Текст книги "Черепашки-ниндзя и Бэтмэн"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Но не тут-то было. Галюник внимательно посмотрел на мистера Кроуфа, глаза его лихорадочно заблестели. Ни слова не говоря, он подошел к столу, на котором лежал шлем с длинными электродами, взял его, подошел к мистеру Кроуфу надел тому на голову.

– Вот так, – произнес Галюник, – сейчас мы и произведем опыт, о котором мечтали.

– На помощь!!! – заорал мистер Кроуф. – Что ты со мной делаешь?

– Да ничего особенного! Небольшой опыт. Не даете мне денег на исследования, так вот сами будете подопытным кроликом.

С этими словами Галюник присоединил провода, отходящие от шлема, к каким-то приборам на столе, защелкал тумблерами и мистер Кроуф слегка задергался от электрических уколов, которые он получал в голову.

– Спокойно, – произнес Галюник, – сейчас уменьшу силу тока. Вы, мистер Кроуф, даже получите некоторое удовольствие, смотрите!

В это время мистер Кроуф почувствовал, что с ним случилось что-то неладное. Неожиданно он увидел, как из экрана телевизора вылетела бутылка с пепси-колой, упала на пол, и напиток вылился. В то же мгновение, разлитая пепси-кола испарилась и превратилась в огромную черную кошку. С шипением кошка бросилась назад в экран телевизора и тут же исчезла.

– Мистер Македонски, что вы со мной делаете? – испуганно пробормотал мистер Кроуф.

– А пока ничего особенного. Просто мы посмотрим, что творится у вас в голове, – объяснил Галюник.

Он пробежался пальцами по клавиатуре и неожиданно на экране телевизора показались различные картинки. Можно было разглядеть высокого мужчину и невысокую худую женщину.

Мистер Кроуф узнал в этих людях своих родителей. Себя, маленького, на руках у мамы, он тоже узнал и вспомнил, что именно так он себе представлял свое детство. Затем в телевизоре замелькали картинки школы, колледжа, первое свидание с любимой девушкой, а также большие и малые пакости, которые творил мистер Кроуф в жизни. Ему сделалось совсем страшно.

– Ну, как? – спросил Галюник. – Видите, что у вас творится в голове? Какая-то каша, ни одной толковой мысли. Но ради эксперимента, мистер Кроуф, я все же позаимствую ваше мозговое излучение! – и с этими словами Галюник нажал на одну из кнопок.

Мощный голубой сноп света хлынул из шлема, который был на голове у Галюника к шлему Кроуфа. По этому излучению сконцентрированные мыслительные образы устремились от мистера Кроуфа к Галюнику. Галюник весь дрожал, напитываясь чужой мыслительной энергией.

Когда эксперимент окончился, Галюник сорвал с головы шлем и произнес:

– Да-а-а, недурно. Все же вы, мистер Кроуф, не такой уж и плохой человек. Кое-что у вас в голове было. Я теперь могу управлять штатом лаборатории, как и вы.

Но мистер Кроуф уже не слышал этого. Он лежал обездвиженный и, хотя глаза его моргали, в его голове было совершенно пусто. Он ничего не соображал.

Галюник обошел вокруг мистера Кроуфа и вздохнул.

– Ну. Что мне с этим телом делать? – пробормотал Галюник. – А что же мне делать?! – как бы приказывая сам себе, рассуждал Галюник. – За ноги, и в окно! И напишу записку его почерком, что он покончил жизнь самоубийством.

Галюник освободил руки мистера Кроуфа, подтащил его тело к окну, ударом ноги разбил стекло и вытолкнул бывшего начальника лаборатории с восьмого этажа.

Как мы уже знаем, именно в этот момент черепашки-ниндзя оказались под окном. А спустя некоторое время они очутились перед дверью лаборатории, в которой сидел безумный изобретатель.

Леонардо распахнул дверь и приблизился к Галюнику.

Изобретатель внимательно посмотрев на внезапно появившуюся перед ним зеленую черепаху, вытаращил от удивления глаза. Лихорадочно начал нажимать на клавиши стоявшего перед ним устройства, но, к его удивлению, черепаха не исчезала.

– Ты кто? – боязливо спросил лохматый человек.

– Как это кто? Я – твой начальник, – сказал Лео.

– Я с одним начальником уже разобрался. Почему ты в таком виде? – спросил Галюник.

– Чем вы тут занимаетесь? – как можно более внушительно сказал Лео, надеясь, что лохматый человек сразу все и расскажет.

Но Галюник почувствовал в этом вопросе угрозу для себя, нервно засучил ногами, сорвал с головы шлем и завопил:

– Да, да, я знаю, что вы хотите прекратить меня финансировать, закрыть этот мой проект, – голос его становился громче и громче. – Но вам это не удастся, вы не сможете заставить меня прекратить исследования.

Изобретатель неожиданно вскочил, схватил металлический штатив и с такой решимостью приблизился к Леонардо, что тот оторопел. И в ту же минуту лохматый человек со страшной силой нанес удар черепашке по голове.

Друзья услышали подозрительный шум, попытались открыть дверь. Но она оказалась запертой: прямо у них перед носом дверной замок защелкнулся.

– Ломаем! – прошептал Донателло.

– Тогда наделаем шуму и сбежится охрана! – отрезвил его Микеланджело.

– А как мы спасем Лео? – растерялся Донателло.

– Лучше посмотреть, что там делается через окно, – предложил Рафаэль.

Черепашки-ниндзя бросились обратно на крышу, намереваясь как можно быстрее с крыши спуститься к освещенному окну.

А в это время Галюник усадил обездвиженного Лео в кресло для испытаний, надел ему на голову шлем, вмонтировал в кожу головы электроды и начал проводить эксперименты над бедной черепашкой.

– Ага, зеленое чудовище, ты появилось сюда так внезапно, что я испугался! Теперь я заберу все твои мысли, узнаю, кто ты! Я высосу твои мозги, уродливый панцирный гад, возникший из хаоса моих фантазий!

Леонардо, наконец, пришел в себя. Он с удивлением обнаружил, что его руки прикручены резиновыми бинтами к креслу, а на голову надета какая-то кастрюля. Голова страшно болела.

Лохматый человек в очках с толстыми стеклами что-то кричал. До черепашки начал доходить смысл его слов.

– Эй, зеленая уродина, очнись, ты меня слышишь? – кричал лохматый человек.

Леонардо несколько раз хлопнул глазами.

– Человек, – сказал Леонардо, – развяжи меня, я требую, чтобы ты развязал меня!

Но лохматый человек не слушал его. Он водрузил себе на голову какое-то приспособление со множеством мигающих лампочек, свисающих проводков и поблескивающих рефлекторов.

– Больно не будет, не бойся, – наконец промолвил лохматый человек.

– Что ты хочешь делать? – закричал Леонардо, увидя, как лохматый подошел к рубильнику. – Не дотрагивайся до рубильника, слышишь!

– До какого, до этого? – спросил лохматый с улыбкой и тут же включил рубильник.

Леонардо почувствовал, как все его тело пронзает электрическим током. Сила тока была небольшая, но все равно испытывать эти удары было неприятно. Внезапно Леонардо увидел, что прямо перед ним откуда-то из темноты начали выплывать стремительные рыбки. За ними гнались полутораметровые акулы. Лео казалось что он находится на дне морской лагуны, которая изобилует жизнью: вокруг плавали медузы, сверкая разноцветными щупальцами, морские коньки, сновали крабы.

Леонардо не понимал, что с ним происходит, усиленно вертел головой и вдруг увидел прямо перед собой лицо лохматого с блестящими от удовольствия глазами.

Вдруг все исчезло. Электрические удары прекратились, и боль пропала. Леонардо действительно видел перед собой лицо лохматого.

– Ну, как? – спросил лохматый. – Поделись со мной своими ощущениями.

Леонардо попробовал напрячь руки и освободиться. Он не понимал, что с ним происходит.

– Раз ты не хочешь со мной разговаривать, будем считать, что тебе понравилось, – заключил лохматый. – Теперь приступим к следующему этапу, – промолвил лохматый и снова резко включил рубильник.

И тут же голубое сияние вспыхнуло над головой лохматого и переливающиеся молнии неизвестного излучения ударили в шлем, который был на голове Леонардо. Лохматый весь затрясся, вытаращил глаза и закричал:

– Я – Ганс Македонски, величайший из изобретателей, которого здесь унижают. Тут насмехаются надо мной, обзывают за глаза Галюником. А я величайший из ученых мира, начинаю перекачку мозгов!

Леонардо хотел закричать, но почувствовал, что язык не повинуется ему. И вдруг он увидел, как в голубом канале, который протянулся от его шлема к шлему Ганса Македонски, начали перемещаться какие-то странные фигурки, напоминающие черепашек. С убыстряющейся скоростью образы черепашек перелетали из головы Леонардо в голову Галюника. Затем, словно в кинофильме, который отматывают назад, замелькали все те образы, которые Леонардо когда-либо видел. Эти образы неслись с такой скоростью, что вскоре слились в одну беспрерывную струю, которая внезапно прервалась, и Леонардо впал в беспамятство.

Галюник выключил рубильник. Снял со своей головы шлем и подошел к черепашке. Сдернул шлем и с головы черепашки. Внимательно всмотрелся в широко открытые глаза Леонардо, помахал перед ними руками.

– Так вот кто ты! – прошептал удивленный Галюник. – Оказывается. Ты из будущего! У тебя есть Машина времени, у тебя есть трое друзей и зовут их Микеланджело, Донателло и Рафаэль.

– Галюник взволнованно забегал по лаборатории взад и вперед.

– Я – гений! Нет, я несколько гениев! – вскричал Галюник. – Если я сумел высосать мозг у посланца из будущего, то я стану трижды умнее! Да и что говорить, я – целое стадо гениев.

Леонардо вдруг пришел в себя и слегка моргнул. Он видел перед собой какого-то незнакомого человека, но ровным счетом ничего не мог сообразить. Голова гудела, как пустой барабан. Казалось, в голове действительно отсутствует серое вещество.

– Что ты моргаешь, мерзкая черепаха? – воскликнул Галюник. – Что является г лавным: для нас? Да ты не сможешь даже рта раскрыть, черепочек! Ты слова не вымолвишь! А вот я тебе скажу, что главное для каждого из нас – мысли!

Галюник принялся танцевать. Его танец был диким. Если бы Леонардо мог в этот момент соображать, то он принял бы Галюника за дикаря из каких-нибудь бразильских джунглей.

Галюник схватил свой похожий на кофеварку психический насос, нежно обнял его и поцеловал.

– А ты просто болотная уродина! Две костяшки – и ничего более! Сейчас я с тобой окончательно расправлюсь! А то еще твои дружки придут и начнут разбираться, куда же подевались твои мозги, твоя психическая энергия!

Галюник ловко освободил Лео, подхватил черепашку под руки и потащил к окну.

– Завтра сторожа обнаружат мертвую черепаху на лужайке под окном моего кабинета! Служба безопасности придет ко мне и спросит: «Мистер Македонски, вы не видели случайно, как с неба падала большая зеленая уродина?» И что ответит мистер Македонски? Мистер Ганс Македонски ответит, что он поздно вечером работал, и ничего не видел и ничего не слышал. Ха-ха-ха-ха!… А потом они спросят, – возбужденно фантазировал обезумевший Галюник, – почему это возле черепашки лежит начальник цеха. А потому, ответит мистер Македонски, что начальник цеха тоже покончил с собой. И предсмертную записку оставил.

С этими словами Галюник схватил ручку и на листке бумаги вывел:

«Я ухожу из этой жизни по собственной воле. Мне стыдно, что я не помогал такому изобретателю, как Ганс Македонски. Прощайте все – начальник исследовательской лаборатории Кроуф».

– А сейчас распишемся, почерк-то у меня мистера Кроуфа, ведь я выпил все его мысли, высосал его мозговую энергию, и могу писать его почерком! – хихикнул Галюник.

Бросив записку на стол, Галюник подхватил черепашку под руки, подтащил ее к раскрытому окну, усадил на подоконник и столкнул вниз.

Микеланджело, Донателло и Рафаэль как раз в то время, когда полусумасшедший Галюник мучил в кресле попавшего туда по неосторожности Леонардо, задержались на крыше по следующей причине…

Неожиданно наружная охрана завода «Крылан и компания» заметила подозрительные тени на здании стала светить лучом прожектора на крышу. Черепашки скрылись за торчащими трубами вентиляционных шахт и некоторое время сидели в неподвижности. Когда охранники успокоились, трое друзей подбежали к тому месту, с которого можно было спуститься, чтобы попасть в комнату, в коей был их друг Леонардо. Убедившись, что охранники перестали вообще интересоваться крышей, Рафаэль и Донателло спустили Микеланджело на тросике вниз посмотреть, что твориться в комнате.

В тот момент, когда Микеланджело приблизился к окну, Галюник поднял неподвижного Леонардо на подоконник. Изрыгая проклятия, лохматый сумасшедший неожиданно столкнул Леонардо с подоконника.

В ту же секунду Микеланджело отпустил захват в кассете, в которой помещался тросик и скользнул вслед за падающим Леонардо. Он догнал его и успел ухватить за беспомощно болтающуюся руку.

Леонардо, очевидно, находился в беспамятстве.

Вскоре один за другим приземлились Донателло и Рафаэль.

– Что с ним? – тревожно спросил Донателло.

– Если бы я знал, – мрачно произнес Микеланджело. – Как только я приблизился к окну, оно распахнулось и тот дурак выбросил нашего неподвижного друга в окно!

– Я сейчас пойду разберусь с этим негодяем! – рассвирепел Донателло.

– Подожди, – произнес Рафаэль, – мы не знаем, что с Лео. Возможно, этот лохматый экспериментатор сделал так, что Лео не сможет обойтись без его помощи!

– Да, похоже, что это так, – согласился Микеланджело. – Лео находится в странном состоянии: живой, теплый, рефлексы все сохранены, смотрит, глаза моргают; зрачки на свет сужаются, а вот не отвечает. Лео, Лео! – толкнул Микеланджело своего товарища.

– Черт бы побрал этих ученых! – воскликнул Донателло. – Вечно из-за них всякие беды! Это же в этом столетии они придумали атомную бомбу и взорвали ее! В этом, в двадцатом столетии, они придумали химическое оружие, в этом столетии они придумали использовать разные болезни для того, чтобы убить других людей.

– Не горячись, Донателло, – произнес Рафаэль, – лучше подумай, что мы будем делать?

– Ясно что! Нам нужна помощь Эйприл.

– Но мы не знаем, где она находится! – воскликнул Донателло.

Тут Микеланджело взял инициативу на себя.

– Мы отнесем Лео в Машину времени, – сказал он. – А сами займемся этим ученым придурком. Согласны?

Черепашкам-ниндзя ничего не оставалось делать, как согласиться с предложением товарища.

Глава 9. Хранительница снов

Галюник расхаживал по собственной квартире, заставленной невероятным количеством различной аппаратуры, и разговаривал сам с собой:

– Я большой умница, великий изобретатель! Теперь я умнее любого из людей, потому что в голове у меня полно чужих мыслей!

Галюник неожиданно схватился за голову.

– Нет, все плохо, плохо, – бормотал он, – мне нужно выдумать имя, которое бы соответствовало моему величию! А то меня, Ганса Македонски, дразнят за глаза Галюником. Я хотел бы быть похожим на Бэтмэна, который спасает людей. Нет, Бэтмэн это не то, этого мало, это всего лишь мышь летучая, летающая пакость.

Галюник взлохматил и без того лохматые волосы.

– А впрочем, с этим – с избранием нового великого имени, приличествующего моему гению, я не буду спешить. Первым делом мне необходимо отомстить этому дураку, Барту Крылану. Ах-ах, что он возомнил о себе! Создал завод по производству обыкновенных ящиков с кинескопами, а вот я – Ганс Македонски придумал насос по перекачке психической энергии, который сделает меня властелином мира!

Следует сказать, что Ганс Македонски был в некотором отношении исторический человек. Ни на одном месте работы, где он был, не обходилось без истории. Какая-нибудь история обязательно происходила. То он устраивал короткое замыкание во всех цехах предприятия, на котором работал, то неожиданно из строя выходило очень ценное оборудование. Разумеется, отовсюду Ганса выгоняли с треском. Если же этого не случалось, то все-таки Галюник что-нибудь да вытворял такое, чего другие никак не могли себе позволить: или сломает очень важную радиодеталь, или сопрет новенький прибор да такой дорогой, что аж самому сделается совестно.

А больше всего Ганс Македонски любил врать. И врал он совершенно безо всякой нужды, просто так, чтобы тренировать свою фантазию.

То он рассказывал всем, что вступил в контакт с инопланетянами, и они открыли ему способ летать по воздуху без самолетов или вертолетов, с помощью особого прибора, который есть у него дома.

Когда заинтересованные приятели приходили посмотреть чудо-аппарат, Галюник начинал говорить, что аппарат немного испортился. То Ганс Македонски врал, что ему удалось найти химическую формулу бессмертия. Вещество, которое Галюник предлагал желающим жить вечно, оказывалось обычной питьевой содой, смешанной с сахаром и лимонной кислотой. Затем оригинальный ученый досочинялся до того, что стал всем рассказывать, будто у него в квартире установлен маленький ядерный реактор, который он смастерил сам, и на котором он каждое утро готовит себе кофе.

Разумеется, уже не находилось ни одного простофили, который бы поверил в россказни новоявленного барона Мюнхаузена. Потому что ровным счетом ничего: ни летательного прибора, ни формулы бессмертия, ни квартирного ядерного реактора у Галюника не было, а была только его буйная фантазия.

Врунишкой Ганс Македонски стал в детстве. Он был единственным сыном старого профессора радиоэлектроники и домохозяйки, которые в своем чаде – маленьком Гансике – души не чаяли.

Отец рассказывал ему различные фантастические сказки, в которые мальчик верил. Но пришло время, когда его сверстники перестали верить в Санта Клауса, а Ганс по-прежнему в него верил.

В довершение ко всему маленького Гансика в детстве всячески баловали. Ему покупали все, что он требовал. Но с игрушками мальчик поступал странно. В нем сидел дух разрушения и анализа. Не было ни одной игрушки, которую он бы не распотрошил. Мишки были со вспоротыми животами, рыбки разрезаны пополам. От грузовичков оставались только колесики и кабинки.

Когда игрушки надоели меленькому Гансу, он добрался до папиных часов. Мальчик развинтил их на мельчайшие детальки, а когда собрал, они почему-то шли в обратную сторону. Мальчик тогда подумал, что он повернул время, а родители обрадовались новому таланту их любимца, чем и закрепили в его характере склонность делать все наоборот.

Скоро Ганс добрался до маминого будильника. Мать это разозлило, а отец только посмеивался. И снова собрал будильник как-то наоборот. Тот вместо мелодичного трезвона издавал пронзительное карканье. Мать ругала Гансика, а отец отнесся к шалости равнодушно.

После всего этого Гансик приступил к более серьезным предметам. Когда родители ушли из дому, мальчик вооружился набором отверток и полностью разобрал телевизор. Когда родители пришли, посреди комнаты стоял отвинченный кинескоп, а вокруг него были разложены все телевизионные детали. Тут уж пришлось отцу принимать меры, но мать, в отместку, на этот раз заступилась за своего сыночка. Наказали не строго: Ганс был оставлен один в темной комнате без ужина.

После этого случая с маленьким Гансиком что-то произошло. Он стал замкнутым, что-то вечно чертил на бумаге, невпопад отвечал на вопросы.

Надо сказать, в Гансика была влюблена маленькая девочка Джулия. Гансик был к ней совершенно равнодушен. Между тем Джулию прочили в невесты Гансу. После случая с телевизором Гансик стал делать все наоборот: однажды мать попросила помыть посуду, Гансик помыл на кухне все, что было: ножи, вилки, достал продукты из холодильника и тоже тщательно вымыл с мылом. И не удивительно, что после этого рыба пахла мылом. Родители заметили странное поведение сына, но чувствуя себя виноватыми, не предпринимали ничего. И вот однажды Ганс собрался уходить из дома. Мать спрашивает Ганса:

– Куда ты собрался, дорогой?

– К Джулии, – ответил Ганс.

– Смотри, Гансик, чтобы у вас было все хорошо.

– Все будет хорошо, – ответил Ганс.

Пришел Ганс к Джулии, а она занималась рукоделием: вышивала разноцветными нитками картинку. Ганс молча постоял возле Джулии, а она ему и говорит:

– Хочешь, я подарю тебе иголку?

– Подари.

И Джулия подарила иголку Гансу.

По дороге домой Ганс потерял иголку, и когда пришел в квартиру, мать спросила:

– Ну, как Джулия?

– Да никак, иголку мне дала.

– Ганс, а где же подарок?

– Потерял, – признался Ганс.

– Тебе надо было воткнуть иголку в лацкан пиджака, и ты бы не потерял.

– Ничего, в другой раз я так и сделаю.

Через некоторое время Ганс снова пришел к Джулии. Братья Джулии подарили ей ножик и вот Джулия, чтобы угодить Гансу, предложила:

– Хочешь, Ганс, я тебе подарю ножик?

Ганс согласился и идя домой воткнул нож в лацкан пиджака.

Естественно, ножик потерялся по дороге. Мать снова спросила у Ганса, как поживает Джулия, и Ганс сказал, что она подарила ему ножик.

– Где же нож, Гансик?

– Да я его в лацкан пиджака воткнул, – сказал Ганс.

– Глупо ты сделал, Ганс, ножик нужно было в карман положить.

– Ничего, я в другой раз так сделаю.

Через некоторое время Ганс снова был у Джулии. Джулия на этот раз подарила ему щенка. Ганс помнил о том, что говорила ему мать, положить подарок в карман. По дороге домой он изо всех сил толкал щенка в карман и тот едва не задохнулся.

Мать отругала сына, сказала, что щенка надо было вести на веревочке. Но в следующий раз Джулия сама решила пойти в гости к Гансу, а мальчик взял веревочку, обмотал вокруг шеи девочки и повел ее по улице.

Если бы не одноклассник Ганса Барт Крылан, то девочка так бы и шла на веревке на виду у всего города.

Барт силой отобрал веревку у Ганса, надавал ему тумаков и с тех пор Ганс начал люто ненавидеть своего одноклассника.

Когда Ганс рассказал обо всем матери, та ему сказала:

– Глупый ты, Ганс, и быть тебе всю жизнь глупцом.

Однако глупцом Ганс не был, просто мстил родителям за то, что его интерес к технике не был удовлетворен подобающим образом.

Уже в колледже Ганс не играл в баскетбол, не участвовал в студенческих вечеринках, не ходил на дискотеки, а только занимался своими приборами. За дипломную работу – портативное устройство, проверяющее, списывает студент или не списывает, Галюник получил отличную оценку и благодарное письмо начальства.

После колледжа Галюник не мог нигде устроиться на работу, поскольку не всякий из работодателей отважится взять к себе угрюмого и строптивого изобретателя. Ну, а тех, кто отважился, ждали те или иные маленькие беды.

Только Крылан Бартоломью, ставший к тому времени владельцем крупного завода по производству современных телевизоров, помня о своих школьных годах, а также из жалости, принял бывшего одноклассника в исследовательскую лабораторию. Однако это не смогло уберечь Крылана Бартоломью от зависти Ганса Македонски.

Каждый вечер Ганс Македонски устраивался на диване и мечтал, как он однажды изобретет что-нибудь очень уж оригинальное, например, аппарат по изъятию кошельков или чужих ключей. Он тогда наладит массовое производство такого аппарата, и станет очень богатым человеком. После этого он купит компанию своего бывшего одноклассника и выгонит его на улицу за ненадобностью. Ведь тот в жизни ничего не мог раскурочить.

И вот, после многих мечтаний и фантазирований, Галюнику пришла в голову идея, которую он совершенно случайно смог воплотить в жизнь: он смастерил аппарат, который высасывал чужие мысли и способен был закачивать их в голову других людей.

Галюник назвал свой аппарат мыслелосом и поставил перед собой цель – стать с помощью своего изобретения повелителем вселенной.

Пока ему удалось перекачать мозговую энергию только из одного человека – начальника лаборатории Кроуфа, и из странного черепахообразного существа. Чужих мыслей Галюнику вполне хватило, чтобы, он почувствовал себя ровно в два раза умнее и план завоевания Вселенной казался ему не таким уж фантастическим.

Был жаркий солнечный день. Воздух был напоен ароматами цветущих кустарников, названия которых Бартоломью не знал. «Да откуда мне знать названия этих кустарников? – подумал Бартоломью, – ведь более активную часть жизни летучие мыши проводят ночью».

Бартоломью вел автомобиль по одной из широких улиц Нью-Йорка. Затем свернул и долго петлял по закоулкам, пока не выехал на площадку перед административным зданием своего собственного завода. Бартоломью вышел из автомобиля, вошел в здание, поздоровался с охранником и решил подняться в кабинет по лестнице.

На уровне второго этажа Бартоломью вдруг услышал подозрительные крики женщины, приглушенные толстой обивкой двери. Вначале Бартоломью недоуменно пожал плечами, потом решительно двинулся по коридору, прислушиваясь возле каждой двери. Что могло происходить в одном из кабинетов, Бартоломью не мог даже предположить. Казалось, что где-то жестоко истязали женщину. Стоны, визги, резкие возгласы – все это весьма настораживало хозяина завода.

Скоро Бартоломью убедился, что шум исходил из комнаты номер 207.

Душераздирающие вопли, глухие удары, стоны и всхлипы прямо леденили душу.

Бартоломью схватился за дверную ручку, подергал, но безуспешно. Не долго думая, Бартоломью сделал несколько шагов назад и изо всех сил ударил плечом в дверь.

Дверь тут же распахнулись настежь! Бартоломью, влетев в комнату, принял боевую стойку. Мгновенно оценил ситуацию.

К своему величайшему изумлению он увидел перед собой в глубине комнаты, разделенной на две половины, боксерскую грушу, а возле груши девушку в боксерских перчатках. Мало того, его изумление достигло еще большей степени, потому что он узнал в спортивного вида девушке, занимающейся столь непривычной для женщины разминкой, удивительно стройную блондинку с необычайно синими глазами, которая уж несколько дней не выходила у него из головы.

– Доктор О'Нил! – смущенно воскликнул Бартоломью.

– Можете называть меня Эйприл, – улыбаясь, ответила девушка. Ее грудь вздымалась от глубокого дыхания.

– Простите, – смущенно пробормотал Бартоломью, – простите меня за то, что я вошел без стука!

– О нет, – сказала Эйприл, – наоборот, стук был очень хорош!

– Я услышал здесь какие-то странные звуки, и мне показалось, что у вас неприятности, – все еще смущаясь, бормотал Бартоломью.

– Я предпочитаю свою силу направлять вот сюда, – похлопала девушка по боксерской груше. – А вот некоторые спешат выламывать двери.

– Кстати, доктор О’Нил… – сказал Бартоломью.

– Пожалуйста, Барт, называйте меня Эйприл, – настойчиво попросила девушка.

– Хорошо, Эйприл, – поправился Бартоломью, – у меня к вам дело. Мне уже несколько дней подряд подбрасывают странные открытки. Не могли бы вы на них взглянуть, меня это несколько беспокоит. Думается, что преступник по имени Двудушник пытается шантажировать меня.

Если бы Бартоломью Крылан был внимательным, он заметил бы, что девушка обрадовалась, что он обращается к ней по имени.

– Я немного изучала этого преступника, – призналась Эйприл. – Мне кажется, что он одержим. У него наваждение, от которого он не может избавиться, что является причиной его несчастий.

– Я понимаю, – кивнул Бартоломью, – но неужели Двудушник думает, что я причина его несчастий?

– Я думаю, Барт, – что тот, кто прислал вам эту открытку, просто полный псих.

– А что, псих – это специальный медицинский термин, – усмехнулся Бартоломью.

– Ну да, псих – это человек, который одержим какой-либо навязчивой идеей, – выдала Эйприл. – Судя по всему, идеей убить вас. Так что вам следует побеспокоиться о собственной безопасности.

Бартоломью прошел к стене, на которой был прикреплен сложенный вдвое, а затем развернутый лист бумаги. Прямо перед собой на этом листке он увидел чернильное пятно странной формы. Это пятно сильно напоминало силуэт летучей мыши.

– Вы что, – спросил Бартоломью, – интересуетесь летучими мышами?

– Нет, – ответила Эйприл, – это тест. Это обыкновенная симметрическая клякса. Каждый в ней видит то, о чем думает. Так что скорее вы интересуетесь летучими мышами, – улыбнулась девушка.

Бартоломью Крылан ничего не ответил.

Он медленно подошел к столу, на котором лежала коробка с куклой.

– Что-то не везет мне в последнее время. То мне подбрасывают эти дурацкие открытки с напоминанием о смерти, то снятся кошмары с черепахами… – бормотал Бартоломью. – Вы все еще играете в куклы, Эйприл? – неожиданно спросил хозяин завода, вертя в руках льняную куклу.

– Нет, Барт, – ответила Эйприл, – это старинная белорусская кукла. Ее сделали из льна и она заговорена.

– И в чем же ее магическое предназначение? – спросил Бартоломью.

– Она охраняет от плохих сновидений, – сказала Эйприл.

На самом деле, если читатель помнит, в этой кукле был вмонтирован переносной пульт управления Машиной времени.

Эйприл боялась, что Бартоломью обнаружит истинное назначение куклы.

– Эйприл, подарите мне эту куклу! – сказал Бартоломью.

Неожиданная просьба господина Крылана застала Эйприл врасплох. Она быстро подошла к Бартоломью, и почти силой забрала у него куклу со встроенным пультом.

– Мистер Крылан, вы хотите, чтобы я подарила вам эту куклу? – отвернувшись, растерянно сказала девушка. Она понимала, что отказать Бартоломью будет невозможно. Невозможно также незаметно извлечь пульт управления Машиной времени из куклы. Выдумка полковника Беруччи оказалась не такой уж и хорошей. Первый же случай поставил девушку в такое положение, что она могла лишиться пульта.

Бартоломью оглянулся, посмотрел на девушку, его губы дрогнули в улыбке.

– Я не думал, что такие взрослые девушки все еще играют в куклы. Она вам ведь не нужна?! А меня эта чудесная белорусская куколка спасет от дурных сновидений!

– Да, она магическая, она вам поможет… – вовсе растерявшись, сказала Эйприл и протянула куклу Бартоломью. – Я вам ее дарю, Барт…

– Большое спасибо. Наверное, моя жизнь вам не представляется слишком ценной, – сказал Бартоломью, разглядывая куклу.

– Почему?

– Да потому что вы неохотно расстаетесь с этой куклой, – ответил Бартоломью.

– По-моему, жизнь каждого человека дорога, – ответила девушка. – И это я должна в свою очередь спросить вас: почему вы такой грустный, Барт? Вы не такой, каковым являетесь на самом деле! Зачем вы сюда пришли?

– Ах, время вышло, – вместо ответа воскликнул Бартоломью. – Я хотел бы с вами еще поболтать, но мне нужно идти.

– Я не уверена в этом, – прошептала девушка, пристально всматриваясь в глаза Бартоломью.

Этот мужчина очень нравился ей. Может быть, она влюбилась бы в него, если бы не секретное задание, и. если бы не удивительно похожий на Бартоломью Бэтмэн, к которому ее также сильно влекло.

– Ну тогда, доктор О'Нил, – в голосе Бартоломью послышались веселые нотки, – я официально приглашаю вас… куда бы вы думали?

У Эйприл екнуло сердце от радости.

– Барт, я даже не подозреваю!

– Угадайте!

– Если вы хотите пригласить меня в ресторан, то я не слишком обрадуюсь – я не люблю рестораны.

– В цирк! Ведь вы любите цирк?!

Лицо у Эйприл просияло. Она действительно любила цирк и не была в нем тысячу лет.