трейси. – Вам уже давно пора все обсудить.

Они еще долго разговаривали, отец и дочь. И только когда робкие розоватые лучи встающего из-за горизонта солнца начали заглядывать в номер сквозь неплотно прикрытые занавески, Герберт поднялся и ушел к себе.

Трейси еще раз позвонила в клинику, убедилась, что со Стефани по-прежнему все в порядке и она отдыхает. Немного успокоившись, Трейси приняла душ и легла в кровать.

Но сон долго не шел к ней. Тысячи мыслей роились в голове, мешая заснуть. Стефани, Летиция, Герберт… все они перемешались в какой-то ужасный калейдоскоп. Наконец, измученная всем этим, она забылась тяжелым сном.

Он целовал ее, медленно и нежно, и это было прекрасно. Они лежали обнаженные на смятой постели, их тела, еще разгоряченные после продолжительного занятия любовью, вновь тянулись друг к другу.

Он провел поцелуйную дорожку по ее Шее, вниз, к груди… Она вскрикнула и выгнулась навстречу, когда почувствовала ласковое прикосновение его губ к нежному розовому соску. Жар, концентрировавшийся где-то в низу живота, вдруг взорвался огненным фейерверком, и каждое последующее его прикосновение превращалось в сладостную пытку. Словно впервые он исследовал ее тело, находя самые отдаленные и заманчивые уголки, лаская их, заставляя ее испытывать неземное блаженство.

Такого никогда с ней не было. Никогда в жизни ни один мужчина так не заботился о ее чувствах. Трейси трепетала, каждая ее клеточка реагировала на эти ласки, вибрируя, словно натянутая струна. Это было так волшебно, что казалось чем-то нереальным. И ей хотелось продолжения и полного изнеможения, которое, она это знала, последует затем. И она нетерпеливо извивалась под ним, требуя большего, давая понять, что готова… Но он словно не видел призывов ее тела, продолжая свою игру, заставляющую ее терять разум.

– Я так больше не могу, Джон! – воскликнула она. – Я хочу тебя!

Очнувшись, Трейси подскочила на кровати. Она вся дрожала. Джон! Господи, они же целовались! А он… он ее брат!

Ей стало нехорошо. Воспоминания о сновидении все еще кружились в ее голове, но уже не приносили такого наслаждения.

Ей стало мерзко… мерзко от собственных желаний. Да, она просто не знала… Но неожиданно она разозлилась на отца, на Летицию, на Стефани за то, что они загнали ее в этот тупик, из которого не было выхода.

Ее тянуло к Джону. Несмотря ни на что, она чувствовала в его присутствии необъяснимое волнение. А что теперь? Ей еще предстоит несколько дней работы. И они будут встречаться! И наверняка столкнутся у Стефани в больнице… Как себя вести? Ужас! Его тоже тянет к ней, и этот магнетизм заставляет их терять разум в самые неподходящие моменты.

Трейси была словно в тумане, когда поднялась с кровати и проследовала в ванную. Прохладный душ немного взбодрил ее и чуть прояснил ситуацию. В конце концов, ничего непоправимого не случилось. И будет лучше, если, закончив работу по договору, она сразу же уедет, оборвав все концы.

Конечно, можно было бы поддерживать дружескую связь со своим неожиданно обретенным братом. Но Трейси отдавала себе отчет в том, что не сможет справиться со своими эмоциями в его присутствии. Это было ужасно… ужасно несправедливо. Но, видимо, придется с этим смириться.

Вздохнув, Трейси вытерлась махровым полотенцем. Она чувствовала себя уставшей. Несколько часов сна не прибавили ей бодрости. И лишь душ немного улучшил самочувствие, внес свою лепту, почти незаметную.

Быстро одевшись, Трейси вышла из номера. Она не стала будить отца, потому что знала, что в случае чего он обязательно позвонит ей.

Внизу ее уже ожидало такси. Сев на пассажирское сиденье, Трейси назвала адрес. Она не знала, что можно привезти Стефани, поэтому заехала в цветочный магазин.

Господи, Стефани ее мать! А она не догадывалась об этом! Все это было так странно. И Трейси вдруг поняла, что совершенно не представляет, как теперь вести себя с ней.

Она заказала красивый букет, но ей казалось, что этого мало, что Стефани, пережившая столько горя, заслуживает большего. И в то же время Трейси боялась их встречи. Она понимала, что разговор со Стефани неизбежен. Но как… как ей самой отнестись к той правде, что она узнала только вчера?

Да, Стефани ее мать, и Трейси тянуло к ней. Каждый раз при их встречах словно какие-то невидимые нити связывали их. Но как же Летиция? Она вырастила ее, как родную дочь. А отец?

Трейси вздохнула. Как же все сложно в этой жизни, как же сложно! И ей самой придется разбираться во всем этом. В то время как каждый с нетерпением будет ждать от нее принятия решения, от которого зависела жизнь близких ей людей.

И вдруг… словно яркий луч озарил ее разум и сердце. Что толку разбираться в прошлом? Кто прав, кто виноват… Разве в этом дело? Теперь надо строить будущее – постепенно, кирпич за кирпичиком. В этот момент Трейси осознала, что вполне может с этим справиться. Единственное, что тревожило и тяготило ее, это встреча с Джоном.

Она не знала, как обуздать свои чувства, которых теперь не должно быть. Не знала… Но она очень надеялась, что судьба поможет ей сделать верный шаг.

Стефани открыла глаза.

– Ты? – улыбнувшись, спросила она. – Я так рада, что ты пришла.

Трейси улыбнулась в ответ. Она не ожидала, что, увидев Стефани, так растрогается. Сейчас, видя перед собой эту женщину, прошедшую через множество испытаний и не сломленную ими, женщину-победительницу, Трейси вдруг порадовалась, что сама похожа на нее. Да, она любила свою маму Летицию, любила отца. Но Стефани… Стефани вошла в ее жизнь, когда Трейси этого совсем не ждала. И все-таки она была рада этому.

– Врач сказал, что теперь ты пойдешь на поправку, – смущенно пробормотала Трейси, все еще держа в руках букет. – Да, – спохватилась она, протягивая цветы, – это тебе… Не знала, что тебе можно…

Стефани слабо улыбнулась.

– Спасибо, милая, – тихо проговорила она. – Поставь, пожалуйста, их на стол.

Трейси последовала ее совету и расположила красиво оформленную плетеную корзину с цветами там, где сказала Стефани. Та проводила ее любящим взглядом.

Наверное, никогда в жизни она не скажет Трейси, что приходится ей матерью. Никогда… Но это не беда. Главное, что она увидела свою дочь, услышала ее голос. О большем она не смела и мечтать.

Трейси замерла, почувствовав на себе взгляд Стефани, обернулась. Их глаза встретились.

– Почему ты мне ничего не сказала? – прошептала Трейси, с нежностью глядя на лежавшую на кровати мать.

Стефани растерялась. Ее разум отказывался верить в происходящее. Трейси все знает? Откуда?

– Как ты все выяснила? – дрогнувшим от нахлынувшего волнения голосом поинтересовалась Стефани, с тревогой наблюдая за дочерью.

Трейси вздохнула, приблизилась к кровати, присела рядом на корточки, взяла в руки ладонь Стефани, нежно пожала ее.

– Папа здесь, – прошептала она.

Губы Стефани дрогнули.

– Что он рассказал тебе? – тихо спросила она.

Трейси улыбнулась сквозь набежавшие на глаза слезы.

– Ему очень плохо, Стефани. Он чувствует себя виноватым и боится, что я его возненавижу, что ты его не простишь.

Стефани отвела взгляд. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. Трейси с состраданием посмотрела на нее.

– Мне очень трудно осмыслить все то, что я сейчас узнала, – произнесла она. – Я знаю, сколько боли и горя тебе пришлось преодолеть. Я знаю, что отец неправ.

Стефани вздохнула, перевела свой взгляд на Трейси, и та увидела отражающиеся там робкие лучики счастья.

– Всю свою жизнь я мечтала только об одном – увидеть тебя, – прошептала Стефани. – Каждый день я надеялась, что это чудо произойдет. И, когда мы с тобой встретились, я словно обрела второе дыхание. Трейси, – Стефани с нежностью посмотрела на нее, – я так рада, что мы теперь вместе. Ты всегда для меня оставалась дочерью, которую я любила.

– Мама! – Трейси всхлипнула, прижимаясь щекой к ее ладони, которую все еще держала в руках. – Ну почему ты сразу ничего не сказала мне? Почему?

Стефани слабо потрепала ее по щеке.

– Девочка моя, – прошептала она. – Я просто не решилась лезть в твою жизнь, рушить тот мир, в котором ты жила.

Трейси судорожно вздохнула, подняла голову и встретилась глазами со Стефани.

– Ты думаешь, было бы намного лучше, если бы я до сих пор пребывала в неведении? – с грустью произнесла она.

– Не знаю, – призналась Стефани. – Но я очень испугалась того, что ты можешь не простить меня.

Трейси погладила ее ладонь.

– Стефани, – прошептала она, – на меня много чего обрушилось за последние дни. Но об одном я не жалею точно, это о том, что ты – моя мать.

Стефани улыбнулась, и слезы радости заблестели в ее глазах.

– Спасибо, милая. Ты даже не представляешь, как мне приятно это слышать.

Они еще долго разговаривали. Стефани расспрашивала Трейси о ее жизни и внимательно слушала ее. Глаза Стефани начали слипаться. Она явно устала, хотя и боролась с собой из последних сил. Трейси поднялась.

– Тебе надо отдохнуть, – с нежностью в голосе произнесла она. – А мне уже пора. Сегодня надо сдать все дела.

По лицу Стефани пробежала тревога.

– Тебе действительно надо уезжать? – обреченно поинтересовалась она.

– Да, – вздохнула Трейси. – Работа подошла к концу. Сегодня мне звонили из агентства. – Она немного помолчала. – Я буду звонить тебе. И приеду немедленно, как только закончу все дела. Сразу, как только освобожусь. – Она ободряюще улыбнулась. – Ты теперь от меня никуда не скроешься, мама.

Стефани улыбнулась сквозь слезы.

– Как же хорошо, что я тебя встретила, девочка моя, – прошептала она.

– Да… – Трейси наклонилась к ней и поцеловала в щеку. – Обещай мне, что обязательно поправишься. Я приеду к тебе, как только смогу.

Стефани слабо улыбнулась.

– Как жаль, что я сейчас прикована к кровати.

– Не думай о плохом! – Трейси ободряюще посмотрела на нее. – Ты обязательно выздоровеешь, я знаю. И все будет хорошо.

Стефани усмехнулась.

– Мне все равно ничего не остается, как верить в это.

Трейси заметила, как у Стефани заблестели глаза. И сердце ее будто сдавило тисками.

– Я постараюсь приехать как можно быстрее, – пообещала она.

Выпрямившись, Трейси смахнула блестевшие в глазах слезы и вышла. Стефани долго смотрела на закрытую дверь. Вздохнув, она вытерла выступившие на глазах слезы. В этот момент кто-то деликатно постучал. Во взгляде Стефани затеплилась надежда.

– Да! – разрешила она.

В палату заглянул Феликс.

– Ну как ты, мам? – заботливо поинтересовался он, подходя к ее кровати.

Руки он держал за спиной, и она увидела торчащие макушки цветов.

– Я нормально, дорогой, – растроганно ответила Стефани, с умилением глядя на своего младшего сына.

Да, она не была его кровной матерью. Но она вырастила его. И с того самого момента, когда она отвезла его в больницу с приступом аппендицита, он признал ее.

Феликс не был таким напористым в бизнесе, как старший брат. Порой он упускал немаловажные детали в контрактах, и приходилось перепроверять за ним. Но он был ее сын. Он всегда старался. И Стефани, видя его преданность семье, общему делу, всегда была на его стороне, какие бы ошибки он ни совершал.

– Что это у тебя за спиной? – лукаво поинтересовалась она, с трудом поворачивая голову и делая вид, что сама хочет разглядеть сюрприз.

Феликс рассмеялся.

– От тебя ничего не скроешь, – заметил он, ставя перед ней огромную корзину с цветами. – Я не знал, что тебе можно принести, и подумал…