Текст книги "Черепашки-ниндзя против Тренидатов"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

–   Возможно, ты и прав, – вздохнул Донателло.

  Он стал ходить по комнате взад и вперед, чтобы время шло быстрее. Потом вдруг что-то придумал и направился к картине, которая лежала на столике, закрытая бумагой. Донателло осторожно протянул лапу и медленно стал приподнимать край бумаги. Он делал это так, что со стороны можно было подумать, что он ожидает увидеть там страшное чудовище, а не безобидную картину.

–   Что ты смотришь, Донателло? – обратил внимание на странное поведение друга Микеланджело.

  Он подошел к Донателло, который стоял рядом с картиной. За ним последовали Леонардо и Рафаэль.

–   Не знаю, как Рафаэль, – стал говорить Донателло, – но лично я вчера, когда подошел к ней, почувствовал, как на меня повеяло ветром. Я даже подумал, что кто-то из вас не спит и решил надо мной пошутить, открыв дверь и устроив сквозняк.

–   То же самое почувствовал и я, – согласился с другом Рафаэль. – А потом меня стало затягивать в картину, словно передо мной был огромный пылесос, а не кусок ткани в раме.

–   Не говори так, Рафаэль, – вдруг предупредил учитель Сплинтер.

–   Вы думаете, тренидаты все слышат – удивился Донателло.

–   Я уверен, что картина живая, – ответил учитель Сплинтер. – Кроме того, не забывайте, что это переход в другую реальность.

–   Как бы мне хотелось там тоже побывать, – размечтался Леонардо. – Там, наверное, так интересно. Кроме того, хотелось бы встретиться с призраком сэра Питера и узнать у него, как же на самом деле все происходило?

–   Глупыш, – ответил на это учитель Сплинтер. –  Лучше берегись этого пространства.

–   Почему? – удивился Леонардо. – Ребята ведь там побывали.

–   И с ними ничего не случилось, – добавил Микеланджело.

–   Да, – согласился учитель Сплинтер. – Но я уверен, что только потому, что они не успели там напроказничать. В противном случае, они пополнили бы число вальдхоузских призраков.

–   Ну не-ет, – отрицательно покачал головой Донателло, вспоминая ночное путешествие, – тогда уж я лучше буду сидеть в этой комнате совсем без приключений и смотреть телевизор.

–   Струсил? – стал подшучивать над ним Микеланджело.

–   Ты же знаешь, я ничего не боюсь, – спокойно ответил Донателло. – Мне просто не нравится перспектива остаться в этом приключении навсегда. Согласись, одно и то же каждый день, каждый месяц и все остальные годы...

  И Донателло скривился и отрицательно покачал головой, а черепашки и учитель Сплинтер дружно рассмеялись над такой логикой своего друга.

  В этот момент в дверь постучали. Черепашки ниндзя и учитель Сплинтер из-за своего смеха ничего не услышали. Через минуту в дверь опять постучали – уже с большей силой.

–   Ну вот, расшумелись так, что даже не слышим стука, – сказал Микеланджело и направился отпирать дверь.

–   Эйприл!!! – радостно завопили черепашки, продолжая смеяться.

–   Что смешного вы находите в том, что у дверей стоит молодая девушка, журналистка, любящая сенсации? – удивилась Эйприл. – К тому же, ваш друг, – добавила она.

–   Нет, ты неправильно поняла, – стал объяснять Микеланджело. – Мы смеялись совершенно по иному поводу.

–   Да? И что же это за повод? – спросила Эйприл, проходя в комнату.

–   Этот повод – Донателло, – выступил вперед учитель Сплинтер.

–   Здравствуйте, Сплинтер, – поздоровалась девушка. – И что же такого смешного он вам рассказал?

–   Это словами не передашь, это нужно было еще и видеть, – ответил учитель Сплинтер. – Проходи, садись.

  Эйприл заняла место на диванчике. Рядом с ней разместился учитель Сплинтер, а черепашки уселись вокруг них на стульях.

–   Ты же обещала нам позвонить, – упрекнул девушку Донателло.

–   Да, – ответила та. – Но у меня появилась свободная минутка после выпуска новостей, и я решила, что будет лучше, если лично поговорю с вами.

–   И правильно решила, – сказал Сплинтер. – То, что мы хотели тебе рассказать, очень интересно и важно.

–   Жаль, что я немного опоздала, – улыбнулась Эйприл. – И Донателло, скорее всего, не сможет повторить в точности сказанное. А так бы хотелось посмеяться.

–   По правде говоря, я и сам не знаю, что вызвало у них такой смех, – произнес Донателло.

  И тут все снова рассмеялись.

–   Ну, а какую же сенсацию вы приготовили мне? – подводила к главному Эйприл.

–   Самую грандиозную! – воскликнул Донателло.

–   Даже так? – удивилась девушка и обвела взглядом черепашек и учителя Сплинтера.

–   Да! – ответил Рафаэль. – Ты даже не представляешь, Эйприл, насколько она удивительная и загадочная!

–   Ладно, сдаюсь, – сказала девушка. – И что же это за таинственная сенсация?

–   Ты о ней знаешь, – хитро улыбнулся Леонардо.

–   Знаю? – удивилась Эйприл.– Вот так новости. Не держите же меня в неведении, говорите. Я начинаю сгорать от любопытства!

–   А ты попробуй отгадать, – настаивал Донателло. – Рафаэль прав, ты знаешь, потому что говорила о ней в выпуске новостей.

–   Нет, – отрицательно покачала головой Эйприл. – Я же сказала, что сдаюсь. Тем более, что загадок без отгадок мне хватило за сегодняшний день на работе. Ну, говорите же. С меня большая-пребольшая пицца.

–   Ура-а!! – закричали черепашки так, что Эйприл демонстративно закрыла уши.

  Учитель Сплинтер поднял руку и попросил черепашек замолчать. Те быстро поняли, что от них требуют и тут же перестали смеяться.

–   Речь идет о выставке, которая проходит в Уайтхолл-галери, – начал рассказывать учитель Сплинтер.

–   Ах, вот вы о чем? – догадалась Эйприл.

–   Так ты знаешь обо всем? – разочарованно спросил Донателло.

–   О выставке? Ну конечно! – ответила Эйприл. – Я сама там была на открытии.

–   Нет, – заперечил учитель Сплинтер. – Вы с Донателло не поняли друг друга. Он спросил, знаешь ли ты о том, что на этой выставке вчера произошла кража?

–   Кража? – удивилась Эйприл. – Вчера?

–   Да, – спокойно продолжал говорить учитель Сплинтер.

–   А вы ничего не путаете? – не поверила Эйприл. – Ведь из Уайтхолл-галери практически невозможно ничего украсть. А во-вторых, новости – моя профессия, моя работа. И я всегда выполняю свою работу на отлично. По крайней мере, старалась так делать до сего момента.

–   Мне тоже странно, что о пропаже картины никто не заявил, – сказал учитель Сплинтер.

–   Но уже тринадцать часов! – удивилась Эйприл. – И при том следующего дня! А вы точно уверены, что кража произошла? Я хочу сказать, вы не могли ошибиться?

–   Донателло, – обратился учитель Сплинтер. – Покажи.

  Донателло встал и направился к столику, на котором лежала картина. Он был очень рад, что учитель поручил именно ему сделать это – поднести картину Эйприл. А девушка тем временем провожала Донателло ничего не понимающим взглядом.

–   Вот она, – поднес картину Донателло и стал ее разворачивать.

–   Если тебя интересует название, вот оно, – сказал учитель Сплинтер и протянул журналистке каталог выставки.

–   Номер тысяча семнадцать, – задумчиво прочитала Эйприл. – В международном каталоге Джи Би восемь один ноль ноль три эс, Страховочная стоимость – пятьдесят тысяч долларов. Название – «Замок Вальдхоуз».

  Эйприл отвела взгляд от каталога и посмотрела на картину, а потом на учителя Сплинтера.

–   Ничего не понимаю, – продолжала она в какой-то задумчивости. – Что это все значит? И как картина оказалась у вас?

  И учитель Сплинтер неторопливо стал рассказывать обо всем, что произошло вчера в музее. Он был справедлив и к черепашкам, давая высказаться каждому из них в тех местах, где они действовали сами. А потом Донателло и Рафаэль поведали Эйприл о своих ночных приключениях, которые закончились прогулкой по старинному замку только под утро.

–   Вот так новость, – никак не могла поверить в рассказанное Эйприл.

–   Тебе придется раскошеливаться на огромнейшую пиццу, – попробовал пошутить Донателло.

  Но, видя, что Эйприл просто ошарашена их сообщениями, он перестал приставать к ней и сел на свое место.

–   И что вы намерены делать теперь, учитель Сплинтер? – наконец поинтересовалась Эйприл.

–   Для этого мы и позвали тебя, – ответил тот. – Как ты понимаешь, нам не резон соваться в музей и узнавать, что там известно о пропаже. Точно так же и с возвращением картины. Если мы принесем ее, нас тут же могут схватить, как похитителей.

–   Да, это правильно, – согласилась Эйприл. – Я пойду в музей сама и разузнаю, что там происходит.

–   Ты сообщишь нам результат? – спросил Леонардо.

–   Вы будете первыми, кому я расскажу о результатах своего маленького секретного расследования, – улыбнулась Эйприл черепашкам.

  Девушка заторопилась уходить.

–   А может нам пойти с тобой? – неожиданно предложил Донателло.

–   Я не знаю, – пожала плечами Эйприл.

  Учитель Сплинтер заметил, что девушке неудобно было отказывать черепашкам, но в то же время она не могла взять их с собой по той простой причине, что отправлялась на работу.

–   Я думаю, что этого не стоит делать, – вмешался он в разговор. – Ведь Эйприл идет в музей не на экскурсию, а вроде как на работу.

–   Ладно, – согласился Донателло. – Тогда мы останемся. Пока, Эйприл.

  Эйприл благодарно улыбнулась учителю Сплинтеру, попрощалась и вышла. Черепашки остались дожидаться ее звонка дома.

  Прошло два с половиной часа, как ушла девушка. Черепашки несколько раз включали телевизор, надеясь увидеть журналистку в выпуске новостей, где она поведает о сенсационном происшествии. Но все было напрасно. И вдруг Эйприл сама позвонила. Микеланджело первым подоспел к переговорному устройству.

–   Черепашки слушают Эйприл! – ответил он на звонок.

–   Микеланджело, я только что из музея, – сказала Эйприл.

–   Ты что-нибудь узнала? – спросил через плечо друга Рафаэль.

–   По переговорнику ничего не расскажу, – ответила Эйприл. – К тому же, я звонила на телеканал. Мне еще вести вечерний выпуск новостей через сорок минут. Потом я заскочу к вам. Тогда и поговорим. Хорошо?

–   Мы ждем тебя, Эйприл, – ответил Микеланджело.

–   Пока, черепашки! Конец связи, – сказала Эйприл, и экран переговорного устройства погас.

  Черепашки ниндзя дождались выпуска новостей, но Эйприл о картине... не сказала ни слова.

–   Вот тебе и раз! – разочарованно вздохнул Донателло. – Что это с Эйприл? Может, она забыла?

–   Как она могла забыть? Соображаешь, что говоришь? – постучал по лбу Микеланджело. – Я вообще-то тоже ничего не понимаю. Может, вы объясните нам, учитель Сплинтер, что могло произойти?

–   Для меня это такая же загадка, как и для   вас, – ответил учитель Сплинтер. – Дождемся Эйприл, и она прольет свет на это таинство.

  Эйприл не заставила себя долго ждать. Она возвратилась к черепашкам, как и обещала, сразу же после выпуска новостей.

–   Послушай, Эйприл! – сразу набросился на нее недовольный Донателло. – Объясни, пожалуйста, что все это значит?

–   Я тоже не поверил своим ушам, – поддержал Микеланджело. – По-моему, ты впервые скрыла информацию от широкой публики.

–   Подождите, друзья, – остановила их девушка. – Я постараюсь вам все объяснить.

–   Да уж, сделай милость, – нахмурился Донателло и встал в позу Геракла.

–   По дороге в музей я все время думала о том, что произошло, – стала говорить Эйприл. – У меня никак не выходило из головы то, что вы мне рассказали. И я подумала: а что, если Шредер уже следит за мной? Что, если он сделал засаду в музее? Он ведь знает о вашей доброте и, следовательно, догадывается, что картина будет возвращена музею. При его снаряжении, о котором вы мне говорили, он сможет сделать это за пару минут. Но вас ведь не будет рядом? Согласны?

–   И что же? – не понимал к чему она клонит Донателло.

–   Он воспользуется первым же моментом и доставит картину Супермозгу без лишних проблем! – ответила Эйприл.

–   А что придумала ты? – поинтересовался Рафаэль.

–   Мы возвратим картину спокойно и без лишнего шума, – стала излагать свой план Эйприл. – Я уже договорилась с владельцем галереи.

–   Ты ему все рассказала? – удивился Леонардо.

–   Конечно же, нет, – ответила девушка. – Я просто сказала, что картина представляет интерес для одного обезумевшего коллекционера. Он решил, что с него хватит хлопот и без кражи. Поэтому я уговорила его спрятать картину до окончания выставки.

–   Шредер все равно не успокоится, – отрицательно покачал головой Леонардо.

–   К тому же, он ведь не знает о том, что и мы открыли тайну замка Вальдхоуз, – добавил Микеланджело.

–   Что из этого? – спросила его Эйприл.

–   Мне кажется, он станет разыскивать нас, – объяснил Микеланджело.

–   Ты думаешь, что он что-то узнает от нас? – спросил его Донателло.

–   Я этого не говорил.

–   Ребята, – вмешался в разговор учитель Сплинтер. – Мне кажется, что Эйприл права. Мы передадим картину обратно музею и тем самым если и не спасем мир от катастрофы, то все же отодвинем этот момент на неопределенное время. И тогда у нас появится один ход в нашу пользу.

–   Ладно, – согласился Донателло. – Мы ведь не для себя отняли ее у Шредера.

–   И я согласен, – поддержал Микеланджело.

–   И я, – вторил ему Рафаэль.

–   Я тоже, – махнул лапой Леонардо. – Других вариантов у нас все равно нет.

–   Тогда собирайтесь в дорогу, – сказала Эйприл. – Мы повезем картину в музей.

  Было еще совсем не поздно, но на улице лежал осенний сумрак. Эйприл и черепашки выбрались из канализации и остановили первое попавшееся им такси. А через полчаса они все вместе уже входили в музей. Вернув картину, черепашки немедленно возвратились домой, а Эйприл отправилась по своим служебным делам.

–   Знаете, ребята, – сказал Донателло, когда они собирались ложиться спать. – У меня такое чувство, что мы отказались от классных приключений.

–   А у меня нет, – ответил Леонардо.

–   Не знаю, но лично у меня очень нехорошее предчувствие, – сказал Рафаэль. – Особенно от этого владельца галереи, мистера Болдуина.

–   Он тебе не понравился? – поинтересовался Микеланджело.

–   Мне кажется, что он нас обманул, – объяснил свое подозрение Рафаэль. – Ему просто не нужны были неприятности, поэтому он наобещал нам с три короба.

–   Да, а мы и уши развесили, – поддержал сомнения друг Микеланджело. – Я тоже думаю, что маловероятно, чтобы такой жадный и хитрый, как лис, человек сдержал до конца свое слово.

–   Поживем – увидим, – сказал на это Леонардо, ложась в постель. – А теперь пора отдохнуть. Выключайте свет.

  И черепашки ниндзя улеглись спать.

  А утром их разбудил неожиданно ранний звонок переговорного устройства. Первым подхватился Рафаэль. Он вскочил со своей кровати и никак не мог сообразить, откуда доносится такой противно-пронзительный писк.

–   В чем дело? – замурлыкал Донателло.

–   Кто это тревожит нас в такую рань?– потянулся Микеланджело.

  Но когда до черепашек ниндзя дошло, что это звонит переговорное устройство Эйприл, остатки сна покину ли их, и они быстро нашли свой переговорник и включили его.

–   В чем дело, Эйприл? Почему ты звонишь в такую рань? – непонимающе спросил Донателло.

–   Извините, черепахи, – заговорила девушка. – Но дело не терпит отлагательств.

–   Картина? – догадался Рафаэль.

–   Да, – коротко ответила Эйприл.

–   Шредер все-таки украл ее? – спросил Донателло.

–   Нет, ребята, хуже, – покачала головой Эйприл.

–   А что может быть хуже? – не понял Леонардо.

–   Картина ожила, – сказала девушка. – Скорее включите телевизор, и вы все узнаете. Минут десять назад мне позвонил мистер Болдуин. Он не послушался предупреждений и вместо того, чтобы спрятать картину, вывесил ее на прежнее место. А ночью...

  Черепашки уже не слушали, что говорила Эйприл. Они бросились к телевизору, желая узнать, что произошло в картинной галерее.

Глава 7. Тренидаты начинают действовать

  Рафаэль первым подоспел к телевизору. Он включил его, Донателло, Микеланджело и Леонардо начали поудобнее устраиваться у экрана. Шум и необычно раннюю возню черепашек услышал учитель Сплинтер. Он вошел в комнату и глазам своим не поверил. Все черепашки сидели у телевизора и внимательно уставились на диктора.

–   Что произошло, ребята? – спросил он.

–   Учитель Сплинтер! – задыхаясь, стал объяснять Рафаэль. – Случилось такое, такое...

  Он не знал, как в двух словах передать то, о чем сказала по переговорнику Эйприл.

–   А теперь предлагаем последнее сообщение с места события, – сказал в это время по телевизору комментатор.

  На экране появилось изображение помещений музея. Они совсем не были похожи на то, что два дня назад видели черепашки и учитель Сплинтер. Кругом все было разрушено, предметы искусства валялись на полу. Многие из них уже не представляли никакой ценности, потому что были из стекла, фарфора, керамики и сейчас превратились в груды осколков.

–   Фью-у! – вырвался свист у Микеланджело. – Вот так работка. Если бы мне показали все это на фотографии и сказали определить место, я ни за что не отгадал бы.

–   Да уж, постарались они на славу, – согласился Рафаэль.

–   Вы видите перед собой первый этаж и, соответственно, первые залы Уайтхолл-галери, говорил тем временем комментатор. – Неизвестные злоумышленники, как предполагает полиция, проникли в помещение ночью. Остальная картина их действий пока не восстанавливается. Мы попросили сказать несколько слов шефа специальной бригады по расследованию особо загадочных происшествий лейтенанта полиции Лоумена. Мистер Лоумен, что вы можете сказать телезрителям?

  На экране появилась недовольная физиономия. Туповатое лицо полицейского выражало недовольство тем, что журналисты совали свои носы везде и мешали спокойно разбираться в происшествии. Но когда лейтенант заметил, что на него наведена кинокамера, он постарался изобразить некое подобие улыбки.

–   Сейчас пока нечего говорить, – ответил он. – Могу только повторить то же, что уже было сказано: из музея ничего не пропало. Следовательно, версия об ограблении отпадает. В настоящий момент наши сотрудники прорабатывают версию личной мести мистеру Болдуину.

  Полицейский уже отвернулся, чтобы уйти. Но комментатор поднес микрофон ему под нос.

–   Вы считаете, что это возможно? – спросил он.

  Лейтенант остановился, нахмурился еще больше и снова повернулся к камере.

–   Я считаю, что расследование шло бы в два раза быстрее, – неожиданно повысил он свой громогласный баритон, – если бы всякие любители сенсаций и скоропалительных выводов не совали свои носы куда не следует и не мешали работать! Они только тормозят расследование! Налогоплательщикам следовало бы задуматься над этим!

  И лейтенант полиции ткнул указательным пальцем прямо в камеру. Потом он развернулся и пошел прочь.

–   Но ведь это же моя работа! – стал оправдываться журналист. – И я хотел, чтобы было лучше.

  Но его уже никто не слушал, кроме телезрителей, которые находились в это время у экранов своих телевизоров.

–   Ладно, – с сожалением произнес журналист. – Раз полиция не желает с нами разговаривать попробуем взять интервью у самого мистера Болдуина. А вдруг лейтенант Лоумен прав и сегодняшний ночной погром в Уайтхолл-галери вызван личной местью самому мистеру Болдуину?

–   Ничего у них не получится, – тихо сказал Донателло.

–   Это еще неизвестно, – ответил Рафаэль.

–   Что ты хочешь этим сказать? – удивился Донателло.

–   Смотря, как поведет себя этот мистер Болдуин, – объяснил Рафаэль. – Если он сболтнет больше, чем надо, то полиция может выйти на Эйприл.

–   Ты думаешь, что Эйприл им что-нибудь расскажет? – удивленно спросил Донателло.

–   Эйприл может и не скажет, но у нее возможны неприятности, – ответил Рафаэль.

–   Это ей не впервой, – спокойно сказал Микеланджело. – Другое дело, что Эйприл не будут давать прохода с разными расспросами ее же коллеги.

–   Тише, – остановил друзей Леонардо. – Давайте послушаем, что будет говорить сам Болдуин.

  В этот момент на экране появилось лицо владельца галереи мистера Болдуина. Он нервничал, руки его дрожали. Он еще никак не мог сообразить, что же на самом деле произошло этой ночью. У него возникали в голове всякие мысли по этому поводу, в том числе и слова Эйприл, которые она сказала накануне, возвращая картину. Мистер Болдуин благодарил девушку за оказанную любезность и возвращение картины, а также за то, что она дала слово никому и нигде не говорить о происшествии. Ведь это могло подорвать авторитет галереи, известной почти во всем мире.

  Теперь у него время от времени всплывали в памяти и другие слова Эйприл, где она предупреждала мистера Болдуина о некоторой опасности, которая может грозить огромными неприятностями не только ему, но и всему городу, а, возможно, и всему миру, если картина пропадет снова. Конечно, мистер Болдуин не поверил в эту белиберду.

  Он вообще не верил во всякую чертовщину. Он обещал сделать все так, как просила девушка только потому, что не хотел огласки и очернения своего имени. Теперь он пожалел, что после ухода Эйприл О'Нил приказал повесить картину на прежнее место. Потому и сделал первый телефонный звонок именно ей.

  Журналист подошел совсем близко к мистеру Болдуину. Но, видя его задумчивое состояние, не решался задавать вопросы. Возможно, замечание, которое сделал лейтенант полиции, подействовало на него несколько отрезвляюще. Он стоял и не знал, с чего начать разговор.

–   Вы видите на своих экранах всю ту же разруху, которая царит в Уайтхолл-галери, – вдруг сказал он. – А среди этой разрухи и беспорядка возникает печальный, но непоколебимый мистер Болдуин, хозяин галереи. И если он согласится, мы попробуем задать ему несколько интересных вопросов.

  Услышав свое имя, мистер Болдуин вышел из состояния оцепенения и вздрогнул. Он посмотрел на комментатора, затем на телекамеру, несколько преобразился, придав своему лицу оптимистическое выражение.

–   Мистер Болдуин, – наконец осмелел журналист.

–   Да, да, – ответил тот.

  Заметив, что мистер Болдуин согласился пойти на контакт, комментатор осмелел.

–   Скажите, а что лично вы думаете обо всем происшедшем? – спросил журналист.

–   Если честно, то ни одна мысль, более или менее объясняющая происшествие, мне пока не пришла в голову, – ответил мистер Болдуин.

–   Вы сказали «более или менее», – прицепился журналист. – Что вы имеете в виду?

–   Начинается, – прошептал Донателло. – Сейчас он выложит ему все.

–   Уверенно я пока сказать не могу, – замялся мистер Болдуин. – Во всем должны разобраться специалисты.

–   А он не такой уж дурак, – похвально отозвался Рафаэль. – После вчерашней встречи с ним в музее я был несколько иного мнения о нем.

–   А каких специалистов вы имеете в виду? – не отставал журналист.

–   Всех, – ответил мистер Болдуин. – В том числе и специалистов по всякой нечисти.

–   То есть вы хотите сказать, что не исключаете возможности участия в этом деле...

–   Я еще раз повторяю, что не собираюсь делать никаких заявлений до окончания официального расследования, – настойчиво перебил журналиста мистер Болдуин. – А теперь извините, у меня работа.

  Он легко поклонился и поспешил покинуть корреспондента.

–   Он молодец, этот мистер Болдуин, правда, учитель Сплинтер? – вторично похвалил Рафаэль.

–   Он просто сверх осторожный человек, – сделал вывод учитель Сплинтер. – При всем своем желании он не может сказать ни единого слова.

–   Почему? – поинтересовался Донателло.

–   Потому что не знает наверняка, поможет это его авторитету или повредит, – ответил учитель Сплинтер.

–   Все-таки первое впечатление самое точное, – возвращался к прежнему убеждению Рафаэль. – Он самый настоящий лис, который вертит хвостом. Если бы он послушался вчерашнего предупреждения Эйприл, такого могло бы и вовсе не произойти.

–   Учитель Сплинтер, – обратился Леонардо. – Как вы думаете, что все-таки могло произойти этой ночью в музее?

  При этом вопросе все черепашки ниндзя замолчали и уставились на своего учителя. Они знали, что он обязательно имеет какое-то определенное мнение по этому поводу. Но учитель Сплинтер разочаровал своих подопечных на этот раз.

–   Здесь много неясного, – ответил он. – Не то что с уверенностью, но даже предположительно сказать ничего невозможно.

–   Как? – удивленно уставился на него Микеланджело. – Даже вы затрудняетесь что-то сказать, учитель Сплинтер?

–   Единственное, что мне приходит сейчас в голову... – учитель Сплинтер замолчал, как бы продолжая домысливать фразу.

  Черепашки смотрели на него, затаив дыхание, боясь пропустить самую главную мысль, которую готовился произнести учитель Сплинтер.

–   Чтобы разобраться во всем этом, нужно понаблюдать за самой картиной, – наконец закончил свою мысль учитель Сплинтер.

–   Как понаблюдать? – не понял Донателло и обвел взглядом друзей, будто проверял, поняли они или нет.

–   Очень просто, – сказал учитель Сплинтер. – Сделать засаду в музее и наблюдать за картиной днем и ночью.

–   Но зачем? – еще больше удивился Донателло и снова обвел взглядом друзей.

–   Действительно, – согласился с Донателло Рафаэль, – что это даст?

–   Больше я ничего не могу сказать, – ответил учитель Сплинтер.

–   В таком случае, – сказал Микеланджело, – нам не обойтись без помощи Эйприл.

–   А с ней вам обязательно надо связаться, – ответил учитель Сплинтер, вставая со своего места.

–   А вы куда? – поинтересовался Леонардо.

–   Мне нужно кое с кем посоветоваться, – хитровато подмигнул учитель Сплинтер. – Может, я еще что-то узнаю по своим каналам. Вас же попрошу об одном: ни на минуту не выпускайте картину из виду, ни днем, ни ночью. Запомните это хорошенько. А теперь давайте на занятия, завтракать, а потом за дело.

  И черепашки встали со своих мест. Они снова окунулись в привычную повседневную жизнь.

  Когда учитель Сплинтер ушел, и черепашки ниндзя остались одни, Донателло предложил немедленно связаться с Эйприл и рассказать ей о плане учителя.

–   Ты думаешь, что Эйприл знает больше, чем мы слышали по телевизору? – неуверенно спросил Леонардо.

–   А что, если она уже успела побывать в музее и поговорила с мистером Болдуином? – ответил вопросом Донателло.

–   И все равно, я уверен, что даже это ничего не может дать нам, – вмешался в разговор Рафаэль.

  Он был задумчивее всех остальных черепашек. Ему не давали покоя вчерашние плохие предчувствия.

–   Почему? – спросил Донателло.

–   А ты что же, думаешь учитель Сплинтер просто так сказал, что нам следует лично понаблюдать за картиной? – ответил Микеланджело, который быстрее всех сообразил, что имеет в виду Рафаэль. – К тому же, скорее всего, музей закрыт. Без Эйприл нам будет трудно туда попасть.

–   А если через Ника Кортези? – намекнул Донателло.

–   Не думаю, Донателло, чтобы он согласился нам помочь, – отрицательно покачал головой Леонардо. – После случившегося этой ночью охрана здания будет усилена. И придется долго всем объяснять, зачем нам понадобилось проникнуть в музей.

  В этот момент неожиданно для черепашек заработало переговорное устройство.

–   Это Эйприл, – радостно сказал Донателло. – Удивительно, как ей удается всегда узнавать, что мы хотим ее видеть?

–   Эйприл, – первым подошел к переговорному устройству Рафаэль, – это черепашки. Как у тебя дела?

  На маленьком экранчике переговорного устройства появилось изображение. Лицо девушки было чем-то озабочено.

–   Мне дважды звонили, – ответила она.

–   Кто? – спросил Донателло.

–   Один раз – сам мистер Болдуин, – ответила девушка. – Он говорил бессвязно, но я поняла, что он просит разрешения рассказать об услышанном полиции.

–   И что ты ему ответила? – поинтересовался Леонардо.

–   Я сказала, что в такое никто не поверит, даже если он и расскажет о том, о чем я его предупредила. Тем более что это сообщение может только затруднить ход следствия. Он вроде бы согласился. Но спустя некоторое время со мной связался лейтенант полиции.

–   Лейтенант Лоумен? – спросил Микеланджело.

–   Да, – удивленно ответила Эйприл. – А вы откуда его знаете?

–   Но мы же смотрели репортаж, – объяснил Леонардо.

–   Ах, да. Я совсем позабыла об этом.

–   И чего он хотел? – поинтересовался Донателло.

–   Он сказал, что имел разговор с мистером Болдуином и тот намекнул ему, что я могу несколько пролить свет на это дело, – сказала Эйприл. – Он просил меня, чтобы я подъехала к нему.

–   Что ты ответила, Эйприл? – спросил Донателло.

–   Что я могла ответить? – развела руками Эйприл. – Правда, мне пока не приходилось иметь дело с полицией в качестве свидетеля преступления.

–   Не говори глупостей, Эйприл, – сказал на это Рафаэль. – Ты же прекрасно понимаешь, что это всего лишь проделки тренидатов.

–   Рафаэль, я все прекрасно понимаю, – согласилась Эйприл. – Но ведь лейтенанту полиции такого не скажешь! Он подумает, что я просто рехнулась.

–   Эйприл, – сказал Донателло. – Мы едем с тобой.

–   Спасибо, ребята, но я думаю, что справлюсь сама, – ответила девушка.

–   Ты совсем не так поняла, – заперечил Донателло. – Нам очень нужно попасть в музей.

–   Что? – удивилась Эйприл.

–   Заезжай, по дороге все расскажем, – коротко ответил Донателло. – Мы уже собираемся и выходим.

–   Конец связи, – сказала Эйприл.

  Экранчик портативного переговорного устройства погас.

–   А что ты собираешься сказать Эйприл? – полюбопытствовал Микеланджело.

–   У меня созрел план как раз тогда, когда она сказала, что ее просил подъехать лейтенант полиции, – ответил Донателло.

–   И что это за план? – спросил Рафаэль.

–   Нам ведь все равно никак нельзя попасть в музей, так? – стал объяснять Донателло. – Эйприл представит нас как своих помощников и попросит, чтобы мы остались возле картины. Мешать мы никому не будем, а в случае чего, то и помочь можем.

–   Заманчивое предложение, – кивнул головой Рафаэль. – А если этот лейтенант настолько подозрительный тип, что станет подозревать не кого-нибудь, а именно нас?

–   Об этом я не подумал, – ответил Донателло. – Но согласитесь, другого выхода у нас нет.

–   Ладно, давайте собираться, – сказал Микеланджело. – Скоро приедет Эйприл. Поедем с ней, а там сориентируемся на месте.

  Черепашки ниндзя направились по канализации к выходу, чтобы вовремя добраться до того места, где их обычно ждала Эйприл. Стоять пришлось совсем недолго. Эйприл заехала за ними, и они вместе отправились в музей.

–   Ну, рассказывайте, зачем вам нужно проникнуть в музей? – спросила Эйприл, когда они ехали по улицам города.

–   Понимаешь, Эйприл, – стал объяснять свой план Донателло, – учитель Сплинтер сказал, что даже он не может дать определенного объяснения происшедшему. Для этого следует понаблюдать какое-то время за картиной.

–   Как понаблюдать? – не поняла девушка.

–   Очень просто, – ответил Донателло. – Сидеть и не сводить с нее глаз ни днем, ни ночью.

–   Ни днем, ни ночью? – переспросила Эйприл. – Но кто вам это разрешит?