Текст книги "Судебный процесс по уголовному делу американского летчика-шпиона Френсиса Гарри Пауэрса 17–19 августа 1960 г."
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
Заседание 18 августа (утреннее)
Комендант суда:Прошу встать, суд идет.
Председательствующий: Садитесь, пожалуйста. Судебное заседание Военной коллегии Верховного Суда Советского Союза продолжается. Товарищ адвокат, у Вас есть еще вопросы к Вашему подзащитному?
Гринев:Есть.
Председательствующий:Подсудимый Пауэрс, прошу Вас отвечать на вопросы Вашего адвоката.
Гринев:Почему Вы не остались работать на спасательной станции и не пытались найти другую работу?
Пауэрс:Я поступил на спасательную станцию после окончания колледжа. Это была временная работа, только на лето, и она должна была прекратиться с наступлением осени. В той местности, где я жил, было практически невозможно найти постоянную работу. Никто не соглашался брать человека, которому предстояло уйти в армию.
Гринев:Знали ли Вы при подписании контракта с Центральным разведывательным управлением, что Вам предстоят полеты над территорией СССР?
Пауэрс:При подписании контракта мне это было неизвестно.
Гринев:Когда Вы впервые узнали об этом?
Пауэрс:Шесть или семь месяцев спустя после подписания контракта. Мне сообщили, что это будет частью наших обязанностей. В это время стало известно, что советская радарная система более эффективна, чем считалось раньше. И поэтому нам объявили, что, вероятно, мы ограничимся лишь полетами вдоль границ Советского Союза.
Гринев:В случае отказа от выполнения задания, от полета 1 мая, получили ли бы Вы ту часть денег, которая согласно контракту Вам сразу не выдавалась?
Пауэрс:Контракт был сформулирован таким образом, что это зависело целиком от тех, кто меня нанимал. Они могли посчитать это несоблюдением контракта с моей стороны. Я не знаю, какое решение было бы принято.
Гринев:Что конкретно говорил Вам полковник Шелтон о безопасности полета над территорией СССР?
Пауэрс:Мне было сказано, что такие полеты совершенно безопасны. Единственная опасность – неисправность аппаратуры, технического оснащения самолета.
Гринев:Когда-нибудь раньше давали Вам при полетах булавку с ядом?
Пауэрс:Это был первый случай, когда мне была вручена такая булавка.
Гринев:Показывал ли полковник Шелтон, как нужно пользоваться булавкой с ядом?
Пауэрс:Да, мне это объяснили.
Гринев:Я больше вопросов не имею.
Председательствующий:Подсудимый Пауэрс, садитесь. Товарищ Генеральный прокурор, имеются ли у Вас еще вопросы?
Руденко:Несколько уточняющих вопросов.
Председательствующий:Подсудимый Пауэрс, прошу Вас отвечать на вопросы Генерального прокурора Советского Союза.
Руденко:Вчера Вы показали, что первый раз были в Пешаваре в 1959 году.
Пауэрс:Да.
Руденко:Вы пригнали туда самолет «У‑2»?
Пауэрс:Да.
Руденко:Кто Вас встречал на аэродроме в Пешаваре и при каких обстоятельствах Вы произвели посадку?
Пауэрс:Я был встречен представителями подразделения «10‑10». Посадка происходила нормально, я вызывал их по радио, и мне отвечали.
Руденко:А кроме представителей подразделения «10‑10» Вас еще кто-нибудь встречал?
Пауэрс:Никто другой, кроме представителей подразделения «10‑10», меня не встречал.
Руденко:А кто давал Вам разрешение на посадку в Пешаваре?
Пауэрс:Контрольно-диспетчерский пункт.
Руденко:Чей?
Пауэрс:Местный, пакистанский.
Руденко:Следовательно, пакистанские власти знали о прибытии Вашего самолета в Пешавар летом 1959 года?
Пауэрс:Предполагаю, что знали.
Руденко:Какой был установлен режим для сотрудников подразделения «10‑10» на авиабазе Пешавар?
Пауэрс:Нам не разрешалось покидать территорию базы.
Руденко:Вам также не разрешалось общаться с кем-либо?
Пауэрс:Очень мало посторонних приближалось к ангарам, в которых мы помещались. Думаю, что причиной запретов было то обстоятельство, что аппаратура на самолете считалась секретной.
Руденко:Через какие государства Вы летели к границе СССР, вылетев 1 мая с аэродрома Пешавар?
Пауэрс:Я захватил небольшую часть территории Пакистана, небольшую часть территории Афганистана и затем пересек границу Советского Союза.
Руденко:Таким образом, Вы нарушили воздушное пространство Афганистана?
Пауэрс:Мне неизвестно, было ли у меня разрешение на это.
Руденко:Но афганские власти не давали Вам разрешения на полет над их территорией?
Пауэрс:Мне лично такого разрешения они не давали.
Руденко:И Ваше начальство не сообщало Вам, что такое разрешение получено?
Пауэрс:Нет.
Руденко:Таким образом, Вы нарушили суверенитет нейтрального государства – Афганистана?
Пауэрс:Если мое подразделение не получило соответствующего разрешения, то да, действительно я нарушил.
Руденко:А разве ваше подразделение получало разрешение совершать полеты вдоль границ Советского Союза?
Пауэрс:Это мне неизвестно.
Руденко:А разве ваше подразделение получало разрешение вторгнуться в пределы Советского Союза?
Пауэрс:Предполагаю, что нет.
Руденко:Предполагаете. А может быть, скажете более точно: не получало разрешения?
Пауэрс:Если бы такое разрешение имелось, то это касалось бы более высоких властей и мне это не было бы известно.
Руденко:Если бы такое разрешение имелось, то Вы не были бы, очевидно, здесь, на скамье подсудимых?
Пауэрс:Именно поэтому я полагаю, что такого разрешения не было.
Руденко:Накакой высоте Вы пересекли советскую границу?
Пауэрс:Я не помню сейчас точные данные высоты в момент пересечения границы, но могу сказать, что это было ниже той высоты, на которой я был настигнут ракетой. Я пересек границу примерно на высоте около 66 тысяч футов.
Руденко:На какой высоте Вы продолжали полет – на высоте 66 тысяч футов?
Пауэрс:По мере того как горючее расходовалось, уменьшался вес самолета и я набирал высоту.
Руденко:На какую высоту Вы забрались?
Пауэрс:Примерно на высоту 68 тысяч футов, может быть, немного меньше или больше.
Руденко:Именно на этой высоте – 68 тысяч футов – Вы летели в районе Свердловска?
Пауэрс:Да.
Руденко:Именно на этой высоте – 68 тысяч футов – Вы были сбиты советской ракетой?
Пауэрс:Да, что-то на этой высоте меня сбило.
Руденко:Вы сказали, что Вас что-то сбило?
Пауэрс:Да, яне видел точно, что меня сбило.
Руденко:Но именно на этой высоте Вы были сбиты?
Пауэрс:Да.
Руденко: Япрошу суд огласить рапорт командира воинского подразделения Советской Армии, сбившего 1 мая 1960 года американский самолет «Локхид У‑2», на котором летел Пауэрс. Этот рапорт находится в томе 7, л. д. 5, английский текст – л. д. 7.
Председательствующий:Товарищ адвокат, у Вас нет возражений против просьбы Генерального прокурора?
Гринев:Нет.
Председательствующий:Суд, совещаясь на месте, определил удовлетворить просьбу Генерального прокурора Советского Союза. (Зачитывает рапорт.)
«Командиру воинской части
Рапорт
Доношу, что Ваш приказ об уничтожении самолета – нарушителя государственной границы Союза ССР, вторгшегося в пределы нашей Родины 1 мая 1960 года, выполнен в 8.53 – время московское.
При входе самолета в зону огня на высоте свыше 20 тысяч метров был произведен пуск одной ракеты, разрывом которой цель была уничтожена. Поражение цели наблюдалось при помощи приборов, а через небольшой промежуток времени постами визуального наблюдения было зафиксировано падение обломков самолета и спуск на парашюте летчика, выбросившегося с разбитого самолета. О результатах боя мною было доложено по команде и приняты меры задержания летчика, спустившегося на парашюте.
Майор Воронов, 1 мая 1960 года».
Руденко:Поддерживали ли Вы радиосвязь с авиабазами Инджирлик и Пешавар, пролетая над территорией Советского Союза?
Пауэрс:Нет, не поддерживал.
Руденко:Почему Вы не поддерживали радиосвязь с этими базами?
Пауэрс:Радиоаппаратура, которой я располагал, была ультравысокой частоты, она служит для радиосвязи в пределах прямой видимости, при совершенно плоской местности. С высоты, на которой я находился, я мог бы поддерживать связь на расстоянии примерно 300–400 миль, но горы, находившиеся между мной и Пешаваром, снижали возможность радиосвязи до 200 миль. От Инджирлика я находился слишком далеко, чтобы поддерживать с ним связь.
Руденко:А не объясняется ли отсутствие радиосвязи секретностью Вашего полета, опасением, что Ваш сигнал может быть зафиксирован?
Пауэрс:Даже если бы я имел возможность поддерживать радиосвязь на таком расстоянии, я бы не стал делать этого из-за возможности пеленгации самолета.
Руденко:Об этом я и спрашиваю. Прошу суд разрешить предъявить подсудимому Пауэрсу полетную карту, которая находится в томе 6, л. д. 25.
Председательствующий:Товарищ секретарь, предъявите.
(Подсудимому Пауэрсу предъявляется полетная карта.)
Руденко:Подсудимый Пауэрс, это Ваша карта?
Пауэрс:Да.
Руденко:Почему на Вашей полетной карте основной маршрут полета обозначен красным и синим цветом?
Пауэрс:Как я вчера, кажется, говорил, части маршрута, помеченной красным карандашом, я должен был придерживаться как можно более точно. Синим карандашом отмечены менее важные участки, они дают лишь указание направления. Разумеется, на протяжении всего полета я должен был как можно более точно придерживаться указанного направления, но в участках, обозначенных красным карандашом, требовалась максимальная точность.
Руденко:Таким образом, красным карандашом отмечены те части маршрута, которые особенно интересовали Центральное разведывательное управление?
Пауэрс:Во всяком случае, они представляли максимальный интерес для тех лиц, которые дали мне эту карту.
Руденко:Для кого?
Пауэрс:Поскольку я работал для Центрального разведывательного управления, эти участки, по-видимому, интересовали именно его.
Руденко:Прошу посмотреть на карту. Участок маршрута от Кандалакши до Будё обозначен на ней коричневым карандашом. Что это значит?
Пауэрс:В случае недостатка горючего или кислорода я мог сократить свой полет и лететь по этому кратчайшему пути, но лишь при аварийных обстоятельствах.
Руденко:Через какие страны пролегал маршрут, обозначенный коричневым карандашом?
Пауэрс:Япересек бы территорию Советского Союза, Финляндии, Швеции, Норвегии.
Руденко:Перед Вашим полетом 1 мая 1960 года полковником Шелтоном был вручен Вам кусок черной материи. Для какой цели был дан этот кусок?
Пауэрс:Не знаю. Я находился уже в самолете, когда получил его от полковника Шелтона. Он приказал мне передать этот кусок черной материи представителям подразделения «10‑10», которые должны встретить меня в Будё.
Руденко:В случае благополучного возвращения с территории Советского Союза?
Пауэрс:В то время он, видимо, предполагал, что мой полет будет успешным.
Руденко:Это был конечный пункт Вашего маршрута, и Вас должны были встречать представители подразделения «10‑10»?
Пауэрс:Да.
Руденко:И Вы должны были вручить им кусок черной материи, данный Шелтоном перед полетом в СССР?
Пауэрс:Да.
Руденко:Следовательно, эта материя служила паролем?
Пауэрс:Это мне неизвестно.
Руденко:Но как Вы думаете?
Пауэрс:Мне казалось, что сам самолет должен был служить достаточным подтверждением.
Руденко:Сам самолет и сам Пауэрс. Но для чего еще кусок материи?
Пауэрс:Не знаю. Это единственные инструкции, которые я получил.
Руденко:Оставим эту материю. В 1958 году, как Вы вчера уже ответили на мой вопрос, из Инджирлика Вы перегнали самолет «У‑2» на авиабазу в Будё. Через какие страны Вы летели тогда?
Пауэрс:Я вылетел из Турции, летел над частью Турции, затем через Грецию и Италию. Дальше я точно не помню, может быть, через Швейцарию и Францию, а может быть, через Австрию, Западную Германию и, кажется, через Данию и Норвегию.
Руденко:Прошу суд предъявить подсудимому Пауэрсу четыре топографические карты Советского Союза, которые были изъяты у подсудимого и из остатков его самолета.
Председательствующий:Товарищ секретарь, предъявите подсудимому эти карты.
(Секретарь предъявляет подсудимому Пауэрсу четыре топографические карты.)
Руденко:Подсудимый Пауэрс, это Ваши топографические карты?
Пауэрс:Да, у меня были такие карты.
Руденко:Сколько было таких карт?
Пауэрс:Мне казалось, что у меня были две, но потом было установлено, что их было четыре.
Руденко:У Вас лично было две карты?
Пауэрс:Их вложили мне в карман.
Руденко:И в самолете две?
Пауэрс:Я не знаю, где находились еще две карты, но во время предварительного следствия мне были показаны четыре карты.
Руденко:И это Ваши карты?
Пауэрс:Да, мне их вручили.
Руденко:Для какой цели Вам вручили эти карты?
Пауэрс:Это было частью моего аварийного снаряжения. В случае аварии они должны были помочь мне добраться до границы.
Руденко:То есть для того, чтобы выбраться с территории Советского Союза?
Пауэрс:Да.
Руденко:Впорядке уточнения я хочу спросить Вас, почему на двух картах имеются вырезки и что именно вырезано?
Пауэрс:Я не представляю себе, кто и почему вырезал эти части, но мне их показывали.
Руденко:Что именно должно было находиться там, судя по сохранившимся картам?
Пауэрс:Поскольку на двух картах были вырезки, а на двух не было вырезок, то, сравнивая неполные карты с полными, я мог установить, какие именно участки вырезаны. Я не помню сейчас точно, но, кажется, вырезанные участки содержали сведения о том, кем изготовлены карты и кому они принадлежат.
Руденко:Понятно. А кем изготовлены карты и кому они принадлежат?
Пауэрс:Я прошу, если можно, взглянуть на карты.
Руденко:Пожалуйста, припомните.
Пауэрс:Если я правильно помню, то были вырезаны слова: «для служебного пользования» или «секретно». Были вырезаны также обозначения военно-воздушных сил Соединенных Штатов. Карты были матерчатыми.
Руденко:Для чего были вырезаны эти места?
Пауэрс:Мне это неизвестно. Я узнал об этом впервые, когда мне показали эти карты уже здесь.
Руденко:Очевидно, с целью замаскировать, кому они принадлежат и кем они изготовлены?
Пауэрс:Возможно, что это так и было, но тогда почему эти места были вырезаны на двух картах и оставлены на двух других?
Руденко:Это совершенно ясно, подсудимый Пауэрс, потому что две карты с вырезанными обозначениями находились у Вас и с их помощью Вы должны были, как говорите, выбираться из Советского Союза. А другие две карты находились в самолете, который Вы должны были по указанию Ваших хозяев уничтожить.
Пауэрс:Мне были даны лишь две карты и было сказано, что они помогут мне выбраться из страны. Какие именно карты были мне даны, мне сейчас установить трудно.
Руденко:Эти карты обнаружены при обыске у Вас, а две другие – в остатках самолета.
Пауэрс:Но мне неизвестно, где и какие карты были найдены.
Руденко:Среди предметов Вашего снаряжения обнаружено обращение на четырнадцати языках. Прошу суд предъявить подсудимому Пауэрсу это обращение.
Председательствующий:Товарищ секретарь, прошу предъявить подсудимому это обращение.
(Секретарь суда предъявляет подсудимому обращение.)
Руденко:Это обращение принадлежит Вам, подсудимый Пауэрс?
Пауэрс:И в данном случае это обращение было найдено при мне, но я не знал, что имел его. (Оживление в зале.)
Руденко:Прошу суд огласить русский текст этого обращения.
Председательствующий:Товарищ адвокат, Вы не возражаете?
Гринев:Нет.
Суд, совещаясь на месте, определил огласить текст обращения. (Председательствующий зачитывает текст обращения.)
«Я американец и не говорю по-русски. Мне нужны пища, убежище и помощь. Я не сделаю Вам вреда. У меня нет злых намерений против Вашего народа. Если Вы мне поможете, то Вас вознаградят за это».
Председательствующий:Прошу зачитать английский текст.
(Переводчик зачитывает английский текст обращения.)
Руденко:Подсудимый Пауэрс, кто вручил Вам это обращение?
Пауэрс:Это обращение полковник Шелтон мне не вручал. Я не знаю, быть может, оно было включено в мое снаряжение. Видимо, те, кто занимался моим личным снаряжением и помогал мне одеваться, вложили обращение, как и другие предметы, в мои карманы: карты в сложенном виде, которых я не видел, часы, которые должны были находиться в моем кармане, компас, советские деньги, золотые монеты. Не знаю, может быть, еще какие-нибудь предметы. Я не помню.
Руденко:Все эти предметы предназначались для подкупа советских людей?
Пауэрс:Это должно было помочь мне любыми средствами выбраться из Советского Союза.
Руденко:Я спрашиваю: для подкупа?
Пауэрс:Если бы мне это удалось, видимо, я бы прибег и к подкупу. Если бы мне удалось покупать пищу на эти деньги, я бы сделал и это, так как мне пришлось бы идти 1400 миль. Иными словами, я должен был воспользоваться деньгами и ценностями для того, чтобы помочь себе.
Руденко:Но Вы, конечно, убедились, что Вам не удастся использовать эти деньги для подкупа советских людей. Первые же советские граждане, которые Вас встретили, обезоружили Вас и доставили в соответствующие органы власти.
Пауэрс:Я и не пытался подкупить их,
Руденко:Не пытались?
Пауэрс:Нет.
Руденко:Но Ваши попытки все равно были бы безрезультатны.
Пауэрс:Я тоже так считаю.
Руденко:Очень хорошо (смех в зале).В порядке уточнения вопроса о вознаграждении: Вы уже свидетельствовали суду, что, проходя службу в военно-воздушных силах США, получали ежемесячно 700 долларов. Это так?
Пауэрс:Да, примерно такую сумму.
Руденко:Вы также показывали на суде, что после заключения контракта с Центральным разведывательным управлением Вам был установлен оклад в сумме 2500 долларов.
Пауэрс:Да.
Руденко:Вы получали все эти деньги на руки?
Пауэрс:Нет.
Руденко:Когда, при каких условиях и сколько получали Вы на руки?
Пауэрс:Каждый месяц я получал 1500 долларов минус налоги.
Руденко:А остальные 1000 долларов?
Пауэрс:Они удерживались и должны были быть выплачены мне после успешного выполнения контракта.
Руденко:Если бы Вы нарушили контракт, и в частности отказались бы от полета 1 мая, Вам бы выплатили эти доллары?
Пауэрс:Я не знаю, сочли бы они это несоблюдением контракта.
Руденко:То есть не выплатили бы остальные доллары?
Пауэрс:Точно не знаю.
Руденко:У меня больше вопросов нет.
Председательствующий:Подсудимый Пауэрс, прошу ответить еще на некоторые вопросы. Какова была основная задача Вашего полета 1 мая?
Пауэрс:Мне была поставлена такая задача: следовать по указанному маршруту и включать и выключать определенные приборы на определенных участках пути. Можно предположить, что это делалось в целях сбора разведывательной информации.
Председательствующий:Вы вчера показывали суду, что полковника Шелтона особенно интересовали площадки для запуска ракет?
Пауэрс:Да, он указал на один участок на карте, где по его предположениям могут находиться площадки для запуска ракет.
Председательствующий:Можно ли сказать, что главной задачей Вашего полета 1 мая было обнаружить и зафиксировать площадки для запуска ракет?
Пауэрс:Я могу лишь высказать свое личное мнение по этому вопросу. Я уверен, что эксперты, которые изучали фотографические пленки, извлеченные из моих камер, сами убедились, что интересовало лиц, пославших меня в Советский Союз. По моему мнению, советскими ракетами очень интересуются не только военные власти США, но и весь мир. (Оживление в зале.)Я предполагаю, что мой полет преследовал цель найти площадки для запуска ракет, но, повторяю, мне это не было сказано, и я говорю здесь об этом лишь предположительно.
Председательствующий:Подсудимый, знали ли Вы, что, вторгаясь на самолете-разведчике в пределы Советского Союза, Вы нарушаете государственный суверенитет страны?
Пауэрс:Да, я знал это.
Председательствующий:Почему же Вы согласились сделать это?
Пауэрс:Это был приказ.
Председательствующий:Как Вы теперь думаете, принесли Вы своей стране пользу или вред?
Пауэрс:Большой вред.
Председательствующий:Не приходила ли Вам в голову мысль, что, вторгаясь на самолете-разведчике в пределы Советского Союза накануне парижского совещания в верхах, Вы можете торпедировать это совещание?
Пауэрс:Когда я получал приказ об этом полете, мне было не до совещания в верхах, я просто об этом не думал.
Председательствующий: Недумали ли Вы о том, что это может привести к военному конфликту?
Пауэрс:Об этом должны были думать те, кто меня посылал. Мне оставалось только подчиниться приказу.
Председательствующий:Подсудимый Пауэрс, Вы раскаиваетесь в содеянном?
Пауэрс:Да, очень.
Председательствующий:Подсудимый Пауэрс, прошу Вас отвечать на вопросы народного заседателя генерал-майора авиации Захарова.
Народный заседатель генерал-майор авиации А. И. Захаров:Подсудимый Пауэрс, расскажите, на каких типах самолетов Вы летали, какой имеете общий налет в часах. Желательно знать по отдельным типам самолетов и в часах.
Пауэрс:С тех пор как я начал свою летную службу?
Захаров:Да.
Пауэрс:Во время учебы я летал на обычных самолетах двух типов: «Т‑6» и «Т‑33», а также на самолете «F‑80», который был почти таким же, как «Т‑33», только одноместным. Во время своего обучения я налетал примерно 300 часов. После этого я начал летать на самолете «F‑84G». Это самолет-истребитель американских военно-воздушных сил. Я не могу сейчас точно припомнить, сколько часов налетал, примерно 400–500. После этого я стал летать на самолете «F‑84F». Это более поздняя модель того же самолета. На этом самолете я налетал 100–200 часов. Затем я перешел на самолет «У‑2». На самолете «У‑2» я налетал примерно 500 часов. В это же время я налетал еще 200 часов на самолете «Т‑33», а также летал вторым пилотом на транспортных самолетах, однако очень немного.
Захаров:Вы вчера рассказывали, что в Пешаваре находились 3–4 суток перед полетом 1 мая. В чем конкретно заключалась Ваша личная подготовка к полету вообще и особенно предполетная подготовка?
Пауэрс:Единственная подготовка, которую я проходил, – это утром перед самым полетом, остальное время я просто провел за чтением.
Захаров:В чем конкретно заключалась предполетная подготовка?
Пауэрс:Меня разбудили за 3–4 часа до полета, накормили завтраком, сказали, что сегодня состоится полет; другого пилота разбудили в это же самое время, и за два с половиной часа до вылета оба мы приступили к вдыханию кислорода. Вскоре после этого мне вручили карты и дали задание. Мне указали несколько пунктов по карте, а также ориентиры, которые, возможно, пригодились бы мне в полете. Указали на возможное месторасположение площадки для запуска ракет, которую, возможно, удастся увидеть; указали пункт, где находится что-то, не знаю что, и указали несколько аэродромов, хотя я сейчас не помню сколько. Я не могу сейчас вспомнить всего содержания инструктажа подробно, поскольку прошло уже много времени.
Захаров:На карте были нанесены маршруты и задания всего Вашего полета с цифрами и надписями. Кто изготовил эту карту?
Пауэрс:Я не видел, как готовилась карта, и могу лишь предположить, что ее подготовил штурман подразделения.
Захаров:Сколько времени затратили Вы на изучение задания и маршрута?
Пауэрс:На изучение маршрута и карты у меня оставалось мало времени, так как одновременно происходил инструктаж. Все это происходило до одевания, а одевание началось примерно за 45 минут до вылета. Таким образом, на все это было отведено не более 1 часа 15 минут.
Захаров:А сколько времени Вы затратили на подготовку к полету, когда Вы летали первый раз в 1956 году вдоль границ Советского Союза?
Пауэрс:В тот раз мне сообщили о полете за несколько часов до вылета, кажется даже накануне.
Захаров:Какие варианты действий Вы намечали во время полета в воздушном пространстве Советского Союза в случае встречи с советскими истребителями?
Пауэрс:Мне было сказано, что такой опасности кет. Мне было также сказано, что, может быть, я увижу советских истребителей, и я действительно видел след какого-то самолета, но на меньшей высоте. Какой это был самолет, я не мог определить, я видел лишь след.
Захаров:Имелся ли на Вашем самолете прибор, при помощи которого Вы могли бы видеть атакующий истребитель?
Пауэрс:Специальных приборов, для того чтобы увидеть другие самолеты, у меня не было. Было нечто вроде обращенного вниз перископа, который позволял находить самолет снизу, если бы такой появился. Но этот прибор в основном использовался для ведения самолета, в навигационных целях.
Захаров:На Вашем самолете был такой прибор – гренджер. Дайте характеристику этому прибору. Был ли он у Вас включен? Когда Вы его включили?
Пауэрс: Онбыл включен непосредственно перед перелетом советской границы и оставался включенным на протяжении всего полета. Я могу лишь повторить то, что мне было сказано. Это был прибор для создания искусственных помех для радиолокационных станций.
Захаров:Каких станций?
Пауэрс:Это был прибор для создания искусственных помех для сигналов, исходящих от самолетов-истребителей или ракет.
Захаров:Какие Вы имеете в виду ракеты?
Пауэрс:Мне не было сказано точно, но я полагаю, что это ракеты типа «Воздух-Воздух». Это был небольшой прибор.
Захаров:Следующий вопрос. Какими навигационными средствами обеспечивалось движение Вашего самолета по маршруту над территорией Советского Союза?
Пауэрс:У меня был радиокомпас, а также секстант, которым, однако, я не пользовался во время этого полета, потому что по каким-то причинам я задержался с вылетом на 30 минут, я имел карты и, как я уже говорил, обращенный вниз перископ, который позволял видеть землю.
Захаров:Использовали ли Вы наземные радиостанции и какие именно во время своего полета для целей навигации?
Пауэрс:Да, я пользовался радиостанциями с помощью своего радиокомпаса. Я пользовался двумя или тремя радиостанциями, я не помню точно. Кажется, одна из них находилась вблизи Сталинабада, а другая – около Челябинска.
Захаров:Все полеты, которые Вы совершали в целях разведки вдоль границ Советского Союза, проводились только днем или и ночью?
Пауэрс:Как днем, так и ночью.
Захаров:Какое дополнительное оборудование в целях разведки ставилось на самолете, когда проводились ночные полеты?
Пауэрс:Яне знаю точно, какое дополнительное оборудование находилось на самолетах, но помимо обычных панелей с приборами, которые, как правило, постоянно находились в самолете, были дополнительные рукоятки, которые я включал и выключал при ночных полетах.
Председательствующий:Подсудимый Пауэрс, прошу Вас отвечать на вопросы народного заседателя генерал-майора артиллерии Воробьева.
Народный заседатель генерал-майор артиллерии Д. 3. Воробьев:Подсудимый Пауэрс, при заключении Вами контракта с Центральным разведывательным управлением знали ли Вы характер предстоящей Вашей разведывательной деятельности?
Пауэрс:Мне было известно о предстоящих полетах вдоль границ Советского Союза.
Воробьев:А характер разведывательной деятельности разве Вам не был известен в то время?
Пауэрс:Нет, в то время мне было лишь сказано, что от меня, возможно, в будущем потребуется и выполнение дополнительных заданий.
Воробьев:А при вторичном заключении контракта это уже было известно?
Пауэрс:Да, тогда для меня было известно, что частью новой работы должны были быть и полеты в глубь территории Советского Союза.
Воробьев:С разведывательными целями?
Пауэрс:Да, но, поскольку я в прошлом не совершал еще таких полетов, мне казалось, что, может быть, мне не придется совершать их и в будущем. Мне казалось, что в результате того технического прогресса, о котором я читал в газетах, технического прогресса как в Советском Союзе, так и в США, все время будет уменьшаться вероятность таких полетов. Но это, конечно, просто было мое собственное мнение.
Воробьев:При прохождении Вами специальной подготовки или переподготовки входило ли в программу изучение специальной разведывательной аппаратуры, установленной на Вашем самолете «У‑2»?
Пауэрс:Нет, нас обучали только полетам на самолетах и как пользоваться этой аппаратурой. Другими словами, нас обучали пользоваться аппаратурой и кабиной пилота, но не разъясняли характер этой аппаратуры.
Воробьев:А относительно тактико-технических данных этой аппаратуры Вас информировали?
Пауэрс:Нет, мне кажется, о тактико-технических данных мне никогда не говорили. Я, действительно, заключил, что на самолете имеются камеры, но я не представлял себе, какого они размера.
Воробьев:Когда Вам стало известно, какая разведывательная аппаратура установлена на Вашем самолете?
Пауэрс:Мне никогда не был известен характер оборудования на самолете. Оборудование помещалось в самолет в строгой тайне, видимо тогда, когда самолет готовился к полету.
Воробьев:Подсудимый Пауэрс, было ли известно Вам, какие разведывательные данные Вы могли получить на территории Советского Союза при помощи установленной на самолете аппаратуры?
Пауэрс:Я мог это лишь предполагать, мне это не говорили. Мне ничего, собственно, не было известно о возможностях этой аппаратуры. Я знал, что эта аппаратура служит для сбора сведений, но каких точно и в каком объеме, это мне не было известно.
Воробьев:Когда и где Вы изучали объекты, которые Вам предстояло разведать на территории Советского Союза, и кто Вам дал характеристику этих объектов?
Пауэрс:Перед полетом мне была дана карта, и на ней были указаны отдельные пункты, которые я рассматривал как вспомогательные в навигационном смысле. Например, в отношении одного пункта мне было сказано, что там находятся два аэродрома, – на карте аэродромы не были указаны, – и если бы я увидел этот город с двумя аэродромами, который не был нанесен на мою карту, то я мог бы подумать, что отклонился от курса.
Воробьев:Кто же все-таки давал характеристику?
Пауэрс:Мне просто было сказано, что вот здесь Вы, может быть, увидите площадку для запуска ракет. А там Вы можете увидеть что угодно, мы не знаем, что именно, но если увидите что-нибудь, то не считайте, что сбились с курса. Вот здесь и здесь, говорили мне, находятся аэродромы. Подробное описание того, что я увижу или не увижу, мне не давали.
Воробьев:Хорошо. Кто инструктировал Вас? Вы говорите, что проходили инструктаж довольно продолжительное время. Кто Вас инструктировал?
Пауэрс:Полковник Шелтон.
Председательствующий:Подсудимый Пауэрс, садитесь.
Товарищи эксперты, у вас имеются вопросы к подсудимому? Нет вопросов?
Товарищ комендант, прошу пригласить в зал суда свидетеля Асабина. (Комендант приглашает в зал свидетеля Асабина.)
Председательствующий:Ваша фамилия, имя и отчество?
Свидетель Асабин:Асабин Петр Ефремович.
Председательствующий:Расскажите суду, что Вам известно по данному делу.
Асабин:1 мая 1960 года я находился дома. Около 11 часов утра по местному времени я услышал сильный шум, наподобие гула реактивного самолета. Я вышел на улицу и поднялся на крышу. В стороне от деревни, километрах в пяти, увидел столб пыли. Я слез с крыши и подошел к соседу Партину, стоявшему недалеко от речки. В это время я увидел в небе парашютиста. Сказав об этом Партину, я побежал в том направлении, где должен был спуститься парашютист. Я бежал и думал, что случилось что-то с летчиком, и у меня была мысль помочь ему. Он упал от нас метрах в 30 – 40. Я придержал его, чтобы его не потянуло парашютом, и помог погасить парашют, так как в прошлом служил в авиации и знаком с этим делом. В это время прибежали Сурин, Черемисин, Чужакин. Парашютисту помогли подняться на ноги. Он был одет в комбинезон стального цвета, на голове у него был шлем с белой каской. На каске цифра 29. На ногах коричневые ботинки, на поясе длинноствольный пистолет в кобуре. Я отстегнул парашют и с помощью других товарищей снял шлемофон и каску. Когда сняли каску, то первый наш вопрос был, что случилось. Он ответил на иностранном языке и помотал головой. Я решил задержать его. В стороне увидел машину, и мы с Черемисиным взяли летчика под руки и повели к машине. Около машины я увидел у него финский нож и отобрал его, а до этого Черемисин отобрал длинноствольный пистолет. Желая узнать, был ли он один, я показал ему сначала один палец, потом второй. Он показал один палец и показал этим пальцем на себя. Мы его посадили в машину и повезли в сельский Совет. В машине я осмотрел финский нож, на котором была надпись по-английски. Об этом я сказал всем. В машине он попросил жестом попить. Остановились в деревне, напоили его. Привезли в сельский Совет, где нас встретили работники государственной безопасности из Свердловска. Обыскали его и увезли в Свердловск. Парашютист выше среднего роста, крепкого телосложения. Черные волосы были коротко подстрижены, на висках седина, с левой стороны шеи – родимое пятно.
