Текст книги "Техника и вооружение 2006 05"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Целый век под водой

В этом году Россия празднует 100-летие подводных сил

Владимир Щербаков

Продолжение. Начало см. в «ТиВ» № 3,4/2006 г.

Великая Отечественная

С первых дней Великой Отечественной войны советские подводники стали выходить в море на боевые задания, в том числе и в удаленные районы – к портам п военно-морским базам противника. И буквально сразу же нацисты и их союзники стали терять транспорты, надводные корабли и даже подводные лодки. Так, например. 10 августа 1941 г. балтийская ПЛ Щ-307 под командой старшего лейтенанта А… Никитина атаковала и потопила немецкую ПЛ U-144, которая стала, таким образом, первой немецкой «акулой из стали», потопленной советскими моряками.

А первой боевой счет советских подводников открыла подводная лодка самого молодого флота – Северного: Щ-402 под командой старшего лейтенанта Н. Столбова 14 шаля 1941 г. в гавани Хоннингсвога двухторпедным залпом потопила крупный войсковой транспорт водоизмещением около 6000 брт. Причем немцы настолько не ожидали таких дерзких прорывов наших подводников в гавани н порты, расположенные в глубине фьордов, что даже и не пытались преследовать советскую лодку.

Месяцем позже черноморская Щ-211 (командир – капитан-лейтенант А. Девятко) на подходах к болгарскому порту Варна обнаружила два транспорта противника, атаковала их двумя торпедами и одно судно водоизмещением более 6000 брт потопила. В том же месяце другая ПЛ. североморская М-172 (командир – старший лейтенант И. Фисанович, старший на борту – командир дивизиона ПЛ капитан 3 ранга И. Колышкин), в результате дерзких и решительных действий, грамотно используя гидроакустические средства, совершила в подводном положении прорыв в гавань Порта и военно-морской базы Линнахамари, где с дистанции «пистолетного выстрела» в 7 кабельтовых одной торпедой пустила на дно транспорт водоизмещением около 4000 брт. На следующие сутки боевого похода М-172 потопила еще одно неприятельское судно – также одной торпедой.

Говоря о Северном флоте нельзя не упомянуть и о его ветеране – подводной лодке Д-3, числившейся в боевом составе с 1933 г. (с момента образования СФ). К концу тяжелого для Советского Союза 1941 г. она имела самый большой среди кораблей СФ счет по потопленным транспортам противника, общее водоизмещение которых составило более 35 тыс. орт. 3 апреля 1942 г. в числе первых семи ПЛ ВМФ СССР Д-3 была удостоена гвардейского звания. На Балтике немцы и финны тоже не чувствовали себя спокойно, постоянно находясь под угрозой атаки из под воды. В августе 1941 г., когда советско-германский фронт постепенно приближался к Москве, на коммуникациях противника отличилась ПЛ Щ-301 (командир – капитан-лейтенант М. Грачев), действовавшая вблизи шведского побережья. Наша субмарина настойчиво обследовала каждый шхерный район, подходила к маякам и входам в пункты базирования. Применение таких приемов поиска увенчалось небывалым для начального периода войны успехом: советская «щука» потопила в течение пяти суток два крупных транспорта суммарным водоизмещением 12000 брт израсходовав при этом всего три торпеды!

Впрочем, парой месяцев позже другая балтийская «щука», Щ-323 (командир – капитан-лейтенант Ф. Иванцов), за один боевой поход уничтожила два транспорта и одни танкер общим водоизмещением более 35000 брт (правда, торпед она израсходовала намного больше: большинство не достигло цели). Следует отметить, что балтийские асы подводной войны действо пали в чрезвычайно сложных условиях, при наличии сильно развитой противолодочной обороны противника. Так, на Балтике каждая ПЛ за один поход в 1942 т. пересекала минные заграждении 48 раз! Подобного но было ни на одном театре военных действий на советско-германском фронте, что было уникальным обстоятельством в ходе всей Второй мировой войны в целом.

Наиболее громким успех в торпедной стрельбе пришелся на долю ПЛ С-13 под командой капитана 3 ранга Л. Маринеско. В январе-феврале победного 1945 г., действуя на коммуникациях противника в районе Данцигской бухты, она потопила четырехторпедным залпом «веером» (три торпеды достигли цели, а четвертая не вышла из торпедного аппарата) использовавшийся в качестве войскового транспорта лайнер «Вильгельм Густлов» (его, кстати, наша подлодка первично обнаружила с помощью гидроакустики и затем уже всплыла в надводное положение для атаки), а через 10 суток – еще один крупный лайнер противника «Генерал фон Штойбеп», эвакуировавший войска из Пиллау (ныне Балтийск). Также из надводного положения, двухторпедным залпом. Общий счет составил 42557 брт.

Командир подводной лодки С-13 капитан 3 ранга А. И. Маринеско

Момент торпедирования лайнера «Вильгельм Густлов» (заснято с корабля охранения)

Одна из шведских газет, опубликовавших информацию о потоплении лайнера «Вильгельм Густлов».

Подводная лодка типа С.

И пускай сейчас отдельные «историки» пытаются представить потопление «Густлова» как «военное преступление» советского подводника: дескать, на лайнере перевозились в основном раненые и женщины с детьми а никаких подводников и других военных там не было. Но что-то никто не вспоминает о том, что никаких красных крестов (символ медицинского транспорта) на лайнере не было нанесено (да и вообще в кригсмарине он числился как плавбаза подводных лодок!). Кроме того, в Киле и в некоторых других немецких базах остались стоять у пирсов неукомплектованные экипажами десятки фашистских подлодок, причем самых последних серии. Да и сомнительно, что на таком достаточно комфортабельном лайнере гитлеровцы разместили женщин и детей, в то время как эвакуация из находившегося под угрозой захвата Кенингсберга пробовалась сотням партийных и военных руководителей и подводников, тысячам солдат и офицеров (в том числе и из эсэсовских дивизий), так необходимых для защиты территории Рейха, а также тоннам важных грузов! Тем более стыдно, когда такую откровенную ерунду, почерпнутую из разных зарубежных источников, перепечатывают отечественные издания.

Грозной силой оказались подводные лодки серии К (крейсерские) и в артиллерийских дуэлях с надводными кораблями противника. Например, ПЛ К-3 (командир – капитан 3 ранга К. Малофеев) из состава Северного флота успешно использовалаа ариллерийское вооружение для отрыва от немецких противолодочных кораблей. 3 декабря 1941 г. севернее острова Квале наша подлодка потопила вражеский транспорт водоизмещением около 6000 брт но была обнаружена противолодочным охранением и подверглась интенсивному преследованию. Сторожевой корабль и два противолодочных катера сбросили большое число глубинных бомб, не давая ПЛ оторваться от них. Причем в ходе очередного маневра в достаточно узком проливе при уклонении К-3 ударилась о грунт и получила повреждения топливных цистерн. В результате поднимавшееся на поверхность топливо демаскировало советский корабль и послужило прекрасным ориентиром для немцев. Через полтора часа терпение у наших подводников лопнуло, и субмарина всплыла на поверхность для артиллерийского боя.

Всплыв на поверхность, К-3 немедленно открыла огонь из своих 100-мм и 45-мм орудий с дистанции 20–25 кабельтовых до кораблей противника, которые в ответ стали вести артиллерийско-пулеметный огонь. Буквально через несколько минут пятый выстрел из 100-мм орудия оказался роковым для немецкого сторожевика: он попал прямиком в погреб боезапаса, который, как и полагается в таких случаях, сдетонировал, превратив вражеский корабль в щепки. Еще через минуту советские снаряды поразили и один из катеров, который также взорвался и затонул. Второй немецкий катер не стал дальше испытывать судьбу и на всех парах умчался восвояси. После короткого боя, длившегося 17 мин, наша подлодка, израсходовав по 42 снаряда обоих калибров, без помех вышла из проливной зоны и ушла в открытое море. Никто ее больше не преследовал. Немцы, что называется, «сами нарвались». А старшим на борту ПЛ в этом походе был известный подводник командир дивизиона ПЛ капитан 2 ранга Магомет Гаджиев, именем которого в настоящее время назван один из городов и военно-морская база Северного флота.

Подводная лодка Д-3

Подводная лодка типа М.

Подводная лодка типа М «Ярославский комсомолец».

Особо надо отметить тот малоизвестный факт, что советские подлодки последних серий во время Великой Отечественной войны оснащались довольно совершенным гидроакустическим вооружением, которое позволяло им неоднократно атаковать надводные корабли и транспорты противника и даже выходить победителями из поединков с подводными асами кригсмарине. Один из таких случаев произошел с ПЛ М -176 в 1942 г. 28 мая эта субмарина (командир – капитан 3 ранга И. Бондаревич) находилась на «охоте» и районе Варангер-фьорда. При следовании вечером и надводном положении вдоль берега боцман подходки обнаружил на фоне берега низкий силуэт корабля. Сначала его приняли за катер, но командир классифицировал цель как немецкую ПЛ. которая начала сближение с советским кораблем. Произведя срочное погружение, наш командир оглядел горизонт и перископ, но цели уже но было, т. е. немецкая субмарина также погрузилась. Началась подводная дуэль, и которой победителем мог выйти только тот, кто – обладал большим мастерством и великолепной выдержкой.

Через несколько минут наш акустик обнаружил врага и вцепился в него «мертвой хваткой». Командир по докладом акустика понял, что немец пытается занять позицию для торпедной атаки. и начал осторожно маневрировать, погрузившись на глубину 45 м, на которой попадание торпед было менее вероятным. И через некоторое время две торпеды прошли над пашей ПЛ. Затем в течение трех с половиной долгих и утомительных часов маневрирования немецкая субмарина выпустила по М-176 десять (!) торпед. Весь свой боезапас – и все мимо. Послышались шумы, характерные для операции по продуванию балласта при всплытии: противник устал. Паш командир подвсплыл вслед за врагом на перископную глубину и произвел двухторпедный залп. Через минуту послышался взрыв.

В ходе войны советские’ подводники постоянно повышали свое мастерство и довольно скоро стали успешно применять такой непростой способ атаки, как торпедная стрельба но нескольким целям. Этому способствовали также оснащение подводных лодок средствами автоматизации определения элементов движения цели и расчета залпа (автомат торпедной стрельбы) и принятие на вооружение торпед с неконтактными взрывателями и бесследных электрических торпед ЭТ-80.

Характерным примером являются действия ПЛ Северного флота С-56 (командир – капитан 2 ранга Г. Щедрин), которая затем была переведена на Тихоокеанский флот и в настоящее время установлена рядом со штабом ТОФ как корабль-музей. Так, 17 мая 1943 г. наша ПЛ, идя в подводном положении, сначала гидроакустической станцией, а затем и визуалыно (обнаружила сильно охраняемый конвой противника в составе транспорта, танкера, четырех сторожевиков и четырех сторожевых катеров. Транспортные суда противника шли на небольшом удалении друг от друга, поэтому командир советской подходки решил атаковать их одним четырехторпедным залпом. Залп – и первая торпеда попадает в транспорт, а еще две – в крупный танкер. Озлобленные потерей своих подопечных, противолодочные корабли противника начали забрасывать С-56 глубинными бомбами, сбросив в течение часа 60 штук. Но наша субмарина отошла ближе к берегу, что ввело врага в заблуждение, и успешно оторвалась от преследования. Причем стрельбу наша ПЛ выполняла еще и обычным и торпедами.

С наилучшей стороны зарекомендовали себя также и подводные лодки, выступавшие в роли минных заградителей, особенно на Балтике. Их действия всегда отличали тактическая гибкость и военная хитрость. Например, балтийская ПЛ Л-3 в июле 1941 г. прибыла для постановки мин в Данцигскую бухту. Обнаружив, что два тральщика выполняют траление на фарватере, наша подлодка дождалась, когда они повернут на обратный курс, и пристроилась к ним в кильватер, выставив в протраленной немцами полосе свои мины. Через 6 ч. на них подорвался и затонул выходивший из бухты немецкий транспорт. А одна изтаких ПЛ-минных заградителей, «Лембит» (кстати, эта подлодка английской постройки попала в ВМФ СССР в августе 1940 г. из состава ВМС Эстонии), вообще впервые в истории совершила подводный таран, потопив немецкую U-479!

Подводная лодка типа Щ (Щ-422).

Продолжение следует

Вторая молодость танка ПТ-76

Некоторые страницы истории создания плавающего танка ПТ-76 и бронетранспортера БТР-50П

А Корнилин

Окончание.

Начало см. в «ТиВ» № 4/2006 г.

Разработка конструкции танка ПТ-76 и бронетранспортера БТР-50П (1949–1951)

После описанных ранее событии разработка плавающего тапка и бронетранспортера была поручена главному конструктору ленинградского Кировского завода Жозефу Яковлевичу Котину (тогда директору ВНИИ-100), а изготовление опытных образцов для заводских и государственных испытаний – Челябинскому тракторному заводу (ЧТЗ), где в то время директором был С. А. Скачков и главным инженером – А.Н. Демьянович. Ж Я. Котин, генерал-лейтенант инженерно-танковой службы, лауреат четырех Сталинских премий, доктор технических наук, Герой Социалистического Труда, депутат Верховного Совета СССР, был всемирно известным конструктором тяжелых танков КВ и ИС, которые сыграли большую роль в Великой Отечественной войне. Отметим, что в то время заканчивались конструкторские работы по последнему принятому впоследствии на вооружение тяжелому тапку Т-10.

Ж.Я. Котину указанным выше решением правительства предоставлялись большие полномочия в части привлечения к разработке плавающих машин ведущих научно-исследовательских и учебных учреждении и предприятий

Министерств судостроения, транспортного машиностроения, тракторной и автомобильной промышленности (в частности, ЦНИИ-45 им. Крылова, ЦАГИ, Ленинградского политехнического института. НАТИ, НАМИ, автозаводов и тракторных заводов).

Примером наделения Ж.Я. Котина большими полномочиями служит такой эпизод: в ходе работ над заводскими образцами заводом-изготовителем бронекорпуса и башни были сорваны установленные сроки поставки Челябинскому тракторному заводу этих комплектующих. За это упущение главный конструктор мог предложить Челябинскому ГК КПСС исключить из партии директора завода.

По представлению Ж.Я. Котина правительство приняло решение заинтересовать материально разработчиков плавающих танка и бронетранспортера:

– вместо обычных суточных командировочных (в то время это 26 руб. в сутки) – 1/30 в сутки от получаемого должностного оклада;

– доплата за сверхурочные работы (их было тогда более чем достаточно);

– выплата по месту основной работы (ленинградский Кировский завод и завод «Красное Сормово») среднемесячного заработка;

– повышенные так называемые «квартирные» – за проживание в гостинице.

Все это и наличие огромного авторитета и организаторского таланта Ж.Я. Котина создали предпосылки для успешной подготовки новых образцов в рекордно короткие сроки.

Создание плавающего танка ПТ-76 («объект 740») и бронетранспортера БТР-50ГТ («объект 750») велось на Челябинском тракторном заводе группами конструкторов Кировского завода из бюро Ж.Я. Котина (тогда института ВНИИ-100), Сормовского и Челябинского тракторного заводов.

Группа конструкторов ВНИИ-100.

– заместитель главного конструктора Н.Ф. Шашмурин (руководитель разработки);

– заместитель главного конструктора Л.С. Троянов (руководитель разработки);

– бюро моторной установки: начальник Н.П. Петров, конструкторы A.И. Попова, Дедов А.И. Фуксон, Н. Бажан и др.;

– бюро ходовой части: начальник Г.И. Серегип, конструктор С.А. Маслов;

– бюро бронекорпусов: начальник B.И. Тародько, конструктор П.В. Таранатин;

– группа трансмиссии: руководитель А.И. Кузьмин;

– бюро вооружения, начальник Г А. Рыбин;

– бюро эксплуатации и испытаний: начальник Корнилаев;

– бюро расчетов: начальник В.Ию Поляченко;

– группа Общей компоновки: начальник М.С. Пассов

Группа конструкторов Сормовского завода:

– заместитель славного конструктора А.С. Окунев;

– начальник конструкторского сектора М.И Юрыгин

– группа моторной установки: руководитель С.А. Розенберг, конструкторы А.Т Корнилип, В.И. Мельников;

– группа корпуса и башни: руководитель А.А Рыбаков;

– группа ходовой части: руководитель А.М. Пронин конструкторы И.Г. Алпатов. Н.И. Казанская;

– группа вооружения: руководитель M.Г Антипин;

– группа трансмиссии: руководитель A.С. Кряжев;

– группа расчетов: руководитель B.И. Дикарев;

– группа эксплуатационной документации; руководитель А. Н. Аксенов.

Группа конструкторов Челябинского тракторного завода:

– заместитель главного конструктора П.М. Ефимов;

– бюро трансмиссии: начальник М.С Кавьяров;

– бюро моторной установки: начальник Д. Н Скворцов, конструктор Писаревский;

– бюро вооружения: начальник Б.И. Яковлев.

Были разработаны два варианта эскизно-технического проекта.

Первый вариант (руководитель Л.С. Троянов) предполагал, в основном, использование общей Сормовской компоновки (силовой установки, трансмиссии, ходовой части), за исключением обеспечения плавучести, за счет водоизмещения корпуса.

Второй вариант (руководитель Н.Ф. Шашмурин) предусматривал совершенно другую, отличную от Сормовского варианта, компоновку и конструкцию агрегатов и узлов танка:

– использование 6-цилиндрового дизеля мощностью 240 л.с. («половинка» двигателя В-2);

– заимствование основных узлов трансмиссии танка Т-34: 5-скоростиой коробки передач бортовых фрикционов с уменьшенными по ширине тормозными барабанами и количеством дисков трения;

– совершенно новое решение по конструкции водяных движителей – водометных вместо винтовых – эжекционную систему охлаждения с индивидуальным отводомм отработанных газов из каждого цилиндра в эжектор;

– обеспечение запаса плавучести, создающегося основным корпусом танка.

Рассмотрение проектов вариантов танка на техническом совете ЧТЗ при непосредственном участии директора завода С.А. Скачкова и главного инженера А.Н. Демьяновича (проекты представляли главный конструктор Ж.Я. Котин. заместители главного конструктора Н.Ф. Шашмурин и Л.С. Троянов, руководители конструкторских бюро и ведущие конструкторы) продолжалось несколько дней (так скрупулезно рассматривали каждый узел и агрегат).

Технический совет решил принять проект Н.Ф. Шашмурина для представления в Министерств о транспортного машиностроения и НТК ГБТУ – Министерства Вооруженных Сил СССР.

В начале ноября 1949 г. эскизно – технический проект был одобрен, рекомендовалось изготовить и испытать опытные заводские образцы. Стоит отметить, что проект разработали в рекордно короткие сроки – за 1,5 месяца!

Заводской образец ПТ-76 изготовили также в рекордные сроки: в феврале 1950 г. начались заводские испытания опытного ПТ-76! В цехе, где собрали первый танк, состоялся торжественный «митинг», где с поздравлением коллективу конструкторов и завода выступил заместитель министра транспортного машиностроения СССР С.Н. Махонин.

Учитывая большой вклад в разработку плавающих танков и бронетранспортеров коллектива конструкторов завода «Красное Сормово» (этот коллектив обеспечил в значительной степени быстроту разработки и качество конструкции ПТ-76 и БТР-50П уже под руководством Ж Я. Котина), уместно вспомнить имена основных разработчиков:

– руководители работ: заместитель главного конструктора Александр Степанович Окунев и начальник сектора Николай Иванович Юрыгин;

– компоновка машины: Борис Иванович Табурдановский;

– корпус машин и общие расчеты (плавучесть, остойчивость и пр. Александр Александрович Рыбаков, Виталий Иванович Дикарев – вооружение и башня: Михаил Георгиевич Антипин; Александр Васильевич Третьяков, Михаил Саввич Белоусов;

– ходовая часть: Александр Иванович Пронин, Иван Георгиевич Алпатов, Ольга Ивановна Соболева;

– трансмиссия: Анатолий Семенович Кряжев;

– силовая установка: Сергей Алексеевич Розенбергер, Александр Тимофеевич Корнилин;

– электрооборудование: Анатолий Семенович Соснин, Нина Соснина;

– обще-техническая и эксплуатационная документация Аристарх Никитович Аксенов.

Испытания заводских образцов ПТ-76 и БТР-50П.

Справа налево: Окунев Александр Степанович – заместитель главного конструктора завода «Красное Сормово» по танкостроению; Корнилин Александр Тимофеевич – старший инженер– конструктор завода «Красное Сормово»; Шашмурин Николай Федорович – заместитель главного конструктора ленинградского Кировского завода. Озеро Тургояк под Челябинском, май 1950 г

Во время заводских испытаний первых образцов ПТ-76 и БТР 50 Район г. Ялуторовска Тюменской обл., июнь 1950 г Справа: Рыбаков Александр Александрович – руководитель конструкторской группы корпуса и водоходных расчетов (впоследствии секретарь парткома завода «Красное Сормово») Слева Корнилин Александр Тимофеевич – старший инженер-конструктор группы силовой установки OTK завода «Красное Сормово» (впоследствии заместитель главного конструктора CT3).

Группа участников заводских испытаний опытных образцов ПТ-76 и БТР-50 в условиях длительного пробега по местности грунтовым дорогам и на плаву, В этих испытаниях участвовали только конструкторы завода «Красное Сормово».

Стоят (слева направо) первый – А.Т Корнилин; третий – А.Н Пронин; восьмой – А.А. Рыбаков. Остальные – работники экспериментального цеха ЧТЗ (истытатели, водители, медицинский персонал, эксплуатационники).

Река Тобол под г Ялуторовском Тюменской обл., июнь 1950 г.

После проведения заводских испытаний (и параллельно с ними) осуществлялась доработка конструкции и подготовка двух опытных образцов для государственных испытаний, которые также успешно прошли в июле-августе 1950 г. В результате правительстве приняло решение об организации серийного производства танков ГIT-76 на Сталинградском тракторном заводе и установило срок изготовления десяти машин для поисковых испытании – май 1951 г..

Для оказания помощи Сталинградскому тракторному заводу были откомандированы группы специалистов ленинградского Кировского завода во главе с заместителем главного конструктора А.С. Трояновым, сотрудников горьковского завода «Красное Сормово», квалифицированные сборщики и механики-водители.

В установленный правительством срок (май 1951 г.) на СТЗ изготовили партию танков для войсковых испытаний и подготовили серийное производство. В конце 1951 г. из отдела главного конструктора тракторного производства СТЗ была выделена группа конструкторов для обслуживания производства танков. Бюро возглавил Матвей Максимович Романов.

В связи с большим количеством конструкторских недоработок и слабых «мест» в конструкции ПТ-76 н БТР-50П (ненадежность уплотнения вы-хлопной системы, приводы водометных движителей, недоработки в ходовой части, трансмиссии, вооружении и т. д.) молодое конструкторское бюро СТЗ совместно с разработчиками машин (ВНИИ-100 ленинградского Кировского завода, главный конструктор Ж.Я. Котин), конструкторами завода «Красное Сормово» (руководитель работ А.С, Окуиев) в кратчайшие сроки внесло изменения в конструкцию, и с 1952 г. началось серийное производство машин (хотя серьезные дефекты устранялись еще и в 1953 г.).

Совершенствование ПТ-76, БТР-50П и создание семейства машин на их базе (1953–1960)

После развертывания серийного выпуска ПТ-76 и БТР-50П и оперативного решения всех технических и организационных вопросов правительственной комиссией в составе министра тракторной и автомобильной промышленности Г.С. Хламова, министра транспортного машиностроения Ю Е. Максарева, начальника ГБТУ И.А. Лебедева, председателя НТК В.В. Орловского главного конструктора Ж.Я. Котина, работавшей на СТЗ до 5 марта 1953 г., начался новый этап развития опытно-конструкторских и научно-исследовательских работ в ОКБ и экспериментальном цехе.

Получив богатый опыт освоения и доработки конструкции дя условий серийного производства, конструкторы СТЗ практически были готовы к проведению серьезных работ по модернизации выпускаемой техники, созданию модификаций на базе серийных ПТ-76 и БТР-50П, а к 1957–1958 гг. – и к разработке новых машин.

С 195Зпо 1960 г. постепенно наращивался объем опытно-конструкторских работ:

– спроектирована боевая химическая машина на базе БТР-50П;

– на базе БТР-50П создан транспортер «Пингвип» для освоения Антарктиды;

– проведена модернизация танков ПТ-76 и бронетранспортеров БТР-50П (внедрены средства противоатомной зашиты, система стабилизации танкового вооружения «Заря», ночные приборы видения и прицеливания, броневая крыша и люки на БТР-50П после «венгерских событий» 1956 г. и т. д.):

– проводились разработки зенитных установок на БТР-50П (спаренные и счетверенные установки пулеметов КПВТ);

– в 1959–1960 гг. были сконструированы и приняты к серийному производству командно-штабная машина управления БТР-50ПУ и реактивная установка «Луна».

В 1957–1958 гг. ОКБ проводило серьезные исследования но новым вариантам: легкому тапку с 85-мм пушкой и алюминиевой броней корпуса и башни танку с реактивным противотанковым вооружением (управляемые и неуправляемые ракеты).

Знаменательным событием для коллектива завода в августе 1960 г. стала встреча с руководством страны – Н.С. Хрущевым, Л.И Брежневым, Ф.Р. Козловым и др… где детально разбирался план НИР и ОКР ОКБ. Были определены наиболее актуальные направления дальнейшей деятельности а некоторые работы исчезли из плана (титановые траки и балансиры, телевизионная машина управления боем, плавающий вариант установки «Луна»).

Считаю большим упущением руководства ОКБ и завода то, что создание боевой машины пехоты (БМП) было поручено Челябинскому заводу, а не СТЗ.

В широком развертывании опытно– конструкторских работ на СТЗ большая заслуга принадлежала С.А. Федорову, начальнику ОКБ.

В КБ прибывали выпускники МВТУ нм. Баумана. Ленинградского военно– механического. Киевского, Волгоградского и Горьковского политехнических институтов. В то же время условия труда столь высококвалифицированных специалистов не соответствовали их уровню, сложности преодолеваемых конструкторских и исследовательских проблем. Назрела задача оформления в официальном порядке статуса конструкторского бюро и развития экспериментальной базы.

Пользуясь большой доброжелательностью в решении этих проблем со стороны Главного управления танковой промышленности Миноборонпрома (начальник главка Н.Л. Кучеренко и ведущий специалист В.В. Щербаков) и будучи в командировке в Москве, я по собственной инициативе (был я тогда начальником бюро по общей компоновке) попросил В.В. Щербакова, моего знакомого еще по работе на заводе «Красное Сормово», помочь в решении проблем становления бюро и экспериментальной базы. В В Щербаков ознакомил меня с обширными материалами, подготовленными Омским конструкторским бюро н утвержденными Омским Совнархозом при поддержке обкома КПСС. Омичам удалось добиться постановления правительства СССР о создании опытного (или особого) конструкторского бюро по тапкам и опытно-экспериментальной базы на Омском танковом заводе, а также придании бюро статуса проектной организации Минобороипромс! с самостоятельным балансом (при сохранении административной подчиненности дирекции завода), значителыюго увеличения заработной платы работников, строительстве опытно– экспериментальной базы.

Вернувшись в Сталинград, я доложил об омских начинаниях тогдашним главному конструктору С.А. Федорову и заместителю главного инженера К.М. Герасимову. По неизвестным мне причинам (говорят, что С А Федоров был тогда целиком поглощен перспективой включения его в число соискателей Ленинской премии от Кировского завода за ПТ-76) С.А. Федоров к этому докладу интереса, не проявил.

В противоположность ему, самую горячую и активную поддержку оказал Кирилл Михайлович Герасимов, который немедленно доложил об этом директору завода В.А. Семенову, а далее председателю Совнархоза И.Ф. Синицину. Мне поручалась подготовка всех материалов по обоснованию официального статуса ОКБ по танковому производству СТЗ и его экспериментальной базы.

Группа конструкторов завода «Красное Сормово», откомандированных в распоряжение главного конструктора ленинградского Кировского завода Жозефа Яковлевича Котина (тогда директора ВНИИ-100), для разработки плавающих танков и транспортеров Сидят (слева направо): Аксенов Аристарх Никитович – руководитель группы эксплуатации и общетехнических вопросов: Кряжев Анатолий Семенович – руководитель конструкторской группы трансмиссии; Окунев Александр Степанович – заместитель главного конструктора завода «Красное Сормово» по танкостроению; работник экспериментальног о цеха; Корнилин Александр Тимофеевич – старший инженер-конструктор по силовой установке.

Стоят (слева направо) Пронин Александр Иванович – руководитель конструкторской группы ходовой части; Белоусов Михаил Саввич – старший инженер-конструктор по установке вооружения; Рыбаков Александр Александрович – руководитель группы корпуса танка и расчетов плавучести; Дикарев Виталий Иванович – руководитель группы общих расчетов; Зайцев – работник экспериментального цеха: Кронштадтов Владимир – конструктор; Ковровский Валерий – конструктор.

Отключившись от всей остальной работы, мы с К.М. Герасимовым в течение 2–3 недель оформили все обоснования и необходимые документы (решение Совнархоза, проект постановления правительства и т. д.). Дальнейшее продвижение материалов уже в Москве было поручено заместителю главного конструктора Л.М. Абрамову, который вместе с К.М. Герасимовым и завершил все этапы согласования. В 1959 г. вышло распоряжение Совета Министров РСФСР (в связи с расширением прав республик СССР Федерации было поручено подписание документа), в котором было сформулировано наименование бюро, его численность, определен порядок отчисления средств на строительство экспериментальной базы. Согласно этому распоряжению было установлено следующее наименование бюро: «Опытно– (или Особое) конструкторское бюро по разработке легких плавающих танков с реактивным вооружением, его модификаций и реактивных комплексов на базе плавающего танка».

Установили численность бюро – 325 человек и выделили 14 млн. рублей на строительство экспериментального корпуса (пли базы.) Из распоряжения выпали существенные вопросы – самостоятельный баланс и сетка зарплаты, которые требовали вмешательства союзного правительства. Начальник ОКБ С.А. Федоров, очевидно, боясь такого размаха развития бюро и потери «кресла», отказался от согласования, будучи в Москве, ссылаясь на предстоящее общее упорядочение и увеличение заработной платы ИТР промышленности. Такова история, пли, вернее, завершающий этап создания ОКБ (теперь СКБ), 60-летие которого (отмечалось в 2005 г.