Текст книги "Приключения 1969"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)

Глава шестая
МУЖСКОЙ КОСТЮМ

Почти каждый день в «Зеетранспортштелле» – чрезвычайное происшествие. То чья-то невидимая рука сотрет с поданной к причалу баржи надпись «хлеб» и напишет «горох», а потом, когда ее загрузят горохом, окажется, что гороха мало, баржа на четверть не загружена, а догружать ее зерном невозможно – оно смешается с горохом. Отправлять же незагруженную баржу нельзя, и сам черт не решит, что теперь с ней делать. То каким-то странным образом из полной цистерны на землю выльется керосин, то на складах возникнут пожары, и самое удивительное в том, что пламя охватывает их именно тогда, когда на постах стоят немецкие часовые, а все двери тщательно заперты и опломбированы.

Попеску усилил охрану. Гестапо арестовало нескольких рабочих и инженеров, чехи и поляки были взяты под особый контроль, но количество диверсий не уменьшалось.

Лена всматривалась в лица встречавшихся ей в порту людей. Как бы хорошо напасть на след подпольной организации, которая, по ее предположению, действовала в порту! Однако, как Лена ни старалась, ей это не удавалось. И она мучилась оттого, что рядом с ней происходят большие дела, а она бродит как слепая и не может найти тех, которые могли бы стать настоящими друзьями и соучастниками в работе.

Однажды она задала себе вопрос: кто же в порту имеет наиболее свободный доступ к кораблям, складам и грузам? И сама ответила: конечно же, грузчики! Так не следует ли среди них поискать тех, кто ей нужен?..

И она стала знакомиться с грузчиками, выбирая среди них, как ей казалось, наиболее мужественных парней. Ей не очень везло. За ней пытались ухаживать, но, как только она заводила серьезные разговоры, парни быстро исчезали с ее горизонта.

Встречи требовали времени и частых отлучек из дома. Сначала Надя относилась к этому с полным пониманием. Однако то, что несколько недель прошло, а к их группе не прибавился ни один человек, стало ее настораживать.

И однажды вечером Надя не сдержалась.

– Ты ведешь себя безобразно! – кричала она. – Целыми вечерами где-то ходишь, а я как проклятая сижу дома, рацию караулю!..

– Ну, и ты ходи!

– Куда ходить? Мы что, гулять сюда приехали?..

О эта Надя! Какое счастье, что за стеной их комнаты – глухая женщина! Только этой глупой ссоры им не хватало!.. Конечно, через день-два все войдет в норму – они просто не имеют права ссориться. К чему усложнять и без того сложную и нелегкую жизнь, которой они живут?

На следующее утро Лену послали на один из причалов помогать в погрузке. Капитан баржи торопился выйти в море: на другой день два немецких военных корабля должны были отплыть в том же направлении, и он рассчитывал на их прикрытие, поэтому всех, кого можно, мобилизовали на погрузку.

Грузчики бросали мешки с зерном на широкую ладонь стоявших на причале амбарных весов. И после того как молодой худощавый паренек Миша Ильянков, точными движениями кинув на противовес двухпудовые диски гирь, определял, сколько килограммов тянут мешки, грузчики вскидывали их на спины и, сутулясь, устремлялись по длинным сходням вверх, к борту баржи. Мешки шлепались на палубу у самого края трюма. Дежурный матрос большим острым ножом вспарывал верхний шов каждого мешка, после чего грузчик, придерживая мешок за нижние углы, опрокидывал его вниз. Вспыхнув в солнечном луче, струя зерна исчезала во мгле ненасытного трюма.

Возвращаясь за новой кладью, грузчики пробегали мимо Лены, стоявшей рядом с весами, и кидали ей пустые мешки, а она, аккуратно расправив, складывала их в стопку.

Пока грузчики, взвесив мешки, перетаскивали их с весов на баржу, у Миши с Леной возникала короткая передышка и они успевали переброситься несколькими словами. Знали они друг друга еще раньше, но до сегодняшнего дня никогда еще вместе не работали.

Миша был так худ, что его рубашка казалась натянутой прямо на ребра. Но лицо с морским блестящим загаром всегда было весело, темные глаза смотрели с затаенной улыбкой, словно Миша знал что-то смешное, но другим не говорил.

Когда наступил час обеда, Лена присела на стопку мешков, зябко кутаясь в старенькую ватную куртку.

Миша сел неподалеку от Лены. Вытащил из кармана бумажный сверток и, разметав рукавом на площадке весов просыпанные зерна, разломил пополам кусок хлеба и придвинул свое богатство поближе к Лене.

– Ну, заправляйся!

– Не хочу, – ответила Лена. Ей действительно не хотелось есть.

– Пожалеешь, – усмехнулся Миша и вонзил зубы в хлеб с таким аппетитом, что Лена невольно улыбнулась.

– Аппетит у тебя как у молодого волка. А в чем душа держится – непонятно!

– О, ты меня еще не знаешь! Хочешь, двухпудовую гирю на баржу заброшу?

Лена засмеялась.

– Не надо. Еще воздушную тревогу устроишь. Капитан подумает, что его бомбят!

– Лена, – сказал он вдруг, – одолжи мне двадцать марок!

Просьба была столь внезапна и произнесена была с такой непосредственностью, что Лена, даже не успев подумать о катастрофических последствиях для собственного бюджета, которые может вызвать ее щедрость, вынула из кармана паспорт, в котором лежали деньги, и отсчитала двадцать марок.

Миша поблагодарил ее, но почему-то пристально поглядел на потрепанную обложку паспорта из толстого коричневого картона с аляповатой надписью «Записная книжка» и выдавленной пятиконечной звездой. До войны такие книжки продавались в Военторге. Лена нашла ее на подоконнике у глухой соседки, оторвала переплет и сделала из него обложку.

Эта обложка, сохранившаяся странным образом, несмотря на беды и потрясения в жизни ее владелицы, навела Мишу на некоторые мысли. Он вдруг замолчал, и взгляд его темных глаз стал беспокоен. Его плечи, и без того острые, вдруг обострились еще больше оттого, что он уперся руками в край доски и так сидел, отчужденно глядя перед собой.

Что произошло? Безотчетно, но до боли ощутимо Лена поняла: маленький, еще совсем хрупкий мостик, который, казалось, уже соединяет их, рушится.

Сцепив на коленях руки, она изучала его лицо, искала нужные слова, не находила их – и. с ужасом понимала, что каждое мгновение все больше отдаляет их друг от друга, и если молчание продлится еще немного, то отчужденность станет необратимой.:

– Миша, что случилось? – наконец спросила она, совершив над собой мучительное усилие.

– Ты пленная? – вдруг тихо спросил он и замолчал, испытующе глядя ей в глаза.

Что ответить? Она ожидала чего угодно, но не этого вопроса, заданного в упор. Почему это так для него важно?

– Тебя в Крыму взяли? – спросил он, не сводя с ее лица пытливого, тревожного взгляда.

– В Крыму, – сказала Лена.

– Под Керчью?

– Да, – прошептала она, боясь, что он спросит ее еще о чем-нибудь, что могут знать только те, кто действительно был под Керчью, и тогда он сразу поймает ее на лжи.

– Хорошо, – он обвел языком сухие губы. – Хорошо... Я тебе все о себе скажу... Ты меня не выдашь?

– Миша!

– Я понимаю, – быстро проговорил он. Он нагнулся к ее уху. – Я тоже пленный... Но этого здесь никто не знает.

– Ты скрыл?

– Да. Я был разведчиком... Прохладную знаешь? На Северном Кавказе. Мы там попали в окружение.

Он замолчал и отодвинулся на край доски. Что он от нее хочет? Ответной исповеди?.. Душевная броня, которая до сих пор обороняла ее от опасности, стала вдруг плавиться. Нет, нет, нельзя доверяться минутной слабости человека...

– Выжили мы с тобой, а что толку? – вдруг зло сказал он. – Под немцами ходим... Прячемся... И даже сердцем боимся прислониться друг к другу.

Лена помолчала. Теперь она понимала, что каждое произнесенное ею слово должно быть точным. Но какие это должны быть слова?

– Миша, – спросила она, – а где у тебя мать?

– В Одессе.

– И она все знает?!

– Да. Все знает. И каждый вечер с тревогой ждет: вернусь ли?

Нет, так не может говорить человек, который лжет. Но как трудно сказать о том, что должна сказать! Именно сейчас, в эту минуту. Если она ее упустит, то навсегда потеряет на это право.

– А ты не думаешь, Миша, что многое зависит от тебя?

Он покачал головой и усмехнулся.

– Ты хочешь, чтобы я боролся в одиночку? Чтобы меня тут же схватили и повесили на Приморском бульваре?

– Что же ты хочешь?

Он глубоко вздохнул.

– Что я хочу? Найти правильных людей, вот что, Леночка, я хочу...

– И что бы ты стал тогда делать?

Он поднялся. Засунул руки в карманы.

– Давай-ка, Ленка, работать...

К ним уже подходили другие грузчики. Обеденный перерыв кончился. До вечера они не обмолвились больше ни одним словом.

Возвращаясь домой, Лена думала: как ей теперь быть с Надей? Разговор с Мишей на причале требовал тщательного обсуждения. Она в конце концов просто не имеет права принимать самостоятельное решение. Миша как будто был искренен, но где гарантия, что в последний момент не испугается, как было с Марией Афанасьевной?

Когда Лена вошла, обед уже ждал ее на столе. Примостившись на кровати, Надя читала «Молву» [9]9
  «Молва»– газета, издававшаяся в оккупированной Одессе.


[Закрыть]. Глаза их встретились, и Лена поняла, что Надя тоже переживает.

– Ну ладно, дуреха, – присаживаясь к столу, примирительно сказала Лена. – Хватит нам ссориться» Слушай, есть важные новости...

Она подошла к окну и долго смотрела на вечернюю улицу.

– Надя! – проговорила она. – Надя, я доверилась одному человеку. Но я его почти не знаю. Почти не знаю.

Надя бросила газету, поднялась с кровати и сунула ноги в разношенные туфли.

– Кто этот человек?

– Один парень. Работает у нас весовщиком.

– Как его зовут?

– Миша. Говорит, что пленный...

– Сам в этом признался?!

– Да. Я, говорит, тебе доверяю. Уверен, что не предашь... И еще сказал, что хочет найти верных людей.

– Ну, а ты? Что ты ему сказала?

– Я спросила, что он будет делать, если найдет их?

– Больше ничего не сказала?

– Нет, больше ничего.

– А он?

– В том-то и дело, что он ничего не ответил...

Едва притронувшись к еде, Лена свалилась на кровать и сразу же заснула.

Проснулась на рассвете и вдруг ощутила, что на душе у нее спокойно. Надя лежала рядом, она тоже проснулась и внимательно вглядывалась в Ленино лицо.

– Что же это за парень? – спросила она, как будто разговор их не прерывался.

– Вроде неплохой. И очень одинокий.

– Ты в нем уверена?

– Его нужно проверить. Не знаю только – как, но проверить нужно обязательно.

Надя поморщила лоб. Она всегда морщила лоб, когда напряженно думала, и поэтому за последние месяцы на ее лбу прорезались тонкие морщины.

– А что, если попросить его принести мужской костюм? – сказала она.

– Мужской костюм? Зачем он нам?

– Это повод! Скажи ему, что у нас есть человек, которому нужно переодеться. Если принесет, то станет как бы нашим соучастником!..

– Но это же для него риск!

– Какая же ты, Ленка, несообразительная! – приподнялась на локте Надя. – Пусть рискнет! Тогда сразу выяснится, хочет ли он работать с нами.

Да, кажется, Надька придумала неплохо.

На другое утро Лена снова оказалась в одной бригаде с Мишей. Теперь ее все чаще посылали на причалы – мужчин не хватало. В свободные минуты они разговаривали с Мишей, все больше о пустяках, но Лена чувствовала, что непосредственность в отношениях исчезла. Он часто умолкал, отходил в сторонку и думал о чем-то своем.

– Посиди со мной, Миша! – сказала Лена, выбрав время, когда около них никого не было.

Поблизости кричали санитары, грузившие на транспорты раненых, гудели машины: вот уже две недели корабли вывозили из порта тысячи искалеченных солдат.

– Как ты думаешь, откуда их везут? – спросила Лена, кивнув в сторону трапа, по которому скорбной процессией медленно взбирались раненые: одни передвигались на самодельных костылях, другие шли сами, неся перед собой белые, загипсованные, похожие на обломки памятников, перебитые руки.

– Наши, наверно, наступают, – сказал Миша, делая ударение на слове «наши», словно был уверен, что Лена его единомышленница.

– Вот что, Миша, – сказала она. – Если, конечно, хочешь, я могу познакомить тебя с настоящими людьми.

Он не шелохнулся.

– Что для этого нужно? – глухо спросил он.

– Приходи ко мне домой в шесть вечера.

– Сегодня? – переспросил он настороженно.

– Да, сегодня ровно в шесть. Я тебя кое с кем познакомлю. И еще, – прибавила она как бы между прочим, – достань, пожалуйста, мужской костюм.

– Костюм?.. Зачем он тебе?

Она растерянно улыбнулась. В ее требовании заключалась тайна, и он не должен, не имеет права задавать ей лишние вопросы.

– А какого размера? – спросил он.

– Какой достанешь. Если будет велик, придется перешить...

Он запомнил ее адрес и твердо обещал прийти без опоздания.

Лена рассказала Наде о своем разговоре с Мишей, и они обе стали готовиться к встрече с гостем.

Впервые к ним в дом приходил человек, который если точно и не знал, то, во всяком случае, догадывался, что его пригласили не на чашку чаю. Даже больше – он понимал, что идет на риск.

И сейчас, в ожидании этой первой, крайне важной для них встречи, девушки волновались так, словно предстояли смотрины. Но все же жениха они ждали бы с большим душевным покоем...

Признаться, им хотелось бы опереться на твердую руку смелого, сильного парня. А у Миши Ильянкова были достоинства, которые придавали ему особую ценность. Он отлично говорил по-немецки и румынски, и Ткачевич часто приглашал его переводить, когда приезжало высокое начальство. Когда он успел изучить языки?

Время приближалось к шести. Лена пристально всматривалась в окно.

Надя стояла за ее спиной, хмуро прищурив глаза.

– Он, наверное, с нами игру ведет! А как ты думаешь с ним говорить? Опять вокруг да около?

– Нет, скажем ему все прямо. – И вдруг в ужасе отпрянула от окна. – Полицейская машина!..

Надя бросилась к тумбочке, прикрытой вышитой салфеткой, и остановилась. Нет, ни от рации, ни от батарей уже избавиться невозможно.

Лена встала у стенки, рядом с окном, за которым нарастал гул автомобильного мотора. Краем глаза она видела, как черная тюремная машина медленно подъезжала к дому. Вот она поравнялась с воротами. Остановилась. Распахнулась задняя дверь. Из нее выскочили трое эсэсовцев и бегом бросились в ворота.

– Ну, все, – она спокойно подошла к кровати и присела на край, словно на минутку. Надя подкралась к двери и зачем-то повернула в замке ключ. Потом отступила на два шага и замерла, прислушиваясь.

За стеной плакала девочка, доносился стук посуды. На улице под окном громко спорили две старухи. Но шагов на лестнице не слышно. Наверное, эсэсовцы еще на дворе – выясняют, где находится нужная им квартира...

И вдруг снова зашумел мотор. Не сговариваясь, девушки одновременно бросились к окну.

Эсэсовцы были возле машины. Они закидывали в кузов тюки с кожаными ремнями и полевыми сумками. Вот забросили последний тюк, залезли в машину и громко хлопнули дверцей. Нетерпеливый шофер рванул с места, и машина на большой скорости свернула за ближайший угол.

– Мамочка, родненькая!.. – прошептала Надя и, как-то сразу обмякнув, обняла Лену.

Они прождали Мишу до комендантского часа.

– Обманул он тебя, – сказала Надя. – Жалкая душонка. А говорила – надежный парень.

– Я не говорила – надежный, я сказала – неплохой!

– Ну, в нашем понимании это одно и то же. Пора тебе уже лучше разбираться в людях...

Лена молчала. Вторая ошибка за короткое время!.. Надя права, нельзя верить каждому, кто раскрывает перед тобой свою душу. На поверку все драматические истории оказываются насквозь фальшивыми.

На другое утро они с Мишей случайно встретились у входа в порт. Лена заметила, что за эти сутки он как-то осунулся.

Когда, предъявив часовому пропуска, они вместе прошли на территорию порта, Миша виновато спросил:

– Сердишься?

– Нет, не сержусь, – ответила Лена как можно спокойнее, – каждый поступает, как ему лучше.

– Ты ведь меня ждала?

– Ждала, но недолго. Была уверена, что не придешь.

Он виновато поглядел на нее.

– Знаешь, я просто еще не достал костюма.

– Конечно, это очень трудно.

– Ты смеешься надо мной?

– Нет, серьезно.

– Мне обещали сегодня...

Они прошли еще несколько шагов и остановились. Сегодня она работает в управлении, а ему надо торопиться к амбарным весам.

– Так я приду. Можно? – спросил Миша. – Ты меня будешь ждать?

– Немного подожду. У меня вечер занят.

Весь день Лена разносила срочные пакеты. Управление словно лихорадило. Напротив морского вокзала стояли двенадцать прибывших ночью военных катеров. Они конвоировали семь немецких барж, загруженных бочками с горючим. Еще два танкера пришвартовались к причалам. Их уже разгружали. Горючее из танкеров перекачивали в железнодорожные цистерны, а бочки грузили на платформы.

Днем на рейде встали еще два больших транспорта. Было похоже на то, что готовится крупная операция.

Запечатанные конверты жгли Лене руки. Вот бы открыть хоть один, чтобы заглянуть в тайну развивающихся событий.

Такого большого количества кораблей и транспортов в порту одновременно еще никогда не стояло. И Лене надо было все тщательно рассмотреть и запомнить. Этот день был для нее очень ответственным. Необходимо также разведать, куда пойдут железнодорожные эшелоны...

Да, без своего человека на железной дороге никак не обойтись.

Успела домой как раз к сеансу. У Нади были плохие новости. Забирают на трудовую повинность, так как она нигде не работает. Денег же для того, чтобы откупиться, уже нет.

– Вот что, – решила Лена, – давай передадим сегодня две радиограммы. Одну о том, что я узнала в порту. А другую о наших трудностях. Так прямо и сообщим, что у нас нет денег.

– Телеграфным переводом, – усмехнулась Надя.

– Быстрее! Скоро придет Миша. Мне кажется, вчера с ним что-то случилось. Какой-то он сегодня был угнетенный, и глаза грустные.

– Тебе бы стихи писать.

Девушки помолчали.

– Ну ладно! Пора приниматься за дело, считанные минуты остались.

После сеанса девушки сразу же убрали аппаратуру, навели в комнате порядок и стали ждать гостя.

Надя была по-прежнему настроена скептически.

– Придет, – уверяла ее Лена. – Ты еще в него влюбишься. И тогда я буду ожидать тебя по вечерам.

– Можешь не беспокоиться, со мной этого не случится, – отрезала Надя.

– Ну, уже без пяти шесть, – взглянула она на часы. – Смотри в окно: не идет?

Лена подошла к окну.

– Так и знала! – крикнула Надя.

Но тут Лена повернула к Наде торжествующее лицо:

– Как раз и ошиблась! Вон он идет. И сверток у него под мышкой.

Надю вдруг обуяла жажда деятельности. Она решила расставить стулья так, чтобы Миша оказался зажатым с двух сторон.

– Я сяду на кровать, а ты за стол, – говорила она. – А вот этот стул, в центре, будет для него.

В дверь негромко постучали. Надя тут же опрометью прыгнула на кровать, прижалась к стене и поджала под себя ноги.

– Войдите, – сказала она, не отрывая взгляда от дверей.

Миша вошел, держа в руках большой сверток в плотной бумаге. Переступив через порог, он остановился с выражением озадаченности. Где же мужчина?

– Вот костюм, – сухо сказал он и протянул Лене сверток. – К сожалению, достал только пятьдесят второй размер. Наверно, придется перешивать.

– Ничего, Мишенька, проходи, садись. Познакомься, это моя подруга Надя. Она немного прихворнула.

Миша сдержанно улыбнулся и осторожно присел на предназначенный ему стул. В его движениях чувствовалась напряженность. То, что в результате Надиной предусмотрительности дверь оказалась у него за спиной, его явно беспокоило. Посидев немного, он поставил свой скрипучий стул боком, и теперь Надя, к ее неудовольствию, оказалась у него за спиной.

– Ну как, быстро нас нашел? – спросила Лена, словно заводила светский разговор.

– Да, я ведь город хорошо знаю!

Наступило неловкое молчание. Миша потирал руки и время от времени бросал тревожные взгляды на дверь, точно ожидал, что кто-то сейчас войдет.

– Вот что, Миша, – сказала Лена и выдержала небольшую паузу, чтобы он понял: разговор начался, и теперь от него не уйти. – Как ты себе представляешь свою работу? Говори откровенно, от Нади у меня секретов нет.

– Я уже говорил тебе, – смутившись, сказал Миша, – хочу настоящего дела. Вот если смогу встретиться...

– Ты уже встретился, – тихо сказала Лена.

Миша кашлянул, посмотрел на нее, на Надю и потом опять на нее.

– Мне показалось, что ты говорила о каком-то мужчине?..

– Ты, Мишенька, не понял. Я говорила об одном человеке, которому нужен мужской костюм. Вот и все...

– Кто же этот человек?

– Я.

Миша снова невольно пощупал взглядом дверь.

– К чему такая игра?

– Значит, нужно, – резко сказала Надя: ей не нравился этот худощавый паренек. – А мужчины никакого не будет.

Миша медленно поднялся.

– Так, значит, все это провокация? Вы решили меня заманить?..

– Садись, – сказала Лена довольно резко: такого оборота дела они с Надей никак не ожидали. – Садись!

Миша остался стоять.

– Что вам от меня надо? Зачем все эти хитрости?

Перехватив его взгляд, Лена бросилась к двери и заперла ее.

– Открой сейчас же! – крикнул он.

– Это только предосторожность, ты уйдешь не раньше, чем я тебе все скажу. Слушай, Миша, мужчины тут действительно нет, но мы позвали тебя для мужского разговора. Знай, мы разведчики и выполняем задание командования!

Миша рассмеялся:

– Это ты разведчица? Разведчица! Бросьте, девчата! Хватит вам заливать!..

– И все-таки мы разведчики, – сказала Лена.

Миша опустился на стул и теперь разглядывал их как бы заново.

– Д-да!.. – проговорил он, продолжая усмехаться. – Сюрприз, можно сказать. А ведь я решил, что вы меня с кем-то познакомите. Будет здесь, так сказать, маленькая засада.

– А что, с нами знакомство тебя уже не устраивает? – снова перешла в наступление Лена. – Ну, вот что! – она прошлась по комнате и остановилась перед ним. – Теперь ты все узнал. Будешь нам помогать?

– Я хочу настоящего дела.

– Тогда давай уточним, – строго сказала Лена. – Насколько я поняла, ты согласен войти в нашу группу?

– Согласен, – сказал он.