Текст книги "Брат Третьей Степени
(Эзотерический роман)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Но как можно говорить о справедливости Бога и природы, когда в мире так много очевидных примеров неравенства? – настаивал я. – Как объяснить неравное положение, в котором люди оказываются с рождения? Почему один ребенок рождается чистым и добрым, с благородными устремлениями, а другой отличается нездоровьем, дурными характером и наклонностями? Могут ли грехи и заблуждения родителей отразиться на невинных детях по утвержденному Богом закону природы? Пусть человек властен извращать ее законы и пожинает плоды содеянного им самим, но, мне кажется, должны быть защитные силы, которые не позволяли бы ему этого, если результат может сказаться на других людях.

– Это тот вопрос, ответа на который ищет весь мир, но ищет слепо. Церковь, не зная его, избегает рассуждений на эту тему. Пессимисты ради подтверждения своих взглядов заявляют, что справедливости вообще не существует. И человечество, раздираемое сомнениями, вопрошает: «Почему человек должен быть справедлив, если справедливости нет в природе?» Но давай прольем свет восточных учений на этот предмет. Характер, или натура, каждого существа, приходящего в эту жизнь, является результатом того, что сотворено им в прошедших воплощениях. Грехи родителей не отражаются на невинных детях; это собственные грехи перевоплотившихся древних душ, чьи накопленные качества приводят их к родителям, которые дают им новое тело и то, что они заслужили.

– Ты приводишь в качестве доказательства учения о предсуществовании и перерождении?

– Без этих учений невозможно объяснить неравенство людей. Без них долг ничем не обоснован, а справедливость – просто выдумка. Без этих учений нет логики в продолжении жизни души, эволюция бессмысленна, а неравенство, проявленное в жизни, – оскорбление Творцу. Но, брат мой, все станет ясным для тебя, когда ты пройдешь этот уровень.

Она закончила свою речь, и мы пошли к выходу. Время пролетело так же быстро, как и в предшествующие вечера, мы опять уходили почти последними. Иола, несомненно, была замечательным человеком. Любя меня, – а я знал, что эта девушка любит всем сердцем, – она держала свою любовь под контролем железной воли, не позволяя ей проявиться; на протяжении всего вечера она вела разговор в добром, искреннем тоне, ни разу, однако, не явив признаков более глубокого чувства. Когда мы проходили портик, я заметил высокую фигуру в плаще, направлявшуюся к двери, из которой мы только что вышли. Иола, заметив мужчину, слегка поклонилась ему. Я ничего не сказал, но вспомнил, что так имел обыкновение одеваться Альварес. Когда экипаж тронулся, Иола, внезапно повернувшись ко мне, прервала молчание:

– Клео, брат, я вижу, как над тобой сгущаются тучи, и предупреждаю, что очень скоро тебе придется пройти испытания, для которых понадобится вся твоя сила. Будь бдителен, ты не должен потерпеть неудачу. Защити свое сердце, не допускай эгоизма, страха и сомнений. Что бы ни происходило, будь сильным, будь отважным, будь верным. Убей эгоизм вселенской любовью, убей сомнения знанием, убей страх силой. Чувствуешь ли ты в себе силу?

Она сделала особое ударение на последнем вопросе, и я ответил:

– Если я буду всегда таким же сильным, каким ощущаю себя в твоем присутствии, меня не сломить.

– Но ведь я же всегда с тобой, мой дорогой, – нежно сказала она, взяв меня за руку.

– О! Я порой забываю эту великую истину, душа моя.

– Ты не должен забывать о моей любви в этой жизни и во многих прошлых. – Она склонила голову на мое плечо.

Любовная лихорадка снова овладела мной; тихий покой высшей любви уступил место более неуемной энергии. Я сжал ее руку и, заглянув ей в лицо, увидел, как прекрасные карие глаза наполняются слезами.

– Иола, отчего ты так печальна, отчего твои глаза полны слез?

– Клео, – голос ее дрожал, – это говорят мои чувства.

– Моя дорогая, любовь моя! – Я обнял ее и осушал поцелуями слезы. – Мы будем счастливы в нашей любви.

О, какая радость! Ее голова покоится на моей груди, ее сердце бьется рядом с моим! Переполненные любовью, мы молчали. Бережно отведя с ее высокого лба чудные русые волосы, я покрывал это чело жаркими поцелуями. Нежные руки Иолы обвили мою шею, и она прошептала:

– Клео, мой дорогой, я люблю тебя, я люблю тебя. Но экипаж уже остановился возле дома.

– Ах, неужели мы должны расстаться так скоро? – вздохнула она.

– Это лишь ненадолго, любовь моя. Но, дорогая, почему ты сопротивлялась моей любви столько времени?

– Я должна была испытать ее, Клео, – ответила она, когда я помогал ей выйти из экипажа.

– Итак, отныне для нашей любви нет никаких преград. Ты будешь моей – моей вечно любимой женой. Согласна ли ты, Иола?

– Да, мой дорогой супруг.

Мы расстались счастливые, переполненные нежностью. Я вернулся домой. Все мои мысли превратились в один непрерывный сон о любви, о моей дорогой Иоле.

Так прошла неделя, и я вновь предстал перед внутренней охраной. Старец и дама в черном – оба смерили меня острым взглядом. Когда закончилась обычная проверка пропуска, доселе незамеченная мной дверь отворилась, и по их указанию я вошел в нее. Комната была отделана зеленым в сочетании с индиго. Вдоль стен располагалось несколько изолированных застекленных отделений, в каждом из которых находился большой диван, полка с книгами и стол. На каждой стеклянной двери стоял иероглиф. В центре комнаты за полукруглым столом, покрытым драпировкой, затканной мистическими символами, сидел мужчина неопределенного возраста. Его вьющиеся волосы, узкая темно-русая бородка и небольшие усики придавали ему вид юноши, что составляло странный контраст с покрывавшими лицо морщинами – знаком размышлений и опыта. Никого более не было в комнате. Когда я вошел, он указал мне на стул подле себя и сказал добрым тихим голосом:

– Брат мой, отныне и впредь я буду вашим учителем и, дабы вы знали причину замены Иолы моей персоной, скажу, что вы не выдержали определенных испытаний, необходимых для того, чтобы пользоваться этой привилегией.

– Не выдержал? – Я почти задохнулся, охваченный приступом страха.

– Да, не выдержали. Она стремилась ввести вас в седьмой уровень, членом которого сама является, исключительным способом. Вы же потерпели неудачу, потому что недостаточно развили свою волю для того, чтобы овладеть сердцем. Прежде, чем вы сможете подняться на уровень, на котором она находится сейчас, ваша воля должна стать верховным правителем.

Подозрение закралось в мой ум, и я спросил:

– Что я сделал? Когда выдержка изменила мне?

– Когда вы устремились навстречу ее любви и исполнению желаний своего сердца во время последней встречи, – ответил он.

Теперь все стало ясно: слова Иолы о любви были проверкой; она предупредила меня об испытании, я заявил о своей готовности встретить его, после чего она испытала меня, и я не выдержал. Те ее слезы вызвала любовь, смешанная с сожалением. Она должна была меня испытать и плакала не только от необходимости сдерживать свои чувства, но и от мысли о возможности моего провала. Затем, когда это случилось, она, зная, что произошло самое худшее, на мгновение приоткрыла двери своего сердца и забылась на моей груди. О Боже, какое это было испытание для человеческого существа! Разве оно по силам смертному? Повернувшись к своему новому учителю, я спросил, и губы мои дрожали от сдерживаемых чувств:

– Неужели какое-либо человеческое существо способно пройти подобное испытание и не стремиться к столь высокой любви?

– Брат мой, – ответил он торжественно, – уровень, на который Иола хотела ввести вас, сверхчеловеческий. Достигнув его, вы превзойдете себя – того человека, которого мы сейчас знаем.

Мгновение я раздумывал, а учитель молча наблюдал за мной.

– Означает ли это, что мы с Иолой должны разлучиться? – спросил я, стараясь овладеть собой.

– До той поры, когда у вас достанет сил встретиться с нею на ее уровне, вы должны быть разлучены. Ей более не будет позволено низойти и снова страдать ради вас. Отныне и впредь вы должны самостоятельно вести свои битвы, раскрывать собственные силы и полагаться только на них.

Когда он умолк, во мне возникла пламенная решимость, и я сказал:

– Наставник, заверяю вас, что отныне ничто более не остановит моего продвижения. Каким путем мне следует идти?

– Ваш путь теперь будет обычным. Хотя он более медленный, но верен и надежен. Вы должны трудиться, чтобы полностью овладеть своим умом, и по достижении этого ваша воля, получив развитие, станет достаточно сильной, чтобы держать сердце в узде. И сердцем, и разумом следует овладеть и держать их под контролем, прежде чем вы сможете перейти на следующую ступень.

– Я готов и вверяюсь вашему руководству. Какое обучение вы мне назначите? Что мне следует делать? Позвольте начать прямо сейчас.

– Стремящийся, ваш нетерпеливый пыл достаточно красноречив, – улыбнулся наставник, – но помните, что надежные достижения не приходят в спешке. Научитесь терпению и стремитесь осознать вечность времени. Ваше первое задание будет заключаться в уединенной медитации и учебе. В дополнение к инструкциям, которые вы уже имеете, я дам и другие; и уединившись в комнате, предназначенной для этой цели, вы должны размышлять, исполнясь веры, об их значении. Всякий раз на вечернем собрании будет прочитана лекция, а по ее окончании вы сможете уединяться в одном из этих отделений, которое будет оставаться исключительно за вами, и обдумывать полученные наставления. Если через шесть месяцев обретете достаточный контроль над своим умом, научитесь сдерживать его блуждания, вам будет дозволено пройти испытания следующего уровня. – Наставник поднялся со стула и продолжал:

– Хочу напомнить, что вы не сможете добиться успеха, пока не упорядочите свои привычки. Животную природу не преодолеть, если она постоянно стимулируется потреблением животной пищи, а жизненные силы не смогут найти выражения в высшей ментальной деятельности, коли не будут поддерживаться строжайшим воздержанием. Думаю, нет нужды давать вам более подробные указания. Ведь если бы вы допускали тут отклонения от правил, то никогда не имели бы возможности общаться с существом такой чистоты, как Иола.

В этот момент вернулись несколько учеников, которые, по-видимому, выходили из комнаты на время, и наставник начал лекцию.

«Братья и сестры, новый ученик присоединился к нам в поиске истины, и, давая ему инструкции, я вновь привлеку ваше внимание к тем профессиональным требованиям, выполнение которых необходимо для перехода на более высокий уровень. Мы ищем знаний не для того, чтобы копить их, прятать в тайники мозга, не используя. Мы ищем знаний, чтобы быть полезными миру. С этой целью нам непременно нужно изучать искусство, медицину и право.

Именно через искусство, через его разнообразные формы, цвета, символы мы можем передавать смысл наших благородных учений. Под покровом искусства, сквозь который не проникает лишь взор слепца, мы являем наши истины всем, кто ищет света. И даже те, кто предпочитает тьму, часто неосознанно попадают под его влияние.

Музыкой – этим возвышенным языком души – мы успокаиваем естество и приносим мир душе, погребенной в чувственном человеке. Таинственная сила звуков проникает в души самых униженных и поднимает их, хотя бы совсем немного, к высшей жизни.

Мы изучаем медицину, чтобы уметь облегчать страдания и исцелять великую боль мира. Здесь открываются огромные возможности творить добро, ибо в этом круговороте жизни боль и унижение сопряжены со смертью на горе миру. Великое счастье познает тот, кто облегчает страдания ближних, а посему во имя долга и счастья мы становимся врачами.

Мы изучаем право, дабы защитить беспомощных, отстоять невинных и утвердить справедливость в человеческом обществе. Мы должны вершить закон, не тот закон, что извращен оправданием жестокости и эгоизма, но закон правый, и тогда в судах слабый без страха встретит сильного, а чистота и бедность не будут оскорблены преступлением, алчностью и золотом.

Но знайте, что мы не ограничиваем себя узкими рамками, которые внешний мир установил для этих профессий. Для того, чтобы понимать их величие, человек должен сделать полем своих исследований всю вселенную и познать себя. Знайте, что нет науки без философии – без науки о самой сути всего сущего, науки о том великом единстве, чья троица известна нам как цвет, форма и звук».

Затем, перейдя на более доверительный тон, учитель прочел нам лекцию о таинстве великой триединой мистерии цвета, формы и звука, разъясняя все с помощью чисел. По окончании беседы он вручил каждому слушателю схему и ключ от одного из отделений.

Войдя в то, которое было указано мне, я разложил схему на столе и обнаружил, что это ключ к шифру, а взяв с полок книги, увидел, что они написаны теми же знаками и касаются духовной магии. Это и было заданием учебного курса, рассчитанного на шесть месяцев. На протяжении всех рабочих часов наставник сидел в центре комнаты и внимательно наблюдал за каждым учеником, а в конце занятий забирал у нас схемы и ключи. Все эти шесть месяцев с упорством, граничившим с жестокостью, я старался изгнать Иолу из своих мыслей, готовый, если необходимо, вырвать само сердце. Неодолимое нетерпение подгоняло меня, и я прокладывал свой путь в Царство Небесное силой. На двадцать седьмой вечер наставник сказал, что я могу, если желаю, пройти положенное испытание силы, которое подготавливает ко вступлению в следующий уровень. Исполненный решимости победить на этот раз, я с радостью согласился. «Тогда следуйте за мной», – коротко приказал он.

Теперь я представлял себе, каким будет испытание, и, значит, был лучше подготовлен к нему. Меня ожидала проверка способности к ментальной концентрации. Мне назовут предмет для размышлений, а затем последуют попытки с помощью шума, помех и других средств отвлечь мое внимание от него. Я вспомнил о Сократе, который целый день оставался погруженным в размышления, даже когда вокруг него маршировали армии, вспомнил об одном индийском йоге, что во время восстания сипаев часами сидел в молчании и неподвижности под грохот пушек и свист пуль. Словом, мой ум был начеку.

Учитель вывел меня в переполненный людьми бальный зал, предварительно велев скрыть лицо под маской. Живые звуки вальса разливались вокруг, и танцующие пары скользили мимо. Не поднимая взгляда от пола, готовый в любой момент направить все внимание в центр себя, я сел на диван, и наставник шепнул мне одно лишь слово: «Внутрь!» Не медля ни секунды, силой воли я собрал сознание в луч и нырнул в глубины своего существа. И сразу музыка, формы, время, пространство, окружающие меня люди и предметы – все исчезло. Сначала в ушах стоял гул, звон пульсировал в моей голове, а затем я провалился в пустоту. Все ощущения умерли, меня больше не было…

Я очнулся три часа спустя в классной комнате наедине со своим наставником. Как я попал туда, мне было неизвестно, но душу наполнял чудесный свет.

– Тайны вселенной не всегда должны раскрываться, – сказал учитель многозначительно. – Вы прошли это испытание, ни Иола, ни ваши родители не смогли отвлечь вас. Если и следующий экзамен пройдет так же, все будет в порядке.

В прежнем состоянии упоминание об Иоле и родителях, наверное, вызвало бы во мне возбуждение чувств, но сейчас полный покой и неподвижность царили внутри.

– Когда будут очередные испытания? – спросил я, ощущая прибывающую силу.

– Если хотите продолжать, напишите прошение, и я передам его тем, кому следует. Но помните, что вы идете на это по собственной воле, ибо я не рекомендую вам этого, – предупредил он.

Беспечность бесстрашия овладела мною.

– Я иду по своей воле, мой выбор неизменен, так что, пожалуйста, дайте мне форму прошения.

Наставник молча вручил мне бланк, и твердой рукой я заполнил его.

– Брат, – сказал он, взяв бумагу, – никто не узнает от меня о том, на что вы решились. Позаботьтесь и вы, чтобы не проговориться кому-либо, дабы не подвергать себя ненужной опасности. Сюда больше можете не приходить. Если совет седьмого уровня сочтет нужным удовлетворить ваше прошение, вы узнаете об этом непосредственно от его членов. Если же нет, исполняйте свой долг в миру и делайте все возможное ради блага ближних. Совет не обязан принимать каждого желающего. А это ваше прошение положило конец нашим отношениям, вы отныне не находитесь под нашей опекой и контролем. Нерушимо храните молчание о тех наставлениях, которые здесь получили. Возможно, мы когда-нибудь встретимся снова. А сейчас можете идти. Добрые мысли и чистые устремления будут хранить вас.

Со спокойствием, которое удивило меня самого, я покинул учителя и вернулся в свои апартаменты в доме Дюранов, нимало не думая о том, что ждет впереди.

Глава 11. ЧЁРНОЕ БРАТСТВО

Спокойствие и самообладание, каких я прежде никогда не испытывал, овладели мной. Утвердилось решение принимать все со стоическим безразличием и не удивляться ничему, что может произойти. Это состояние ума подверглось первому испытанию на следующее же утро. Спустившись к завтраку, я встретил за столом своего давнего друга Гарсию. Мы не виделись два с половиной года, я ничего не слышал о нем, и потому появление его было неожиданным. Гарсия встретил меня сердечным рукопожатием и на вопрос, где он пропадал все это время, ответил, взглянув со значением, что был на Востоке. Поскольку в правила входило не вести бесед о Братстве за столом, я прекратил дальнейшие расспросы. По окончании завтрака он вышел за мной в зал и, когда мы остались одни, сказал:

– Брат Альфонсо, мне необходимо сообщить вам очень важную информацию.

– Тогда пойдемте в мою комнату.

– Альфонсо, я проделал долгий путь из Абиссинии ради этой встречи, – начал мой друг, когда я плотно закрыл дверь. – Великий Учитель, который является Защитником вашим и ваших родителей, увидев, что вас окружают большие и, возможно, смертельные опасности, послал меня, чтобы я предостерег и подготовил вас. Вспомните, брат, что ваши отец и матушка не вверили бы свое дитя моему попечению, если бы я не имел соответствующих рекомендаций и не был достоин такого доверия.

– У меня нет ни малейших сомнений в вашей чести и искренности, брат мой, – заверил я. – Что вы хотели мне сообщить? О чем предостеречь?

– В Париже, – он понизил голос, – существует секта красных духов Непала – сборище колдунов. Прознав, что вы стремитесь к дальнейшим посвящениям в Белом Братстве, они измыслили заговор, дабы увести вас с истинной стези в свою красную банду.

– Как же им стало известно обо мне? – спросил я с осторожностью, памятуя о сохранении тайны и задаваясь вопросом: откуда сам Гарсия узнал о моем намерении?

– Брат мой, хотя все тайные школы хорошо охраняются и каждый обязуется хранить молчание, вам уже должно быть известно о том, как трудно порой защитить это знание. Те люди – колдуны и некроманты – весьма сведущи в черной магии. В своих подлых практиках они вызывают астральные образы умерших, духов стихий и заставляют этих невидимых посланников исполнять свои повеления. Так они получают информацию о том, что самым тщательным образом скрывается, и применяют это для достижения своих недобрых целей.

– Но почему они выбрали именно меня? Я не намерен и не стану служить темным силам.

– Тем более они будут добиваться вас. Они, преданные злу, следят за всеми, стремящимися в Великое Братство; они – враги всему, что благородно и чисто, и хотели бы завлечь вас в свои порочные дела.

– Странно, что их выбор остановился на мне, почитающем лишь чистоту и добро, – сказал я, стараясь ничем не выдать своего подозрения, что это, вероятно, новая проверка.

– Да, брат мой, на первый взгляд это может показаться странным. Но если только они обретут над вами власть, то сумеют извратить саму вашу природу, и тогда божественное знание, уже полученное вами, сделает вас более мощным орудием зла. Многие стремящиеся в Белое Братство были потеряны таким образом и ныне принадлежат к красной банде. Они применяют божественные силы для исполнения адских целей. Вспомните каббалистическую аксиому: «Demon est Deus inversus» («Дьявол есть Бог наоборот»).

– Что ж, благодарю вас за предупреждение. Я чувствую, что достаточно силен, чтобы встретиться с любым злом, даже с самим дьяволом и его дьявольским воинством. – И ощутив, как в меня вливается новая духовная сила, продолжил: – Я знаю, что божественен. Да, в этом теле-храме, что вы видите перед собою, обитает Сам Бог! А властен ли сатана над Богом?

– Хорошо. Я рад слышать, с какой уверенностью вы это говорите, но все-таки будьте начеку. Я передал предостережение, мой долг исполнен. Знайте верную примету: ни одно отделение или секция истинной оккультной школы Белого Братства не требует ни гроша за обучение и не оценивает посвящение в денежном эквиваленте.

– Мне это известно, брат, ведь более двух лет я получал наставления, и с меня не просили платы!

– Альфонсо, до сих пор вы состояли во внешней секции истинного Белого Братства. Но мой Учитель не послал бы меня сюда, если бы над вами не нависла угроза. Вспомните слова своего отца: покуда вы чисты и бескорыстны, Великие Защитники будут охранять вас. И теперь я говорю, что пришел к вам с предостережением по приказу одного из них. Все, более я ничем не могу быть вам полезен и должен идти. Но еще раз скажу: остерегайтесь! – С этими словами, предупреждая мои дальнейшие расспросы, Гарсия поднялся и поспешно вышел.

Едва дверь закрылась за ним, слуга объявил, что какой-то господин ожидает меня в экипаже у ворот. «Неужели события разворачиваются так быстро?» – спрашивал я себя, подходя к карете. Тут дверца ее распахнулась, и человек в маске знаком пригласил меня садиться. Он произнес шепотом пароль шестого уровня, затем опустил занавески, закрыл дверцу, и экипаж немедленно рванул с места.

Какое-то время мы двигались в молчании, похоже, повернули несколько раз. Примерно через полчаса приостановились, и я услышал лязг открывающихся ворот. Потом карета поехала дальше. Через пять минут снова остановилась, и мой спутник впервые заговорил: «Будьте добры, наденьте этот колпак». Я без размышлений взял у него и надел на голову черный шелковый мешок, за исключением небольшого отверстия на уровне рта он полностью закрывал голову, не давая ничего увидеть. Сопровождающий взял меня за руку, мы вышли и поднялись по ступеням. Затем шли по голому твердому полу, и наши шаги отдавались эхом. Наконец, переступили какой-то порог, и тут с меня сняли колпак. Я огляделся и обнаружил, что стою в комнате, где нет ни одной двери, не видно было даже той, через которую мы вошли.

По очертаниям комната представляла собою правильный куб; ее голые, пустые стены были окрашены в черный, как ночь, цвет, а четыре красных светильника наполняли пространство неверным светом. Даже ковер на полу был черным. И как бы для того, чтобы сцена выглядела еще более мрачной, тринадцать фигур в масках, с головы до пят облаченных в черные одеяния, сидели вокруг длинного стола того же эбонитового цвета. Мой провожатый усадил меня у конца стола и сам занял место подле. Шесть фигур оказались справа от меня, шесть – слева, а тринадцатая – у противоположного края стола. До сих пор не было произнесено ни слова, но мрачность и необычность происходящего, как ни странно, благоприятно сказались на мне: вместо робости я почувствовал мощный прилив силы. Фигура в маске, сидевшая напротив, извлекла из складок своего балахона черный куб, поставила его на стол рядом с каким-то предметом, накрытым тканью, и заговорила торжественным голосом, звучавшим холодно и жестко:

– Земной человек, какое скоропалительное, легкомысленное решение заставляет тебя стремиться к вступлению в наше Братство?

Не смутившись его суровым обращением и таинственной обстановкой, я ответил:

– Поиск знания и жажда силы.

– Ты ищешь знание, чтобы иметь преимущества перед невежественными людьми, и силу, чтобы возвыситься на Земле?

– Нет, – возразил я, – знание мне нужно для служения и помощи ближним, а сила поможет делать это эффективно.

– Разве ты знаешь недостаточно для этого? Что еще ты желаешь узнать?

– То, что я знаю, – всего лишь малая частица непознанного, песчинка на морском берегу, капля в океане. Есть еще знание иного мира, души, духа и всей бесконечности.

– Ты думаешь, что человеческий ум способен осилить столь великое? Не кажется ли тебе, что сие бескрайнее знание принадлежит лишь Богу?

– То, что принадлежит Богу, принадлежит и богоподобному человеку. Разум, сопряженный с духом, не знает пределов, куда ему нет доступа, ему внятны глубочайшие тайны Божьи.

– Разум, сопряженный с духом? Как, по-твоему, этого можно достичь?

– Обеспечив условия, необходимые для этого союза, совершенствуя инструменты, соответствующие этим силам.

– Итак, ты полагаешь, что человек способен развить и явить более высокие способности, более совершенные инструменты для проявления знаний и, вероятно, неизвестные и не пробудившиеся чувства?

– Все, вместе взятое, – ответил я.

– Неужели ты думаешь, что это возможно, пока человек остается на Земле?

– Даже и на Земле, если он освобождается от земного и возвышается над плотским.

– Ведомо ли тебе об опасностях, что окружают тех, кто стремится раскрыть эти способности и высшие силы, не будучи правильно подготовлен?

– Многие опасности угрожают им, – отвечал я.

– Да, немногие готовы к ним. Поспеши, человек, вернуться, пока не поздно. Когда переступаешь порог, нет возврата. Берегись! Смерть, безумие, болезнь до конца жизни и несчастье – удел тех, кто потерпел неудачу. Вернись к мирским обязанностям, не вступай на опасный, неровный путь. Поражение приведет к разочарованию.

– Господа, – твердо сказал я, – вы получили мое прошение. Я не заберу его обратно. Я все обдумал и готов ко всему.

Поистине, нет силы, равной той, что дается осознанием присутствия Бога внутри. Внутренняя энергия вела меня вперед, и я решил следовать ее побуждениям. Все время в течение этого диалога двенадцать фигур в балахонах хранили молчание и неподвижность, однако, блестящие глаза, смотревшие из-под колпаков, не отрывались от моего лица. Но теперь в один голос, тихо и угрожающе, они произнесли:

– Спеши, человече, берегись, берегись!

Послушный своему внутреннему голосу, я ответил:

– Нет, не отступлю.

Тогда все они сложили руки странным образом на столе, а глава собрания спросил:

– Нуждается ли в твоей защите и поддержке кто-либо в мире: родители, жена, ребенок или родственник? Связан ли ты с кем-либо на Земле обязательствами?

– Ни с кем я не связан долгом, кроме долга перед всем миром; мои родители и все родственники ушли в мир иной.

– Готов ли ты отречься от себя и от мира ради истины?

– Все отдам за истину, – ответил я от всего сердца.

– Готов ли ты вынести людское презрение за истину?

– Все – за истину.

– Готов ли ты быть нищим на Земле, терпеть позор, страдания, гонения за истину?

– Все – за истину, – ответил я в третий раз.

Придвинув черный куб к себе, председатель снова обратился ко мне:

– Кандидат, знаешь ли ты, что означает этот куб?

– Черный куб – это символ низшего человека и четырех элементов и принципов, составляющих его земную природу.

– Это так, – подтвердил он, пустив куб вкруговую. Теперь я заметил, что в кубе было небольшое отверстие, и по мере того, как его передавали, каждый что-то клал в него. По-видимому, таким образом вопрос о моем вступлении был поставлен на голосование. Когда куб вернулся к председателю, он взвесил его в руке и сказал:

– Человек, мы не принимаем никого лишь по его заявлению. Ты должен, подобно Христу, сойти в ад, выстоять, преодолеть страдания и доказать, если сможешь, что достоин того знания и привилегий, к которым стремишься. – Затем, достав из складок балахона черную и белую карточки, он подал их мне через стол и продолжил:

– Мы даем тебе семь дней для принятия окончательного решения. Хорошенько подумай о своем пути! Если на седьмой день ты откажешься от своего намерения и примешь решение вернуться в мир, сожги белую карточку, если же продолжишь настаивать, сожги черную.

Закончив говорить, он сдернул покрывало со стола, и моему взору предстал череп, лежащий между скрещенными костями. Он сиял фосфоресцирующим светом и испускал дурманящий запах. По знаку председателя все поднялись и, указывая на меня руками в черных перчатках, произнесли странный куплет:

«Мертвец, мертвец в глубокой могиле, Дух твой затерян в полуночном мире. Уж солнце восходит и близится день, Но до вознесения тело ждет смерть, Но до вознесения тело ждет смерть».

Когда отзвучали последние слова, прежний провожатый набросил мне на голову колпак и спешно свел к экипажу, который быстро довез меня до особняка Дюранов. Мысли мои вернулись к Иоле, но на этот раз, поскольку ум находился под контролем, они стали источником силы. Тренировка не прошла напрасно, теперь я умел сдерживать волнение, которое прежде лишало сердце покоя и было моей слабостью. «Как она возвышенна и благородна, – думал я, – какое величие ума, какая удивительная воля! И в то же время какое любящее и полное заботы сердце! Ах! Иола – воплощение человеческого совершенства: сила, соединенная с нежностью, разум, единый с сердцем. Да, я достигну ее высокого уровня и стану смиренным братом, который трудится с ней вместе на благо людей».

На следующий день Гарсия снова поднялся ко мне в комнату и повторил свое предостережение.

– Альфонсо, – сказал он, – помни, что Великое Братство не требует никаких испытаний, кроме тех, которые по природе своей разумны и этичны.

– Хорошо, буду помнить об этом, брат, – заверил я, не заикнувшись, однако, о происшествиях последних нескольких дней.

…Неделя подходила к концу. Я ограничивал себя в еде и старался, по возможности, не покидать своих апартаментов, много времени проводя в общении с Богом. На седьмой день, съев легкий завтрак, я удалился к себе и все утро размышлял о божественности человека, дабы во всей полноте осознать собственную божественную природу и присутствие Вселенского Христа в каждом человеке. В полуденный час, когда солнце находилось над головой, я достал карточки из кармана и приготовился сделать выбор. Белая карточка представляла собой треугольник, а черная была квадратной формы.

«Если сожгу белую, то уничтожу божественного человека, Боготроицу, – сказал я сам себе. – Если же сожгу черную, уничтожу низшего, черный квадрат, или куб. Божественное Я воспрещает мне разрушать тебя, моя бессмертная душа, так что сожжена должна быть черная!» – Произнеся эти слова, я поцеловал белый треугольник и швырнул черный квадрат на пылающие угли камина.

Взметнулось яркое красное пламя, тошнотворный запах наполнил комнату. Не сумев справиться с собой, я упал в кресло перед камином, от которого не мог оторвать взора, и вдруг увидел, как мерзкая рожа выступила из языков пламени. Она была вдвое больше нормальных размеров, и, разглядывая ее со странным волнением, я узнал свои собственные черты. Но, Боже, какие порочные и низменные! Зловещий, надменный вид, жестокий, насмешливый взгляд и глубокие морщины порока… Ужасное лицо словно притягивало меня. Почувствовав, что впадаю в апатичное состояние, мощным усилием воли я поднялся на ноги и крикнул: «Прочь, прочь!» Сильная дрожь сотрясала все мое тело. И тогда с воплем – о, что это был за вопль! – чудовище исчезло в пламени.