Текст книги "Русские и русскость"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

5. Русская русофобия

Русская русофобия: реальные причины

В связи с событиями на Украине мы «грубо и зримо» в очередной раз столкнулись с некоторыми явлениями, с такими как фактически русофобский настрой многих этнических русских, в том числе и называющих себя националистами.

Под панцирем российской имперской государственности у русских сохранились представления о необходимости жить отдельными компактными, максимально независимыми сообществами, каждое из которых максимально подчёркивало свою самостоятельность. Сохранению такой архаики способствовало само имперское государство, выстраивавшее такие сообщества в иерархическом порядке. Их раздробленность и соперничество были крайне удобны для сохранения власти имперской элиты.

Русские осознавали государство как некий внешний панцирь, под которым можно и нужно вести фактически прежнюю доимперскую жизнь. Это способствовало появлению слоистости русской этнической ментальности, в которой более архаичные элементы не трансформировались, а сохранялись сравнительно нетронутыми под более современными наслоениями. Русские очень легко меняли «вывески» и внешние формы, но прекрасно сохраняли самое консервативное содержание зачастую в неявном, внешне абсолютно «модерновом» виде.

Сообщества русских, претендующих на независимость за исключением казачеств, перестали быть территориальными, став в начале социально-сословными, что проявлялось в сословной розне, неприятии социальными группами друг друга. Потом это деление стадо ещё более дробным: партийным и субкультурным. В среде интеллигенции, например, оформились западники и почвенники, левые и правые и их всевозможные типы и подтипы.

Если не брать уровень парадных деклараций, в действительности все эти партии и субкультуры претендуют едва ли не на национальную независимость и едва ли не на этническую самобытность. Никакой борьбы за объединение реально нет. Наоборот, идёт размежевание и кристаллизация мельчайших типов и подтипов. Как в удельный период Руси собственные княжения образовывались в самых наимельчайших городках. И все эти наноквазисубэтносы (например, различные типы патриотов, консерваторов) и более масштабные квазисубэтносы (представители власти, либералы) активно борются за ресурсы и влияние. И отсутствие солидарности, ярость вражды между внутрирусских наноквазисубэтносов гораздо сильнее, чем между схожими партийными и субкультурыми группами многих других народов. Иногда они доходят едва ли не до уровня межэтнического конфликта.

Трагичность ситуации во многом в том, что члены этих структур вынуждены сосуществовать на одной территории, и не только географической, но и социальной. А уж русофобия многих киевских русских объяснима тем более!

Свою роль сыграло и крайнее разнообразие в русской среде социально-психологических поведенческих типов. Имперский русский народ сыграл свою историческую роль. Внутри его кто только не появлялся!

Причём уже третье столетие подряд российское «правительственное начало» испытывает перманентный кризис, попыткой выйти из которого и стала большевистская революция. Но кризис остановить уже нельзя. Ведь государствоопределяющей идеей была оборона засечных черт от кочевников. И в её отсутствие российское государство обречено, тем более что от нынешних выходцев из Азии оно русских не обороняет.

Поэтому имперское «правительственное начало» в общем-то теряет всякую легитимность. И именно поэтому так активны и непримиримы квазисубэтносы внутри русских. Они чувствуют исключительно собственную легитимность, и больше ничью.

Характерен в этой связи быстрый рост популярности среди самых разных русских людей исторического антинорманизма. Это прямой признак потери легитимности «правительственного начала». Ведь именно его величие, антологическое право на господство над Русью обосновывали норманисты.

Социопсихологические причины русской русофобии

Необходимо добавить ещё и о специфических социопсихологических причинах русской русофобии.

Как уже говорилось, русские очень разные и образуют массу мелких объединений, стремящихся к самодостаточности и удовлетворению своих интересов за счёт других коллективов русских. Поэтому общерусский патриотизм всегда был идейно ориентирован на защиту интересов «чужих» и жертвование чем-то «своим». Особенно активно приучали жертвовать ради чужаков, выступающих в роли «начальников».

Это было необходимо в условиях чрезмерных различий внутри этноса. Только вот психологические издержки оказались слишком серьёзными. Русские привыкли считать «русскими» каких то чужих и посторонних, а не себя и своих. А русскость – это то, ради чего надо жертвовать, ничего взамен не получая.

Поэтому, отстаивая свои групповые или личные, действительно кровные интересы, русский закономерно начинал бегство от русскости, будь он хоть интеллигент, казак или житель Калининградской области.

К тому же любовь к каким-либо посторонним при таких установках легко превращается в самоцель. Начинают любить европейцев или азиатов, национальные меньшинства или Третий рейх.

А как было бы хорошо и правильно, если бы русскому с детства внушали: «Ваня, русский – это, прежде всего, ты и твои близкие. И интересы русского народа – это защита тебя и твоих близких».

Так и надо воспитывать молодое поколение.

Основные причины русской русофобии

Менталитет русского народа не соответствовал государственному устройству, и государство во многом не принимало свой государствообразующий народ. А народ – это государство.

Инстинктивное неприятие русскими больших человеческих общностей, желание быть членом компактной, автономной и независимой от других группы определяют возникновение стремления противопоставить себя другим группам русских.

Специфика патриотической идеологии, призывавшей русских защищать не себя, а кого-то другого, обусловила то, что защита своих кровных, а также групповых интересов приобретала антирусскую направленность, или же русский человек начинал отстаивать интересы чужаков.

6. Русские и нерусские

Восприятие русских иностранцами

Русских очень многие не любят.

Россию воспринимают как иной мир – мир хаоса, отличного от космоса, как на Западе, так и на Востоке. Именно этот факт отражают многочисленные странные мифы о том, что русские живут в лесу в одних избах с медведями и пр.

Иностранцы где-то чувствуют, где-то понимают слабость среди русских внеличностных норм, силу индивидуального и стихийного, иррационального начала. И именно это характерно для внешнего мира, мира хаоса.

Для этого мира также характерно оборотничество, несоответствие кажимости внутреннему содержанию. Здесь логично вспомнить российскую вывесочность, потёмкинские деревни, «ибанство».

Особое неприятие вызывает тот факт, что это всё тем не менее работало, причём не без успеха и на протяжении нескольких веков. Не исчезло, только появившись, но добилось порой более значимого результата, чем «нормальные люди». Самым разным носителям различных идеологий «космической упорядоченности» это кажется и казалось противоестественным и неправильным, а также соблазнительным и опасным. Воспринимается это как угроза социальному космосу, как опасная и вредная альтернатива «правильной» картине мира.

На Западе отдельно не любят русских как европейцев, веками живущих в азиатском деспотическом обществе, что кажется противоестественным и опасным прецедентом. А жители Азии не любят русских как европейцев.

Дополнительная причина нелюбви – Россия разрушила на Западе слишком много гегемонистских планов и великих имперских мечтаний: от Польши и Швеции до Франции и Турции была и даже остаётся неким антиподом США.

Русских ненавидят так же, как и любой другой великий народ, чего-то реально добившийся в истории, как ненавидят китайцев, евреев и тех же американцев. Особенно такая ненависть характерна для «маленьких, но свободолюбивых».

Но восприятие России как чего-то альтернативного «порядку вещей» порождало и многочисленных русофилов, «порядок вещей» не очень любящих. Это и многочисленные «друзья Советского Союза», и нынешние пророссийские деятели в Латинской Америке, Европе и США.

Отдельно можно поставить любителей русской этнической традиции, православия, которых немного, но которые есть везде.

Если общественный и социальный строй русских понимания часто не вызывал, то конкретные достижения нашего народа получили всеобщее признание. Воинственные восточные и южные люди любили и любят автомат Калашникова, помещали его на гербы и слагали песни о нем. Рафинированные столичные японцы не первое столетие преклоняются перед Достоевским, Толстым и Чеховым. Гастроли Большого театра производят фурор в Нью-Йорке. Даже ястребы холодной войны аплодировали полёту Юрия Гагарина. И перечень этот можно продолжать долго.

Почему нерусские становились русскими, а русские – нерусскими (подробнее)

К сильным и знаменитым, «имперским» народам вообще с большим желанием присоединяются представители других народов. Это известно ещё с древности. И русские – не исключение. Представители многих народов отдельными семьями и небольшими группами поселялись среди русских и довольно быстро русифицировались.

Необходимо отметить, что благодаря тому, что государство русских было сильным, среди них находиться было элементарно безопаснее. Малороссы и белорусы легко воспринимали русскую идентичность через лояльность к русскому государству и государю.

А так к русскости особо никто никого никогда не принуждал, и без неё можно было жить порою ещё лучше, чем с нею.

Особую роль в принятии русскости играл квазиэтнический характер социально-профессиональных идентичностей русских, их нередко большая значимость для носителей. И русскими становились те нерусские, для кого подобная идентичность была важнее других, и кто жил рядом (вместе) с русскими. Очень важна была для некоего человека идентичность русского офицера, и он мог и обрусеть на этой почве, хотя и необязательно. Этот фактор сыграл огромную роль в обрусении переходивших на русскую службу татарских аристократов.

А ещё чаще обрусению подвергались жаждавшие личной бытовой свободы и самовыражения, тяготившиеся мелочной регламентацией быта и пр. В русской среде можно было позволить себе больше, чем в любой другой – западной или восточной. Достаточно было «видеть берега» и не противопоставлять себя определённым личностям и их группам.

Особенно ярко и наглядно этот фактор действовал в принятии представителями многих народов русской идентичности через статус казака.

Весьма сходными были и причины принятия православия. Конечно, у кого-то оно затрагивало глубокие религиозные струны души и духа, а кто-то решал таким образом карьерные и матримониальные вопросы.

Но очень многие принимали православие, чтобы самостоятельно и по собственному желанию устраивать свою религиозную жизнь, что не всегда было возможно в различных «других» религиозных общинах. Быть может, человек хотел глубоко заняться своей религиозной жизнью, а в «его» общине царила сухая рутина, или он по каким-то «традиционным» причинам не имел достаточного доступа к углублённым религиозным практикам.

Или же, наоборот, его угнетала чрезмерная клерикализация и религиозная регламентация быта. А он хотел вести образ жизни светского человека или просто строить свою религиозную жизнь индивидуально, совершенно независимо от других. И здесь православие (особенно периода Империи) могло очень помочь такому человеку. Наглядный пример – великий русско-еврейский философ Лев Шестов, перешедший в православие и создавший собственное направление религиозного экзистенциализма.

Бежали русские люди из русских, например, в чеченцы и дагестанцы во время Кавказской войны. И даже были случаи – в индейцы на Аляске.

Не нравилось им в целом то же, что нравилось другим: отсутствие чётких правил и некоей стабильности, боязнь произвольного и иррационального, особенно у облечённых властью…

Чем сильны русские, чем – другие народы

У русских нередко слабо с равномерным общим уровнем, зато много выдающихся людей в разных областях и в разных местах. На этих-то людях всё и держится. Этих выдающихся личностей может быть не так уж мало, их могут быть целые группы. Но меньшинство слишком часто делает больше, чем все остальные. Потому так важен «сильный лидер». А представители «других народов» часто делают понемногу, но всё.

Только вот в японском, немецком и американском коллективе из ста человек каждый выполняет более или менее равный объём работы. Среди русских гораздо резче выделяются двадцать лучших и двадцать худших.

Есть немало православных святых и их последователей. а также немало религиозно-индифферентного населения.

Любая «средняя температура по палате» гораздо меньше характеризует русских, чем представителей других народов. У кого конкретно эта «средняя температура» – гораздо меньше, а больше – крайних значений.

Защита русскими Донбасса выявила очень ярких и мужественных лидеров и героев, которые успешно действуют и за себя, и за «тех парней», которые массово уклоняются от участия в боевых действиях.

Когда чеченцы обороняли Чечню, очень ярких лидеров и героев среди них было меньше. Зато мужское население «в среднем» гораздо активнее и эффективнее принимало участие в борьбе.

О русской диаспоре

Почему русская диаспора не поддерживает Россию и быстро ассимилируется

Первое было почти всегда, а второе – иногда.

Диаспора для русских на деле – выделение независимой колонии, отдельного полиса, по своей сути отличного от метрополии и стремящегося к независимости от неё. Так было и так остаётся.

Однако чем дальше в прошлое, тем больше русская диаспора не склонна к ассимиляции. Наоборот, очень консервативна, устойчива и сплочённа. Белая эмиграция была гораздо более устойчивее последующих «волн». А старообрядческие общины сохраняли себя на чужбине с начала XVIII – до XX–XXI веков.

Но устойчивость русских диаспоральных общин постоянно понижалась прямо пропорционально усилению государства. Со временем русские становились всё более зависимыми от любого государства, хоть русского, хоть нерусского. У них отмечается гражданская лояльность ко всему, что управляет, но при этом сохраняется архаическая потребность создать особый полис.

Так сложилась специфика русской диаспоры.

Почему русских не любят

Причины антирусских настроений на территории РФ, которые резко выросли после относительно долгого периода относительного межнационального согласия, совместно выигранной гигантской войны и экономического процветания, вызвали много вопросов. Предлагались версии (и во многом обоснованные) международной инсперированности межнациональных конфликтов. Но есть и внутренние объективные закономерности антирусских настроений.

В первую очередь русские в своё время победили многие народы РФ на поле битвы. И русская (иногда формально) власть господствовала над ними. За такое не любят все народы. И это понятно.

Также русские активно строили для покорённых народов школы, больницы и предприятия, дороги и целые города. Очень многим давали образование, статус и путёвку в жизнь.

Если уж с военным поражением и господством как-то можно смириться, то с этим нельзя никак. Такого не прощают.

У большинства народов мира с древних времён существовала система обмена статусными дарами. Кто больше подарил, у того и выше статус. А кто меньше – тот слабый, младший, зависимый. Иногда из такого обычая вырастало долговое рабство.

А малые народы при всём желании не могли сделать для русских столь же много добра. Вот поэтому национальные интеллигенты абсолютно искреннее писали, что чувствуют себя рабами.

Поэтому же наиболее сильные и способные «нацмены» нередко относились к русским более лояльно, чем их соплеменники, потому что у них была возможность отплатить добром за добро пусть не на этническом, а на личном уровне.

Не стоит приписывать эту ситуацию особой неблагодарности российских малых народов. Явление это общечеловеческое, распространённое, например в отношениях между самими русскими. Недаром возникла пословица: «Не поя, не кормя, ворога не наживёшь». Не зря наиболее щедрые благотворители и народолюбцы порой больше всех страдали во время революционных событий.

И всё это касается далеко не только русских: тех же англосаксов не сильно любят там, где они что-то строили и создавали инфраструктуру.

Свою роль сыграли и ментально-культурные различия между русскими (восточными славянами) и тюркскими и кавказскими народами России. У вторых огромную роль играет триада коллектив – обычай – регламентация быта. А у восточных славян – антропоцентризм – индивидуализм – разнообразие и импровизация.

Поэтому восточнославянский мир нередко казался (и кажется) кавказцам и тюркам миром хаоса, где отсутствует порядок, а также где человек не может удержаться от огромного соблазна выйти за общественные рамки и реализовать личные и индивидуальные склонности и задатки, часто далёкие от традиции.

Тем более что этой возможностью активно пользовались, особенно при советской власти. И последствия этого были двоякими. С одной стороны, появились весьма достойные интеллектуалы и специалисты, образованные люди. С другой – ничего полезного не сделавшие, но наглые выскочки; алкоголики и уголовники, совершившие преступления против своих, а не чужаков. Это наряду с распадом и деградацией традиционной системы жизнеобеспечения. Такова была плата за вхождение в модернизированное и урбанизированное общество, которое ассоциируется у этих народов именно с Россией.

Такие факты были подняты на щит теми, кто «чувствовал себя рабом». А сами они сформировались на основе советской политики коренизации, когда малые народы прошли нацбилдинг и получили собственную, порой целенаправленно выращиваемую «русской властью» интеллигенцию.

Свою роль сыграла и самодискредитация русских, у которых в процессе модернизации была во многом уничтожена не только традиционная, автономная от государства система жизнеобеспечения, но и самоорганизация как таковая. (Самоорганизация русских сравнительно мало была связана с вопросом обеспечения безопасности (прерогатива государства) и оказалась относительно уязвимой. У тех народов, где она сохраняется до сих пор, исторически отвечала и за безопасность, не говоря уже о насильственном характере самой модернизации.)

Следствием этого стали массовые факты несоблюдения русскими собственных традиций и моральных устоев, насилие русских над русскими, неуважение друг к другу одновременно с неспособностью кормить и защищать себя без помощи государства.

Учитывая большое внутреннее разнообразие русских, они часто вообще не воспринимаются как единое целое. Определённые группы русских или отдельные люди вызывают резкое неприятие, когда как другие – вполне позитивное или нейтральное отношение.

С одной стороны, причинами русофобии стали сильные качества русских (военные победы, сильное государство, создание на огромных территориях урбанистического уклада жизни), с другой – такие слабые стороны, как внутриэтнические конфликты и слабость самоорганизации, а также нейтральные качества, которые могут выступать и как позитивные, и как негативные, но отличные от собственных (антропоцентризм, индивидуализм).

Мы для них вне закона

Почему представители «мигрирующих народов» так относятся к западным народам, включая русских? Как говорится, «так, а не иначе».

Вообще носители традиционных культур относятся к слабым чужакам, которые по определению есть рабы, пленные, что напрямую обозначено во многих древних языках.

Но есть ещё и специфические моменты, связанные с восприятием человека постмодернистского общества носителем более или менее традиционной культуры. Последний живёт в мире, где люди чётко делятся на своих и чужих. Система своих иерархизирована, имеет разные уровни. Причём своих человек традиционной культуры очень часто не выбирает. Они даны ему как обязательная данность, например родня, соотечественники.

Постмодернистский человек живёт в мире, где существуют он и чужие. Чужие самые разные – относительно враждебные, дружественные, но чужие. Свои может и есть, но их совсем мало. И это необязательно родственники и соотечественники. При этом состав этих малочисленных своих нестабилен. Вчерашний свой может сегодня уже быть чужим и наоборот.

Чёткое деление на своих и чужих существует только в некоторых субкультурах.

Раз нет системы коллективов своих, значит нет системы регулирующих их нравственных ценностей, религиозных догм и пр.

Носитель традиционной культуры воспринимает это общество как общество изгоев (не членов каких-либо коллективов и групп) и вообще нелюдей. Его атомизированные индивиды представляются ему животными, оборотнями, бесовским отродьем. А социум – не космосом, а хаосом. Город – фактически не городом, а лесом, в котором снуют слабенькие говорящие зверушки, являющиеся, по своей сути, осквернёнными. Такая оценка очень сходна с оценкой изгнанников во многих традиционных культурах – людей, объявленных установленным образом вне закона, исключённых из человеческого общества.

И, с одной стороны, от них надо держаться подальше. Жить надо со своими. С другой – на человекоподобных зверей можно охотиться, их можно стричь и использовать по-другому. С этими лесными жителями он не связан никакими рамками. С ними нельзя жить, но их можно использовать. Если горец не живёт в стаде горных баранов, это не значит, что он на них не охотится и не ест их мяса…

Это не означает, что организованных в систему коллективов выживания чужаков любят и уважают, но, по крайней мере, чаще всего признают.

Как правило, носители такого мировоззрения весьма простые люди, которые по поводу своего мировосприятия не рефлексируют и концептуально его не формулируют. Но есть и концептуальная рефлексия, например непринятие и непризнание исламистами западного общества и любого неисламистского режима.

Отнюдь не все представители «мигрирующих народов» придерживаются таких принципов. Есть немало в той или иной степени усвоивших западные принципы. Больше всего таких среди образованных людей, интеллигенции.

Однако существует и полностью противоположное проявление влияния западной культуры на «мигрирующие народы». А именно – концептуальное непринятие даже самой возможности иного и чужого, потребность в едином гомогенном мире. Поэтому есть немало европейски образованных представителей «мигрирующих народов», которые концептуально и последовательно отрицают западную культуру, особенно её идейную составляющую, и признают лишь свою. Немало представителей исламистского движения получили неплохое западное образование.

Так что европейцам, и в частности русским, крайне необходимы коллективы выживания и их сети. И не только потому, чтобы давать отпор агрессии со стороны представителей «мигрирующих народов», но и чтобы легитимизировать себя как вероятных союзников для немалого числа носителей традиционной культуры, многие из которых также не в восторге от активности представителей других носителей традиционной культуры.