Текст книги "Никитинский альманах (Выпуск №1, Фантастика - XXI век)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Автор неизвестен
Никитинский альманах (Выпуск №1, Фантастика – XXI век)

Фантастика. XXI век

Никитинский альманах

Выпуск №1

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ВЫПУСКУ АЛЬМАНАХА "ФАНТАСТИКА. ХХI ВЕК"

Альманах нужно купить! Да, сейчас это самое главное. Купите и прочтите этот сборник фантастики молодых талантливых ребят. И, по возможности, напишите о нем. Что понравилось, что не понравилось. Вы не представляете, как это авторам необходимо! К сожалению, "авторская слепота" не позволяет видеть им то, что видите вы. Поясняю на пальцах: автор смотрит на страничку и в любом случае видит свою яркую картинку, которую он для вас укладывал в эти значки, но для вас это в первую очередь ровные ряды значков на белом листе. Если написано плохо, ничего не увидите, кроме этих значков. Если на уровне, то картинку все-таки увидите, но, скорее всего, не ту, что зрит сам автор. А ему крайне важно знать, что же именно видите вы! Автор нуждается в вас, как снайпер нуждается в корректировщике. По первым публикациям невозможно определить какой силы будет автор. Спринтеры с коротким дыханием начинают ярко, интересно, красочно, но сгорают быстро, еще не успев показать себя и в половину силы, марафонцы наращивают потенциал медленно, неторопливо, без срывов, поднимаются со ступеньки на ступеньку... Но и тем, и другим необходимо ваше внимание, ваша поддержка! Так купите и почитайте эти вещи! Больше половины вещей в этом сборнике я не читал. Конечно, это странное заявление от "главного редактора", но на то есть, как говорится, двенадцать причин. Назову первую, личную: я люблю этих ребят и не хочу с ними конфликтовать. А конфликтовать пришлось бы из-за каждого слова: я помню Никитина 60-х, когда любое критическое замечание в свой адрес принимал как личное оскорбление, и если бы Никитин 90-х посмел ему сделать хоть одно замечание, да растерзал бы этого старого идиота, маразматика, тупого сталевара, выжившего из ума... и т.д. Ладно, еще и второе, поважнее: неизвестно, кем бы стал Никитин, если бы сразу начал прислушиваться к советам Старших Опытных Мастеров. Прислушиваться и следовать им ревностно и слепо. Мол, Такой-то сказал! Скорее всего, дорос бы до уровня грамотного сотрудника районной газеты в Харьковской области. Которых как досок в заборе, одинаковых и не вызывающих возражений. Так что у вас в любом случае больше шансов им помочь, чем у меня, т.к. увешанная медалями грудь старого пердуна сразу вызывает протест и страстное желание возражать даже против нелепого утверждения, что дважды два – четыре. Пусть у каждого будет свой голос, который мне лично, может быть, крайне не нравится, но я не стану его настраивать под свой, конечно же, самый лучший на свете: ведь есть чудаки, которые думают иначе?:) У меня на сайте выложена книга "Как стать писателем", но это не "Устав молодого бойца", а цикл лекций. Хочешь – пользуйся этими знаниями, хочешь – докапывайся до них сам. Однако, в этом альманахе не просто набор текстов разных авторов. На сайт в течении двух лет приходили рассказы, статьи, стихи, юмор. Был создан рейтинг читаемости. Счетчик сайта перевалил за 68 тысяч, многие из посетителей читали, давали оценку в "Откровенном разговоре". На основе полученных баллов для бумажного варианта альманаха отобраны в основном те вещи, которые получили наивысшие оценки! Остальные – за борт. Что-то будет дорабатываться, что-то – в корзину без права помилования. Это к тому, что здесь не тот случай, когда самовлюбленный автор издает за свой счет все написанное им, вплоть до детских дневников. Есть закон, который годится на все случаи жизни: 90% всего, что делается, пишется, говорится, создается – мусор. Это приложимо к музыке, книгам, изобретениям, политике, всем-всем сферам человеческой деятельности. Так вот, из всего присланного в электронный альманах, для этого, бумажного варианта, было отобрано всего 10%:)))

Искренне Юрий Никитин

Примечание: Объем альманаха не позволил нам включить в этот выпуск сразу все "прошедшие проверку" лучшие вещи. Мы надеемся, что за первым альманахом последует второй, за ним и третий... Насколько реалистична такая надежда – зависит уже от вас, Читатель!

Рассказы. Повести. Новеллы

www.nntu.sci-nnov.ru/Svenlib/libsffworks.htm [email protected] Свенельд Железнов

ИЗБУШКА НА КУРЬИХ НОЖКАХ

Скрипя деревянными колёсами, повозка медленно катилась на запад. Дорога причудливо петляла между деревьев и кустов, временами исчезая под ярко зеленым травяным покровом. Природа пела летние песни. Стрекотали сверчки, перестукивались дятлы-красноголовики, жужжали слепни, пищали комары. Повозкой управляла курносая девушка, одетая в драное холщовое рубище и лыковые лапти. Её русые нечесаные волосы висели грязными хвостами, обрамляя чумазое личико, испещренное дорожной пылью и следами горючих слёз. Большую часть телеги занимала большая клетка, сплетенная из прочных ивовых прутьев. На каждой значительной кочке клетка подпрыгивала и изнутри доносились охи и причитания. Рядом с повозкой на вороном коне ехал дюжий воин. Растрепанные рыжие шевелюра и борода непокорно топорщились во все стороны, голубые глаза полыхали задором, а губы насвистывали пастуший мотивчик. Двухслойная кольчуга сидела на широких плечах будто влитая. С левого бока пояс воина был оттянут тяжестью увесистого кинжала, с правого – туго набитой калитой. Притороченный к седлу, острый франкский меч шлепал по конскому боку в такт неторопливым шагам животного, круглый хазарский щит покачивался с другой стороны. Лук и колчан с двенадцатью калеными стрелами виднелись за спиной всадника, готовые к употреблению по первому желанию хозяина. – Покушать бы... – раздался слабый голос из клетки. – По что тебе, Соловей? – воин слегка качнулся в сторону повозки. – До Киева уж не далече. А там попотчуют тебя так, что не приведи господи! – Дай, хоть, сухарик, витязь... Три дня крошки во рту не держал. Девушка подняла голову и с мольбой посмотрела на воина: – Разрешите, добрый господин, я батюшке корочку суну... – Не можно! Пусть побудет в шкуре тех, кого примучил. Нещадно извожу я татей! Нещадно! Святые угодники свидетели! – Я не мучил никого, – послышалось из клетки. – А то рассказывать будешь! Вон Микулича Старого обобрал до нитки. Еле ноги до Мурома донёс, бедолага. – Не мучил я его... – А Горына тоже не мучил? Ни слуху о нем ни духу с тех пор, как он тебя искать ушел. – Не видал я Горына, чем хочешь поклянусь... – Нужны мне твои клятвы! – хмыкнул воин. – Такое чудище наговорит всякой небыли! Видал я, как ты клыками клацаешь, такими запросто голову откусишь! Внезапно конь под воином фыркнул и встрепенулся. – Опять! – воин недовольно нахмурился. – Да, что ж это такое! Скажи, своей избушке что б не шла следом. А то, неровен час, потопчет кого, а мне отвечать пред князем! Объектом внимания всадника и его коня являлся небольшой бревенчатый сруб с простенькой соломенной крышей, вышедший на обочину дороги. Домик покачивался на двух четырехпалых ногах, напоминавших куриные, только значительно крупнее в размерах. – Я ж говорил уже... Не в моей власти её отогнать. Она за нашим родом издревле ходит. – Ну, басурманин, благодари князя, что велел он тебя живым доставить пред светлые очи! Иначе б сгинуть тебе прямо сейчас! Чтоб род твой пресекся! Ох, ненавижу ворожбу! Воин обнажил меч и двинулся в сторону избушки. – А ну проваливай, откуда явилась! Домик сделал пару шагов в сторону, потом повернулся и, с шумом продираясь сквозь кустарник, исчез в чаще. – Вот так-то лучше, – воин спрятал меч в ножны и вернулся к повозке. – Ну, трогай, дивчина! Хоть и называешь ты это чудище батюшкой, не может оно быть тебе отцом! Такой красавице место в ясном тереме, а не сырой темнице. Всадник улыбнулся. Девушка просяще посмотрела ему в глаза: – Отпусти нас, добрый господин... Обещаю, батюшка больше никому зла не причинит. – Опять старая песня! За кого ты меня принимаешь? Татю – татья кара! И нечего тут обещать! Тебя б я ещё отпустил. Да не идёшь без этого поганца. Чудная! Повозка со скрипом тронулась с места, приминая васильки и лютики. Девушка сидела опустив голову и тихонько плакала. Со стороны могло показаться, она дремлет, но воин знал, что это не так. Вместе они проделали долгий путь через луга и долы, из муромских лесов в полянские пределы – за это время понять привычки пленников было несложно. – Да ладно, слёзы лить, красавица! Вот увидишь, приедем в Киев – город всё образуется. Забудешь этого страшилищу, найдешь достойного мужа! Уж князь о том позаботится. Он знаешь какой? – воин мечтательно улыбнулся. – Он такой.. Он такой добрый! Когда пару лет назад впервые к нему явился, князь тут же в дружину меня взял. Сразу понял, что я за него и в огонь и в воду! Он в людях не ошибается! Хороших приголубит, а с плохих спросит. – Я – нехорошая, – тихо ответила девушка. – Отчего ж? – удивился воин. – Я – дочь татя... – Вот нелепость! По что ему на дитя грехи отца перекладывать? Князь справедливый! Девушка спорить не стала и думала о своем. Воин ждал ответа..., потом хмыкнул и поехал вперед повозки.

* * *

В княжеском тереме уж пятые сутки подряд продолжался пир. Что именно праздновали – помнили немногие. Да это и не было важным. Те, кого позвали сюда, являлись гордостью Русского государства, его властью и силой. Лицом в квашеной капусте лежал бесчувственный воевода Путята. Рядом со скоморохами выплясывал поджарый седовласый старик – Добрыня, дядюшка великого князя. Тут же хвалились ратными подвигами два изрядно пьяных купца – Сотя и Хвалын. Оба владели десятками судов, уймой золота и драгоценных камней, о которых успели наговориться в предыдущие четверо суток. Теперь оставалось выяснить у кого больше воинской славы. Сам Владимир, великий князь Киевский, сидел в углу, лапая похотливыми руками грудастую молодицу. Он уже почти протрезвел, но вспомнить имя этой румяной, податливой прелестницы не мог. Владимира это немного смущало. Он обещал дяде не трогать дочерей ближайших соратников, не будь на то согласия их родителей. Если окажется, что сидящая у него на коленях девица – родственница кого-нибудь из гостей, приглашенная вместе с родителями и соблазненная князем... У Владимира будет ещё одна неприятная беседа с дядюшкой. Князь глянул в пьяные глаза улыбающейся подруги. Она хотела его. Это князь за бурные годы практики научился определять так же верно, как и то сколько времени потребуется кату, чтобы выбить из татя первый крик. Владимир запустил руку под платье прелестницы и прошелся мягкими пальцами по внутренней стороне бедра. Девушка затрепетала – ротик приоткрылся в сладострастном вздохе. Владимир двинул руку ещё выше по бедру, почти касаясь срамного места. Вздох сменился стоном наслаждения, молодое тело затрепетало и прижалось к князю. Владимир начал подумывать, не уединиться ли с прелестницей в соседней горнице, как вдруг пред ним, будто из-под земли, вырос Лушок, ближний холоп великого князя. – Княже, – Лушок старался не смотреть в то место, где исчезала рука Владимира. – Там Илюша прибыл. Опять с собой тварь дикую привёз. Его сюда позвать? Али как? – Ох, этот Муромский недотёпа! Резвый какой! – заметил Владимир, не прекращал работать пальцами между ног прелестницы, – Что на этот раз поймал, наш богатырь? Жар-птицу? Лушок улыбнулся. – Говорит, Соловья взял. Того самого, про которого Микулич рассказывал. – Ну, раз такое дело, то пойду, взгляну на добычу! Здесь одни искушения остались. Мы же нынче люди Христовы. Отец Михаил меня б одобрил, – князь подмигнул холопу, столкнул девушку с колен и поднялся на ноги. Лушок, снова спрятав улыбку, повёл господина через узенькую дверь во внутренние покои. – Я Илюшу просил во дворе тварь оставить. А то мало ли что от неё ожидать... – Молодец. Заботливый мой, – князь сказал это таким тоном, что было непонятно, хвалит он или издевается. Миновав пару пустых помещений, Владимир и Лушок вышли из терема в небольшой двор, окруженный со всех четырех сторон бревенчатыми стенами. В тени крыльца сидел бородатый воин, перед ним стояли массивная клетка, боевой конь и девушка в рваном рубище. При виде князя воин вскочил и поклонился до земли. – Исполать тебе, княже! – Здорово, богатырь! – Владимир отечески похлопал Илью по крепкому плечу. – Ну, показывай своего Соловья! Как поет, послушаем. – Княже, не надо его слушать. Велеречив безмерно. Гляди, тебя очарует! – Да, ну? Уж не стройной ли фигурой? – в этот момент Владимир обратил внимание на девушку и, приблизившись, начал её рассматривать. – А это кто такая? – Молвит, что дочь его. Ёжкой звать. Но не может у такого чудища дочери быти. – Наверно, не может, – Владимир осторожным движением руки приподнял голову девушки за подбородок. – Если тебя, дорогая, отмыть, то смотреться ты будешь великолепно... Илюша, открывай клетку! – Да, княже, – воин выхватил меч и парой точных ударов развалил сооружение из ивовых прутьев. – Батюшка! – вскрикнула девушка и бросилась к скорчившемуся на обломках существу. – Доченька! – чудище, раскрыв объятья, прижало к себе легкое девичье тело. – И это называется любовь? – задумчиво произнёс князь, потом властно добавил: – Лушок, возьми девку и отведи в женские покои! Скажи Зорьке, чтобы отмыла её и причесала! – Слушаюсь, княже, – холоп схватил девушку за руку и сильно потянул на себя. – Не-е-ет! Ёжка попыталась сопротивляться, но силы были явно не равны. Единственное, что девушке удалось – это порвать тесемку с золотистым амулетом на груди хлопца. Тот охнул, но смутился мало, подхватил своё сокровище в одну руку, девушку – в другую, и поволок пленницу внутрь терема. Когда крики Ёжки стихли за дубовыми дверьми, князь пристальней взглянул на того, кого называли Соловьем. Руки и ноги пойманного разбойника были человеческими. По пять пальцев на каждой, обычная, немного желтоватая, кожа, дряблые мышцы и свежие ссадины на коленях. Чудищем Соловья делала голова. Огромная, не соразмерная туловищу, морда с единственным глазом посреди лба и зубастой пастью. Исключительная кривизна и желтизна зубов усугубляли облик пленника. Когда он открывал рот, у всякого возникало подсознательное желание отпрянуть. И Владимир живо отступил, едва Соловей запричитал: – Не вели, великий князь, казнить... Напраслину на меня возводят люди. – Хм... – Владимир с любопытством разглядывал чудище, корчащееся в дворовой пыли. – И что же они на тебя возводят? – Говорят я жестокий мучитель и тать... Но посмотри на эти немощные руки могут ли они справиться с твоими богатырями? Мог ли я повергнуть тех великих воинов, в смерти которых винят меня? – В самом деле... – Владимир задумчиво почесал подбородок. – Не слушай его, княже! Брешет тварь! Брешет! – глаза Ильи полыхнули огнём. – Ворожбой он народ брал! Дикой силой людей корчил! – Что ответишь на это, Соловей? – Будь я искушен в ворожбе, разве был бы я здесь, несчастный и просящий о милости? Я – ни в чем не виноватый, бедный старик... – в единственном глазе разбойника навернулась прозрачная слезинка. – Не слушай его, княже! Просто не слушай! Он красиво поет и мягко стелет, да только брешет! Разреши, я пихну его, чтоб больше не повадно было? – Я лишь бедный, несчастный раб твой, великий князь... – чудище продолжало причитать, но Владимир на него уже не смотрел. – Эй, ребята! – на окрик из тени выступили два дородных детины в кольчугах. – Этого – в темницу! Продолжающего причитать Соловья схватили под руки и поволокли в сторону. Владимир поморщился, не желая больше слышать навязчивый голос разбойника. – А ты силен, Илюша. У этого татя хорошо подвешен язык. Я – тертый калач, а ты как его не отпустил, ума не приложу. – Для светлого князя, старался! – Илья улыбнулся, преданно глядя в глаза хозяину. – Крут ты становишься. Крут... Это заставляет задумываться, – Владимир насупил брови. – Чем прогневил, княже? – Нет, что ты, Илюша! – князь улыбнулся и похлопал богатыря по плечу. Ступай, выспись... У меня, может, для тебя особое слово будет. Илья поклонился до земли и, пружинисто впрыгнув на верхнюю ступеньку, шагнул на крыльцо. Стражники, хоронившиеся за дверью в течение допроса, с неприязнью проводили его взглядами. Владимир поморщился на яркое солнце, почесал в паху и, размышляя о будущем Киевского государства, направился к пирующим.

* * *

Доля младшего дружинника нелегка – всегда быть на подхвате у старших товарищей. Если какую обязанность они сочтут скучной или грязной, самое время младшему взяться за неё. В этот раз Бусе досталось сидеть под дверью почивальни и сторожить заезжего богатыря. Приказ давал ни кто-нибудь, а сам воевода, потому Буса не посмел за ночь и чуточку вздремнуть. Всё сидел и прислушивался к ровному сопению спящего воина. Ему было завидно и не мудрено. Илья замечательно выспался в личных покоях Лушка. Никто его не будил, над ухом ничем не гремел, петухам за окном воли не давал. Хозяин комнаты куда-то запропастился, князь к себе не звал. Благодать! Илье это сразу не понравилось. Не понравилось еще во сне, перед самым пробуждением. Сладко зевнув и поднявшись со скрипучей лавки, Илья потянулся, разминая затекшие мышцы. Рука нечаянно скользнула по полке и задела глиняную крынку. Не успел богатырь и охнуть, как крынка ударилась об пол и невредимая покатилась в угол. Илья хмыкнул. Он уже привык к тому, что время от времени его неуклюжие движения чего-нибудь да попортят. На этот раз ущерба практически не было, что здорово насторожило Илью. День предстоит явно необычный. Буса услышал, как за дверью заскрипело, потом стукнуло. Он довольно улыбнулся – похоже, его стража подошла к концу. Буса тихонько приоткрыл дверь и заглянул в почивальню. – А... Пробудился ... – Ну, да. Что надо-то? Илья задавал вопрос уже в сторону захлопывающейся двери. Дружинник исчез, не удостоив его ответом. Богатырь неторопливо оделся, натянул кольчугу, обул сапоги, опоясался мечом. Распахнув толстые ставни, Илья выглянул наружу. День клонился к концу, хотя солнце стояло ещё достаточно высоко, чтобы подчеркивать яркую зелень княжеских садов. – Ну, святые угодники, даруйте мне хороший денёк! Илья улыбнулся. Он не знал отчего, но ему так захотелось. Настроение стало улучшаться. Сила заклокотала внутри могучего тела. Напевая под нос детскую песенку, богатырь покинул почивальню Лушка. В тереме царил полумрак, а Илье хотелось к свету. Поэтому его первейшим желанием было, выйти во двор и подставить лицо порывам свежего ветра. Через пару мгновений первая половина желания была удовлетворена. Но с ветром не вышло... Запах фекалий и свежей крови ударил в нос богатырю. Перед его глазами предстал внутренний дворик. Но не такой дворик, каким он привык его видеть. В центре песчаной площадки возвышались два осиновых кола. Они были врыты в землю и увенчаны скрюченными изувеченными телами. Человеческими телами. Ветер слабо играл слипшимися от пота и грязи волосами на головах казнённых. Обнаженная кожа жертв, покрытая кровоподтёками и ссадинами, напоминала старую заскорузлую холстину, впитавшую самые отвратительные нечистоты мира. Неестественно вывернутые и связанные конечности причудливо изгибались вокруг тел. По кольям, уходящим внутрь казнённых через отверстия между ягодицами, медленно стекали кровь, моча, всё то, что стремилось вырваться из ужасных ран наружу. Илья приблизился. Одного из посаженных на кол он узнал сразу. Это был пресловутый Соловей, тот, кто совсем недавно на этом же месте молил о пощаде. Илья был уверен, что Соловья казнят. И гримаса боли застывшая на лице одноглазого ничуть его не тронула. Всех татей ждёт тот же конец! Второго казнённого Илья долго не мог признать. Точнее, он отказывался признать очевидное, пытаясь отыскать в чертах израненного лица, что-то противоположное собственным догадкам. Только когда солнечный луч упал на грудь умирающего, Илья окончательно уверился в своей страшной правоте. Блеск золотистого амулета развеял все сомнения. На колу принял смерть Лушок. Добрый, ненавязчивый парень, один из ближайших холопов великого князя. Пересохшие губы Лушка шевельнулись в надрывном хрипе: – Илюша... Изуродованные глаза, прикрытые опухшими веками, не открывались. Илья удивился, что его присутствие замечено. – Лушок, приятель. За что тебя так? – Илюша, – мёртвый голос повторил имя слабее, чем первый раз. – И ты... Речь прервалась спазматическим кашлем. Багровая жижа начала сочиться через рот, стекая по подбородку, на грудь несчастного. Илья отвернулся. Он привык ко многому. Но не к виду медленной мучительной смерти. – Святые угодники, помогите ему... Внезапно в тени редких деревьев у дальней стены дворика что-то сверкнуло. Илья уловил мимолетное движение. – Эй, кто там? Выходи! Ответа не последовало. Илья, положив руку на рукоять меча, направился в сторону деревьев. Он двигался осторожно, ожидая любой неприятности. Для него не стало сюрпризом, когда воздух со свистом рассёк острый нож, направленный точно в горло. Илья ловко перехватил руку нападавшего и стремительным рывком опрокинул противника на землю. Это удалось сделать необычайно легко. Что впрочем, не мудрено. Прижатая тяжелым воином, в редкой траве корчилась девочка. – Ба! Ёжка? – богатырь и не пытался скрыть удивления. – По что на меня с лезвием кидаешься? – Я... Я... Я вас всех... – девушка задыхалась под весом могучего тела и захлебывалась слезами. – Ну, чего взгромоздился? Пусти! Илья помог ей подняться: – Что ты нас всех? – Убью... – сквозь слёзы произнесла девушка. Раскрасневшиеся от плача глаза не глядели на богатыря, они искали упавший в сторону нож. – Я понимаю... – Илья был не настолько глуп и догадывался, почему девушка испытывает к нему далеко не дружеские чувства. – Пойми и ты! Таков закон. Тать должен быть наказан. – Вы сами тати! Ты и твой князь! Этот ублюдок! Палач! – девушка была не на шутку разгневана. – Погоди. Не кричи так. Да слезу уйми! Тут уж ничем не поможешь... – Но не долго вам осталось! Он тебя скоро казнит. А потом я расправлюсь с ним! – Ёжка резко дёрнулась в сторону и, подхватив нож, вскочила на ноги. – Стой! И не думай об этом! Я – добрый, а дружина порубит тебя от нечего делать! – Ну и пусть! Всё равно, я успею увидеть, как тебя затаскивают на кол! Рядом с твоим дружком – этим противным Лушком! – Не надо так о нём. Он был хороший парень. – Вот и корчись рядом с хорошим парнем! Гляди, вон кол для тебя заготовлен! – Ёжка истерично рассмеялась, указывая в сторону места казни. Илья повернул голову и, действительно, увидел тесаный осиновый кол, валяющийся у свежевырытой ямки. – Нет, это не для меня... – Для тебя, для тебя! Я когда от этих гадких тёток сбегала, слышала, о чём они судачат. Князю на тебя навет пришел. На тебя и на Лушка! Его взяли сразу, а тебе князь позволил выспаться. Он ведь тебя так любит! издевательски продолжала она. – Замолчи! Брехунья! – Увидишь! – Ёжка, продолжая смеяться, стала пятиться к крыльцу. – Погоди! Не ходи туда. Хочешь, я помогу выбраться из города? Девушка ничего не ответила. Она просто не успела и рта открыть, как за плечами стояли рослые дружинники, невесть как подобравшиеся к ним. Из княжьего терема повалили и другие. – Ага. Вот они тут... – нехорошо ухмыльнулся красноносый воин. – Буса, держи девчонку. А мы потолкуем с Илюшей. – Путята, мой поклон... – приветствовал воеводу, возглавлявшего отряд, Илья. – Только не делайте девчушке больно. Мала она и глупа ещё. – Это княжье дело. Но думаю, мы славно повеселимся сегодня ночью, – улыбка Путяты обнажила ряд гнилых зубов. – Так, робяты? Дружинники дружно загоготали и ещё крепче стиснули Ёжку. – А ты, Илюша, за меч не хватайся. Скидывай, доспех-то. У князя в доме только мы при оружье право ходить имеем. Полдюжины злых и наглых рож смотрели на застывшего в нерешительности богатыря. – Пусть это мне сам князь скажет. – Ишь чего захотел! Каков наглец! – Путята сделал пару шагов в сторону Ильи. Приторно-сладкая мина на лице воеводы вмиг сменилась угрюмой гримасой. – Быстро скидывай доспех. Третий раз повторять не стану! Илья живо отскочил и обнажил меч. – Не, Путята. Так не пойдет! Дружинники насупились и забряцали оружием. – Бунт, Илюша? Что ж, пеняй на себя, – воевода махнул рукой. Пятеро крепких воинов ринулись на противника. Но богатырь был увертлив. Илья метнулся к воину, тому, что крепко держал перепуганную Ёжку. Сталь клинков мелькала то справа, то слева, но ни разу не задела его. Дружинник не удержал равновесия и с размаху грохнулся наземь. Другой слишком неосторожно шагнул под меч Ильи и был тут же отмечен секущим ударом в бедро. Княжьи слуги двигались быстро, но Илья еще быстрее. Дружинники еще топтались во дворе, а богатырь, напоследок перерубив Бусе ключицу, уж взбегал по ступеням крыльца... Освобожденная Ёжка, перепачканная яркой кровью порубленного дружинника, помчалась в дальний конец двора прочь от Ильи. – Ёжка! Ты куды? Сюда давай! – Илья хотел уже броситься за дурехой, но путь снова преградили дружинники. – О ней не плачься!? С ней мы потом разберемся! – Путята смачно сплюнул и попал на распростертого Бусу. – А тебя, костяной мешок, щас нашинкуем. Боярин взмахнул секирой, пытаясь подсечь Илью под колени. Богатырь легко подпрыгнул, вскочил на перила крыльца и оттуда с диким криком ринулся на врагов. Налево и направо валились враги. Едва увернувшись от могучего бойца, Путята споткнулся о чей-то труп и ухнулся в пыль. Илья приметил Ёжку, замершую в тупике частокола. К девушке, прихрамывая, приближался дружинник, занося меч для удара. – Нет! Берегись! – вырвалось у Ильи. Но богатырь не поспевал, лети он, как молния, и то бы не поспел! Меч убийцы уже начал опускаться... Предчувствие свежей крови, предвкушение скорой смертной жатвы наполнило взгляд воина безумной жаждой. Он наносил верный удар. Расчетливый! От такого удара хрупкое, нежное девичье тело распалось бы на две половинки. Меньшая – с головой и правым плечом, большая – всё остальное.. Илья мчался через весь двор. Он бежал, он летел в отчаянной попытке обогнать время. Он уже угадывал на грубом лице убийцы изуверское любопытство. Отрубит ли меч тем же ударом и обе ладошки, беспомощно прикрывших мягкую плоть от твёрдой стали? Успеет ли насладиться видом кровоточащих культей? Но Илья не успел. С грохотом и треском разлетелись в разные стороны брёвна частокола, соединявшего два крыла княжьего терема. В облаке щепок и пыли во двор ввалилось нечто огромное и свирепое. Опешивший дружинник на мгновение сдержал движение меча. Это и спасло Ёжку. Тело неудавшегося убийцы отбросило в сторону могучим ударом огромной четырехпалой лапы. – Избушка...? – удивленно и потерянно произнесла Ёжка. Действительно, посреди оседавших на землю обломков, стояла изба – избушка на двух мускулистых куриных ногах. Со скрипом призывно приоткрылась дверь. Избушка явно приглашала внутрь. Илья не заставил себя долго ждать. За спиной суетились дворовые. – Полезай в избу, дуреха! – прикрикнул он на девушку. – Шибче! Шибче! Ёжка непонимающе уставилась на Илью, движения были вялыми и заторможенными. – Ох, ну и беда ж с тобой... – Илья подхватил ее под мышки и резвым прыжком оказался на крыльце. Избушка тут же подалась в сторону пролома. И не напрасно. Путята орал на слуг и подгонял нерадивых пинками. Вслед беглецам уж летели калёные стрелы. Пара застряла в дверях. – Как же! – ухмыльнулся Илья, – Ищи ветра в поле. Перебравшись через Днепр, изба резвым шагом двинулась прочь от стольного града. Могучие ноги несли её в сторону разгоравшегося алым пламенем заката... В тёмном-тёмном лесу, на маленькой круглой полянке избушка остановила бег. Сполоснув потное лицо водицей из ведра, стоявшего в углу единственной комнатки, Илья осушил корец сладкого квасу. Ежка пригубила из своего. Они впервые за этот сумасшедший день перевели дыхание и улыбнулись друг другу. – Ты спас меня, добрый господин, – признала Ёжка. – Я должна быть тебе благодарна. – Да, ну, пустяки, – смутился Илья. – Так на моем месте поступил бы любой. – Нет, не любой. Только храбрый и добрый вой. Как ты. Илья аж покраснел от того взгляда, что на него бросила девушка. Ему было чертовски приятно находиться рядом с ней, попивая холодный квас, в свете одинокого свечного огарка. – Я твоя должница. Скажи, что мне теперь делать? – Ну, так уж и должница... – Илье от неожиданного вожделения стало тесно в штанах. Он поерзал по лавке, принимая более свободную позу и ненароком прижимаясь к девушке. – Ты – хорошая. Я хорошим помогаю, а плохих – бью. – Я подумаю, как отблагодарить тебя, добрый господин, – ответила на это Ёжка. – Утро вечера мудренее. – И то верно, – Илья непроизвольно зевнул. – Тяжкий день выдался. Оправдывая свой поступок, он смутился ещё больше. – Да, пора спать, – Ёжка окинула взором комнатку. – Я умещуся на печке. А ты ложись на лавке. Тебе подушку дать? – Дай, – ответил, не задумываясь, Илья. Ёжка поднялась и выволокла из ларя грубую, набитую соломой подушку. – Вот. Принимая подушку, Илья коснулся нежной холодной руки девушки и замер в сладостном столбняке. Кровь забурлила в жилах, тело налилось предвкушением неги, взор затуманился радужными картинами. – Пусти... – слабый просящий голос Ёжки вывел богатыря из столбняка. Он очередной раз покраснел и промямлил извинения, отпуская тонкие девичьи пальчики. – Всё хорошо, – улыбнулась ему Ёжка. – Укладывайся. Я пойду на воздух выйду. Скоро вернусь. А ты – спи. Спокойной ночи. – Одного меня оставляешь? – в голосе Ильи слышалась наигранная укоризна. – Я ненадолго. – Ох, не люблю волшбу. А внутри этой волшбы спать – дважды не любо мне, проворчал Илья, укладываясь на лавку. – Избушка – добрая. Она нам помогла, – Ёжка мягко погладила богатыря по волосам. – Избушка – добрая. Как ты. Ёжка исчезла в дверном проёме. Свет звёзд и полной луны ворвался в комнату, осветив большую русскую печь, тяжелый железный ухват, кривую кочергу... Что-то зловещее почудилось Илье в силуэтах, и он поторопился закрыть глаза. Думать хотелось о приятном. О Ёжке. Её улыбке, мягком голосе, изящном теле... Слабое поскрипывание половиц вернуло Илью из мира грёз в реальность. Лениво приподняв веки, он не сразу понял, что темный силуэт на фоне белой печи принадлежит человеку. Человеку, который пристально смотрит на растянувшегося на лавке богатыря. – Ёжка? Ты что ль? Ответом был тихий смешок. Силуэт шевельнулся, и луна осветила знакомое драное рубище девушки. Мягкой походкой она приблизилась к богатырю. – Ёжка, ты меня не пужай! – попробовал пожурить её Илья. Снова смешок. Илья протёр глаза и... обомлел. Перед ним стояла древняя старуха, улыбаясь щербатым ртом и почесывая дряхлое тело через дыры в одежде. – Это что за... – Илья хотел подняться, но какая-то неведомая сила прижала его к лавке, не давая пошевелиться. – Не так быстро, голубчик, – старуха говорила тихо, но веско. – Я с тобой еще не рассчиталась. – Ты, кто такая? Что с Ёжкой поделала? Старуха хихикнула. И в ночи раздался нежный девичий голос: – А ты сам догадайся, добрый господин! – Ёжка? Не может быть! Я хочу проснуться! – Илья закрыл и снова открыл глаза. – Сгинь, нечисть! Наважденье, сгинь! – Сперва, ты заплатишь должок, добрый господин... – Что я тебе должен? – Жизнь моего сыночка. – Ты о чём? Я толком не понимаю – кто ты, а уж о твоём сыночке не знаю и подавно! Старуха присела на край лавки и наклонилась к Илье. Её морщинистое лицо было уродливо и отталкивающе. Но глаза... Эти глаза Илья уже видел. Это были глаза невинной девушки. Глаза Ёжки. – Ты отдал моего сыночка, бедного Соловейчика, на корм мухам и стервятникам. Я предам тебя на растерзание кошмарам и вечной боли. – Ёжка... Как это понимать? – Поймешь, когда почувствуешь, – старуха загадочно ухмыльнулась. – Ты позавидуешь моему несчастному сыночку... Старуха взмахнула рукой, и в печи вспыхнул огонь. – Мы не будем откладывать. Мы начнём прямо сейчас. Илья напряг мышцы, пытаясь порвать невидимые путы. – Хе-хе... – старуха окунула руку в бадью с водой и сделала несколько загадочных пассов, от которых у богатыря спёрло дыхание. – Бесполезно стараешься, голубчик. Не следовало, так на квас налегать... Хе-хе... – Эх! А я спасал тебя! С князем на век поругался! Эх, болван я, болван! Илья выглядел расстроенным, но не поверженным. – Тебе это приснилось, голубчик. Хотя, даже если было и так, мне всё равно. Да и тебе скоро неприятности прежних лет покажутся детской забавой. Не думаю, что калеку, у которого вместо рук и ног культи, вместо глаз и лица ожоги, а во рту нет ни одного целого зуба, станет заботить княжья милость. Илья не обладал живым воображеньем, поэтому у него вырвалось только: – Ах, ты, нечисть! Святые угодники, выручайте! Мы ещё посмотрим, кто кого! – Я посмотрю. А тебе недолго осталось любоваться красками этого мира. Старуха снова побрызгала на Илью водой и помахала руками. Внезапно налетевшим порывом ветра его приподняло и понесло к печи. Чугунная дверка услужливо распахнулась, изнутри пахнуло жаром. Илья в бессильной ярости попытался воспротивиться судьбе. Бесполезно. Пламя неумолимо приближалось. Старуха пошевелила рукой, и движение в сторону печи прекратилось. Посмеиваясь, она склонилась к богатырю. – Ну, что? Видишь, кто здесь Сила? Тут тебе твой меч не помощник. – У! Подлая тварь! Надо было тебя рядом с сынком положить! Но ничего, доберется дружина и до избёнки твоей! Не спасет волшба от силы княжьей! – Этого ты в любом случае не увидишь. Но можешь облегчить свою участь. Если развлечь меня согласишься. – Старуха сделала многозначительную паузу. – Я вырежу тебе глаза, а ты их съешь. Проглотишь. Если не согласен, глаз тебя лишит огонь. Будь уверен, он сделает это гораздо больнее. А вместе с глазами прихватит еще кое-что. Илья молчал. – Не согласен? Илья накопил во рту достаточно слюны, чтобы его плевок в противное старушечье лицо оказался сильным и смачным. – Тьфу! Вот мой ответ! Ведьма пошатнулась. Она явно не ожидала такого поступка своей жертвы. Старуха отступила на шаг и споткнулась о бадью. Бадья опрокинулась, вода с плеском хлынула на доски. – Ух! – старая охнула и потом выругалась словами, из которых богатырь ни одного не понял. – Ну, держись, добрый господин! Она взмахнула обеими руками, как бы толкая Илью в печь. Богатырь зажмурился... Но ничего не произошло. Он по-прежнему висел в локте над полом и полулокте от открытой топки. Колдунья повторила движение. Результат остался прежним. Она снова выругалась на грубом, не знакомом языке. – Голубчик, тебе придётся подождать. Но не мечтай, что это будет длиться долго, – старуха схватила бадью и выскочила с нею за дверь. Илья очередной раз попытался сладить с невидимыми путами. Бесполезно. Ещё раз. То же самое. Илья собрал последние силы и ... Будто что-то лопнуло богатырь рухнул на пол! Он еще не окончательно понял, что снова может владеть ногами и руками, когда в дверном проёме мелькнул знакомый силуэт. – Ах ты...! – старуха окунула руку в воду и брызнула на Илью. Богатырь уклонился, волчком перекатился в сторону лавки и потянул рукоять. Верный клинок послушно покинул ножны. – Держись, старая карга! – Илья поднялся на ноги. – Тебе не уйти! Ты – мой! Старуха плеснула водой в сторону богатыря. Илья схватил левой рукой скамью и толкнул её на ворожею, но тут же отшатнулся, опаленный колдовским жаром. Правда, и старуха рухнула, придавленная тяжелой скамьей. Крики боли слились в один протяжный вопль. Старухе сломало руку и несколько ребер. Но она пришла в себя первой. Её здоровая рука принялась творить причудливые пассы. Илья ощутил, как пальцы, сжимающие рукоять меча, начинают подчиняться чужой воле. И воля эта далеко не добрая. Чужой приказ был прост: клинок должен вонзиться в хозяина. Сейчас! Немедленно! – Нет! – Илья схватился левой рукой за правую, препятствуя самоубийственному движению. – Да...! – от напряжения на лице старухи вздулись вены и проступили жилы. Илья с огромным усилием переместился ближе к печке. Лезвие приблизилось к горлу богатыря почти вплотную. Он бросил взгляд на алые языки пламени. Меч скользнул по коже, оставляя кровавый след. Илья напряг мышцы и медленно, но верно, стал погружать правую руку в огонь. Царапина превратилась в рану – по горлу уже стекала тоненькая струйка крови. Кожа на пальцах правой руки вздулась волдырями, потом почернела и занялась губительным пламенем. Меч выпал, более не удерживаемый полыхающими мышцами. Илья заскрипел зубами, превозмогая дикую, безумную боль. Он выдернул обоженную руку из огня. Остаток руки. Старуха выглядела обессиленной. Ведьма вяло осела на пол, потерянно глядя на героя. Илья, пошатываясь, шагнул в сторону двери. – Ты... Не можешь так просто уйти... – Могу. Но не буду! Илья поднял левой рукой меч. – Сначала я рассчитаюсь с тобой, нечистая сила! – Нет, это я с тобой, – усмехнулась в ответ старуха, окуная пальцы в бадью. – Поближе, добрый господин... Илья стремительно ринулся к ворожее, чтобы одним ударом снести голову. Но облако острых брызг швырнуло его назад...! Хрустальные иглы раздирали плечо и грудь. Боль была нестерпимой. Удушающей, обжигающей, раскалывающей... Илья кинулся в дверь. Старуха последовала за ним. Богатырь резко развернулся, выставляя перед собой клинок. Сталь с хлюпаньем вошла в брюшину и уткнулась в позвоночник. – Ах, – вырвалось у Ёжки, и Илья увидел, как девушка заваливается на бок. Да, да, именно девушка! Потому что не было больше безобразной старухи. Была юная девушка, пронзенная богатырским мечом. – Что за...? – вырвалось у Ильи. – Добрый господин, поверь мне... Я не хотела... – девушка боролась с ужасной болью, и её слова были тихими и отрывистыми. – Она меня заставила... – Кто? Что? – Илья осторожно склонился к поверженному телу. – Избушка... – Ёжка закашлялась, горлом хлынула кровь. – Как так? Ты хотела меня замучить! – Не я... Это испытание... Чтобы принять наследство... Я не справилась... Ты справился... едва слышно прохрипела она. Илья хотел наклониться еще ниже, но иглы впившиеся в тело отозвались нудной болью. Богатырь вырвал из раны самую большую и хотел было ее выкинуть, но его остановил слабый вскрик: – Нет! Это частица твоей жизни! – Что? – Береги их... Пока, хотя бы одна из игл цела... Ты неуязвим... Я сделала так... – Зачем??? – Мне не нужно наследство... Я не хочу... Извини... – Э! Ну, а мне оно, скажи, зачем? – Ты – лучший наследник, чем я... Избушка выбрала достойнейшего... – Вот ещё! Всегда не любил ворожбу! – Теперь всё здесь в твоей власти... И у тебя нет выбора... Тот мир и этот не смогут... жить вместе... Ты знаешь это... Ёжка закрыла глаза. – Ёжка! Да, что же это такое! – Илья приподнял голову девушки. – Не умирай! Я спасу тебя! Святые угодники, выручайте! Илья вцепился в нательный крест здоровой ладонью. – О, боже, умоляю! Единственный раз в жизни! Я больше ни о чем просить не буду! Никогда! Клянусь! Спаси её! Спаси!!! Ёжка последний раз хрипло вздохнула. И умолкла. – Ёжка! Мёртвое тело бледнело в лунном свете. Безжизненные очи смотрели на тусклые звёзды застывшими зрачками. Избушка скрипнула старыми бревнами. – А ну, отойди! – Илья зло прикрикнул на избу. Та послушно поднялась на ноги и, как бравый дружинник, исполнила веление. – Дальше!!! Чтоб глаза мои тебя не видели! – Илья прокричал приказ громко и властно. Избушка засеменила в лес. Илья поцеловал Ёжку в холодные губы. – Тяжкую ношу ты на меня взваливаешь... Ой, боюсь, не выдюжу... Обугленная рука с силой сжала нательный крест. – За что со мною так? За что?!! Расплавленное серебро потекло по не чувствующим боли дымящимся пальцам. Блестящие капли ярого металла оросили густую траву. Полная луна сияла в темно-синем небе. Глядевший на неё человек шептал странные слова: – Ты, ночная хозяйка, будь моей единственной госпожой! И зови меня именем моим исконным, тем, что матушка нарекла...! Зови меня Кощеем ... Избушка тихо наблюдала за человеком сквозь ветви вековых деревьев. Она была довольна.