Текст книги "Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян."

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

КОВАНЫЙ СУНДУК
Чешская сказка

Давным-давно это случилось. Верно, лет триста тому назад. Может, побольше, может, поменьше. Ехал лесом богач, торопился дотемна в Прагу попасть. А откуда ехал, неизвестно. Мало ли у богачей дел. Мы ведь с вами не богачи, нам и любопытствовать ни к чему.

Доехал до развилки, велел кучеру остановить лошадей. Дорогу знают плохо, а спросить не у кого. Кучер говорит: вправо надо сворачивать. Богач говорит – влево. Ну и свернули, куда хозяин сказал.

Едут, едут, а уже темнеет. Из-под елей сумрак ползёт, укрыл все тропки и дороги. Заблудились они, словом.

И вдруг невдалеке меж деревьев синий огонёк мелькнул. Стали кони, храпят, фыркают, ушами прядут. А синий огонёк всё разгорается, красным сделался, потом жёлтым. Такое сияние пошло, что глазам больно. Кони дышло выворачивают, на дыбы поднимаются. Кучер говорит:

– Не сдержать мне коней!

Богач отвечает:

– Завяжи им глаза. Сам зажмурься. А я пойду посмотрю, что там такое.

Идёт, за кустами, за стволами хоронится. Наконец вышел на полянку.

И что же он увидел?! На той полянке большой камень стоит. У камня – хочешь верь, хочешь не верь! – сундук с откинутой крышкой. Рядом с сундуком куча золота. От неё на пол-леса сияние разливается. Два карлика с мохнатыми бровями, с седыми бородами золотые монеты считают и кидают в сундук.

Много золота богач имел, а такое богатство только во сне могло присниться.

Богач дыхание затаил. Со звоном падают монеты на дно сундука, а для него тот звон слаще музыки.

Не вытерпел богач, воскликнул:

– Кому же это столько золота?

Карлики вздрогнули. Разом померк золотой блеск, будто растаяла груда монет. А один карлик вскочил в сундук, захлопнул за собой крышку и вместе с сундуком сквозь землю провалился. Только и успел крикнуть:

– Не тебе это золото!

А второй карлик поймал светлячка и стал кругом землю осматривать. Светлячком водит, словно фонариком.

И вот упал лучик на три монеты, что в сторону откатились.

Богач подскочил к ним и руку протянул, чтоб их схватить. Но карлик ударил его по руке:

– Сказано, не тебе золото!

– А кому же?

– Наследнику!

– Кто же такое наследство оставляет?

– Тот, кто нашёл, да не увидел.

Ничего богач не понял, дальше выпытывает:

– А наследник кто?

– Муж твоей дочери.

– Какой муж? Ведь она ещё маленькая.

– Маленькие вырастают, – сказал карлик.

– Назови хоть имя жениха, – просит богач.

Карлик головой покачал:

– Не смею!

– Ну хоть приметы скажи! Вдруг ошибусь, не за того дочку выдам.

В ответ карлик только плечами пожал. А богач всё торгуется:

– Так отдай мне хоть эти три монеты, что на земле валяются.

– Что ты! Что ты! – замахал руками карлик. – Никак нельзя. Разве вот что… Могу обменяться. Ты мне своих три дуката дашь, а я тебе отдам эти.

Так и сделали.

Пока богач с земли монеты подбирал, исчез и второй карлик.

Вернулся богач к своей коляске. Лошади успокоились, можно бы и дальше ехать. А богач велит до утра ждать. Хочет место вы знать и дорогу запомнить.

Наконец рассвело. Богач осмотрелся кругом, чтобы каждый камешек, каждое деревцо в памяти сберечь. Только тогда они в обратный путь пустились.

Скоро выбрались на широкую дорогу и к полудню в Прагу прибыли.

Идёт время, день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем… Богач всё покоя не знает: невтерпёж ему выведать, кому клад достанется. Вот и надумал. Взял одну из трёх заветных монет и ранним утром выбросил из окна на мостовую. Сел у окошка, ждёт.

Удивительное дело! Шумная улица под окном, ездят и ходят люди, и хоть бы кто-нибудь золотой под ногами увидел.

Целый день прошёл, скоро вечер наступит. Богач уже собрался идти на улицу, свой дукат подобрать. Но тут, откуда ни возьмись, прибежал оборванный мальчишка, схватил монету и удрал. Богач и охнуть не успел.

– Ну, первый раз не в счёт! – сказал он себе. – Жалко дуката, да ведь иначе не узнаешь.

На следующее утро вторую монету бросил.

И снова весь день дукат на улице пролежал, а к вечеру прибежал тот же мальчишка – да прямо к монете. Сунул её себе в карман и был таков.

– Неужели я за такого голодранца дочь отдам? – горюет богач. – Попытаю судьбу в третий раз.

Теперь богач не у окна сел, а под воротами притаившись сторожил.

Только мальчишка показался, богач ему наперерез бросился. Мальчишка за монету, а богач его за руку.

– Стой! – говорит. – Откуда ты узнал про монеты?

Мальчишка отвечает:

– От карлика. Третью ночь во сне ко мне карлик приходит, велит монеты подобрать. Я думал, они ничьи, но, если они ваши, я вам два дуката сразу отдам, а третий потом, когда заработаю. Я на него матери лекарство купил.

«Значит, и правда, он наследник!»—подумал богач и сказал:

– Ну, идём в дом.

Велел слугам еды подать. Мальчишка за обе щёки уплетает, а богач его расспрашивает: что, как и откуда? И вот что мальчишка рассказал.

Жили они раньше хоть и не богато, а в достатке. Был у отца редкий дар да три заветных палочки-развилки – ореховая, берёзовая и дубовая. Умел он угадывать, где под землёй вода струится, где руда прячется. Тем на жизнь и зарабатывал. Возьмёт палочку-развилку и ходит. Наклонится ветка к земле, тут и надо колодец рыть. И на руду ветки указывали. Только рано отец болеть стал, начал слепнуть. Уже полуслепой, заблудился как-то в лесу, еле назад выбрался. С той поры слёг и больше не поднялся. А перед смертью всё про какой-то клад говорил. Верно, в беспамятстве…

Слушает богач, и дух у него замирает: он это, точно он, жених дочкин! И дальше слушает.

Умер отец, когда мальчику было семь лет. С тех пор обнищали они совсем. Мать по людям бельё стирала, пока не заболела. Тогда мальчик пошёл в ученики к кузнецу. Так подмастерьем и работает.

«Ну, – решил богач, – моей дочери кузнец не нужен».

Пошёл богач к бедной вдове. Так с ней уговорился: он ей помогать будет, а мальчика к себе возьмёт, купеческому делу обучит.

Горько матери с сыном расставаться, но подумала она и согласилась. В материнском сердце больше заботы о сыновьем счастье, чем о своём.

Смышлёным мальчишка оказался. Всякое разумное слово на лету ловил. И в торговле и в науке всё превзошёл. Скоро стал богачу первым помощником.

Вот уже пять лет прошло. Расцвела дочка богача, словно цветок в саду. Семнадцать лет ей исполнилось. И мальчику вот-вот двадцать лет сравняется.

«Пора, – думает богач, – свадьбу играть!»

Зачем дело откладывать? Как решил, так и сделал. Сыграли свадьбу.

На следующий же день приказал богач запрягать лошадей и повёз молодого зятя в тот лес, на ту самую поляну.

Приехали под вечер. Кучеру велели подальше отъехать, сели у корней дуба, ждут. Старик богач знает, чего ждёт, а молодой зять ведать не ведает, дивится стариковской причуде.

Темна полянка, тихо кругом, ни звука, ни шороха. Луна из-за туч выглянула, потом опять спряталась. Вот уже и рассвет близко. Птицы в кустах завозились, роса на траву пала. Перемёрзли оба, промокли.

«Неужто обманули проклятые карлики?!»

Смотрит богач, уже и солнце встаёт. Ждать больше нечего! Сел вместе с зятем в коляску, и поехали они назад в Прагу.

С той ночи будто подменили богача. На всех злится, всё ему не так. А больше всех зятю достаётся. Совсем ему жизни не стало. С утра до вечера одни попрёки слышит. И до того дошло, что придрался богач к какому-то пустяку и выгнал зятя из дому. Да ещё крикнул вслед:

– Чтобы и ноги твоей на моём пороге не было, нищенское отродье!

Тут дочь отцу сказала:

– Ты моего мужа выгнал, и я за ним пойду, как нитка за иголкой. Хороший или плохой, бедный или богатый, но он мой муж любимый. Обещалась я делить с ним горе и радость и своё слово сдержу.

Как ни просил богач, ушла дочка из дому, не бросила мужа. Остался богач со своим богатством один-одинёшенек.

Молодые поселились в ветхой лачуге на окраине города. В старом сарае поставил муж горн да наковальню, стал тем ремеслом на хлеб зарабатывать, которому раньше обучался. Жили в нужде, да в радости, в заботах, да в согласии. И старушку, мать мужа, к себе взяли.

Вот стоит как-то кузнец на пороге своей кузницы, ждёт, поглядывает, не приведёт ли кто лошадь подковать.

Вдруг подъезжает телега, на телеге сундук кованый, на сундуке сидит старичок. Сам маленький, а борода длинная.

Слез старичок, снял сундук с телеги и, ни слова не говоря, в кузницу внёс.

Кузнец смотрит, что дальше будет. А старичок говорит:

– Вот, мастер, покажи своё уменье. Открой этот сундук. Ключ от него потерян, а замок с секретом. Откроешь – не пожалеешь! Я пока в город съезжу, у меня там дела.

– Сам-то ты откуда? – спрашивает кузнец.

– Из селения Круглая Поляна, с улицы Еловой.

– Не знаю я такого селения, – сказал кузнец.

– А тебе до срока и знать не надо, – отвечает старичок.

Сел на телегу и уехал.

Хотел кузнец сундук повернуть передом к свету, чтобы разглядеть замок получше, да куда там – его и с места не стронуть.

– Как же это старичок такую тяжесть, будто пуховую подушку, поднимал?! – удивился кузнец.

Только взялся за крышку, она сама откинулась. А в сундуке-то, в сундуке… Полно золотых монет, и такой от них блеск, что в кузнице светло стало. Кузнец даже испугался. Захлопнул скорей крышку и принялся ждать, пока старичок вернётся.

Прождал до вечера – нет старичка. Неделю прождал, месяц – ни слуху, ни духу.

«Надо самому старичка искать! – думает кузнец. – Он, верно, и не знал, какое в сундуке богатство лежит».

Выпросил у соседа лошадь с телегой и отправился искать Еловую улицу в селении Круглая Поляна. У кого ни спросит, никто про такую улицу не знает, про такое селение не слыхивал.

Все сёла в окрестностях понапрасну объездил, ни одного хутора не миновал – не нашёл улицы Еловой и селения Круглая Поляна не нашёл.

Делать нечего.

Повернул обратно.

Едет лесом. Уже и ночь наступает. Доехал до развилки, надо на Прагу вправо сворачивать. А лошадь влево берёт, вожжей не слушает. Кузнец её уговаривает, а она как повернула, так и тащит телегу по левой дороге.

Уже и дорога кончилась, ели лохматыми лапами за колёса хватаются.

Вдруг встала лошадь, а меж деревьев два огонька замерцали. Слез кузнец с телеги, раз-два шагнул и вышел на круглую поляну.

Посреди поляны лежит большой камень, а у камня стоят два старичка и фонариками-светлячками ему машут, путь к себе указывают.

Присмотрелся кузнец к одному карлику – это тот старичок, что к нему с сундуком приезжал, только вроде бы поменьше ростом. Глянул на второго, подумал: нет, этот старичок сундук привозил. Похожи они, словно две хвоинки на одной ёлке, словно братья-близнецы.

Заулыбались карлики, разом сказали:

– Милости просим на нашу Еловую улицу, в селение Круглая Поляна. Знаем, зачем ты ездил, кого искал. Ничего не спрашивай, садись-ка у камня и нас послушай.

Сел кузнец. Один карлик начал рассказывать:

– Давным-давно, так давно, что в людской памяти и следа не осталось, царствовал в здешних местах король. Всю свою жизнь обирал он подданных да копил богатства. И к старости собрал несметные сокровища. Богатства есть, а оставить некому. Сестёр братьев судьба не дала, и детками он не обзавёлся. «Так пускай же никому мои сокровища не достанутся!» – решил король. Сложил все драгоценные камни, золото да серебро в сундуки и велел верным слугам закопать их в разных местах. А чтоб никто не узнал, где клады спрятаны, отрубил слугам головы. Так отблагодарил их за то, что царскую службу верно несли. От людей укрыл, да от нас, карликов, не спрятал. Ведь нам подвластны все руды, все металлы, что под землёй лежат.

Замолчал карлик. Второй заговорил:

– И так наш карликовый народ меж собой договорился: пусть лежат клады до поры до времени. Найдёт хороший человек – отдадим. Плохой отыщет – не взять ему клада. Заморочим голову, в глаза тумана напустим, вокруг заветного места обведём – с чем пришёл, с тем и назад уйдёт. Твой отец добрый был человек…

И по ремеслу был он нам братом, – перебил первый карлик. – Столько наших тайн знал, что мы от него не скрывались.

И вот однажды беда у нас случилась. Пропал родник, из которого мы воду брали. То ли пересох, то ли завалило его. Совсем худо нам пришлось – ведь нет у нас власти над водой. Ни над стоячей, ни над бегучей, ни над той, что с неба падает. Тут и помог нам твой отец. Взял ореховую палочку-развилку, походил кругом пересохшего родника, отыскал нам воду и на землю вывел. А за это открыли мы ему круглую поляну, где ты сидишь, и сундук с золотом отдали. Слепой да хворый был к той поре твой отец, не пришлось ему кладом попользоваться. Сам знаешь, еле он домой добрёл и скоро умер. И поклялись мы отдать сокровище его сыну, когда подрастёт. Давно бы ты отцово наследство получил, если б не богач, твой тесть. Он бы то золото во зло обратил. А ты владей им себе на пользу, людям на радость.

– Спасибо вам, – сказал молодой кузнец. – Всё, что велите, исполню. Сам нужду испытал, не загоржусь, помогу, кому надо.

Попрощался с карликами, сел на лошадь и к утру в Прагу приехал.

Прожил он с женой долгую жизнь. Много добра сделал. Оставил по себе добрую память, рассказывают и пересказывают о нём люди. И мы услышали и вам поведали.

ТРИ СВЕТИЛЬНИКА
Польская сказка

Пошёл однажды мальчик в лес по грибы. В самую глушь забрался и вдруг услышал: кричит кто-то, плачет, помощи просит. Побежал мальчик в ту сторону, а там болото глубокое, трясина бездонная. Бьётся в трясине старушонка, вот-вот совсем увязнет.

Мальчик быстро хворосту на кочки набросал, палку выломал, подобрался по настилу к старухе поближе и палку ей подаёт. Старуха ухватилась за палку, да так крепко, что чуть мальчика за собой в трясину не утянула. Пареньку в ту пору как раз пятнадцать лет сравнялось, ещё в полную силу не вошёл, но и слабеньким не был. Кое-как удержался и старуху выволок.

Выбрались они на сушу. Тут мальчик разглядел, кого спас, и страшно ему стало. Глаза у старухи глубоко запали, рот ввалился, седые волосы космами висят, а сама худая-прехудая, одни кости да кожа.

– Ну, спасибо тебе, – сказала старуха скрипучим голосом. – Если б не ты, сидеть бы мне в этом болоте тридцать три года, как один денёк.

Удивился мальчик, но промолчал. Старуха дальше говорит:

– А за это время страшное бедствие на земле бы настало. Звали бы меня люди, призывали бы, как великую милость…

– Кто же ты такая? – спросил мальчик.

– Смерть я, – ответила старуха. – И зло я, и благо. Умирают осенью листья, на землю падают, а по весне новые листья и цветы распускаются. Всему живому свой срок приходит, старое молодому место уступает. Таков закон, и никто его изменить не может. А ты не бойся меня. Иди со мной, открою тебе тайны всякой болезни, всякой хвори.

– Не могу, меня мать ждёт, – говорит мальчик.

Усмехнулась Смерть и пошла по дороге. И мальчик за ней пошёл. Сами ноги его несут, против воли переступают.

Привела Смерть мальчика в пещеру, где сама жила. И пробыл он у неё три долгих года.

Многому обучила его Смерть. Узнал он, какие болезни на свете бывают и как их распознавать. Всякие целебные травы ему старуха в лесу и на лугах показала. Узнал он, что калган-корень копают по осени, когда трава пожухнет, или весной, пока почки не проклюнулись. Научился из того корня настой делать, что от живота помогает, мази, чтоб ожоги лечить. Собирал и сушил лиловые соцветия душистого чабреца – эта трава красноту в горле гасит, унимает злой кашель. Белая ветреница – от зубной боли, вероника, что в дубраве синим цветом цветёт, – от лома в костях да от укуса змеи. А в отваре смолевки-хлопушки слабеньких детей купают, и вырастают они сильные и здоровые. Всего и не перечтёшь, что за три года узнал.

Однажды сказала ему старуха Смерть:

– Сегодня ровно три года, как ты меня из болота вытащил. Отпускаю тебя. Постиг ты науку людей исцелять, но даже самый искусный лекарь не угадает наперед – поможет ли лечение, умрёт больной или выздоровеет. Так вот тебе мой подарок – ты это всегда знать будешь. Увидишь меня у ног недужного – лечи его. А стану я в изголовье – значит, ничто занемогшего не спасёт. Теперь иди куда хочешь, делай что можешь.

Молодой лекарь, ни минуты не медля, к матери поспешил. Все долгие годы он по ней тосковал, за неё тревожился. И недаром. Выплакала она по пропавшему сыну глаза, почернела вся, исхудала. А под конец совсем слегла.

Вошёл он в родную лачугу и сразу увидел – умирает мать и Смерть у неё в головах стоит. Горько заплакал юноша, сказал себе:

– Нет, не отдам её. В нужде и горе мать всю жизнь прожила. Пусть её бедное сердце хоть немного порадуется.

Взял да и переложил мать толовой в другую сторону. Старуха Смерть погрозила ему костлявым пальцем:

– Что ты делаешь, неразумный! Не для того я тебя учила, чтобы ты мне, Смерти, наперекор шёл.

– Но ведь это же моя мать! – воскликнул юноша.

Покачала Смерть головой и исчезла.

А мать от радости, что сын вернулся, скоро поправилась, и зажили они счастливо вдвоём.

Начал молодой лекарь людей лечить. Многих исцелил от злой хвори. Узнали люди, что зорок его глаз и твёрдо слово: если взялся врачевать – значит, вылечит. А откажется от больного—значит, судьба тому умереть и никакой другой лекарь не спасёт беднягу. Лечил он богатых и бедных и платы никакой не назначал – кто сколько даст, тем и доволен. Слава о лекаре разнеслась по всему краю.

И вот как-то позвали его к больной вдове. Пришёл он в нищую лачугу и увидел измученную женщину. Лежит она на полу, на соломенной подстилке, вокруг неё малые ребятишки копошатся, плачут, голодные, а в изголовье стоит его наставница Смерть.

Переполнилось его сердце жалостью к несчастным детям, что должны осиротеть, и сказал он Смерти:

– Уйди отсюда!..

– Не могу, – сказала Смерть.

– Прошу тебя, сжалься над детьми!

– Нет во мне ни злобы, ни жалости, – ответила Смерть. – Я делаю то, что должна.

– Ну, так и я сделаю, что должен! – воскликнул лекарь и переложил умирающую ногами к Смерти.

Смерть затряслась от гнева.

– Горе тебе! Дважды ты меня ослушался.

Повернулась и ушла.

А лекарь напоил вдову целебным снадобьем, принёс в дом еды, детям одежду купил и денег оставил.

Миновал год, и великое бедствие постигло страну. Могущественный враг напал на родину лекаря, жёг, грабил и убивал всех на своём пути. Под его натиском не устояли войска, и сам король бежал неведомо куда. И тогда храбрец из простых солдат поднял народ на защиту родного края. Собрал разбитое войско, призвал к оружию всех, кто мог его держать в руках, и двинул на врага.

В жестокой сече враг был потеснён, но отважный предводитель получил тяжёлую рану, и ряды защитников дрогнули.

К вечеру утихло сражение. Только двое бродили по полю боя в ночном сумраке – лекарь и Смерть. Когда старуха стояла в головах раненого, лекарь проходил мимо, хоть и рвалось его сердце от горести. Помогал лишь тем, у кого Смерть останавливалась в ногах.

И вот подошли они к предводителю, что лежал окровавленный и недвижимый, сжимая иззубренный меч. Лекарь склонился над ним и услышал, что сердце ещё слабо бьётся в груди. А когда поднял глаза, увидел, что Смерть безмолвно стоит у головы воина.

– Но если он умрёт, – воскликнул лекарь, – погибнет моя родина. Будь что будет! – И переложил раненого.

Отступила Смерть на шаг и сказала:

– Сделал ты по-своему, в третий раз преступил запрет. Этот будет жив. А ты иди за мной, я открою тебе последнюю тайну.

Привела его Смерть в ту самую пещеру, где он три года с нею прожил. Ударила в стену – и раздвинулись скалы. Там тянулся каменный коридор с бесконечными рядами горящих плошек.

– Смотри, – сказала Смерть, – в каждом светильнике горит огонь чьей-нибудь жизни. – И повела его в глубь коридора.

Остановились они перед четырьмя светильниками. В трёх масла было вдоволь и фитили горели ровным ясным пламенем. А в четвёртой плошке уже не было масла, и синий огонёк еле бился на почти сухом фитильке.

– Вот твоя плошка, – сказала Смерть. – А рядом горят жизни тех, кого ты у меня отнял. Но ты меня спас когда-то, и теперь я спасу тебя. Перелей масло из их светильников в свой, и ты будешь жить долго и счастливо.

Подумал лекарь и так ответил Смерти:

– Не могу я отнять жизнь у своей матери. Не могу осиротить маленьких детей вдовы. Не вправе лишить свой родной край защиты. Я не послушаюсь твоего совета!..

В тот же миг вспыхнул в последний раз огонёк в его плошке и погас. И лекарь упал мёртвым.

Смерть пожала плечами и побрела вершить свои дела на земле.

БОЛТУНЬЯ БАСЯ
Кашубская сказка

Рыбаки неразговорчивы, это всякий знает. В море выйдут – молчат, на берег вернутся усталые – и тут редко от них слова дождёшься. И не диво. Рыбак с кем дело имеет? С рыбами. А рыбы народ молчаливый, да и людского голоса они не любят, пугаются. И жёны рыбацкие скупы на речи, и матери попусту слов не тратят.

Только и в сосновом бору не всякое дерево прямо растёт. И в стаде, бывает, уродится корова с кривыми рогами. Так вот, в одном рыбацком селении, что раскинулось у самого моря, жила дочь рыбака по имени Бася, по прозванью Болтунья, а прозвище люди не зря дают.

Сама-то Бася была девушка неплохая, собой красивая и сердцем добрая. Зато язычок у неё – что трещотка, которой воробьев да ворон в саду распугивают. С утра до вечера мелет – слова, будто зерно из дырявого мешка, сыплются.

Отец её, когда непогода выдавалась и в море выходить нельзя было; уши паклей затыкал, чтобы дочку не слышать. Но нашу Басю так просто не перехитришь: плохо отцу слышно – значит, громче кричать надо. Потеряет старый рыбак терпение, скажет: «Лучше бы пошла погуляла». Ну, она плошки да горшки бросит, нарядится и пойдёт по селению. К одним соседям зайдёт – поговорит, к другим заглянет – опять поговорит. Откуда только у неё слова брались!

Однажды утром проснулась Бася, а отец уже в море собирает ся, высокие рыбачьи сапоги обувает. У Баси глаза раскрылись и рот раскрылся.

– Отец, а отец! Послушай, какой мне сон диковинный привиделся. Будто ложка скачет по столу вокруг чугунка и ему свой сон рассказывает. А ложке снилось, что чугунку снилось, будто он ложке колечко подарил. Проснулась ложка, а колечка-то нет. Это ведь ложке снилось, что чугунку снилось… Как ты думаешь, отец, колечко было или нет?

Отец только головой покрутил. Бася всё не унимается.

– Купил бы ты мне такое колечко.

– Отстань! – рассердился наконец старый рыбак. – Хоть перед ловом помолчала бы. Ну как рыба услышит?! Ни одна ведь в сеть не пойдёт.

– Вот и чугунок ложке говорил: отстань да отстань. А камушек в колечке зелёный, как морская волна.

Отец плюнул, хлопнул дверью и ушёл.

Обиделась Бася, надулась на отца. Надела платье получше, отправилась по соседям сон рассказывать.

Такой уж день у Баси выдался незадачливый – ни одна соседка её слушать не стала. Все от неё отмахиваются, своими делами занимаются.

«Никто меня не любит! – сказала себе Бася. – Уйду отсюда куда глаза глядят. Может, найду людей поприветливей».

Да недалеко её ноги унесли. Вышла за селение, села на камень и заплакала. И возвращаться не хочется, и идти некуда, и поговорить не с кем.

Вдруг видит сквозь слёзы – шагает по тропинке молодой рыбак с вязанкой хвороста.

Жил тот рыбак на самой окраине селения в бедной хижине из дикого камня. Отец у него утонул, когда он ещё мальчишкой был, мать вскорости умерла от тоски по мужу, и остался он один-одинёшенек.

Подошёл молодой рыбак к Басе, спросил, что она тут делает, почему плачет.

У Баси разом слёзы высохли. Затрещала она, как сорока, все свои обиды мигом выложила.

Тут рыбак ей ответил:

– Вот как неладно получается – с тобой говорить не хотят, а мне не с кем словом перемолвиться.

Потом подумал, подумал и сказал:

– А может, и ладно! Уж не пожениться ли нам?

– Пожениться? Тебя как зовут?

– Сташек.

– Меня Бася. А прозвали Болтунья. За что – сама не понимаю. Я ведь больше молчу. Во сне не поговоришь, за едой не поговоришь… Редко-редко когда словечко вымолвить доведётся. А пойти за тебя я согласна. Только у отца спроситься надо. Спросишь?

– Ясное дело, спрошу.

Подождал Сташек вечера, надел чистую рубашку и отправился Басю сватать. Всё как полагается сказал: так и так, окажите мне честь породниться со мной, отдайте мне руку вашей дочери.

Отец отвечает:

– Подумай! Рука-то рука, да ведь язычок в придачу.

– Ничего. Веселее будет, – говорит молодой рыбак.

Отец пожал плечами, сказал:

– Хоть завтра свадьбу играйте. А я предупредил!

Зажили Сташек с Басей вдвоём. Неплохо жили. Бася десять слов проговорит, Сташек на одно ответит, девять мимо ушей пропустит.

Одно плохо – нехватка во всём. Сети старые, лодка дырявая, а на новые никак не расстараться. Теперь двое кормятся, да Бася ещё наряжаться любит.

Вот как-то начался шторм, разбушевалось море. Семь дней свистел ветер, рвал пену с гребней. На лов не выйдешь, из хижины носа не высунешь. Тут уж Сташек не раз вспомнил старого рыбака, Васиного отца. В голове у него от болтовни жены так и гудело. Еле дождался, чтобы шторм притих.

К вечеру седьмого дня улёгся ветер. Сташек опрометью из хижины выскочил. Сказал только:

– Схожу посмотрю, не намыло ли песку в лодку.

И правда – полна лодка песку. Сташек песок выгреб, а домой возвращаться неохота.

«Вернусь, – думает, – попозже, авось Бася заснёт. Во сне-то она у меня молчит. А вот говорят, есть такие люди, что и спросонок разговаривают. Счастливый я ещё человек!»

Идёт Сташек вдоль берега. Вдруг слышит, будто под скалой застонал кто-то. Остановился – точно, стонет, голос тоненький, жалобный. Подошёл поближе, присмотрелся. И правда – под скалой, меж камней лежит женщина. Женщина не женщина – чудо морское. Волосы зеленоватые, в воде, будто водоросли, колышутся, вместо ног чешуйчатый хвост… Русалка! Провалиться на этом месте – русалка да и только!

– Ты что здесь делаешь? – спрашивает Сташек.

– Ох, человек, – отвечает русалка, – не в добрый час я со дна поднялась. Закрутило меня штормом, по песку волочило, о камни швыряло. Места на мне живого не осталось..

– Что же с тобой делать? – говорит Сташек. – Пойдём со мной, жена тебе раны перевяжет.

– Как же я пойду? У меня ног нет. Я только плавать умею.

– Ну, так я тебя снесу, – сказал Сташек.

Взял русалку на руки и понёс домой.

Бася обрадовалась. Наконец-то у неё подружка будет. Да какая! Ни у кого такой нет. Вот с кем наговориться можно, эта уж никуда не уйдёт.

Принялась Бася за русалкой ухаживать: на синяки – примочку, на ссадины – присыпку. Жарко русалке от очага станет – она её водой поливает, зелёные волосы расчёсывает. Руки у Баси быстрые, ловкие, а язык того быстрее. Так и сыплет словами, так и сыплет…

День за днём… Поправилась русалка, запросилась обратно в море.

Бася всплакнула – жалко с русалкой расставаться. А Сташек взял морское чудо на руки и понёс на берег. В воду поглубже зашёл и отпустил русалку.

Качается русалка на волне и говорит:

– Спасибо тебе, добрый человек, и жене твоей спасибо. Хорошая она у тебя, только болтает много.

– Вот-вот, – подхватил Сташек, – если б за каждое её слово платили по грошу, мы бы разбогатели в два счёта. Я бы лодку новую купил, сети справил.

– Так за чем дело стало? – отвечает русалка. – Пусть оно так и будет. А я всё думала, чем вас одарить. Теперь прощай!

– Прощай! – сказал Сташек.

Тут русалка плеснула хвостом и ушла в глубину.

Вернулся Сташек домой – в хижине звон и стук стоит. Это его Бася с хворостом да с очагом разговаривает, а изо рта у неё так и сыплются медные грошики, раскатываются по полу.

– Сдержала русалка своё слово! – сказал Сташек.

– Вон оно что! – воскликнула Бася. – А я-то думала, с чего бы это они из меня сыплются.

Стали Сташек с Басей грошики пересчитывать и в корзину собирать. Сташек про, себя считает, а Бася успевает наболтать на две горсти медных монет. Всё время мужа со счёта сбивает.

– Не пойдёт у нас так дело! Неужто не можешь помолчать немножко?

– Как так помолчать?! Я для тебя стараюсь побольше грошиков наговорить. А ты меня попрекаешь. Да я теперь и рта не закрою. Пускай сыплются день и ночь.

Тут Сташек перепугался не на шутку. Схватил шапку и побежал опять к морю, к той самой скале.

Выглядывал, выглядывал, вдруг плеснуло что-то под скалой. Это русалка выплыла.

– Не меня ли высматриваешь? Или неладно что?

– Да не совсем ладно, – отвечает Сташек. – Обрадовалась Бася твоему подарку. Теперь её не остановишь, день и ночь, говорит, буду языком молоть.

Засмеялась русалка, будто колокольчик зазвенел.

– Бедный ты, бедный, – сказала. – Ну вот что, давай так переиначим. Теперь за всякий вздор, что она мелет ничего не будет, а молвит умное слово – тут серебряная монета с губ покатится. Хорошо ли так выйдет?

– Да вроде бы неплохо, – отвечает Сташек, – а только кто его знает.

– Ну, тогда приходи сюда в полнолуние. И я приплыву.

Отправился Сташек домой, всё Басе рассказал.

Она встревожилась.

– А как узнать, какое слово умное, какое глупое?

– Вот выкатится серебряная монета, так и узнаешь, что сказалось у тебя разумное слово.

Настало новолуние, тоненький серп над морем поднялся, а Сташек уже на скале русалку поджидает.

Выплыла она, помахала ему белой рукой и спрашивает:

– Ну что, купил новые сети? Справил новую лодку?

– Куда там, за всё время три серебряные монеты выкатились. Первый раз сказала: «Ох, суп я сегодня пересолила». Второй раз сказала: «Холодает, под куртку тёплую рубаху надень». А в третий раз самое умное слово сказала: «Хватит болтать, пора спать ложиться». И ведь что себе в голову вбила – будто чем она больше говорить станет, тем чаще умные слова попадаться будут. Уж не знаю, что и делать, прямо хоть из дому беги!

Задумалась русалка. Потом говорит:

– Ты вот что жене скажи: если удастся ей день промолчать, к вечеру у неё с уст золотая монета скатится.

Выслушала Бася русалкины слова и замолчала. Спать легли – молчит, встали – молчит. Обед Сташеку подаёт молча. А за ужином вдруг рассмеялась.

– Ты что смеёшься? – муж спрашивает.

– Да сегодня соседская собака за нашей кошкой погналась, а кошка…

Тут Бася хлопнула себя по губам и заплакала.

– А я-то целый день старалась. И зачем ты меня спросил?!

– Ну ничего, – утешает её Сташек. – Может, завтра золотую монету намолчишь.

Только и назавтра ничего не вышло. И всего-то одно словечко сказала Бася, а монета опять пропала.

Стал Сташек замечать, что с женой что-то неладно. Раньше была весёлая, теперь, когда ни приди, сидит в уголке и плачет втихомолку. Раньше была румяная да пухленькая, теперь с лица спала, побледнела. Да и самому ему чего-то вроде не хватает. Тихо в доме, как в те времена, когда он один-одинёшенек жил.

Чем дальше, тем хуже. Совсем слегла Бася. Так ослабела, что ни есть, ни говорить не может.

Еле Сташек новолуния дождался. Поднялся на скалу, бросил в море три монеты серебряных, три золотых и закричал:

– Спасибо тебе, русалка, за подарки. Да не нужны они нам. Как жили, так и жить будем. Я стану рыбу ловить, а милая моя жёнка пускай щебечет, сколько её душе угодно.